Психология смысла природа, строение и динамика смысловой реальности
жүктеу/скачать 3.49 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Алкоголизм.
- Шизофрения.
- Поражения лобных долей мозга.
- Инволюционные изменения.
- Соматические заболевания.
- Психопатии.
- Кризисные и посттравматические состояния.
316 глава 4. динамика и трансформации смысловых структур зует некоторые основополагающие паттерны мировоззрения и личности. Как отмечают многие работавшие с методикой предельных смыслов, она является не только исследовательским и психодиагностическим инструментом, но и психотехническим или даже психотерапевтическим средством, фасилитирующим личностный рост и развитие процессов осмысления. Итак, мы рассмотрели пять групп методов, с помощью которых возможно изучение тех или иных сторон смысловой реальности. Этот анализ дает лишнее подтверждение тому, что смысловая реальность обнаруживает себя во многих разных формах и не может быть сведена к однопорядковым структурам; соответственно, для анализа разных ее аспектов требуются разные методы и методические подходы. Ни один метод или методический подход не может охватить смысловую реальность в целом (психологический принцип дополнительности дает этому теоретическое обоснование), поэтому ее эмпирическое исследование требует применения комплексной исследовательской стратегии и разных, дополняющих друг друга, методов и подходов. 4.6. патология смысловой регуляции В данном разделе мы намерены обобщить и систематизировать имеющиеся в литературе данные о различных видах нарушений в смысловой регуляции и строении смысловой сферы личности при психических и психосоматических заболеваниях. Систематическое изучение изменений смысловой регуляции, сопровождающих психическую патологию, стало осуществляться, начиная с 1960-х годов, Б.В.Зейгарник (1971; 1986) и ее учениками. «Патологический материал позволяет проследить закономерности изменения мотивационной сферы человека, которые приводят к смене позиций, интересов, ценностей личности» (Зейгарник, 1986, с. 93). Согласно Б.В.Зейгарник, в выполнении любого экспериментально-психологического задания проявляются личностные особенности больного, поэтому они должны изучаться не только специальными направленными на них методами, но и через учет их влияния на поведение и познавательную деятельность. «О патологическом изменении личности мы говорим тогда, когда под влиянием болезни у человека скудеют интересы, мельчают потребности, когда у него проявляется равнодушное отношение к тому, что его раньше волновало, когда действия его лишаются целенаправленности, поступки становятся бездумными, когда человек перестает ре-
4.6. патология смысловой регуляции 317 гулировать свое поведение, не в состоянии адекватно оценивать свои возможности, когда меняется его отношение к себе и окружающему. Такое измененное отношение является индикатором измененной личности» (Зейгарник, 1986, с. 33). Из этого описания отчетливо видно, что патологические изменения личности затрагивают в первую очередь именно ее смысловую сферу. В русле патопсихологического подхода те или иные особенности смысловой сферы личности могут рассматриваться не только как следствие болезненных изменений, но и как более или менее хорошая основа для компенсации заболевания, замещающей перестройки системы деятельностей больного. Например, «многовершинность» мотивационной сферы создает большие возможности для такого компенсаторного замещения, чем «одновершинность»; с другой стороны, при неполном осознании болезни именно многовершинность чревата опасностью некритического отношения к своему состоянию (Зейгарник, Бра-тусь, 1980, с. 21). Вполне закономерно, что в 1960—1970-е годы изучение аномалий смысловой сферы в патопсихологической клинике сводилось преимущественно к изучению особенностей мотивации и целепо-лагания. В этот период, как мы показали выше, в главе 1, само понимание личностного смысла в основном опиралось на формулу А.Н.Леонтьева «отношение мотива к цели», а представления о смысловой сфере личности, как и о смысловой регуляции, еще не было. В 1970—1980-е годы, наряду с мотивацией и целеполаганием, предметом интереса патопсихологов становятся и более сложные рефлексивные процессы, связанные с активной регулирующей ролью сознания, такие как критичность и опосредованность деятельности. Вот как в конце 1980-х годов формулируются критерии, по которым личность больного определяется как измененная: «1. Изменение содержания ведущего мотива деятельности (формирование нового мотива ведущей деятельности — патологическая деятельность голодания при анорексии, например).
Параллельно с развитием общепсихологических представлений о смысловой сфере в патопсихологии также происходит усложнение 318 глава 4. динамика и трансформации смысловых структур и интеграция представлений о ее патологических изменениях. Обобщенным выражением этих изменений выступило введенное Б.В.Зей-гарник понятие саморегуляции как осознанного управления своим поведением, основанного на рефлексивной позиции по отношению к себе и своей деятельности (Зейгарник, 1981; Зейгарник, Холмогорова, 1985; Зейгарник, Холмогорова, Мазур, 1989). Это понятие позволило синтезировать идеи Л.С.Выготского о роли сознания в овладении собственным поведением и собственными психическими процессами и концепцию личностного смысла и смысловой регуляции. «На основе осознания человек получает возможность произвольно менять смысловую направленность своей деятельности, изменять соотношение между мотивами, вводить дополнительные побудители поведения, т.е. в максимальной степени использовать свои возможности к саморегуляции» (Мазур, 1983, с. 37). Были сделаны и интересные попытки анализа саморегуляции как механизма конструктивного преодоления жизненных кризисов путем ломки своих жизненных стереотипов на основе адекватного осознания стоящих за ними смысловых образований. При личностной патологии, в частности, у больных истерией, это осознание оказывается заблокированным, а саморегуляция, проявляющаяся в преодолении патогенных стереотипов — нарушенной (Верток, 1988). Рассмотрим, в чем заключаются патологические изменения смысловой сферы, характерные для тех или иных видов психической патологии. Алкоголизм. Алкоголизм стал одним из первых видов психических заболеваний, послуживших материалом для изучения патологии смысловой сферы (Братусь, 1971; 1974). Уже на этом этапе было показано, что главным содержанием патологических изменений при алкоголизме становятся изменения мотивационной сферы, лежащие в основе психической зависимости от алкоголя; биологические же особенности болезни составляют лишь условие аномального развития личности. Главным содержанием мотивационной перестройки становится превращение алкоголя в ведущий смыслообразующий мотив поведения, в то время как другие мотивы постепенно утрачивают свою побудительную и смыслообразующую силу. «Со временем оценка всего, что окружает больного, начинает тесно зависеть от того, помогает или нет данная вещь в достижении главной цели — удовлетворении потребности в алкоголе. Алкоголь тем самым становится определенным отношением к действительности, все возникающие в жизни проблемы начинают решаться с его помощью» (Братусь, 1971, с. 852). Наряду с перестройкой мотивации, постепенным происходящим в драматической борьбе подчинением всех остальных мотивов стремлению к алкоголю, происходят и изменения структуры 1 4.6. патология смысловой регуляции 319 деятельности, которая «теряет присущее нормальному поведению сложное опосредствованное строение и приближается к структуре импульсивного действия» (там же, с. 853). Поведение во многом утрачивает осознанный характер, ориентацию на будущее, на дальние цели. Б.С.Братусь указывает, что мы имеем дело не просто с уплощением структуры личности, а с ее переформировыванием. Фактически перед нами «новая личность, с качественно новыми мотивами и потребностями, с новой их организацией» (Братусь, 1974, с. 62). При этом указанные изменения происходят тем быстрее и легче, чем менее выражена иерархическая организация мотивов у человека, чем меньше у него «опорных точек» в мотивационной сфере, устойчивых интересов и привязанностей, которые могли бы послужить барьером для патогенных изменений личности (там же, с. 47). Эта картина изменений смысловой сферы при алкоголизме была позднее дополнена на основе введенной Б.С.Братусем иерархической уровневой классификации смыслов на ситуационные, эгоцентрические, группоцентрические и просоциальные (Братусь, Сидоров, 1984). Как показал анализ ранней алкоголизации, если в подростковом возрасте и у благополучных, и у неблагополучных подростков доминируют группоцентрические ориентации, то впоследствии психологические пути развития их смысловой сферы расходятся. При нормальном развитии в юношеском возрасте ориентация на групповые ценности переходит в более широкую гуманистическую ориентацию на общечеловеческие ценности и смыслы. При неблагополучном развитии этого не происходит: «"Компания" замыкает, ограничивает развитие смысловой сферы группоцентрической ориентацией и в своей деятельности, существовании идет не к коллективу, а к группе-корпорации, не соединяющейся, а, напротив, все более разъединяющейся, разобщающейся с "большим миром"» (Братусь, Сидоров, 1984, с. 84). Более того, по мере развития заболевания даже такой ограниченный группоцентрический уровень смысловых ориентации становится слишком высок для больных, и происходит их сползание на эгоцентрический и, затем, даже ситуационный уровень. «Иными словами, преобладающими, наполняющими смысловую сферу становятся ситуативные смыслы, появляющиеся по поводу конкретных событий, либо непосредственно происходящих перед глазами, либо отдаленных (вперед или назад) на весьма незначительное время» (там же, с. 85). Именно в этой плоскости правомерно, по мнению авторов, говорить о «снижении» или «уплощении» личности больных алкоголизмом. В выполненном под руководством Б.С.Братуся исследовании К.Г.Сурнова (1982) была описана система смысловых установок, формирующихся у больных алкоголизмом и поддерживающих спе- 320 глава 4. динамика и трансформации смысловых структур цифическую организацию личности и деятельности этих больных. В их числе: 1. Установка к воображаемому удовлетворению потребности. 2. Установка к быстрому удовлетворению потребности при малых затратах усилий. 3. Установка к пассивным способам защиты при встрече с трудностями. 4. Установка к непринятию на себя ответственности за совершаемые поступки. 5. Установка к предпочтению эгоцентрических мотиваций альтруистическим. 6. Установка к малой опосредованности деятельности. 7. Установка довольствоваться временным и не вполне адекватным потребности результатом деятельности. Как показал К.Г.Сурнов, при запрете на алкоголь, не сопровождающемся специальной психокоррекционной работой, эти установки, сохраняясь, осуществляют селекцию мотивов: «мотивы, соответствующие сложившимся смысловым установкам, т.е. напоминающие алкоголь по способу, которым с их помощью можно удовлетворить актуальные потребности, принимаются и усваиваются личностью в качестве замещающих алкоголь, а мотивы, не соответствующие сложившимся смысловым установкам, — отвергаются» (1982, с. 8). В результате инертность соответствующих смысловых установок приводит к устойчивому воспроизведению дефекта личности. Для полноценной психологической реабилитации необходима перестройка системы смысловых установок, формирование специфической установки на трезвость, альтернативной системе установок, присущих больным алкоголизмом. Пути такой коррекци-онной работы были описаны К.Г.Сурковым. Некоторые более частные особенности смысловой сферы больных алкоголизмом были выявлены в других исследованиях. Так, В.С.Хомик (1985) посвятил свое исследование деформациям субъективной картины жизненного пути при ранней алкоголизации. Опираясь на несколько иную, чем Б.С.Братусь и К.Г.Сурнов, методологию и общепсихологическую теорию, он, тем не менее, прямо говорит о присущих этой группе юношей особенностях ценностно-смысловой переработки жизненного опыта, выступающей психологическим механизмом регуляции жизненного пути личности. Наиболее существенные отличия этой группы от юношей, не злоупотребляющих алкоголем, проявляются в их восприятии времени. Так, для них характерно гедонистическое переживание времени и дезактуализация настоящего, в то время как юношам из контрольной группы свойственно ценностное переживание времени и высокая значимость настоящего. Вместе с тем надо учитывать, что обследованные В.С.Хоми-ком группы различались не только по параметру алкоголизации; возможно, полученные различия объясняются тем, что одну выборку образовывали учащиеся средней школы, а другую — заключенные воспитательно-трудовой колонии. 4.6. патология смысловой регуляции 321
В исследовании больных хроническим алкоголизмом II и III степени с помощью методики предельных смыслов (Леонтьев Д.А., Бузин, 1992) было обнаружено, что эти больные демонстрируют крайне скудные цепи смысловых связей, как правило через максимум 2—3 шага выходя на предельный смысл. Цепи изолированы, ветвление практически отсутствует. Это подтверждается значениями количественно измеряемых структурных индикаторов, по большинству из которых различия между больными алкоголизмом и контрольной выборкой значимы при р<0.01. Эти показатели свидетельствуют о том, что при хроническом алкоголизме нарушается связность мировоззренческих представлений, их структурированность и интегрированность в смысловые системы. Если в норме представления о предельных основаниях человеческих действий образуют достаточно сложную связную структурную целостность, то для алкоголиков характерна предельная упрощенность этих представлений и их мозаичность — раздробленность на слабо связанные между собой осколки. По другим показателям МПС видно, что больных алкоголизмом отличает снижение регулирующей роли сознания, склонность к защитным стилям поведения и отсутствие склонности учитывать позицию других людей. Все это хорошо согласуется с данными, полученными ранее Б.С.Братусем. Эпилепсия. Личностным изменениям у больных эпилепсией были, посвящены исследования Н.Г.Калиты (см. Зейгарник, 1971, с. 51—52; Зейгарник, 1986, с.129—130). Было обнаружено, что у них затруднено осмысление частных действий в более общем контексте. Так, классическая методика исследования уровня притязаний у большинства больных не приводила к выработке уровня притязаний. Смысл выполнения заданий смещался у них на сам процесс, и они подолгу и с удовольствием «застревали» на отдельных заданиях. Интересно, что этот смещенный на частные детали смысл обладает для них высокой значимостью и сильно аффективно насыщен. Больные крайне нетерпимо реагируют на нарушения заведенного порядка выполнения рутинных технических операций. Сложная опосредованная деятельность, напротив, не может обрести для них смысл. Патологический аспект механизма «сдвига мотива на цель» у больных эпилепсией был подробно проанализирован Б.С.Братусем, который отмечает, что «если в нормальном, продуктивном развитии "сдвиги мотива на цель" ведут к расширению деятельности, развертыванию ее во все новых сферах, то при данном виде патологии, вследствие особых условий функционирования, этот же механизм ведет к сужению деятельности, сосредоточению ее на 11 — 7503 322 глава 4. динамика и трансформации смысловых структур отдельных деталях» (Братусь, 1988, с. 179). Дезавтоматизация операций при эпилепсии распространяется на всю операциональную структуру деятельности и происходит, по выражению Б.С.Братуся, «сокращение смысловых единиц деятельности», которое он описывает так: «сложная, развернутая деятельность теряет смысл для больного, главным же становится выполнение отдельных, ранее вспомогательных действий, которые теперь в свою очередь становятся смыслообразующими для еще более мелких и примитивных действий» (там же, с. 181). Более того, на конкретных примерах Б.С.Братусь показывает, что в ходе болезни аккуратность и педантичность из черты характера становится «определенным отношением к миру, определенным смысловым восприятием мира, определенной социальной, межличностной позицией» (там же, с. 182). Е.С.Мазур (1983) удалось сравнить группы больных эпилепсией с разной степенью нарушений смысловой регуляции, что зависело от степени сохранности смысловых образований личности. Больные с нарушенными смысловыми образованиями характеризовались нарушением сознательной саморегуляции, ригидностью процессов смыслообразования, нарушением опосредствования, рассогласованием декларируемых и реальных смыслов. У больных с сохранными смысловыми образованиями и более широким кругом смысловых ориентации отмечалось сравнительно адекватное осознание реальных смысловых ориентиров своей деятельности, согласованность осознаваемых и реально действующих смыслов, более адекватная самооценка, сохранная функция планирования. Эти данные позволяют утверждать, что от того, насколько выражены в конкретном случае личностные изменения, во многом зависят перспективы реабилитационной работы. Последнее положение относится не только к эпилепсии, но может быть распространено практически на все виды психических заболеваний. Шизофрения. Изучение особенностей смыслообразования при шизофрении (Зейгарник, 1971, с. 53—56; Коченов, Николаева, 1978) позволило выделить следующие изменения у этой группы больных. Во-первых, для них характерно снижение смыслообразующей и побудительной функции мотивов, проявляющееся в том, что осознание важности тех или иных вещей не ведет к тому, что больные строят на этой основе свои действия. Во-вторых, для них характерно сужение круга смысловых образований, сужение круга значимого. М.М.Коченов и В.В.Николаева (1978) говорят в этой связи о снижении подвижности и гибкости мотивационной сферы, естественная устойчивость которой перерастает в полную неподвижность, а новые события в жизни часто вообще не приобретают личностного смысла. Наконец, в-третьих, в ряде случаев наблюда- 4.6. патология смысловой регуляции 323 ется парадоксальная фиксация определенного круга смыслов, которые при взгляде со стороны не кажутся действительно важными. У больных шизофренией происходит «нарушение внутренней иерархии мотивационной сферы, в результате чего многие ранее имевшие глубокий личностный смысл явления отступают на задний план, а наибольший смысл приобретают менее существенные и второстепенные» (Коченов, Николаева, 1978, с. 78—79). Близкие изменения в мотивационной сфере больных шизофренией студентов выявлены В.В.Болтенко (1998). Это: а) сужение мотивационной сферы, обеднение интересов при наличии одного жестко закрепленного, иногда гипертрофированного интереса; б) резкий перелом интересов с изменением направленности личности в целом и в) распад мотивов с широкой сферой интеграции и сохранение лишь ситуативных мотивов. Указанные изменения имеют тенденцию усугубляться. «По мере нарастания дефекта личности сужается круг реально действующих мотивов, обедняя тем самым деятельность больных. В свою очередь, оскудевающая деятельность больных оказывает обратное влияние на структуру мотивационной сферы. Формирования новых мотивов с оскудением деятельности не происходит. Наступает постепенное "обеднение" личности» (там же, с. 79). Б.В.Зейгарник (1971) характеризует эти изменения как деградацию поведения и личности. Изменения смысловой сферы у больных шизофренией затрагивают не только мотивы. Одной из характерных психологических особенностей больных с негативной симптоматикой является наличие установки на самоограничение, которая проявляется, в частности, в отсутствии ориентации на социальную норму, малоподвижности уровня притязаний, преобладании защитных форм поведения и др. (Зейгарник, Холмогорова, 1985). В ситуации решения творческих задач при невозможности применения стандартных средств решения больные фиксируются на непродуктивном переживании конфликта, которое заменяет у них полноценную рефлексию; возникающее затруднение переживается ими как фатальное (Зейгарник, Холмогорова, Мазур, 1989). Наиболее специфичны изменения смысловой сферы, наблюдаемые при параноидных состояниях. В этом случае возникающий сверхзначимый патологический мотив настолько «искривляет пространство» картины мира, что возникает порочный круг самоподкрепляемой искаженной интерпретации действительности через призму этого мотива. «Особенности смыслообразования в данном случае, по-видимому, могут быть объяснены искажением возможности различения смысла и значения. Это может быть связано с тем, что побудительная функция ведущего мотива значительно уси- 324 глава 4. динамика и трансформации смысловых структур ливается, приобретая характер сверхсильной мотивации. Происходит интенсивное смыслообразование, которое приводит к тому, что все объекты внешнего мира теряют элементы своего объективного значения» (Антонян, Гульдан, 1991, с. 206). Поражения лобных долей мозга. Феноменология больных с поражениями лобных долей являет картину полного выпадения смысловой регуляции и подчинение поведения чисто ситуационным факторам, внешней стимуляции. «Эти больные не строили никаких планов на будущее: они с одинаковой готовностью соглашались как с тем, что не в состоянии работать по прежней профессии, так и с тем, что могут успешно продолжать прежнюю деятельность. Больные редко писали письма своим родным, близким, не огорчались, не волновались, когда не получали писем. Отсутствие чувства горечи или радости часто выступало в историях болезни при описании психического статуса подобных больных. Чувство заботы о семье, возможность планирования своих действий были им чужды. Они выполняли работу добросовестно, но с таким же успехом могли бросить ее в любую минуту. После выписки из госпиталя такой больной мог с одинаковым успехом поехать домой или к товарищу, который случайно позвал его. Действия больных не были продиктованы ни внутренними мотивами, ни их потребностями» (Зейгарник, 1986, с. 115). Аспонтанное, ситуационное поведение таких больных носит порой гротескный характер, что является, по всей очевидности, следствием разрушения системы смысловой регуляции в целом. «Деятельность больного лишена смысловой характеристики и замещается действиями, за которыми не стоит смыслообразующий мотив. Доведенная до своего апогея аспон-танность разрушает в корне строение деятельности, лишает ее основного человеческого качества личностного отношения и осмысленной направленности, критичности и подконтрольности» (там же, с. 126). Афазия. Специфические изменения смысловой регуляции были зафиксированы у больных афазией и логоневрозом (Глозман, 1987). Поскольку в первую очередь эти заболевания вызывают нарушение нормальной коммуникации с окружающими, у них происходит повышение значимости речевой деятельности, которая становится смыслообразующей, первичной по отношению ко всем другим видам деятельности. Перестройка иерархии мотивов влечет за собой как позитивные следствия (стойкая мотивация к целенаправленной реабилитации), так и негативные (развитие защитных форм деятельности, направленных на сокрытие нарушений, «страх речи»). Использованные в восстановительном обучении методы групповой реабилитации оказались эффективными в коррекции расстройств 4.6. патология смысловой регуляции 325 операционально-технических нарушений. Ж.М.Глозман (1987) расценивает эти результаты как иллюстрацию деятельностного опосредствования мотивационно-смысловых образований. Инволюционные изменения. Подробный анализ инволюционных изменений личности у престарелых, проживающих в домах-интернатах, был выполнен В.В.Болтенко (1980). Для процессов старения типично сужение и обеднение смысловой сферы, сужение системы ценностей и актуализация, а затем отмирание приобретенных социальных качеств, сужение и снижение уровня потребностей, отмирание смыслов, отмирание и склеивание смысловых конструктов. Само по себе обеднение и сужение смысловой сферы не является патологией, пока сохраняется упорядоченность смысловой системы, обеспечивающая основной резерв адаптации и компенсации в старости. Собственно патологией личности при старении является, по мнению В.В.Болтенко, деструкция смысловой сферы, то есть разрушение связей между составляющими смысловыми единицами. Соматические заболевания. Разнообразные изменения смысловой регуляции при различных видах соматических заболеваний были описаны в работах В.В.Николаевой (1987; Соколова, Николаева, 1995). Так, для больных с хронической почечной недостаточностью, согласно данным В.В.Николаевой и Т.Н.Муладжановой, характерно снижение общей энергетики, в частности, снижение побудительной силы мотивов, влекущее за собой сужение круга мотивов, побуждающих к деятельности. Являющаяся следствием хронической болезни повышенная фиксация на себе, на обеспечении специфических нужд приводит к обесцениванию многих других значимых для здоровых людей вещей. Им также присуще сокращение временной перспективы и гипертрофия значимости настоящего (Николаева, 1987, с. 49, 138). В.В.Николаева объясняет этот и другие подобные факты несоответствием между операциональной обеспеченностью деятельности и ее смысловой стороной: ограничение операциональных возможностей и невозможность реализации смыслов влечет за собой и перестройку смысловой сферы, точнее, ее «подстройку» под наличные возможности (там же, с. 67). Другим механизмом изменений смысловой сферы является смысловое отношение к самой болезни, влияющее на другие сферы жизнедеятельности. Так, у несовершеннолетних больных дерматитами, особенно в подростковом возрасте, их заболевание выступает как серьезная преграда к осуществлению полноценного общения со сверстниками. Результатом является специальная разветвленная деятельность по сокрытию болезни от окружающих и ограничения в общении. Только в более старшем возрасте возникает более полное осознание болезни и ее последствий и развитие I 326 глава 4. динамика и трансформации смысловых структур системы компенсаций, направленных, наоборот, на преодоление ограничений в общении (там же, с. 115—116). В.В.Николаева не ограничивается констатацией тех или иных изменений, но весьма подробно прописывает их психологические механизмы. «Неопределенность прогноза или негативный прогноз нарушают возможности планирования жизненных целей, сужают временную перспективу, необходимую для нормальной человеческой жизнедеятельности. Активность, целеустремленность, установка на самореализацию и достижения, направленные в будущее, утрачивают свой смысл в ситуации тяжелого соматического заболевания, фрустрирующего основные человеческие потребности социального и физического существования. Специфическая ситуация тяжелой болезни актуализирует у таких больных мотив сохранения жизни, который становится главным побудительным и смыслооб-разующим мотивом их деятельности. Все остальное кажется бессмысленным, не имеющим самостоятельной ценности (Николаева, 1987, с. 119—120). Значимым для больных становится только то, что имеет отношение к этому ведущему мотиву и постольку, поскольку оно имеет к этому отношение. Например, происходит изменение иерархии смысловых конструктов при оценке врачей и медперсонала: если на начальных фазах заболевания наиболее важными были личностные проявления, то теперь на первое место выходят профессиональные качества. Происходит и переосмысление других видов деятельности: так, работа становится прежде всего способом отвлечения от болезни, физкультура — способом лечения и т.д. А.Ш.Тхостов (1980), описавший сходную симптоматику у больных в онкологической депрессии, обозначил ее как «сдвиг цели на мотив» — феномен, обратный «сдвигу мотива на цель» — описанному А.Н.Леонтьевым (1972) механизму развития мотивации. В данном случае мотивация проделывает обратный путь. Сфера интересов, контактов, отношений с миром вообще заметно сужается. Возникает много форм ограничительного поведения, уходов, психологических защит. Интересные данные по динамике смысловой сферы были полу
,i щими смыслообразующими мотивами. На первой фазе обращения * за медицинской помощью преобладает позиция обреченности со | страхом близкой смерти, смысл которой во многом определяет 4.6. патология смысловой регуляции 327 жизнедеятельность больных на этом этапе. На второй фазе она сменяется позицией выживания с ведущим мотивом выживания. На третьей фазе, после успешного завершения оперативного лечения, когда непосредственная угроза смерти миновала, ведущим становится мотив адаптации, связанный с устранением вызванного операцией косметического дефекта и компенсацией влияния последствий операции на социальные отношения. Автор описывает динамику личностных позиций социальной неполноценности—социальной адаптации под влиянием процесса выздоровления и пси-хокоррекционных воздействий. А.П.Попогребский (1998) при изучении больных на этапе реабилитации после перенесенного инфаркта миокарда с помощью ряда специализированных методов анализа смысловой сферы — теста смысложизненных ориентации, методики предельных смыслов и методики ценностного спектра — обнаружил некоторые отличия больных от контрольной группы, которые свидетельствуют о том, что переживание близости смерти играет роль катализатора осмысления жизни. У больных, перенесших инфаркт, оказалась выше связность мировоззрения и регулирующая роль сознания, а также, при одинаковом уровне обшей осмысленности жизни, значимо выше роль целей в будущем и ниже ощущение подвластности жизни контролю. В ценностном спектре жизни также произошли изменения: жизни значимо реже приписывают такие ценности как «легкость» и «самодостаточность» и значимо чаще — «порядок» и «целостность».
характер, в наиболее выраженном виде проступая в ситуациях эмоциональной напряженности. «Несформированность глубинного эмоционально-смыслового опыта при психопатиях приводит к снижению опосредованности поведения, к подверженности сиюминутным эмоциональным состояниям. Несформированность иерархии личностных смыслов у психопатических личностей истеро-возбуди-мого круга приводит не только к нарушениям опоры на прошлый опыт, но и к дефектности функции прогнозирования в широком смысле этого слова — прогнозирования как реализации своих жизненных замыслов, так и реализации конкретной деятельности в предвидимых условиях» (там же, с. 17). Наиболее общие формы смысловой дезинтеграции при психопатиях — это «невключенность своего "Я" в смысловые иерархические отношения с социально позитивными и негативными ценностями» (Сафуанов, 1986, с. 18) и дезинтеграция личности и характера: «Психопатические личности в реальной жизнедеятельности не овладевают своим характером, не "снимают" характер личностью, а продолжают "отправлять" свой характер, не сообразуя поведенческие и эмоциональные реакции со всем смысловым разнообразием жизненных ситуаций» (Кудрявцев, Сафуанов, 1984, с. 1822). Стоит также привести в этом контексте более специальные исследования мотивации преступного поведения психопатических личностей (Гульдан, 1986; Антонян, Гульдан, 1991), поскольку в них проанализированы особенности мотивации, непосредственно связанные с заболеванием и выразившиеся в криминальных действиях из-за нарушения нормальной регуляции деятельности. В результате психологического изучения личности преступников с разными формами психопатии и психически здоровых преступников, а также анализа их уголовных дел, было выявлено 5 групп мотивов преступлений, характерных для психопатов, и 2 основных лежащих в их основе механизма: нарушение опосредования потребностей и нарушение их опредмечивания. В первом случае нарушается влияние на реализацию потребности таких опосредующих факторов как намерение, цель, оценка ситуации, прошлый опыт, прогноз будущих событий и последствий своих действий, самооценка, социальные нормы и т.п. «Опосредованность потребностей, мотивов связана с их иерархическим построением... Нарушение иерархии и опосредованности мотивов означает утрату сложной организации деятельности человека. Деятельность теряет специфическую человеческую характеристику: из опосредованной, произвольной она становится импульсивной. Исчезают дальние мотивы, потребности приобретают характер влечений» (Гульдан, 1986, 4.6. патология смысловой регуляции 329 с. 214). Таким путем формируются аффектогенные, ситуационно-импульсивные и анэтические мотивы преступных действий. Нарушение опредмечивания приводит к формированию мотивов, отчужденных от реальных потребностей, в том числе перверзий. «Основной признак личностной предиспозиции к формированию патологической мотивации — нарушения полимотивированности деятельности, иерархического построения мотивов. Сужение диапазона реально действующих мотивов в силу блокады части из них ведет к изменению их побудительной и смыслообразующей функции. Мономотивы приобретают сверхсильную побуждающую функцию и реализуются в импульсивных и навязчивых действиях» (Антонин, Гульдан, 1991, с. 169). По этому механизму формируются мотивы «психопатической самоактуализации», мотивы-суррогаты и суггестивные (внушенные) мотивы. Неврозы. Наиболее богатый материал, посвященный особенностям смысловой сферы больных неврозами, мы находим в работах Е.Т.Соколовой (1989; 1991; Соколова, Николаева, 1995). Подход Е.Т.Соколовой является принципиально целостным: полем ее исследований выступает преимущественно область самосознания, а ключевой единицей анализа — стиль личности. Стиль определяется как «систематически организованная и относительно стабильная система взаимодействия индивидуальных генерализованных стратегий конструирования субъективно-пристрастной картины мира и образа Я» (Соколова Е.Т., 1991, с. 14). Формально-динамически личностный стиль характеризуется а) дифференциацией и специализацией психических структур и процессов и б) связями между подсистемами личности, которые обеспечивают интеграцию «образующих» личности в единую систему. «Стиль интенционален, внутренне связан с интимным миром личности, он развивается и отражает уровень развития личности и качественное своеобразие индивидуального пути, способа ее самореализации» (там же, с. 27). По убеждению Е.Т.Соколовой, невротическое развитие личности связано с изменением целостной структуры самосознания, а не отдельных его аспектов. Е.Т.Соколовой описан ряд защитных стилей, типичных для незрелого самосознания и выявленных у больных различными формами неврозов (Соколова Е.Т., 1991; Соколова, Николаева, 1995). Одним из важных следствий взгляда на невротическое развитие личности через призму закономерностей организации смысловых систем явилось объяснение нестабильности самоотношения, присущей больным различными формами неврозов. Подтвержденная экспериментальными исследованиями объяснительная гипотеза (Соколова Е.Т., 1989; 1991) позволила выделить две основные 330 глава 4. динамика и трансформации смысловых структур личностные особенности, лежащие в основе этого феномена: внутриличностный мотивационный конфликт, порождающий конфликтный смысл «Я» и дестабилизирующий самоотношение, и недостаточную дифференцированность смысловых конструктов, вследствие которой дестабилизация легко распространяется от периферических отношений на всю «монолитную» смысловую систему, захватывая ее целиком; возможности компенсации при этом существенно ограничены. «Сцепленность, слитность отдельных смыслов сказывается в том, что даже при незначительных изменениях какого-то одного смысла, одного представления наблюдается дестабилизация и многих других смыслов... Не исключено, что в основе этого феномена лежит незрелость, недостаточная сфор-мированность иерархии смысловых шкал и представления о себе человека с низкой степенью дифференцированности смыслов» (Соколова Е.Т., 1989, с. 92). В работе Б.В.Зейгарник, А.Б.Холмогоровой и Е.С.Мазур (1989) говорится о нарушениях смысловой регуляции, присущих больным неврозами. В частности, у них «выявилось расхождение между непосредственно переживаемыми смыслами, определяющими реальное поведение, и смыслами, выступающими в качестве осознаваемых. Это расхождение вызвано действием механизмов психологической защиты, которые тормозят процесс рефлексии, приводят к искаженному, неадекватному осознанию реально действующих смысловых образований, В результате происходит нарушение самоконтроля и коррекции поведения» (Зейгарник, Холмогорова, Мазур, 1989, с. 129). Защитные процессы направлены на устранение из сознания внутрипсихических конфликтов, однако конфликты тем самым отнюдь не разрешаются: устраненные из сознания смыслы продолжают оказывать патогенное влияние, в то время как только их осознание открывает путь к конструктивной саморегуляции и перестройке смыслов. Кризисные и посттравматические состояния. Смысловой подход оказался весьма продуктивным при анализе процессов дезадаптации и восстановления нарушенной саморегуляции при кризисных и посттравматических состояниях. В исследовании Е.С.Мазур (1983) изучались больные в реактивном состоянии, перенесшие психическую травму и в большинстве своем обнаруживавшие симптомы депрессии. Сравнение особенностей динамики смысловой сферы двух групп больных — тех, у которых улучшилось состояние и жизнедеятельность восстановилась, и тех, кто оказался неспособен преодолеть критическую ситуацию, — при повторном обследовании через 1,5—2 месяца дало следующие результаты. Выяснилось, что восстановление жизнедеятельности происходит благодаря формированию или восполнению новых смысловых 4.6. патология смысловой регуляции 331 образований, способных задать новую направленность жизнедеятельности. У больных, успешно справляющихся с ситуацией, формируется установка на активное преодоление данной ситуации, развивается активная и осознанная саморегуляция. На первом этапе происходит осознание критической ситуации, в том числе смысловых образований, которые определяли жизнедеятельность до травмы; на втором этапе — переосмысление ситуации и перестройка смысловых отношений; на третьем — возобновление жизнедеятельности с изменением ее направленности. У больных, не сумевших справиться с последствиями кризиса, сохранились нарушения смысловой регуляции. У них не произошла саморегуляция на основе осознанного смыслообразования, сохранилось защитное отношение к травмирующей ситуации, не произошло ее осмысления и переосмысления, формирования новых смысловых ориентиров. А.Н.Дорожевец (1998) выделил три основных этапа адаптации к различного рода кризисным событиям, первым из которых является поиск смысла события. Потребность в поиске смысла, нахождении ответа на два вопроса — почему произошло это событие и как оно повлияет на мое будущее — характерна практически для всех пострадавших от таких травм как онкологическое заболевание, перенесенный инфаркт миокарда, изнасилование, дорожно-транспортное происшествие. Свои теории происшедшего имеют 98% пострадавших, в то время как для их ближайших родственников эта цифра снижается до 40%. Поиск смысла важен для успешной адаптации к кризисному событию, причем важен прежде всего процесс поиска смысла, а не конкретное содержание найденного смысла. Согласно А.Н.Дорожевцу, этот поиск имеет две основные функции: поиск новых установок по отношению к жизни и достижение чувства контроля над ситуацией, которое определяет второй этап адаптации. Третьим этапом выступает восстановление снизившейся после кризиса самооценки. Еще одна попытка осмысления посттравматического опыта дана в публикациях М.Ш.Магомед-Эминова (1996; 1998), опирающихся на практику работы с ветеранами боевых действий в Афганистане. Здесь также понятие смысла выступает ключевым. «Действительно, одно и то же событие, будучи травмирующим для одного, не задевает другого, т.е. существуют индивидуальные различия личности по восприимчивости к воздействию данного конкретного стрессора. Поэтому без процессов личности (детерминирующих образование смысла) мы не можем адекватно определить не только интенсивность стресса, но даже сам факт стрессового воздействия события» (Магомед-Эминов, 1998, с. 34). Кризисная ситуация, пережитая субъектом, «открывается ему как бессмысленная, и перед ним встает 332 глава 4. динамика и трансформации смысловых структур сложная задача смыслообразования в смыслоутратной ситуации, переосмысления трагического опыта» (Магомед-Эминов, 1996, с. 33). М.Ш.Магомед-Эминов подчеркивает, что опыт этих людей — не только кризисный, но и аномальный: «Личность погружается в жизненную ситуацию с иной ценностно-смысловой системой» (там же, с. 27), которая характеризуется прежде всего изменением смысла таких вещей как жизнь и смерть. Погружение в трансординарное существование порождает то, что М.Ш.Магомед-Эминов называет смысловым удвоением: новые смыслы, порожденные новой трансординарной ситуацией, создают новый смысловой центр личности, не совпадающий с предшествующим, но и не отменяющий его. «Два смысловых центра поляризуют вокруг себя смысловые содержания, которые при пересечении друг с другом вступают в конфликтные отношения взаимного обессмысливания, создавая то, что можно назвать смыслоутратностью» (Магомед-Эминов, 1998, с. 36—37). Этот конфликт становится отчетливым после возвращения к мирной жизни, продуцируя «смысловое очуждение» человека. «Смысловой опыт, обретенный человеком в аномалии, становится теперь для него обузой, тяжелым жизненным грузом, который отторгается им как нечто чуждое и чужеродное» (там же, с. 35). Смысловой конфликт рассматривается автором как один из основных этиологических факторов, обусловливающих аномальное развитие личности и возникновение посттравматического стрессового расстройства. «Можно предположить, что ПТСР и является процессом, направленным на преодоление неудачного смыслообразования в смыслоутратной ситуации» (там же, с. 33). Важнейшим путем травмотерапии личности, устранения смыслового удвоения является элиминация смысла: чтобы обрести смысл, его надо утратить. Это положение М.Ш.Магомед-Эминов распространяет и на нетравматические неврозы, где роль дублирующего смыслового центра выполняют защитные конструкции. «Только освободившись от смыслов, задающихся "комплексами", личность может обрести подлинные смыслы. Утрата неподлинного смысла есть этап на пути возрождения личности — обретения подлинного смысла» (Магомед-Эминов, 1998, с. 200). Несколько иные смысловые механизмы и пути коррекции смысловых кризисов были описаны на материале работы с пострадавшими от землетрясения в Армении (Мазур, Гельфанд, Качалов, 1992). Наиболее сильные смысловые кризисы были порождены утратой близких, приводящей к потере смысла жизни. Для многих пострадавших были типичны защитные искажения реальности как способ справиться с этим кризисом: им казалось, что близкие не погибли, а находятся в другом городе или дома, пока они сами
лечатся в Москве. «Эти примеры иллюстрируют преобразование смысловых структур переживания, которые производились механизмами психологической защиты: травмирующие негативные смыслы реальной жизненной ситуации (утрата близких) заменялись позитивными, но иллюзорными смыслами (родные живы), причем именно такими, которые сохраняли для больных столь необходимые им привычные смысловые опоры, определяющие их прошлую жизнь. Следовательно, принятие иллюзорных смыслов диктовалось необходимостью разрешения жизненного кризиса, однако такое "защитное" разрешение было неэффективно, так как не позволяло больным принять потерю как реальное жизненное событие, блокировало поиск новых смыслов, способных внести позитивную ориентацию в их будущую жизнь, и, по сути дела, консервировало переживаемый кризис» (Мазур, Гельфанд, Качалов, 1992, с. 60—61). У другой группы пострадавших, обнаруживших сравнительно успешное совладание с кризисными состояниями, преобладали другие стратегии, в частности, «совладающее смысловое приписывание» — приписывание настоящей жизненной ситуации такого смысла, который помог бы преодолеть случившееся, нахождение в ней позитивных ценностей. Авторы выделили две основные смысловые стратегии совладающего поведения. «Одна из них — отнесение события в прошлое, когда землетрясение и связанные с ним переживания рассматривались как события прошлого, не влияющие ни настоящее. В результате исчезали страхи, связанные с будущим, и появлялись планы, достижение которых зависело от собственных усилий. Другую стратегию мы обозначили как расширение смыслового поля ситуации, что проявлялось в изменении больными смысла травмирующей ситуации, которая начинала восприниматься не как личное несчастье, а как общее горе. В группе наших пациентов мы обнаружили, что соотнесения своего положения с положением других людей, приобщение к их переживаниям, принятие и понимание их точек зрения позволяли преодолеть ощущения изолированности, фиксированности на личном несчастье, занять осмысленную позицию по отношению к своей жизненной ситуации, открыть новые смысловые опоры» (там же, с. 63). Е.С.Мазур (1994) вводит понятие смысловой терапии, суть которой заключается в актуализации процессов саморегуляции, осознании и трансформации тех смысловых образований личности, которые были нарушены критической ситуацией. Психотерапевт «помогает человеку выйти в рефлексивную позицию по отношению к своей жизни как целостности и перестроить смысловые структуры, реализация которых стала невозможной. При этом психотерапевт как бы опосредует процесс смыслового связывания — пре-
вращения ранее нейтральных содержаний в значимые» (Зейгарник, Холмогорова, Мазур, 1989, с. 130). Близкий по своему содержанию подход к психотерапии кризисных состояний, однако без опоры на концепцию личностного смысла—смысловых образовании-Смысловой регуляции, был описан В.П.Ларичевым (1983) под названием аксиопсихотерапии. В.П.Ларичев оперировал понятиями индивидуального значения (субъективный смысл любого объекта или категории объектов, опосредованный эмоциональным отношением) и индивидуальной ценности (устойчивое позитивно осознаваемое индивидуальное значение). В числе методов аксиопсихотерапии В.П.Ларичев описывал следующие: актуализацию индивидуального значения, дезактуализацию индивидуального значения, переакцентировку (изменение относительного иерархического ранга двух или более индивидуальных значений), переориентацию индивидуальных значений (два варианта: изменение знака индивидуального значения с положительного на отрицательный или наоборот и полное переключение с одного индивидуального значения на другое) и коррекцию аксиопсихологической парадигмы. Аксиопсихотерапевтический подход В.П.Ларичева (1983), однако, отличает от смыслового подхода, во-первых, акцент на содержательный аспект и ранги самих индивидуальных значений (смыслов), но не на связи между ними и процессы их динамики, и, во-вторых, убеждение В.П.Ларичева, что аксиопсихотерапию можно проводить не только в рационально-когнитивном варианте, но и в суггестивном и даже в гипносуггестивном варианте. Последнее представляется немыслимым для смысловой терапии, исходящей из уникального жизненного мира конкретного пациента. Попробуем теперь сделать общие выводы из нашего анализа изменений смысловой сферы при разных видах психической патологии. Во-первых, приведенный обзор позволяет увидеть, что хотя при всех рассмотренных нозологиях мы встречаемся с теми или иными нарушениями смысловой регуляции, нельзя говорить об их нозос-пецифичности. Например, доминирование одного мотива при обесценивании других наблюдается при алкоголизме, шизофрении и соматических заболеваниях, защитное ограничение деятельности — при алкоголизме, шизофрении и неврозах, сдвиг смысла на операциональную сторону деятельности — при эпилепсии и афазии, подверженность ситуативным влияниям — при алкоголизме, поражении лобных долей мозга и психопатиях, нарушения осознания — при эпилепсии и неврозах, и т.д. Таким образом, нарушения смысловой регуляции при психических и соматических заболеваниях характеризуются своей особой симптоматикой, лежащей в иной плоскости, чем клиническая картина конкретных видов заболеваний.
S><7. нарушения смысловой регуляции 335 .- зЛ Во-вторых, можно сделать вывод о том, что степень нарушений смысловой регуляции может существенно разниться при одной и той же тяжести клинической нозоспецифической симптоматики, что заставляет еще раз вспомнить известное положение, что личность больного — не обязательно больная личность. Опираясь в большей мере на косвенные, чем на прямые доказательства, мы берем на себя смелость тем не менее утверждать, что чем более развитой являлась личность в преморбиде, тем меньше степень разрушающего влияния заболевания на ее смысловую сферу, и тем лучше перспективы восстановительного лечения. Таким образом, патологический материал, проанализированный в данном разделе, подкрепляет изложенные в главе 2 теоретические взгляды на смысловую регуляцию как на конституирующую функцию личности. В-третьих, мы видим со всей наглядностью, что патологические изменения смысловой сферы гораздо больше затрагивают структурную организацию и динамические аспекты смысловой сферы, чем ее содержательную сторону. Даже при алкоголизме и кризисных состояниях, когда на первый план выступает драматическая смена или крушение смысловых ориентиров и всей направленности жизнедеятельности, возможность преодоления кризиса и восстановления нарушенной жизнедеятельности во многом определяется сохранностью или возможностью восстановления динамических механизмов смысловой регуляции и саморегуляции. V* * 4.7. нарушения смысловой регуляции при жүктеу/скачать 3.49 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|