Шафика карагулла прорыв к творчеству ваше сверхчувственное восприятие
жүктеу/скачать 1.06 Mb.
|
|
Я вспомнила профессора Эйткена в связи с моей экспериментальной работой по терапии электрическими судорогами в Эдинбургском университете в 1950 г. Он был главой математического отделения. Во время нашего разговора о статистике мы перешли к другим темам. Обнаружилось, что у него феноменальная память и что профессор мог сесть и записать целую симфонию по памяти, если видел партитуру хоть раз. Мог, просмотрев книгу, продиктовать ее по памяти. Он мог дать мгновенные ответы на самые сложные математические задачи и мог делать это быстрее, чем ЭВМ. В частности, профессор Эйткен настоял на том, чтобы я написала длинное число из 20 - 100 цифр или более, по моему выбору. Я написала и прочитала его, а он немедленно извлек квадратный корень из него. Результат подтвердила ЭВМ, причем понадобилось довольно много времени для введения числа в машину. И это он проделал много раз. Я выяснила, что профессор мог помнить более 1000 цифр, которые были прочтены ему, и мог вспомнить и мгновенно повторить их даже в обратном порядке. Средний человек способен это проделать лишь с десятизначным числом. Профессора тяготили его дарования. Он сказал: «Это ненормально доктор». Как оказалось, двое его братьев имели аналогичные способности. Я в то время ничего не знала о СЧВ, и текучка проглатывала все свободное время. Будучи очень ортодоксальным научным работником, я несколько высокомерно относилась к этим фактам. Вспомнив об этом в Нью-Йорке, я выяснила, что профессор Эйткен, вопреки моим ожиданиям, находится в больнице, очень слаб, болен и не способен принимать участие в моих экспериментах. Когда я посетила больницу, он вспомнил меня, но был не в состоянии отвечать на мои вопросы. Я начала осторожно расспрашивать друзей и искать надежных помощников. Та подруга, которая дала книгу об Эдгаре Кэйсе, познакомила меня с человеком, способным провести сквозь «бахрому» псевдопсихов внешнего слоя. Это была Кэй. Кэй заверила, что существуют люди, действительно имеющие поразительные и надежные способности, далеко выходящие за нормальные чувственные восприятия. В конечном счете Кэй оказалась одной из них. Постепенно она познакомила меня и с другими. Кэй была опытным медицинским техником, руководила исследованиями в одной организации, и это была ответственная работа. У нее было чувство юмора и широкий круг друзей. Кэй предложила мне встретится с большим числом людей каждого типа дарования и просто шарлатанами. Тем самым я могла бы судить, кто действительно подходит для экспериментальной работы, а кто нет. В течение месяцев, которые последовали за этим, я встретила людей всех типов, причем некоторых из них я имела основания назвать «бахромой сумасшедших». Была также обширная группа слабоодаренных, которые демонстрировали «чтения». Были и более одаренные, но тем не менее склонные по той или иной причине давать своим клиентам или поклонникам информацию, в которой те нуждались. Кэй настаивала на том, что я должна хорошо практически познакомиться с этой стороной дела, прежде чем смогу полностью оценить лиц с выдающимися и достойными доверия дарованиями, многие из которых тщательно скрывали эти способности. Во время этой ранней фазы работы, когда мы делали «обходы», Кэй продолжала занимать меня своими остроумными и забавными замечаниями относительно собственных дарований и способностей многих самых разных людей, которых мы встречали. Я стала понимать через некоторое время, что, несмотря на все ее шутки, она с глубоким уважением относилась и к истинной способности, и к СЧВ. Я должна была завоевать ее доверие, прежде чем могла заставить Кэй обсуждать серьезно ее возможности и способности с сомневающимся врачом и психиатром. Позднее Кэй со всей искренностью принимала участие в моих исследованиях. Ники, подруга, которая пошатнула мою традиционную медицинскую и психиатрическую карьеру, дав книгу о Кэйсе, наблюдала исследования и мое отношение к ним в течение короткого времени, затем, наконец, стала со мной сотрудничать. Выяснилось, что и Ники также имела исключительные дарования, которые проявляла, очевидно, с детства. Она является президентом корпорации, имеет несколько научных степеней, включая степень доктора философии. К счастью, Ники родилась со спокойным уравновешенным характером и внутренним доверием. Она ничего не говорит о своих способностях, но пытается применять их разумно. Позже Ники также стала одним из моих исследуемых субъектов. Один из ее знакомых предложил познакомить меня с Дианой, женщиной с исключительными дарованиями и способностями. Мне сказали, что Диана могла «видеть» состояние органов внутри физического тела в состоянии бодрствования. Она могла «видеть» силовые поля вокруг людей, животных, растений й даже кристаллов. Мне было сказано, что она немедленно узнавала, был ли какой-либо орган удален из тела посредством операции, чувствовала состояние заболевания или здоровья любой части организма. Я хотела познакомиться с таким удивительным человеком, но была настроена несколько скептически. Так как Диана являлась деловой женщиной, она была президентом собственной корпорации, с весьма ограниченным свободным временем, то организация нашей встречи заняла некоторое время. Свидание с Дианой было, наконец, назначено, наше знакомство имело и свою юмористическую сторону. Из разговора о Диане накануне нашей встречи обнаружилось, что вдобавок к ее прочим талантам Диана могла «видеть» эмоциональные и ментальные поля людей и знать, что они чувствуют и о чем думают. Для меня, как для психиатра, встретить кого-то, о ком сообщалось, что он был в состоянии «видеть» прямо через меня, было потрясающим отклонением от моих обычных привычек. Я немного нервничала в предвкушении встречи. Диана же, со своей стороны, ожидала встретить довольно скептического нейропсихиатра и также нервничала. Она даже просила своего друга-врача, который знал о ее дарованиях, присутствовать при интервью. Мы потом много раз смеялись, вспоминая нашу первую встречу. Я нашла в Диане женщину с весьма исключительными способностями, с непоколебимой честностью и готовностью участвовать в моих научных экспериментах с неутолимой преданностью. Она имела самые замечательные дарования из всех лиц, которых я исследовала до сих пор. Диана стала моим другом и субъектом для научного исследования. Тот факт, что она могла видеть отклонения в физическом теле, открывал новый раздел исследований, я могла проверить ее заключения, ставя традиционный медицинский диагноз. Я обнаружила, что Диана имела широкий спектр способностей, далеко превосходящий то, о чем говорила. Позднее, когда мы начали наши эксперименты, я поняла, что она, вне сомнений, принадлежит к классу сверхздо- ровых. В этот момент я обнаружила в нашей стране еще трех здоровых субъектов для исследований, а также ряд людей со способностями гораздо выше среднего уровня. Затем я решила поехать в Европу, чтобы исследовать там лиц, о которых слышала ранее. Кэй знала их в Европе и согласилась сопровождать меня. Ее чувство юмора было большим подспорьем в поездке. Некоторые из людей, с которыми мы встречались, были «странными», чтобы не сказать больше. Мы подчас выслушивали рассказы и наблюдали такое, о чем я никогда не решусь рассказать в печати. С другой стороны, встречались и поистине одаренные люди. Так однажды Кэй и я отправились к женщине, которая согласно нашей информации имела весьма необычные способности. Мы прибыли в гостиницу, и я с некоторым трепетом узнала, что та женщина, которую собиралась интервьюировать, транс-медиум. Этот тип не так интересовал меня. Я всегда уклонялась от всякого контакта со спиритическими явлениями. Медиум оказалась добродушной особой, которая настаивала на даче мне «чтения». Я была в затруднительном положении. Являясь научным сотрудником, была близка к тому, чтобы мне предсказали судьбу против моей воли. Это было последней на свете вещью, которую я бы желала. Меня выручил длинный звонок накоротко замкнутого пожарного сигнала гостиницы, что сделало невозможным пребывание медиума в трансе. С большим облегчением я уехала, как только для этого предоставилась возможность. Мой европейский маршрут включал Эдинбург, здесь я собиралась встретить старых друзей и поискать одаренных лиц, что и было целью моей поездки. Когда мы приехали в этот город, я сразу же направилась в кабинет директора медицинского отделения психических и нервных расстройств Королевского эдинбургского госпиталя. Я старалась не называть сферу моих новых интересов, но пришла в его кабинет с одной тайной мыслью. Много лет назад нашла в библиотеке кабинета директора книгу с интересной информацией. Я не помнила название книги. Автор описывал силовые поля вокруг человеческого тела, которые можно было наблюдать при помощи одного типа светового экрана. Работа эта была проведена в лондонской больнице. Я хотела снова найти книгу и записать ее название и автора. Затруднение состояло в том, что у меня не было времени сообщать коллегам о новой работе. Я не хотела обсуждать интересующую меня книгу с кем- либо в госпитале. Я сказала о книге Кэй и указала, в какой стороне библиотечной стенки ее можно найти, рассчитывая на то, что ничто не может измениться в устоявшемся британском учреждении, и поэтому книга находится на прежнем месте. Я завязала разговор с директором, пока Кэй беспрепятственно искала книгу. Проблема была в том, как она сможет найти книгу, если мы не знаем ни ее названия, ни имени автора, но я не приняла в расчет необычные ресурсы Кэй. Она прошла вдоль шкафов, повернулась к ним спиной и начала лениво ходить мимо книжных полок. Я разговаривала с директором, а Кэй исследовала книги на указанной стене. Она выглядела озадаченной и прошла к следующей полке. Я наблюдала за ней краем глаза. У третьей стены Кэй задержалась и достала книгу, небрежно перелистала ее, вручила мне и присоединилась к нашему разговору. Эта была нужная книга. Кивнув, я вернула ее Кэй. Она записала название и автора. Все было сделано так естественно, что сомневаюсь, заметил ли что-нибудь директор. Книга была написана в 1911 г.Уолтором Дж.Кильнером, врачом и рентгенологом в больнице св.Фомы в Лондоне (Англия). В ней описывалось открытие им энергетических полей при нормальных и ненормальных условиях. Наши разговоры с Дианой об энергетических полях, которые она видела, перед тем, как я покинула Америку, заставили меня выяснить все о любых открытиях, относящихся к этим явлениям. Но вернемся к Кэй. Позднее за завтраком, когда мы были одни, я захотела узнать, как она нашла книгу так быстро. Была ли это только удача? Кэй рассмеялась: «Это могло быть только удачей». Я настаивала, так как чувствовала, что она не все договаривает. И мы перешли к интересному обсуждению одного из СЧВ, которое Кэй применяла довольно часто и даже не причисляла его к интересующим меня явлениям. Когда Кэй искала книгу или журнал, а иногда это касалось других предметов или информации в папках, она быстро пробегала пальцами вдоль книжной полки или вдоль корешков папок. Как только Кэй чувствовала покалывание в кончиках пальцев, то находила то, что искала. Она помнила описание того, что было в книге, насколько могла это знать. Затем, не глядя, фактически, на книги, пробегала пальцами вдоль полок, ожидая знакомого покалывания, которое говорило ей: «Вот оно». На следующий вечер я была в доме сэра Дэвида Гендерсона, моего бывшего руководителя в Королевском эдинбургском госпитале умственных и нервных расстройств. В течение вечера я избегала вопросов со стороны моих двух хороших друзей - сэра Дэвида и леди Гендерсон о новых исследовательских интересах. Мы обсуждали Монреальский неврологический институт, работу д-ра Пенфильда, мое преподавание и лекции в Нью-Йорке. Я уклонялась от вопросов, почему нахожусь в Европе. Но, будучи людьми прозорливыми, мои друзья заподозрили, что я занята новым и важным исследованием. Затем разговор перешел на другие темы, Кэй и леди Гендерсон начали говорить друг с другом. Я пыталась беседовать с сэром Дэвидом и прислушиваться к тому, о чем говорит Кэй, боясь, что она выдаст меня. И действительно, Кэй и леди Гендерсон говорили о вещих снах, интуиции, горбах и телепатии. Кэй не упоминала о моих исследованиях, но время от времени смотрела в мою сторону, улыбаясь, будто ее забавляло что-то. В этом случае она использовала другую способность к СЧВ, которую я в дальнейшем наблюдала во многих тщательно поставленных опытах. Кэй имела счастливую или несчастливую способность настраиваться на человека и чувствовать в своем теле любую боль, которую испытывает этот человек. Она должна была выключать эту способность, чтобы избавить себя от страданий. В этот вечер она настраивалась на сэра Дэвида и испытала острую боль в коленном суставе, но ничего не сказала ему об этом. Позже в отеле Кэй спросила меня, не было ли у сэра Дэвида каких-нибудь неприятностей с коленями? Я знала, что у него был артрит, который в прошлом причинял ему значительную боль. Была ли Кэй права в данном случае? В этом я не могла быть уверена. Судя по моим более поздним экспериментам с ней, возможно. Я вернулась в Лондон, где договорилась встретиться с м-ром А. Он делал очень необычные вещи с камерой, которую сам построил. М-р А. был уверен, что камера на расстоянии делала снимки внутренних органов человека. Вдобавок он получил много различных снимков минеральных соединений. На них были специфические узоры. Насколько я знала, камера делала чудеса: М-р А. был шокирован, обнаружив, что после продажи одной из своих камер другому лицу, который работал с ней, ничего не появилось на пленке. Многочисленные эксперименты показывали, что фактически он сам был частью камеры. Я обнаружила, что его камера не была фотокамерой в истинном смысле слова. В нее не входил свет и не было линз. Мистер А. был ошеломлен тем, что никто другой не мог оперировать его инструментом. Он продолжал экспериментировать и обнаружил интересные явления на своей пленке. Постепенно м-р А. открыл, что когда он сосредоточивался на каком-нибудь предмете или органе тела, то на пленке появлялся снимок этого предмета или органа. Когда он думал об определенном химическом соединении, то получал характерный узор химического соединения. Кэй, которая сопровождала меня в лабораторию м-ра А. и участвовала в некоторых его лабораторных исследованиях, обнаружила, что она также могла влиять на фотопленку, если м-р А. подержал запечатанную пленку перед этим в руках. М-р А. проделал ряд экспериментов к моему полному удовлетворению, употребляя запечатанную пленку, которая не могла быть испорчена перед тем, как быть помещенной в аппарат. Я видела, как он влиял на пленку, не касаясь ее: свет, который как-то мог попасть в аппарат, был исключен из эксперимента. К моему удивлению, через два года я увидела некоторые из снимков на выставке в Истмен Кодак под названием «Фотография мыслей». Один из техников сказал мне, что эти фото нельзя было объяснить. никакими из методов фотографии. Может быть, когда-нибудь появятся фонды, предназначенные для исследования этого странного рода явлений. Истмен Кодак до сих пор не был в состоянии вести какие-либо эксперименты в этой области. Позже в ходе моей работы я выяснила, что существуют люди, которые не могут держать в руках фотопленку или работать с ней, так как они затуманивают ее. До сих пор никто не знает, почему это происходит. М-р А. в конце концов понял, что его аппарат в действительности не был фотокамерой. Он пытался сосредоточиваться на пленке в полной темноте без аппарата и нашел, что получаются те же результаты. Это испугало его, и он решил не продолжать эксперимент. Я запомнила довольно интересный контакт в Лондоне с м-с Тарни. Когда мы встретились, ей исполнилось 93 года. М-с Тарни была бодрой и контролировала все свои способности. Она слыла писательницей, художницей и женщиной,известной в течение многих лет тем, что от ее рук исходили странные излучения. Друзья настаивали на том, что она имела исцеляющие руки. Все, кого она лечила, чувствовали сильный жар, когда руки м-с Тарни находились поблизости от какой-нибудь части тела. Ее способность казалась очень похожей на способность известного целителя Уильяма Дж.М. Ему уже в сороковых годах нашего века специальным актом Британского парламента позволили практиковать магнетическое лечение. М-с Тарни имела еще одну странную способность. Она могла обрабатывать свежее мясо так, что оно не портилось при комнатной температуре в течение ряда лет. Она добивалась этого, держа мясо между руками десять или пятнадцать минут каждый день в течение трех недель. Когда мясо было обработано таким образом, оно находилось при комнатной температуре, не проявляя признаков порчи. Я видела хорошо сохранившиеся куски мяса, обработанные 30 лет тому назад. Оно было сухим и несколько напоминало вяленое. Никогда в него не добавлялись какие-либо предохраняющие от гнили вещества. М-с Тарни была озадачена этими излучениями и долго искала какое-нибудь научное объяснение этому. Мне было жаль, что я не смогла провести с ней научные исследования, так как м-с Тарни умерла через несколько месяцев. Среди других людей,встреченных в Лондоне, выделяется Оливия. Ее дарования имели особое направление - Оливия была психометристом. Она могла держать предмет в руке и, сосредоточиваясь на нем, вызывать поток ментальных картин, которые относились к людям и событиям, связанным с этим предметом. У Кэй было несколько керамических осколков, привезенных из археологических раскопок в Мексике. Оливия взяла один из осколков и начала говорить. Она описала место, откуда этот предмет был взят, людей и историческую сцену, связанную с ним. Кое-что из сказанного Кэй могла проверить. Затем я дала Оливии кольцо, которое уже было психометризовано одним человеком в Нью-Йорке. В мои намерения не входило проверять Оливию. Мне было просто интересно увидеть, испытает ли она те же самые ощущения. Вкратце Оливия сказала, что кольцо сообщило ей чувство одиночества, печали и скорби. Оно принадлежало кому-то на Востоке. Во время расставания человек оставил это кольцо любимому, сам уже никогда не вернулся. Раньше от психометриста в Нью-Йорке я слышала тот же рассказ. Кольцо было куплено в одном индийском магазине в Бейруте (Ливан). Кроме этого я ничего о нем не знала. Интересным было то, что два человека на противоположных концах света, незнакомые друг с другом, .в основном о кольце сообщали одно и тоже. А у меня оно всегда было связано только с приятными эмоциями. Пребывание в Лондоне подходило к концу, но был еще один человек, которого я хотела повидать. Я слышала о враче-стеопате, который обладал очень необычной диагностической способностью. Друзья д-ра Ким знали, что она испытывает прозрение, выясняя, что болит у пациента. Один из них намекнул мне, что д-р Ким могла использовать некоторый вид СЧВ. Однажды мы встретились в обществе, но она уклонилась от темы, которая больше всего меня занимала. Чтобы завоевать ее доверие, потребовалось некоторое время. Когда д-р Ким выяснила, что мой ум «был открыт», что я искренне была заинтересована и что не собиралась разглашать ее признания, она решилась говорить со мной. Д-р Ким могла видеть энергетическое поле вокруг пациентов, когда те входили в ее кабинет. В продолжение ряда лет практики она научилась понимать, что означало любое нарушение в этом энергетическом поле. Д-р Ким проверяла свое первое впечатление, употребляя второй тип СЧВ. Настраиваясь на пациента, она чувствовала в своем теле любую боль или расстройство, которое испытывал пациент. В то время она пользовалась обычным ортодоксальным методом при установлении диагноза, однако чувствовала, что способности к СЧВ сокращали диагностические процедуры и давали более подробную и точную картину заболеваний. Когда д-р Ким лечила своих пациентов, то энергетические токи, казалось, исходили от ее рук к пациенту. Д-р Ким считала, что эта исцеляющая энергия имела прямое отношение к результатам лечения. Следующей моей целью была Германия. Говорили, что Институту Планка в Мюнхене была дана большая сумма денег для изучения радиаций, или силовых полей, вокруг человеческого тела. Я жаждала найти настоящий научный центр, работающий над таким проектом. Мы с Кэй приехали в институт, чтобы встретиться с директором и узнать о работе, которая там проводилась. Сообщили, что директор занят и, может быть, не сумеет с нами встретиться. Мы заявили, что будем его ждать, так как специально приехали издалека и должны успеть на самолет на следующее утро. Прошло несколько часов, пока директор прибыл. Он принял нас очень сердечно, но был уклончив и не обсуждал работу института. Нам предложили поесть, мы оосуждали любую другую тему, кроме той, которая нас больше всего интересовала. Казалось, невозможно пробить барьер сердечности, воздвигнутый им. Наконец, директор встал, чтобы закончить беседу, поцеловал нам руки, выразил удовлетворение, что мы его навестили, и попрощался. Мы сели в самолет разочарованные, не получив ни одного научного факта. Я преодолела пятьсот миль, чтобы мне только поцеловали руку. В Италии поиски были также неудовлетворительными. Я слышала о римско-католическом священ^- нике, который поднимался в воздух во время мессы. Очевидцы настаивали на том, что он парил в воздухе на расстоянии фута, или восемнадцати дюймов, от пола во время ритуала. Прошел слух, что церковь запретила ему совершать мессу публично из-за толп, которые собирались просто из любопытства. Очевидно, священник не стремился подниматься, но, по свидетельствам очевидцев, это было чем-то, что он, по-видимому, не мог предотвратить. Мы не получили информации о нем в Риме и не нашли монастырь, куда он был сослан. Несмотря на то, что были очевидцы, присутствующие во время мессы, я чувствовала, что должна была бы видеть это сама, чтобы оценить явление, а затем исследовать и объяснить его. Но как только заходила речь о том, чтобы увидеть и интервьюировать священника, все двери оказывались закрытыми. Я сдалась и поехала на Средний Восток, останавливаясь в Афинах и Дельфах кое-что посмотреть. Возможно потому, что мой ум был сосредоточен на проблеме СЧВ, я смотрела на некоторые изображения в церквях с новой точки зрения. В частности, на одном изображении Христа в древневизантийской церкви его тело было окружено световым нимбом, а более яркие полосы как бы исходили из него. Меня поразило то, что существовали художники, которые видели поля вокруг тела и головы. Я приехала в Ливан, где планировала посетить свою Альма Матер, Американский университет в Бейруте. Здесь можно было открыто расспрашивать о людях со специфическими дарованиями, интересовавшими меня. Восток с давних пор принимал такие вещи. В прошлом я всегда относила их к чистому суеверию. Теперь поняла, что, может быть, существовали подлинно одаренные люди, с которыми стоило встретиться и исследовать их. Меня удивило, какой интерес вызвали эти проблемы в среде коллег, ассистентов университета и профессоров прошлых лет. Осаждали просьбами выступить перед профессиональными группами, женскими клубами, религиозными и университетскими собраниями. Временами мужчины просто врывались на заседания в женские клубы. Я все еще пыталась быть осторожной, когда обнаружила, что к теме существовал интерес у моих слушателей и всех, кого я встречала. Профессора, доктора, ассистенты, юристы, деловые люди, женщины, правительственные служащие спокойно приходили ко мне, чтобы поговорить о своих ощущениях. Эти высоко интеллигентные и хорошо образованные люди были озадачены необычайными способностями, которыми они обладали. Они хотели обсудить, оценить свои переживания и поговорить о возможных объяснениях этих явлений. Многие были рады найти кого-то среди бывших своих коллег, готового допустить, что то, что с ним происходило, — серьезно. Некоторые с облегчением обнаруживали, что они не были, как говорится, немного не в себе. Все старались дать мне любую информацию,которая могла бы быть полезной. Многочисленные беседы с людьми разного уровня помогли мне понять, почему было трудно найти интеллигентных и серьезных людей,обладающих СЧВ. Они чувствовали, что их репутация могла быть поставлена на карту. Ведь тацие способности осмеиваются более ортодоксальными и советскими учеными. Люди не хотели,чтобы их отнесли к разряду «странных» или не внушающих доверия лишь только потому, что они обладают способностями, которых у других нет. После каждой встречи людей, которые хотели говорить со мной частным образом, становилось все больше и больше. жүктеу/скачать 1.06 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|