Сто великих любовников москва "вече" 2003

между ними и были трения. Он писал Суворову: "Объемлю тебя лобзанием, искренними

и крупными словами свидетельствую свою благодарность!" Князь просил Екатерину

наградить знаменитого полководца беспримерно щедро.

В это время императрица вела с ним оживленную переписку, осыпала его наградами,

почестями, подарками. Упомянем лишь о стоившем огромных сумм бриллиантовом

лавровом венке, присланном Екатериной Потемкину за занятие Бендер. Это были

необычайные милости, и это время представляло, кажется, апогей могущества и

славы великолепного князя Тавриды.

Хотя победы кампании этого года и были блестящи, но положение войска и

разоренной страны являлось таким тяжелым, что Потемкин не скрывал уже сам этого

перед государыней, которая начинала думать о мире, чему и был посвящен 1790 год.

Зимой 1789-1790-х годов военные действия не велись, а князь жил с невиданной

роскошью в Яссах, а затем в Бендерах, где у него обосновался целый штаб

красавиц: Потемкина, де Витт, Гагарина, Долгорукова и другие. Тут-то и

происходили те гомерические пиры и безумно расточительные выходки князя,

удивлявшие современников и легендарные сказания о которых дошли до потомков.

Здесь гремел оркестр Сарти из 300 человек, грохотали орудия при тостах за

красавиц, раздавались дамам во время десерта целыми ложками бриллианты. Ухаживая

за Гагариной, князь, по причине ее беременности, обещал этому новому предмету

страсти собрать мирный конгресс в ее спальне. Отсюда мчались курьеры за

башмаками и лентами для дам в Париж. Здесь же раз произошла сцена, испугавшая

присутствовавших. Слишком вольно обращавшийся с женщинами, Потемкин однажды

после обеда у себя, в большом обществе, схватил княгиню Гагарину за талию, та

ответила ему пощечиной. Тогда князь встал и, не говоря ни слова, вышел из

комнаты. Гости похолодела от ужаса. Но у князя нашлось достаточ-

371

но такта, чтобы отнестись к этому, как к невинной шутке: немного погодя он,

безделушку.

Потемкин как-то за парадным обедом стал бранить одного из своих генералов -

Кречетникова, - а князь Долгоруков защищал бранимого. Светлейший до того

рассердился, что схватил Долгорукова за георгиевский крест, стал его дергать и

сказал: "Как ты смеешь защищать его? Ты, которому я из милости дал сей орден,

когда ты во время Очаковского штурма струсил!"

Встав из-за стола, князь, однако, вскоре подошел к находившимся тут австрийским

генералам и сказал: "Извините, господа, я забылся! Я с ним обошелся так, как он

заслуживает".

Страшно чувственный князь не довольствовался имевшимся у него в ставке гаремом

красавиц: ему нужны были новые и новые победы. Вот, например, характерная

выдержка из письма (относящегося к более позднему времени) графа Чернышева из

лагеря под Измаилом:

"Кроме общественных балов, бывающих еженедельно по два-три раза, у князя каждый

день собирается немногочисленное общество в двух маленьких комнатах, великолепно

убранных; в оных красуется вензель той дамы, в которую князь влюблен. Там бывают

одни приглашенные... Впрочем, Бог знает, чем все это кончится, ибо ждут

Браницкую, и уже послан офицер встретить ее. Г-жа Л. должна немедленно приехать

и везет с собою молоденькую девушку, лет 15-16-ти, прелестную, как амур..."

По-видимому, утомленная и пресыщенная наслаждениями душа 50-летнего князя

жаждала теперь платонического, идеального, что и проглядывает в переписке его с

новой избранницей. Это была Прасковья Андреевна Потемкина, жена внучатого брата

светлейшего П.С. Потемкина, урожденная Зак-ревская. Удивительная красавица, она

зажгла такое пылкое пламя в сердце светлейшего, что он все забывал: и славу, и

дела, и кровавые сцены войны. Вот коротенькие выдержки из посланий князя к этой

женщине, - все письма к которой были одинаково горячи и восторженны.

"Жизнь моя, душа общая со мною! Как мне изъяснить словами мою к тебе любовь,

когда меня влечет к тебе непонятная сила, и потому я заключаю, что наши души с

тобою сродни... нет минуты, моя небесная красота, чтобы ты выходила у меня из

памяти! Утеха моя и сокровище мое бесценное, - ты дар Божий для меня... Из твоих

прелестей неописанных состоит мой экстазис, в котором я вижу тебя перед собой...

Ты мой цвет, украшающий род человеческий, прекрасное творение... О если бы я мог

изобразить чувства души моей о тебе!"

А что же императрица? Еще в конце 1775 года Екатерина и Потемкин пришли к

соглашению. Потемкин будет ее главным заместителем в делах государственного

управления. Но в императорской опочивальне будет заместитель и у него - молодой,

приятной наружности, тот, на ком Екатерина остановит свой выбор. Потемкину дано

было право участвовать в выборе своего сменщика.

Это была своеобразная вариация menage a trois. Мало кто понимал такой

372

100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ

непонимание вылилось в открытое порицание.

2 января 1776 года в покои, отведенные для фаворита императрицы, которые по

очереди занимали Орлов, Васильчиков и Потемкин, въехал молодой красивый поляк

Петр Завадовский.

В марте 1776 года государыня объявила двору, что Потемкин получает титул князя

Священной Римской империи и отныне к нему следует обращаться "ваша светлость".

Да, место в опочивальне императрицы занял Завадовский, но Потемкин оставался ее

господином и повелителем, ее супругом, человеком, делившим с ней власть...

Во время путешествия Екатерины в 1787 году по югу России, после три-, умфа

русской армии, Потемкин по отношению к императрице и ее окружению вел себя как

хозяин. Он закатывал роскошные балы, устраивал невиданные фейерверки, оплачивал

концерты и пиры, принимал гостей в освященной веками Печерской лавре, где

остановился. Сам он выглядел сиятельной персоной. На официальных встречах

появлялся в маршальском мундире, "задыхаясь от количества наград и бриллиантов,

- писал Сегюр, - задрапированный в кружево и шитье, с напудренными и уложенными

локонами волосами". В Печерской лавре, правда, гостей он принимал в несколько

другом виде, больше напоминая турецкого визиря. С непричесанной головой и босыми

ногами, облаченный в шелковый халат, он вальяжно возлегал на огромном диване,

окруженный своими родственницами (некоторые из них, как известно, были его

любовницами). Так он и встречал офицеров и иностранных посланников.

Казалось, что он пребывал в каком-то азиатском сне, но проницательный Сегюр все

же разглядел, что, невзирая на видимую праздность, Потемкин не дремал и был с

головой в работе. Он встречался с чиновниками, рассылал и получал донесения, вел

неофициальные переговоры, играл в шахматы с послами, словом, делал все, чтобы

приблизиться к той цели, которую они с императрицей перед собой поставили. По

словам Сегюра, Потемкин был способен одновременно работать над десятком

проектов, при этом не подавая виду, что он очень занят. Он мог наблюдать за

строительными и сельскохозяйственными делами, отдавать приказы гражданским и

военным чиновникам, вникая в бесконечную череду разных начинаний.

В мемуарах, где рассказано о пребывании царицы в Киеве, ни слова не говорится о

частных встречах Екатерины с Потемкиным. Можно предположить, что их просто не

было. Все же их старая дружба не могла исчезнуть, не оставив следа. Они,

бесспорно, любили друг друга и, может быть, иногда вместе спали. Екатерина не

делала тайны из того, что ужасно скучает по Потемкину, когда они были в разлуке.

Помимо того, что он держал близ себя круг племянниц и дам благородного

происхождения, в которых пылко влюблялся, Потемкин, по некоторым свидетельствам,

был завсегдатаем борделей и не гнушался предложениями придворных воспользоваться

услугами их жен в обмен на высокое покровительство.

Покинув место прежней ханской славы, императрица отправилась в путешествие по

степи, когда-то населенной татарскими племенами, нещадно

373

первобытное состояние. Ночевали именитые гости в огромных шатрах, возведенных

слугами князя Таврического. Поражаясь простору отвоеванных Россией новых земель,

они не переставали дивиться деяниям Потемкина, направленным на возрождение

некогда благодатной земли. Были построены поселения, посажены новые рощи,

засеяны нивы. В этом краю с благоприятным климатом поселилось уже несколько

иностранных переселенцев, к которым, как сказал Потемкин, скоро прибудет

пополнение.

Екатерина не переставала изумляться изобретательности Потемкина, который изо

всех сил старался скрасить ее путешествие и показать величие и мощь России. Он

устраивал военные смотры, в которых принимали участие тысячи с иголочки одетых,

браво марширующих солдат. Татарские воины на быстрых скакунах поражали

искусством вольтижировки. Однажды после захода солнца холмы, окружавшие город,

где гостила Екатерина, озарились фейерверком. Огни образовали кольцо во много

миль. В центре его, на самой высокой точке горной гряды, десятки тысяч петард

высветили ее императорскую монограмму. От взрывов дрожала земля. Никогда еще

такая мощь не была сосредоточена в одном месте. Русские выглядели сильными, если

не сказать непобедимыми.

В феврале 1791 года после взятия Суворовым Измаила Потемкин отправился в свою

последнюю поездку в Петербург. Князя сопровождала прекрасная фанариотка Софья

Полонская, чья красота произвела настоящую сенсацию во время ее пребывания в

Париже. Некоторое время она развлекала "светлейшего", затем ее сменила другая

красавица княгиня Долгорукова. Естественно, Прасковья Андреевна Потемкина была

забыта. Встретив со стороны мужа сопротивление в своих ухаживаниях за княгиней,

Потемкин при всех схватил несчастного за аксельбанты и поднял в воздух, крича:

"Негодяй, я тебе дал эти аксельбанты, как другим, и никаких у тебя особых заслуг

для этого не было. Все вы дрянь, и я могу делать, что хочу, с вами и со всем,

чго у вас есть".

Потемкина встречали в Петербурге, как героя, с необыкновенной пышностью.

Екатерина проявила к нему благосклонность: на него сыпались милостивые знаки

внимания, награды и подарки 28 апреля 1791 года в подаренном Потемкину

императрицей Таврическом дворце был дан великолепный бал, затмивший немыслимой

роскошью прежние пиры "светлейшего". После праздника главнокомандующий всеми

армиями не спешил выехать к своим подчиненным и пробыл в Петербурге еще три

месяца. Среди причин столь долгого пребывания Потемкина в столице Завадовский в

письме к С Р. Воронцову указывал следующую: "Князь, сюда заехавши, иным не

занимается, как обществом женщин, ища им нравиться и их дурачить и обманывать.

Влюбился он еще в армии в княгиню Долгорукову, дочь князя Барятинского. Женщина

превзошла нравы своего пола в нашем веке: пренебрегла его сердце. Он мечется,

как угорелый... Уязвленное честолюбие делает его смехотворным..." Кроме того, с

князем случались жестокие припадки хандры и отчаяния: у него появлялись

предчувствия близкой кончины, которые на этот

374

100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ

отбыть в армию. 24 июня 1791 года Потемкин покинул Царское Село.

Князь скончался 5 октября 1791 года по дороге из Ясс в Николаев. Уже больной, он

пожелал покинуть молдавскую столицу, место, которое "более походит на гроб,

нежели на обиталище живых". По дороге Потемкин почувствовал приступ удушья. Его

вынесли из кареты, положили на траву, и через несколько минут его не стало. По

свидетельству Безбородко, Потемкин не принимал никаких лекарств; при лихорадке

приказывал в самые холодные ночи открывать все окна в доме, заставлял лить себе

на голову целые потоки одеколона и сам прыскал на себя холодную воду

кропильницей, которую не выпускал из рук.

Екатерина была безутешна. Своему корреспонденту Гримму она писала: "Вчера меня

ударило, как обухом по голове... Мой ученик, мой друг, можно сказать, идол,

князь Потемкин-Таврический скончался... О Боже мой! Вот теперь я истинно madame

ia Ressource (Сама себе помощница. - Прим. ред.)... Это был человек высокого

ума, редкого разума и превосходного сердца..."

ЭДВАРД АЛЕКСАНДР (АЛИСТЕР) КРОУЛИ

(1875-1947)

Его называли "королем сатанистов ", "самым порочным человеком в мире ". В его

"послужном списке " более четырех тысяч соблазненных женщин. Закончил Кембридж,

был членом оккультной ложи "Золотой рассвет ". Организовал на

Сицилии "аббатство "(1920), где устраивались сексуальные оргии с

жертвоприношениями.

Алистер Кроули родился в семье богатого пивовара в 1875 году. Учился в

Кембридже, где стал членом оккультной ложи "Золотой рассвет". В этой организации

состояло много знаменитостей, в частности, поэт Йитс и президент Академии

художеств Келли, на дочери которого Кроули женился. Вскоре разразился скандал:

за интриги Кроули изгнали из ложи; жена бросила его, публично обвинив в том, что

он заставлял ее участвовать в "черной мессе". Обиженный сатанист со своим

учеником Беккетом отправился в Сахару вызывать демона Хоронзона. После этой

поездки Беккет сошел с ума.

В 1920 году на Сицилии Кроули основал "аббатство", девизом которого было: "Делай

все, что захочешь". Утверждали, что там проводились оргии с человеческими

жертвоприношениями. После начала второй мировой войны Кроули вернулся в Англию и

поселился в мрачном замке у озера Лох-Несс, где и умер от рака.

Сын активного члена Плимутского братства, Кроули унаследовал одержимость идеей

греха, хотя она проявилась в весьма нестандартной форме. С детства его

вдохновляла поэзия. Подражая Суинберну, он писал:

т

375

Тебе придется вынести, погрузившись в грязь,

И дерьмо дрянных баб будет тебе в охотку...

Рано, если не с рождения, он стал мистиком в отношении к жизни. Кроули считал

себя гермафродитом и верил во врожденные мазохистские наклонности. Он полагал,

что подчиняется силам Природы, Похоти и Жестокости, сообщавших ему волю

пантеистического божества, его веры. Эта идея владела им всю жизнь, хотя и

несколько видоизменялась.

Мистическое отношение к жизни проявлялось даже тогда, когда, заразившись

гонореей от проститутки в Глазго, он абсолютно серьезно заявлял, что пострадал

от "слепой ярости природы".

На заре жизни Кроули не мог решить, является ли тот, иной мир, в существовании

которого его убедили медиумы, Добром или Злом, но склонялся, скорее, к

последнему, хотя по-настоящему веровал только в Пана. Для общения со своим

божеством он использовал наркотики и "сексуальную магию", проще говоря -

совокупления. Этот человек был сладострастником, искренне верил, что мотивы его

поступков следует считать религиозными. Его неустанный поиск "правильной"

женщины можно понимать как неутоленное желание более глубокого сексуального

опыта.

Кроули был очень высокого мнения о себе, а о женщинах неоднократно высказывался

Его попытки вступить в контакт с божествами кажутся вполне успешными даже без

"сексуальной маски". "Книга закона" была продиктована ему слово за словом, по

одной главе в день, "святым ангелом-хранителем". Дух назначал ему встречу, и

Кроули записывал премудрость с максимально возможной скоростью. Книгу он

опубликовал под собственным именем.

Появление "новообращенного" неизбежно привело к созданию секты "Братья и

сестры".

исполнены в Кэкстон-Холле. Они были скорее непонятны, чем непристойны, и

вызывали к себе скептическое отношение. Руководя "Братьями и Сестрами", Кроули

все больше интересовался "сексуальной магией" как средством общения с невидимым

миром. Именно тогда он сделал фаллическую прическу, обрив голову наголо и

оставив одну прядь посреди лба.

Деятельность Кроули того периода описана на страницах "Уорд мэгэзин", чей

репортер присутствовал на церемонии на Фулхэм-роуд, где в покоях, "уставленных

диванами, заваленными подушками", происходили мистерии в честь Зверя. Китайская

музыка, зловещие книги в черных переплетах и кабалистические знаки на полу

создавали ощущение порочности и нереальности происходящего. На алтаре свилась в

кольцо золотая змейка. Адепты секты, в том числе женщины (явно благородного

происхождения) в масках, входили в комнату, после песнопений жрецы задували и

уносили свечи, и начиналась "неописуемая оргия".

Очевидно, напуганный публикациями о своих "подвигах", Кроули после объявления

войны в 1914 году отправился в Соединенные Штаты.

376

100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ

Подражая Суинберну, он пережил несколько романов с экзотическими любовницами, о

которых оставил короткие, но едкие отклики: "Заявляет, что чистая американка,

но, я думаю, в ней есть негритянская и японская кровь". Или: "Огромная толстая

негритоска, очень страстная". Он расписывал "карлиц, горбуний, татуированных

женщин, уродок всех сортов, отвратительных и увечных цветных женщин".

В Америке он встретил свою первую "порфироносную жену" - Ли Фае-зи, шведку по

национальности, скорее отталкивающей, чем привлекательной внешности, и они

моментально влюбились друг в друга.

В Штатах он написал "Гимн Пану", одно из самых удачных своих стихотворений, в

котором открыто заявляется кредо его веры.

Нью-Йорк даже в начале века был не слишком подходящим местом для

пантеистического культа, и Кроули отправился на Сицилию. Он хотел иметь

собственное "аббатство". Первоначальный грандиозный проект с колоннадой и

стеклянным куполом был похоронен, ибо итальянский банк отказался финансировать

столь сомнительное предприятие. "Великий Зверь" поселился в гораздо более

скромном здании, но Кроули назвал эту виллу "Те-лемской обителью". Центральная

комната использовалась как святилище. На полу были изображены магический круг и

пентограмма. В центре находился шестиугольный алтарь. Стены этой комнаты и

остальных покоев были разрисованы непристойными картинами. На алтаре лежали

"Хлебы Света", рецепт которых включал помимо других ингредиентов - муки, меда,

красного вина, оливкового масла - густую свежую кровь". Позже "Санди экспресс"

намекала на еще более отвратительное составляющее.

Ежедневная порция героина Кроули была огромной. Но на его мозг это не влияло, и

он за очень короткое время (в среднем пять тысяч слов в день)

надиктовал "Дневник наркомана" "своей блуднице". Закончить труд не помешал и

внезапный приступ лихорадки.

Естественно, книга не осталась незамеченной. В "Санди экспресс от 19 ноября 1922

года Джеймс Дуглас, ведущий журналист тех лет, смело бросился в атаку, не

скрывая намерения добиться расследования. Заметив, что не хочет рекламировать

порнографическую литературу, он заявил, что гнев всех здравомыслящих людей

должен обрушиться на голову автора.

"В романе описывается порочная оргия группы моральных дегенератов, стимулирующих

угасающую похоть кокаином и героином". Дуглас цитировал (правда, вырывая из

контекста) такие фразы: "Пока не наберешь полный рот кокаина, не узнаешь вкус

поцелуя", отказывая обитателям "телема" в иных мотивах, кроме необузданной

похоти.

Через неделю имя Кроули оказалось на первых полосах газет: "Полное разоблачение

оргий", "Он печатал непристойные нападки на короля"...

"Санди экспресс" заявила, что взяла интервью у одной из женщин - жертв Кроули.

Эта информация, по крайней мере в той части, которая может быть проверена,

соответствует действительности. Мэри Бате, давшая интервью газете, на Сицилию

приехала в качестве гостьи. По ее словам, Кроули устраивал "невыразимо гнусные,

напоминающие античные оргии".

Мэри Бате описала святилище, где "происходят невозможные оргии, которые нельзя

даже описывать".

К услугам Кроули всегда было стадо обманутых поклонниц. Когда в "аббатстве" не

хватало денег, их посылали на промысел на улицы Палермо и Неаполя.

Никто не стал бы отрицать, что "Великий Зверь" - притягательная личность, и

появление новых адептов не прекращалось. Кроули нуждался в ученике, а Рауль

Лавдей идеально удовлетворял всем требованиям. Этот умный, но неуравновешенный

молодой человек женился еще до завершения образования. Его супругой стала Бетти

Мэй, натурщица с бурным прошлым и кипучим темпераментом, в автобиографии она

назвала себя Тигрицей. Впрочем, больше, чем жена, его привлекала магия (на что

Бетти все время жаловалась). Он неизбежно должен был столкнуться с Кроули и,

когда это случилось, мгновенно попал под его влияние, а Бетти стала яростной

противницей Кроули.

Лавдей получил приглашение в "аббатство" и тут же согласился поехать, хотя жена

возражала.

После утомительного путешествия в третьем классе по железной дороге (Бетти, по

настоянию мужа, продала обручальное кольцо, что дало лишний повод для ее

ревности) они наконец добрались до аббатства. Распахнулась дверь, и перед

супругами предстал Кроули в облачении священника. Он торжественно провозгласил:

"Ваша воля да будет законом".

Внутри "аббатства" соблюдалась железная дисциплина. Женщины должны были красить

волосы то в малиновый, то в черный цвет. По всему дому были разбросаны

наркотики. Даже 5-летний сын Кроули пристрастился к ним.

378

100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ

могу разнести тебя в клочья!"

Утро начиналось с песнопений в честь Ра, бога Солнца. По вечерам все собирались

в святилище.

Еда была ужасной, гигиена отсутствовала. Бетти Мэй открыто жаловалась, но Кроули

заявил, что она теперь "сестра Сибиллина" и обязана подчиняться его

установлениям. Она, было, отказалась, но все-таки в конце концов подписала

документ. Однажды за столом Бетти запустила в Кроули лепешкой. Ни один мускул на

его лице не дрогнул, но через несколько дней он извлек большой нож из ножен и

спокойно сказал: "Сегодня в восемь часов мы принесем в жертву сестру Сибиллину".

Казалось, что он говорит серьезно. Бетти сочла за лучшее скрываться в горах (где

едва не умерла от истощения), пока не решила, что опасность миновала.

Несколько дней спустя Лавдей слег с брюшным тифом. Кроули уверенно заявил, что