Путеводитель по риму 01. 10 Вещей, которые надо сделать в риме

ДРЕВНЕРИМСКИЕ САДЫ

Гигантские виллы с затейливо подстриженными садами, скульптурами, фонтанами и расписными павильонами во множестве появились в Риме после завоевания Греции, в I веке. Назывались они horti и располагались в основном вокруг Эсквилина. Традиция пошла от Лукулла, главного гурмана античности (его владения находились в районе нынешней виллы Боргезе), и Саллюстия — историка и африканского наместника. От Саллюстиевой виллы остался один-единственный круглый павильон посреди площади его имени (piazza Sallustio). Непрофессиональному глазу это строение говорит немного, зато здесь можно оценить толщину накопившегося за два тысячелетия культурного слоя — фундамент павильона ниже уровня мостовой на 14 метров — и фирменную римскую непредсказуемость: проблески античности попадаются даже в заведомо скучных районах.

СВЕТОНИЙ О ЗОЛОТОМ ДОМЕ НЕРОНА

«Но более всего он был расточителен в постройках. От Палатина до самого Эсквилина он выстроил дворец, назвав его сначала Проходным, а потом, после пожара и восстановления, Золотым. Прихожая в том доме была такой высоты, что в ней стояла колоссальная статуя императора ростом в 120 римских футов (1 римский фут = 0,296 м); площадь его была такова, что тройной портик по сторонам был в милю длиной; внутри был пруд, подобный морю, окруженный строениями, подобными городам, а затем — поля, пестреющие пашнями, пастбищами, лесами и виноградниками, и на них — множество домашней скотины и диких зверей. В остальных покоях все было покрыто золотом, украшено драгоценными камнями и жемчужными раковинами; в обеденных палатах потолки были штучные, с поворотными плитками, чтобы рассыпать цветы, с отверстиями, чтобы рассеивать ароматы; главная палата была круглая и днем и ночью безостановочно вращалась вслед небосводу».

ТЕРМЫ
Античные термы представляли собой нечто вроде смеси молла с фитнес-центром: римляне проводили там дни напролет, беседуя, читая, ухаживая за волосами, флиртуя и завязывая политические интриги. Императоры и политики строили их, наперебой пытаясь снискать любовь публики: когда город достался варварам, общественных бань там было больше тысячи. Самые первые возвел в 25 году до н.э. Агриппа (они находились неподалеку от Пантеона), самые большие — на 3 000 человек — Диоклетиан (в начале IV века). Термы украшались прекраснейшими статуями (некоторые из таких скульптур сохранились в музее при термах Диоклетиана) и окружались волшебными садами; при них устраивались библиотеки, косметические салоны, модные лавки и просто места для прогулок, ради которых в публичные бани ездили даже те богатые римляне, которые спокойно могли бы мыться у себя дома.

Собственно гигиенические процедуры происходили следующим образом: оставив одежду в аподитерии (apodyterium), следовало некоторое время потеть, сидя в судатории (sudatorium), затем обмываться теплой водой в калидарии (calidarium), остывать в тепидарии (tepidarium) и, наконец, окунаться в бассейн с холодной водой во фригидарии (frigidarium). Бассейны покрупнее, находившиеся снаружи, а не под крышей, назывались natatio. Никаких оргий в большинстве мест не предусматривалось: женщины и мужчины мылись либо в разные дни, либо в разные часы. А вот посещение спортивного зала (palestra) было непременной частью процедуры.

ОРИЕНТАЦИЯ

Целий (Celio) с Латераном (Laterano) — очередной римский парадокс. Целий — скрывающийся через дорогу от Колизея и Палатина квартал вечно пустынных закоулков, где натуральные монашеские огороды сосуществуют со штаб-квартирой Национального географического общества, а изощренно-садистические фрески Помаранчо живут под боком у зубоврачебного института. Латеран — бывший центр всего христианского мира, переделанный до неузнаваемости и окруженный — вместо логичных для столь важного места церквей и дворцов — безликой бюрократической застройкой. Такими же скучными зданиями заполнена и сетка улиц между двумя холмами, но только среди них попадаются вкрапления абсолютно феерические — вроде Сан-Клементе, церкви-палимпсеста, где двенадцатый век высовывается из-за барокко, девятый век прячется под двенадцатым, а где-то снизу существует еще языческий храм времен Империи, причем все это — на пространстве в какую-то дюжину квадратных метров.

На месте нынешней улицы Сан-Грегорио (via di San Gregorio), отделяющей Целий от Палатина, в античные времена была дорога, по которой проходили легионы триумфаторов, тащившие за собой рабов и колесницы с добычей. Отсюда их путь лежал наверх, на Капитолий, через священную улицу Форума. По сторонам они видели крутые склоны холмов, застроенных дворцами (с запада) и виллами (с востока).

В одной из этих вилл, принадлежавшей сенаторскому семейству Анициев, родился Григорий Великий, он же Григорий Двоеслов (590-604) — первый папа, взявший на себя благоустройство и оборону Рима (за что благодарные римляне немедленно сочинили про него невероятное количество историй с ангелами, злыми духами и драконами). Кроме того, именно Григорию Великому пришло в голову обратить в истинную веру англосаксов, для чего в Британию был командирован Блаженный Августин. Считается, что в путь он отправлялся именно с Целия — из монастыря, под который благочестивый Григорий отдал свое родовое имение. В XII веке при монастыре построили церковь Сан-Грегорио-Маньо (San Gregorio Magno) — ту самую, чей картинный белоснежный фасад первым делом бросается в глаза, если смотреть на Целий со стороны Палатина. Внутри там хранится резной епископский трон, на котором якобы восседал Григорий, благословляя Августина. Впрочем, самое поразительное здесь не резной мрамор (пусть даже I века до н.э.), а тот абсолютно не вяжущийся с третьим тысячелетием и столицей европейского государства факт, что местные монахи-камальдулы до сих пор живут тут чуть ли не при натуральном хозяйстве: вокруг церкви разбит огород с фруктовым садом, на отдельном участке выращиваются лекарственные травы (снадобья из них продаются слева от церкви, в монастырской аптеке). Из огорода можно попасть в отдельно стоящие расписные оратории (Oratori al Celio): Санта-Барбара, Сант-Андреа и Санта-Сильвия. Центральная — та, что посвящена апостолу Андрею, — самая древняя, она стояла тут еще в IV веке. Внутри — росписи Помаранчо (за алтарем), Доменикино (справа) и Гвидо Рени (слева). Внимательнее всего обычно рассматривают правую стену: изображение крестьянки в покрывале на ней считается портретом Беатриче Ченчи. Остальные две — начала XVII века; в правой (Санта-Сильвия) тоже есть фреска Гвидо Рени (слегка приторный «Ангельский хор» на потолке), а в левой (Санта-Барбара) посередине стоит большой мраморный стол, за которым святой Григорий лично кормил бедняков.
Именно Григорий Великий увидел ангела с мечом на вершине бывшего мавзолея Адриана, после чего мавзолей превратился в замок Святого Ангела
Посещение церкви Сан-Грегорио-Маньо
пн-вс 8.30-12.30, 14.00-18.30
Если входная дверь закрыта, имеет смысл позвонить в звонок
Farmacia San Gregorio al Celio
вт-вс 10.00-13.00, 15.00-18.30
Посещение ораторий при Сан-Грегорио-Маньо
Лето: 9.00-13.00, 15.00-17.30; зима: 9.00-12.00, 15.00-18.00
Вход — €2,60

За часовнями виднеется стена, оставшаяся то ли от виллы Анициев, то ли от монастырской библиотеки, а за стеной — узенькая улочка под названием Кливо-ди-Скауро (Clivo di Scauro), через которую перекинуты арки-контрфорсы. Арки подведены к стене базилики Санти-Джованни-э-Паоло (Santi Giovanni e Paolo). Ее апсида видна еще от монастыря Сан-Грегорио, фасад же выходит на маленькую, хорошо спрятанную площадь, как правило, заставленную лимузинами: это одно из самых вожделенных в Риме мест для венчания. В качестве фона для свадебных фотографий выступают лежащие у портала средневековые мраморные львы и кампанила XII века с разноцветными инкрустациями. Между прочим, синие и зеленые кружочки, которыми в XII веке любили украшать кирпичную кладку колоколен, — это не что иное, как привезенные с Востока арабские тарелки, стоившие баснословных денег, а потому доступные только самым богатым церквям.

Иоанн и Павел, в чью честь названа церковь, не апостолы-покровители Рима, а двое офицеров, отказавшихся приносить жертву Юпитеру и замученных в 361 году, при Юлиане Отступнике. Базилику на месте их смерти поставили уже в конце IV века, но нынешнее здание — это стены XII века с раззолоченным интерьером XVI («Спаситель во славе» в апсиде — дело рук Помаранчо). Прежние сооружения, впрочем, не исчезли: под полом базилики раскопали античную виллу с цветастыми, размашистыми фресками (согласно легенде, принадлежавшую Иоанну и Павлу), а также расписную часовню IX века, где Христос висит на кресте в длинной хламиде вместо привычной набедренной повязки, а рядом воины в капюшонообразных шлемах делят оставшееся от распятого имущество.

Прямо за базиликой начинается ограда виллы Челимонтана (Villa Celimontana) — маленького, холмистого, надежно упрятанного от непосвященных глаз парка, где в любое время года можно растянуться на прогретой солнцем траве в компании воркующих парочек, зубрящих студентов, мамаш с колясками и золотых рыбок в фонтане. Весной вдобавок Челимонтану уставляют цветущими азалиями, а летом здесь устраивают весьма неплохой джазовый фестиваль. Между прочим, музицировать в парке принято с очень давних пор: в XVI веке, когда святой Филипп Нери придумал обходить семь главных базилик Рима с песнями и молитвами, отдыхали паломники именно на Челимонтане — с любезного позволения владельца, князя Маттеи, в чьем дворце теперь устроена штаб-квартира Национального географического общества.

Главные ворота виллы — ренессансное сооружение с лихо закрученным навершием — выходят на улицу Навичелла (via della Navicella), прямо к еще одной свадебной Мекке, церкви Санта-Мария-ин-Домника (Santa Maria in Domnica, VII — XVI века). Ее изящный бело-желтый портик приписывают то Андреа Сансовино, то Бальдассаре Перуцци, а то и вовсе Рафаэлю, но самое интересное, что тут есть, — это оставшаяся со времен Пасхалия I (817-824) зелено-голубая мозаика с Мадонной, ангелами и коленопреклоненным (с квадратным нимбом) папой-заказчиком. Вторая броская деталь в Санта-Мария-ин-Домника — потолок. Он кессонированный, как и было положено в эпоху расцвета Медичи (перестройкой занимался кардинал Джованни, будущий папа Лев x), но только вместо общепринятых золотых цветов там фигурируют выпуклые белые рельефы на голубом фоне. Кстати, помимо потолка и портика кардинал Джованни озаботился еще и площадью перед церковью — там он повелел устроить фонтан «Навичелла» (navicella — «кораблик») с мраморной моделью римского корабля.

Влево от фонтана уходит стена, на которой сохранилась забавная средневековая мозаика (XII век): Христос освобождает двух рабов — черного и белого, провоцируя зрителя на размышления о древних корнях политкорректности. Вдоль стены можно дойти до улицы Сан-Паоло-делла-Кроче (via San Paolo della Croce), продолжения Кливо-ди-Скауро, и взглянуть там на арку Долабеллы (x век) и скрытую в цветущем саду крошечную церковь Сан-Томмазо-ин-Формис (San Tommaso in Formis, XIII-XVIII века).

ВОКРУГ САН-КЛЕМЕНТЕ

Все самое интересное, что можно увидеть в этих краях, скрывается между созданными на благо автолюбителей улицами Клаудиа (via Claudia) и Навичелла и площадью Сан-Джованни-ин-Латерано (piazza San Giovanni in Laterano).
Metro Colosseo, San Giovanni

Первый курьез — через дорогу от Челимонтаны: круглая церковь Санто-Стефано-Ротондо (Santo Stefano Rotondo, V-XV века), одно из самых причудливых строений за всю многотысячелетнюю историю Рима. Почему она имеет именно такую форму, археологи до сих пор не решили: то ли выстроена на месте античного рынка (Macellum Magnum), то ли намекает на храм Гроба Господня в Иерусалиме. Как бы то ни было, разобраться с круглым зданием до конца архитекторы Санто-Стефано не сумели: какой была оригинальная крыша, никто не знает, но проваливалась она столько раз, что пришлось заменить ее деревянной.

Интерьер Санто-Стефано — зрелище весьма мрачное: внутренняя поверхность стен разделена на 34 сегмента, в каждом из которых жгут, терзают крючьями, ослепляют, топят, душат, жарят, разрывают на части и отдают на съедение зверям христианских мучеников (особенно впечатляет эпизод, где жертв давят тяжелыми камнями: глаза у них вылезают из орбит, а из желудков вываливаются внутренности). Этот каталог пыток написан Помаранчо и Темпестой по заказу Григория XIII и с тех пор неизменно смущает всех путешественников, включая маркиза де Сада («Не нахожу, чтобы подобные сюжеты могли бы быть хоть сколько назидательны», — писал он). Единственное утешение — мозаика VII века в первой капелле слева от входа: там Христос изображен не на кресте, а всего лишь рядом.

Еще одно любопытнейшее место — похожий на крепость монастырь Санти-Куаттро-Коронати (Santi Quattro Coronati, IV-XII века) на соседней одноименной улице. Загадочные четверо, кому он посвящен, — это римские солдаты Север, Северин, Карпофор и Викторин, которые были казнены за то, что отказались приносить жертву Эскулапу. Возможно, впрочем, что это скульпторы, которые провинились перед Диоклетианом, отказавшись изготовлять языческого идола. Монастырь между тем женский: в нем обитают затворницы-августинки, и если попасть сюда в воскресенье около полудня, можно будет услышать, как где-то в недоступной вышине они распевают гимны ангельскими голосами. Взглянуть на монахинь c более близкого расстояния можно, если приоткрыть дверь в церковь во время мессы. Правда, тогда вы пропустите саму церковь — редкий в Риме пример базилики, почти не затронутой позднейшими перепланировками, с отдельной галереей для женщин и расписной апсидой (это XVII век; изображены святые во славе, а вверху — те самые четверо). Из левого нефа есть ход во дворик — один из самых ранних клуатров во всем Риме (чтобы попасть туда, придется позвонить в звонок). Но главное развлечение ждет снаружи — справа от входа, за дверью с табличкой «Monache Agostiniane». Тут опять же придется звонить в звонок. Через пару минут в левой стене откроется зарешеченное окошко с барабаном, которое затворницы используют вместо кассы. Так как разговаривать им нельзя, вместо лица кассирши вы увидите объявление от руки: «Вход в капеллу — €1». Кладете монетку, получаете ключ — и отправляетесь открывать ораторий Сан-Сильвестро (Oratorio di San Silvestro, XIII век). За дверью обнаружатся мозаичный пол, разрисованный потолок и стены, сплошь покрытые фресками: необычайно подробно рассказанная история о том, как папа Сильвестр в обмен на крещение исцелил императора Константина от проказы, а в ответ получил права на владение городом Римом. На самом деле, как утверждают историки, Сильвестр при Константине был лишь марионеткой, но подложная грамота о Константиновом даре, изобретенная в ходе полемики пап с императорами, до самого xx века была главным аргументом в пользу светской власти Христовых наместников.
Посещение монастыря Санти-Куаттро-Коронати
пн-пт 6.15-20.00, сб-вс 6.45-12.30, 15.00-19.30
Ораторий Сан-Сильвестро
пн-пт 9.30-12.00, 16.30-18.00, сб-вс 9.00-10.40, 16.00-17.45
Вход — €1

Отсюда (мимо пары больниц и морга) прямой путь лежит к Латеранскому собору. Но ради базилики Сан-Клементе (San Clemente) стоит проделать некоторый крюк — тем более что по дороге попадется симпатичный микрорынок для местных. Кстати, если идти не от Челимонтаны, а от Колизея, Сан-Клементе окажется у вас прямо на пути.

Сбоку (откуда вы ее, скорее всего, и увидите) базилика не представляет никакого интереса — обычное окрашенное желтым Сеиченто. Заподозрить что-нибудь важное можно, только если подойти с улицы Кверчети (via dei Querceti): оттуда будет виден средневековый фасад с островерхими воротами, а за ними — дворик с фонтаном и заботливо расставленными в тени скамейками. Внутри обнаружится опять же нормальное светло-серое Сеиченто — но только пол в церкви мозаичный (косматеско), а в апсиде сверкает филигранная, хитро закрученная мозаика XII века — древо жизни с райскими птицами, оленями у водопоя и небесным Иерусалимом в триумфальной арке. Идти сюда стоило бы ради одной только фауны, населяющей ветви древа, но в Сан-Клементе есть еще резные хоры XII века и чудесная капелла Санта-Катерина с росписями Мазолино (история ученой красавицы святой Екатерины Александрийской и напротив — житие миланского патрона святого Амвросия).

И это еще только начало. Потому что под двенадцатым веком, встроенным в восемнадцатый, некий ирландский падре откопал предыдущую базилику, IV-XI веков. В 1084 году ее, как и весь остальной город, разгромили и сожгли ворвавшиеся в Рим норманны. То, что осталось, скрывалось под грудами камней и пепла, так что восстанавливать здание не стали, а просто возвели над обломками новое. Меж тем от древней базилики сохранилась не только общая структура с колоннами и обломками украшений, но и редкостной красоты и свежести фрески. Посвящены они, естественно, в основном святому Клименту: в нартексе он спасает младенца, а затем его мощи вносят в Рим; в центральном нефе главный сюжет — история Сизинния, римского префекта и мужа некоей христианки Теодоры, по наущению проповедника давшей обет целомудрия. Сизинний подозревает Климента в шашнях с женой и поэтому страшно скандалит (в верхней части фрески его приходится выводить из церкви); Климент время от времени применяет дисциплинарные взыскания — ослепляет неразумного или его присных. Сцена с Сизиннием и его слугами, которым велено связать святого и выкинуть его из дома, — не что иное, как средневековый комикс. У персонажей изо рта вылезают реплики, причем далеко не всегда приличные. Хозяин кричит на слуг: «Trahite, fili de puta!» — «Тяните, сукины дети!» (одна из первых в истории надписей на вольгаре — народном итальянском). Те, переругиваясь, тащат кусок тяжелой мраморной колонны — святой предусмотрительно лишил зрения и их. Соседняя фреска — история Алексея, человека Божьего; в правом нефе имеется еще прекрасная мозаика — разряженная Мадонна со святыми, очевидно переделанная из императрицы Теодоры. А в самом конце левого нефа скрывается славянский уголок: надгробие святого Кирилла (того самого, что придумал нам алфавит) и вокруг — мемориальные доски от благодарных пользователей.

Отсюда узкая лестница ведет еще глубже вниз — на уровень III века: на месте базилики в имперские времена было казначейство (его раскопали совсем недавно) и храм Митры. В пещероподобном помещении стоит белый мраморный алтарь с барельефом: божество в восточном одеянии (собственно Митра) убивает быка, а вокруг вьются собака (она кусает быка за ногу), змея (слизывает кровь) и скорпион (кусает быка за тестикулы). За храмом открывается длинная череда зернохранилищ (I-II века н.э.), а в самой глубине, куда не проникает свет, течет подземная река, чье журчание оглушительно отдается от сводов. Страдающим клаустрофобией в нижний уровень спускаться не стоит, но вообще Сан-Клементе — одно из самых сильных римских впечатлений: наглядная демонстрация физического, материального измерения истории.

ЛАТЕРАН

Неуютная, слишком просторная площадь, окруженная маловнятными постройками, — это и есть древний центр папского Рима. Теперь на ней проходят рок-концерты и демонстрации, а когда-то здесь, на отдаленной окраине, квартировала императорская конная гвардия, но гвардейцы заняли сторону Максенция, и Константин, одержав победу, казармы на всякий случай приказал снести, а участок, раз уж он освободился, даровал папе Сильвестру — под собор. Говорят, император даже сам участвовал в его закладке, перетаскав на себе то ли 12 камней, то ли 12 тележек с землей (по числу апостолов). Он и крестился тут же по соседству — в стоящем позади собора темно-коричневом восьмиугольном баптистерии (Battistero). С тех пор, правда, крещальню неоднократно переделывали (сначала в IV веке, потом в XVII, а потом в 1993 году, после взрыва), но ее общая структура сохранилась неизменной, послужив образцом для всех средневековых баптистериев на свете. Внутри можно взглянуть на зеленую базальтовую урну, куда 1 августа 1347 года окунулся Кола ди Риенцо, прежде чем отправиться на Капитолий брать власть, и на мозаики VII века в капелле Сан-Венанцио.
Metro San Giovanni
Посещение баптистерия Сан-Джованни
пн-вс 7.30-12.30, 16.00-20.00

В те же времена, когда закладывался собор и строился баптистерий, — вскорости после принятия Миланского эдикта, дозволявшего христианство в Империи, — на Латеране поселились и сами папы: им был отдан дворец Фаусты, второй Константиновой жены. Резиденцию переименовали из Domus Faustae в Патриархию, и понтифики наконец зажили так, как пристало их сану. Очень быстро Патриархия обросла пристройками, башнями, капеллами, дворами и переходами, превратившись из обычного дворца в настоящий укрепленный город, равно приспособленный к торжественным церемониям и многомесячным осадам. Здесь заседала курия, здесь принимали послов, здесь, на втором этаже, находился зал для торжественных собраний (именно с его лоджии был объявлен первый Юбилейный год — 1300-й). Так продолжалось до тех пор, пока в 1307 году в Патриархии не случился чудовищный пожар: дворец сгорел практически дотла. Когда в 1378 году Авиньонское пленение закончилось, оказалось, что жить папам, в сущности, негде. Новый дворец стали строить уже в Ватикане, а на востоке города наступило полное запустение. Первый понтифик появился тут лишь в XVI веке: Сикст V снес бесхозные остатки Патриархии и устроил вместо нее свою штаб-квартиру — так удобнее было наблюдать за бесчисленными стройками. Он оставил только главную капеллу — ту, где хранилось больше всего реликвий (их было столько, что капеллу называли Святая Святых — Sancta Sanctorum). Самым главным сокровищем считался нерукотворный образ Спасителя (VI-VII века). Для Святой Святых Сикст V заказал Доменико Фонтане отдельный корпус в восточной оконечности площади. Туда же вмонтировали и мраморную лестницу, по которой, как считается, поднимался к Пилату Христос. Именно в ее честь новое здание было названо Скала-Санта (Scala Santa), хотя официальный его статус — церковь Сан-Лоренцо-ин-Палатио-ад-Санкта-Санкторум. Верующим полагается подниматься по этой лестнице на коленях, читая по молитве на каждой из 28 ступенек и прикладываясь губами к стеклянным окошечкам, проделанным в тех местах, где на мрамор падала кровь. Тут же есть и еще два лестничных пролета — для тех, кто предпочитает передвигаться обычным способом. Но среди ползущих и молящихся паломников неудобно себя чувствуют даже самые наглые японцы, так что до нерукотворной иконы обычные туристы почти никогда не добираются. Им приходится довольствоваться выходящей на площадь мозаикой — остатками триклиния Льва III (795-816).

Но главное строение тут — безусловно, базилика Сан-Джованни-ин-Латерано (San Giovanni in Laterano). С тех пор как Константин занимался ритуально-строительными работами, здание переделывалось несколько раз — не менее упорно, чем собор Святого Петра. Северный портал, откуда папа благословляет паству в четверг на Страстной неделе, — работа Доменико Фонтаны (1586). Главный, восточный, фасад с гигантским портиком и статуями, видными со всех возвышенностей Рима, построен в середине XVIII века. А интерьер относится к правлению Иннокентия X — это, пожалуй, единственная архитектурная неудача Борромини. Архитектор явно чувствовал себя неуютно в огромном пустом объеме, с которым ничего не дозволялось делать. В результате посетителю в Сан-Джованни тоже становится не по себе: здесь — в отличие от Сан-Пьетро — пространство не потрясает, а давит. Впрочем, долго гулять по боковым нефам необязательно: ничего особенного там нет, за исключением бледных остатков росписи Джотто за первой колонной справа от главного входа (там можно разглядеть Бонифация VIII, провозглашающего Юбилейный год). Все самое интересное находится в апсиде (мозаика XIII века за алтарем) и в трансепте (резной готический балдахин). А лучше всего в Сан-Джованни дворик — его со всех сторон окаймляют витые узорчатые колонны, какие стало модно делать после Крестовых походов; в центре сохранился колодец IX века, а по стенам, как куски несложившегося пазла, развешены мраморные фрагменты прежней базилики.
Посещение базилики Сан-Джованни-ин-Латерано
пн-вс 7.00-19.00
Дворик
пн-вс 9.00-18.00
Вход — €2

Если вы оказались в Латеране с утра, то после выхода из собора у вас есть шанс немного развеяться: на улице Саннио (via Sannio), за городской стеной, расположенной в южном конце соборной площади, по будним дням устраивается вещевой рынок. Торгуют там примерно тем же, что и на Порта-Портезе, только толпа меньше, а выбор — больше. Сан-Джованни — студенческий район, и половина местной публики одевается как раз на улице Саннио.

Надолго застревать, впрочем, не стоит: к востоку от Сан-Джованни, в самом конце улицы Карло-Феличе (via Carlo Felice), есть еще одна важная базилика — Санта-Кроче-ин-Джерузалемме (Santa Croce in Gerusalemme). Ее перекрученный барочный фасад скрывает древнейший храм — бывшую домовую церковь императрицы Елены, чей дворец (Palatium Sessorianum) стоял ровно на этом месте. В свою личную молельню Елена поместила самые драгоценные из реликвий, отысканных ею в Иерусалиме: три куска того креста, на котором был распят Иисус, гвоздь их тех, что были вбиты в его тело, две колючки из тернового венца, крест доброго разбойника и тот палец Фомы Неверующего, которым апостол тыкал в рану учителя. Сокровища хранятся в специальной капелле с мозаикой V века, изрядно переделанной Мелоццо да Форли (за алтарем справа). Остальную церковь со времен Елены перестроили до полной неузнаваемости — интерес в ней представляет разве что надгробие кардинала Киньонеса (Сансовино, 1536, в апсиде) и фрески с легендой о Святом Кресте, приписываемые Антониаццо Романо. Да еще сад, где монахи выращивают цветы и лекарственные травы.

Санта-Кроче стоит на самом краю античного города: в нескольких метрах от церкви начинается стена, а чуть поодаль в ней проделаны ворота Порта-Маджоре (Porta Maggiore) — те самые, что проскакивают за окном поезда за минуту до остановки на Термини. С внешней стороны к ним приделано причудливое кубическое сооружение — мавзолей пекаря Эврисака (I век до н.э.), который так любил свое дело, что даже надгробие заказал в форме переплетенных амфор для зерна. Это надгробие — скорее всего, последнее, что вы увидите в Риме, когда будете уезжать: по пути в аэропорт оно окажется справа от вас. Отличный повод посокрушаться об оставляемом городе и пообещать себе вернуться еще раз.