Простая история в двух актах
Эван. И что показывают? Андрей
жүктеу/скачать 359.5 Kb.
|
Эван. И что показывают? Андрей. Показывают ваших руководителей и рассказывают как дурно они поступают. Эван. Только это? Андрей. А для тебя что же, новость, что почти весь мир ненавидит Америку? Эван. Чего же вы в эту страну претесь, раз так ее ненавидите?! Андрей. Это иррационально, Эван. Хотя... я думаю, все понимают, что страна говно, но... как бы в глобальном смысле, а на самом деле здесь самый большой гамбургер. Эван. За ним вы и едете со всего мира? Андрей. А как не ехать, Эван, если вы в год тратите десять миллиардов долларов только на корм для домашних животных? Мы в своих странах можем только мечтать о таком валовом внутреннем продукте, какой сжирают ваши кошечки и собачки! Вот и премся сюда приобщиться к «Большой жратве». Эван. И что, вас не интересуют наши традиции, искусство, спорт? Только гамбургер? Андрей. В любой стране Европы, даже самой захудалой, традиций хватит на десять Америк... А спорт?.. Спорт нормальный... но только не надо называть футбольное и бейсбольное первенства Америки «чемпионатами мира»! Не надо, Эван, потому что это смешно – чемпионат мира, в котором соревнуются одни американцы... смешно. Мелисса. Андрей, не надо... не расстраивайся... Пауза Эван. Ты хочешь сказать, что у вас в стране все хорошо? Андрей. Нет, не хорошо... Но оно нехорошо по-другому. Оно человечнее... и понятнее. (Пауза) У нас нет вашего снобизма и уверенности, что мы во всем и абсолютно правы... нет... И если я процитирую отрывок из Библии где говорится, что содомия – грех, на меня никто из гомосексуалистов не подаст в суд. Понимаешь? Эван. У вас, что же, в стране отсутствует политкорректность? Андрей. У нас больше человеческого, Эван. Если ты обидел гея – он может дать тебе по морде... но он не пойдет в суд. Эван. А если ты его обидишь да еще «дашь ему по морде»? Андрей. Тогда... это будет... несправедливо. Тогда его пожалеют люди... скажут, что он несправедливо пострадал... Мелисса. Это как-то неправильно. Андрей. Неправильно... но так есть. Пауза Эван. Ты гордишься тем, что не соответствует современному обществу. Андрей. Я не горжусь... нет. Просто здесь, в Америке, я чувствую, что у меня внутри пусто... совсем пусто... Мелисса. А дома? Андрей (пауза). А дома я не думал об этом. Эван. Не пытайся изменить Америку, Эндрю, иначе она сожрет тебя, как сожрала тысячи подобных «реформаторов». Езжай в Нью-Йорк и поселись в «черном» районе: там все ходят друг к другу в гости ночью, не задумываясь над тем, доставляет ли кому-то их визит неудобство. А еще там частенько плачут и до одури смеются из-за избытка наркоты... Или переезжай в Мексику – там наревешься, а когда надоест – начнешь перебираться через границу обратно в Штаты... И если попытка получится удачной – станешь типичным американцем, потому что к тому времени будешь ценить эту страну, как ценит ее триста пятьдесят миллионов человек. Андрей. Это вряд ли... Что я здесь увидел хорошего, Эван, чтобы жаждать возвращения? Только твоего отца, который, спустя два года, оказался совсем другим человеком, и Мелиссу, которая... оказалась такой, какая и была вначале... Эван. Этого достаточно, чтобы «пустить корни»... плюс твое образование... Ты мог бы стать преуспевающим американцем, Эндрю. Андрей. Ты хочешь сказать, что можно жить в стране, которую презираешь, и радоваться жизни? Эван. Почему нет. Начни работать, купи дом, женись, заведи детей и... радуйся. Андрей. Но мне придется выходить на улицу, ходить на работу, общаться с американцами... Эван. Не самая глупая нация. Андрей. Ты так говоришь, потому что сам американец. Общаться с вами – серьезное испытание. Мелисса. Почему, Андрей? Андрей. Я не имею в виду тебя, Мелисса... Давайте выпьем! Мелисса. Давайте. Андрей наливает в бокалы вина, все чокаются и выпивают. Андрей. Вы слушаете о чем разговаривают люди на улицах, в парках, в офисах? Эван. Люди говорят о жизни... Я думаю, что это происходит во всех странах. Андрей. Люди в Америке говорят о ерунде... об абсолютной ерунде... А те, с кем можно поговорить – это университетские профессора и люди, серьезно занимающиеся искусством... Остальные не знают ничего... ничего. Мелисса. Андрей, я изучаю около двадцати дисциплин... Андрей. Я знаю, Мелисса, но пройдет пять лет, ты начнешь работать в американской кампании, и сможешь поддерживать разговор на одну тему – на тему твоей работы. Я могу сейчас задать Эвану десять вопросов на общую эрудицию, и он не ответит ни на один. Эван. Любопытно. Андрей. Хочешь попробовать? Эван. Это ничего не будет значить... абсолютно. У каждого свои интересы... Андрей. Если хочешь, я готов тебе задавать вопросы. Эван. Это ничего не значит, но... любопытно, конечно. Андрей. Ты готов? Эван. Ну... да. Андрей. Хорошо. Первый вопрос: какая самая длинная река? Эван. Миссисипи. Андрей. Нил. Следующий: кто автор романа «Колыбель для кошки»? Эван. Не читал. Андрей. Курт Воннегут. Мелисса. Я очень люблю Воннегута, особенно «Завтрак для чемпионов». Андрей. Дальше: столица Венгрии. Эван. О, Господи, понятия не имею. Андрей. Будапешт. Кто изобрел рентген? Эван. Не знаю. Андрей. Рентген. Эван. Говорю ведь: не знаю. Андрей. Я говорю – Рентген. Рентген изобрел рентгеновский аппарат. Эван. Да, можно было догадаться. Андрей. Кто изобрел телефон? Эван. Телефон. Андрей. Александр Белл. Эван. Хватит! Естественно, твоих образований хватит на то, чтобы мучить меня неделю вопросами, ответы на которые мне не интересны. Андрей. Образование тут не причем – эти ответы у нас знает любой школьник. Мелисса. Я не понимаю, почему у вас такие умные и эрудированные люди, а живете вы хуже нас? Андрей. Этим вопросом задается весь мир... и никто не находит ответа. Эван. Не думаю, что весь мир озабочен уровнем жизни белорусов... Андрей. Нет, Эван, люди мира озабочены вопросом, отчего весь мир живет хуже американцев. Весь мир, Эван! Пауза Мелисса. Но ведь какое-то объяснение должно быть? Эван. Конечно, оно есть. Вместо того, чтобы добиваться успехов в какой-то сфере, они читают прорву книг, чтобы покорять мир своей эрудицией... Андрей. Может быть и так. Мелисса. Да нет, не так. Так не может быть – умные люди должны жить лучше глупых... Андрей. Ты сейчас похожа на мою племянницу, которая не соглашается принять несправедливость в любом виде... (Пауза) Я слегка утрирую... Все, конечно же, можно рационально объяснить... Эван. Любопытно было бы послушать, как объясняется очевидный парадокс. Андрей. Все очень просто: история Европы – это история войн. Эван. И все объяснение? Андрей. Если хочешь – расшифрую. Последние пятьсот лет в Европе шли нескончаемые войны, и очень многие из них – на нашей территории. В последнюю войну погиб каждый третий белорус. Представляешь, Эван, если бы погибло сто миллионов американцев?.. При этом, почти все еврейское население было уничтожено в концентрационных лагерях, а большинство тех, кто остался в живых, вскоре уехали... к вам. Эван. А при чем тут еврейское население? Андрей. Эван, простая истина: откуда исходят евреи – там заканчивается экономика. Джо (со своей кровати). Это точно, Эндрю, евреи – бензин экономики... и не только. Эван. С добрым утром, папа! Джо. Спасибо. Эндрю, посади меня в коляску, пожалуйста. Андрей переносит Джо в коляску и помогает ему надеть пиджак. Андрей. Хочешь влажное полотенце? Джо. Да, пожалуй. Андрей идет в кухню, мочит махровое полотенце теплой водой и приносит его Джо. Тот вытирает полотенцем лицо и руки. Эван. Папа, ты слышал о чем мы говорили? Джо. Наверное, не все. Эван. И что ты думаешь о том, что слышал? Джо. Думаю, что тебе следовало бы знать, кто изобрел телефон, а мне – самую длинную реку... (Пауза) Эндрю, женись на Мелиссе. Мелисса. Что вы, Джо... я... не... что вы... Андрей. Я подумаю над твоим предложением. Мелисса. Вы что... я... как вам не стыдно... Эван. Хорошая идея... Спасешь хоть одну американскую душу, погрязшую в пучине меркантилизма. Мелисса. Мне еще рано замуж... я не окончила университет... и вообще... глупость какая-то. Джо. Не смущайся, девочка, это на самом деле лучшая партия для тебя... другая жизнь... другие отношения. Знаешь какие скучные американские семьи? Конечно, знаешь... ты ведь росла не в семье латиносов, где каждый день радость... Андрей. Ты сейчас всерьез, Джо? Джо. Да, Эндрю, я сейчас всерьез... Эван. Папа, тебе что же, не нравилась собственная семья? Джо. Абсолютно не нравилась. Мы скучно жили и у нас никогда не было настоящих праздников. Мелисса. А День благодарения? А Рождество?.. Джо. Это уже не праздники – это ритуал... почти похоронный. Только покойник на столе меняется: в День благодарения – индейка, а в Рождество – утка. Я всегда завидовал нашим соседям... В том доме, который рядом с домом Мелиссы, жила семья Пакито Ривейры – он занимался продажей автомобилей... У них было весело всегда – они даже скандалили весело... Я очень хотел оказаться на Рождество у них дома – там были песни, танцы, они запускали петарды... (Пауза) А у нас – тело утки и заунывное обсуждение того, что семья Ривейры не дает спать всему району... Эван. Нет, у нас тоже было весело... Мы смотрели телевизор, танцевали... Джо. Это уже когда ты подрос... я пытался веселить вас с матерью... Эван. Мне не нравятся эти лихорадочные праздники на грани истерики. Джо. Просто ты еще не понял, что такое настоящая радость жизни... Оттого и Эндрю кипит, что чувствует приближающуюся потерю. Андрей. Какую потерю, Джо? Джо. Ты можешь стать стопроцентным американцем, Эндрю, для этого у тебя все есть – сила, мозги, усердие... И как только ты им станешь – в лучшем случае превратишься в меня. Андрей. А в худшем? Джо. А в худшем – в Эвана. Эван (после паузы). Ну, ладно, мне пора... Надо еще кое-что сделать... В общем, я пошел... Джо. Давай. И чтобы в девять лег спать. Эван. Папа, скоро ты окончательно станешь русским эмигрантом. Джо. Не проблема – это ненадолго. Эван уходит, нарочито хлопнув дверью. Андрей разливает вино по бокалам. Андрей. Давайте выпьем. Джо. Давайте. Доктора говорят, что вино – это лучшее средство от Альцгеймера. За что? Мелисса. За то, чтобы сбылись наши мечты. Джо. Я люблю тебя, девочка. Похоже, ты и вправду влюбилась. Все чокаются и выпивают. Действие седьмое Джо сидит в инвалидном кресле около стола, на котором разложены элементы макета здания. Он пытается разобраться, какой элемент к какому следует крепить. Проходит некоторое время, и раздается стук в дверь. Джо. Открыто... как всегда. Дверь открывается и в комнату входит Мелисса. Мелисса. Здравствуйте, Джо. Джо. Здравствуй, девочка. Мелисса. Как вы себя чувствуете? Мелисса проходит в комнату и целует Джо. Джо. Как всегда, дорогая, превосходно. Эндрю говорит, что вчера исполнился месяц, как у меня не стало приступов... Сожалеет, что я не рассказываю ему ничего интересного. Мелисса. А где Андрей? Джо. Ты без него уже не можешь прожить и часа... Умеют эти славяне влюблять в себя американских девчушек... Мелисса. Ну, не надо, Джо. Опять вы начинаете... Джо. Если бы ты знала, как я хочу погулять на вашей свадьбе... Я бы отвел тебя к алтарю, заменив покойного папашу, а потом поплакал бы вместе с мамой Эндрю... А после этого напился бы вдрызг вместе с друзьями жениха... Мелисса. Джо... (Пауза) Джо. Что, девочка? Ты хочешь спросить, любит ли тебя Эндрю? Мелисса (смущенно). Ну... да, в общем-то. Джо. Похоже, что любит. У таких ребят, как Эндрю, все написано на лбу... Если бы не любил, то мы бы в этом не сомневались. Хотя, я уже, честно говоря, плохо понимаю, что значит «любить по-американски». Наверное Эндрю прав – мы что-то теряем как нация... Знаешь, в последнее время я часто вспоминаю свои молодые годы... Старые маразматики всегда лучше помнят то, что было семьдесят лет назад, чем то, что произошло вчера... да... Так вот... Что я говорил? Мелисса. Что мы что-то теряем как нация... Джо. Да, вспомнил... Так вот, когда я был молодым, мы любили не так, как сейчас... Мы как-то по-другому все это делали... В смысле, то же самое делали, но как-то по-другому... Понимаешь, о чем я? Мелисса. Да, Джо, я догадываюсь. Джо. Вы жрете эти синтетические наркотики... Может быть, от этого у меня о вас такое странное впечатление... А эти славянские ребята, они другие... Не знаю, я сужу по одному Эндрю... Может там, в его стране, ребята такие же как и у нас... может быть... Но он... он совсем другой. Он может относиться на равных ко мне – старому идиоту, и к тебе – очаровательной девушке. (Пауза) Поверь, мы с тобой не знаем и десяти процентов от того, что знает он – это я тебе точно говорю. Мелисса. Я это понимаю, Джо. Но мне всегда кажется, что я слишком глупая для него... слишком... Джо. Я никогда не относился к своей жене так, как он относится к тебе. У них, у славян, есть какая-то нежность... Ты не поверишь – я ее чувствую на себе... Первый раз в жизни, Мелисса... первый раз. Мелисса. Я не знаю, о чем мне с ним говорить, Джо. Он умный, а я... У меня не хватает эрудиции. Я говорю все как-то невпопад, что-то не то... это кошмар какой-то. Джо. Глупая моя девочка, ты что же, думаешь, что мужчины любят, когда женщина блещет интеллектом и сыплет мудрыми мыслями? Это полная ерунда! Единственное, что нужно мужчине – это чтобы женщина умела его слушать. Только тогда жизнь мужчины имеет хоть какой-то смысл... Моя жена никогда не хотела меня слушать – у нее на все была своя точка зрения... как правило абсолютно бездарная... Это все ее родители... у них было столько денег, что они могли убедить всех в том, что каждая ее мысль – бриллиант. Мелисса. Что мне делать, Джо? Джо. Эх, девочка, мне бы твои проблемы... я бы пошел за ним туда, куда бы он меня позвал, и ни в чем бы не сомневался. Мелисса. Но он меня не зовет... (всхлипывая) не зовет... Джо. Позовет, я его знаю. Он позовет, а ты пойдешь... что бы я вам ни советовал. Потому что вы уже заражены друг другом... Мне бы двадцать годков скинуть – я бы вам показал как надо жить... я бы вас научил любить... (Пауза) Это я сейчас так говорю, а двадцать лет назад сам был дурак дураком – жил, как тыква на грядке... Работа – дом, дом – работа, раз в год – Флорида, два раза в год – чучело птицы на столе... вроде как праздник... Жена – утка, сын – индюк... Хотел поехать на Ки-Уэст... один... в отпуск... накопил денег – коробку... так и не выбрался. (Пауза) Думал: приеду, сниму особняк с прислугой... каждый день вечеринки... девушки в бассейне, бильярд... по набережной на арендованном «Мустанге кабриолет»... на самолете по островам... и так... месяца три! А потом, когда деньги кончатся, заплыву в океан, выпущу весь воздух... до последнего грамма... и... до свидания, Америка! (Пауза) Не поехал... Никуда не поехал... Жена – утка, сын – индюк... Во время монолога Джо в комнату входит Андрей. Мелисса и Джо его не слышат, увлеченные разговором. Андрей, услышав их разговор, тихо присаживается на стул у входной двери. Мелисса. А я бы поехала... Поехала бы хоть куда... Я в детстве хотела стать телевизионной ведущей... Хотела вести программу «С добрым утром, Америка!»... одетая в красивое голубое платье... или в розовый костюм... Джо. Что же, других цветов нет, кроме голубого и розового? Мелисса. Да нет, сейчас уже не хочу... а в детстве – только голубое или розовое... (Пауза) Мне казалось, что так в жизни и будет: я выучусь на журналиста, пройду собеседование в хорошей телекомпании, и меня тут же возьмут... ну, хотя бы для начала... скажем, репортером на CNN. А потом я сделаю там несколько сенсационных репортажей, и уже тогда меня пригласят вести «С добрым утром, Америка!». А спустя годик я бы встретила интересного мужчину – редактора или журналиста – и мы бы поженились... (Пауза) Сейчас Андрей сказал бы, что это история из плохого американского кино... (Пауза) Я понимаю, Джо... понимаю... из плохого кино... (Пауза) Джо, почему Андрей понимает, что это из плохого кино, а мы нет? Почему мне до сих пор кажется, что это кино хорошее, Джо?! Джо. Потому, что твое кино уже идет... Твое кино. Не тупоголовой Барби, которая ведет репортажи с «Праздника самого большого гамбургера Кентукки», а твое кино... умной девочки из американской провинции... Мелисса. И что мне делать с этим кино, Джо? Джо. Сниматься. Только не в розовом костюме, а... не знаю... в зеленом, например... или в бежевом. Серьезные люди любят сдержанные тона. Я даже своего бестолкового сына этому смог научить... Хотя, дай ему волю, тоже ходил бы в розовом. Мелисса. Я боюсь, Джо, что это кино внезапно закончится... пленка порвется, или отключится свет... Джо. Не переживай, оно пройдет до конца. Ты даже представить не можешь, что это за кино... Думаешь, я предполагал, что в последней серии своего фильма буду лежать, как огурец на грядке? (Пауза) У меня был лучший друг – его звали Эван Маршалл. Знаешь, после войны был такой «План Маршалла»? Так вот, тот самый Маршалл, который «План», был его то ли дядей, то ли сводным братом... я не помню. Да, суть не в этом... Просто мы были друзьями «не разлей вода». Я и сына назвал в честь него – Эваном. (Пауза) Так вот Эван Маршалл был классным парнем, а мой Эван – бестолочь и предатель... Но я хотел тебе рассказать не об этом... А о чем? (Пауза) А-а, вспомнил... Вот! История, как мы с Эваном провели рождественскую вечеринку в доме его родителей. Точнее даже не «рождественскую», а «предрождественскую». Дело было так! Мы с Эваном собрали человек тридцать-сорок, чтобы отметить Рождество в доме его родителей. Праздновать начали 21-го декабря, а когда я впервые после начала вечеринки посмотрел на часы, оказалось, что уже раннее утро 24-го. Мы с Эваном, как заправские вышибалы, выкинули из дому всех собутыльников, за часок-другой навели порядок, и сами быстро свалили к нашему другу Джону Армстронгу... Семья Эвана приехала домой часов в семь вечера – к этому времени прислуга уже заканчивала сервировку стола. Через час все, принарядившись, собрались внизу, в холле, у рождественского стола... Когда они съели холодные закуски, и ждали торжественного выноса утки, они увидели как сверху, по лестнице, к ним спускался наш безумный приятель Рич Корни, которого мы забыли в одной из спален третьего этажа. Все могло бы закончится более-менее сносно, если бы Рич прилично выглядел... Но он был в одних трусах, на голове всклокоченные волосы... к тому же правой рукой Рич почесывал свои яйца... Он спускался по левой лестнице, а одновременно с ним, по правой, спускалась толстая чернокожая кухарка Джой, одетая в белый передник и чепец. Она несла на блюде труп рождественской утки – происходящее было хорошо видно всем сидящим за столом... Когда их пути пересеклись на лестничной площадке, Рич озадаченно посмотрел на Джой, хлопнул ее по плечу левой рукой, не переставая правой чесать свои яйца, и громко произнес: «Что ты здесь делаешь?! Иди домой – рабство уже отменили!». Андрей разражается смехом. Джо и Мелисса внезапно замечают его присутствие. Мелисса. Андрей! Ты давно здесь?! Андрей. Нет, вошел во время рассказа Джо об освободительном движении на юге Америке. Джо. Тебе понравилась моя история? Андрей. Еще как! Почему ты мне никогда не рассказывал таких историй, а для Мелиссы готов вспомнить все лучшее из своей жизни? Джо. Если бы у тебя был такой бюст и такие ноги... Мелисса. Джо, перестаньте... так нельзя... Джо. Можно, моя девочка, можно... Эндрю говорит, что так женщинам говорят комплименты во всех странах, кроме Америки. Андрей. Мелисса, просто он знает, что ты не подашь на него в суд за сексуальные домогательства, а если и подашь, то он выиграет процесс, сославшись на своего адвоката по фамилии Альцгеймер. Мелисса. Куда ты ходил? Андрей. Не ходил, а ездил – в город. Мелисса. Мог бы попросить меня, я отвезла бы тебя на машине. Андрей. Не хотел тебя загружать проблемами – это могло продлиться целый день. Мелисса. Ну и что. Джо (очень серьезно). Куда ты ездил? Мелисса. В следующий раз обязательно скажешь мне и я тебя отвезу... Джо. Эндрю, куда ты ездил? Пауза Андрей. Это надо отметить. Андрей направляется в кухню, достает бутылку вина, открывает ее и наполняет три бокала. Мелисса. Что отметить? Джо (гораздо мягче). Эндрю, где ты был? Андрей. Ездил в город, чтобы посетить одно заведение, которое мне очень сильно задолжало. Мелисса. Ты ездил в банк? Я могла отвезти тебя в банк в любое время. Андрей возвращается в комнату с тремя бокалами вина на подносе. Он раздает бокалы Мелиссе и Джо, третий бокал берет сам. Андрей (поднимая бокал). Я хотел бы выпить за правительство Соединенных Штатов Америки, предоставившее мне вид на жительство в своей стране. Отныне я могу пользоваться всеми правами, за исключением избирательного. Джо роняет бокал на пол – бокал разбивается. Мелисса и Андрей бросаются к Джо – он теряет сознание. Мелисса. Джо! Джо!.. Что с тобой?.. Джо! Андрей бежит в кухню, хватает полотенце, мочит его холодной водой и бросается к Джо. Он расстегивает рубашку на груди Джо и растирает ему грудь влажным полотенцем. Андрей. Джо, ты не должен так делать... не должен... Все хорошо... Все хорошо... Я здесь... я с тобой... Джо, ты должен прийти в себя... так не честно (его голос звучит все громче). Джо, приди в себя, или я... Джо! Ты не можешь так со мной поступать!.. Не можешь так поступать, скотина!!! Очнись, Джо!!! Джо открывает глаза и слышит последнюю фразу, которую выкрикивает ему в лицо Андрей. жүктеу/скачать 359.5 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|