Сайт «Военная литература»: militera lib ru Издание

Приложение 15

28 октября 1945 года.

Собственноручные показания военнопленногополковника Генерального штаба германской армиифон Пецольда.

Впервые о лагере в Алексеевке я услышал в лагере № 27 (Красногорск, около Москвы) в последние дни февраля 1943 года от генерала НКВД Мельникова: от него я узнал, до глубины потрясенный, что в Алексеевке от голода и холода по вине немцев умерло свыше 2000 русских военнопленных.

Я предоставил себя в полное распоряжение генерала Мельникова, чтобы содействовать в вопросе установления виновников преступления в лагере в Алексеевке. Мое предложение об организации комиссии под председательством генерала фон Зейдлица для следствия, было отклонено. В течение нескольких месяцев я сидел в заключении в Лубянской тюрьме (Москва) вместе с временно исполняющим обязанности квартирмейстера 6 й армии, подполковником фон Куновским и комендантом Алексеевки, подполковником Керпертом. Все мои наблюдения по вопросу их виновности я сообщил и давал показания на допросах. Сейчас, после двух с половиной лет, я, конечно, могу вспомнить лишь о существенном и последующее мое изложение не полностью совпадает с подробными сообщениями лета 1943 года.

I. Сущность дела: 205 й пересыльный лагерь военнопленных (комендант — подполковник Керперт) с лета 1942 года непосредственно подчинялся командованию управления 6 й армии. Задачей этого лагеря был сбор всех поступивших в соединения 6 й армии военнопленных и отправка их в тыловую область. По данным коменданта, старого и очень ограниченного, но заслужившего доверие австрийского подполковника Керперта, с лета 1942 года до момента окружения города Сталинграда через пересыльный лагерь прошло около 60 000 военнопленных. По его изложению, как я предполагаю, 205 й лагерь все это время снабжался по нормам и отправка военнопленных функционировала нормально. Заразных болезней никогда не было, смертельных случаев среди военнопленных было немного. Подполковник Керперт мог о некоторых из них дать показания. Когда 6 я армия была окружена во время русского наступления 19 ноября 1942 года, пересыльный лагерь, вместимостью около 500 военнопленных, находился в сооруженных землянках — бункерах, резерв продуктов питания для этого количества людей находился в Алексеевке (западнее Сталинграда). Через несколько дней, когда кольцо вокруг Сталинграда было замкнуто Красной армией, командование 6 й армии приказало, чтобы все корпуса и дивизии окруженной армии передали всех русских военнопленных, находящихся в районах их действий, 205 му пересыльному лагерю. Комендант лагеря, подполковник Керперт, отправился в штаб армии с протестом: его лагерь может вместить только 500 человек, продуктов питания, рассчитанных на это же количество людей, хватит только на несколько дней.

Большего количества военнопленных лагерь вместить был не в состоянии, а также не мог обеспечить их продуктами питания. Об этом протесте коменданта было доложено временно исполнявшему обязанности квартирмейстера, подполковнику фон Куновскому, начальнику штаба армии, генералу Шмидту или первому офицеру Генерального штаба, полковнику Эльхленцу, но они настояли на исполнении приказа. Коменданта лагеря заверили, что главное командование армии даст материалы для сооружения землянок и уве личит количество продуктов питания для добавочного числа военнопленных. Здесь я должен сослаться на обстоятельство, которое позднее имело особенные последствия. Штаб 6 й армии находился до окружения, до конца боев воинских частей, в дуге р. Дон. После окружения он, в большей своей части, из котла западнее ст.Чумрак, улетел на самолетах. Остался только оберквартирмейстер 6 й армии, генерал майор Окснер, который должен был руководить доставкой снабжения для окруженной армии воздушным транспортом. Мне рассказывал представитель штаба армии, что непосредственной причиной были натянутые отношения между начальником штаба, генералом Шмидтом, и оберквартирмейстером, генерал майором Окснером.

Генерал Шмидт не хотел иметь последнего поблизости. Таким образом, обеспечение 220—240 тысяч человек окруженной сталинградской группировки было возложено на молодого подполковника фон Куновского, который был недозрелым, чтобы решать такие важные задачи. Следствием этого была полная неудача снабжения 6 й армии и вместе с ней лагеря военнопленных в Алексеевке. За это ответственность несет в полной мере главнокомандующий армией Паулюс и начальник штаба Шмидт.

По приказу 6 й армии все военнопленные, находившиеся в районах действий корпусов и дивизий, были переданы 205 му лагерю военнопленных в Алексеевке. Это было в конце ноября—начале декабря 1942 года. Лагерь должен был разместить и снабдить 3000 человек. Армия должна была предоставить все нужное для лагеря, увеличить помещения и снабдить военнопленных продуктами питания. Помещений для военнопленных не хватало, небольшой запас продуктов питания подходил к концу, и снабжению военнопленных угрожала катастрофа. Среди военнопленных в середине декабря начались первые смертные случае от ослабления (обессиливания). Комендант утверждал, что он ежедневно сообщал по телефону, через офицера по снабжению, рапортами и сообщениями в отдел квартирмейстера Генштаба армии о нарастающем голоде военнопленных, просил помощи, но от армии, кроме обещаний, он для военнопленных не получил ни грамма хлеба, а в лагерь поступали все новые и новые военнопленные. Единственное, что могло доставляться для пропитания военнопленных, — это зерно и лошадиное мясо, которое комендант и его офицеры по снабжению получали с трудом от расположенных поблизости дивизий и воинских частей. Все рапорта, направленные в армию, оставались напрасными, наоборот, в конце декабря или в начале января армия еще раз дала указание лагерю о предоставлении помещения для незначительного количества военнопленных и, следовательно, их количество было в 7 раз больше того, какое могло поместиться здесь вообще. Так наступило ужаснейшее. Смертность все время увеличивалось, лагерь имел ужасный вид. Наконец, в январе 1943 года подполковник Керперт еще раз обратился с докладом к армии, в котором он уже просил отпустить военнопленных или же дать им возможность бежать, но так и не получил ответа. Когда в конце января 1943 года Красная армия освободила лагерь, то было установлено, что 2200 несчастных людей (округленно 60% от 3500 военнопленных) погибло здесь от голода, ослабления и холода.

Виновники, чтобы списать это со своего счета, ссылаются, наверное, на ужасную суматоху и неописуемую нужду, которая царила также и среди немецких войск. В течение 70 дней окружения от голода, ослабления и холода ежедневно умирал батальон людей, это значит — 700—1000 человек. Суд, наверное, примет к сведению ситуацию, в которой было совершено преступление в Алексеевке, и, может быть, учтет это как смягчающее обстоятельство. Здесь речь о собственной немецкой чести, от которой требовалась такая безумная жертва. Об этом можно было бы разводить дискуссии, если бы ответственные руководители приняли на себя подобные жертвы, но они предпочли, за небольшим исключением, когда их пехотинцы погибали в нужде, спасти свою жизнь в плену. Там, в Алексеевке, дело шло о беззащитных военнопленных, которые доверяли немецкой армии, которые при любых обстоятельствах должны были быть спасены от катастрофы, в какую попала 6 я армия. Голодные порции 6 й армии изо дня в день становились все меньше и меньше, а военнопленные Алексеевки от ответственного армейского командования вообще ничего не получали. За это преступление нет никакого оправдания.

II. Вопрос вины: Ответственность за преступление в Алексеевке несут те, кто его допустил: комендант лагеря, подполковник Керперт, который был ответственным за снабжение сталинградского «котла», временно исполняющий обязанности квартирмейстера 6 й армии, подполковник фон Куновский, начальник Генштаба 6 й армии, генерал лейтенант Шмидт, и главнокомандующий 6 й армией, генерал фельдмаршал Паулюс.

По моим впечатлениям, которые мне пришлось получить в результате разговоров с этими четырьмя людьми, часть вины можно уточнить следующим образом: комендант, подполковник Керперт по своим показаниям, которые я считаю правильными, сделал все, чтобы своевременно указать армии на последствия, которые должны были возникнуть от перегруженности 205 го пересыльного лагеря. В то время как армия вела бои, обещанные мероприятия по обеспечению военнопленных отсутствовали, но Керперт и в это время не опускал лагерь из внимания и все настоятельнее сообщал командованию армии (9 го отдела квартирмейстера) о все нарастающем голоде и безнадежно просил продукты питания и строительный материал. Комендант лагеря сам, через своего офицера по снабжению, мог выпрашивать для военнопленных зерно и лошадиное мясо в прилегающих штабах и частях, что было нелегко, потому что все страдали от голода. Однако он сам лично не сделал одного — не заявил главнокомандующему армией Паулюсу или начальнику штаба Шмидту и вместе с тем не потребовал тотчас же приостановления преступного бедственного состояния военнопленных. Во время беседы со мной он говорил, что он тогда верил, что все будет сделано, чтобы предотвратить такое положение военнопленных, но что он все же чувствует свою вину, потому, что он бросил свои попытки. Объективно, для этого должно быть установлено, что подполковник Керперт — старый и очень ограниченный и подчиняющийся офицер, воспитанный в узких условиях австрийской армии, приуроченный к схематическому, трусливому отношению к полученным приказам.

Он сам лично был не в состоянии найти выход — ультимативный шаг к главнокомандующему армией. По моему мнению, его вина является меньшей, чем других виновников.

Временно исполнявший обязанности квартирмейстера 6 й армии, подполковник фон Куновский, по моему мнению, в своих показаниях не является человеком, заслуживающим внимания, как подполковник Керперт. Его основная задача во время сталинградского «котла» была распределить правильно доставленное на самолете снаряжение и продукты питания по войскам и службам. 205 й пересыльный лагерь перед окружением обслуживался другим офицером штаба квартирмейстера армии, который теперь находится вне «котла». 205 й пересыльный лагерь непосредственно подчинялся командованию армии. За снабжение всех служб армии и за снабжение военнопленных был ответственен временно исполняющий обязанности квартирмейстера — полковник фон Куновский, утверждавший мне, что он ничего не знал о голодном состоянии в лагере, также ему было не ясно, что военнопленные больше страдали от голода, чем все остальные в окружении. Также мало он знал, что военнопленные пересыльного лагеря № 205 в течение всего окружения от армии не получали никакого снабжения. Как это могло случиться, он не мог объяснить, он хотел сказать, что все это было преднамеренным приказом армии.

Эти утверждения заслуживают доверия лишь только потому, что подполковник фон Куновский тут же после пленения, в своем обращении, которое было опубликовано в «Правде», изобразил, негодуя, обстоятельства дел в Алексеевке и требовал строжайшего наказания виновников. Это было невероятным, что он сделал, когда от него самого зависит установление ясности. Это значит, что он сам был главным преступником, то за наказание кого же он призывал? С другой стороны, без сомнения, становится ясным, что главное армейское управление и особенно его квартирмейстер — подполковник фон Куновский — знал о существовании 205 го лагеря военнопленных. Основания:

1. Тут же после окружения главное управление 6 й армии приказало всех военнопленных сдать в лагерь.

2. Комендант лагеря, подполковник Керперт, главному командованию возразил против этого приказа, но армия настояла на приказе, пообещав предоставить помощь.

3. Комендант постоянно и настойчиво по телефону, письменно и через подчиненного офицера указывал на возрастающую нужду военнопленных.

4. Личный состав лагеря военнопленных сам получал очень ничтожные порции продуктов питания. Так как разделение их строго контролировалось, квартирмейстер должен был задаться вопросом: как так в лагере воен нопленных ни один военнопленный не получит снабжения.

5. В конце декабря — начале января 1942/43 г. предоставлено было 500 военнопленных со стороны главного управления армии в лагерь Алексеевка.

6. Около 10 января 1943 г. я находился у квартирмейстера штаба главного управления 6 й армии подполковника Куновского. Подполковник Куновский дал мне перевести одну бумажку, которая была написана на русском языке. Это было заявление — просьба от русских военнопленных, которые просили кушать, они страдали от голода. Я перевел бумажку и в резком тоне требовал помощи: «Военнопленных не можем мы вмешивать в нашу катастрофу». Если я тогда ничего не знал, что происходило в лагере военнопленных, а именно в лагере Алексеевка, то об этом должно было знать командование 6 армии. Возможно, было то, что письменные рапорта и заявления о помощи от коменданта лагеря не попали в руки отдела квартирмейстера командования 6 й армии. Они, по всей вероятности, все время адресовались «группе 2» штаба квартирмейстера командования 6 й армии, которая до окружения занималась обработкой дел пересыльного лагеря № 205. Эта группа в «котел» не попала, поэтому возможно, что адресованные рапорта из окружения были вывезены и не попали в руки подполковника фон Куновского, но комендант сообщал сам лично и через офицеров, и эти сообщения должно было получить командование 6 й армии. Несмотря на то что армия ничего не предприняла по снабжению военнопленных, остается, по меньшей мере, преступление в виде отказа, за которое несет основную часть вины фон Куновский.

11 или 12 января подполковник фон Куновский доложил начальнику штаба, генерал лейтенанту Шмидту, о голоде в лагере военнопленных № 205. Последний решил, что так как снабжение «котла» воздушным путем стало уже безнадежным, то военнопленные должны быть переведены в район, который в ближайшие дни будет сдан русским (поблизости от Дубининского аэродрома). Так как это мероприятие доказывало русскому командованию предстоящее крушение 6 й армии, а также действовало тревожно на немецкие войска, в приказе, который диктовал генерал Шмидт подполковнику Куновскому, было сказано, что военнопленные будут переведены на Дубнинский аэродром, так как они должны быть выведены из «котла». Этот изданный 12 января приказ, повлекший за собой передачу военнопленных Красной армии, был направлен корпусам и дивизиям, но не пересыльному лагерю №205. Основания для этого были неясными, но все равно приказание не могло быть выполнено: во первых, большая часть военнопленных не была в состоянии проделать этот марш (очень многие там уже умерли), во вторых, 12 января началось русское наступление, которое все перевернуло и окончательно уничтожило «котел».

Одинаковую ответственность за смерть свыше 2000 военнопленных несут подполковник фон Куновский, командующий армией генерал лейтенант Шмидт, как и главнокомандующий генерал фельдмаршал Паулюс. Они формально и фактически ответственны за все, что происходило в пределах армии. Появившееся позднее утверждение генерал лейтенанта Шмидта о том, что он ничего не знал о наличии лагеря, не убедительно: двукратный подвоз военнопленных в лагерь № 205 есть чисто тактическое мероприятие, оно могло быть подписано только командованием. Следовательно, он должен знать о лагере и наблюдать за снабжением военнопленных. Что генерал фельдмаршал Паулюс, как он меня часто уверял, ничего не знал о лагере в Алексеевке — это правдоподобно, в «котле» так много было сконцентрировано в полном беспорядке собственных и посторонних войсковых частей, что это не могло быть неожиданным, но это ни в чем не изменяет его принципиальной ответственности. Что оба — Шмидт и Паулюс — несут за это ответственность, что слишком молодой и совершенно не доросший до своих задач офицер Куновский был поставлен руководить снабжением окруженной сталинградской группировки, вследствие этого не справлялся с работой — я уже упоминал.

Я выражаюсь кратко: по моему впечатлению, речь идет не о намеренном преступлении в Алексеевке, а о преступном бездействии. Часть вины за это падает, если анализировать точно, 15% — на коменданта лагеря, подполковника Керперта, по 30% — на исполнявшего должность армейского квартирмейстера фон Куновского и командующего армией генерал лейтенанта Шмидта, 25% — на главнокомандующего армией генерал фельдмаршала Паулюса.

В заключение я еще раз должен указать на то, что, согласно приказу, мной описаны мои впечатления об Алексеевке постольку, поскольку это все мне известно по моим знаниям и совести, но я все же не очевидец и образ «котла» дал, основываясь на разговорах, имевших место с участниками 2,5 года тому назад.
Фон Пецольд,

подполковник Генерального штаба