Самюэль Хантингтон Столкновение цивилизаций


Сплочение цивилизаций: родственные страны и диаспоры



бет21/34
Дата25.07.2016
өлшемі2.39 Mb.
#221377
түріКнига
1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   ...   34

Сплочение цивилизаций: родственные страны и диаспоры

На протяжении сорока лет “холодной войны” конфликт распространялся по нисходящей, по мере того как сверхдержавы стремились вербовать союзников и партнеров и пытались низвергнуть, перетянуть на свою сторону или нейтрализовать союзников и партнеров другой сверхдержавы. Разумеется, соперничество наиболее интенсивно проходило в “третьем мире”, новообразовавшиеся и слабые страны подвергались давлению со стороны сверхдержав, старавшихся втянуть их в грандиозную глобальную борьбу. В мире, сложившемся после “холодной войны”, многочисленные межобщинные конфликты на религиозной или национальной почве пришли на смену единственному конфликту сверхдержав. Когда в эти межобщинные столкновения втягиваются группы из различных цивилизаций, конфликт приобретает тенденцию к расширению и обострению. По мере того как он углубляется, каждая сторона стремится заручиться поддержкой стран и группировок, принадлежащих к ее цивилизации. Поддержку в той или иной форме, официальную или неофициальную, открытую или тайную, материальную, общественную, дипломатическую, финансовую, символическую или военную, всегда предоставляет одна или несколько родственных стран или [ c .443] групп. Чем дольше длится конфликт по линии разлома, тем больше, по всей вероятности, родственных стран окажутся вовлечены в него как помощники, как средство сдерживания или как посредники. В результате такого “синдрома родственных стран” конфликты по линии разлома обладают более высоким потенциалом эскалации, чем внутрицивилизационные, и для их погашения обычно требуются совместные межцивилизационные действия. Если сравнивать с “холодной войной”, то конфликт не “стекает” сверху вниз, он бьет ключом снизу вверх.

Уровни вовлеченности стран и групп в войны, идущие по линиям разлома, различны. На главном уровне находятся те участники, которые фактически ведут боевые действия и убивают друг друга. Ими могут быть государства, как в войне между Индией и Пакистаном и между Израилем и его соседями, а также местные группировки, которые являются, в лучшем случае, государствами в зачаточном состоянии, как в случае с Боснией и с армянами Нагорного Карабаха. В эти конфликты могут быть в то же время вовлечены второстепенные участники; обычно это государства, впрямую связанные с главными участниками, как, например, правительства Сербии и Хорватии в бывшей Югославии и правительства Армении и Азербайджана на Кавказе. Еще более отдаленно связаны с конфликтом третьестепенные участники, находящиеся много дальше от реальных сражений, но имеющие цивилизационные узы с его участниками; таковыми, к примеру, являются Германия, Россия и исламские страны по отношению к бывшей Югославии и Россия, Турция и Иран – в случае армяно азербайджанского спора. Эти участники третьего уровня часто оказываются стержневыми государствами своих цивилизаций. Диаспоры участников первого уровня – там, где они существуют, – также играют определенную роль в войнах по линиям разломов. Принимая во внимание, что обычно на первичном уровне непосредственно задействовано небольшое число людей и вооружений, то относительно скромная [ c .444] внешняя помощь, в виде денежных средств, оружия или добровольцев, часто способна оказывать существенное воздействие на исход войны.

Ставки других участников конфликта – не те же самые, что у участников первого уровня. Наиболее активно и искренне участников первого уровня обычно поддерживают различные объединения в диаспорах, которые в высшей степени ревностно выступают за дело своих “родичей” и становятся “большими католиками, чем сам Папа Римский”. Более сложна заинтересованность правительств стран второго и третьего уровня участия. Обычно они оказывают поддержку участникам первого уровня и, даже если они так не поступают, противостоящие группы подозревают их в подобных действиях, что оправдывает для последних помощь своим “родичам”. Но, кроме того, правительства второго и третьего уровней заинтересованы в том, чтобы сдержать разрастание войны и самим не оказаться непосредственно в ней замешанными. Следовательно, одновременно поддерживая участников первого уровня, они также стремятся обуздать последних и вынудить их умерить свои амбиции. Обычно они еще и пытаются вести переговоры со своими противниками второго и третьего уровней по другую сторону линии разлома и таким образом не допустить перерастания локальной войны в более крупную, в которую окажутся втянутыми стержневые государства. На рисунке 11.1 показаны взаимоотношения потенциальных участников войн по линии разлома. Не во всех случаях можно выделить полный спектр действующих лиц, но для ряда конфликтов, включая и те, что происходили в бывшей Югославии или в Закавказье, он выявлен, и едва ли не все войны по линиям разломов имели потенциальную возможность для эскалации и вовлечения в нее участников всех уровней.




Тем или иным образом, во все войны по линиям разломов в 1990 х годах были вовлечены диаспоры и родственные страны. Принимая во внимание ведущую роль мусульманских группировок в подобных войнах, мусульманские [ c .445] правительства и объединения являются наиболее частыми участниками второго и третьего уровней. Наибольшую активность проявляли правительства Саудовской Аравии, Пакистана, Ирана, Турции и Ливии, которые совместно, а иногда с другими мусульманскими странами, в различной степени оказали поддержку борьбе мусульман против немусульман в Палестине, Ливане, Боснии, Чечне, Закавказье, Таджикистане, Кашмире, Судане и на Филиппинах. Вдобавок к правительственной поддержке, многим мусульманским группам первого уровня помогали “летучие отряды” исламистского интернационала бойцов ветеранов афганской войны, которые участвовали в целом ряде конфликтов, от гражданской войны в Алжире до Чечни и Филиппин. Согласно выводам одного аналитика, этот исламистский интернационал был причастен к таким действиям, как “отправка добровольцев для установления правления исламистов в Афганистане, Кашмире и Боснии; совместные пропагандистские войны против правительств, [ c .446] противостоящих исламистам в той или иной стране; создание исламистских центров в диаспорах, которые одновременно выступают и как политическая штаб квартира для всех этих партий” . Лига арабских государств и Организация исламской конференции также обеспечивали поддержку и старались координировать усилия своих членов для помощи мусульманским группировкам в межцивилизационных конфликтах.

Советский Союз являлся главным участником афганской войны, а в годы после “холодной войны” Россия была первостепенным участником в чеченской войне, второстепенным – в столкновениях в Таджикистане и третьестепенным – в войнах в бывшей Югославии. Индия выступала как основной участник в Кашмире и как второстепенный – на Шри Ланке. Ведущие страны Запада являлись третьестепенными участниками в югославских столкновениях. Диаспоры играли большую роль по обе стороны затянувшейся борьбы между израильтянами и палестинцами, а также в поддержке армян, хорватов и чеченцев в их конфликтах. Через телевидение, факсы, электронную почту “постоянный контакт со своим бывшим отечеством вновь и вновь подкреплял диаспоры и иногда формировал их политику определенным образом; “бывшее” больше не имело того значения, какое в него вкладывали раньше” .

В Кашмирской войне Пакистан открыто и недвусмысленно оказывал дипломатическую и политическую поддержку повстанцам и, согласно пакистанским военным источникам, оказывал помощь значительными денежными средствами и крупными поставками оружия, а также осуществлял обучение, материально техническое обеспечение и предоставлял убежище. Он также подталкивал другие мусульманские правительства последовать своему примеру. Как сообщалось, к 1995 году мятежники получили подкрепление как минимум из 1200 муджахеддинов, которые прибыли из Афганистана, Таджикистана и Судана и были вооружены ракетами “Стингер” и другим оружием, [ c .447] которое американцы поставляли им для войны с Советским Союзом . Моро на Филиппинах какое то время получали денежные средства и снаряжение из Малайзии; арабские правительства обеспечивали приток дополнительных финансов; несколько тысяч повстанцев прошли подготовку в Ливии; а пакистанскими и афганскими фундаменталистами была организована экстремистская повстанческая группировка “Абу Сайяф” . В Африке Судан регулярно оказывал помощь мусульманским эритрейским мятежникам, сражавшимся в Эфиопии; в ответ Эфиопия оказывала помощь “материально техническим обеспечением и возможностью убежища восставшим христианам”, ведущим вооруженную борьбу в Судане. Последние также получали помощь того же рода от Уганды, в чем отчасти проявлялись “сильные религиозные, расовые и этнические узы с суданскими повстанцами”. Суданское правительство, в свою очередь, получило из Ирана помощь на 300 млн. долларов – в виде оружия китайского производства и обучения местных солдат иранскими военными советниками, благодаря чему в 1992 году стало возможным крупное наступление. Целый ряд западных христианских организаций поставляли продовольствие, медикаменты, запчасти и, если верить суданскому правительству, оружие для повстанцев христиан .

В войне на Шри Ланке между индуистскими тамильскими повстанцами и буддистским сингалезским правительством индийское правительство первоначально оказывало значительную помощь повстанцам, обучая их в южной Индии и передавая им оружие и деньги. В 1987 году, когда правительственные шри ланкийские войска вот вот должны были разгромить тамильских “тигров”, индийское общественное мнение выразило протест против этого “геноцида”, и индийское правительство стало по воздуху перебрасывать тамилам продовольствие, “по существу сигнализируя [президенту] Джайявардене, что Индия не намерена позволить ему сокрушить “тигров” силой оружия” . [ c .448] Затем индийское и шри ланкийское правительства пришли к соглашению, что Шри Ланка предоставит тамильским районам значительную автономию, а повстанцы сдадут оружие индийской армии. Для обеспечения соглашения Индия разместила на острове пятидесятитысячный воинский контингент, но “тигры” отказались сложить оружие, и индийские военные вскоре обнаружили, что оказались втянутыми в войну с партизанскими отрядами, которых они прежде поддерживали. Начиная с 1988 года, индийские войска выводились с острова. В 1991 году премьер министр Индии Раджив Ганди был убит, если верить индийцам, сторонницей тамильских повстанцев, и отношение индийского правительства к восстанию переросло во враждебное. Однако правительство было не в силах бороться с сочувствием повстанцам и их поддержкой со стороны 50 миллионов тамилов на юге Индии. Отражая это мнение, представители правительства штата Тамилнад, с явным пренебрежением к Нью Дели, позволили тамильским “тиграм” действовать практически беспрепятственно вдоль 500 мильного побережья своего штата и переправлять через узкий Полкский пролив на Шри Ланку снаряжение и оружие для повстанцев .

Начиная с 1979 года, Советы, а затем Россия оказались вовлечены в три крупные войны вдоль линии разлома со своими мусульманскими соседями на юге: афганская война 1979 1989 годов, ее продолжение – война в Таджикистане, которая началась в 1992 году, и чеченская война, начавшаяся в 1994 году. С распадом Советского Союза в Таджикистане к власти пришло коммунистическое правительство. Весной 1992 года этому правительству бросила вызов оппозиция, состоявшая из соперничающих региональных и этнических групп, включая как сторонников светского государства, так и исламистов. Эта оппозиция, поддерживаемая оружием из Афганистана, в сентябре 1992 года изгнала пророссийское правительство из столицы страны, Душанбе. Российское и узбекское правительства, [ c .449] предупреждая распространение исламского фундаментализма, ответили быстро и решительно. Российская 201 я мотострелковая дивизия, которая оставалась в Таджикистане, передала вооружение проправительственным войскам, и Россия развернула дополнительные войска для охраны границы с Афганистаном. В ноябре 1992 года Россия, Узбекистан, Казахстан и Кыргызстан согласились на ввод в Таджикистан российских и узбекских сил якобы в миротворческих целях, но на самом деле дали согласие на участие в войне. Заручившись такой поддержкой, обеспеченные российскими оружием и деньгами, войска бывшего правительства оказались в состоянии вернуть Душанбе и установить контроль над большей частью страны. Последовал процесс этнической чистки, и войска оппозиции и беженцы отступили в Афганистан.

Мусульманские правительства Ближнего Востока возражали против военного вмешательства России. Иран, Пакистан и Афганистан все в большей мере поддерживали исламистскую оппозицию деньгами и оружием, помогали ей в обучении солдат. По сообщениям прессы, в 1993 году многие тысячи боевиков прошли подготовку у афганских муджахеддинов, и весной и летом 1993 года таджикские повстанцы предприняли из Афганистана несколько набегов через границу, убив при этом значительное число российских пограничников. Россия ответила размещением в Таджикистане еще большего числа войск, а также осуществляя “массированный артиллерийский и минометный” заградительный огонь и проводя воздушные атаки по целям в Афганистане. Однако арабские правительства снабдили повстанцев финансами, на которые те приобрели ракеты “Стингер” для противодействия авианалетам. К 1995 году Россия развернула в Таджикистане войска численностью в 250 тысяч человек и обеспечивала более половины средств, необходимых для поддержки правительства. С другой стороны, повстанцев активно поддерживали правительство Афганистана и другие мусульманские страны. [ c .450] Как указывал Барнетт Рубин, если международные организации или Запад не сумеют оказать существенную помощь либо Таджикистану, либо Афганистану, то первый окажется в полной зависимости от русских, а второй – от своих мусульманских цивилизационных собратьев. “Любой афганский полевой командир, который надеется на иностранную помощь, сегодня либо должен угождать желаниям арабских и пакистанских хозяев финансовых фондов, которые желают распространить джихад на Среднюю Азию, либо вынужден присоединиться к торговле наркотиками” .

Прологом к третьей антимусульманской войне России, на Северном Кавказе с чеченцами, послужили столкновения в 1992 – 1993 годах, произошедшие между православными осетинами и ингушами мусульманами. Последние во время Второй Мировой войны вместе с чеченцами и другими мусульманскими народами были депортированы в Среднюю Азию. Оставшиеся осетины захватили собственность ингушей. В 1956 1957 годах депортированным народам было разрешено вернуться, и начались раздоры из за прав на собственность и из за контроля над территорией. В ноябре 1992 года на Пригородный район, который Советское правительство передало осетинам и который ингуши хотели вернуть себе, начались нападения с территории Ингушской республики. Чтобы поддержать православных осетин, русские ответили массированным вторжением с участием, в том числе, и казачьих формирований. Как описывал один наблюдатель: “В ноябре 1992 года ингушские деревни в Осетии были окружены и обстреляны русскими танками. Те, кто выжил после обстрела, были убиты или уведены. Резня была проведена подразделениями осетинского ОМОНа [специальных полицейских частей], но российские войска, отправленные в регион “для поддержания мира”, обеспечивали их прикрытие” . Как сообщал “Экономист”, “трудно представить, чтобы столь громадные разрушения имели место меньше чем за неделю”. Это [ c .451] была “первая операция по этнической чистке в Российской Федерации”. Затем Россия использовала конфликт, чтобы пригрозить союзникам ингушей, чеченцам, что, в свою очередь, “привело к немедленной мобилизации Чечни и [в подавляющем большинстве мусульманской] Конфедерации народов Кавказа (КНК). КНК угрожала послать 500.000 добровольцев против российских войск, если они не отступят с чеченской территории. После напряженного противостояния Москва отступила, чтобы избежать перерастания северо осетино ингушского конфликта в региональный пожар” .

Более напряженный и обширный пожар вспыхнул в декабре 1994 года, когда Россия предприняла полномасштабное военное наступление на Чечню. Лидеры двух православных республик, Грузии и Армении, поддержали действия России, в то время как украинский президент был “дипломатически вежлив и просто призвал к мирному урегулированию кризиса”. Действия России также одобрили правительство православной Северной Осетии и 55 60 процентов народа Северной Осетии . Наоборот, мусульмане в Российской Федерации и за ее пределами в подавляющем большинстве приняли сторону чеченцев. Исламский интернационал немедленно отправил в Чечню боевиков из Азербайджана, Афганистана, Пакистана, Судана и других районов. Мусульманские страны поддержали чеченцев, а Турция и Иран, как сообщалось, оказали им материальную помощь, что придало России дополнительные стимулы для попыток примириться с Ираном. Из Азербайджана в Российскую Федерацию начал поступать непрерывный поток вооружения для чеченцев, что заставило Россию закрыть свою границу с этой страной, таким образом, заодно отсекая возможность снабжения Чечни медикаментами и прочим .

Мусульмане в Российской Федерации поднялись в поддержку чеченцев. Хотя призывы ко всекавказской священной [ c .452] войне мусульман против России не дали результата, главы шести республик Волжско Уральского региона потребовали от России прекратить военные действия, а представители мусульманских кавказских республик призвали к кампании гражданского неповиновения. Президент Чувашской республики освободил чувашских призывников от службы в частях, действующих против их собратьев мусульман. “Наиболее мощные акции протеста против войны” имели место в двух соседних с Чечней республиках – Ингушетии и Дагестане. Ингуши нападали на российские войска во время движения последних к Чечне, что вызвало заявление российского министра обороны о том, что ингушское правительство “фактически объявило войну России”; нападения на российские войска происходили также и в Дагестане. Русские ответили обстрелами ингушских и дагестанских селений . Враждебность дагестанцев по отношению к русским возросла еще больше, когда после чеченского рейда на город Кизляр в январе 1996 года русские разрушили деревню Первомайское.

Борьбе своего народа помогала чеченская диаспора, которая по большей части была порождена российской агрессией против горских народов Кавказа в девятнадцатом веке. Диаспора организовывала сбор финансовых средств, приобретала оружие и набирала добровольцев для чеченских войск. Диаспора была особенно многочисленна в Иордании и Турции, что вынудило Иорданию занять решительно антироссийскую позицию и укрепило готовность Турции оказывать помощь чеченцам. В январе 1996 года, когда война перекинулась в Турцию, турецкое общественное мнение благожелательно отнеслось к захвату членами диаспоры парома с российскими туристами. С помощью кавказских лидеров турецкое правительство договорилось о разрешении этого кризиса, причем таким образом, что эта договренность еще больше ухудшила и без того натянутые отношения между Турцией и Россией. [ c .453]

Чеченское вторжение в Дагестан, ответ России и захват парома в начале 1996 года высветили возможность перерастания конфликта в более крупный конфликт между русскими и горскими народами по тем рубежам, война на которых десятилетиями шла в девятнадцатом столетии. “Северный Кавказ – это пороховой погреб, – предупреждала в 1995 году Фиона Хилл, – где конфликт в одной республике обладает потенциальной возможностью воспламенить региональный пожар, который распространится за его границы на остальную Российскую Федерацию и спровоцирует вовлечение в него Грузии, Азербайджана, Турции и Ирана и их северокавказских диаспор. Как продемонстрировала война в Чечне, конфликт в регионе не так то просто сдержать… и борьба выплескивается на соседние с Чечней республики и области”. С ней соглашается и российский аналитик, утверждая, что вдоль цивилизационных линий складываются “неформальные коалиции”. “Христианские Грузия, Армения, Нагорный Карабах и Северная Осетия выстраиваются против мусульманских Азербайджана, Абхазии, Чечни и Ингушетии”. Уже ведя войну в Таджикистане, Россия “идет на риск оказаться втянутой в длительную конфронтацию с мусульманским миром” .

В другой православно мусульманской войне главными участниками были армяне Нагорно Карабахского анклава и правительство и народ Азербайджана, при этом первые боролись за независимость от вторых. Правительство Армении выступало как второстепенный участник, а Россия, Турция и Иран были вовлечены в конфликт на третьих ролях. Кроме того, значительную роль играла многочисленнная армянская диаспора в Западной Европе и в Северной Америке. Борьба началась в 1988 году, еще до крушения Советского Союза, обострилась в течение 1992 1993 годов и утихла после договоренности о прекращении огня в 1994 году. Турки и другие мусульмане поддерживали. Азербайджан, а Россия – армян, но она затем использовала свое влияние на последних также и для того, чтобы компенсировать [ c .454] турецкое влияние в Азербайджане. Эта война стала последним по времени эпизодом как в идущей несколько веков борьбе между Российской и Османской империями за контроль над Черным морем и Кавказом, так и глубокого антагонизма между армянами и турками, который уходит корнями к массовой резне, устроенной вторыми над первыми в самом начале двадцатого века.

В этой войне Турция выступала последовательным сторонником Азербайджана и противником армян. Из всех стран мира Турция стала первой, кто признал независимость какой либо из неприбалтийских советских республик, и признала она независимость именно Азербайджана. На протяжении всего конфликта Турция оказывала финансовую и материальную помощь Азербайджану и осуществляла обучение азербайджанских солдат. Когда в 1991 1992 годах ситуация обострилась и армяне стали развивать наступление на территорию Азербайджана, в турецком обществе поднялась волна возмущения, и турецкое правительство оказалось под давлением требований о необходимости поддержать этнически и религиозно родственный народ. Но турецкое правительство также опасалось, что подобным шагом оно привлечет внимание к делению мира на мусульман и христиан, вызовет поток западной помощи Армении и восстановит против себя своих союзников по НАТО. Таким образом, Турция столкнулась с классическим случаем перекрестного давления на второстепенного участника в войне вдоль линии разлома. Тем не менее, турецкое правительство обнаружило, что в его интересах поддерживать Азербайджан и противодействовать Армении. “Когда убивают твоих родственников, то это не может тебя не касаться”, – заявил один турецкий чиновник, а другой прибавил: “Мы находимся под давлением. Наши газеты пестрят фотографиями зверств… Возможно, нам стоило бы продемонстрировать Армении, что в этом регионе есть большая Турция”. Президент Тургут Озал был согласен с этим мнением; он заявил, что Турции “следует немного [ c .455] припугнуть армян”. Турция совместно с Ираном предостерегла армян, что не станет мириться с какими либо изменениями границ. Озал заблокировал поставки продовольствия и других грузов в Армению через территорию Турции, в результате чего зимой 1992 1993 годов население Армении оказалось на грани голода. В результате этих действий российский маршал Евгений Шапошников предупредил, что в случае, “если другая сторона [т.е. Турция] будет вовлечена” в войну, “мы окажемся на грани Третьей Мировой войны”. Годом позже Озал был по прежнему воинственен. “На что способны армяне, – насмехался он, – если начнется стрельба?… Маршем войти в Турцию?” Турция “покажет свои клыки” .

Летом и осенью 1993 года армянское наступление, приближавшееся к иранской границе, вызвало дополнительные ответные действия со стороны как Турции, так и Ирана: ведь две эти страны соперничают между собой за влияние в Азербайджане и среди мусульманских государств Средней Азии. Турция выступила с заявлением, что наступление угрожает безопасности Турции, потребовала, чтобы армянские войска “немедленно и безусловно” были отведены с азербайджанской территории, и отправила подкрепления к границе с Арменией. Имеются сообщения, что через эту границу российские и турецкие войска обменялись артиллерийским огнем. Премьер министр Турции Тансу Чиллер заявила, что если бы армянские войска вступили в азербайджанский анклав Нахичевань, находящийся рядом с Турцией, она обратилась бы к парламенту за объявлением войны. Иран также выдвинул к границе войска и ввел их на территорию Азербайджана якобы для организации лагерей беженцев, спасающихся от армянского наступления. Действия иранцев, как сообщают, привели турок к убеждению, что они могли бы предпринять дополнительные шаги, которые не вызвали бы контрмер со стороны России и одновременно придали бы Турции новые стимулы для конкуренции [ c .456] с Ираном в обеспечении защиты Азербайджана. В конце концов кризис был разрешен в результате переговоров в Москве между лидерами Турции, Армении и Азербайджана, при этом американцы оказали давление на армянское правительство, а армянское правительство – на армян Нагорного Карабаха .

Армяне, которые населяют маленькую, закрытую со всех сторон горами страну со скудными ресурсами, граничащую с враждебными тюркскими народами, на протяжении всей своей истории искали защиты у православных собратьев, у Грузии и России. Причем именно к России они относились как к старшему брату. Однако когда разваливался Советский Союз и армяне Нагорного Карабаха начали свой путь к независимости, режим Горбачева отказал им в удовлетворении их требований и разместил в регионе войска, как считалось, для поддержания власти лояльного коммунистического правительства в Баку. После крушения Советского Союза эти соображения уступили место историческим и культурным соображениям, имеющим более продолжительную историю, и азербайджанцы стали обвинять российское правительство в том, что “оно развернулось на 180 градусов” и активно поддержало христианскую Армению. На самом деле военное содействие русских армянам началось раньше, еще в СССР, когда армяне, к примеру, получали армейские звания выше и назначались в боевые части намного чаще, чем мусульмане. После начала войны 366 й мотострелковый полк российской армии, базировавшийся в Нагорном Карабахе, сыграл ведущую роль в армянской атаке на город Ходжалы, в котором, как заявлялось, было убито 1000 азербайджанцев. Впоследствии в боевых действиях также участвовали части российского спецназа. Зимой 1992 1993 годов, когда Армения страдала от турецкого эмбарго, она была “спасена от абсолютного экономического краха вливанием миллиардов рублей в виде кредитов от России”. Той же весной российские войска [ c .457] совместными действиями помогли регулярным армянским войскам пробить коридор, связывающий Армению с Нагорным Карабахом. Затем, как сообщалось, российские бронетанковые части общим числом в сорок танков участвовали в карабахском наступлении летом 1993 года . У Армении, в свою очередь, как отмечают Хилл и Джуитт, “не было иного выбора, кроме как связать себя тесными союзническими узами с Россией. Она зависит от России в том, что касается поставок сырья, электроэнергии и продовольствия и обороны от исторических врагов на своих границах, таких как Азербайджан и Турция. Армения подписала все экономические и военные соглашения СНГ, дала разрешение на размещение российских войск на своей территории и отказалась от всех претензий на имущество бывшего СССР в пользу России” .

Поддержка армян Россией усилила российское влияние на Азербайджан. В июне 1993 года азербайджанский националистический лидер Абульфаз Эльчибей был свергнут в результате государственного переворота, его заменил бывший коммунист и предположительно пророссийски настроенный Гейдар Алиев. Алиев понял необходимость расположить к себе Россию, чтобы обуздать Армению. Он аннулировал отказ Азербайджана присоединиться к Содружеству Независимых Государств и позволил разместить на своей территории российские войска. Также он открыл для России возможность участия в международном консорциуме по разработке азербайджанской нефти. В ответ Россия взяла на себя обучение азербайджанских войск и оказала давление на Армению, чтобы та прекратила поддержку карабахских войск и убедила их отступить с азербайджанской территории. Оказывая нажим то на одну сторону, то на другую, Россия получила возможность добиваться результатов и в пользу Азербайджана, и противодействовать иранскому и турецкому влиянию в этой стране. Таким образом, российская помощь Армении не только содействовала укреплению ее ближайшего союзника на Кавказе, но [ c .458] также ослабляла ее главных мусульманских соперников в этом регионе.

Не считая России, основным источником поддержки Армении была обширная, состоятельная и влиятельная диаспора в Западной Европе и в Северной Америке, которая включает в себя приблизительно 1 миллион армян в США и 450 тысяч во Франции. Их помощь деньгами и продовольствием помогла Армении пережить турецкую блокаду, они предоставили чиновников для армянского правительства и добровольцев для вооруженных сил. В середине 1990 х годов размер помощи армянам со стороны американского общества составлял от 50 до 75 миллионов долларов в год. Представители диаспоры также оказывали заметное политическое влияние на правительства стран, которые стали их второй родиной. Самые крупные армянские общины в США находятся в ключевых штатах – в Калифорнии, Массачусетсе и Нью Джерси. В результате Конгресс наложил запрет на любую иностранную помощь Азербайджану, а Армения стала третьей страной в мире по размеру американской помощи в пересчете на душу населения. Эта поддержка из за границы сыграла важную роль в выживании Армении, отсюда понятна вся справедливость прозвища “Израиль Кавказа” . Как продвижение России на Северный Кавказ в девятнадцатом веке породило диаспору, которая помогала чеченцам оказывать сопротивление русским, так и турецкая резня армян в самом начале двадцатого века породила диаспору, которая дала возможность Армении противостоять Турции и нанести поражение Азербайджану.

Бывшая Югославия стала ареной самого сложного, самого запутанного и самого показательного комплекса войн по линии разлома, происходивших в начале 1990 х годов. На главном уровне в Хорватии хорватское правительство и хорваты воевали с хорватскими сербами, в Боснии и Герцеговине боснийское правительство боролось с боснийскими сербами и боснийскими хорватами, которые, к тому же, [ c .459] воевали между собой. На втором уровне сербское правительство провозгласило идею “Великой Сербии”, помогая боснийским и хорватским сербам, а хорватское правительство стремилось к “Великой Хорватии” и поддерживало боснийских хорватов. На третьестепенном уровне на грандиозный цивилизационный сбор откликнулись Германия, Австрия, Ватикан, другие европейские католические страны и группировки и, позже, США – от лица Хорватии; Россия, Греция и другие православные страны и группы – на стороне Сербии; Иран, Саудовская Аравия, Турция, Ливия, исламский интернационал и исламские страны вообще – от имени боснийских мусульман. Последние также получали помощь от США – нецивилизационная аномалия в универсальной во всех прочих отношениях модели, когда родич помогает родичу. Свои родные страны поддержали хорватская диаспора в Германии и боснийская диаспора в Турции. На всех трех сторонах активно выступали духовенство и религиозные группы. На действия по меньшей мере германского, турецкого, российского и американского правительств существенное влияние оказывали “группы давления” и общественное мнение этих стран.

Поддержка, которую оказывали второстепенные и третьестепенные участники конфликта, играла существенную роль в ходе войны, и меры сдерживания, которые навязывали эти же участники, сыграли существенную роль в прекращении войны. Хорватское и сербское правительства снабжали, соответственно, хорватов и сербов, сражавшихся в других республиках, оружием, продовольствием, финансами, предоставляли им убежище и – иногда – вооруженные силы своих народов. И сербы, и хорваты, и мусульмане получали солидную помощь от цивилизационных собратьев за пределами бывшей Югославии в виде денежных средств, оружия, продовольствия, Еоенного обучения и политической и дипломатической поддержки. На неправительственном первом уровне сербы и хорваты отличались, как правило, крайним экстремизмом в своем национализме, неуступчивостью [ c .460] в требованиях и наибольшей воинственностью в достижении своих целей. На втором уровне хорватское и сербское правительства вначале решительно поддерживали своих родичей на первом уровне, но собственные, более многообразные интересы заставили их играть посреднические и сдерживающие роли. Аналогичным образом, третьеуровневые российское, германское и американское правительства подталкивали правительства второго уровня, которые они поддерживали, в направлении сдерживания конфликта и поиска компромисса.

Распад Югославии начался в 1991 году, когда Словения и Хорватия сделали первые шаги в сторону независимости и обратились к западноевропейским странам с просьбой о поддержке. Ответ Запада был определен Германией, а ответ Германии определялся, в основном, католическими взаимосвязями. Правительство в Бонне оказалось под нажимом – от него требовали действий немецкие католические церковные власти, партнер по правящей коалиции – баварская партия Христианско социалистический союз, газета “Франкфуртер альгемайне цайтунг” и другие средства массовой информации. Причем ключевую роль в формировании немецкого общественного мнения по вопросу признания Хорватии и Словении сыграли баварские СМИ. “Когда всерьез началась война [с сербами], – отмечала Флора Льюис, – телевизионные репортажи для всей Германии предоставляло баварское телевидение, которое во многом находилось под сильным влиянием в высшей степени консервативного баварского правительства и уверенной в себе баварской католической церкви, имеющей тесные связи с церковью в Хорватии. Освещение событий было крайне предвзятым”. Германское правительство испытывало заметные колебания, не решалось удовлетворить просьбы о признании, но, учитывая давление, которое на него оказывалось в немецком обществе, выбора у него фактически не было. “Решение о признании Хорватии в Германии было принято под нажимом общественного мнения, а [ c .461] не под давлением правительства”. Германия оказала нажим на Европейский Союз, чтобы тот признал независимость Словении и Хорватии, а затем, обеспечив принятие этого решения, поспешила сама признать их, причем раньше, чем это сделал Союз в декабре 1991 года. “Все время конфликта, – поделился в 1995 году своими наблюдениями один немецкий ученый, – Бонн рассматривал Хорватию и ее главу Франьо Туджмана как протеже германской внешней политики; его сумасбродное поведение раздражает, но он по прежнему может рассчитывать на неизменную поддержку Германии” .

Австрия и Италия немедленно предприняли шаги по признанию двух новых государств, и их примеру очень быстро последовали другие западные страны, в том числе и Соединенные Штаты Америки. Ведущую роль в процессе также сыграл и Ватикан. Папа заявил, что Хорватия является “оплотом [западного] христианства”, и поспешил с дипломатическим признанием двух государств раньше, чем то успел сделать Европейский Союз . Таким образом, Ватикан превратился в участника конфликта, что имело свои последствия в 1994 году, когда Папа планировал посетить с визитом три республики. Оппозиция со стороны Сербской православной церкви воспрепятствовала его приезду в Белград, а нежелание сербов гарантировать безопасность Папы привело к отмене его визита в Сараево. Тем не менее, Папа направился в Загреб, где его чествовал кардинал Алоизий Септинак. В годы Второй Мировой войны кардинал был тесно связан с фашистским хорватским режимом, который преследовал и безжалостно истреблял сербов, цыган и евреев.

Заручившись гарантией независимости, Хорватия приступила к наращиванию численности своих вооруженных сил вопреки введенному в сентябре 1991 года эмбарго ООН на поставки оружия во все республики бывшей Югославии. Оружие текло в Хорватию из европейских католических стран, таких, как Германия, Польша и Венгрия, а также из [ c .462] латиноамериканских стран наподобие Панамы, Чили и Боливии. Когда война в 1991 году обострилась, экспорт испанского оружия, якобы “в основном контролируемый Opus Dei”, за короткое время вырос в шесть раз, причем большая его часть, предположительно, находила дорогу в Любляну и Загреб. В 1993 году, как сообщалось, Хорватия закупила несколько МиГ 21 у Германии и Польши с ведома их правительств. В хорватские силы обороны влились сотни, а возможно, и тысячи добровольцев “из Западной Европы, хорватской диаспоры и католических стран Восточной Европы”, которые изъявили желание сражаться в “крестовом походе против сербского коммунизма и исламского фундаментализма”. Техническое содействие осуществляли профессионалы военные из западных стран. Отчасти благодаря этой помощи со стороны родственных стран, хорваты оказались способны укрепить свои вооруженные силы и создать противовес югославской армии, в которой преобладали сербы” .

Западная поддержка Хорватии выражалась также и в том, что Запад сквозь пальцы смотрел на этнические чистки и нарушения прав человека и законов и обычаев войны, в чем постоянно обвиняли сербов. Запад хранил молчание, когда в 1995 году переформированная хорватская армия предприняла наступление на сербов Краины, которые жили там веками, и изгнала сотни тысяч сербов в Боснию и Сербию. Хорватия также получала помощь от своей диаспоры. Богатые хорваты в Западной Европе и Северной Америке предоставляли денежные средства для закупки оружия и снаряжения. Объединения хорватов в США лоббировали интересы родины в Конгрессе и президентской администрации. Чрезвычайно важную роль сыграли 600 тысяч хорватов в Германии. Направив сотни добровольцев в хорватскую армию, “хорватские общины в Канаде, США, Австралии и Германии провели мобилизацию для защиты своей только что обретшей независимость родины” . [ c .463]

В 1994 году США присоединились к усилиям по наращиванию хорватской военной мощи. Игнорируя серьезные нарушения Хорватией введенного ООН эмбарго на ввоз оружия, США осуществляли военную подготовку хорватов и дали разрешение высокопоставленным отставным американским генералам консультировать их. Правительства США и Германии дали зеленый свет хорватскому наступлению на Краину в 1995 году. Американские военные советники участвовали в планировании этого проведенного в американском стиле наступления, при котором, по утверждениям хорватов, были использованы разведывательные данные, полученные с американских спутников шпионов. Хорватия превратилась, как заявил один чиновник государственного департамента, “de facto в нашего стратегического союзника”. Как утверждалось, такое развитие процесса отражает “перспективное предположение, что, в конечном счете, в этой части мира будут господствовать две локальные силы – одна в Загребе, другая в Белграде; одна связана узами с Вашингтоном, другая входит в славянский блок, простирающийся до Москвы” .

Югославские войны привели и к практически единодушному объединению православного мира на стороне Сербии. Русские националисты, армейские офицеры, парламентарии и лидеры православной церкви откровенно выражали свою поддержку Сербии, не стеснялись в поношении боснийских “турок” и в своем критическом отношении к империализму Запада и НАТО. Русские и сербские националисты действовали сообща, возбуждая в обеих странах оппозицию западному “новому мировому порядку”. В значительной мере эти настроения разделяли и российские массы, причем летом 1995 года свыше 60 процентов москвичей, например, высказывались против воздушных ударов НАТО. Российские националистические группы в нескольких крупных городах с успехом вербовали молодых русских для участия в “деле славянского братства”. По сообщениям, тысяча или больше русских, вместе с добровольцами из [ c .464] Румынии и Греции, вступили в вооруженные силы Сербии, чтобы сражаться с теми, кого они характеризовали как “католиков фашистов” и “исламских активистов”. Как сообщалось, в 1992 году русская часть “в казачьей форме” действовала в Боснии. В 1995 году русские служили в элитных подразделениях сербских войск, и, согласно докладу ООН, русские и греческие бойцы участвовали в сербском нападении на зону безопасности ООН возле Жепы .

Несмотря на эмбарго на поставки оружия, православные друзья снабжали Сербию оружием и боевой техникой, в которых та нуждалась. В начале 1993 года российские военные и разведывательные организации продали сербам на 300 млн. долларов танки Т 55, ракеты и зенитные управляемые ракеты. Как сообщалось, в Сербию отправились русские военные специалисты – для обслуживания этой техники и для обучения сербов пользованию ею. Сербия приобретала оружие и у других православных стран, причем “наиболее деятельными” поставщиками были Румыния и Болгария, источником оружия служила также и Украина. Кроме того, российские миротворческие войска в Восточной Славонии переправляли поставки ООН сербам, облегчали передвижение сербских военных и помогали сербским войскам приобретать оружие .

Несмотря на экономические санкции, Сербия оказалась в состоянии перенести их, благодаря широкомасштабному контрабандному ввозу топлива и других товаров из Тимишоары, где контрабанда была организована румынскими государственными служащими, и из Албании, где пункт переброски организовали сначала итальянские, а затем греческие компании с попустительства правительства Греции. Продовольствие, химические препараты, компьютеры и другие товары из Греции поступали в Сербию через Македонию, и через Македонию же проходил сравнимый по объему с этими поставками сербский экспорт . Сочетание соблазна в виде долларов и сочувствия к собратьям по культуре превратили в посмешище экономические санкции [ c .465] ООН против Сербии, точно так же, как это произошло и с введенным ООН эмбарго на поставки оружия во все республики бывшей Югославии.

На протяжении всех югославских войн греческое правительство дистанциировалось от мероприятий, одобренных западными членами НАТО, выступало против военных действий в Боснии, поддерживало сербов в Организации Объединенных Наций и лоббировало отмену экономических санкций против Сербии. В 1994 году премьер министр Греции Андреас Папандреу, подчеркивая важность православного родства с Сербией, публично подверг нападкам Ватикан, Германию и Европейский Союз за поспешность в осуществлении ими дипломатического признания Словении и Хорватии в конце 1991 года .

Как глава третьестепенного участника конфликта, Борис Ельцин оказался под перекрестным давлением: с одной стороны, он желал сохранить, расширить и с выгодой использовать хорошие отношения с Западом, а с другой – помочь сербам и обезоружить свою политическую оппозицию, которая регулярно обвиняла его в постоянных уступках Западу. Последнее стремление взяло верх; российская дипломатическая поддержка сербов была постоянной и последовательной. В 1993 и 1995 годах российское правительство энергично выступало против введения строгих экономических санкций против Сербии, российский парламент проголосовал практически единогласно в пользу отмены действовавших санкций против Сербии. Россия также постоянно добивалась ужесточения эмбарго на поставки оружия мусульманам и применения экономических санкций против Хорватии. В декабре 1993 года Россия настаивала на ослаблении экономических санкций с тем, чтобы ей разрешили поставить в Сербию на зиму природный газ; это предложение было заблокировано США и Великобританией. В 1994 году и год спустя Россия твердо выступила против воздушных ударов НАТО по боснийским сербам. Во второй половине года российская Дума почти единодушно [ c .466] осудила бомбардировки и потребовала ухода в отставку министра иностранных дел Андрея Козырева за его неэффективную защиту российских национальных интересов на Балканах. Также в 1995 году Россия обвинила НАТО в “геноциде” в отношении сербов, а президент Ельцин предупредил, что продолжение бомбардировок коренным образом скажется на сотрудничестве России с Западом, включая ее участие в программе НАТО “Партнерство во имя мира”. “Как мы можем заключать соглашение с НАТО, – спрашивал он, – когда НАТО бомбит сербов?” Запад, очевидно, использовал двойные стандарты: “Почему тогда, когда нападают мусульмане, против них не предпринимают никаких действий? Или когда нападают хорваты?” . Россия также последовательно противодействовала попыткам временно приостановить действие эмбарго на поставки оружия в бывшие республики Югославии, которое сказывалось, главным образом, на боснийских мусульманах, и регулярно предпринимала усилия для ужесточения этого эмбарго.

Различными способами Россия использовала свое положение в ООН и в других международных организациях для защиты сербских интересов. В декабре 1994 года она наложила вето на резолюцию Совета Безопасности ООН, выдвинутую мусульманскими странами, которая запретила бы переброску топлива из Сербии боснийским и хорватским сербам. В апреле 1994 года Россия заблокировала резолюцию ООН, осуждавшую сербов за проведение этнических чисток. Она также помешала назначению представителя какой либо страны НАТО на должность обвинителя ООН по военным преступлениям из за возможного предубеждения против сербов, возражала против предъявления Международным трибуналом по военным преступлениям обвинения командующему войсками боснийских сербов Ратко Младичу и предложила Младичу убежище в России . В сентябре 1993 года Россия поддержала продление срока действия мандата ООН для [ c .467] 22000 миротворцев ООН в бывшей Югославии. Летом 1995 года Россия выступила против резолюции Совета Безопасности, разрешающей размещение еще 12000 миротворцев ООН, хотя и не воспользовалась правом вето, и осудила как хорватское наступление на сербов Краины, так и неспособность западных правительств предпринять действия по пресечению этого наступления.

Самым широким и наиболее эффективным цивилизационным фронтом выступил мусульманский мир, вставший на сторону боснийских мусульман. Борьбе боснийцев повсюду в мусульманских странах оказывалась широкая поддержка; помощь боснийцам поступала из многочисленных источников, как общественных, так и частных; мусульманские правительства, среди которых особо выделялись Иран и Саудовская Аравия, соперничали друг с другом в предоставлении различной помощи, заодно стремясь добиться за счет нее политического влияния. Суннитские и шиитские, фундаменталистские и сугубо светские, арабские и неарабские мусульманские страны от Марокко до Малайзии – все сплотились воедино в поддержку Боснии. Мусульманская помощь боснийцам проявлялась по разному: начиная от гуманитарной помощи (включая собранные в Саудовской Аравии в 1995 году 90 млн. долларов) и дипломатического содействия и значительной военной помощи вплоть до актов насилия, как, например, убийство в 1993 году исламскими экстремистами двенадцати хорватов в Алжире – “в ответ на гибель наших мусульманских братьев по вере, которым перерезали горло в Боснии” . Единение мусульман в поддержку Боснии имело огромное влияние на ход войны. Без него боснийское государство могло и не выжить; оно сыграло существенную роль в успехах боснийцев по возвращению районов, потерянных после первоначальных сокрушительных побед сербов. В значительной мере это цивилизационное единение послужило стимулом к исламизации боснийского общества и отождествлению боснийских мусульман с мировым исламским сообществом. [ c .468] И благодаря ему у США появилась причина с сочувствием отнестись к нуждам боснийцев.

И по отдельности, и сообща мусульманские правительства постоянно выражали свою солидарность с боснийскими собратьями по вере. В 1992 году инициативу проявил Иран, определивший эту войну как религиозный конфликт с сербами христианами, повинными в геноциде в отношении боснийских мусульман. Взяв на себя лидерство, как отмечал Фуад Аджами, Иран “сделал первый взнос в расчете на признательность боснийского государства” и, показав пример для подражания, подтолкнул к действию другие мусульманские страны, такие как, например, Турция и Саудовская Аравия. С подачи Ирана Организация исламской конференции (ОИК) поставила на рассмотрение боснийский вопрос и создала группу для его лоббирования в ООН. В августе 1992 года на Генеральной ассамблее ООН исламские представители осудили якобы имевший место геноцид и от имени ОИК Турция поставила на обсуждение резолюцию, призывавшую к военному вмешательству согласно Статье 7 Устава ООН. В начале 1993 года мусульманские страны установили предельный срок, к которому Запад должен был предпринять действия для защиты боснийцев и после истечения которого они сочтут себя свободными от обязательств не поставлять оружие в Боснию. В мае 1993 года ОИК осудила разработанный западными странами и Россией план, направленный на обеспечение зон безопасности для мусульман и на контроль границы с Сербией, но не предусматривающий никакого военного вмешательства. ОИК потребовала отмены эмбарго на поставки оружия, применения силы в отношении сербского тяжелого вооружения, активного патрулирования сербской границы и включения в миротворческие силы войск, выделенных мусульманскими государствами. В следующем месяце ОИК, преодолев возражения Запада и России, добилась от Конференции ООН по правам человека одобрения резолюции, осудившей сербскую и хорватскую агрессию и [ c .469] призвавшей отказаться от эмбарго на поставки оружия. В июле 1993 года, к некоторому замешательству Запада, ОИК предложила предоставить в распоряжение ООН 18 тысячный корпус миротворческих войск, причем солдаты должны были быть из Ирана, Турции, Малайзии, Туниса, Пакистана и Бангладеш. США отвергли кандидатуру Ирана, а сербы яростно возражали против турецких войск. Тем не менее, летом 1994 года последние прибыли в Боснию, и к 1995 году силы ООН по поддержанию мира численностью в 25000 человек включали 7000 солдат из Турции, Пакистана, Малайзии, Индонезии и Бангладеш. В августе 1993 года делегация ОИК, возглавляемая министром иностранных дел Турции, оказывала закулисное давление на Бутроса Гали и Уоррена Кристофера в пользу экстренных воздушных ударов НАТО, чтобы защитить боснийцев от атак сербов. Западу не удалось этого сделать, что, как сообщалось, создало серьезную напряженность между Турцией и ее союзниками по НАТО .

Впоследствии премьер министры Турции и Пакистана совершили преданный широкой гласности визит в Сараево, которым стремились подчеркнуть поддержку мусульман, а ОИК вновь повторила свои требования о военной помощи боснийцам. Летом 1995 года неспособность Запада защитить зоны безопасности от нападений сербов привела к тому, что Турция санкционировала военное содействие Боснии и подготовку боснийских войск, Малайзия взяла на себя обязательство продать Боснии оружие в нарушение международного эмбарго, а Объединенные Арабские Эмираты согласились предоставить денежные средства для военных и гуманитарных целей. В августе 1995 года министры иностранных дел девяти стран – членов ОИК объявили недействительным эмбарго ООН на поставку оружия, и в сентябре пятьдесят два члена ОИК одобрили экономическую помощь боснийцам и поставки им оружия.

Хотя никакая другая проблема не обернулась более единодушной поддержкой во всем исламском мире, особый [ c .470] резонанс положение боснийских мусульман вызывало в Турции. Фактически вплоть до 1878 года (а до 1908 года – на бумаге) Босния являлась частью Османской империи, и боснийские иммигранты и беженцы составляют примерно 5 процентов населения Турции. Турецкий народ в подавляющем большинстве выражал сочувствие боснийскому делу и возмущался очевидной неспособностью Запада защитить боснийцев, чем не замедлила с выгодой воспользоваться оппозиционная правительству Исламская партия благоденствия. В свою очередь, официальные лица делали упор на особую ответственность Турции по отношению к балканским мусульманам, и правительство постоянно подталкивало ООН к военной интервенции для спасения боснийских мусульман .

До сих пор самая важная поддержка, оказанная уммой боснийским мусульманам, заключалась в военной помощи: оружие, деньги на его закупку, военная подготовка и добровольцы. Сразу же после начала войны боснийское правительство пригласило муджахеддинов, и общая численность добровольцев, как сообщалось, достигла 4000 – их было больше, чем иностранцев, сражавшихся за сербов или хорватов. В их число входили части из иранских “республиканских стражей” и множество тех, кто воевал в Афганистане. Среди них были уроженцы Пакистана, Турции, Ирана, Алжира, Саудовской Аравии, Египта и Судана, плюс албанские и турецкие гастарбайтеры из Германии, Австрии и Швейцарии. Многих добровольцев отправили саудовские религиозные организации; две дюжины саудовцев были убиты в самые первые месяцы войны в 1992 году; а раненых боевиков обратно в Джидду для лечения перевозила по воздуху Всемирная ассамблея мусульманской молодежи. Осенью 1992 года для обучения боснийской армии прибыли партизаны из шиитского ливанского движения “Хезболлах”, в последующем обучением занимались в основном иранские “республиканские стражи”. Весной 1994 года западная разведка сообщила, что отряд иранских “республиканских [ c .471] стражей” численностью в 400 человек организует экстремистские партизанские и террористические подразделения. “Иранцы, – как заявил американский чиновник, – рассматривают эту ситуацию как способ проникнуть в мягкое подбрюшье Европы”. Согласно ООН, муджахеддины обучили для специальных исламских бригад 3000 5000 боснийцев. Боснийское правительство использовало муджахеддинов для “террористических, противозаконных действий и в качестве ударных частей”, хотя эти подразделения зачастую причиняли беспокойство местному населению и создавали правительству другие проблемы. По условиям Дейтонских соглашений все иностранные участники боевых действий обязаны были покинуть Боснию, но боснийское правительство помогло некоторым боевикам остаться, предоставив им боснийское гражданство и записав иранских “республиканских стражей” как общественных работников. “Боснийское правительство многим обязано этим группам, особенно иранским”, – предупреждал в начале 1996 года американский чиновник. “Правительство оказалось неспособным противостоять им. Через двенадцать месяцев мы уйдем, но муджахеддины намерены остаться” 49 .

Богатые страны уммы, возглавляемые Саудовской Аравией и Ираном, выделили огромные денежные средства для наращивания боснийской военной мощи. В первые месяцы войны в 1992 году саудовское правительство и частные лица собрали 150 млн. долларов для помощи боснийцам, якобы на гуманитарные цели, но известно, что использовали эти деньги в основном для военных надобностей. По сообщениям прессы, за два первых года войны боснийцы получили вооружений на общую сумму в 160 млн. долларов. В период 1993 1995 годов боснийцы дополнительно получили от саудовцев 300 млн. долларов на закупки оружия, плюс еще 500 млн. долларов было выделено предположительно на гуманитарную помощь. Иран также выступал источником военной помощи и, согласно американским официальным [ c .472] лицам, тратил сотни миллионов долларов в год на закупки оружия для боснийцев. Согласно еще одному сообщению, из направленного в Боснию в первые годы войны оружия на общую стоимость в 2 млрд. долларов мусульманам досталось от 80 до 90 процентов. В результате предоставленной финансовой поддержки боснийцы оказались в состоянии закупить тысячи тонн вооружения. Среди перехваченных грузов были такие поставки: одна – 4000 винтовок и миллион патронов, вторая – 11.000 винтовок, 30 минометов и 750.000 патронов, а третья включала в себя ракеты “земля – земля”, боеприпасы, джипы и пистолеты. Все эти грузы были отправлены из Ирана, который выступал основным поставщиком оружия, но Турция и Малайзия также внесли существенный вклад в поставку вооружений. Некоторая часть военных грузов была направлена по воздуху прямо в Боснию, но большая часть поставок осуществлялась через Хорватию: либо по воздуху в Загреб, а затем по суше, либо морем через Сплит или другие хорватские порты, а затем по суше. Разрешение на подобный маршрут транспортировки хорваты дали не бескорыстно: определенную долю оружия – по сообщениям, одну треть всех грузов – они оставляли себе, и, помня о том, что в будущем им, возможно, и самим придется воевать с Боснией, наложили запрет на транспортировку через свою территорию танков и тяжелой артиллерии 50 .

Деньги, люди, помощь в военной подготовке и оружие из Ирана, Саудовской Аравии, Турции и других мусульманских стран дали возможность боснийцам превратить то, что все называли армией “сброда”, в достаточно хорошо оснащенные и обученные вооруженные силы. К зиме 1994 года зарубежные наблюдатели сообщали о впечатляющем росте организационной связности и боевой эффективности боснийской армии 51 . Пустив в ход новообретенную военную мощь, боснийцы нарушили соглашение о прекращении огня и предприняли успешное наступление, сначала против хорватского ополчения, а затем, позже, весной, против сербов. [ c .473]

Осенью 1994 года боснийский Пятый корпус выдвинулся из зоны безопасности ООН у Бихача и отбросил сербские войска, одержав самую крупную на то время боснийскую победу и вернув себе значительную территорию, прежде занятую сербами. Последних стесняло введенное президентом Милошевичем эмбарго на оказание помощи. В марте 1995 года боснийская армия вновь нарушила перемирие и начала крупное наступление возле Тузлы, за которым в июне последовало наступление в районе Сараево. Поддержка мусульманских собратьев оказалась необходимым и решающим фактором, позволившим боснийскому правительству осуществить эти изменения в балансе вооруженных сил в Боснии.

Война в Боснии являлась войной цивилизаций. Три главных участника принадлежали к различным цивилизациям и исповедывали разные религии. За одним частичным исключением, участники второго и третьего уровней в точности следовали цивилизационной модели. Мусульманские страны и организации повсеместно сплачивались в поддержку боснийских мусульман и противостояли хорватам и сербам. Православные страны и организации во всем мире поддерживали сербов и противостояли хорватам и мусульманам. Западные правительства и элиты оказывали содействие хорватам, жестоко критиковали сербов и были в общем то индифферентны к мусульманам или опасались их. По мере продолжения войны ненависть и раскол между группами углублялись, а их религиозные и цивилизационные идентичности усиливались, причем наиболее заметно – у мусульман. Общие уроки боснийской войны состоят, во первых, в том, что главные участники войн по линии разлома могут рассчитывать на получение помощи – которая может быть значительной – от своих цивилизационных собратьев; во вторых, в том, что подобная помощь может оказать существенное влияние на ход войны; и в третьих, в том, что правительства и народы одной цивилизации не тратят ни материальных, ни человеческих ресурсов для [ c .474] того, чтобы помогать вести войну по линии разлома народу, принадлежащему к другой цивилизации.

Единственным частичным исключением в этом цивилизационном раскладе были Соединенные Штаты Америки, чьи лидеры на словах склонялись на сторону мусульман. Однако на практике их поддержка была ограничена. Администрация Клинтона одобрила использование американской воздушной мощи, но не наземных войск для защиты зон безопасности ООН и настаивала на отмене эмбарго на поставки оружия. Она не оказывала серьезного нажима на своих союзников, чтобы те поддержали отмену эмбарго, но закрывала глаза как на поставки Ираном оружия боснийцам, так и на финансирование саудовцами закупок боснийцами вооружений, а в 1994 году США прекратили следить за соблюдением эмбарго 52 . Подобными действиями США восстановили против себя своих союзников и вызвали серьезный – как многие посчитали – кризис в НАТО. После подписания Дейтонских соглашений США дали согласие сотрудничать с Саудовской Аравией и другими мусульманскими странами в обучении и в обеспечении оружием и боевой техникой боснийских вооруженных сил. Таким образом, возникает вопрос: почему во время и после войны именно США оказались единственной страной, которая нарушила цивилизационную модель, и стали единственной немусульманской страной, отстаивавшей интересы боснийских мусульман и действовавшей от их имени вместе с мусульманскими странами? Что объясняет эту аномалию?

Один из возможных ответов заключается в том, что на самом деле это не аномалия, а, скорее, тщательно просчитанная цивилизационная realpolitik. Встав на сторону боснийцев и предлагая, пусть безуспешно, отменить эмбарго, США стремились уменьшить влияние фундаменталистских мусульманских стран, подобных Ирану и Саудовской Аравии, на прежде светских и европейски ориентированных боснийцев. Однако если таковы были их мотивы, почему США не возражали против иранской и саудовской помощи [ c .475] и почему с большей энергичностью не добивались отмены эмбарго, что узаконило бы помощь Запада? Почему американские официальные лица публично предупреждали об опасности исламского фундаментализма на Балканах? Альтернативным объяснением поведения Америки является то, что правительство США находилось под давлением своих друзей в исламском мире, среди которых наиболее заметны Турция и Саудовская Аравия, и соглашалось с их просьбами, чтобы сохранить с ними хорошие отношения. Однако коренятся эти отношения в общих интересах, не имеющих отношения к Боснии, и маловероятно, чтобы существующие связи претерпели существенный ущерб из за неспособности американцев помочь Боснии. Кроме того, такое объяснение не дает ответа на вопрос, почему США неявным образом одобряли громадный поток иранского оружия, направляемого в Боснию, в то время как сами регулярно бросали вызов Ирану на других фронтах, а Саудовская Аравия была соперником Ирана в борьбе за влияние в Боснии.

Хотя соображения цивилизационной realpolitik и способны были сыграть некоторую роль в формировании американского курса, по видимому, большее влияние имели другие факторы. В любом конфликте за пределами своей страны американцы стремятся определить силы добра и силы зла и встать на сторону первых. Жестокости сербов в начале войны привели к тому, что их изображали как “плохих парней”, которые убивают невинных и творят геноцид, в то время как боснийцам удалось выставить себя в образе беспомощных жертв. На протяжении всей войны американская пресса уделяла мало внимания хорватским и мусульманским этническим чисткам и их военным преступлениям или нарушениям зон безопасности ООН и договоренностей о прекращении огня со стороны боснийских войск. Для американцев боснийцы, по выражению Ребекки Уэст, превратились в “любимчиков, в тот балканский народ, который укоренился в их душах как страдающий и невинный, [ c .476] который вечно оказывается жертвой резни и никогда – ее устроителем” 53 .

Американская элита также с благосклонностью отнеслась к боснийцам, потому что ей импонировала идея мультикультурной страны, и на ранних стадиях войны боснийское правительство с успехом эксплуатировало этот образ. На протяжении войны американская политика оставалась неизменно связанной с многоэтнической Боснией, вопреки тому факту, что боснийские сербы и боснийские хорваты в подавляющем большинстве отвергали подобное государственное устройство. Несмотря на то, что создание многоэтнического государства со всей очевидностью невозможно, если – как полагали американцы – одна этническая группа проводит геноцид по отношению другой, в умах американской элиты эти противоречивые представления мирно уживались, рождая глубокое сочувствие борьбе боснийцев. Американский идеализм, страсть к морализированию, гуманистические инстинкты, наивность и невежество относительно Балкан привели, таким образом, к тому, что Америка заняла позицию пробоснийскую и антисербскую. В то же время Босния не представляла существенного интереса с точки зрения обеспечения безопасности США и между этими странами отсутствовала какая либо культурная связь, поэтому у правительства США не было причин предпринимать сколько нибудь значительные шаги для помощи боснийцам, за исключением того, чтобы позволить иранцам и саудовцам вооружать их. Не желая признавать войну таковой, какая она была, американское правительство оттолкнуло своих союзников, затянуло кровопролитие и содействовало появлению на Балканах мусульманского государства, на которое огромное влияние имеет Иран. В конечном счете боснийцы испытывали только горечь и разочарование по отношению к США, которые рассуждали возвышенно, но помогали мало, и глубочайшую благодарность к своим мусульманским собратьям, которые предоставили деньги и оружие, ставшие залогом выживания и важных военных побед. [ c .477]

“Босния – это наша Испания”, – заметил Бернар Анри Леви, а саудовский редактор согласился: “Война в Боснии и Герцеговине превратилась в эмоциональный эквивалент борьбы с фашизмом во время гражданской войны в Испании. Тех, кто там погиб, почитают за мучеников, которые старались спасти своих собратьев мусульман” 54 . Сравнение вполне уместно. По возрасту цивилизаций Босния – для всех Испания. Гражданская война в Испании шла между политическими системами и идеологиями, а боснийская война – война между цивилизациями и религиями. Демократы, коммунисты и фашисты отправлялись в Испанию, чтобы сражаться плечом к плечу со своими идейными товарищами, и демократические, коммунистические и – наиболее активно – фашистские правительства оказывали помощь сражающимся сторонам. Войны в Югославии продемонстрировали схожий пример разнообразной внешней поддержки со стороны западных христиан, православных и мусульман в интересах своих цивилизационных родственников. В процесс оказания помощи оказались глубоко вовлечены ведущие державы православия, ислама и Запада. После четырех лет сражений, с победой сил Франко, гражданская война в Испании окончательно завершилась. Войны среди религиозных общин на Балканах, возможно, стихнут и даже на время приостановятся, но, вероятно, ни одна сторона не одержит полную победу, и никакая победа не будет означать конца вражде. Гражданская война в Испании стала прелюдией ко Второй Мировой войне. Боснийская война является наиболее кровавым эпизодом в продолжающемся столкновении цивилизаций.





Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   ...   34




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет