Таблица 1 Сферы общественной жизни в лексике К. Борового

Таблица 2

Конечно, утверждение о том, что данная доля «будущего» здесь меньше, чем она была бы, например, в его речи на пресс-конференции по поводу вступления в должность сопредседателя, в определенной мере гипотетично, но вполне отвечает здравому смыслу.

Прокомментируем само употребление местоимений «я» и «мы». Что это социальная категория, изменяющаяся с течением времени, определенная характеристика менталитета представителя конкретной социальной ситуации, известно хорошо. В свое время советский чело­век в своей официальной речи, публичной речи использовал исключи­тельно местоимение «мы» (в научных текстах это тоже принято).

Наступили времена другие, и человек новой социальной группы нового времени ¾ в нашем случае К. Боровой ¾ употребляет «я» с боль­шой частотой: из общего числа использования «я» и «мы» 77% прихо­дится на «я». Естественно, что зритель и без того подозревал в этом человеке новой формации личность с ярко выраженным индивидуаль­ным стилем жизни, поведения, мышления, но эта характеристика лиш­ний раз это демонстрирует. «Мы» у К. Борового в этом интервью, за небольшим исключением, это коллеги по бизнесу, по его делу.

Вообще же мир, в котором мыслит себя К. Боровой, достаточно населен: это представители людских совокупностей (люди, человек, жители, граждане, народ) ¾ 32%, науки, интеллигенция ¾ 24%, новых рыночных коммерческих структур ¾14%, руководители государствен­ных структур ¾ 5, другие лица, представленные родом занятий ¾ 2, участники деловых отношений (клиент, производитель, потребитель, конкурент) ¾ 6, люди, связанные дружескими отношениями, едино­мышленники ¾ 5, лица в политической роли ¾ 4, другие (пенсионер, вор, любитель, русский, женщина, боец, борец, святой) ¾ 8%.

Отметим, что упоминаемые К. Боровым представители науки, коммерческих структур, интеллигенция, ¾ это, как правило, люди его кру­га, коллеги, соратники, друзья... Руководители государственных струк­тур, наоборот, упоминаются как противостоящая сила, представители старой, отжившей системы...

Особо следует сказать о драматургии интервью. В любом случае многое тут зависит от ведущего. Власть, религия, бизнес, «четвертая» власть (здесь ¾ телевидение, и мы к этой проблеме еще вернемся) ¾ вот координаты, на которые проецирует своего героя «рентген» ведущего, причем не абстрактно, а через символы, через отношение К. Борового к личностям, олицетворяющим эти стороны социального бытия. Если власть, то, конечно, отношение к Ельцину, Попову; если религия, то патриарх Алексий II; если бизнес, то какая фигура может олицетво­рять финансовый мир? Правильно ¾ Рокфеллер...

Естественно, что К. Боровой действует в рамках определенных ведущим обстоятельств, но, что особенно заметно, по своей инициативе он воспроизводит из собственного жизненного опыта несколько очень сильных, иногда трагедийных, а порой детективных ситуаций со сво­ей очень острой интригой: кампания по социальной легализации имид­жа предпринимательства налицо. С ключевыми словами «жертва», «эксперимент на себе», «крест», «трагедия» практически воспроизво­дится оппозиция «жизнь ¾ смерть» («опасно для жизни», «один упал ¾ другой встал на его место»); решение «принять огонь на себя» ¾ ак­тивно участвовать в этом процессе в качестве «спикера» (опасность для жизни, здоровья, семьи ¾ опять оппозиция жизнь ¾ смерть), бизнес­мены во время путча; ситуация со взрывом его квартиры...

Это уже «одежды» для другого персонажа, не для бизнесмена, ско­рее, для Героя, лидера, борца. В массовом восприятии они не останут­ся незамеченными.

Но интересно то, что тон рассказа при этом очень спокойный. Ни в коем случае нельзя упрекнуть К. Борового в нагнетании страстей, все звучит как деловая информация (это как в детективе, редко там разда­ются эпитеты и восклицания над трупом, который выполняет функци­ональную заданность). Чисто стилистически, по-видимому, такое впе­чатление достигается удивительной уравновешенностью оценочных прилагательных и наречий ¾ а это мощное средство создания эмоцио­нальной атмосферы (табл. 3).