Программа обновление гуманитарного образования в россии
Глава 2.Язык социологического исследования
жүктеу/скачать 1.69 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- 2. Язык переменных
- 3. Диагностическая процедура
- 4. Триада Стефана Новака: коммуникативноэпистемический переход
- 5. Концептуальные и операциональные определения
- Вопросы
- ЛИТЕРАТУРА
Глава 2.Язык социологического исследования1. Что мы хотим узнать? Проблема социологического исследованияДисциплинарное содержание проблемы. Связь проблемы с теорией. Формулирование проблемы. Научная тема. «Этнологическое» происхождение тематизации. Исследовательские вопросы. Прежде чем начать исследование, социолог должен решить для себя вопрос о вопросах, на которые он собирается ответить. Возможно, это самый трудный этап научной работы, поскольку не может существовать никаких правил и инструкций, предписывающих изучать именно этот, а не какой-либо иной фрагмент универсума социальных связей и отношений. Иногда говорят, что научное открытие — дело внезапной догадки или озарения, позволяющего обнаружить в кажущемся хаосе фактов логически стройную картину, объяснить то, что до сих пор считалось непонятным, и поставить перед наукой новые вопросы. Однако ссылка на самые гениальные открытия не избавляет исследователя от необходимости знать и выполнять основные требования, предъявляемые к типу вопросов, которые он собирается решать в процессе исследования. Итак, что мы хотим узнать? Для опытного исследователя, досконально знающего свою область, ответ на такой вопрос не вызывает затруднений. Он непосредственно вытекает из предшествующих результатов и, как правило, представляет собой последовательное развитие определенной исследовательской программы. Чем глубже и подробнее разработана проблема, чем больше знаний накоплено в рамках определенной отрасли науки, тем больше нерешенных вопросов стоит перед исследователем. В буквальном смысле: чем больше знаем, тем больше не знаем. И наоборот: для человека, малоосведомленного в своей дисциплинарной области, не существует проблем, у него на все имеются готовые ответы. Во всяком случае 32 корректная формулировка вопроса «Что мы хотим узнать?» оказывается в данном случае задачей непосильной. Выход из затруднения прост: перед тем как браться за проведение исследования, надо тщательно изучить все, что написано по данной теме. Конечно, осуществить эту задачу практически невозможно, но в процессе работы с литературой достигается важнейший результат, определяющий итог предстоящей работы: многие вопросы, казавшиеся эпохальными, становятся малозначимыми или бессмысленными. Обнаруживается, что очень интересные и плодотворные идеи столь трудны, что их невозможно реализовать в процедуре, и, в конце концов, выясняется, что обо всем важном уже написаны книги и статьи. Если эти трудности удается преодолеть, социолог получает возможность сформулировать проблему исследования. Выбор проблемы — почти всегда альтернатива: либо изучать что-то крупное и эпохальное, либо ограничить себя узкими рамками процедурных задач. В естественных и технических науках о выборе проблемы можно говорить с большой степенью условности, поскольку выбор зависит не столько от личных интересов исследователя, сколько от задач, решаемых организацией, имеющегося лабораторного оборудования и иных ресурсов. Иначе говоря, в нормальной науке проблемы не выбираются, а ставятся перед исследователем. Но и в социологии, где определяющую роль играет интерес исследователя, имеются существенные ограничения. Во всяком случае профессиональное сообщество располагает вполне определенными критериями актуальности тех или иных вопросов. Социологическая методология, создавая регламент производства знания, создает вместе с ним и «запретку» — линию, которую нельзя пересекать без серьезного риска. У истоков любого исследования находится теоретическая идея, объясняющая некоторый фрагмент действительности. Эта идея должна быть развернута в исследовательском проекте, т. е. реализована в концептуальном аппарате и процедурах сбора и анализа данных, чтобы ответить в общем-то на один вопрос: соответствует ли теоретическая идея действительности? Предполагается, что ответ на этот вопрос может быть получен путем систематического изучения фактов. Исследовательская проблема всегда формулируется в контексте проверки некоторой теории, даже если эта теория находится в неразвитом, «донаучном» виде. В противном случае решаемая проблема является не научной, а, к примеру, житейской, досужей, выдуманной. В науке такого рода проблемы получают холодное наименование неактуальных. Проблематизация означает, что какой-либо фрагмент теории или вся теория в целом могут быть опровергнуты новыми фактами. В социальных науках иногда бывает нелегко установить, насколько обоснованна постановка той или иной проблемы. Напри 33 мер, обсуждение вопроса о роли личных знакомств при приеме на работу имеет преимущественно житейский характер, если речь идет о судьбе научного сотрудника. Этот же вопрос становится научной проблемой при проверке теории о более существенном влиянии «партикуляристских» критериев (в том числе личных знакомств) при приеме на работу в социальных дисциплинах, чем в химии и биологии1. Интерпретация проблемы в контексте теории — необходимое, но недостаточное условие ее научности. Сама теория должна быть более или менее научной. Далеко не каждая глубокая теоретическая идея признается научной. Соответственно поставленные в ее контексте вопросы не проблематизируются в нормальной науке. Во-первых, не считаются научными проблемы, поставленные в контексте неопровержимых идей, имеющих характер абсолютных истин. Например, просветительская идея о высших добродетелях угнетенных и освободительной миссии пролетариата не содержит решаемых научных проблем. Речь идет о проблемах, которые нельзя решать, а не о тех, которые пока невозможно решить. Таким образом, нерешаемые проблемы следует отличать от нерешенных проблем. Во-вторых, не проблематизируются противоречивые теоретические идеи. «Внутри земного шара находится еще один шар, размерами больше первого» — это предположение не подтверждается и не опровергается. В-третьих, не проблематизируются единичные суждения. В качестве научной проблемы могут рассматриваться только генерализации. Суждения о единичных событиях — не более, чем материал, из которого складываются обобщающие умозаключения. Например, в качестве одного из результатов исследования демократических движений в России фигурирует высказывание Марианны С.: «Демократическое движение у нас основано на нравственной позиции, но никак не на программе». Здесь содержится исключительно интересная гипотеза, однако позиция Марианны С., равно как и любые единичные факты, не может быть превращена в проблему. И сама Марианна не представляет никакого интереса, по крайней мере для специалиста по массовым движениям. Он мыслит в масштабах сотен и тысяч «Марианн», организованных в статистические таблицы. Среди типичных ошибок при определении проблемы исследования чаще всего встречается указание на одну из сфер социальной жизни, которую автор предполагает изучить, либо апеллирует к грандиозным целям общественного прогресса. «Пути модернизации общества», «Факторы стабильности семьи», «Борьба с преступностью» — 1Hargens L. Patterns of mobility of new PhD'samong American academic institutions // Sociology of education. 1969. Vol. 42. No.l. P. 18—37. 34 примеры некорректных формулировок, за которыми, возможно, кроется неподдельный интерес к процессам, происходящим в преступном мире, в семье, в обществе в целом. Распространена иллюзия, будто социологическая наука обладает возможностью постигнуть таинственные механизмы, управляющие человеческим поведением, и эту иллюзию легко распознать за метафорическими формулировками исследовательских проблем. Обычно непонятные «проблемы» украшаются риторическим орнаментом: десятками слов, каждое из которых само нуждается в пояснении. Проблема не может считаться сформулированной, если она не выражена одним предложением. Комплекс проблем, решаемых исследователем, образует тему — более или менее отчетливо определенную область знания. Тематизация означает признание определенной области исследований значимой для научной дисциплины. Обычно признание выражается в публичном одобрении либо опровержении полученных результатов. Критика, в том числе отрицательное заключение, являет собой признание проблемы, заслуживающей экспертизы. Последующие этапы тематизации связаны с институциональной организацией исследований: утверждением темы в качестве предмета диссертационных работ, направлений деятельности лабораторий, журналов, институтов, научных школ. Кроме институционального, научная тема обладает еще и «этнологическим» содержанием — она заключает в себе глубинные, часто невысказанные предубеждения ученого, порождающие «проблемное поле» науки. Дж. Холтон считает задачу идентификации и упорядочивания тематических элементов научных дискуссий, аналогичной подходим фольклориста или антрополога, выслушивающих эпические предания с целью выявления глубинных структур и повторов. Не исключено, что число «глубинных структур», порождающих темы социологических исследований, довольно ограничено. Выбор определенного способа построения и верификации теорий Холтон связывает с латентной переменной — тематическим понятием, обычно не выражаемым открыто, но объясняющим существо многих научных споров. Подход, методологическая установка, картины мира — корреляты тематического понятия. История науки воспроизводит лишь ограниченное число тем, причем некоторые из них—именно этим тема отличается от парадигмы — переживают научные революции. «Тематические решения в гораздо большей степени по сравнению с парадигмами или мировоззрениями обусловливаются прежде всего индивидуальностью ученого, а не только его социальным окружением или «сообществом», — пишет Холтон2. 2Холтон Дж. Тематический анализ науки / Пер. с англ. А.Л. Великовича, B.C. Кирсанона, А.Е. Левина. М.: Прогресс, 1981. С. 41 — 42. 35 3• Тема исследования находит выражение в совокупности вопросов к изучаемому фрагменту действительности. Речь идет не о тех вопросах, которые социолог собирается задать респондентам, а о вопросах исследовательских. Поэтому, когда социологи задают многим людям вопросы, а потом подсчитывают «голоса», социологическое исследование еще не начиналось. Просто идет сбор сведений. Исследовательские вопросы — это гипотезы, построенные на основе сформулированных научных проблем. Как влияет социальный статус родителей на социальное положение детей? Чем обусловлена дифференциация уровня самоубийств в европейских и азиатских странах? Кто из преподавателей социологии имеет большие шансы на успешную карьеру: тот, кто часто меняет места работы, или «сидящий» долгие годы на одной кафедре? Ответ на эти вопросы должен дать не респондент, а исследователь. Некоторые исследовательские вопросы могут быть адресованы непосредственно респонденту. Это бывает в тех случаях, когда речь идет об элементарных признаках. Чаще всего исследовательский вопрос требует перевода на язык респондента. Например, для сбора данных по поводу исследовательского вопроса «Почему в Южной Германии сравнительно мало людей покупают телевизоры?» Институт демоскопии в Алленсбахе применяет 70 анкетных вопросов3. 2. Язык переменныхСоциология и язык повседневности. Как возможно понимание социального действия? Рациональное смыслополагание. Переменные как средство упорядочения и классификации. Бинарная форма переменных. Генерализация. «Мировое пространство» социологического исследования. Ковариация переменных. «Третий» фактор и примеры двойного влияния. Каждый человек с большей или меньшей степенью уверенности может судить о себе самом, о других людях, об обществе, в котором он живет, и вещах, которые его окружают. На вопрос «Кто ты?» чаще всего отвечают, называя профессию. Возраст, пол, образование, богатство, семейное положение, национальность — значимые «измерения» или признаки, с помощью которых мы идентифицируем и различаем других людей. «Тоталитарное», «демократическое», «разви 3 Ноэль Э. Массовые опросы: Введение в методику демоскопии / Пер. с нем. М.И. Зайцевой, Л.Н. Крючковой; Общ. ред. и вступ. ст. Н.С. Мансурова. М.: АваЭстра, 1993. С. 56. 36 тое», «отсталое» — характеристики обществ. Каждое состояние мира может быть описано совокупностью параметров; если речь идет о мире социальном, эта совокупность образует язык социологической науки. Одна из книг, изданных под редакцией П. Лазарсфельда, называется «Язык социального исследования». Идея заключается в том, что развитие науки обусловлено критическим анализом не просто фактов, попадающих в поле зрения исследователя, а языка, используемого для создания некоторой — пусть маленькой — картины мира. Идея Лазарсфельда заключается в понимании методологии как структуры языка исследования. Особая склонность к ясности и отчетливости языка, убежденность, что научный прогресс осуществляется лишь при условии простоты языковых средств, позволяет выработать иммунитет против эзотерического жаргона паранауки. На каком языке говорят социологи? Социология начинается с простого именования, обыденного языка, описывающего и объясняющего мир человеческого взаимодействия. Этот мир предстает перед нами как мир определенных смыслов. Умея распознавать смыслы и оперировать ими, человек может считать, что понимает происходящее. Если же он не видит, кто есть кто и что есть что, мир становится бессмысленным, чужим и жестоким. Социология начинается с именования событий, и в этой мере каждый человек — обыденный социолог. Хороший, плохой ли — иной вопрос. Часто люди придумывают себе картину мира и живут в ней. Р. Тернер посвятил одну из своих статей анализу «народных понятий» (folk concepts) в социологии4. Примерно так же делают и профессиональные социологи. Каждое суждение, которое высказывают «нормальные» люди, определенным образом обосновано: вытекает из убеждений, опыта, устремлений личности и, главное, той системы значимых характеристик, которая является смыслообразующей для данного социального порядка и типа культуры. Собственно говоря, совместная деятельность людей возможна лишь в том случае, если они обладают некой системой общих суждений о мире и принимают общие схемы поведения. Поэтому социология вырастает и формируется из повседневной человеческой деятельности и тесно связана с повседневностью. Вероятно, наиболее приближен языку повседневности концептуальный лексикон массовых опросов и зондажей общественного мнения. В предметном указателе к опросам Дж. Гэллапа содержатся сотни тем, которые представляют интерес для публики и, следовательно, для «поллстера». Наряду с мнением о президентских выборах, где
присутствуют, например, такие нюансы, как возможность выдвижения кандидатом в президенты атеиста, католика, разведенного, гомосексуалиста, еврея, женщины, тематический диапазон массовых опросов включает регулирование государственного бюджета, удовлетворенность жизнью, веру в гуманоидов, проживающих на одной из планет, доверие к Верховному суду, самооценку экономического положения, количество сигарет, выкуриваемых за день5. Связь с миром повседневности — одна из существенных особенностей социологической методологии, отличающая ее, например, от методологии естественных наук. Те суждения, которые выносят химик, физик и биолог, никак не соотносятся со смыслами, вкладываемыми — попробуем вообразить! — молекулой, атомом или клеткой в свое «поведение». Объект исследования вынесен здесь вовне познающего сознания. А социолог субъективно включен в мир, который пытается познать объективно. Понять социальное действие — значит понять его смысл, мотивы и намерения действующего субъекта. В качестве реальности выступает идеальное смыслополагание свободной воли, а не внешние пространственные перемещения тел, как полагали бихевиористы, надеясь избавиться от ненаблюдаемых «сущностей». В маленькой пушкинской трагедии «Скупой рыцарь» смысл геройской победы Альбера на турнире коренится в скупости: Когда Делорж копьем своим тяжелым Пробил мне шлем и мимо проскакал, А я с открытой головой пришпорил Эмира моего, помчался вихрем И бросил графа на двадцать шагов, Как маленького пажа; как псе дамы Привстали с мест, когда сама Клотильда, Закрыв лицо, невольно закричала, И славили герольды мой удар: Тогда никто не думал о причине И храбрости моей и силы дивной! Взбесился я за поврежденный шлем; Геройству что виною было? — скупость... Трудность заключается в том, что подлинное знание мотивов действия принадлежит исключительно действующему субъекту. А
38 социология, стремящаяся понять заложенные в действиях смыслы, использует «понимающий» метод. Иногда понимание в веберовском смысле отождествляют с непосредственным субъективным переживанием событий. На самом деле неокантианское понимание — это не переживание, а рационализация событий и действий. В наибольшей степени поддается пониманию целерациональное действие, ориентированное только на средства, представляющиеся адекватными для достижения однозначно воспринятой цели. Язык социологии таков, что практически ни одно из используемых в нем понятий не конструируется вне мира повседневности. «Богатство» и «бедность», «сплоченность» и «конфликт», «ролевая идентификация» и «ретретизм» — все социологические концептуализации содержат значительный компонент обыденности, нечто двусмысленное, текучее, зависящее от обстоятельств. Также как кристалл, обретая в мутном солевом растворе отчетливую форму, сохраняет в себе материал среды, так и лексикон социологии придает строгие очертания тому, что принято называть «жизненным опытом». Понятия социологии нуждаются в переводе в систему переменных. Когда перед социологом поставлена задача узнать, кто предпочитает учить своих детей иностранному языку, сразу решать ее не следует. Существует тысяча и один ответ в зависимости от того, какой смысл вкладывается в слово «Кто?». Социолог сразу же встает перед необходимостью выбора признаков, конкретизирующих термин «кто». Вопрос переформулируется и приобретает вид рабочей гипотезы: предпочитают ли учить детей иностранному языку мужчины, женщины, жители городов, инженеры, литераторы, — все те, кто входит в сферу интересов исследователя. П. Лазарсфельд называет переменной любое средство, с помощью которого можно провести различия между единицами исследования. Переменная — это эмпирически интерпретируемое понятие, принимающее два и более значения. Например, социальный статус можно дифференцировать в соответствии с двумя градациями (высокий и низкий), можно увеличить количество градаций. Аналогичным образом структурируются доход, образование, удовлетворенность и т. п. Некоторые переменные имеют только два значения. Пол — казалось, бы типичная «естественная» переменная подобного рода. Однако половая идентификация становится сложной проблемой биохимической диагностики, если речь идет, например, о спорте высших достижений. Во всяком случае полезно проводить четкое логическое различение между контрарными и контрадикторными переменными: мужчина и женщина — не дихотомия, дихотомия формулируется как «мужчина — не мужчина»; «немужчины» включают как женщин, так и неопознанных лиц.
В дихотомию преобразуются все типы признаков, какое бы количество градаций они не содержали. Например, образование включает несколько градаций: неполное среднее, среднее, среднее техническое, высшее незаконченное и высшее законченное. Пятипунктовая шкала легко преобразуется в серию дихотомий: высшее / не высшее, среднее / не среднее и т. п. Такого рода серии кажутся бесполезными для полевых исследований, однако они являют собой некий эталон точности при идентификации объекта. Например, ответ на вопрос: «Демократ ли вы?» дихотомичен. Респондент может ответить «да» или «нет». Если нет, это означает, что респондент не знает, кто он по политическим убеждениям, не может или не хочет ответить, консерватор, левый террорист и т. п. Все дело в том, что отрицательные суждения не содержат в себе определенного знания. Среди наиболее часто применяемых социологических переменных — социальный статус, доход, пол, возраст, семейное положение, национальность, а также различные «удовлетворенности». Концептуальные переменные выполняют также функцию генерализаций. Генерализация освобождает исследователя от текучего многообразия впечатлений и развертывает перед ним мир идей — социолог начинает работать не с единичными фактами, ас идеальными классами событий. Например, концептуализация «статус» разграничивает людей, скажем, по доходу, оставляя в стороне другие стороны их бытия: образование, цвет глаз, музыкальность. Построив пространство признаков, социолог выдвигает предположения о возможных ковариациях, догадываясь, например, о связи между классовым положением и политической активностью. Первая задача, возникающая при проектировании социологического исследования, заключается в построении системы концептуальных переменных, через которую мы начинаем смотреть на мир. Она образуется из некоторого количества идеальных континуумов, характеризующих какое-либо свойство изучаемого объекта. Эти переменные впоследствии должны быть эмпирически проинтерпретированы и приобрести форму операциональных определений. А пока они являют собой неоформленный проект будущего измерения. На предварительном этапе проектирования исследования не следует пренебрегать и воображаемыми концептуализациями — признаками, которые мы до времени не знаем, как измерить. Когда Т. Адорно и его коллеги задумывали свой знаменитый проект, у них не было готового инструмента для классификации людей по «авторитаризму»6. Сначала было представление о том, что свойство, называемое автори
Рис. 2.1. «Вселенная» переменных таризмом, у одних людей выражено сильно, а другие ведут себя смирно и сговорчиво. В ходе исследования возник довольно сложный инструмент для измерения авторитаризма — «Ф-шкала». Равным образом, мы не знаем, как замерить «социальную напряженность», но не сомневаемся, что это возможно сделать. Некоторые авторы уверенно вводят в систему концептуальных переменных «счастье». И «авторитаризм», и «социальная напряженность», и «счастье» становятся осями, образующими для социолога систему координат, или «мировое пространство». Кое в чем стоит соблюдать меру. Многие различения являются для социолога запретными. Их можно реализовать в процедуре измерения, но делать этого не нужно. Были попытки разделить людей на грешников и праведников, евреев на вредных и полезных, а века на прогрессивные и темные. Ничего хорошего от таких концептуальных переменных ждать не приходится. Но, с процедурной точки зрения, главное, чтобы концептуальные переменные были именно переменными, т. е. задавали определенный диапазон значений для классификации единиц исследования. Выглядит «мировое пространство» как обычная декартова система координат, где V1 и V2 — концептуальные переменные (рис. 2.1). Совокупность переменных, которые используются либо могут быть использованы в социологическом исследовании, представляет собой «вселенную». Эту метафору ввел в 1930-е гг. Луи Гуттман. Действительно, вселенная переменных не имеет границ и бесконечна в своей глубине. Ее пространство идеально, неосязаемо, это пространство напряженных смысловых линий, тематизирующих предмет исследования. Также, как воин смотрит на мир через прорезь прицела, 41 социолог смотрит на мир через многомерную систему координат, пытаясь установить универсальные зависимости между переменными. Отношения между двумя переменными проясняются с помощью совместного частотного распределения. Параметры распределения свидетельствуют об особенностях связи двух признаков, и сама кривая позволяет прогнозировать поведение значений независимой переменной относительно значений зависимой. Иногда влияние одной переменной на другую опосредуется третьим фактором. Для устранения двойных зависимостей используется контрольная переменная. Предположим, установлена тесная зависимость между ущербом от пожаров и количеством пожарных, принимавших участие в тушении. Действительно, такая связь наблюдается, но не прямая — пожарные обычно не устраивают пожаров, — а опосредованная: чем больше величина пожара, тем больше ущерб от него, тем большее количество пожарных участвует в борьбе с огнем7. Возьмем только пожары определенной величины и значимой связи между ущербом и числом пожарных мы не установим. Иной пример двойного влияния. Величина правительственных расходов существенным образом зависит от степени политической активности. В 1965 г. Хейвард Алкер проверил эту зависимость с помощью контрольной переменной «уровень экономического развития». Он установил, что взаимосвязь правительственных расходов и политической активности слабая. Просто и на ту, и на другую переменные оказывает существенное влияние уровень экономического развития страны. Контрольная переменная помогает обнаружить ложные зависимости. Это не означает, что все опосредующие факторы удалось устранить, 3. Диагностическая процедураПонятие латентной и явной переменных. Реконструкция типа как задача диагностики. Три типа диагностической процедуры: а) редукция конструкта к операциональным определениям; б) установление симптомов латентного признака; в) концептуализация синдромов. Описание человеческих действий — их мотивов, целей и внешних контекстов — нацелено на постижение внутренних черт, которые недоступны непосредственному наблюдению. Иначе говоря, эти 7Nachmlas D., Nachmlas H. Research methods in the social sciences. New York: St. Martin's Press, 1976. P. 22—23. 42 черты являются латентными. Действительно, «политические убеждения» можно с большим или меньшим успехом распознать в высказываниях, манере поведения, членстве в партиях, в некоторых внешних знаках (например, в свастике). Но сами «убеждения» себя не обнаруживают. «Интеллигентность», «предприимчивость», «рассудительность» также имеют латентную природу. Латентны не только личностные, но и социетальные характеристики, описывающие группы, сообщества, социальные институты, образцы культуры и «ментальности». Некоторые страны принято называть «развитыми», другие относятся к «развивающимся» или «традиционным». Несомненно, «уровень развития» относится к латентным характеристикам — здесь требуется указать признаки, свидетельствующие о значении скрытой переменной. В итоге может обнаружиться, что под «уровнем развития» имеется в виду количество долларов на душу населения, производимое в стране за год, а культура во внимание не принимается. Латентная переменная образует смысловую оппозицию явной переменной. Она требует выражения внешними признаками, одновременно оставаясь невидимой. Ситуация становится буквально «двусмысленной»: один смысл не может найти успокоение в себе и стремится к самовыражению в ином, но и видимости существуют лишь благодаря тому, что имеют латентный смысл. Если бы для каждого латентного признака существовало одно его явное выражение, проблема распознавания решалась бы путем подстановки явного признака вместо латентного. Явный и латентный языки в этом случае были бы эквивалентными. На самом деле латентные признаки обладают неисчислимым количеством проявлений, каждое из которых характеризуется разной релевантностью — степенью смысловой близости к латентному признаку. Поэтому исследователь вынужден выбирать из явных переменных наиболее релевантные. Задача, для решения которой используется диагностическая процедура, состоит как раз в том, чтобы определить значение латентной переменной путем манипуляции с универсумом видимостей. Иными словами, требуется осуществить перевод с языка явного на язык латентный. Сама возможность такого перевода не очевидна и ставит перед исследователем вопросы, выходящие за рамки научного метода в область воли и представления. Эпистемологические проблемы, возникающие при анализе оснований диагностической процедуры, можно разделить на три группы. Во-первых, если латентные переменные не обнаруживают себя непосредственно, не являются ли они искусственно сконструированными собирательными понятиями — этикетками для несуществующих 43 вещей? Если да, то нельзя ли произвести санитарную очистку языка науки от вымышленных идей и оперировать только «реальными» терминами? Позитивистское направление в методологии науки XX в. фокусировало свою проблематику именно на разграничении «реальных» и «нереальных» идей, однако в современной эпистемологии считается общепринятым мнение о том, что полная редукция ненаблюдаемых конструктов к наблюдаемым невозможна. Во-вторых, само разграничение признаков на явные и латентные условно и относительно, поскольку при ближайшем рассмотрении любая явная переменная оказывается латентной, т. е. обнаруживает себя опосредованно, в своих «видимостях». Строго говоря, явных переменных как таковых вообще не существует. Например, признаки пола, возраста, образования и иные элементарные показатели, используемые для идентификации «статуса» (латентный признак), сами предполагают поиск неких «явных» свидетельств: записей в метрике, диплома и т. п. Переменные становятся явными лишь при операциональной интерпретации. В-третьих, явные переменные, казалось бы вполне реальные, не обладают собственным существованием, а светят отраженным светом глубинных сущностей. Так же как язык предназначен не столько для обнаружения, сколько для сокрытия мыслей, явные признаки способны на обман и иногда специально создаются для защиты от познающих субъектов. Например, ученые звания являют миру латентную переменную, которую можно обозначить как «компетентность». Но при определенных контекстах «компетентность» может обходиться без «ученого звания». Выдающийся биолог Н.В. Тимофеев-Ресовский не только не был профессором, но не имел высшего образования. С другой стороны, профессура и членство в академиях не означают, что субъект способен решать научные проблемы. Таким образом, сама диагностическая процедура — не просто терминологическая транспозиция внешнего языка на язык внутренний, но искусное оперирование внешними измерениями с целью вызвать наружу дух действительности. Иногда этот дух называют «конструктом», находя основание в том, что он конструируется из данных, а не обнаруживается в «естественном» виде. Вместе с тем процедура агрегирования не содержит достаточных оснований для типологии и может порождать произвольные конструкты, происхождение которых сомнительно. Например, некоторых людей называют высокоинтеллектуальными только на том основании, что они хорошо решают задачки на сообразительность. На самом деле процедура конструирования «конструкта» не произвольна, а подчинена задаче рационального оформления типа.
Эта задача включает в себя процедурный, эвристический и оценочный компоненты. В социологии тип часто артикулируется в метафорических терминах. «Капитализм», «социализм», «социальный статус», «роль», «профессия» сначала предстают в качестве образов, а потом формулируются как дефиниции. Но и естественные науки не избавлены от беллетристики в своих глубинных основаниях. Традиционная эпистемологическая драма заключается в отсутствии критериев объективного существования типа. Релятивизм находит здесь аргументы для отказа от стремления нормальной науки постичь истинное состояние вещей. Реализм настаивает на существовании объективных «порождающих структур». Феноменология ищет непосредственно «усматриваемые» смыслы социального взаимодействия в «жизненном мире». Неокантианство занято реконструкцией априорно «должного» в хаотическом мелькании «сущего». При всех методологических подходах сохраняется главное требование диагностической процедуры — она должна быть подчинена задаче обнаружения объективного типа. Построение шкал и диагностических методик в чем-то похоже на шаманство: выбор релевантных переменных, исполнение операций и исчисления предполагают предварительное знакомство с «духом», которого надо вызвать наружу. Для его появления необходимы также тщательность и упорство в исполнении аналитического ритуала. Как и всякий научный ритуал, диагностическая процедура подчинена технической схеме и, коль скоро схема начала работать, она перестает зависеть от исследователя. Латентный «дух» возникает сам из глубины признакового пространства, а не создается творческим воображением. Природа латентных переменных связана со специфической функцией, которую они выполняют в системе социального взаимодействия. Как правило, латентные переменные не осознаются в качестве мотивов и целей социального действия, скрываясь за явными переменными. Например, явная функция высшего учебного заведения заключается в обучении студентов, а латентная функция — оптимизировать выбор брачного партнера8. Каким же образом выйти из «двусмысленности» явного и латентного языков? Первый путь — это выведение переменных из теоретических допущений — в этом случае исследователь знает замысел происходящего и может отделить существенные и релевантные признаки от несущественных и нерелевантных. В знаменитом диалоге о демоне Сократа Плутарх пишет о некоем смысле, передаваемом демоном без посредства голоса. Этот смысл соприкасается с разуме 8 Мerton R. Social theory and social structure. Glencoe, III .: Free Press, 1949. P. 50. 45 нием воспринимающего как само обозначаемое: «В сущности, мы воспринимаем мысли друг друга через посредство голоса и слов, как бы на ощупь в темноте: а мысли демонов сияют своим светом тому, кто может видеть и не нуждается в речах и именах, пользуясь которыми как символами в своем взаимном общении, люди видят образы и подобия мыслей, но самих мыслей не познают — за исключением тех людей, которым присущ какой-то особый, божественный, как сказано, свет... Речи демонов, разносясь повсюду, встречают отголосок только у людей со спокойным нравом и чистой душой; таких мы называем святыми и праведниками»9. «Особый» свет присущ не только демоническому откровению святых и гениев. Любая сильная теория порождает систему критериев и средств описания действительности. В медицине хорошо разработанная теоретическая концепция заболевания включает систему клинических симптомов, позволяющих распознать патологию, т. е. поставить диагноз. В социологии, оперирующей в основном внешними описаниями, возможность выведения явных релевантных переменных из теории открывается редко. Релевантность зависит здесь не столько от теории, сколько от «точки зрения». Поэтому приходится идти вторым путем — выводить переменные из статистических регулярностей, которые, как предполагается, отображают возможную теорию. Трудность заключается в том, что каждому сочетанию событий может быть поставлено в соответствие неограниченное число теорий. Диагностическая процедура заключается в установлении соответствия между двумя системами значений: одна из них задана явно — в терминах измерений, другая имеет латентную природу — представляет собой «конструкт», «смутный образ», «идею».
46 национальность — к «пятому пункту». Все, что не укладывается в рамки измерения, считается несущественным. Здесь действуют мощные культурно-эпистемические стандарты, институционализированные образцы действия, принуждающие «акторов», в том числе социологов, объективировать формы знания. В феноменологической критике этот процесс называют реификацией. Нетрудно показать, что операциональная переменная «Сколько вам лет?» не исчерпывает «возраста» — многие люди задерживаются в возрасте недоросля до 50 лет и более; что диплом о высшем образовании вовсе не означает умения писать без грамматических ошибок, а многие евреи при ближайшем рассмотрении оказываются русскими. Измерения представляют собой результат абстрагирования от многообразного содержания социологических категорий, но у них есть одно важное преимущество — ясность и отчетливость, без которых невозможны объективные суждения о действительности. В результате подгонки концепта под измерительный инструментарий операциональные определения приобретают видимость постоянства и универсальности. Предполагается, что при одних и тех же условиях применение операции даст близкие значения. На самом деле обеспечить постоянство условий можно лишь в лаборатории, а при массовых социологических обследованиях волей-неволей приходится приписывать операциональным определениям несвойственные им универсальность и воспроизводимость.
После проведения замеров результат интерпретируется не в операциональных, а в концептуальных терминах. Симптом сам по себе не имеет значения. Температура больного обретает смысл только в контексте диагноза, сопряженного с повышением или понижением температуры. Аттестат профессора релевантен только в контексте концептуальной переменной, которая обозначается как «квалифика- 47 ция». Суждения избирателей о политических лидерах осмыслены только применительно к «мнениям» и «установкам». Латентная переменная отображается бесконечным множеством операциональных определений. Каждое из них обладает некоей мерой близости к порождающей их идее. Эта неуловимая инструментальными средствами мера иногда обозначается как релевантность. Операциональные определения взаимозаменяемы в той степени, в которой все они связаны с концептом вероятностными соотношениями. Это обстоятельство дает возможность строить диагностическую процедуру на батареях переменных и, тем самым, добиваться высокой надежности итоговых измерений. Даже очень аккуратный человек может один раз опоздать на поезд, но если он опаздывает постоянно, теряет рукописи, забывает о своих обязанностях, вероятность высокого значения «аккуратности» становится невысокой.
В исследовании социальной идентификации взрослого населения России В.А. Ядов получил несколько групп признаков, каждая из которых содержала в себе латентную переменную. Первый фактор объединяет показатели идентификации с группами ближайшего окружения личности — семьей, друзьями, сверстниками, жителями того же города или поселка, а также людьми одной национальности, теми, кто разделяет убеждения и взгляды. Ключевым понятием для обозначения латентной переменной выступает здесь «идентификация с ближайшим окружением». Второй фактор включает следование принципу «жить как все», политическую неангажированность, надеждой на судьбу, солидарностью с людьми такого же материального достатка, «российской» идентификацией. Что объединяет столь разнородные признаки? В.А. Ядов называет данный фактор «конформноадаптивной идентификацией». Третий фактор интерпретируется как идентификация с символическими общностями — человечеством, «советским народом», гражданами СНГ, россиянами. Четвертый фактор — «активная жизненная позиция» — включает стремление самостоятельно определять свою судьбу и вовлеченностью в политическую жизнь10. 10 Ядов В.А, Социальная идентификация в кризисном обществе // Социологический журнал. 1994. №.1. С. 47. 48 Очевидно, в качестве методического правила третьего типа диагностики выступает артикуляция признака или подгруппы признаков с максимальными факторными нагрузками. 4. Триада Стефана Новака: коммуникативноэпистемический переходВербальная идентификация переменных. Семантические смещения в процессе вербальной коммуникации. Дескриптивная, экспрессивная и коммуникативная функции диагностического процесса. Переход от концептуальных определений к операциональным в социологии принципиально отличается от аналогичной процедуры в естественных науках тем, что обоснование этого перехода имеет по преимуществу не логическую, а коммуникативную природу. Иначе говоря, познавательный акт в социологии является в то же время общением с объектом. Большинство социологических признаков идентифицируется исключительно как вербальные реакции — значение переменной устанавливается со слов респондента. Даже само понятие «респондент» подразумевает, что это — человек, отвечающий на вопрос. Следовательно, переход к операциональным определениям должен рассматриваться в терминах коммуникативной адекватности. Известно, что процесс коммуникации заключается не только и не столько в передаче сообщения, сколько в его преобразовании. То, о чем исследователь намеревается узнать у обследуемого, не всегда совпадает с тем, что он спрашивает и, тем более что он узнает. С другой стороны, респондент не всегда понимает вопрос именно так, как рассчитывает исследователь, и фактически отвечает на иной вопрос, хотя и очень похожий на первый. Иногда это дает возможность уточнить тематический фокус вопроса, сформулировать его более корректно. В начале 1990-х гг. В.А. Ядов проводил интервьюирование небольшого количества горожан, чтобы выяснить мнение о высказываемых тогда в печати и по телевидению требованиях суда над Сталиным. Интервью брали у рабочих, священников, бывших диссидентов, колхозников, инженеров — людей разного возраста и общественного положения. На первый вопрос «Нужен ли государственный суд над Сталиным?» 85% опрошенных ответили положительно. Ответы на следующий вопрос «Что будет во время и после суда, для чего нужен 49 4-365 суд над Сталиным?» разделились. Многие выразили мнение, что это будет суд не над Сталиным, а над социалистической системой, чего допускать нельзя. Другие стояли на том, что поскольку это будет суд над системой, а она сама себя не осудит, то и суд будет неправедный. Третьи говорили, что требование суда над Сталиным вольно или невольно отвлекает внимание общественности от насущных проблем повседневности, в том числе от товарного дефицита». В свою очередь исследователь имеет возможность по-своему понять и ответ респондента. Если бы такого рода недоразумения существенно влияли на социальную коммуникацию, социологическое исследование было бы невозможно. На самом деле все нормальные люди умеют понимать друг друга, т. е. распознавать, что имеется в виду под словами и иными формами знакового поведения (в принципе любое поведение имеет знаковую природу), В процессе вербальной коммуникации исследователя и интервьюера присутствуют «эффект смысловых ножниц» и «семиотический вакуум», вызванный несовпадением фокусов речи. Этот вопрос детально изучен Т.М. Дридзе12. Она показала, что «ножницы» могут быть связаны с непониманием как лексики, так и намерений коммуниканта. Например, слово «суверенитет» может интерпретироваться как «вера в Бога». Лексика коммуникации образует своеобразный «дом бытия» для социологических переменных. О.М. Маслова изучила влияние лексики интервью на оценку рабочими своего непосредственного руководителя. Оказалось, что при открытых вопросах, когда респонденты применяют обычные для данной ситуации языковые средства, их оценки значительно меняются по сравнению с ответами на закрытые вопросы, когда они вынуждены приспосабливаться к социологическому «жаргону». О.М. Маслова установила также существенные различия в мнениях респондентов относительно последствий распространения однодетной семьи в зависимости от открытой и закрытой формы вопроса. Из тринадцати суждений, предложенных исследователями в качестве возможных ответов на вопрос, семь суждений не пришли в голову ни одному респонденту при использовании открытой формулировки. Тенденция вполне определенна: «подсказка», предложенная социологом, значительно увеличивает количество отметивших ее респондентов13.
50
Рис. 2.2. Преобразование концептуальных измерений в операциональные: схема С. Новака Семантические смещения присущи не только вербальной, но и невербальной коммуникации, например, в ходе наблюдения. Наблюдаемые переменные так же, как и слова, могут скрывать свои подлинные смыслы. Например, одежда служит надежным свидетельством социального статуса личности. Однако не исключены случаи, когда истинное латентное свойство начинает иронизировать, создавая «камуфляж» из видимостей. Мартин Бубер рассказывает хасидскую легенду о знаменитом раввине Якове Иосефе. Однажды к нему в Бердичев приехал в гости рабби Менахем Мендель и люди, собравшиеся у дома, были поражены нарядом, в котором он вылез из брички. Мендель был обут в башмаки с большими серебряными пряжками, шляпы на нем не было, а в зубах он держал длинную трубку. По прошествии времени люди спросили Якова Иосефа, что он думает об этом деле. «Так рабби Мендель в куче золы заносчивости укрыл смирение духа, чтобы силы зла не могли коснуться его», — ответил учитель. Вопрос о соотношении концептуальных и операциональных определений имеет коммуникативно-эпистемическое содержание. Он может быть сформулирован следующим образом: «Какова степень соответствия между различными формами преобразования со- 51 общения в процессе коммуникации между исследователем и объектом?». Стефан Новик выделил в коммуникативно-эпистемической цепочке три функции: дескриптивную, экспрессивную и коммуникативную (рис. 2.2)14. Дескриптивная функция — наиболее общая — означает соответствие концептуальной переменной реальному содержанию признака вне зависимости от средств выражения этого содержания. Здесь действует натуралистическая установка, в основе которой лежит предположение об истинной природе объекта, которая выражена в понятии. Одновременно осуществляется и феноменологическая редукция: исследователь отделяет формы бытования и выражения признака от его «истинно сущего бытия» и оценивает их рассогласование. Разумеется, такая операция может быть осуществлена лишь идеально, путем теоретической разработки содержания концепта. Иначе говоря, социологические категории должны быть не выдуманными, а отражать объективную реальность. Без «вещи в себе» обойтись невозможно. Экспрессивная функция представляет собой оценку операционального определения с точки зрения его соответствия концепту. Если в предыдущем случае концепт соотносится с «реальным» содержанием, то во втором — с операциональным выражением этого содержания в инструменте исследования. Например, понятие «социальный статус» обретает дескриптивную функцию, если оно описывает некий реальный социальный статус. Экспрессивная функция «социального статуса» соотносится уже не с реальным содержанием данного концепта, а с операцией установления статуса, например, анкетным вопросом: «Каков ваш социальный статус?». Уже здесь могут быть обнаружены существенные рассогласования концепта, операции и реального содержания. Коммуникативная функция в большей степени присуща вербальным измерительным конструкциям: воспринятое сообщение должно быть эквивалентно направленному сообщению. Эта проблема решается обычно посредством тщательной регистрации и аккуратного кодирования реакций респондента. В практике опросов функциональное требование коммуникативности часто нарушается. Например, сомнение трактуется как отсутствие ответа, ответы на открытый вопрос регистрируются без учета смысловых нюансов. Массовые опросы в России свидетельствуют, что многие респонденты высказывают свое мнение не категорически, ас оговорками и даже контраргумента 14 Nowak S. Understanding and Prediction: Essays in the Methodology of Social and Behavioral Research. Dordrecht: Reidel Publishing Company, 1976. P. 75—78. 52 цией. «Я — за демократию, но все-таки такого беспорядка терпеть больше нельзя. Нужна сильная рука, а то распустились тут эти демократы...», — такого рода ответы идентифицируются как демократическая ориентация (судя по первой части фразы). Коммуникативная функция здесь явно нарушена. Отношение между концептом и результатом применения операциональной переменной Новак называет коммуникативным отношением. Речь идет о соответствии, например, кодировки значений переменной ее теоретическому проекту: надо быть уверенным, что исследователь верно понял то, что говорит респондент. Далее исследователь обязан сопоставить то, что говорит респондент, с тем, что он хотел сказать. Это отношение называется экспрессивным. В социологических исследованиях данная проблема часто игнорируется из-за трудоемкости контроля (здесь нужно использовать параллельные методы исследования понимания). Если вопросы простые и адаптированы к местным условиям, экспрессивным отношением можно пренебречь. Полезно провести параллель с уголовным расследованием, когда бывает принципиально важно установить, сам ли свидетель видел происшедшее или слышал об этом от соседей. Широко распространенная ошибка в социологических опросах — регистрация не личного мнения респондента, а его высказывания, основанного на том, что «все так считают». Экспрессивное отношение ставит перед исследователем задачу — доступными средствами узнать, «что на уме», и сопоставить с тем, что «на языке». Предполагается, конечно, что и интервьюер, и респондент трезвы. Экспрессия понимается здесь достаточно широко: как присутствие в коммуникативном арсенале личности выразительных средств, помогающих адекватно сообщить собственную позицию. Методическое оснащение такой задачи требует больших усилий. Исключительно редкая работа была проведена И.М. Поповой и В.Б. Мойным, которые установили, как искажаются сведения о величине заработной платы в зависимости от самой ее величины. Надо было сопоставить ответ каждого респондента на соответствующий вопрос анкеты с данными бухгалтерии о его зарплате. Так было установлено, что все рабочие, получавшие сравнительно небольшую зарплату, завышали ее, а получавшие значительную зарплату — занижали. Средняя тенденция интерпретировалась как «норма зарплаты»15. Мысль (рефлексированное знание) в свою очередь должна соответствовать реальным убеждениям, мнениям, установкам, иным 15 Сознание и трудовая деятельность. Киев; Одесса: Наукова думка, 1985. 53 объективным признакам. Это отношение — когнитивное. Респондент может быть уверен, что он по убеждениям демократ, хотя его объективная политическая установка — иная. Некоторые люди неадекватно оценивают свое образование и почти все считают себя более нравственными, чем их ближние. Ясно, что ответ на вопрос «Нравственны ли вы?» в большинстве случаев не соответствует когнитивной адекватности, даже если он адекватен коммуникативно (верно понят) и экспрессивно (респондент говорит то, что думает), Одно из неявных допущений в социологических исследованиях — наделение респондента вымышленными прерогативами эксперта по отношению к себе и социальному окружению. Предположение, что все люди полностью отдают себе отчет в том, что они думают и делают, по меньшей мере, сомнительно. 5. Концептуальные и операциональные определенияРоль научного консенсуса в принятии концептуальных определений. Структура операциональных определений: а) инструмент измерения; б) внешние экспериментальные обстоятельства; в) личность интервьюера. Понятие эмерджентных признаков и артефакты. Проблема соответствия концептуальных и операциональных определений. Методический комплекс. Роль гипотетических неоперационализируемых конструкторов в корпусе социологического знания? Пример операционального определения «обеспокоенности инцидентом политического преследования» — проект П. Лазарсфельда и К. Тиленса. Социологическое исследование основано на двух типах определений: концептуальных и операциональных. В концептуальных определениях используются термины, не соотнесенные непосредственно с идентификацией наблюдаемых событий. Например, под политическим насилием можно иметь в виду агрессию, проявленную по отношению к политическим институциям либо людям, занимающим определенные позиции в политической системе. Понятно, что таких определений может быть сколь угодно много. Концептуальные определения не являются ни истинными, ни ложными. Их приемлемость в корпусе научного знания — дело консенсуса — молчаливого согласия членов дисциплинарного ордена. Концептуальные определения должны соответствовать определенным логическим требованиям. Нельзя определять понятия через них же 54 самих: например, определение власти как способности применять власть тавтологично. Нельзя также определять непонятное через непонятное, тем более с использованием иносказаний. Например, определять понимание как совращение культурных паттернов допускается только в постмодернистском контексте, где не требуется понимания. Полезно избегать слишком глубоких теоретических определений, иначе определяемое понятие утонет в них и станет совершенно непонятным. Операциональные определения представляют собой мост между теоретико-концептуальным уровнем исследования и эмпирическими наблюдениями. Операциональные определения представляют собой sic et hoc описания, содержание которых может детализироваться до бесконечности. Однако подобного рода детализация напрочь отвергает какие-либо генерализации. Эта проблема решается волевым порядком. Некоторые из операциональных признаков артикулируются при описании данных, другие игнорируются как нерелевантные. Например, политическая установка получает операциональную интерпретацию посредством указания на инструмент — вопрос интервьюера «Какая партия, по вашему мнению, выражает интересы народа?». Далее следуют сведения, что интервьюер выбирает одно или несколько наименований из предложенного ему набора карточек, что опрос проводится по месту жительства, что интервьюер — молодая женщина. Предполагается, что при иных условиях распределение ответов замет но изменится. Что касается времени суток, в которое проводится опрос, присутствия третьих лиц, величины карточек, настроения респондента и т. п., то они, вроде бы, не влияют на результаты обследования. Такого рода предположения много раз опровергались методическими экспериментами. Обычно в структуру операционального определения включаются описания трех его компонентов. Во-первых, речь идет об инструменте измерения. Приводятся точная формулировка вопроса либо комплекс вопросов (включая фильтры) с «закрытиями»; если вопрос открытый, указываются категории кодирования. Равным образом описываются техника наблюдения, контент-анализа, эксперимента. Во-вторых, указываются внешние экспериментальные обстоятельства, сопутствующие сбору данных: проводится ли опрос на улице, по месту работы, на дому, в учреждении и т. п. Немаловажны день недели и время суток. Может быть, не лишними окажутся сведения о времени года, поскольку некоторые социологические характеристики летом иные, чем зимой. Соотносит ли респондент свои реакции со «значимыми другими»? Как он отвечает на вопросы? Не испытывает ли беспокойства либо неприязни? Все это нужно учитывать при генерализации данных, поскольку нередко один и тот же 55 инструмент дает разные результаты в зависимости от внешних обстоятельств. В-третьих, существенным элементом операционального определения являются личностные характеристики интервьюера. В методической литературе подробно изучено влияние интервьюера на респондента в процессе опроса. Обычно такого рода влияния трактуются как «шум», препятствующий получению истинного значения признака. Здесь проводится последовательная аналогия с измерением в технике, где истинное значение при «правильном» инструменте равно средней всех отклонений. В социологии же есть основания предполагать существование некоторого класса эмерджентных признаков. Они возникают в ситуации опроса. Например, вопрос: «Какой писатель вам больше нравится?» ставит респондента в ситуацию срочного поиска в своей памяти писателя, «который больше нравится», — до опроса никакого определенного мнения о писателях у многих респондентов не бывает. Вне опросной ситуации переменная не релевантна. Насколько велик класс эмерджентных переменных — неизвестно. Во всяком случае ясно, что многие социологические измерения возникают в явном виде только в контексте взаимодействия интервьюера и респондента. Проблема заключается в том, что сами по себе вербальные реакции респондента не могут быть ни истинными, ни ложными, достоверными или недостоверными. Они представляют собой факты, требующие описания и интерпретации относительно вероятных истинных значений. В.Б. Моин показал, что и количество ответов «не знаю», и частота упоминаний «подсказки» существенным образом зависят от используемой версии вопроса и ситуации интервью16. Операциональное определение — это серия инструкций, описывающих действия, которые должен осуществить исследователь для установления значения переменной. Иными словами, значение каждого научного понятия должно быть точно специфицировано посредством определенной тестовой операции. Простейший и самый надежный пример операционального определения — понятие «растворимость»: если вещество бросить в воду и оно растворится, оно является растворимым. Таким образом, исследователь обязан вызвать к жизни эмпирические референты концепта путем манипулирования некоторыми стимулами, вызывающими реакцию. Главное здесь — установить взаимооднозначное соответствие между градацией изучаемого признака и «респонсом» объекта. Простейший
56 случай: замеряя умственное развитие у детей, исследователи предлагают им прочитать и пересказать фрагмент текста; выполнившие задание считаются развитыми, а невыполнившие — неразвитыми. Структура операционального определения описывается в стимульнореактивных терминах. Если некий стимул S приписывается объекту, воспроизводящему реакцию R, то объект имеет свойство С, которое является операциональным определением17. Другая иллюстрация: если государство А принуждает государство В действовать таким способом, которым государство В действовать не намеревалось, то государство А обладает большей властью, чем государство В. Такого рода описание представляет собой операциональное определение «власти». Чаще всего операциональные определения относятся к внешним проявлениям изучаемого признака. Предполагается, что явные измерения каким-то образом репрезентируют латентные. Социолог, к примеру, утверждает, что некий индивид «консервативен», поскольку отвечает на серию вопросов в манере, которую принято считать консервативной. Предполагается, что ответ (К) на вопрос (S) порождает, точнее, репрезентирует личностную характеристику — «консерватизм»18. При переходе с концептуального уровня на операциональный, как правило, возникает рассогласование между концептуальными и операциональными определениями. Проектируя социологическое исследование, целесообразно «сформатировать» проблему перехода от концептуальных определений к операциональным в виде методического комплекса, где каждому понятию соответствуют переменная и операциональное определение. Первый компонент методического комплекса — «теоретическое» определение, второй компонент — шкальный континуум. Здесь используются два основных метода: а) поиск объективного измерителя; б) самоидентификация. Иногда объективный измеритель и самоидентификация совмещаются в одном интегральном показателе. Третий компонент методического комплекса — операциональные определения. Они состоят из описания инструмента идентификации признаков (вопросы анкеты, в том числе вспомогательные — контрольные, «буферные», «подсказки» и т, п.), описания ситуации интервьюирования, а также возможного влияния личности интервьюера. 17 Isaak A. Scope and methods of political sciences. Homewood, Ill.: Dorsey Press, 1969. 18 Nachmias D., Nachmias H. Research methods in the social sciences. New York: St. Martin's Press, 1976. P. 18. 57 Некоторые концепты вообще не могут быть определены операциональными средствами. Тем не менее они активно используются и теоретическом аппарате социологии. Понятия «эдипов комплекс», «подсознательное», «прекрасное», «добро» и «зло» практически не преобразуются в операциональные определения. Вероятно, не стоит заниматься и операциональным определением «справедливости». Д. Саймон называет неверифицируемые и неоперационализируемые концепты гипотетическими19. Роль неверифицируемых понятий в аппарате науки не вполне ясна. П. Бриджмен считал их излишними, препятствующими развитию знания. Поэтому такого рода «философических конструктов», по мнению Бриджмена, следует избегать. Радикальная позиция Бриджмена состоит в том, что ученые обязаны не привносить в содержание понятий ничего иного, кроме операций, применяемых для получения наблюдаемых значений20. Следствие такого подхода — возникновение произвольного множества равноправных операциональных определений в зависимости от праксеологических контекстов. Так, по Бриджмену, существует много разных «длин» в зависимости от того, визуальные, акустические или электромагнитные средства применяются для измерения. Но все-таки неоперационализируемые конструкты выполняют в науке важную организующую роль. К. Гемпель ввел понятие «систематический импорт». Он имел в виду сеть научных закономерностей и принципов — нити, сходящиеся в узлах, образуемых категориями научной дисциплины: чем больше «нитей» сходится в узловом понятии, тем сильнее его «систематический импорт»21. Очевидно, эвристический потенциал понятия выходит за рамки его операционального содержания. При проектировании социологического исследования целесообразно организовать словарь переменных таким образом, чтобы концептуальные и операциональные переменные были связаны взаимно однозначными соответствиями. П. Лазарсфельд и В. Тиленс осуществили детальную операциональную разработку переменной «Обеспокоенность [инцидентом политического преследования]» на основе свободного интервью (табл. 2.1). Концептуальное определение «обеспокоенности» связано с осознанием опасности, которую влекут за собой определенные политические убеждения. Исследователи выбрали вопросы, замеряющие 19 Simon J. Basic research methods in social sciences. New York: Random House, 1969. P. 16. 20 Bridgeman P. The logic of modern physics. New York: Macmillan, 1961. P. 5. 21 Hempel K. Philosophy of natural science. Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall, 1966. P. 94. 58 Таблица 2.1 Разработка переменной «Обеспокоенность [инцидентом политического преследования]» в социологическом проекте П. Лазарсфельда и В. Тиленса «Академическое сознание», 2451 преподаватель общественных наук в 165 университетах и колледжах США, 1955 г.
обеспокоенность преподавателей сплетнями, отказом и продвижении в должности и другими неприятностями, возникающими вследствие их политических убеждений. «Озабоченность» не ограничена собственными проблемами преподавателя. Здесь выражается общее отношение к академической свободе или политическому принуждению (табл. 2.1). «Человек, который считает, что администрация колледжа ведет политические досье на преподавателей, сам может ничего не 59 опасаться и при этом выражать обеспокоенность подобной практикой»22. Перекрестное комбинирование различных проявлений политических преследований в университетах дает возможность построить их типологию и интегральную шкалу. Вопросы1. Чем определяется выбор научной проблемы в социологическом исследовании? 2. Какие проблемы считаются ненаучными? 3. Какова роль «народных понятий» в языке социологии? 4. Почему понять социальное действие — значит понять его мотивы? 5. Какие переменные наиболее часто используются в социологических исследованиях? 6. На основе каких критериев разграничиваются явные и латентные переменные? 7. В каких случаях приходится осуществлять редукцию «конструкта» к операциональным определениям? 8. Какие эмпирические измерители используются в социологии для изучения политических предпочтений? 9. Какие семантические искажения воспроизводятся в ходе опроса? 10. Как соотносятся когнитивная, экспрессивная и коммуникативная функции? 11. Чем отличаются концептуальные определения от операциональных? 12. Из каких элементов состоит операциональное определение? 13. Что такое методический комплекс? ЛИТЕРАТУРА1. Батыгин Г.С. Обоснование научного вывода в прикладной социологии. М.: Наука, 1986. 2. Голофаст В.Б. Методологический анализ в социологическом исследовании. Л.: Наука, 1980. 22 Lazarsfeld P., Tielens W. The academic mind: social scientists in the times of crisis. New York: Free Press, 1958. P. 76—77. 60 3. Кэмпбелл Дж. Научный вывод, артефакты и контроль / Пер. с англ. А.У. Хараша / Кэмпбелл Дж. Модели экспериментов в социальной психологии и прикладных исследованиях / Сост. и общ. ред. М.И. Бобневой; Вступ. ст. Г.М. Андреевой. М.: Прогресс, 1980. 4. Лазарсфельд П. Методологические проблемы социологии // Социология сегодня: Проблемы и перспективы / Сокр. пер. с англ.; Общ. ред. с предисл. Г.В. Осипова. М.: Прогресс, 1965. 5. Лазарсфельд П. Измерение в социологии // Американская социология: Перспективы, проблемы, методы/ Пер. с англ. В.В. Воронина и Е.В. Зиньковского; Ред. и вступ. ст. Г.В. Осипова. М.: Прогресс, 1972. 6. Паниотто В.И. Качество социологической информации. Киев: Наукова думка, 1986. 7. Ядов В.А. Социологическое исследование: Методология, программа, методы. 3-е изд. перераб. и доп. Самара: Издательство Самарского университета, 1995. жүктеу/скачать 1.69 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|
