Предисловие переводчика

- доктор педагогических наук, профессор Казанского госпедуниверситета

ВОСПИТАНИЕ ДЕТЕЙ

ГЛАВА 1. ВВЕДЕНИЕ

С психологической точки зрения проблема воспитания применительно к взрослым сужается до вопросов самопознания и рационального самоуправления. Сущность воспитания по отношению к подрастающему поколению заключается примерно в том же, однако есть и различие: ввиду незрелости детей вопрос управления, почти всегда имеющий место и в случаях со взрослыми, принимает здесь наибольшее значение. Мы могли бы при желании позволить детям развиваться самостоятельно и по собственному усмотрению; и, если бы им было отпущено для развития двадцать тысяч лет, при благоприятных обстоятельствах они со временем достигли бы и сами стандарта цивилизованности взрослых. Разумеется, о таком методе не может быть и речи, и взрослый должен обязательно быть заинтересован в управлении развитием ребенка.

В этой связи возникает одна из сложнейших проблем: невежество взрослых. Взрослому достаточно сложно познать самого себя, постигнуть природу своих чувств, привязанностей и антипатий, иначе говоря, понять собственную психологию. Вдвойне же труднее понимать детей и руководить ими на основе надлежащих знаний.

Целью индивидуальной психологии и является изучение психологии детей, как ради них самих, так и потому, что она проливает свет и на черты характера и поведение взрослых. И в отличие от других психологических подходов, индивидуальная психология не допускает расхождений между теорией и практикой. Она связана с целостностью личности и изучает ее активную борьбу за развитие и самовыражение. С этой точки зрения научное знание уже есть практическая мудрость, так как знание есть осознание ошибок, и кто бы ни обладал им — будь то психолог, родитель, друг или сам индивид — он немедленно находит этому знанию практическое применение в управлении определенной личностью.

Что касается методологии индивидуальной психологии, ее принципы тесно взаимосвязаны, потому что она рассматривает поведение индивидов как мотивируемое и направляемое всей структурой личности. Все, что индивидуальная психология может сказать о поведении человека, отражает те же взаимосвязи, которые проявляются в психической деятельности. В этой главе будет сделана попытка представить точку зрения индивидуальной психологии в целом. В последующих главах мы попытаемся более детально рассмотреть различные взаимосвязанные проблемы, представленные во введении.

Главным показателем развития человека является активное поступательное движение его души. С самого младенчества ребенок вовлечен в постоянную борьбу за свое развитие: эта борьба связана с неосознанно сформированной, но постоянно присутствующей целью — образом могущества, совершенства и превосходства. Эта целенаправленная борьба и активность отражают присущую человеку способность к мышлению и к воображению и доминируют над нашей специфической деятельностью в течение всей жизни. Доминируют они и над нашими мыслями, так как они тоже субъективны и рождаются в соответствии с целью и выработанным стилем жизни.

Единство личности подразумевается в каждом человеке. Каждый индивид представляет собой одновременно единство личности и индивидуальный стиль выражения этого единства. Индивид, таким образом, это и картина, и художник одновременно, но он не истинный творец или человек с полным осознанием своих души и тела, ибо может быть слабым, ошибающимся и несовершенным.

При рассмотрении структуры личности главной ошибкой может быть то, что ее цельность, особый стиль и цель сформировались не под влиянием объективной реальности, а на основе субъективного отношения индивида к фактам окружающей жизни. Осознание факта не есть сам факт; именно по этой причине в одном и том же мире событий каждый человек формирует свой характер по-своему. Каждый создает свой внутренний мир в соответствии с личностным видением вещей, причем некоторые понятия носят более здравый характер, другие менее. Мы должны всегда считаться со всеми этими ошибками и просчетами в развитии человека. Особенно мы должны считаться с искаженными представлениями, полученными им в детстве, так как они повлияют на дальнейшую его жизнь.

Это можно продемонстрировать на следующем клиническом случае. Женщина 52-х лет постоянно третировала других женщин старше ее по возрасту. Она вспоминала, как в детстве ощущала себя униженной и недооцененной из-за сестры, которой оказывали большее внимание. Используя в данном случае метод индивидуальной психологии, который мы бы назвали «вертикальным», можно увидеть схожий механизм, схожую психологическую динамику в начале и в конце ее жизни. Существует постоянный страх оказаться недооцененной, а также злость и раздражение при виде обласканных и привилегированных. Даже не зная подробностей жизни этой женщины или характерные черты ее личности, можно восполнить пробелы в нашем знании о ней на основании представленных двух фактов. Психологу приходится здесь действовать как романисту, создавая человека с определенной направленностью действий, стилем жизни, манерой поведения и выстраивая его образ так, чтобы не нарушить впечатления целостной личности. Хороший психолог смог бы предсказать поведение данной женщины в различных ситуациях и ясно описать черты характера, определяющие особую «линию жизни».

Стремление или направленная деятельность, отвечающие за формирование личности, предполагают другое важное психологическое явление. Это чувство неполноценности. Все дети наделены врожденным чувством неполноценности, которое стимулирует воображение и вызывает попытки затушевать психологический дискомфорт путем улучшения ситуации. Изменение ситуации приводит к уменьшению чувства неполноценности. С психологической точки зрения это может рассматриваться как компенсация.

Важным моментом касательно чувства неполноценности и механизма компенсации является то, что они создают предпосылки для совершения ошибок. Чувство неполноценности может стимулировать реальное достижение; оно может также завершиться и полным психологическим приспособлением, которое расширяет пропасть между субъективной и объективной реальностью. Или, наконец, чувство неполноценности может быть настолько трагичным, что единственным путем преодоления его может быть развитие психологически компенсирующих черт характера. Хотя они в конечном счете так и не помогут преодолеть ситуацию в целом, тем не менее эти черты необходимы и неизбежны.

Выделяют три категории детей, которые наглядно проявляют развитие компенсирующих качеств. Это дети, рожденные со слабыми или несовершенными органами; дети, к которым относились сурово и без любви, и, наконец, слишком избалованные дети.

Эта классификация может служить примером трех основных ситуаций, в соответствии с которыми можно изучать развитие нормальных детей. Далеко не каждый ребенок рождается калекой, но вызывает удивление, что у многих детей проявляются в большей или меньшей степени психологические качества, наблюдаемые и у ребенка-калеки. Что касается категории избалованных детей и детей отвергнутых, практически все дети в той или иной степени подпадают в один из разрядов, а то и сразу в оба.

Все изложенные три ситуации вызывают чувство ущербности и неполноценности и как ответную реакцию — амбициозность, превышающую человеческие возможности. Чувство неполноценности и стремление к превосходству — это всегда две фазы одного и того же явления человеческой жизни и потому неразделимы. В патологических ситуациях трудно определить, что более пагубно — преувеличенное чувство неполноценности или завышенное стремление к превосходству. Оба эти чувства идут в большей или меньшей степени рука об руку. В случае с детьми мы часто встречаем неординарные амбиции, вызванные преувеличенным чувством неполноценности; и они, отравляя душу, навсегда оставляют ребенка неудовлетворенным. Такое чувство неудовлетворенности не ведет к полезной деятельности. Она так и остается бесплодной, ибо вызвана несоразмерной амбицией, которая может обернуться чертой характера и стать манерой поведения. Она действует как вечный раздражитель и делает человека сверхчувствительным, заставляя его быть начеку для избежания обид и преследований.

Типы подобного характера, а летопись индивидуальной психологии полна таких примеров, превращаются в людей, чьи способности бездействуют, людей, которые становятся, как мы говорим, «нервными или эксцентричными». Если они зайдут слишком далеко, то могут оказаться в мире безответственности и криминала, потому что думают только о себе. Их моральный и психологический эгоизм становится абсолютным. Некоторые из них избегают объективной реальности, создавая для себя свой собственный мир. Мечтая и лелея фантазии словно единственную реальность, они достигают наконец психологической умиротворенности. Они примеряют реалии жизни и разум, выстраивая в воображении свой мир.

Во всех подобных случаях критерием для психолога или родителя является степень социального чувства, которое проявляет ребенок или иной индивидуум. Социальное чувство — важнейший и решающий фактор нормального развития. Каждое нарушение, приводящее к снижению социального или общинного чувства, несет огромный вред умственному развитию ребенка. Социальное чувство — это барометр детской нормальности.

Именно на основе принципа социального чувства индивидуальная психология разработала свою педагогическую технологию. Родители или воспитатели не должны позволять ребенку привязываться только к одному человеку. В противном случае он может оказаться ограниченно и недостаточно подготовленным к дальнейшей жизни.

Хороший способ выяснить степень социального чувства у ребенка — это понаблюдать за ним в момент поступления в школу. В это время ребенок встречается с одним из самых ранних и суровых испытаний. Школа — это новая ситуация для ребенка: она покажет, насколько хорошо он был подготовлен к встрече с новыми явлениями и особенно с новыми людьми.

Именно недостаток знаний о том, как подготовить ребенка к школе, является причиной того, что многие взрослые оглядываются на свои школьные годы как на кошмар. Разумеется, хорошо организованная школа часто может компенсировать недостатки воспитания, полученного в раннем возрасте. Идеальная школа должна служить посредником между семьей и обширным миром окружающей жизни; она должна быть местом, где обучают не только книжным знаниям, но также знанию жизни и искусству жить. Но до тех пор, пока идеальная школа сможет исправлять недостатки семейного воспитания, мы можем прямо указывать на ошибки самих родителей.

Школа может служить своеобразным индикатором при анализе ошибок семейного воспитания прежде всего потому, что она сама еще не идеальная среда для детей. Дети, которых не научили входить в контакт с другими, после поступления в школу чувствуют себя одинокими. В результате — к ним особое отношение, что с каждым днем все более и более усиливает первоначальную тенденцию. Нарушается их нормальное развитие, и они становятся трудными детьми. Люди в таких случаях винят школу, хотя она всего лишь выявила скрытые недостатки домашнего воспитания.

Вопрос о том, могут ли трудные дети вообще успевать в школе, всегда оставался открытым в индивидуальной психологии. Мы всегда могли доказать, что неудачи ребенка в школе представляют собой настораживающий симптом. Этот симптом вскрывает не столько учебные неудачи, сколько неудачи психологические. Это значит, что ребенок начал терять веру в себя. Последовавшая за этим потеря мужества вынуждает ребенка избегать верных путей и выполнения обычных обязанностей, постоянно выискивать иной выход, приводящий к свободе и легкому успеху. Вместо пути, выработанного обществом, он выбирает собственный путь, где может получить компенсацию своей неполноценности с помощью чувства превосходства. Он избирает путь, привлекательный для всех разочаровавшихся, — путь скорейшего психологического успеха. Ему легче отличиться и стать в душе победителем, отбросив социальную и моральную ответственность и нарушая закон, чем следовать установленным общественным канонам. Но эта легкость достижения превосходства всегда указывает на скрытые трусость и слабость, несмотря на смелость и дерзость, проявляющиеся во внешних действиях. Такой человек всегда старается отличиться там, где он может точно преуспеть, выказывая таким образом собственное превосходство.

Точно так же, как и наблюдаемые нами преступники, несмотря на внешнюю безрассудность и храбрость поведения, в душе оставались трусами, так и в детях мы могли видеть, как они в менее опасных ситуациях выдавали свою беспомощность отдельными штрихами поведения. Так, мы часто видим детей, а в данном случае и взрослых, которые не могут стоять прямо, а должны все время на что-то опираться. При старых методах воспитания и старых способах оценки поведения обычно анализировали симптом, а не скрытую ситуацию. Такому ребенку обычно говорили: «Не облокачивайся постоянно на что-нибудь». В действительности дело не в том, что ребенок прислоняется к чему-то, а в том, что он постоянно ощущает необходимость в поддержке. Можно постараться убедить ребенка путем порицания или поощрения бросить привычку проявления своей слабости, но его неотвязная потребность в поддержке тем самым не уменьшится. Только хорошему воспитателю доступно обнаружение признаков этой скрытой болезни и искоренение ее путем душевного отношения и понимания.

Опираясь на единственный признак, часто можно сделать заключение о наличии многих качеств характера. В случае с ребенком, переживающим острую необходимость в опоре, мы сразу усматриваем такие качества, как тревога и зависимость. Сравнивая его с похожими людьми, диагноз которых хорошо известен нам, мы можем воссоздать подобную личность; после чего увидим, что нам приходится иметь дело с избалованным ребенком.

Теперь обратимся к характерным чертам другого типа детей, которых воспитывали без любви. Характерные признаки этой категории в наиболее развитой форме можно увидеть при изучении биографий всех злодеев человечества. Судьбы этих людей объединяет одно: с ними в детстве плохо обращались. В силу этого в них развились жестокость, зависть и ненависть. Они не выносят, когда кто-то рядом счастлив. Завистники встречаются не только среди отъявленных злодеев, но и среди условно нормальных людей. Это индивидуумы, имеющие на попечении детей и убежденные в том, что тем не следует быть счастливее их самих в детстве. Можно наблюдать, что такой взгляд присущ как родителям по отношению к своим детям, так и воспитателям по отношению к чужим детям, находящимся под их опекой.

Подобный взгляд и подобные мысли рождаются не от плохих намерений: они просто отражают умонастроение тех, кто был когда-то воспитан в жестокости. Такие люди могут привести множество веских доводов и сентенций типа: «Пожалеть розгу — испортить ребенка». Они приводят бесконечные примеры, которые совершенно не убеждают нас, так как бесполезность жестокого, авторитарного воспитания доказывается простым фактом, а именно тем, что такое воспитание отдаляет ребенка от педагога.

Изучая различные симптомы и связывая их воедино, психолог может после определенной работы с пациентом организовать некую систему, при помощи которой могут быть выявлены скрытые психологические особенности данной личности. Так как каждый аспект, изучаемый нами по этой системе, отражает определенную грань целостной личности исследуемого индивида, мы можем быть удовлетворены только в том случае, если получим аналогичные показатели по каждому пункту нашего исследования. Индивидуальная психология, таким образом, является как наукой, так и искусством, и нет необходимости подчеркивать, что умозрительная схема и система представлений о той или иной личности не должны строиться при ее изучении на безжизненной механической основе. В любом исследовании важнейшим является изучение личности индивида. Мы не должны делать далеко идущие выводы из одного или двух ярко выраженных признаков, но должны искать все возможные стадии в их последовательности. Только когда нам удастся подтвердить нашу рабочую гипотезу, только когда мы сможем найти, например, такое же проявление упрямства или обескураженности в других фактах его поведения, только тогда можно будет сказать уверенно, что это упрямство или обескураженность присущи всей личности.

В этой связи следует помнить о том, что сам объект исследования не отдает себе отчета в проявлениях своего поведения и не может, таким образом, скрыть свое истинное лицо. Личность раскрывается в действии. И суть ее обнажается не в том, что индивид говорит или думает о себе, а в контексте его действий и поступков. Это не означает, что пациент намеренно хочет обмануть нас, просто мы научились видеть огромную пропасть между его осознанными и неосознанными мотивами. Перекинуть мост через эту пропасть лучше всего сможет человек незаинтересованный и относящийся к нему с симпатией. Этот наблюдатель, будь то психолог, родитель или учитель, должен научиться объяснять личность на основе объективных фактов, рассматриваемых им как выражение ее намеренных и в то же время неосознанных стремлений.

Таким образом, отношение индивида к трем основным вопросам индивидуальной и социальной жизни раскрывает его личность, как ничто другое. К первой из этих проблем относятся социальные отношения; ее мы уже рассмотрели в контексте противопоставления субъективного и объективного взгляда на реальность. Но социальные отношения представляют собой также и специфическую проблему — проблему знакомства, дружбы и общения с другими людьми. Как индивид относится к подобной задаче? Каков его ответ? Когда человек полагает, что данный вопрос его не касается, утверждая, что проблема друзей и общественных отношений ему полностью безразлична, то равнодушие и есть его ответ. На его основе мы и можем сделать вывод относительно направленности формирования его личности. Более того, надо отметить, что общественные отношения не сводятся только к механизму заключения дружбы и знакомства. Все абстрактные категории, такие, как дружба, товарищество, честность и верность, замыкаются на этих отношениях, и ответ индивида по поводу общественных отношений раскрывает его взгляд и на эти аспекты.

Вторая проблема связана с тем, как индивид хочет распорядиться своей жизнью, какое участие он собирается принять в общем разделении труда. Если можно утверждать, что вопрос социальности определяется наличием не только одного «я», а взаимосвязи «я — ты», тогда можно сказать, что этот вопрос также базируется на коренной связи «человек — планета». Если бы все человечество могло вместиться в одного человека, он имел бы общность со всей планетой. Что же он потребует от нее? Так же, как в случае с первой проблемой, вопрос разрешения школьных неурядиц не носит одностороннего или частного характера, а касается взаимоотношений человека и мира. Взаимоотношения эти двусторонни: человек не может в них поступать по своему собственному усмотрению. Успехи определяются не нашей личной волей, а находятся в зависимости от объективной реальности. По этой причине как ответ индивида на вопрос о роде занятий, так и манера его преподнесения очень хорошо раскрывают его личность и отношение к жизни.

Третья проблема касается деления человечества на два пола. Решение ее опять-таки не является частным, субъективным делом, связано с естественной объективной логикой человеческих взаимоотношений. Как я отношусь к противоположному полу? Обычное понимание этого вопроса вновь представляет собой заблуждение. Правильное решение возможно только в случае всеобъемлющего рассмотрения аспектов, касающихся взаимоотношения полов. Очевидно, что любое отступление от правильного подхода к проблеме любви и брака указывает на заблуждения, на отклонения в самой личности. И многие пагубные последствия, сопутствующие неверному разрешению этой проблемы, следует рассматривать только принимая во внимание это самое отклонение.

Таким образом, мы можем определить генеральную линию жизни и конкретную цель индивида, исходя из того, как он ответит на вышеназванные вопросы-проблемы. Эта цель чрезвычайно важна. Она определяет образ жизни человека и будет отражаться во всех его поступках. Следовательно, если целью является стремление стать нужным, близким кому-то человеком, то проявление этой цели, тяготеющей к полезной стороне жизни, явно проявится в разрешении индивидом всех своих проблем. Его решения будут носить конструктивный характер и человек почувствует счастье и ощущение своей необходимости и силы, которые сопровождают созидательную и полезную деятельность. Если же цель направлена в иное русло, если она посвящена только личной и бесполезной стороне жизни, индивид окажется неспособным решать глобальные вопросы и он не почувствует радости от достойного решения этих проблем.

Между этими тремя фундаментальными вопросами существует устойчивая внутренняя связь, и она становится все прочнее в силу того, что в социальной жизни различные специфические задачи возникают именно из данных глобальных проблем, которые могут правильно разрешаться только в условиях общественной личностной установки, иными словами, лишь на основе развитого социального чувства. С этими задачами человек встречается уже в раннем детстве, когда жизнь в обществе содействует развитию его органов чувств в то время, когда он говорит, смотрит, слышит, в процессе его взаимоотношений с братьями, сестрами, родителями, родственниками, знакомыми, товарищами, друзьями и учителями. Эти стимулы развития вечны. Поэтому тот, кто отказывается от общественных контактов с собратьями, теряет себя.

Итак, индивидуальная психология твердо стоит на том, что она считает правильным, справедливым только то, что полезно для общества. Она осознает, что каждое отступление от социального стандарта есть нарушение права, приводящее к конфликту с объективными законами и объективными потребностями существующей жизни. Это столкновение с объективностью заставляет совершающего проступок индивида прочувствовать ощущение собственной никчемности и с большей силой проявляется в возмездии тех, кто чувствует себя обиженным. Наконец, стоит отметить, что отступление от социального стандарта разрушает общественный идеал, который каждый из нас, сознательно или безотчетно, хранит в себе.

Используя в качестве теста развитости личности жесткий акцент на его социальную направленность, индивидуальная психология легко может понять и проследить образ жизни любого ребенка. Поскольку при столкновении с жизненной проблемой ребенок тотчас проявит, как если бы он находился в роли испытуемого, насколько он правильно воспитан. Другими словами, продемонстрирует наличие у него социального чувства, мужества, сознательности и вообще полезной цели. Затем мы постараемся найти форму и ритм его стремления наверх, степень его чувства неполноценности, силу его социального сознания. Все это тесно связано и взаимообусловлено, создавая тем самым органичную и неразрывную целостность, прочную до тех пор, пока не обнаружится ошибка в ее конструкции и не будет осуществлено ее устранение.

Психологическая жизнь ребенка удивительная вещь, поражающая всякий раз, когда с нею сталкиваешься. Но самым интересным во всем этом, вероятно, является то, что для того, чтобы понять какой-то эпизод биографии ребенка, нужно развернуть весь свиток его жизни. Каждое действие ребенка способно отразить в целом как его жизненный путь, так и личность, и поэтому трудно понять его поведение без осмысления этой скрытой подоплеки прошедшей жизни. Это явление мы и называем единством личности. Развитие этого единства — соединение поведенческих актов и их экспрессии в единое целое — начинается в очень раннем возрасте. Требования, предъявляемые жизнью, вынуждают ребенка реагировать унифицировано, и этот способ реакции на различные ситуации не только формирует характер ребенка, но и индивидуализирует каждое из его действий, отличая их от сходных поступков других детей.

Этот феномен единства личности, как правило, не рассматривается большинством психологических школ, и если уж не совсем игнорируется, то не вызывает у них должного внимания. В результате в психологической теории и психиатрической практике часто случается, что какой-либо неожиданный жест или выражение рассматривается обособленно, как нечто автономное. Иногда такое проявление называют сложным и предполагают, что его можно отделить от остальной деятельности индивида. Однако такая процедура сравнима с вычленением одной ноты из мелодического ряда, чтобы попытаться понять значение этой ноты отдельно от всей цепочки нот, составляющих мелодию. Такой прием некорректен, но, к сожалению, широко распространен.