Стивен Кинг Мобильник

11

Крики Алисы вырвали Клая из сумбурного, но довольно таки приятного сна. Он находился в павильоне «Бинго» на ярмарке штата Огайо в городе Акрон. Ему было шесть лет (возможно, меньше, но никак не больше), и он залез под длинный стол, за которым сидела мать, смотрел на лес женских ног, вдыхал сладкий запах опилок, тогда как ведущий объявлял: «В 12, игроки, В 12! Это витамин солнечного света!»

На какое то мгновение его подсознание попыталось вплести крики девушки в сон, настаивая, что он слышит свисток, возвещающий о наступлении субботнего полудня, по только на мгновение. Клай позволил себе заснуть на крыльце Тома после того, как час следил за улицей и пришел к выводу, что здесь ничего не может случиться, во всяком случае, этой ночью. Но при этом он нисколько не сомневался, что Алиса не сможет дотянуть до утра, поэтому практически сразу определил, кто кричит (и почему), и ему не пришлось долго разбираться в том, где он находится и что происходит. Только что он был маленьким мальчиком в штате Огайо, устроившимся под длинным столом, на котором играли в «Бинго», а тут уже скатился с удобной длинной кушетки на застекленном переднем крыльце Тома Маккорта, со ступнями и голенями, завернутыми в одеяло. А где то в доме кричала Алиса Максвелл, громко и пронзительно, немного не доставая до тех частот, которые разрушают хрусталь, облегая в звуки весь ужас только что ушедшего дня, настаивая накладывающимися друг на друга криками, что случиться такого просто не могло, и все, что произошло, надобно отринуть.

Клай попытался выпутаться из одеяла, но поначалу оно не хотело его отпускать. Он запрыгал к внутренней двери, одновременно сдирая одеяло с ног и поглядывая на Салем стрит в уверенности, что в соседних домах сейчас начнут зажигаться огни, пусть и помнил, что электричество отключено; в уверенности, что кто то — возможно, владелец оружия и большой любитель современной техники, мистер Никерсон, живущий через три дома на противоположной стороне улицы — выйдет на свою лужайку и закричит сам, требуя, чтобы кто нибудь угомонил эту девчонку. «Не заставляйте меня приходить к вам! — проорал бы мистер Никерсон. — Не заставляйте меня приходить к вам и пристрелить ее!»

Или ее крики могли привлечь мобилопсихов, которые слетелись бы на них, как мотыльки — на свет лампы. Пусть Том и считал, что все они мертвы, но Клай верил в это не больше, чем в дом Санта Клауса на Северном полюсе.

Но Салем стрит, во всяком случае, их квартал, к западу от центра города и рядом с той его частью, которую Том называл Гранада Ханлендс, оставалась темной и молчаливой, без всякого движения. Даже зарево пожара в Ривере и то поблекло.

Клай наконец то избавился от одеяла, прошел в дом, остановился у лестницы, вглядываясь в темноту. Теперь он слышал голос Тома, не слова, а тон, ровный, успокаивающий. Леденящие кровь крики девушки начали прерываться хриплыми вздохами, потом рыданиями, нечленораздельными звуками, которые постепенно перешли в слова. Клай уловил одно из них: кошмар. Голос Тома не утихал, монотонно гудел, лгал ради спокойствия: все уже хорошо, утром, вот увидишь, будет только лучше. Клай отчетливо представлял их себе, сидящих бок о бок на кровати в спальне для гостей, в пижамах с монограммой «ТМ» на нагрудном кармане. Мог даже нарисовать. Эта мысль вызвала улыбку.

Убедившись, что больше криков не будет, Клай вернулся на крыльцо. Там было прохладно, но с холодом он быстро справился, завернувшись в одеяло. Сел на кушетку, оглядывая ту часть улицы, которую мог видеть. Слева, к востоку от дома Тома, находился деловой район. Ему показалось, что он видит светофор на въезде на городскую площадь. С другой стороны, откуда они пришли, выстроились такие же, как у Тома, дома. Все они растворялись в ночи.

— Где вы? — прошептал он. — Некоторые ушли на север и запад, те, кто остался в здравом уме. Но остальные, куда вы подевались?

С улицы ему не ответили. Черт, может, Том был прав, и мобильники отдали им команду рехнуться в три часа дня и умереть в восемь. Но такой расклад слишком хорош, чтобы быть правдой. С другой стороны, он помнил, что точно так же высказывался и о перезаписываемых компакт дисках.

Молчание окутывало улицу перед ним. Молчание окутывало дом за его спиной. Спустя какое то время Клай вытянулся на кушетке, позволил глазам закрыться. Подумал, что лишь подремлет, сомневался, что сможет заснуть. Однако смог, и на этот раз ему ничего не снилось. Однажды, перед самым рассветом, дворняга подошла к крыльцу по дорожке на лужайке, посмотрела на него, похрапывающего, завернувшегося в одеяло, и проследовала дальше. Псина никуда не торопилась. В это утро пищи в Молдене хватало, да и в последующие дни она могла не беспокоиться о еде.

12

— Клай. Просыпайся.

Его трясла рука. Клай открыл глаза и увидел Тома, в синих джинсах и серой рубашке. Крыльцо заливал блеклый свет. Клай посмотрел на часы, перекидывая ноги через край кушетки. Двадцать минут седьмого.

— Ты должен это увидеть. — На бледном лице Тома отражалась тревога, с обеих сторон усов появилась щетина. Подол рубашки с одной стороны торчал из джинсов, волосы на затылке стояли дыбом.

Клай посмотрел на Салем стрит, увидел собаку, которая, держа что то во рту, трусила мимо двух брошенных автомобилей в полуквартале к западу от дома Тома. Больше никакого шевеления на улице не замечалось. В воздухе стоял слабый запах дыма, долетавший то ли из Бостона, то ли из Ривера. Может, с обоих пожарищ, но ветер по крайней мере стих. Клай повернулся к Тому.

— Не здесь. — Том по прежнему говорил шепотом. — Во дворе. Я увидел, когда пошел на кухню, чтобы сварить кофе, прежде чем вспомнил, что кофе больше не будет, по крайней мере на какое то время. Может, это и ерунда, но… то, что я увидел, мне не понравилось.

— Алиса спит? — Клай полез под одеяло за носками.

— Да, и это хорошо. Оставь и носки, и ботинки, это не обед в «Ритце». Пошли.

Он последовал за Томом, который шел в удобных домашних туфлях, по коридору на кухню. На столе стоял недопитый стакан с ледяным чаем.

— Не могу начинать день без кофеина, знаешь ли, — объяснил Том. — Налил себе стакан чая, если хочешь, налей и себе, он еще холодный, и отодвинул занавеску окна над раковиной, чтобы посмотреть на свой огород. Без всякой на то причины, просто хотел соприкоснуться с окружающим миром. И увидел… впрочем, посмотри сам.

Клай выглянул в окно над раковиной. Увидел аккуратный, маленький, выложенный кирпичом внутренний дворик, на котором стоял газовый гриль. За ним начинался собственно двор — наполовину зеленая лужайка, наполовину огород. Огораживал двор высокий забор с калиткой. Засов, который ее запирал, вышибли, и теперь он висел под углом, словно сломанная кисть. Клай подумал, что Том мог бы сварить кофе на газовом гриле, если бы не мужчина, который сидел в его огороде рядом с вроде бы декоративной тачкой, ел мякоть расколотой тыквы и выплевывал косточки. На нем был комбинезон механика и засаленная кепка с выцветшей буквой «Б». На левом нагрудном кармане комбинезона красные, тоже выцветшие буквы складывались в слово «ДЖОРДЖ». Клай слышал чавкающие звуки, раздающиеся всякий раз, когда лицо мужчины ныряло в тыкву.

— Твою мать, — прошептал Клай. — Это один из них.

— Да. А где один, там и много.

— Он вышиб засов, чтобы войти?

— Разумеется, вышиб. Я не видел, как он это сделал, но вчера, когда я уходил, калитка была заперта, можешь мне поверить. У меня не самые хорошие отношения со Скоттони, который живет по другую сторону забора. Он терпеть не может «таких, как я», о чем не раз мне говорил. — Том помолчал, а потом продолжил еще более тихим голосом. Он и раньше то говорил шепотом, так что теперь Клаю пришлось наклониться к нему, чтобы разобрать слова: — И знаешь, что самое жуткое? Я знаком с этим парнем. Он работает на автозаправочной станции «Тексако», которую держит Сонни. В центре города. Единственная автозаправочная станция в Молдене, где все еще ремонтируют автомобили. Или ремонтировали. Однажды он менял мне шланг радиатора. Рассказывал, как он и его брат в прошлом году ездили на стадион «Янки» в Нью Йорк, видели, как Курт Шиллинг⁵⁶ бьет «Большую команду»⁵⁷. Казался отличным парнем. Л теперь посмотри на него! Сидит на моем огороде и жрет сырую тыкву!

— Что тут происходит, мальчики? — спросила появившаяся на кухне Алиса.

Том повернулся, на его лице отражалась тревога.

— Тебе не захочется на это смотреть.

— Как раз наоборот, — возразил Клай. — Она должна это увидеть.

Он улыбался, глядя на Алису, и улыбка эта особых усилий не потребовала. На пижаме, которой снабдил ее Том, монограмма отсутствовала, но она была синей, как он себе и представлял, и девушка выглядела в ней очень милой, с босыми ногами, штанинами, закатанными до голени, и растрепанными после сна волосами. Несмотря на кошмары, отдохнула она, если судить по внешнему виду, лучше Тома. Клай мог поспорить, что она выглядела более отдохнувшей, чем и он.

— Это не автомобильная авария или что то в этом роде, — добавил он. — Всего лишь мужчина, жрущий тыкву на огороде Тома.

Она встала между ними, положила руки на край раковины, приподнялась на цыпочки, чтобы выглянуть из окна. Ее рука коснулась руки Клая, и он почувствовал, что ее кожа все еще излучала тепло сна. Смотрела Алиса долго, потом повернулась к Тому.

— Ты говорил, что они покончили с собой. — И Клай не мог понять, то ли она обвиняет Тома в обмане, то ли отчитывает. Наверное, она и сама этого не знает, — подумал он.

— Я же не мог знать этого наверняка, — попытался оправдаться Том.

— Если судить по тому, как ты вчера это говорил, создавалось впечатление, что знал. — Она вновь посмотрела в окно. По крайней мере, подумал Клай, она не запаниковала. Более того, по его разумению, она выглядела на удивление собранной, разве что в слишком большой пижаме чем то напоминала Чаплина.

— Э э… мальчики?

— Что? — хором откликнулись они.

— Посмотрите на тачку, рядом с которой он сидит. Посмотрите на колесо.

Клай уже заметил то, о чем она говорила: кусочки кожуры тыквы, ошметки мякоти тыквы, семечки тыквы.

Клай мог только покачать головой.

Старик попытался укусить тыкву, но лишь ткнулся в нее носом. Это могло показаться смешным, если бы не было столь печальным. Очки чуть не слетели, но он успел вернуть их на место. Таким нормальным, естественным движением, что на короткий момент Клай почувствовал: если из них двоих кто то псих, так это он сам.

— Гум! — выкрикнула женщина в порванной блузке и отбросила наполовину съеденный огурец. Она заметила несколько помидоров и на коленях поползла к ним. Волосы падали на лицо. От грязи зад брюк существенно изменил цвет.

Старик увидел декоративную тачку. Понес тыкву к ней, потом заметил сидящего рядом Джорджа. Посмотрел на него, склонив голову. Джордж залитой оранжевым соком рукой указал на тачку, жестом, который Клай видел тысячи раз.

— Будь моим гостем, — пробормотал Том. — Чтоб я сдох!

Старик опустился па колени в огороде, движение это, очевидно, причинило ему сильную боль. Морщинистое лицо перекосило, он вскинул глаза к небу, буркнул что то нечленораздельное. Потом поднял тыкву над колесом. Несколько секунд прикидывал траекторию движения, старые бицепсы дрожали от напряжения, потом опустил тыкву на колесо. От удара она разбилась на две мясистые половинки. Последующее произошло быстро. Джордж выронил почти доеденный кусок тыквы на колени, наклонился вперед, зажал голову старика двумя большими, в оранжевом соке руками и повернул. Даже сквозь стекло они услышали хруст ломающейся шеи старика. Его седые волосы вспорхнули. Маленькие очки исчезли, как предположил Клай, в свекловичной ботве. Тело дернулось и тут же расслабилось. Джордж отпустил голову. Алиса начала кричать, но Том успел зажать ей рот рукой. Ее глаза, выпученные от ужаса, не отрывались от окна. А на огороде Джордж взялся за еще не начатый кусок тыквы и начал спокойно выгрызать мякоть.

Женщина в порванной блузке на мгновение оглянулась, мимоходом, потом сорвала другой помидор и впилась в него зубами. Красный сок стекал с подбородка на грязную шею. Она и Джордж сидели на огороде Тома Маккорта, ели овощи, и по какой то причине на ум Клая пришло название одной из его любимых картин, «Мирное царство»⁵⁸.

Он понял, что произнес эти слова вслух, лишь когда Том бросил на него мрачный взгляд и сказал:

— Уже нет.

13

Они стояли у окна и пять минут спустя, когда где то неподалеку завыла охранная сигнализация. Устало и хрипло, словно очень скоро могла отключиться.

— Представляешь, что это может быть? — спросил Клай. На огороде Джордж покончил с тыквами и вырыл большую картофелину. Перебравшись на картофельную грядку, он приблизился к женщине, но не выказывал к ней никакого интереса. Во всяком случае, пока.

— Могу предположить, что генератор в супермаркете «Сэйфуэй», который расположен в центре, вышел из строя, — ответил Том. — Наверное, на этот случай у них есть сигнализация, работающая от аккумулятора, потому что там полным полно скоропортящихся продуктов. Но это всего лишь догадка. Насколько мне известно, Первый банк Молдена и…

— Смотрите! — воскликнула Алиса.

Женщина не стала срывать очередной помидор, поднялась и направилась к восточной стене дома Тома. Джордж тоже встал, когда она проходила мимо, и Клай нисколько не сомневался, что он собирается ее убить, как убил старика. Его передернуло от предчувствия ужасного, и он заметил, как Том потянулся к Алисе, чтобы развернуть ее. Но Джордж просто последовал за женщиной, исчез за углом позади нее.

Алиса повернулась и поспешила к двери из кухни.

— Смотри только, чтобы они тебя не увидели, — прошептал Том и пошел следом.

— Не волнуйся, — ответила она.

Клай двинулся в том же направлении, тревожась за всех.

Перейдя в столовую, они успели увидеть, как женщина в грязном брючном костюме и Джордж в еще более грязном комбинезоне проходят мимо окна, разделенные на сегменты жалюзи, опущенными, но не повернутыми параллельно стеклу. Ни один из них и не посмотрел в окно, а Джордж теперь находился так близко от женщины, что вполне мог впиться зубами в ее шею. Алиса, а следом за ней и Том с Клаем, переместились по коридору к маленькому кабинету Тома. Здесь жалюзи были закрыты, поэтому они увидели лишь две быстро прошедшие мимо окна тени. Алиса направилась дальше, к распахнутой двери на застекленное крыльцо. Одеяло, как его и оставил Клай, лежало частью на кушетке, частью — на полу. Крыльцо заливал яркий свет утреннего солнца. Казалось, горел на половицах.

— Алиса, будь осторожна! — предупредил Клай. — Будь…

Но она уже остановилась. Только смотрела. Потом Том встал рядом, точно такого же роста. Сзади они напоминали брата и сестру. Никого не заботило, что их могли увидеть с улицы.

— Гребаная срань господня, — вырвалось у Тома. Из него словно выпустили весь воздух. Стоящая рядом с ним Алиса заплакала. Так, должно быть, мог плакать запыхавшийся, уставший ребенок, который привыкает к частым наказаниям.

Клай присоединился к Алисе и Тому. Женщина в брючном костюме пересекала лужайку перед домом Тома. Джордж по прежнему следовал за ней, шаг в шаг. Двигались они совершенно синхронно. Перестроились только у бордюрного камня, где Джордж сместился влево, из второй спины превратился в ведомого.

Салем стрит запрудили безумцы.

По первой прикидке Клай решил, что их с тысячу или больше. Затем объективный наблюдатель в нем взял верх (хладнокровный, незамутненный глаз художника), и он понял, что это огромное преувеличение, преувеличение, вызванное неожиданностью (еще бы, такое многолюдье на улице, которую он ожидал увидеть пустынной) и шоком от осознания того, что видит перед собой только их. За то, что он не ошибается, говорили пустые лица, глаза, устремленные в никуда, грязная, окровавленная, порванная одежда (на некоторых одежды не было вовсе), редкие нечленораздельные крики и резкие телодвижения. Мужчина в туго обтягивающих, когда то белых трусах и рубашке поло постоянно отдавал честь. У полной женщины нижнюю губу разорвало надвое, и она висела двумя мясистыми лепестками, обнажая все нижние зубы. Высокий юноша подросток в синих джинсовых шортах шагал по разделительной линии на мостовой Салем стрит, держа в руке, как показалось Клаю, монтировку с запекшейся на ней кровью. Индийский или пакистанский джентльмен прошел мимо дома, двигая челюстью из стороны в сторону и одновременно стуча зубами. Мальчик (Господи!), ровесник Джонни, шел, не выказывал признаков боли, хотя одна его рука болталась, вывернутая из плечевого сустава. Красивая молодая женщина в короткой юбке и топике, похоже, что то выедала из красного живота вороны. Некоторые стонали, другие издавали какие то звуки, которые могли быть словами, но все шли на восток. Клай понятия не имел, то ли их привлекает дребезжание сигнализации, то ли запах еды, но все они шли к центру Молдена.

— Господи Иисусе, да это же рай зомби, — прошептал Том.

Клай не потрудился ответить. Эти люди не были настоящими зомби, но Том тем не менее не погрешил против истины. Если кто то из них посмотрит сюда, увидит и решит броситься на нас, мы погибли. Надежды на спасение не будет. Даже если мы забаррикадируемся в подвале. А насчет того, чтобы добыть оружие в доме на другой стороне улицы? Об этом лучше забыть.

Мысль о том, что его жене и сыну (а такое очень даже возможна) придется иметь дело с такими же существами, повергла Клая в ужас. Но это была не книга комиксов, и он не был героем: по жизни ничего не мог предпринять. Находясь в доме, все трое могли чувствовать себя в относительной безопасности, если говорить о ближайшем будущем, но он уже не думал, что ему, Тому и Алисе удастся покинуть этот дом.

14

— Они — как птицы. — Ладонями Алиса вытерла со щек слезы. — Стая птиц.

Клай сразу понял, о чем она, и импульсивно обнял девушку. Она выразила словами ощущения, которые возникли у него, когда он наблюдал, как Джордж механик идет следом за женщиной, вместо того чтобы убить ее, хотя только что убил старика. У обоих в головах было пусто, и тем не менее по какой то невысказанной договоренности они обогнули дом Тома и вышли на улицу.

— Я этого не понимаю, — пробормотал Том.

— Должно быть, ты не видел «Марша пингвинов»⁵⁹, — заметила Алиса.

— Если на то пошло, не видел. Когда мне хочется посмотреть, как кто нибудь ковыляет во фраке, я иду во французский ресторан.

— Но разве ты никогда не замечал, как ведут себя птицы, особенно весной и осенью? — спросил Клай. — Наверняка замечал. Они все сидят на каком нибудь одном дереве или на одном телефонном проводе.

— Иногда их так много, что провод провисает, — подхватила Алиса. — А потом они разом взлетают. Мой отец говорит, что у них есть групповой лидер, но мистер Салливан, он преподавал в промежуточной школе естественные науки, объяснял нам, что это стадное чувство. Оно же причина того, что муравьи выползают из муравейника или пчелы вылетают из улья.

— Стая летит направо или налево, птицы одновременно совершают тот или иной маневр и никогда не сталкиваются, — добавил Клай. — Иногда небо черно от них, и шум сводит с ума. — Он помолчал. — По крайней мере в той местности, где я живу. — Вновь пауза. — Том, ты… ты узнаешь кого нибудь из этих людей?

— Нескольких. Это мистер Потовами, из пекарни. — Он указал на индуса, который двигал челюстью и стучал зубами. — Эта красивая молодая женщина… Я уверен, она работает в банке. И ты помнишь, я упомянул Скоттони, который живет по ту сторону забора.

Клай кивнул.

Том, побледнев еще больше, указал на беременную женщину в запачканном едой халатике, который скрывал только верхнюю часть бедер. Пряди светлых волос падали на прыщавые щеки, на крыле носа блестела то ли стекляшка, то ли драгоценный камень.

— Это его невестка. Джуди. С ней мы всегда ладили. — Он добавил сухим, будничным тоном: — У меня разрывается сердце.

Со стороны центра города донесся громкий выстрел. Алиса вскрикнула, но на этот раз Тому не пришлось закрывать ей рот рукой: она сделала это сама. Но в любом случае никто из идущих по улице не посмотрел в ее сторону. Не отреагировали они и на выстрел (Клай подумал, что стреляли из ружья). Продолжали идти, как и раньше, не быстрее и не медленнее. Клай ждал второго выстрела. Вместо этого раздался крик, очень короткий, который тут же смолк, словно оборванный.

Все трое, стоящие в тенях крыльца, продолжали наблюдать, не разговаривая. Все эти люди шли на восток, и хотя о каком либо строе речи быть не могло, некий порядок определенно поддерживался. Для Клая этот порядок олицетворяли не сами мобилопсихи, которые часто хромали, а иногда шатались, что то бормотали и как то странно размахивали руками, но молчаливое, строгое движение их теней по мостовой. Тени напоминали ему документальную хронику Второй мировой войны, которую ему доводилось видеть, когда волна за волной бомбардировщики плыли по небу. Он насчитал двести пятьдесят мобилопсихов, прежде чем сдался. Мужчин, женщин, подростков. Хватало и детей возраста Джонни. Численностью дети вообще превосходили стариков, а нескольким не было и десяти лет. Ему не хотелось думать о том, что случилось с маленькими мальчиками и девочками, о которых никто не мог позаботиться в тот момент, когда прошел Импульс.

Или о маленьких мальчиках и девочках, которые находились под присмотром взрослых с мобильниками.

Глядя на пустые глаза детей, Клай задавался вопросом: сколь многие из тех, кто сейчас проходил мимо него по улице, в прошедший год уговаривали родителей купить им мобильник с особым рингтоном, как их уговаривал Джонни.

— Общий разум, — нарушил молчание Том. — Вы действительно в это верите?

— Скорее да, чем нет, — ответила Алиса. — Потому что — похоже… что разумного осталось в каждом из них?

— Она права, — поддержал Алису Клай.

Миграция (только так он мог охарактеризовать процесс, придумать что либо другое не получалось) уменьшилась, но не прекратилась даже через полчаса. Трое мужчин прошли в ряд, грудь в грудь, один в рубашке для боулинга, второй в превратившемся в лохмотья костюме, третий с превращенной в кровавую пульпу нижней частью лица. За ними последовали двое мужчин и женщина, которая шагала виляя бедрами, потом женщина средних лет, она выглядела как библиотекарь (если не принимать во внимание болтающуюся на ветру одну голую грудь), в паре с неуклюжей молоденькой девушкой, которая могла сойти за помощника библиотекаря. На какое то время улица опустела, а потом появились человек двенадцать, образовавшие чуть ли не полый квадрат, в таких формациях сражались во времена наполеоновских войн. Издалека донеслись звуки сражения: отдельные выстрелы из винтовок и пистолетов, а однажды (уже ближе, может, в соседнем Медфорде, а может, и в самом Молдене) раздалась длинная, грохочущая очередь из крупнокалиберного автоматического оружия. Слышались и крики. В большинстве своем далекие, но Клай точно знал, что где то кричали.

В здешних местах еще оставались люди, сохранившие рассудок, много таких людей, и некоторым из них удалось добраться до оружия. Именно они, судя по всему, и расстреливали мобилопсихов. Другим, однако, не повезло в том, что после восхода солнца и выхода из укрытий безумцев они оказались под открытым небом. Он подумал о Джордже механике, сжавшем, а потом повернувшем голову старика залитыми оранжевым тыквенным соком руками, о миниатюрных очках для чтения, полетевших в свекольную ботву, где им и предстояло остаться. Остаться навсегда. Навсегда.

— Я, пожалуй, посижу в гостиной, — сказала Алиса. — Не хочу больше на них смотреть. И слушать. Меня от этого тошнит.

— Конечно, — кивнул Клай. — Том, почему бы тебе…

— Нет, — прервал сто Том. — Ты иди. Я останусь здесь, понаблюдаю за ними. Думаю, один из нас должен нести вахту, ты согласен?

Клай снова кивнул. Он придерживался того же мнения.

— Тогда через час или около того ты можешь меня сменить. Так и будем меняться.

— Хорошо. Договорились.

Когда они двинулись по коридору, Клай обнимал Алису за плечи, их остановил голос Тома:

— Один момент.

Они обернулись.

— Я думаю, сегодня мы должны как можно лучше отдохнуть и набраться сил. Если мы все еще собираемся идти на север.

Клай всмотрелся в Тома, чтобы убедиться, что тот еще в здравом уме. Вроде бы да, но…

— Разве ты не видишь, что творится? — спросил он. — Не слышишь стрельбу? Эти прон… — ему не хотелось говорить «пронзительные крики и вопли» в присутствии Алисы, хотя, видит Бог, дело зашло слишком далеко, чтобы щадить чьи то чувства, — …вскрики?

— Разумеется, слышу. Но в прошлую ночь психи с улиц ушли, не так ли?

На мгновение Клай и Алиса окаменели. Потом Алиса начала беззвучно хлопать в ладоши. А Клай заулыбался.

Улыбка показалась лицу в диковинку и вышла напряженной, надежда, которая пришла вместе с улыбкой, причинила боль.

— Том, ты просто гений.

Том не улыбнулся в ответ.

— Не рассчитывай на это, в отборочном тесте я никогда не набирал больше тысячи⁶⁰.

15

Определенно в лучшем настроении (и Клай решил, что это хороший признак) Алиса пошла наверх, чтобы порыться в гардеробе Тома и подобрать что нибудь для себя. Клай сидел на диване, думая о Шарон и Джонни, пытаясь решить, что они сделали и куда пошли, всегда предполагая, что им повезло и они вместе. Он задремал и увидел их обоих в начальной школе Шарон. Они забаррикадировались в спортивном зале с двумя или тремя десятками других людей, ели сандвичи из кафетерия, запивали их молоком из маленьких пакетов.

Алиса разбудила его, позвав сверху. Он посмотрел на часы и увидел, что проспал, сидя на диване, двадцать минут. Даже пустил слюни.

— Алиса? — Он подошел к лестнице. — Все в порядке? — Он увидел, что Том смотрит в его сторону.

— Да, но ты можешь подняться на секунду?

— Конечно. — Он взглянул па Тома, пожал плечами, поднялся па второй этаж.

Алису нашел в спальне для гостей, в которой, похоже, гости бывали редко. Две подушки доказывали, что Том провел большую часть ночи с Алисой, а сбитые простыни говорили о том, что крепкого сна не получилось. Она нашла пару брюк цвета хаки, которые пришлись ей практически впору, и спортивный свитер с надписью на груди «КАНОБИ ЛЕЙК ПАРК» на фоне «американской горки». На полу стоял большой переносной стереопроигрыватель, какой когда то очень хотелось заполучить Клаю и его друзьям, точно так же, как Джонни малышу хотелось заполучить тот красный сотовый телефон. Клай и его друзья называли такие стереопроигрыватели геттобластерами или бумбоксами.

— Он стоял в стенном шкафу, а батарейки, похоже, новые, — сообщила Алиса. — Я хотела включить его и поискать работающую радиостанцию, но потом испугалась.

Клай посмотрел на геттобластер, стоящий на начищенном паркете спальни для гостей, и тоже почувствовал страх. Эта машина могла быть заряженным ружьем. Но его так и подмывало протянуть руку, включить проигрыватель и перевести рычажок с CD на FM. Он без труда представил себе, что у Алисы возникло такое же желание, вот почему она и позвала его. Желание прикоснуться к заряженному ружью.

— Моя сестра подарила мне его на день рождения два года назад, — раздался от двери голос Тома, и они оба подпрыгнули. — В этом июле я поставил новые батарейки и взял его с собой на пляж. Когда я был мальчишкой, мы частенько ходили на пляж и слушали радио, но такого большого проигрывателя у меня никогда не было.

— У меня тоже, — сказал Клай. — Но мне хотелось такой иметь.

— Я взял его на Хэмптон Бич в Нью Хэмпшире с кучей дисков Ван Халена⁶¹ и Мадонны, но впечатление получилось не то. Вообще ничего похожего. Больше я к нему не прикасался. Я полагаю, все станции вырубились.

— А я готова спорить, что некоторые работают, — возразила Алиса. Она кусала нижнюю губу. Клай подумал, что губа скоро начнет кровоточить, если она не оставит это занятие. — Те, которые мои друзья называют станции «Робо 80». У них приятные для слуха названия, скажем, «БОБ» или «ФРЕНК», но все их программы составляются гигантским радиокомпьютером, который находится в Колорадо, и транслируются через спутник. Во всяком случае, так говорят мои друзья. И… — Она облизнула место, которое кусала. Место это блестело и покраснело от крови, которая прилила к поверхности. — И точно так же поступают сигналы на сотовые телефоны, не так ли? Через спутник.

— Я не знаю, — ответил Том. — Если звонок издалека, возможно… трансатлантический, точно… и я полагаю, какой нибудь гений мог направить особый сигнал со спутника на все эти микроволновые трансляторы, которые мы видим… которые передают сигналы непосредственно на мобильники…

Клай знал, о каких трансляторах говорит Том, металлических фермах с чашами спутниковых антенн, облепивших их, как серые пиявки. За последние десять лет их понастроили повсюду.

— Если мы сможем поймать местную радиостанцию, то наверняка услышим новости. Какие нибудь рекомендации насчет того, что делать, куда идти…

— Да, но если это транслирует и радио? — спросила Алиса. — Вот о чем я говорю. Вдруг ты нарвешься на то, что услышала моя… — она облизала нижнюю губу, вновь прикусила, — …моя мать? И мой отец. У него тоже, да, был сотовый телефон новейшей модели, со всеми этими фишками, видео, автоматический набор, выход в Интернет… он так любил эту крошку! — С губ сорвался смешок, одновременно истерический и печальный, сочетание не из приятных.

Вдруг мы настроимся на то, что услышали они? Мои родители и те, кто сейчас на улице? Вы хотите пойти на такой риск?

Поначалу Том молчал. Потом заговорил, осторожно, словно пробуя идею на вкус:

— Одни из нас может рискнуть. Остальные двое — выйти в коридор и подождать, пока…

— Нет, — оборвал его Клай.

— Пожалуйста, нет. — Алиса вновь была на грани слез. — Я хочу вас обоих. Вы нужны мне оба.

Они постояли вокруг стереопроигрывателя, не сводя с него глаз. Клай думал о научно фантастических романах, которые читал подростком (иногда на пляже, слушая не Ван Халена, а «Нирвану»). Достаточно часто в них описывался конец мира. А потом герои отстраивали его заново. Не без борьбы, допуская ошибки, но они использовали имеющиеся под рукой технические средства и отстраивали. Он не мог вспомнить, был ли хоть в одном из этих романов эпизод, когда герои стояли в спальне и смотрели на стереопроигрыватель со встроенным в него радиоприемником. Рано или поздно кому то придется взяться за какое то техническое средство или включить радио, подумал он, потому что для кого то не будет другого выхода.

Да. Но не в это утро.

Чувствуя себя предателем чего то большего, чем он мог осознать, Клай поднял с пола геттобластер, поставил обратно в стенной шкаф и закрыл дверцу.

16

Через час или чуть позже миграция на восток подошла к завершению. Вахту нес Клай. Алиса сидела на кухне, ела один из сандвичей, которые они принесли из Бостона (она сказала, что сначала они должны доесть сандвичи, прежде чем переходить на консервы в примыкающей к кухне кладовой Тома, потому что никто не знал, когда еще им удастся отведать свежего мяса), а Том спал в гостиной на диване. Клай слышал его довольное похрапывание.

Он заметил нескольких людей, которые шли в обратном направлении, навстречу общему потоку, потом почувствовал какие то изменения в обстановке на Салем стрит, изменения такие тонкие, что его мозг регистрировал их на интуитивном уровне, а не на основе информации, получаемой от глаз. Поначалу он решил, что имеет дело с отклонением от нормы, вызванным несколькими странниками, мозг которых повредился больше, чем у остальных, вот они и топали на запад, а не на восток. Потом посмотрел па тени. Аккуратная, напоминающая рисунок параллельность теней, которую он наблюдал раньше, начала искажаться. И скоро тени вообще не напоминали рисунка.

Теперь все больше людей направлялось на запад, и некоторые из них ели на ходу то, что сумели добыть в продовольственном магазине, возможно, в супермаркете «Сэйфуэй», о котором упоминал Том. Невестка Скоттони, Джуди, несла большущий контейнер с растаявшим шоколадным мороженым, которое перепачкало как халатик, так и ее саму, от носа до колен. С шоколадной «пеной» на лице она напоминала какую нибудь миссис Бонс в музыкальном шоу, где исполнители гримируются под негров. Если раньше мистер Потовами, возможно, исповедовал вегетарианские взгляды, то теперь он от них отказался: сложенные ладони наполняло сырое мясо для гамбургеров, которое он и ел. Толстяк в грязном костюме нес, похоже, частично размороженную баранью ногу, а когда Джуди Скоттони попыталась отнять у него добычу, толстяк этой самой ногой с силой ударил женщину по лбу. Она упала молча, как подстреленный олень, беременным животом на раздавленный контейнер с шоколадным мороженым.

Суеты прибавилось, насилия — тоже, но возвращения к битве все против всех, которая происходила вчера днем, не произошло. Во всяком случае, здесь. В центре Молдена сигнализация, которая и сразу то была на последнем издыхании, давно уже смолкла. Издалека периодически доносились выстрелы, но поблизости, после того как в центре пальнули из ружья, не стреляли. Клай внимательно следил за безумцами, чтобы понять, заходят ли те в дома. Иногда они забредали на лужайки, но не пытались перейти от самовольного появления в частном владении к взлому. Лишь кружили по Салем стрит, иногда пытались отнять еду, случалось, что дрались и кусались. Трое или четверо, в том числе Джуди Скоттони, лежали на улице, мертвые или потерявшие сознание. По предположению Клая, большинство тех, кто прошел мимо дома Тома, находились сейчас на городской площади — то ли устроили танцы под открытым небом, то ли проводили Первый ежегодный молденский фестиваль любителей сырого мяса, — и слава Богу. Но казалось странным, что это стадное чувство, общий разум, который связывал воедино мобплопсихов, вдруг ослабил хватку, и стадо рассыпалось.

После полудня, когда Клая начало сильно клонить в сон, он пошел на кухню и обнаружил там Алису, которая спала за столом, положив голову на руки. Маленькая кроссовка, которую она называла «беби наше», практически выпала из пальцев одной руки. Когда он разбудил Алису, она мутным взглядом посмотрела на него, схватила кроссовку и прижала к груди, словно боялась, что он ее отнимет.

Он спросил, сможет ли она подежурить в холле, не заснув и не попавшись на глаза безумцам. Она ответила, что сможет. Клай ей поверил и понес стул в холл. На мгновение она остановилась у двери в гостиную.

— Посмотри.

Он заглянул через ее плечо и увидел кота, Рафа, спящего на животе Тома. Добродушно хмыкнул.

Она села на стул, поставленный достаточно далеко от двери, что тот, кто посмотрел бы на дом, ее бы не заметил. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что ситуация изменилась.

— Они уже не стая. Что случилось?

— Не знаю.

— Который час?

Он посмотрел на часы.

— Двадцать минут первого.

— Когда мы заметили, что они ведут себя как стая?

— Не знаю, Алиса. — Он пытался поддерживать разговор, но чувствовал, что глаза закрываются. — В половине седьмого? В семь? Не знаю. Какое это имеет значение?

— Если мы сможем установить закономерности в их поведении, то большое. Или ты так не думаешь?

Он сказал, что сейчас способен думать только об одном: как бы поскорее лечь спать.

— Посиди пару часов, а потом разбуди меня или Тома. Раньше, если что то случится.

— После того, что уже произошло, ничего случиться не может, — мягко ответила она. — Иди наверх. Ты совершенно вымотался.

Он поднялся в спальню для гостей, скинул туфли, лег. Подумал о только что сказанном ею: «Если мы сможем установить закономерности в их поведении». Возможно, в этом что то было. Скорее всего нет, но…

Это была уютная комната, очень уютная, залитая солнечным светом. Лежа в такой комнате, легко забывалось, что в стенном шкафу стояло радио, которое он не решился включить. Не так легко забывалось другое: жена, с которой ты жил врозь, но все равно любил, могла умереть, а сын, которого ты не просто любил, а обожал, — сойти с ума. Однако тело брало свое, не так ли? И если и существовала комната, предназначенная для того, чтобы человек мог прилечь и поспать днем, то именно в такую комнату он и попал. Крыса паника дернулась, но не укусила, и Клай заснул, как только закрылись глаза.

17

На этот раз Алиса разбудила его, тряся за плечо. Маленькая пурпурная кроссовка при этом болталась из стороны в сторону. Она привязала ее к левому запястью, превратив в талисман, от которого по коже бежали мурашки. Освещение в комнате изменилось. Свет убавил в яркости и падал под другим углом. Клай лежал на боку, ему хотелось справить малую нужду, из чего следовало, что спал он достаточно долго. Он торопливо сел и удивился, чуть ли не пришел в ужас, увидев, что уже без четверти шесть. Он проспал больше пяти часов. Но, разумеется, прошлая ночь не была первой, когда ему не удалось выспаться. Он плохо спал и в предыдущую. Нервничал перед представлением своего графического романа в издательстве комиксов «Черная лошадь».

— Все в порядке? — спросил он, взяв ее за запястье. — Почему ты позволила мне так долго спать?

— Потому что ты в этом нуждался, — ответила она. — Том спал до двух, потом я — до четырех. После этого мы вместе наблюдали за улицей. Спускайся вниз и посмотри сам. Это очень забавно.

— Они опять стали стадом?

Она кивнула.

— Только идут в противоположном направлении. И это еще не все. Пойдем, сам увидишь.

Он облегчился в туалете и поспешил вниз. Том и Алиса стояли у двери на крыльцо, обняв друг друга за талии. Увидеть их с улицы не могли. Небо затянули облака, и крыльцо дома оккупировали тени. Да и на Салем стрит остались лишь несколько человек. Остальные уже ушли на запад, не бегом, но достаточно быстрым шагом. Группа из четверых прошла мимо, шагая по телам и мусору, оставшемуся после обеда на ходу: бараньей ноге, теперь обглоданной до кости, разорванным целлофановым пакетам, картонным коробкам, огрызкам фруктов и овощей. За ними следовали шестеро, крайние шли по тротуару. Они не смотрели друг на друга, но тем не менее идеально держали строй, и когда проходили мимо двери на крыльцо, казалось, что идет один человек. Только тут Клай понял, что даже руки у них движутся синхронно. Потом появился юноша лет четырнадцати. Он хромал, издавал нечленораздельные звуки, похожие на коровье мычание, старался не отстать еще больше.

— Они оставили мертвых и потерявших сознание, — поделился Том своими наблюдениями, — но помогали тем, кто шевелился.

Клай поискал взглядом беременную женщину и не нашел.

— Миссис Скоттони?

— Ей они помогли, — подтвердил Том.

— То есть они снова ведут себя как люди?

— Как бы не так, — покачала головой Алиса. — Один из мужчин, которому они помогли, все равно не мог идти, но после того как он пару раз упал, одному из парней, которые его поднимали, надоело изображать бойскаута, и он…

— Его убил, — закончил предложение Том. — Не руками, как Джордж. Зубами. Разорвал шею.

— Я поняла, что должно произойти, и отвернулась, — сказала Алиса, — но все слышала. Он… взвизгнул.

— Не волнуйся. — Том мягко сжал ей руку. — Не волнуйся.

Теперь улица практически полностью опустела. Появились еще двое. И пусть они держались рядом, оба так сильно хромали, что синхронности в движениях не наблюдалось.

— Куда они идут? — спросил Клай.

— Алиса думает, в какое нибудь убежище, под крышу. — В голосе Тома слышалось волнение. — Хотят добраться туда до наступления темноты. Возможно, она права.

— Но куда? Куда они идут? Вы не видели, чтобы они заходили в дома этого квартала?

— Нет, — ответили оба.

— Они не все вернулись, — добавила Алиса. — Во второй половине дня но Салем стрит прошло гораздо меньше народу, чем утром. Так что многие остались в центре Молдена или пошли дальше. Возможно, их тянет к общественным зданиям, скажем, к спортивным залам в школах.

Школьные спортивные залы. Клаю это определенно не понравилось.

— Ты видел тот фильм, «Рассвет мертвецов»⁶²?

— Да, — кивнул Клай. — Ты же не собираешься сказать, что тебя пропустили на этот фильм?

Алиса посмотрела на него, как на чокнутого. Или старика.

— У одного из моих друзей этот фильм был на ди ви ди. Мы его смотрели еще в восьмом классе. — Если судить по ее тону, в те самые времена, когда на дорогах еще встречался «Пони экспресс»⁶³, а по прериям бродили стада бизонов. — В этом фильме все мертвецы, ну, не все, но очень многие, когда просыпались, шли в торговый центр.

Том Маккорт вытаращился на нее, потом расхохотался. Никак не мог остановиться, смеялся так, что ему пришлось опереться о стену, и Клай подумал, что лучше закрыть дверь между крыльцом и холлом. Никто не мог сказать, как обстояло дело со слухом у этих существ, которые брели по улице, но он помнил, что слух у безумца рассказчика в рассказе Эдгара По «Сердце обличитель» был очень даже хорошим.

— Да, шли. — Алиса стояла, уперев руки в бедра. Крошечная кроссовка болталась из стороны в сторону. — Прямиком в торговый центр. — Том уже не мог контролировать себя. Колени подогнулись, он начал медленно сползать по стене, хохоча в голос, размахивая руками.

— Они умерли… — он жадно ловил ртом воздух, — …и вернулись… чтобы пойти в торговый центр. Господи Иисусе, знает ли Джерри Ф фолуэлл⁶⁴… — Вновь приступ смеха, слезы потоком текли по щекам. Но он сумел взять себя в руки, чтобы закончить: — Знает ли Джерри Фолуэлл, что небеса — это торговый центр Ньюкасла?

Начал смеяться и Клай. Последовала его примеру и Алиса, хотя Клай думал, что она злится, поскольку ее информацию о поведении зомби встретили не с интересом, даже не улыбкой, а гоготом. Однако когда люди смеются, трудно к ним не присоединиться. Даже если ты злишься.

Когда смех практически стих, Клай добавил, возвращаясь к вышесказанному:

— Если небеса совсем не похожи на «Дикси»⁶⁵, я попасть туда не хочу.

Они снова рассмеялись, все трое. А потом Алиса, еще не отсмеявшись, сказала:

— Если они ходят стадом, а на ночь забираются в спортивные залы, церкви и торговые центры, люди смогут косить их из пулеметов сотнями.

Клай перестал смеяться первым. Потом Том. Посмотрел на нее, вытирая влагу с аккуратных усиков.

Алиса кивнула. От смеха на ее щеках затеплился румянец, и она продолжала улыбаться. И в этот момент из просто симпатичной девушки она превратилась в писаную красавицу.

— Может, и тысячами, если они все скопятся в одном месте.

— Господи. — Том снял очки, начал их протирать. — А ты девушка серьезная.

— Это выживание, — буднично ответила Алиса. Посмотрела на кроссовку, привязанную к запястью, на мужчин, снова кивнула. — Мы должны устанавливать закономерности в их поведении. Сбиваются ли они в стаю и когда сбиваются, собираются ли на ночь в одном месте и где собираются. Потому что если такие закономерности удастся зафиксировать…

18

Клай вывел их из Бостона, но теперь, двадцатью четырьмя часами позже, когда все трое покидали дом на Салем стрит, командование, безусловно, перешло к пятнадцатилетней Алисе Максвелл. И чем больше думал об этом Клай, тем меньше удивлялся.

Тому Маккорту хватало «огонька», но вот лидером он никогда не был. У Клая были определенные лидерские задатки, но в тот вечер к достоинствам Алисы, помимо ума и желания выжить, прибавилось еще одно: она уже оплакала своих близких и уже открыла новую страницу своей жизни. А вот мужчины, уходя из дома на Салем стрит, понесли новые утраты. У Клая разыгралась сильнейшая депрессия, вызванная, как он поначалу подумал, решением (очевидно, неизбежным) оставить портфель в доме Тома. Но потом, по ходу ночи, он осознал, что истинная причина — страх перед тем, что могло его ждать в Кент Понд.

С Томом все было проще. Ему ужасно не хотелось бросать Рафа на произвол судьбы.

— Оставь дверь приоткрытой, — сказала Алиса, новая, более сильная Алиса, решительности у которой, похоже, прибавлялось с каждой минутой. — С ним все будет в порядке, Том. Еды ему хватит. Пройдет еще много времени, прежде чем коты начнут голодать или мобилопсихи перейдут на кошатину.

— Он одичает. — Том сидел на диване в гостиной, выглядел стильным и несчастным в дождевике с поясом и трилби⁶⁶. Рафер лежал у него на коленях, мурлыкал и определенно скучал.

— Да, это точно, — кивнул Клай. — Но ты подумай о домашних собаках, маленьких и огромных. Эти то просто обречены на смерть.

— Он так давно жил у меня. Я взял его еще котенком. — Он посмотрел па Клая, и тот увидел, что Том на грани слез. — Опять же, он приносил мне удачу. Я считал его своим талисманом. Он спас мне жизнь, помните.

— Теперь мы — твой талисман, — указал Клай. Ему не хотелось подчеркивать, что и он однажды спас Тому жизнь, но ведь так оно и было. — Правда, Алиса?

— Да, — согласилась она. Том нашел для нее пончо, на спине висел рюкзак, пусть пока в нем лежали только батарейки для фонариков и… Клай в этом не сомневался, крошечная кроссовка, от одного вида которой по коже бежали мурашки, раз уж она не болталась на запястье Алисы. В рюкзаке Клая тоже были лишь батарейки да лампа Коулмана.

Ничего больше, по предложению Алисы, они брать не стали. Она сказала, что нет смысла тащить на себе вещи, которые можно найти по пути. — Мы — три мушкетера, Том… один за всех и все за одного. А теперь пойдем в дом к Ник… как его там… бису и посмотрим, не удастся ли раздобыть мушкеты.

— Никерсону. — Том продолжал гладить кота.

Ей хватило ума (и, возможно, сострадания), чтобы не сказать что то вроде «Как ни назови», но Клай чувствовал, что терпение у нее на исходе, поэтому взял инициативу на себя:

— Том, пора идти.

— Да, пожалуй. — Он уже собрался посадить кота на диван, потом поднял, поцеловал между ушей. Раф отреагировал, лишь чуть сузив глаза. Том опустил его на диван и встал.

— Двойная порция на кухне у плиты, малыш. Плюс большая миска молока, вместе со сливками. Дверь черного хода открыта. Постарайся не забыть, где твой дом, и, возможно… эй, возможно, мы с тобой еще увидимся.

Кот спрыгнул на пол и, подняв хвост трубой, направился из комнаты в кухню. В полном соответствии с репутацией кошек, даже не оглянулся.

Портфель Клая, со сгибом в обе стороны от дыры, пробитой разделочным ножом, стоял у стены гостиной. Клай глянул на него и устоял перед желанием прикоснуться. Подумал о персонажах в портфеле, с которыми он жил так долго и в маленькой студии, и на более широких (ему хотелось на это надеяться) просторах своего воображения: колдуне Флэке, Сонной Джин, Попрыгунчике Джеке Флэше, Порченой Салли и, конечно же, самом Рее Деймоне — Темном скитальце. Двумя днями раньше он предполагал, что они, возможно, станут звездами. Теперь от этих надежд осталась лишь пробившая их дыра, а компанию им мог составить только кот Тома Маккорта.

Он подумал о Сонной Джин, покидающей город на «Робби Робокруизере» со словами: «П п пока, м мальчики! Б быть м может, я е еще в вернусь эт тим п путем!»

— Пока, мальчики, — громко попрощался он, немного смущаясь, но не так, чтобы очень. В конце концов наступил конец света. Слова прощания значили немного, но и обойтись без них он не мог… Как могла бы сказать Сонная Джин: «В все л лучше, ч чем т ткнуть в г глаз к кочергой».

Клай последовал за Алисой и Томом на крыльцо, под мягкий шепот осеннего дождя.

19

Том прикрылся трилби, пончо Алисы было с капюшоном, а Клаю Том нашел бейсболку «Ред сокс», которая хоть на время могла сохранить ему волосы сухими, при условии, что моросящий дождь не перешел бы в ливень. А если бы перешел… как указала Алиса, обзавестись новой одеждой труда не составит. В том числе и одеждой для непогоды. С крыльца, приподнятого над землей, они видели примерно два квартала Салем стрит. Дневной свет стремительно угасал, но, судя по всему, улица полностью опустела, если не считать нескольких тел и мусора с объедками, оставленного безумцами.

Каждый из них имел при себе нож, упрятанный в чехол, сшитый Клаем. Если Том не ошибся насчет Никерсонов, в самом скором времени они могли вооружиться более основательно. Клай очень на это рассчитывал. Наверное, он мог вновь пустить в ход разделочный нож, позаимствованный из магазина «Душа кухни», но у него не было уверенности, что он сможет хладнокровно ударить им человека.

Алиса держала фонарь в левой руке. Убедившись, что фонарь есть и у Тома, кивнула.

— Ты ведешь нас к дому Никерсона, так?

— Так.

— Да, конечно, — ответил Том. — И мы говорим: «Нас зовут Том, Клай и Алиса. Мы — нормальные люди. Как зовут вас?»

— Если они направят свои фонари на нас, — продолжил Клай, — мы можем предположить…

— Мы ничего не можем предполагать, — нетерпеливо, раздражительно оборвала его Алиса. — Мой отец говорит, человек предполагает, а Бог располагает.

— Понял тебя, — кивнул Клай.

Алиса рукой смахнула с глаз то ли слезы, то ли капли дождя, точно Клай сказать не мог. Задался вопросом, и вопрос этот принес с собой боль, а вдруг Джонни сейчас плачет, ждет, когда же придет отец. Клай надеялся, что Джонни плакал. Надеялся, что его сын сохранил такую способность. И память.

— Если они смогут ответить, если смогут назвать свои имена, тогда они тоже нормальные люди, и от них, возможно, не исходит угроза, — вновь заговорила Алиса. — Так?

— Так, — подтвердил Клай.

— Да, — согласился Том, несколько рассеянно. Он оглядывал улицу, на которой не было ни людей, ни прыгающих лучей ручных фонариков, ни вблизи, ни в отдалении.

Где то далеко загремели выстрелы. Они напоминали взрывы петард. В воздухе стоял запах пожарища, как и весь день. Клай решил, что из за дождя запах этот даже усилился. Задался вопросом, сколько пройдет времени, прежде чем весь Бостон начнет смердеть от запаха разлагающейся плоти. Решил, что все будет зависеть от температуры следующих дней.

— Если мы встретим нормальных людей и они спросят, что мы делаем и куда идем, помните, что нужно ответить? — спросила Алиса.

— Мы ищем выживших, — ответил Том.

— Совершенно верно. Потому что они — наши друзья и соседи. Любые люди, которых мы встретим, будут просто проходить через этот город. Они захотят идти дальше. Позднее и мы, возможно, присоединимся к другим нормальным людям, потому что численность способствует безопасности, но пока…

— Пока хотелось бы вооружиться, — прервал ее Клай. — При условии, что оружие есть. Пошли, Алиса, давай разберемся с этим.

Она в тревоге вскинула на него глаза.

— Что то не так? Я что то упустила? Ты можешь сказать мне, я же знаю, что я еще девчонка.

Терпеливо, насколько допускали его нервы, натянутые как струны, Клай объяснил:

— Ты ничего не упустила, лапочка. Я просто хочу сдвинуться с места. И потом, я сомневаюсь, что мы кого нибудь встретим. Думаю, что поблизости наверняка никого нет.

— Надеюсь, что ты прав, — ответила она. — На голове у меня черт знает что, и я сломала ноготь.

Несколько секунд они молча смотрели на нее, потом засмеялись. После этого напряжение как то разом спало, а настроение улучшилось и оставалось таким до самого конца.

20

— Нет. — В горле Алисы булькнуло. — Нет, не могу, — булькнуло еще громче. — Меня сейчас вырвет. Извините.

И она отскочила из светового круга лампы Коулмана во мрак гостиной Никерсонов, которая широкой аркой соединялась с кухней. Клай услышал глухой стук, должно быть, она опустилась на колени на ковре, снова булькающие звуки, пауза, а потом ее вырвало. Он, можно сказать, испытал облегчение.

— Господи, — прошептан Том. Набрал полную грудь воздуха. Голос у него завибрировал и при этом прибавил в пронзительности. — Гос с споди!

— Том. — Клай повернулся к коротышке, увидел, что того качает, понял, что он вот вот лишится чувств. Почему нет? Эти окровавленные останки были его соседями. — Том! — Клай заступил между ним и двумя телами на кухонном полу, между ним и лужами крови, которая в ярком белом свете лампы Коулмана выглядела черной, как тушь. Свободной рукой похлопал Тома по щеке. — Не падай в обморок! — Когда увидел, что Тома перестало качать, заговорил тише: — Иди в другую комнату и позаботься об Алисе. Я займусь кухней.

— Зачем тебе туда заходить? — спросил Том. — Это Бет Никерсон с ее мозгами… с ее мозгами, разлетевшимися… — Он шумно сглотнул. В горле что то щелкнуло. — Лица почти не осталось, но я узнал ее по синему свитеру с белыми снежинками. А у стойки по центру кухни лежит Хейди. Их дочь, я узнал ее, даже в… — Он тряхнул головой, чтобы разогнать застилавший разум туман, потом повторил: — Зачем тебе туда заходить?

— Я почти на сто процентов уверен, что видел то самое, зачем мы сюда пришли. — Клая поразило звучащее в собственном голосе спокойствие.

— На кухне?

Том попытался заглянуть мимо него, но Клай блокировал его поле зрения.

— Доверься мне. Иди к Алисе. Если она сможет, оба поищите оружие. Крикните, когда найдете клад. И будь осторожен, возможно, мистер Никерсон тоже где то здесь. Я хочу сказать, мы можем предположить, что он был на работе, когда все это произошло, но, как говорит отец Алисы…

— Человек предполагает, а Бог располагает, — повторил Том. Сподобился на жалкую улыбку. — Все понял. — Он начал поворачиваться, потом вновь посмотрел на Клая. — Мне без разницы, куда мы пойдем, Клай, но я не хочу задерживаться здесь дольше, чем это необходимо. Я не питал особой любви к Арни и Бет Никерсонам, но они были моими соседями. И относились ко мне гораздо лучше, чем этот идиот Скоттони, который жил на соседнем со мной участке.

— Понимаю.

Том включил фонарь и ушел в гостиную Никерсонов. Клай услышал, как он что то шепчет Алисе, успокаивает ее.

Собрав волю в кулак, Клай направился на кухню, высоко подняв лампу Коулмана, переступая через лужи крови на деревянном полу. Она уже засохла, но он все равно не хотел шагать по крови.

Девочка, которая лежала у стойки, была высокой, но волосы, забранные в два хвостика, и угловатость тела показывали, что она на два или три года моложе Алисы. Шея изогнулась, мертвые глаза будто выдавило из орбит. Волосы у нее были цвета соломы, но на левой половине головы, той половине, куда пришелся удар, который унес ее жизнь, стали темно муаровые, как и пятна на полу.

Ее мать привалилась к разделочному столику справа от плиты, где полки из вишневого дерева сходились, образуя угол. Руки ее были мертвенно белыми от муки. Она лежала, неприлично раскинув окровавленные, искусанные ноги. Однажды, до того, как начал работать над малотиражным комиксом под названием «Адская битва», Клай нашел в Интернете подборку фотографий, на которых запечатлели людей, убитых выстрелом в упор, думая, что они смогут пригодиться в работе. Не пригодились. Раны после выстрела в упор отличал какой то особый фатализм, и вот теперь он видел такую рану наяву. Левый глаз Бет Никерсон выплеснулся на лоб и на щеку. Правый закатился под веко, словно она хотела посмотреть, а что у нее в голове. Ее черные волосы и немалая часть серого вещества оказались на дверцах из вишневого дерева той полки, рядом с которой она стояла, когда нажимала на спусковой крючок. Над ней жужжало несколько мух.

Клая начало мутить. Он отвернулся и прикрыл рот рукой. Сказал себе, что должен взять нервы под контроль. В гостиной Алису перестало рвать (он слышал, как она переговаривается с Томом, и без того тихие голоса удалялись: они уходили в глубь дома), и он не хотел, чтобы она пошла на второй заход.

Думай о них как о муляжах, декорациях к фильму, сказал он себе, но знал, что ничего у него не получится.

Повернувшись, сосредоточился не на телах, а на других вещах, лежащих на полу. Это помогло. Оружие он уже видел. Кухня была просторной, и оружие лежало далеко от двери, у противоположной стены, из зазора между холодильником и одним из буфетов выглядывал ствол. Впервые увидев мертвую женщину и мертвую девочку, Клай тут же отвел взгляд, и он случайно упал на ствол.

Теперь он видел, где оно находилось раньше: крепилось в специальном зажиме между настенным телевизором и большой электрической машинкой для открывания консервных банок. «Они помешаны не только на оружии, но и на современных штучках», говорил Том. Да, пистолет на кухне, который только и ждет, чтобы ты его схватил… если это не лучшее, что есть в двух мирах, тогда что?

— Клай? — Голос Алисы. Далекий.

— Что?

— Том говорит, ты просил дать знать, если мы найдем клад. Так мы его нашли. Внизу, в рабочем кабинете, оружия полным полно. И винтовки, и пистолеты. Все опечатано, с наклейками охранной фирмы, поэтому нас теперь, наверное, арестуют… это шутка. Ты идешь?

— Через минуту, маленькая. Сюда не входи.

— Не волнуйся. И ты не задерживайся, а не то тебе станет дурно.

Да только дурно ему стать уже не могло, куда там, собственные ощущения забылись. На залитом кровью деревянном полу кухни Никерсонов лежали еще два предмета. Во первых, скалка, и понятно почему. На центральной стойке в кухне стояла жестяная форма для пирога, миска, в каких замешивают тесто, и ярко желтая банка с надписью «МУКА». Помимо скалки, на полу, не так уж и далеко от рук Хейди, лежал сотовый телефон, какой мог нравиться только подростку, синий с переводными картинками — большими оранжевыми маргаритками, разбросанными по корпусу.

Клай уже видел, как все произошло, пусть он этого и не хотел. Бет Никерсон решила испечь пирог. Знала она о том, какой кошмар творится в Бостоне, в Америке, может, во всем мире? Об этом, возможно, говорили по телевизору. Если так, то крезиграмму она получила не по телевизору, Клай в этом не сомневался.

Ее получила дочь. Да, да. И Хейди набросилась на мать. Пыталась Бет Никерсон урезонить дочь, прежде чем сшибла ее на пол ударом скалки или ударила сразу? Не из ярости, а от боли и страха? В любом случае этого удара не хватило. И Бет была без брюк. В длинном свитере, но с голыми ногами.

Клай потянул на себя низ свитера женщины. Очень осторожно, прикрывая простенькие домашние трусики, которые она успела обделать перед смертью.

Хейди, не старше четырнадцати, а скорее только двенадцатилетняя, должно быть, рычала на том варварском, бессмысленном языке, который, похоже, они все выучили, получив полную дозу лишающей разума сыворотки, произносила что то вроде «ар р, пилах, каззалах КАН!» Первый удар скалкой сшиб ее с ног, но не лишил чувств, и обезумевшая девочка набросилась на ноги матери. Не покусывала их, а рвала зубами, иной раз добираясь до кости. Клай видел следы не только от зубов, но и от корректирующих прикус пластинок. И тогда (вероятно, крича, безусловно, испытывая дикую боль, наверняка не соображая, что делает) Бет Никерсон ударила снова, на этот раз гораздо сильнее. Клай буквально услышал приглушенной треск, когда у девочки сломалась шея. Любимая дочь лежала мертвой на полу модерновой кухни, с корректирующими пластинками на зубах и модерновым сотовым телефоном, выскользнувшим из вытянутой руки.

Успела ли ее мать осознать, что к чему, прежде чем выхватила оружие из настенного зажима между телевизором и электрической открывалкой для консервов, где оно бог знает сколько времени ждало появления на этой чистенькой, днем залитой солнечным светом кухне грабителя или насильника? Клай подумал, что нет. Клай подумал, что паузы не было, она хотела догнать улетающую душу дочери, пока объяснение совершенного ею еще оставалось на губах.

Клай направился к видневшемуся из за буфета стволу. Учитывая любовь Арни Никерсона к техническим новинкам, надеялся найти автоматический пистолет, может, даже с лазерным прицелом, но его ждал незамысловатый револьвер, известный с давнишних времен кольт сорок пятого калибра. И Клай нашел такой выбор разумным. Жена Арни с таким оружием наверняка чувствовала себя спокойно и уверенно. Когда возникла бы необходимость пустить его в ход, не пришлось бы проверять, заряжено оно или нет (или, при втором варианте, искать обойму за баночками со специями), не пришлось бы передергивать затвор, чтобы убедиться, что патрон в патроннике. Нет, с этим старым боевым конем требовалось лишь откинуть барабан, что Клай с легкостью и сделал. Он нарисовал тысячи вариаций этого самого револьвера для своего «Темного скитальца». Как он и ожидал, из шести гнезд пустовало только одно. Потом вытряс из гнезда один из патронов, заранее зная, что он найдет. Свой револьвер сорок пятого калибра Бет Никерсон зарядила патронами с запрещенными законом пулями убийцами. С полым наконечником. Не приходилось удивляться, что ей снесло верхнюю часть головы. Странно, что осталась нижняя. Он посмотрел на останки лежащей в углу женщины и заплакал.

— Клай? — На этот раз его позвал Том, поднявшийся по лестнице из подвала. — Слушай, у Арни есть все! Готов спорить, этого автоматического оружия хватило бы, чтобы получить приличный срок в Уолполе⁶⁷… Клай? Ты в порядке?

— Уже иду. — Клай вытер глаза. Поставил револьвер на предохранительный взвод и сунул за пояс. Потом достал нож и положил на разделочный столик Бет Никерсон. Словно они поменялись. — Дай мне еще пять минут.

— Заметано.

Клай услышал, как Том спускается в расположенный в подвале арсенал Арни Никерсона, и улыбнулся, несмотря на слезы, которые еще катились по щекам. Да, об этом стоило помнить: запусти добропорядочного коротышку гея из Молдена в комнату с оружием и дай поиграть с ним, так он начинает говорить «заметано», как Сильвестр Сталлоне.

Клай принялся выдвигать ящики. В третьем, под кухонными полотенцами, нашел тяжелую красную коробку с надписью: «ЗАЩИТНИК АМЕРИКИ» КАЛИБР .45 «ЗАЩИТНИК АМЕРИКИ» 50 ПАТРОНОВ». Сунул коробку в карман и пошел к Тому и Алисе. Ему хотелось как можно быстрее убраться из этого дома. Оставалось только убедить их не брать с собой весь арсенал Арни Никерсона.

Уже в арке он остановился, оглянулся, высоко подняв лампу Коулмана. Стягивание свитера если и помогло, то чуть чуть. Они все равно оставались трупами, с ранами такими же обнаженными, как и Ной, когда сын увидел его пьяным. Он мог найти что нибудь и прикрыть их тела, но, однажды начав прикрывать тела, чем бы закончил? Кем? Телом Шарон? Его сына?

— Не дай Бог, — прошептал он, но сомневался, что Бог делает все, о чем Его ни попроси. Он опустил лампу и последовал вниз, к пляшущим лучам фонарей Алисы и Тома.

21

Оба перепоясались ремнями с автоматическими пистолетами большого калибра в кобурах. Том также перекинул через плечо нагрудный патронташ. Клай не знал, то ли ему смеяться, то ли вновь начинать плакать. И какая то его часть хотела, чтобы он и плакал, и смеялся одновременно. Разумеется, если бы он так себя повел, они бы решили, что у него истерика. И, само собой, не ошиблись бы.

Плазменная панель на стене была большой, очень большой сестрой той, что висела на кухне. Еще один телевизор, только чуть меньше, оснастили универсальной приставкой для видеоигр, с которой Клай, будь у него время, с удовольствием познакомился бы поближе. Чего там, исследовал бы досконально. Словно для контраста, в углу, рядом со столом для пинг понга, стоял старинный музыкальный автомат «Сиберг»⁶⁸, темный, обесточенный, не переливающийся всеми цветами радуги. И разумеется, в кабинете были шкафы с оружием, два, все еще запертые, но с разбитыми передними стеклянными панелями.

— Тут были замочки, — пояснил Том, — но в гараже он держал ящик с инструментами. Алиса взяла монтировку и оторвала их.

— Они сами отлетели, — скромно сказала Алиса. — А вот это я нашла в гараже, за ящиком с инструментами, завернутое в одеяло. Это то, что я думаю? — Она взяла предмет, лежащий на столе для пинг понга, и, осторожно держа за откидной приклад, принесла Клаю.

— Срань господня, — выдохнул он. — Это же… — всмотрелся в выпуклые буквы над предохранительной скобой спускового крючка. — По моему, буквы русские.

— Я в этом уверен, — сказал Том. — Ты думаешь, это «Калашников»?

— Скорее всего. А есть подходящие патроны? В коробках с такими же буквами, как на этой штуковине?

— Полдюжины. Тяжелые коробки. Это пулемет, не так ли?

— Полагаю, можно назвать его и так. — Клай передвинул рычажок. — Я уверен, что в одном положении он стреляет одиночными патронами, а в другом — очередями.

— И сколько выстрелов в минуту? — спросила Алиса.

— Не знаю, — ответил Клай, — но думаю, тебе следовало спросить, сколько выстрелов в секунду.

— Правда? — У Алисы округлились глаза. — А ты сможешь разобраться, как из него стрелять?

— Алиса… Алиса, я уверен, из таких автоматов учат стрелять шестнадцатилетних деревенских пареньков. Да, разобраться я смогу. На это, возможно, уйдет коробка патронов, но я разберусь.

— А в Массачусетсе разрешено такое оружие? — спросила она.

— Теперь да, Алиса, — ответил Том. — Пора идти?

— Да, — кивнула она, а потом, возможно, стесняясь, что решения приходится принимать ей, посмотрела на Клая.

— Да, — подтвердил он. — На север⁶⁹.

— Меня это устраивает, — сказала Алиса.

— Меня тоже, — присоединился к ней Том. — На север. В путь.