Р. Б. Рыбаков Рамакришна и Вивекананда

Одна из центральных идей традиционного индуизма, закон кармы, теряет у Рамакришны всю свою непреложность. В одной беседе на вопрос: «Как же быть, неужели мы будем пожинать плоды нашей прошлой кармы?» — Рамакришна отвечает уклончиво: «И так может быть. Но с возлюбившими бога все происходит иначе», а далее уже определенно: «Убежденно скажи себе — Я произношу имена Рамы и Кали, как же могу я оставаться несвободным? Как я могу быть подвержен закону кармы?»

Рамакришна не отвергает доктрину переселения душ, но и не поддерживает ее. На прямой вопрос одного из членов «Брахмо самадж»: «Верите ли Вы в переселение душ?» — он отвечает: «Да, говорят, 'что-то вроде этого существует. Как можем мы понять пути господни своим ограниченным умом?» Этот уклончивый ответ можно расценивать как простую уступку традиционному пониманию, не более того. Сколько-нибудь важной роли в религиозных воззрениях проповедника эта доктрина не играла. Она ему была не нужна, поскольку акцент в его учении делался на религиозности индивида, на его вере в бога, на его попытках постижения бога путем экстатической любви к нему. Вопросы воздаяния в следующей жизни Рамакришну не волнуют. Значительно более решительно высказывается он против незыблемости авторитета священных текстов. По его мнению, веды, пураны, тантры, шесть систем философии — все осквернено словом, Брахман же нельзя описать. Он резко обрывал приходивших к нему пандитов: «Сколько текстов вы прочли? Что вы узнали в результате? Прежде всего пытайтесь познать бога». Подобное утверждение было равноценно отрицанию авторитета вед и других священных книг. Оно имело целью упрощение индуизма, на первое место ставился внутренний психологический фактор — «общение» верующего с богом.

Основные положения учения Рамакришны — идея равенства людей перед богом, или возможность познания его всеми без исключения, принцип спасения верой, признание главным критерием при оценке человека степень его любви к богу — имели явно антикастовую направленность. При всем этом отношение Рамакришны к кастовой системе было отмечено половинчатостью, свойственной, впрочем, и другим сторонам его реформаторского учения. Он считает, что кастовые различия стираются только тогда, когда человек постигает бога; до того они должны приниматься во внимание. Так, сладок фрукт, созревший и упавший на землю, в отличие от недозрелого, который сорвали и положили дозревать.

Сказанное позволяет сделать заключение, что религиозно-философское учение Рамакришны представляет собой сложное, подчас противоречивое переплетение, с одной стороны, традиционных догм (получивших в его изложении иную акцентировку) и переосмысленных народно-еретических идей средневековья, а с другой — реформаторских положений, служивших религиозным оформлением зарождавшегося национализма и получивших дальнейшее развитие в трудах ближайшего ученика Рамакришны — Свами Вивекананды.

И если многие черты его учения могут быть определены как вполне традиционные, другие — как реформаторские, то лежащая в основе его взглядов теория стадийности делает возможным компромисс между старым и новым, причем без необходимости отказа от тех или иных черт индуизма. Конфронтация традиции и инноваций снимается, что делает возможным на следующем историческом этапе вовлечь всю религию в процесс ее политизации.

Вивекананда вынес идеи своего учителя далеко за пределы чисто выбеленной комнаты в Дакшинешваре, близ Калькутты. Его неистовый темперамент проповедника, уверенного в том, что к горестям Индии следует привлечь внимание всего мира, многократно усилил негромкий голос дакшинешварского жреца.

Рожденный и выросший в колониальной, униженной стране, Вивекананда производит тем не менее впечатление истинно свободного человека — и это не могло не привлекать к нему сердца патриотов и революционеров, людей, казалось бы, весьма далеких от чисто религиозного виденья мира.

Социальный пафос в проповеди Вивекананды выражен значительно яснее, чем у его учителя. Выдвигая на первый план служение массам, он помещал в центр своей системы не Бога, не Абсолют, а человека. Вера индивида в собственные силы, в возможность самому изменить существующее положение и активной целенаправленной деятельностью в миру заложить основы справедливого общества в будущем была для него неизмеримо важнее, чем вера в Бога, знание священных текстов, соблюдение обрядов. Его интерпретация закона кармы не как следствия совершенных деяний в прошлых рождениях, а как возможности изменить свое будущее и будущее своей страны служила катализатором общественной и политической активности.

Не богопознание, а раскрепощение человека становится для Вивекананды основной темой — ибо «человек есть величайшее из всех существ... земля выше всех небес». Служение Богу есть для Вивекананды служение человеку: «Мы слуги того Бога, которого незнающие зовут человеком». В русле этой идеи воспринимается исключительный интерес мыслителя к нуждам народных масс Индии. Его мысли по данному вопросу выражены в форме религиозно-моралистических поучений и советов ученикам. «Куда вам идти,— говорил он,— где искать бога.— Разве не боги все эти бедные, несчастные, слабые. Почему не молиться им сначала? Зачем рыть колодец на берегу Ганга?» Обращаясь к своим последователям, он призывал работать во имя духовного освобождения и улучшения жизни народа: «Поклянитесь же посвятить все ерши жизни делу спасения этих трехсот миллионов, с каждым днем опускающихся все ниже и ниже». Он настойчиво подчеркивал необходимость практической деятельности и именно с точки зрения общественной пользы оценивал религию: «Я не верю в бога или в религию, которые не могут утереть вдовьи слезы или дать сироте кусок хлеба».

Различие между Вивеканандой и Рамакришной состоит также в том, что калькуттский проповедник в соответствии с традицией считал первоочередным индивидуальное спасение (просветление) и учил своих приверженцев, что только достигнув состояния мукти, они могут «спасти» других (как вагоны поезда могут достичь какого-то пункта лишь в том случае, если их тащит паровоз). Вивекананда говорил иначе: «Коль скоро вы ищете собственное спасение, ваш путь лежит в ад! Добивайтесь спасения других, если хотите достичь Наивысшего! Убейте в себе желание личного мукти!» Самые важные, с его точки зрения, положения религии были все же вторичны по сравнению с целью: «Неужели вы не способны посвятить жизнь служению другим? В следующем рождении вы сможете изучать веданту и прочие философские системы. А эту жизнь отдайте служению другим...».

Вивекананда не уставал подчеркивать, что исходной точкой комплекса его идей служили поучения Рамакришны, и так часто ссылался на авторитет учителя, так упорно ограничивал свою роль простым ученичеством «у ног Рамакришны», что и в Индии и за ее пределами имена их почти не разделялись.

Безусловно, религиозное реформаторство Вивекананды было во многом подготовлено проповедью Рамакришны, а именно следующими ее особенностями: стремлением примирить противоречия индуизма, попыткой создать внутренне логичную систему, а также сблизить точки зрения реформаторов и ортодоксов, выдвижением идеи истинности любой религии. Все это вместе ознаменовало завершение первого этапа реформации и одновременно послужило основой для начала второго этапа. Сняв теоретические расхождения между реформаторами и ортодоксами, расположив их взгляды на разных ступенях одной религиозной системы, Рамакришна тем самым значительно облегчил своему ученику задачу привлечения индуизма для борьбы за улучшение положения народа, за национальное возрождение.

Вскоре после возвращения Свами Вивекананды из первой поездки в США против него открыто выступили остальные ученики Рамакришны, упрекая в несоответствии его деятельности заветам учителя. «Руки прочь! — ответил он им.— Кому нужен ваш Рамакришна? Кому нужны ваши бхакти и мукти? Кому важно, что говорят тексты? Я с радостью тысячу раз сойду в ад, если смогу возвысить соотечественников, погруженных в тамас, если смогу поставить их на ноги, сделать людьми, воодушевленными духом карма-йоги. Я не приверженец Рамакришны или кого бы то ни было, я последователь того, кто осуществляет мои планы. Я слуга не Рамакришны или еще кого-нибудь, а того, кто служит другим и помогает им, не думая о своем собственном мукти».

Этот полемический и запальчивый ответ демонстрирует одно из главных отличий ученика от учителя. Рамакришна был прежде всего религиозным деятелем, тогда как Вивекананда - общественным. К первому вполне применимы слова К. Маркса, сказанные о Лютере: «...религия была для него непосредственной истиной, так сказать природой». Для Вивекананды же религия — преимущественно средство общения, язык, одинаково понятный всем слоям населения, и этим языком он излагал отнюдь не только религиозные идеи. Отсюда и различие в методах - у Рамакришны индивидуальные беседы и поучения в форме притч (хотя и отразившие идеологические сдвиги эпохи); у Вивекананды - участие в тысячных митингах, ежедневные лекции, интервью, выступления (хотя и имеющие религиозную окраску).

Для Рамакришны религия — это наивысшая истина. Для рационалиста Вивекананды она сходна с наукой, в ней нет места ничему таинственному, мистическому и сверхъестественному. «Химику, чтобы объяснить явления, не требуются ни демоны, ни призраки, ни еще что-либо в том же роде И это как раз одна из тех черт науки, которые я намерен приложить к религии». Вера в сверхъестественные существа может до какой-то степени повысить активность человека, но она ведет и к духовному упадку, к зависимости, рождает страх, суеверие. Она создает «отвратительное представление о естественной слабости индивида». И еще: «Верить во что-то потому, что организованный класс священников призывает верить, потому, что так написано в каких-то книгах, потому, что его соотечественники хотят, чтобы он верил,— современный человек понимает: это для него неприемлемо».

Если Рамакришна проповедовал принцип спасения верой, то Вивекананда решительно отдавал предпочтение разуму: «Неправильно верить слепо, вы должны упражнять свой разум и развивать способность к рассуждению, проверять на практике, случаются ли подобные вещи. Так же как вы изучали бы любую другую науку, надлежит изучать и эту». «Можно ли научно подтвердить религию? - писал он спустя несколько лет после смерти учителя.— Если нет, то значит в течение многих веков она была предрассудком и чем скорее мы от нее избавимся, тем лучше. Если да, то она станет в тысячу раз сильнее».