Путеводитель по риму 01. 10 Вещей, которые надо сделать в риме

Если спускаться по улице Кавур от Санта-Мария-Маджоре к Колизею, то примерно на полпути, там, где улица делает резкий вираж, перед глазами окажется картинно затянутая плющом лестница Борджа (Salita dei Borgia, по мере подъема переходящая в улицу Сан-Франческо-ди-Паола, via di San Francesco di Paola). На вершине ее, по ту сторону арки, проходящей сквозь дворец Борджа, обнаруживается забитая машинами площадь, а в ее западном углу — базилика Сан-Пьетро-ин-Винколи (San Pietro in Vincoli, заложена в V веке, перестроена в XV и XVI веках). Паломники испокон веков почитали ее за хранящиеся под алтарем вериги святого Петра (слово «vincoli» как раз и означает «узы, путы»), а любители искусств — за рогатого «Моисея» Микеланджело. Рогатым он стал из-за ошибки в переводе: в оригинальном тексте Ветхого Завета было сказано, что у Моисея, когда пророк спустился с горы Синай, от головы исходили лучи, а в искаженном варианте получились рожки. Вообще же эта грозная фигура должна была венчать собой надгробие Юлия II, которое предполагалось поставить в самом центре базилики Святого Петра — там, где сейчас возвышается балдахин Бернини. Однако доделать надгробие скульптору не дали: его непрерывно отвлекали то на потолок Сикстинской капеллы, то на «Страшный суд», то еще на какие-то мелкие поручения. Так Микеланджело и умер, не завершив своей самой любимой работы. Фигуры Лии и Рахели (по бокам от Моисея) доделывал уже ученик, что очень заметно, особенно если приглядеться к головам. К фигурам лежащего папы, Мадонны с младенцем, пророка и Сивиллы маэстро вообще не успел притронуться — все пришлось заканчивать подмастерьям.

Впрочем, даже в незавершенном виде монумент затмевает собой все остальное, что можно найти в базилике. Меж тем, тут имеются целых четыре достойных внимания фрески («Святой Августин» Гверчино в первой капелле справа, «Снятие с креста» Помаранчо в первой капелле слева, «Святая Маргарита» Гверчино справа от главного алтаря и «Освобождение святого Петра» Доменикино в сакристии) плюс византийская мозаика конца VII века. Изображенный на ней бородатый муж в летах, облаченный в длинную хламиду, — это, как ни странно, святой Себастьян, который со времен Возрождения представляется обычно прекрасным обнаженным юношей. Кроме того, напротив «Снятия с креста» похоронен кардинал, философ и математик Николай Кузанский. Мраморный же пол базилики позаимствован, скорее всего, из находившихся неподалеку терм Траяна. Оттуда, по-видимому, взялась и самая прославленная скульптурная группа во всем Риме — хранящийся в Ватикане «Лаокоон», о котором написано чуть ли не столько же искусствоведческих трактатов, сколько обо всей остальной античной скульптуре. По крайней мере, нашли его в виноградниках, принадлежавших монастырю Сан-Пьетро-ин-Винколи.

В античности, впрочем, главным сооружением этого района были не термы, а Неронов «Золотой дом», Domus Aurea.Современники императора полагали, что грандиозный пожар 64 года он устроил не столько для того, чтобы насладиться зрелищем горящего города, сколько с целью освободить место для нового дворца. Правда, пожить в своей великолепной резиденции Нерон толком не успел: к 68 году, когда августейший артист и поджигатель вынужден был совершить самоубийство, гигантский комплекс еще не был готов, а последующие властители немедленно принялись за его разрушение, чтобы искоренить всякую память о злополучном правлении. В частности, на месте пруда Веспасиан выстроил Колизей. В конце концов от 150 залов осталось только 30, да и те оказались погребены под землей и вновь появились на свет божий только в XV веке, вызвав страшный ажиотаж среди живописцев. Рафаэль, Пинтуриккьо, Бальдассаре Перуцци и компания каждый день спускались на канатах под своды «Золотого дома» и лихорадочно срисовывали фрески. Именно после этого возникло слово «гротеск», обозначавшее росписи в стиле тех, что были найдены в «пещерах» (grotte) на холме Оппий. С тех пор, увы, почти все фрески успели исчезнуть — о них можно судить только по тем самым рисункам. Сейчас, спустившись в «Золотой дом», удается увидеть лишь череду сводчатых помещений внушительного (хоть и несравнимого, скажем, с термами Каракаллы) размера. Подчас попадаются фрагменты мифологических сцен, геометрических узоров или лепнины, но без объяснений разобраться в них трудно, поэтому лучше все-таки взять в кассе за €2 аудиогид. Единственное, что действительно производит сильное впечатление, — это гигантский восьмиугольный зал (по всей видимости, трапезная), куда через отверстие в куполе до сих пор проникает дневной свет.

От подножия лестницы уходит вправо улица под названием Салита-дель-Грилло (Salita del Grillo). Cлева у нее — палаццо Грилло (palazzo del Grillo), дворец эпохи рококо, чей владелец прославился тем, что расстреливал камнями из окна всех проходивших мимо евреев. Целиться было легко: по указу Павла IV Карафы, загнавшего иудеев в гетто, все они должны были носить желтые шапки. Поскольку место в ту пору (XVIII век) было весьма оживленное, то в мишенях недостатка не было. Слева же простираются остатки форума и рынков Траяна, в которые встроен (и из которых выстроен) Дворец мальтийских рыцарей (Casa dei Cavalieri di Rodi, XII век). После Второй мировой войны это здание, похожее то ли на венецианское палаццо, то ли на иллюстрацию к сказкам Перро, снова отдали ордену храмовников (они же тамплиеры) — так что если вам повезет и в дворцовой церкви окажется служба, можно будет увидеть настоящих мальтийских рыцарей в плащах с белыми крестами. В конце концов Салита-дель-Грилло выводит (мимо еще двух средневековых башен — Грилло и Конти, XIII века) к устью улицы Кавур — туда, где она впадает в улицу Фори-Империали.

Если же от площади Маньянаполи не сворачивать вправо, а начать подниматься вверх по холму, то вы окажетесь на уходящей вдаль к Санта-Мария-Маджоре улице Панисперна (via Panisperna), у которой такой вид, будто всего последнего века (вместе с улицей Кавур и проспектом Форумов) вовсе не существовало. Единственный след цивилизации — вывеска «Институт унификации частного права» на воротах виллы Альдобрандини (Villa Aldobrandini, конец XVI века, N28). В ворота, как правило, можно беспрепятственно войти: за ними окажется фонтан с рыбками и скульптурами, а дальше — апельсиновый сад с видами на окружающие башни и форум Траяна. Если на виллу вас все-таки не пустят, можно попробовать счастья в общественном саду, нависающем над площадью Маньянаполи и улицей Национале (вход — по ступенькам с Национале или с улицы Мадзарино, via Mazzarino). По выходным польские и украинские эмигранты устраивают там пикники, раскладывая бутерброды вокруг знаков «Газоны топтать запрещено».

Через дорогу от виллы, на той же Панисперне, стоит церковь Сант-Агата-деи-Готи (Sant’Agata dei Goti), в V веке служившая логовом готов-ариан. Ариане, отрицавшие единосущность Бога Отца и Бога Сына, стали главной проблемой римских пап после прекращения гонений на христианство. Осудить их успели еще при императоре Константине, на первом Вселенском соборе, но на искоренение ереси ушло еще очень много лет. Церковь в конце концов пришлось освящать заново, а потом — несколько раз перестраивать; в результате от оригинальной версии остались одни колонны в заросшем плющом дворике, мозаичный пол да мраморный алтарь (которые вдобавок удается увидеть довольно редко: несмотря на вывешенное на двери расписание, Сант-Агата обычно закрыта).

Чуть подальше очередная лестница ведет к еще одной церкви, Сан-Лоренцо-ин-Панисперна (San Lorenzo in Panisperna, конец XVI века), которая как раз и дала название улице: в День святого Лаврентия, зажаренного живьем на решетке на этом самом месте, монашки из соседнего монастыря раздавали нищим хлеб с ветчиной — pane e perna. Впрочем, самое занятное тут даже не сама церковь, а совершенно средневекового вида домишки, стоящие у нее во дворе. Как ни странно, они вполне обитаемы: из окон перекликаются друг с другом старушки, а в обед оттуда доносится дразнящий запах жареного лука.

Самая главная достопримечательность в этих краях находится на ведущей к Эсквилину улице Урбана (via Urbana). Запрятанная в полуподвал церковь Санта-Пуденциана (Santa Pudenziana, IV-XIX века), в которую с тротуара приходится спускаться по ступенькам, — современница базилики Санта-Прасседе и тоже славится мозаикой. Только работали тут мастера не византийской, а еще античной выучки: серебристо-голубоватые фигуры Христа, апостолов и святых Праксиды с Пуденцианой в апсиде больше напоминают не старинные церкви, а полы античных вилл. Собственно, вилла на этом месте и располагалась: здесь жил сенатор Пудент, отец Праксиды и Пуденцианы и личность, похоже, вполне историческая (он даже упоминается во Втором послании к Тимофею). Сохранились и остатки Пудентова жилища — под криптой. Посмотреть на них, правда, довольно сложно: для этого требуется специальное разрешение. Зато в левой части церкви показывают квадратный колодец, где Пуденциана хранила свою часть мощей. Из более недавних захоронений имеется надгробие Наполеонова племянника, кардинала Лучано Бонапарта, человека, может быть, и достойного, но, судя по предпринятой им в Санта-Пуденциана разрушительной реставрации, абсолютно лишенного вкуса. Из всего фасада от вмешательства его высокопреосвященства спасся лишь резной мраморный портал; из апостолов, изображенных в апсиде, выжило только десять. Роспись Помаранчо («Рай» под куполом пресбитерия), к счастью, сохранилась.

Форма же площади объясняется очень просто: на этом месте находился стадион при термах Диоклетиана (Terme di Diocleziano), циклопическом банном комплексе, где один только бассейн имел площадь в 3 000 м². Из всех сооружений Древнего Рима начатые в 298 году Максимианом, завершенные в 306 году Диоклетианом и заброшенные в 553 году после очередной варварской осады термы уступали по масштабу разве что Неронову «Золотому дому» — они занимали всю территорию между нынешними улицами Вольтурно (Volturno), Венти-Сеттембре (XX Settembre), Торино (Torino), Виминале (Viminale) и площадью Чинквеченто (piazza dei Cinquecento). Кроме того, в Средние века им очень повезло: поскольку подножие Эсквилина находилось далеко от тогдашнего центра города, стоявшими тут зданиями никто особенно не интересовался, на стройматериалы их не растаскивал и крепостей там не строил. Так что гуманистам термы достались почти что в целости и сохранности, даже с мраморными украшениями.

На месте античного калидария в XVI веке решено было возвести церковь в память о христианских мучениках, которых, по легенде, согнали на строительство терм в количестве сорока тысяч. Проект церкви — нынешней базилики Санта-Мария-дельи-Анджели (Santa Maria degli Angeli) — поручили Микеланджело; он же придумал просторный двор для прилегавшего к церкви монастыря, в котором теперь устроен музей. Здание вышло поистине античного эпического размаха: внутри базилика похожа на гигантскую крытую площадь. В 1702 году в ее пол встроили солнечные часы — диагональную черную полосу из мрамора с металлическом лучом, на который нанесены градации и названия созвездий. По этим часам сверял время весь Рим, пока в 1846 году не учредили полуденный выстрел из пушки с башни замка Святого Ангела.
Посещение базилики Санта-Мария-дельи-Анджели
пн-сб 7.00-12.30, 16.00-18.30, вс 8.00-19.30

Если обойти термы с правой стороны, минуя букинистические лотки и розовую громаду Римского музея (Museo Nazionale Romano al Palazzo Massimo), вы окажетесь на привокзальной площади Чинквеченто (piazza dei Cinquecento), где останавливается большая часть городских автобусов, тусуется украинская диаспора и торчат из земли остатки древних (IV век до н.э.) сервианских стен.

Первый поезд — Рим-Фраскати — прибыл на вокзал Термини (Stazione Termini) при Пие IX, который в начале своего правления слыл большим либералом и проявлял интерес к новинкам вроде телеграфа или железной дороги. Начатое при нем здание чем-то смахивало на Рижский вокзал в Москве, но гигантомана Муссолини оно не устраивало, и в 30-х годах Термини начали переделывать. Нынешний вокзал с лихо заломленной крышей — результат работ, продолжавшихся с 1938 по 1950 год. К юбилею 2000 года его вычистили, привели в порядок, оснастили подземной галереей и неожиданно приятными лавками и забегаловками — и превратили во вполне светский торговый центр. Правда, римляне до сих пор — по привычке — продолжают считать Термини местом как минимум весьма сомнительным. Между тем в его окрестностях есть на что посмотреть. На углу между Римским музеем и улицей Виминале (via Viminale) притулился один из самых симпатичных римских памятников ар-деко — Дом путешественникa (Casa del Passaggero, Ориоло Фреццотти, 1920) с красавицами на барельефах и перечнем услуг: «Парикмахерская, маникюр, педикюр, туалет, римская баня, массаж». С 1920 года не многое изменилось: внутри до сих пор можно принять душ, однако клиентура у этого изящного заведения, увы, сомнительная. На идущей вдоль путей улице Джолитти (via Giolitti) стоит церковь Санта-Бибиана (Santa Bibiana), первое, что построил в Риме Бернини, а за ней — развалины, известные как храм Минервы (Tempio di Minerva Medica, IV век н.э.). На самом деле это строение с оригинальной конструкции куполом, видное из окон всех подъезжающих к Риму поездов, было, скорее всего, обеденным залом императорской виллы.
Посещение церкви Санта-Бибиана
пн-сб 7.30-11.00, 16.30-19.30

Кстати, о Бернини. В церкви Санта-Мария-делла-Виттория (Santa Maria della Vittoria, Карло Мадерно, 1620), куда от терм Диоклетиана можно попасть по улице Орландо (via Orlando), хранится его самая скандальная скульптура — удивительно эротичный «Экстаз святой Терезы» (1644-1652, в капелле Корнаро слева от главного алтаря), любимая мишень просвещенных путешественников («Если это и есть религиозный экстаз, то я хорошо с ним знаком», — сказал якобы один заезжий француз).

Отсюда — мимо гигантского фонтана с кривоватым Моисеем и церкви Санта-Сусанна (Santa Susanna) с фасадом Карло Мадерно (1603) — спускается вниз с холма широкая и малоинтересная улица Барберини (via Barberini), утыкающаяся в конце концов в одноименную площадь (piazza Barberini). Площадь славна двумя фонтанами работы все того же Бернини: «Тритоном» (в центре) и «Пчелами» (в дальнем левом углу), а также самым удобным и дешевым в Риме интернет-кафе easyEverything.

Когда-то — до того как возникли нынешние интернет-кафе и кинотеатр — с площади было видно боковое крыло палаццо Барберини (Palazzo Barberini), фамильной резиденции главных римских меценатов XVII века. В послужном списке папы Урбана VIII (1623-1644) — завершение собора Святого Петра, сооружение площади перед ним и балдахина над алтарем, не говоря уже о более мелких церквях вроде Сан-Карло-алле-Куаттро-Фонтане (см. ниже) или Сант-Иво-алла-Сапиенца. Кроме того, папа Барберини был большим поклонником и покровителем Бернини — говорят, что он даже держал перед скульптором зеркало, когда тот делал автопортрет. Разумеется, в строительстве дворца Барберини папский любимец тоже поучаствовал — он проектировал лоджию, парадную лестницу, главный зал, дворцовый театр и шкафы для библиотеки. Правда, вторая лестница — спиральная — досталась его извечному сопернику Борромини. И по той и по другой можно пройтись, зайдя в Музей старинного искусства, который был устроен во дворце после того, как в 1949 году здание продали государству.

КВИРИНАЛ
По значению Квиринал — второй холм после Капитолия. В легендарные времена основания города тут обитали сабиняне — те самые, чьих дочерей умыкнули латинские первопоселенцы под водительством Ромула. Когда инцидент (после некоторого количества вооруженных столкновений) был исчерпан, примирившиеся стороны объединенными усилиями воздвигли на холме храм богу Квирину, в честь которого всех последующих римлян стали именовать квиритами.

Вторая важная вещь, которую следует знать про это место: здесь даже в самую сильную жару дует небольшой ветерок, поэтому на Квиринале с давних пор строились летние виллы. Папы поселились тут в XVI веке: Квиринальский дворец (Palazzo del Quirinale) начали при изобретателе григорианского календаря Григории XIII Бонкомпаньи, а закончили двумя столетиями позже, при Клименте XII Корсини. В работах поучаствовали, кажется, все сколько-нибудь известные архитекторы тех времен — от Мартино Лонги Старшего до Доменико Фонтаны, Карло Мaдерно и Джан Лоренцо Бернини. Вышло у них, правда, скорее внушительно, чем удачно. Самая лучшая часть дворца — это сады, куда, как назло, не пускают: после того как объединенно-итальянские войска выгнали из Квиринальского дворца Пия IX и водворили туда Витторио Эмануэле II, здание превратилось в резиденцию главы государства. Сейчас тут обитает президент. Так что на сады можно взглянуть только одним глазком — через ворота со стороны Квиринальской улицы (via del Quirinale). В сам дворец — с росписями Ланфранко, Гвидо Рени и Пьетро да Кортоны — неправительственную публику пускают по воскресеньям. Во все прочие дни остается любоваться охраняющими президента гвардейцами, видом купола Сан-Пьетро с балюстрады и фонтаном Кастора и Поллукса. Колоссальные статуи Диоскуров (римские копии греческих оригиналов v века до н.э.), украшавшие когда-то термы Константина, водрузил в центр площади Сикст V, после чего еще несколько поколений архитекторов мучились, разворачивая близнецов и устанавливая между ними обелиск. Кроме того, имеет смысл бросить взгляд на Папские конюшни (Scuderie papali) в левом углу площади: после окончившейся пару лет назад реставрации там стали устраивать презанятные выставки.
Посещение Квиринальского дворца
Сентябрь-июнь: вс 8.30-12.00
Вход — €5
Из-за конных статуй у фонтана Квиринал называли еще Лошадиным холмом — Monte Cavallo

Больше на Квиринальской площади делать нечего; можно только спуститься вниз к фонтану Треви или отправиться вдоль так называемого «длинного крыла» (manica lunga) папского дворца по Квиринальской улице (via del Quirinale), где стоят две барочные церкви-конкурентки: Сант-Андреа-аль-Квиринале и Сан-Карло-алле-Куаттро-Фонтане. Розовомраморную, с остроумным овальным портиком Сант-Андреа-аль-Квиринале (Sant’Andrea al Quirinale) построил в 1658 году Бернини, который остался так доволен своей работой, что потом много лет втайне ездил ею любоваться. Естественно, радовался архитектор не просто так: он был абсолютно уверен, что утер наконец-то нос Борромини, автору Сан-Карло-алле-Куаттро-Фонтане (San Carlo alle Quattro Fontane). Победа, правда, получилась сомнительная: уравновешенно-элегантная Сант-Андреа явно проигрывает неожиданно дерзкой, причудливо изломанной Сан-Карло, с которой Борромини начал свою карьеру и которую потом доделывал всю жизнь, по двадцать раз лихорадочно перечерчивая каждую деталь, от колодца во дворике (куда надо обязательно зайти) до окошечка в исповедальне. Задание архитектора напоминало салонную игру: ему предлагалось вписать всю церковь в площадь, в точности равную площади столба, поддерживающего купол Сан-Пьетро. Получился храм скромных, но вполне пристойных размеров; тем не менее, его тут же начали называть «Сан-Карлино» — «маленький Сан-Карло».

Затейливое изобретение Борромини стоит на не менее затейливо изукрашенном перекрестке Четырех фонтанов

(quadrivio delle Quattro Fontane), где по углам возлежат статуи Тибра, Арно, Дианы и Юноны. Отсюда, если встать посередке, видны сразу три обелиска — эсквилинский, квиринальский и тот, что у церкви Тринита-деи-Монти: результат градостроительных игрищ Сикста V. В четвертую сторону вид открывается на построенные по рисунку Микеланджело ворота Пия (Porta Pia), прославившиеся тем, что именно через них ворвались в город отряды Гарибальди в 1870 году.