Карпцов, Бенедикт (1595-1666)

Его труд «Practica Rerum Criminalum» [«Об уголовных законах»], впервые опубликованный в 1635г. и переизданный 9 раз, к 1723г. был чем-то вроде «Malleus Malefi-сагит» для протестантов. Но протестантского в нем было немного, поскольку источниками К. были известные католические демоно-логи, особенно авторы «Malleus Malefi-сагит», Гриландус, Реми, Бинсфельд, дель Рио и прежде всего Боден. Но популярностью своего труда К. обязан не столько цитатам из авторитетных источников, сколько своей собственной репутации внутри Саксонии. Деятельность Бинсфельда в значительной степени ограничивалась Триром, Боден судил ведьм очень недолго. К. много лет контролировал законы целого государства.

К. не внес ничего оригинального ни в теорию, ни в законодательную практику охоты на ведьм и не обладал большим интеллектом. Он просто истолковывал безжалостные законы, введенные в Саксонии курфюрстом Августом в 1579г. (вместо имперского Каролинского кодекса), облачив их в пышный законодательный наряд, цитируя разные источники и, во имя учения Лютера, распространяя свои взгляды с высоты профессорского звания. Искренне верующий, посещавший церковь каждую субботу и причащавшийся каждый месяц, утверждавший, что прочитал Библию 53 раза, он был вместе с тем безжалостным фанатиком. Мальбланш, историк XVIIIe., полагал, что «слепое и временами глупое религиозное рвение затуманивало его ум». В течение сурового периода Тридцатилетней войны его догматические законы, направленные против ведьм, якобы вызывавших разрушения, отметали все разумные доводы. Он выступал прежде всего против И. Вейера, считая, что за колдовские преступления нужно судить только по инквизиторской методике и что, поскольку колдовство есть дело тайное и отвратительное, не следует ограничивать местных судей законодательными техническими формальностями в получении показаний. Время от времени он возвращался к мнению, что местный судья должен обладать широкими полномочиями при рассмотрении «исключительных» преступлений.

Без сомнения К. считал себя реформатором. Он выступал против содержания заключенных в подземной тюрьме, где они могут быть убиты ядовитыми змеями. Заключенный должен получать уведомление о своей казни за три дня, в течение которых он должен получать хорошую еду и вино. Невежественные новички не должны быть судьями в местных судах.

Однако, когда дело доходило до основных принципов, К. ни на йоту не отличался от демонологов. В отношении колдовства не должно было существовать никаких ограничений. Намерение есть достаточное доказательство. Ведьмы летают на Блоксберг. Шабаш — реальность, а не иллюзия. Ведьмы имеют сексуальные сношения с дьяволами дважды или трижды в неделю и иногда рожают эльфов. Чародейство и колдовство — это одно и то же, поскольку оба связаны с Дьяволом. Ссылаясь на Библию, К. рекомендовал пытки и определял 17 различных методик, включая медленное обжигание тела свечами, вбивание деревянных клиньев под ногти с последующим поджиганием. Если заключенный отрекался от признания, его следовало снова подвергнуть пытке. Погребение не разрешалось, поскольку разлагающийся труп ведьмы наводил ужас на других.

Иногда аргументы К. были весьма утонченны: если кого-либо обвиняет его сообщник, то это еще не основание для ареста, однако, обвиняемого следует допросить, и, если его показания расходятся с показаниями обвинителя, то это является основанием для подозрений и, следовательно, его можно подвергнуть пытке. Нельзя, писал К., допускать, чтобы обвиняемый задавал вопросы свидетелям, поскольку он может смутить их и таким образом избежать заслуженного наказания.

В конце «Practica» К. поместил 36 решений лейпцигского Верховного суда, принятых с 1558 по 1622 гг., на которые постоянно ссылались впоследствии, и, таким образом, стал неоспоримым авторитетом.

Влияние К. очевидно на протяжении почти ста лет после появления «Practica», особенно, когда одна из его точек зрения была приведена, чтобы приговорить к смерти бедную женщину Анну-Марию Розенталь в Винтерберге (Вестфалия) в 1728г. Генеральный прокурор ссылается на доказательства колдовства, упомянутые в работе «известного крималиста» К., и подчеркивает, что К. рекомендует судьям выносить вердикты, исходя из обстоятельств каждого конкретного дела. Отчет из Арнсберга показывает, что и здесь К. и дель Рио ставили выше противоречивого Каролинского кодекса в трактовке некоторых показаний. Только в конце XVI-1в. К. подверг критике другой юрист, также протестант, Томасиус.

Страница из «Question de le Strie» (1505) францисканского монаха Самуэля де Кассини, одной из очень немногих работ, появившихся до 1550 года, в которой доказывается несостоятельность идеи колдовства. Сохранилось только 2 экземляра книги, один в Милане и другой в БКУ.

В основном К. апеллировал к канону Episcopi, в котором вера в ночные полеты ведьм осуждалась как ересь. В течение столетий инквизиторы вынуждены были продолжать отрицать или оправдываться по поводу этого постулата католической религии. Таких откровенных атак на теорию колдовской ереси не случалось уже очень много лет. К. обвинил самих инквизиторов в ереси, поскольку они с пренебрежением относились к церковным традициям; вместо того, чтобы поощрять фальшивые обвинения, им следовало бы восстанавливать собственность и доброе имя обвиненных.

Квакерское колдовство

Квакеры занимают почетное место в истории колдовской ереси. Ни один квакер не высказался в защиту этого заблуждения, некоторые критиковали его. Хотя Георгий Фокс, основатель Общества друзей, никогда не оспаривал «дух колдовства», тем не менее он высмеивал такие предрассудки, как вызывание ведьмами бурь. В 1676г. он призвал всех «тружеников моря» не заблуждаться на этот счет.

«Пусть профессора богословия из Новой Англии разберутся в том, следует ли бросать в море некоторых бедных простых людей, которые якобы являются колдунами. ...Ведь нет никакого сомнения, что посылает ветер и вызывает сильный шторм на море Господь, а не колдуны, эти злоязычные люди, о которых ходят напрасные сплетни».

В течение ХУПв. секта подвергалась многим оскорблениям, и к физическому насилию добавились сатирические сочинения, связывающие их с колдовством. «У квакера откровение возникает только тогда, когда с ним делается колдовской припадок». В немецких и английских работах квакеры обвинялись в использовании особого средства, называемого квакерским порошком, которое помогает им обращать людей в свою веру.

Ко времени обоснования квакеров в Америке вера в колдовство повсеместно угасала.

Таким образом, их рационализм не был исключительным явлением. Хотя в 1718г. в Пенсивальнии было возрождено английское «Уложение» Якова I, оно не применялось ни разу. В Пенсильвании состоялся только один суд, 27 декабря 1683г., над двумя старыми женщинами-шведками, обвиненными в околдовывании животных. Этот, едва ли не единственный ведьмовской процесс, был отменен по техническим причинам. Стоит воспроизвести неофициальную легенду о проведении суда Уильямом Пенном. Пени спросил одну из обвиняемых: «Являешься ли ты ведьмой? Летала ли ты по воздуху на метле?» Смущенная женщина сказала, что летала. Тогда Пени заявил ей, что она имела полное право летать на метле, поскольку не существует никакого закона, запрещающего это делать, и приказал ее отпустить.

Бенджамин Франклин высмеял колдовство в «Pennsylvania Gazette» от 22 октября 1730г., описав воображаемый суд над ведьмой около Маунт Холли, Нью-Джерси. Многие восприняли его мистификацию как реальный факт, и она была перепечатана в британском «Gentleman's Magazine» 1731г.

Из многих судов, состоявшихся около 1626г., наиболее известен тот, что был связан с Екатериной Гено. Монахини монастыря Св. Клары обвинили ее в околдовывании. На церковном суде ее адвокат (разрешение на защитника было само по себе необычным) оспаривал правомочность обвинения, выдвинутого одержимыми; помощник епископа и викарный архиерей сняли обвинение, вынеся вердикт: «Невиновна!» Но кельнский архиепископ Фердинад, проживавший в Бонне, настоял на том, чтобы светский трибунал провел новый суд, и добился осуждения и сожжения Екатерины Гено.

Вторая вспышка преследований произошла в 1629г. и снова встретила значительное сопротивление. Одна из одержимых, Кристина Плюм, обвинила многих горожан в колдовстве. Когда многие священники развенчали ее обвинения, заявив, что женщина помешана, они сами оказались в числе «колдунов», Архиепископ, безвольный фанатик, призвал городской совет усилить охоту на ведьм и постановил создать комиссию для установления признаков колдовства. Судьи все еще были относительно гуманны: конфискация собственности не разрешалась, хотя семья осужденного и должна была оплачивать все издержки, пытка разрешалась только по распоряжению суда, а не по прихоти палача (как было повсеместно). Отправной точкой начала процесса над ведьмой оставалось решение об аресте, но, поскольку городской совет ограничивал аресты, Кельн не пережил такого массового террора, как Бам-берг и Вюрцбург.

Значительную роль в противодействии колдовству в Кельне играли иезуиты. Так, например, с целью противодействия подстрекательским книгам о магии и колдовстве они перепечатывали работы таких умеренных авторов, как иезуит Адам Теннер или Иорда-ниус, каноник из Бонна, написавший «Dispu-tatio Brevis et Categorica de Proba Stigmatica», где опровергалось мнение Остермана (1629) о том, что отметки на теле являются одним из признаков ведьмы. Шпее был переведен из Падерборна в иезуитский колледж в Кельн в ноябре 1631г., и в 1663г. там было опубликовано 3-е издание его гуманистического по взглядам исследования «Cautio Criminalis».

Либеральное влияние некоторых иезуитов и других инакомыслящих было подавлено после лейпцигской битвы 1631г., когда множество охотившихся за ведьмами церковных сановников, в том числе архиепископ Майн-цский, епископы Бамбергский, Вюрцбург-ский, Вормсский, Шпеерский и аббат Фуль-дский, бежали со своими сокровищами в безопасный Кельн. Выдворенные из своих собственных владений шведской армией и протестантами, эти прелаты начали организовывать охоту за ведьмами в Кельне. К 1636г. ситуация стала настолько скандальной, что папа был вынужден послать в Кельн кардиналов Гиретти и Альбицци, чтобы прекратить суды. По словам кардинала Альбицци, во время этой поездки: «Ужасное зрелище предстало перед нашими глазами. За стенами многих городов и деревень мы увидели многочисленные столбы, к которым привязывались бедные, жалкие женщины, сжигавшиеся за колдовство». Эта папская миссия усилила оппозицию внутри города, и общие перемены в религиозном климате ослабили манию. После 1636г. в течение многих лет в Кельне не было сожжений ведьм. Последняя же казнь состоялась в 1655г.
Клейн, Иоганн
Профессор права в Ростокском университете, вследствие этого стал членом комиссии, которая в конце XVIIe. пересматривала сложные дела ведьм, представленные судами Мек-ленбурга. Основная проблема касалась сексуальных отношений между ведьмой и дьяволом, и, чтобы внести ясность в этот сложный вопрос, К. написал диссертацию. Он верил в реальность сношений, но не верил, что от них может родиться потомство (если это все же случается, то это дьявольское наваждение). Некоторые из его аргументов и примеров приведены в других статьях, прежде всего в статье Сексуальные сношения с дьяволом.
Клеймо дьявола
Клеймо (отметка, печать) дьявола [stigmata, sigillum diaboli] встречаются почти во всех отчетах о ведьмах или судах над ведьмами и показывают, как извращенные умы и истерическая глупость могут привести к неверному объяснению природных явлений и тем самым вызвать убийство тысяч мужчин, женщин и детей.

Клеймо дьявола часто смешивается с ведь-минским знаком, и поздние охотники за ведьмами принимали и то, и другое как достаточное доказательство для установления колдовства. Термины использовались как взаимозаменяемые во время преследований и даже отдельными демонологами. Различие заключалось в том, что клеймо дьявола напоминало шрам, родимое пятно (родинку) или татуировку, в то время как ведьминскии знак был выростом (отростком) на теле, который якобы могли сосать домашние духи (согласно английской концепции).

В соответствии с теориями, бытовавшими в XVI и XVII вв., дьявол скреплял соглашение с ведьмами, ставя на их теле некую опознавательную отметку, наподобие той, которой фермер клеймит скот. Одним из первых отметил подобные клейма известный кальвинистский теолог Ламберт Дано в «Les Borders» (1564), переведенной на английский под названием «Диалог ведьм»(1575). «Нет ни одной ведьмы, — говорит Дано, — на которую бы [дьявол] не поставил некую отметину или знак своей власти и исключительного права над ними». Судьи всегда должны, когда подозреваемые предстают перед ними, удалить волосы и побрить, где представляется возможным, все тело, иначе клеймо может остаться незамеченным под волосами в любом месте». Синистрари, один из поздних демонологов, также верил, что

«дьявол ставят ставит на [ведьм] некую отметину, особенно на тех, в чьей преданности он сомневается. Однако, эта отметина не всегда одной и той же формы или контура, иногда она похожа на зайца, иногда на лапку жабы, на паука, щенка, соню. Она ставится в самых интимных местах тела; у мужчин под веком или подмышками, или на губах или плечах, в заднем проходе или еще где-нибудь, у женщин, обычно, на груди или в интимных местах. Иногда печать, которой делают эти отметки, является просто дьявольским когтем» («De Demonialitate»).

Подобные отметки были самым верным признаком ведьмы, и нахождение их служило достаточным основанием для применения пытки, как отмечал Нехринг в 1666г., или для вынесения смертного приговора (Скотт, «Discovery of witchcraft», 1584). К. Мазер придавал огромное значение «прокалыванию» ведьм:

«И, кроме того, почему бы не поискать ведьминских отметок? Их свойства и качества описаны авторами, имеющими большой авторитет, п никогда не видел ни одной подобной отметки, но, несомненно, что любой хирург, едва взглянув на них, сразу скажет, что они волшебные.

Большинство человеческих существ имеют определенные недостатки, которые можно

считать клеймом дьявола. Распространены бородавки, родимые пятна и различные виды nevus, или бугорков красного или пурпурного цвета, также как и сухие плотные наросты на коже и различные виды мозолей. Старые раны оставляют пятна рубцовой ткани. Любое нарушение пигментации порождает пятна странной формы, дающие простор для фантазии; и по сей день еще кое-кто считает родинки земляничками».

Подобные природные особенности считались возможными отметками, указывающими на то, что их носитель в страхе и покорности подчиняется дьяволу. Специалисты придерживались мнения, что, если мужчина или женщина, зная об опасности обнаружения подобной отметки, соглашались принять это клеймо, они добровольно вступали в договор с дьяволом и, следовательно, были колдунами. Священник Гофриди в 1611г. признавался: «Подобные отметки были сделаны как знак того, что я буду хорошим и верным слугой дьявола всю мою последующую жизнь».

Отметки следовало искать в любых частях тела, особенно на левом плече (как указывал, Боге) или (в Англии) на пальце. Одна из жертв инквизитора Жакье (около 1450г.) имела на своем бедре отметку, сделанную копытом дьявола. Но, если отметка не обнаруживалась сразу же, интимные и потайные места прокалывались, как предлагал дель Рио в «Disquisitionum Magicarum» (1599), причем особо тщательно обследовались половые органы и задний проход. Чтобы облегчить поиски отметок, а также выявить спрятанные амулеты, ведьме обычно обривали половые органы, часто публично. В Нортбер-вике ведьмы якобы участвовали в некой церемонии, во время которой «дьявол лизал их своим языком в самые интимные части тела, прежде чем принял их в качестве своих слуг», в связи с чем им обычно ставилась отметка под волосами в некоей части их тела. Когда Агнесс Семпсон, одна из обвиненных, была обрита «дьявольская отметка была найдена внутри ее интимных органов». В 1658г. другая шотландская ведьма, Маргарет Тейлор, в Аллоа, призналась, что дьявол « в образе молодого человека в темных одеждах и голубой шапке... поставил на нее свое клеймо... на ее интимные половые органы».

Жак Фонтен, врач французского короля Генриха IV, очевидно, один из наиболее образованных и ученых мужей во Франции в начале XVIIs. в книге «Des Marques des sorciers et de la reele possesion que le diable prend sur le corps des Hommes» (1611) утверждал, что «авторы, которые говорят, что трудно отличить клеймо дьявола от природных недостатков, карбункулов или лишаев, прежде всего показывают, что они несведущи в медицине». Он детально описывает, как дьявол делает подобные отметки:

«Некоторые говорят, что Сатана ставит на них подобные отметки раскаленным железом и с помощью определенной мази, которую он вводит под кожу ведьм. Другие говорят, что он метит ведьм собственным пальцем, когда является в человеческом облике или в виде духа. Если бы клеймо было сделано раскаленным железом, это неизбежно привело бы к тому, что на части тела, отмеченной подобным образом, остался шрам, но ведьмы признаются, что они никогда не видели никакого шрама поверх отметки. ...Но нет необходимости доказывать это, поскольку дьявол, обладающий медицинскими знаниями и располагающий лучшими средствами, чтобы сделать свое дело, должен лишь омертвить это место. Что же касается шрама, то дьявол столь искусен, что может поместить раскаленное железо на тело, не оставив никакого шрама».

Фонтен был одним из 4 врачей, назначенных, чтобы обследовать отца Луи Гофриди [см. Экс-ан-Прованские монахини], священника, обвиненного в колдовстве, на чьем теле он нашел три клейма дьявола.

Обычно считалось, что, если бородавка или мозоль не кровоточили и были нечувствительны к прокалыванию иглой, то подобная реакция доказывала причастность к колдовству. Старый шрам тоже мог не иметь чувствительности. Гваццо в «Compendium Maleficarum» ссылается на такой случай, имевший место в Бриндизи в ноябре 1590г.

«Перед тем, как подвергнуться пытке, Клавдия Богарта была обрита наголо в соответствии с обычаем, так что был обнаружен шрам в верхей части ее брови. Инквизитор, уже тогда подозревая правду, что это отметка, сделанная когтем дьявола, которая перед этим была закрыта ее волосами, приказал, чтобы глубоко вонзили в нее булавку. И, когда это было сделано, она не почувствовала никакой боли, не показалась в ране ни единая капля крови. Однако, она настаивала, отрицая истину, повторяя, что нечувствительность была вызвана много лет тому назад ударом камня».

Позже она была подвергнута пытке, пока не призналась.

Усовершенствованной разновидностью отметок дьявола были невидимые. Их также можно было обнаружить прокалыванием — там, где находилось нечувствительное пятно, которое не кровоточило.

Сильный эмоциональный шок от публичного раздевания и обследования под насмешками толпы любопытных вполне мог вызывать временную анестезию (потерю чувствительности). Один подобный пример был установлен проницательным судьей в 1649г. в Нькжастле-на-Тайне, на процессе, спровоцированном странствующим профессиональным разоблачителем, которого в конце концов вывели на чистую воду, — после того как он погубил 220 человек, за каждого из которых власти заплатили ему по меньшей мере 20 шиллингов.

«Упомянутый, пользующийся репутацией искателя ведьм, известил подполковника Хоб-сона, что он распознает ведьму в любом облике, даже если она совсем не похожа на ведьму. И когда упомянутый указал на одну представительную и приятную женщину, подполковник сказал: «Эта женщина не может быть ведьмой, и ее не нужно пытать». Но этот шотландец ответил, что она — ведьма, поскольку в городе говорят, что это так, и, следовательно, он будет пытать ее. И вскоре на глазах у всех [он] заголил ее, забросив юбки ей на голову, причем от испуга и стыда вся кровь бросилась в одну часть ее тела. И затем он вонзил булавку в ее бедро и после этого неожиданно опустил ее юбки, а затем спросил, нет ли на ее теле таких мест, которые не кровоточат при прокалывании. Но, будучи в смущении, она немногое могла сказать. Тогда он приподнял ее юбки, вытащил булавку и отвел ее в сторону как обвиняемую и дочь дьявола. И [он] начал пытать других обвиняемых. Но подполковник Хобсон, видя, что женщина потрясена, и кровь ее остановилась в надлежащих частях, заставил, чтобы эту женщину вновь привели и заголили до бедер, и потребовал, чтобы шотландец вонзил булавку в то же самое место, и тогда из него потекла кровь, и упомянутый шотландец очистил ее от подозрений и сказал, что она не дочь Дьявола».

Один или два ортодоксальных демонолога относились скептически к значению клейма дьявола. Дель Рио возражал, что, с одной стороны, клеймо дьвола не всегда бывает нечувствительным, и, с другой стороны, иногда настоящие ведьмы могли притворяться, что чувствуют боль при прокалывании; об этой уловке предупреждали и другие авторитеты (например, Михаэлис в 1582г.). Бинсфельд в «De Confessionibus Maleficorum» (1589) предположил, что клеймо есть плод воображения следователей; если Дьявол знает, что его последователей так легко распознать, он не будет настаивать на клейме (отсюда развитие теории о невидимых клеймах). Дель Рио соглашался с этой точкой зрения Бин-сфельда и добавлял, что настоящее клеймо зачастую существует очень недолго, и что невиновные люди с родинками или бородавками иногда наказываются несправедливо.

Бинсфельд и делъ Рио не понимали, какая серьезная ересь лежала за их незначительными возражениями. Одно зерно здравого смысла могло уничтожить теорию колдовства. Поэтому против этих двух демонологов, чье мнение оказывало определенное влияние, выступил Питер Остерман, профессор права Кельнского университета, написавший в 1629г. целый трактат о неизбежности и убедительности клейм дьявола, с помощью весьма натянутых доказательств подводя итог исследованиям всех прежних авторов — Бодена, Реми, де Аанкра. Он утверждал, что еще не представало перед судом ни единого человека, который, имея клеймо, вел бы безупречный образ жизни; и ни один из осужденных за колдовство не был без клейма. Клеймо — это самое высшее доказательство, гораздо более бесспорное, чем обвинения или даже признание. Его «Commentarius Juridicus» были кратким изложением как народного, так и официального мнения, бытовавшего в эпоху всеобщей веры в колдовство.