Главаря выманила их из нор, — усевшись на задние лапки, внимали ему.
Но дослушать речь до конца им не удалось — они попались на глаза
собакам, и, не юркни они в норки, не сносить бы им головы. Главарь
поднял ножку, призывая к молчанию.
— Товарищи, — сказал он, — есть один пункт, который следует
уточнить. Дикие твари: крысы или, скажем, кролики, — друзья они нам
или враги? Давайте проголосуем: кто за то, что крысы друзья?
Тут же состоялось голосование, подавляющим большинством голосов
постановили считать крыс товарищами. Против голосовало всего четверо:
три собаки и кошка, правда, потом обнаружилось, что она голосовала и
«за» и «против». А Главарь продолжал:
— Моя речь близится к концу. Хочу только повторить: никогда не
забывайте, что ваш долг — бороться с человеком и всем, что от него
исходит. Всякий, у кого две ноги, — враг. Всякий, у кого четыре ноги, равно
как и тот, у кого крылья, — друг. Помните также: в борьбе против человека
не уподобляйтесь ему. Даже победив его, не перенимайте его пороков. Не
живите в домах, не спите на кроватях, не носите одежды, не пейте
спиртного, не курите, не занимайтесь торговлей, не берите в руки денег.
Все людские обычаи пагубны. А главное — ни одно животное не должно
угнетать другого. Слабые и сильные, хитроумные и недалекие, — все мы
братья. Ни одно животное не должно убивать другого. Все животные
равны.
А теперь, товарищи, я расскажу вам о том, что за сон приснился мне
прошлой ночью. Описать его вам я не берусь. Мне снилось, какой станет
наша земля, когда человек исчезнет с ее лица. Сон этот воскресил в моей
памяти одно воспоминание. Давным-давно, когда я был еще поросенком,
моя мать вместе с другими свиньями певала одну старинную песню:
помнили они из нее лишь мотив и первые три слова. В детстве я знал этот
мотив, но он уже давно выветрился из моей памяти. А прошлой ночью во
сне я его вспомнил, мало того, я вспомнил и слова этой песни, слова,
которые, я уверен, пела скотина в незапамятные времена, но потом они
были забыты, и вот уже несколько поколений их не знают. А сейчас,
товарищи, я спою вам эту песню. Я стар, голос у меня сиплый, но я хочу
обучить вас ей, а уж вы будете петь ее как следует. Называется она «Твари
Англии».
Старый Главарь откашлялся и запел. Голос у него, и верно, был
сиплый, но пел он неплохо. И мотив, помесь «Клементины» и «Кукарачи»,
брал за сердце. Вот эта песня:
Твари Англии и твари
Всех земель, какие есть,
О земном грядущем рае
Принимайте, твари, весть!
Твари, будете счастливы,
Будет свергнут человек,
Будут все луга и нивы
Тварям отданы навек.
Мы кольцо из носа вынем —
Наша все-таки взяла!
Кнут сломаем, упряжь скинем,
Заржавеют удила!
Может, ждать придется долго,
Но пшеница и ячмень,
Сено, и бобы, и свекла —
Будут наши в этот день!
Станут чище наши воды,
Станет ярче всходов цвет,
Слаще воздуха свободы
Ничего для твари нет.
До свободы путь-дорога
Далека — не все дойдут;
Гуси, лошади, коровы,
Отдадим свободе труд.
Твари Англии и твари
Всех земель, какие есть,
О земном грядущем рае
Принимайте, твари, весть!
Животные пришли в неистовое возбуждение — так потрясла их эта
песня. Не успел Главарь допеть песню до конца, как они тут же подхватили
ее. Даже самые тупые усвоили мотив и отдельные слова, но самые из них
умные, то есть свиньи и собаки, через несколько минут знали песню
наизусть от первого до последнего слова. И, прорепетировав раз-другой,
вся ферма, как один, дружно грянула «Твари Англии». Каждый пел на свой
лад: коровы мычали, собаки лаяли, овцы блеяли, лошади ржали, утки
крякали. Песня так легла животным на сердце, что они пропели ее пять раз
кряду и, наверное, пели бы всю ночь напролет, если бы их не прервали.
На беду, шум разбудил мистера Джонса — он вскочил с постели,
решив, что во двор прокралась лисица. Схватил ружье, которое держал на
всякий случай в углу, и выстрелил дробью в воздух. Дробины врезались в
стену амбара, и собрание мигом расточилось. Все разбежались по своим
местам. Куры взобрались на насесты, животные улеглись на солому, и
вскоре вся ферма погрузилась в крепкий сон.
|