Ставропольские дворянки и ставропольчанки
жүктеу/скачать 1.97 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Женщины рода дворян Толстых-Ивашевых
Дьякова-Львова На одной из линий Васильевского острова проживал сенатский обер-прокурор Алексей Афанасьевич Дьяков, и никто бы о нем в истории не вспомнил, если бы не имел он пятерых дочерей-красавиц. Так уж случилось, что девиц Дьяковых облюбовали поэты. Стихотворец Василий Капнист женился на Сашеньке Дьяковой, а Хемницер и Львов влюбились в Марьюшку (1755-1807); она из двух поэтов сердцем избрала Львова, после чего Хемницер уехал консулом в Смирну, где вскоре и сгинул в нищете и одиночестве. Державин, когда скончалась его волшебная «Пленира», тоже явился в дом Дьяковых, где избрал подругу для старости - Дашеньку, но это случилось гораздо позже... Машенька получила прекрасное домашнее образование, хорошо говорила по-французски, но по-русски писала неправильно; отличаясь красотой, она обращала на себя внимание многих. К осени 1777 г. Н.А. Львов вернулся в Петербург, поселился в доме П.В. Бакунина и продолжил службу в Коллегии иностранных дел под начальством П.В. Бакунина В доме П.В. Бакунина Н.А. Львов поставил по его желанию домашний спектакль, так было положено начало любительскому театру, где он снова встретился с сестрами Дьяковыми, задававшими тон в их театральных забавах. Первый любительский спектакль состоялся в конце 1777 г., затем были и другие постановки, причем часто это были веселые короткие комические оперы («опера-комик»). В доме своего покровителя, дипломата Бакунина на домашних спектаклях ставропольский помещик, архитектор, писатель и поэт Николай Александрович Львов знакомится с одной из дочерей обер-прокурора Сената, бригадира Алексея Афанасьевича Дьякова, блистательной красавицей, обращавшей на себя внимание всего петербургского света, и Павла I, Марией Алексеевной Дьяковой. В этих домашних спектаклях у П.В. Бакунина особенно выделялась дочь А.Ф. Дьякова - Мария. Она была самой красивой из сестер Дьяковых, но не была блистательной красавицей, однако, она несомненно была хорошенькой, очаровывала прелестью и свежестью молодости, непосредственностью. Кроме того она обладала сценическим темпераментом, красивым от природы, хорошо поставленным голосом. Она была в центре внимания на этих спектаклях. Обращала она на себя внимание всего петербургского света, в том числе и на наследника престола цесаревича Павла. Вероятно, участие в этих спектаклях оказало большое влияние на М.А. Дьякову. Особенно она запомнила спектакль «Дидона», где исполняла роль самой Дидоны, отвергшей ради любимого союз с нелюбимым человеком, который давал ей престол и свободу. В своей жизни М.А. Дьякова поступила также. Львов к этому времени был влюблен в нее без памяти, несколько раз просит ее руки, но отвергнут отцом Маши, потому что не имеет состояния. В 1778 году Левицкий пишет портрет Машеньки Дьяковой. На первый взгляд Машенька производит впечатление грациозной, кокетливой девицы. Но если вглядеться внимательнее, то нежный овал лица, пухленький подбородок, пышные волосы - все дышит юностью. А глаза, какие глаза: лучистые, глубокие, ласковые, мечтательные, добрые.. Грациозная, с пышной копной темных волос.. Чудо! Влюблен в нее был добродушный поэт Иван Иванович Хемницер, друг Львова. Он посвятил ей первое издание своих басен. И Львов давно уж попал в сети амура и вздыхал по Машеньке тайно. А рассеянный Хемницер ничего не замечал. А что ж Машенька? Все чаще ловит Львов на себе ее ласковый и мечтательный взгляд, замечает румянец на ее щеках. Львов хорош собой: большие глаза, высокий лоб, густые брови. Остроумный, пленительный «в час веселости». Наконец, между ними все ясно – любят друг друга, жаждут быть вместе и навсегда. Несколько раз ещё Львов делал официальные предложения. Но вновь и вновь - отказ. Чем же неугоден Львов семейству обер-прокурора сената? Да просто беден. Всего-то маленькое именьице возле Торжка оставил в наследство сыну покойный отставной прапорщик Александр Львов. Не о таком женихе для дочери мечтали Дьяковы . Вот, к примеру, друг Львова, Василий Васильевич Капнист, жених по всем понятиям достойный – владеет крупными поместьями на Украине и домом на Аглицкой набережной. На обручение с ним сразу благословили Дьяковы свою дочь Александру. И у старшей, Екатерины, муж с положением – граф Стенбок. Чем же Маша-то хуже сестер? Львов страдал, изливая свои чувства в наивных и грустных стихах: Мне и воздух грудь стесняет. Вид утех стесняет дух. И приятных песен слух Тяготит, не утешает. Мне несносен целый свет – Машеньки со мною нет… Родители были не рады выбору дочери - Львов, не имевший громких чинов, владеющий лишь небольшим имением под Торжком, в женихи явно не годился. Прокурор Дьяков мешал браку Маши со Львовым, который положения в свете еще не обрел, а богатства не нажил. - Что у него и есть-то? Одно убогое сельцо Никольское под Торжком, а там, сказывают, болото киснет по берегам Овсуги, коровы осокой кормятся... Да и чин у него велик ли? - Николенька, - отвечала Маша, - уже причислен к посольству нашему в Испании, а в Мадриде чай чины выслужит.
Не так думали влюбленные, и Львов предложил Маше бежать в Испанию, где и венчаться; но все случилось иначе. Была зима - хорошая и ядреная, солнце светило ярчайше, сизые дымы лениво уплывали в небо над крышами российской столицы. Сунув руки в муфту. Маша Дьякова уселась в санки. - Вези к сестрице, - велела кучеру. Но едва тронулись, как в сани заскочил друг жениха Васенька Капнист, гвардейский повеса и гуляка лихой, любитель трепетных сердечных приключений. Кучеру он сказал: - Езжай в Галерную гавань, прямо к церкви. Там уже все готово и нас ждут. Будешь молчать - детишкам на пряники дам... В 1780 в тихой церквушке Галерной гавани Львов тайно обручился с Машей. Венчание состоялось вечером, при участии старых друзей - поэта В. В. Капниста, баснописца И. И. Хемницера, литератора и художника-любителя П. Л. Вельяминова. И у Машеньки сердце вот-вот выпрыгнет, и Александрин едва жива. В церкви полумрак, и в звенящей тишине эхом отдается: «Венчается раб Божий Николай рабе Божьей Марии». Перед алтарем поклялись они друг другу в любви и верности, пообещали быть вместе и в горе и в радости, скрепили союз свой поцелуем. И распрощались. Покинув церковь, Машенька в сопровождении Капниста и своей сестры, а его невесты, отправились на бал, а Львов - восвояси. Вот с чего все началось, и теперь становится понятным появление «Идиллии», написанной после и по случаю тайного венчания. Спустя семь лет Львов отметил памятный и дорогой ему день премьерой оперы «Ямщики на подставе». Молодые люди дали клятву скрывать свой брак от людей и несколько лет прожили в разлуке, храня верность друг другу. Три года муж и жена прожили врозь, в разных домах, скрывая от всех свою любовь, и даже близкие друзья не знали о их браке. Ах, что это была за мука! Свято хранили тайну их брака и свидетели венчания. А ничего не подозревавший и по-прежнему влюбленный в Машеньку Хемницер вдруг сделал ей предложение… Получил отказ, как, впрочем, и другие искатели ее руки. А родители, не зная, что их дочь замужем, все еще подыскивали для нее богатых женихов; в доме Дьяковых гремели балы, ревели трубы крепостного оркестра, блестящие уланы и гусары крутили усы. - Неужто, - спрашивали отец с матерью, - золотко наше, ни один из них не люб твоему сердцу? - Дорогие папенька и маменька, видеть их не могу! Да ведь годы-то идут... Гляди, так и засохнешь. Время шло, имя Львова становилось известным, но Дьяковы будто этого не замечали. Вот уже и сама императрица пожаловала ему бриллиантовый перстень за архитектурные работы в Павловске; император Священной Римской империи Иосиф II за проект храма в Могилеве подарил золотую, усыпанную алмазами табакерку. А положение зодчего в доме обер-прокурора все еще незавидное – не признают в нем достойного жениха для дочери, и все тут. В 1783 году открылась Российская академия. Ее членами были избраны Фонвизин, Херасков, Державин, Львов - всего 36 человек. В 1781 году Львов отправляется в путешествие по Италии. Неугасимое пламя любознательности и любопытства ко всем проявлениям духовной жизни, жажда знаний и образных впечатлений сказываются в каждой строке его дневника. А последняя запись в дневнике - стихи Марии Алексеевне, остававшейся для окружающих пока еще Дьяковой. ...Красотою привлекают Ветреность одну цветы: Но иных изображают Страшной связи красоты. Их любовь живет весною, С ветром улетит она. А для нас, мой друг, с тобою, Будет целый век весна! Летом 1782 года Иван Иванович Хемницер с помощью Львова получил должность генерального консула в Смирне и должен был покинуть Петербург. И тогда Львов открыл, наконец, тайну своей женитьбы Хемницеру. Это известие наверняка больно ударило все еще влюбленного в Машеньку Хемницера, но их крепкая дружба даже трещинки не дала. Незлобивый, умеющий быстро отходить душой, Иван Иванович, продолжая любить Машеньку, посылал ей из Турции скромные подарки. И в каждом письме с искренним беспокойством спрашивал Львова: таит ли он до сих пор свой брак, скоро ли развяжется «комедия»? Увы, до развязки было далеко. «Четвертый год как я женат, – признался Львов в одном дружеском письме 1783 года, – легко вообразить изволите, сколько положение сие, соединенное с цыганской почти жизнью, влекло мне заботы, сколько труда. Не достало бы, конечно, ни средств, ни терпения моего, если бы не был я подкрепляем такою женщиной «. Львов вновь делает предложение Марии Дьяковой. На этот раз согласие было получено. Как-никак служебное положение жениха упрочилось: ценные подарки от государыни, дружба с влиятельными сановниками (имеется в виду А.А. Безбородко - в будущем флигель-адъютант императрицы), успехи на архитектурном поприще. Лишь после избрания его членом Российской Академии, после путешествия с государыней и явного её расположения, успехов на архитектурном поприще и получения чина коллежского советника (да и Машенька в свои 28 лет отказывает всем женихам) отец даёт согласие на брак. Прошло три года, и суровый отец уступил дочери: - Ладно, ты победила: ступай за Николку своего, - сказал отец Дьяков дочери. Свадьбу играли в Ревеле у родственника, графа Стенбока, мужа Катеньки Дьяковой. «Жених» и «невеста» скрывали свой тайный брак до последней минуты, то есть до обряда венчания. За минуту до торжественной церемонии молодые признались родным, что вот уж три с половиной года как обвенчаны. Дьякова чуть удар не хватил. Но нельзя же венчаться вторично! Львов заранее нашел жениха и невесту из молодых крепостных. Их обвенчали, а после поздравления и пир горой устроили для двух молодых семей.... Благородный Львов вывел перед гостями за руки лакея Ивашку и горничную Аксинью: - Чтобы свадьба не порушилась, вот вам жених с невестой. Сколь любят они друг друга и страдают, Алексей Афанасьевич, оттого, что вы согласья на брак своим людям не даете. Сделаем же их сегодня счастливыми, а я с Марьюшкой и без того счастлив. После чего Львов привез Машу в свое Никольское под Торжком, а там было все так, как говорил дочери отец: кисло древнее болото, тощие коровенки глодали жалкую осоку. - Вот из сего скудного места я сделаю рай! Мечтать о красоте еще мало, красоту надобно создать, и только сделанное имеет ценность. Львов «рай» создал - и парк в селе Никольском сохранился до наших дней, как сказочный оазис. А в музеях висят портреты кисти Левицкого и Боровиковского, на которых изображены молодые супруги Львовы. Так как муж ее всегда вращался в кругу писателей, поэтов и художников, то в доме их преимущественно собиралось общество, интересовавшееся искусством и литературой; красавицу-хозяйку, отличавшуюся к тому же добрым и веселым характером, окружало здесь всеобщее поклонение: Хемницер посвятил ей свои басни, лучшие художники того времени. Мария Алексеевна была удивительно талантливой женщиной. В доме Державина сохранилось соломенные панно, которое с помощью крепостных девушек, вышивала Мария Алексеевна Львова, близкая подруга Катерины Яковлевны. Неизменное восхищение посетителей дома вызывала также овальная, или, как ее называли, «соломенная», гостиная в нижнем этаже. Своеобразие этой комнаты заключалось в том, что стены были затянуты, как обоями, соломенными вышитыми панно. Подобранные по цвету и длине соломинки незаметно крепились на какую-нибудь прочную основу, а потом по золотистому мерцающему фону мастерицы вышивали разноцветными нитками или стеклярусом орнаментальную кайму или целые картины. Об этом упоминает Гаврила Романович в стихотворном послании «К Н. А. Львову» 1792 года: «...по соломе разной шерстью Луга, цветы, пруды и рощи Градской своей подруге шьет». Вышивала она по рисункам своего мужа. Соломенные обои, создавались долго, работа была кропотливая, и в сентябре 1794 года в письме к Львову Державин обращается с просьбой и напоминанием, что «нужно окончить и бордюры к соломенным обоям, которые шьются у Марии Алексеевны, и за ними дело стало». Н.А. Львов стал одним из самых крупных отечественных зодчих. При всех, данных Н.А. Львову Богом, Природой, Судьбой талантах ярко выделяется именно его архитектурное творчество. Он выполнил более 90 архитектурных проектов и 87 из них были реализованы на практике во многих частях Петербурга, Москвы Главным кредо своей деятельности, творчества, да и всей жизни, Львов считал следующие строчки, написанные им в 1791 году: «Счастья тот лишь цену знает, кто трудом его купил». Н.А. Львов в период своей службы у своего главного мецената А.А. Безбородко (государственный канцлер, глава почтового ведомства) не мог одобрять разгульную жизнь и коллекцию его пассий. Но для удовольствия его покровителя он мирился с неприятными лично для него контактами, а порой был просто вынужден угождать вкусам этих женщин. При этом ему даже временами удавалось создавать чудные художественные произведения. Только так можно оценить созданный им (1782 г.), по желанию графа, портрет одной из его многочисленных фавориток, актрисы итальянской оперы - буфф Анны Давиа Бернуцци - в новой для того времени технике гравюры лависом. Пришлось заботиться Н.А. Львову и о выполнении Д.Г. Левицким для графа портрета этой же его пассии, которой он ежемесячно платил «пенсию» за известные услуги. Но нужно отметить и то, что эта женщина была красива, талантлива, имела огромный успех у публики, в составе императорской труппы сопровождала Екатерину II на встречу с Иосифом II в Могилеве. Так что какие-то добрые чувства у Н.А. Львова к этой актрисе, вероятно, все-таки были. Жене Н.А. Львова намекали, что он не уделяет семье, в первую очередь, ей должного внимания, оставляет надолго их одних, предпочитает высокое общество влиятельных особ и их фавориток. М.А. Львова была умной женщиной и не верила этому, тем не менее полусерьезно - полушутя в письме к Державиным она написала так: «Знаете ли вы, что… Николай Александрович совсем нынче заспесивел, и уж со мною жить не хочет, - я живу на даче, а он все по графам и по князьям и по их прислужницам разъезжает…» (1786 г., Н.А. Львову 33 года). М.А. Львова знала о дурных привычках А.А. Безбородко - начальника, покровителя, друга ее мужа, а также многих других вельможей, с которыми он общался. Дату рождения тогда строго не хранили в памяти. Так вышло, что и жена Н.А. Львова не знала точной даты его рождения. Впервые Н.А. Львов серьезно заболел в 1786 в 33 г. после успешной борьбы за начало поисков русского угля на Валдае. После серьезной размолвки в 1794 г. с влиятельным чиновником Коллегии иностранных дел А.И. Морковым - ставленником фаворита императрицы П.А. Зубова и успешной защиты своей чести и достоинства у П.А. Зубова, Н.А. Львов пережил очередное нервное потрясение. В том году, скорее всего совсем не случайно, он сломал руку и очень долго не мог писать и профессионально рисовать и чертить, кроме того, 6 месяцев длилось болезнь его глаз (и тогда же болела горячкой, страдала от послеродового нервно-психического расстройства его жена); за один тот год он состарился на 10 лет и в свои 41 год выглядел человеком на шестом десятке лет. В 1798 г. снова вернулась серьезная болезнь глаз. В 1800 г. он болел 9 месяцев, едва не умер, а потом еще совсем слабым. В нем беспрестанно и мучительно боролись два человека: примерный семьянин и жертвенный в своих творческих исканиях одинокий одержимый исследователь-новатор, который отдавал творчеству всего себя, не оставляя сил ни для чего другого. Вероятно, творчество и было для него превыше всего, вот почему он и шел на компромиссы с судьбой. Но свое творческое призвание он оценивал как Божий дар, как призвание к достойному служению на благо Отечества, как долг и священную обязанность перед Родиной - Россией. Но за творческие победы он заплатил краткостью своей земной жизни: всего 50 лет, - сказались постоянное нервное напряжение, обиды от клеветников, депрессии, обострившиеся с годами болезни, поиск доходов для содержания семьи из 7 человек. «Десять месяцев он был мертвый, - пишет Державину Мария Алексеевна Львова, - и теперь говорит, что он совершенно забыл всю прошедшую жизнь свою и что истинно для него теперь новый век'. В конце 1800 года в дневнике сызнова научившегося писать Львова находим: '1-ый день второй моей Жизни Москва 1800». Его перевезли из Тюфелей в Воробино, 'где дом светлейшего затмился». 4 марта 1801 года он диктует графу Воронцову: «Все мне представлялось, пришел я с того света, и в тот вечер я плакал, как ребенок. Я должен буду вести кости мои в Петербург, как скоро в состояние приду недвижим лечь в возок». Львов словно видит извне свою прикованную и изъеденную плоть. Скончался он в 1803, оставив двух сыновей и трех дочерей. Мария Алексеевна скончалась 14 июня 1807 г. н по случаю ее смерти Державин написал небольшое стихотворение «Поминки». Старшая дочь ее Елизавета впоследствии была писательницей. Внучка ее Наталья Николаевна была детской писательницей и талантливой художницей, вышла замуж за Дмитрия Михайловича Граббе. Женщины рода дворян Толстых-Ивашевых Один из старейших дворянских родов Ставропольского уезда - семья Ивашевых, которым принадлежало поместье в селе Ивашевка. В самом центре села находится роща, так сельчане называют ныне место бывшей усадьбы Толстых-Ивашевых. Дорога, идущая с запада, спускается к дамбе. Справа от дамбы - большой пруд. Слева, за огромными ветлами, - возвышенность. На ее вершину ведет липовая аллея. Местность очень живописна. С центре возвышенности находится обширная площадка. На зеленом травяном ковре четко видны белые полосы - следы фундамента бывшего дома. Избыток извести не позволил траве закрыть эти полосы даже в течение полувека. Дом был большой, кирпичный, обращенный фасадом на юг. В центре фасада находился четырехколонный портик, увенчанный фронтоном. С обеих сторон к дому был пристроены флигеля полукруглой в плане формы. Перед домом когда-то располагалась цветочная клумба, объезжая которую , у ступеней портика останавливались кареты. Сразу за домом - крутой обрыв к долине речки, а за ней, на возвышенном плато, - продолжение села. Впереди, справа, в глубокой впадине - озеро. Слева - еще одно, поменьше. На фоне густой зелени садов и разросшегося тальника эти два светлых озерца, отражающих лазурь неба, кажутся осколками зеркала, разбитого чьей-то рукой. С возвышенности открывается великолепная панорама местности с далями, тающими в сиреневой дымке. Село возникло в 17 веке и принадлежало роду Толстых. Дочь Александра Васильевича Толстого Вера вышла замуж за полковника Петра Никифоровича Ивашева, и после смерти отца унаследовала это и другие имения. Дом Ивашевых в их родовом селе Ивашевка был центром духовной жизни, его охотно посещали гости из Москвы и Санкт-Петербурга: Тургеневы, Языковы, ветераны 1812 г. Денис Давыдов, И.С. Аржевитинов, Г.В. Бестужев, Ермоловы и Юрловы. Сюда же на правах родственников приезжали Тютчевы и Завалишины. Надежда Львовна Толстая - вторая жена генерала Завалишина и мачеха декабриста Д.И. Завалишина - приходилась двоюродной сестрой В.А.Ивашевой. Другая двоюродная сестра Веры Александровны, Екатерина Львовна Толстая вышла замуж за Тютчева и была матерью поэта Ф.И.Тютчева. Сам же Петр Никифорович Ивашев приходился двоюродным братом Ивану Петровичу Тургеневу. Матери того и другого - родные сестры Дарья и Анна Окаёмовы. В 1817г. в Ивашевке появилась француженка Мари-Сесиль Ле-Дантю с дочерьми. Это была гувернантка-воспитательница Елизаветы, Екатерины и Александры Ивашевых. Впоследствии старшая из дочерей Де-Дантю -Сидония Вармо- вышла замуж за В.И. Григоровича и стала матерью известного русского писателя Д.В. Григоровича. Другая дочь - Камилла - добровольно уехала в Сибирь , чтобы стать женой декабриста В. Ивашева. Мария Петровна Ле-Дантю приехала в Сибирь в феврале 1839 г., чтобы облегчить участь своей дочери Камиллы. Вскоре она понесла тяжелую утрату- 30 декабря 1839г. Камилла умерла. Умер и Василий Петрович Ивашев. На руках престарелой женщины остались трое малолетних детей. Лишь в апреле они выехали из Туринска и добрались до Ивашевки только в июле. Мария Петровна оставалась с внуками до 1844г. , а затем уехала к дочери Сидонии. Детей взяла на воспитание сестра Ивашева Екатерина Хованская. Долгое время они вынуждены были носить фамилию Васильевы и только в 1856г. получили право зваться по отца- Ивашевыми. Сестры декабриста очень тепло относились к брату и его семье, оказывая им всяческую помощь, в том числе финансовую. После смерти Веры Александровны и Петра Никифоровича, их дочери Екатерина, Елизавета, Александра и Мария отдали принадлежавшее им по наследству имение в опекунское правление на 9 лет своему родственнику Андрею Егоровичу Головинскому с тем чтобы он собрал 180 тысяч рублей капитала из доходов с имения для малолетних детей декабриста. Распорядителем этого капитала старшая из сестер Елизавета Петровна Ивашева-Языкова. В своем духовном завещании она отписала весь свой капитал в пользу детей брата. Она была одной из замечательных женщин своего времени. Образованная во французском духе, горячо любившая своего брата -декабриста, она через него в письмах познакомилась с М.Н. Волконской, Н.Д. Фонвизиной, Е.П. Нарышкиной, находившимися в Сибири и вела с ними переписку. В 1838г. она нелегально побывала у брата в Туринске, о чем поведала потом Герцену. Встречалась с И.С. Тургеневым, была близким другом М.А. Бакунина. Тургенев в одном из своих писем писал: «Был уже два раза у Л.П. Языковой, которую очень полюбил». Михаил Бакунин отмечал: «Она чудная, редкая женщина». Неоднократно бывая за границей, Елизавета Петровна служила почтальоном нелегальной переписки русских эмигрантов, в частности Бакунина, с Россией. Она доставляла из Европы и запрещенную литературу. Её боготворил троюродный брат Г.М. Толстой, который странствуя по Европе, был знаком с Марксом, Энгельсом, Бакуниным. Все это говорит о среде, в которой находилась Елизавета Петровна, и об оппозиционности сестры декабриста существующему строю. Мария Васильевна Ивашева - в замужестве Трубникова- получила широкую известность как одна из деятельниц женского образования в России. Она входила в число организаторов знаменитых Бестужевских курсов в Петербурге, стояла во главе женского движения в 1860-1870 г., встречалась с Герценом, Гарибальди, поддерживала отношения с членами I Интернационала. Известна она как публицист и переводчик. К шестнадцатилетию Марии бабушка подарила ей первое собрание портретов Ивашевых. Ряд портретов Мария получила от Е.П. Хованской -своей тетки, в имении которой -Архангельском под Казанью, Мария жила до замужества вместе с братом и сестрой. В 1875-1876 гг. Марии Васильевне передавались реликвии сыном Александра Андреевича Головинского. А после смерти бабушки в 1863г. Трубниковой досталась большая часть мемориальных материалов, хранившихся у Григоровичей. Мария Васильевна превратилась в обладательницу практически всех материалов Ивашевых. Мария Васильевна передала своей дочери Вере Васильевне Черкесовой любовь и уважение к прошлому своей семьи. Её старшая дочь Ольга Константиновна позже писала: «У нас в семье вообще существовал культ декабристов; о них, об их борьбе за свободу родного народа говорили с благоговением; мы с детства знали их всех в лицо в мамином альбоме и десятки раз слышали рассказы о 14 декабря». Дочь Марии Васильевны Ольга Константиновна Буланова еще в молодости вошла в кружок помощи ссыльным и заключенным, оказывала революционерам финансовую помощь. В 1879г. она вступила в организацию «Черный передел» , в которую входили представители фамилии Решко, породнившиеся с Ивашевыми. В 1881г. Ольга Константиновна примкнула в партии «Народная воля». Вместе с мужем А.П. Булановым она отбывала ссылку в Минусинске. В 1906г. Ольга Константиновна вернулась в Петербург , где была избрана председателем Общества просвещения имени Н.А. Некрасова. после февральской революции работала в комитете помощи политическим амнистированным. Её муж Николай Александрович Дунаев долгие годы хранил шкатулку с реликвиями Ивашевых: четками генерала Петра Ивашева, волосами Камиллы Петровны, сплетенными В.П. Ивашевым в шнур после ее смерти. Прядь волос их первенца, умершего в Петровском заводе, детские рисунки М.В. Трубниковой и её личные вещи: коробочка для иголок, флакон для духов. Внучка декабриста Екатерина Петровна Александрова окончила женские медицинские курсы, и всю жизнь работала школьным врачом . Еще до революции она была в России одним из пионеров детского оздоровительного движения. Во время блокады Ленинграда она находилась среди тех, кто осуществлял эвакуацию детей.
жүктеу/скачать 1.97 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|