Сто великих любовников москва "вече" 2003

именуемой любовью"

Трактат "О любви" изобилует примерами из собственной жизни, редкостными

откровениями и поэтическими образами.

481

"Любовь - восхитительный цветок, но надо иметь мужество, чтобы сорвать его на

постоянно видит перед собою несчастье быть покинутым тем, кого мы любим, и тогда

на всю жизнь нам остается только смертельная тоска".

Победы одерживались - когда они одерживались! - не благодаря расчету, а вопреки

ему, и Стендаль прекрасно понимал это. "Мое сердце гораздо опытнее, чем голова:

я много любил и мало рассуждал".

Любил он действительно много: начертанный на песке буквенный реестр,

увековеченный затем на бумаге, - лучшее тому свидетельство. Но Стендаль порой

приходил к результатам, не очень-то лестным для себя. "Я всегда больше

чувствовал, чем постигал умом, благодаря чему я наивен, как ребенок; и так как я

к тому же знаю пределы возможного, у меня есть склонность к подозрительности и

обидчивости - отвратительные недостатки".

Матильда, так звали эту женщину: Матильда Висконтини, в замужестве Дембовская.

"Матильда совершенно заполнила мою жизнь от 1818 до 1824 года. И до сих пор я

еще не излечился... Любила ли она меня?"

Когда они познакомились в Милане, ей было двадцать восемь, она растила двух

сыновей и уже развелась с мужем, который, устав от горячей во всех смыслах слова

Италии, укатил на родину, в свою благочестиво-холодную Польшу. Бывший офицер

наполеоновской армии Анри Бейль, подобно герою своему Жюльену Сорелю, впервые

увидевшему г-жу де Реналь, "готов был поклясться сейчас, что ей никак не больше

двадцати лет". В "Красном и черном" словам этим предшествуют другие, сполна

объясняющие означенный феномен. "Таково действие истинного обаяния, когда оно

является природным даром, а в особенности, когда существо, обладающее этим

даром, не подозревает о нем".

Матильда не подозревала. Матильда, утверждал Стендаль, комментируя в "Жизни Анри

Брюлара" выведенный тростью перечень женских инициалов, - "Матильда превосходила

других благородными испанскими чувствами".

Другому было отдано сердце г-жи Дембовской, Бейль знал даже его имя: Николо,

хотя свои романы и поэмы он подписывал именем "Уго". Уго Фоско-ло... В Италии

этого бунтаря (а с некоторых пор - и изгнанника) знали все. Знал его и Стендаль.

"Я поклялся отправиться куда-нибудь в морское путешествие", - извещал он г-жу

Дембовскую, но клятва эта, как и тысячи других, осталась невыполненной. "Когда

путешествие изолирует человека, - написано в трактате "О любви", - оно не

является лекарством".

В один прекрасный день Анри Бейль, переодетый, в зеленых очках, отправился на

пароходе в городок Вольтерра, где г-жа Дембовская с сыновьями проводила лето.

Зачем был этот маскарад? А затем, что ему запретили являться перед ней чаще,

нежели два раза в месяц.

Но разве в состоянии он был со своим темпераментом целых четырнадцать дней не

видеть "божественной Матильды"!

Когда-то, совсем еще юным, Бейль записал в дневнике: "Любовь силь-

482

ная, живущая без пищи... может существовать лишь при наличии пылкого и богатого

воображения". Теперь он убедился, что "пылкое и богатое воображение" лишь

усугубляет пытку разлуки. Потому-то и появились зеленые очки. Потому-то и

появилось чужое платье...

"Я приехал 3-го, и первый человек, кого я увидел в Вольтерре, были вы, сударыня,

был час пополудни, вы, наверное, вышли из коллежа и направлялись обедать; вы

меня не узнали".

Он жаждал говорить лишь о своем чувстве - только о нем, и ни о чем кроме, но

поскольку "вы потребовали клятвенного обещания не говорить ни о чем, относящемся

к моей любви", то он готов довольствоваться беседой о чем угодно, - да, о чем

угодно! - однако ему было отказано даже в этом.

"Не думайте, сударыня, что я сразу решил приехать в Вольтерру. Право, с вами я

не так смел; каждый раз, как исполненный нежности, я лечу к вам, я уверен, что

ваша обидная суровость вернет меня с небес на землю".

"Я всегда умел обольщать только тех женщин, которые мне совсем не нравились, -

делился он с г-жой Дембовской. - Едва лишь я полюблю, как становлюсь робким, и

вы можете судить об этом по растерянности, которую я проявляю всякий раз, когда

нахожусь подле вас".

Не только подле... Не только. Уже расставшись с Матильдой - расставшись

навсегда, хотя одному Богу известно, чего стоило ему это, - Бейль уступил

однажды своим парижским друзьям, которые, "найдя, что я очень печален, устроили

веселую пирушку с девицами". Анри досталась некая Алек-сандрина. "Она была

восхитительна, ничего подобного по красоте я, пожалуй, еще не видел. В ней

совсем не было никакого распутства, разве только в глазах..."

Удалившись в соседнюю комнату, Александрина ждала его уже в кровати, но, писал

Стендаль, "меня постигла неудача. Полное фиаско".

Через четверть часа это стало достоянием всей честной компании. "Хохот не

умолкал десять минут. Пуатевен катался по полу. Чрезвычайное изумление

Александрины было уморительно; бедняжка в первый раз оказалась в таком

положении. Все эти господа хотели меня уверить, что я умираю от стыда и что это-

то и есть самый горестный миг в моей жизни. Я был удивлен, только всего. Не знаю

почему, мыль о Матильде овладела мною в ту минуту, как я вошел в комнату с

прекрасным украшением в виде Александрины".

Подобное приключилось с ним не впервые. Еще раньше, в Милане, "по той же

глупости, какая случилась у меня с Александриной, я отказался однажды стать

любовником..." И Стендаль называл имя "очаровательной, несравненной" графини

Кассера - "самой милой, - признал он, - из всех мне известных". Отказался "все

для того же: чтобы стать достойным в глазах Бога, чтобы Матильда полюбила меня".

Матильда не полюбила и, понял он, уже не полюбит, ибо любила другого. Наверное,

это был самый большой ее недостаток, но, как признался Стендаль однажды, "я...

обожаю ваши недостатки".

483

ХЭМФРИ БОГАРТ

Хэмфи Богарт родился в 1899 году, на Рождество, в Нью-Йорке, в весьма

обеспеченной семье - отец был хирургом, мать издавала модный журнал. Учился он в

одной из привилегированных частных школ, питомцы ее носили синие клубные

пиджаки, как в Итоне. К двадцати годам участвовал в постановках небольших пьес

на Бродвее, размахивая в них теннисной ракеткой на заднем плане. Уже в молодости

Богарт понял - не стоит ему разыгрывать из себя этакого представителя высшего

света. Массу времени проводил он перед зеркалом, вырабатывая презрительные

усмешки, угрожающие оскалы и саркастические улыбки. Несмотря на отвращение к

грязным ругательствам, уснащал речь непристойной бранью. Когда как-то раз

женщина, бывшая от него без ума, сказала, что он истинный джентльмен, Хэмфри тут

же попросил ее не развивать тему - чтобы не повредить его реноме. В то же время

подобно многим актерам до и после него Богарт понемногу подправлял свое прошлое.

Будучи исключен из школы за леность и прогулы, впоследствии он предпочитал

упоминать - его-де выгнали за то, что пришлось окунуть неполюбившегося

преподавателя в пруд.

Попытав пару раз удачи в Голливуде, он потерпел унизительное фиаско. Времена

великой депрессии застали его в Нью-Йорке. В тридцать с небольшим он остался без

работы и вынужден был, скитаясь по сомнительным притонам, играть в шахматы или

бридж на деньги, чтобы заработать хотя бы несколько долларов. Должно быть, такая

жизнь укрепляла упорство Хэмфри.

Внезапное появление Хэмфри в пьесе "Окаменевший лес" в 1934 году на Бродвее

произошло отнюдь не случайно - его приметили, когда он заглянул в театр вместе

со своей девушкой, которая имела отношение к постановке. Он отчаянно нуждался в

большой роли и ради этого коротко постригся и приоделся победнее, чтобы придать

себе вид типичного злодея.

Права на постановку фильма на основе пьесы купила "Уорнер бразерс", одна из

мощных голливудских компаний. Ему предложили роль злобного убийцы, и с той поры

понятие "Хэмфри Богарт" начало входить в обиход мирового кинематографа. Между

1932 и 1942 годами он появился на экране в 36 лентах, причем в 22-х из них был

застрелен, повешен, посажен на электрический стул или брошен за решетку.

Большинство этих фильмов с названиями типа "Школа преступления" или "Кутилы и

мошенника" на киностудии "Уорнер бразерс" лепили по единому шаблону. И в

соответствии со своим образом "крутого парня" Богарт не без насмешки описывал,

как врастал в эти роли: "Я кривил нижнюю губу, слова цедил сквозь зубы, шляпу

надвигал на самые глаза, поднимал воротник пиджака и засовывал правую руку в

карман, словно хватаясь за пистолет. В таком виде прятался за углом или

карабкался по крышам до тех пор, пока мне не осточертело играть злодеев".

484

100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ

Однако Богарт выделялся на общем фоне даже в упомянутых второстепенных картинах.

Он не переигрывал, не задыхался от страсти, а просто стоял неподвижно, а за него

играли его лицо и особенно глаза.

Про Хэмфри говорили, что в отличие от многих других исполнителей он мог казаться

"крутым", даже не доставая пистолет. Он не "бил" конкурентов своими физическими

данными (его рост около 175 сантиметров, а вес всего 70 килограммов), в жизни

всегда избегал кулачных потасовок и ни разу не выходил победителем из драки. Но

заставлял себя вести образ жизни, соответствующий его экранному облику, и потому

всегда был суров, холодно-насмешлив, сигареты курил одна за другой и проводил

ночи напролет, напиваясь с дружками в барах. "У меня нет доверия к кому бы то ни

было, кто не пьет", - часто говаривал он. К 1941 году, когда Богарт уже сыграл

главную роль в фильме "Мальтийский сокол", считалось, что он - истинный баловень

судьбы, счастливчик. Но сам он все больше и больше ощущал свое одиночество.

Он и Джек Уорнер, глава "Уорнер бразерс", ненавидели друг друга. Согласно

условиям контракта, Богарт был обязан принимать участие в фильмах, которые

подбирал для него Уорнер. И по большей части - вполне справедливо - Хэмфри

считал, что подобные роли ниже его возможностей. Он редко общался с другими

актерами. Его резкая прямота, склонность к ядовитым шуткам, отвращение к пустому

трепу создали в Голливуде весьма неприязненное отношение к нему, а в этом городе

показного блеска и мишуры полагалось играть по установленным кинокомпаниями

правилам. Богарт видел в голливудском обществе скопище жуликов, гангстеров,

вульгарных нуворишей, высмеивал могущество газетных обозревателей, питающихся

сбором грязных сплетен, и с крайним презрением воспринимал всякого рода

рекламную шумиху.

Хозяева Голливуда не могли спокойно отнестись к столь непочтительному восприятию

общепринятых норм поведения при их дворе Богарту стали чинить козни, в прессе

его бранили за съемки в бесчисленных второсортных фильмах, а когда он

отказывался от подобных ролей, ему угрожали разрывом контракта Роли в фильмах

"Высокая Сьерра" и "Мальтийский сокол", которые принесли ему мировую славу,

Богарт получил лишь благодаря тому, что все прочие кинозвезды компании "Уорнер"

успели от них отказаться.

К тому времени у "крутого парня" оставалось очень мало друзей, да вдобавок он

весьма неудачно женился. Его мать, женщина, обладавшая силь-

485

ной волей и любившая повелевать, воспитала сына в духе собственных

горничными. Так что неудивительно, что Богарт вырос в преклонении перед сильными

независимыми натурами, но в то же время считал - место женщины у домашнего

очага. Его первая жена, актриса Хелена Менкен, развелась с Хэмфри в 1927 году,

прожив с ним всего десять месяцев, проведенных в яростных ссорах по поводу того,

чтобы она оставила свою карьеру. Второй брак с актрисой Мэри Филлипс длился

целых восемь лет, хотя по сути распался задолго до развода. В 1938 году он снова

женился, на сей раз на пышнотелой блондинке и сущей фурии по имени Мэйо Мето,

тоже актрисе. Снималась она в ролях жестоких, всем недовольных женщин, с

наполеоновскими замашками и в жизни весьма отвечала своему экранному стереотипу

- сварливая, грубая, агрессивная и явно желающая повелевать Эту пару стали

называть "боевые Богарты". Во время их частых пьяных ссор Богарт пытался

укрыться от жены под столом, выкрикивая как заклинание: "Все о'кей, дорогая!

Сейчас мы столкуемся!.." В большинстве случаев Мэйо пинком укладывала супруга на

пол.

В первые дни совместной жизни Богарт находил воинственность своей супруги

публичные ссоры становились для него способом выказать свое презрение к

ханжеским постулатам Голливуда. Он купил моторную яхту и окрестил ее "Драчунья"

- в честь своей темпераментной спутницы жизни. Но, как и все его предыдущие

жены, Мэйо Мето дорожила своей артистической карьерой. А поскольку дела ее на

съемочной площадке приходили в упадок, в то время как Богарт становился все

более знаменитым, она стала искать утешение в алкоголе - во все возрастающих

количествах, это подпитывало ее жалость к самой себе. Несколько раз Мэйо

предпринимала попытку самоубийства. Однажды ранила Богарта кухонным ножом, да

так, что тот потерял сознание, бывало, пыталась поджечь дом или размахивала

пистолетом перед самым носом супруга.

Начало второй мировой войны позволило Хэмфри Богарту покинуть исхоженную вдоль и

поперек тропу гангстерских боевиков и взяться за освоение роли героя войны - в

фильмах типа "Сахары" и "Бой в Северной Атлантике". Но, конечно, звездную славу

в качестве романтического героя и супермена принесли ему съемки в картине

"Касабланка" (ее часто называют лучшим фильмом о войне за всю историю

кинематографа). А в жизни он по-прежнему воевал с собственной женой, не раз

являвшейся на презентацию его очередного фильма пьяной вдрызг.

Первое знакомство малоизвестной актрисы Лорен Бейкол со звездой первой величины

Хэмфри Богартом было самым что ни на есть банальным. Новая находка режиссера

Ховарда Хоукса, Лорен, следовала за своим шефом словно тень, сопровождаемая

восхищенными взглядами. Вид съемочной площадки, на которой Майкл Кертис снимал

тогда "Пассаж для Марсель", произвел на девушку впечатление собора, а Мишель

Морган, сидевшая на бан-

486

100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ

Лорен подождать некоторое время в компании Хемфри Богарта.

Широкоплечий, обаятельный, с чарующей улыбкой Богарт покорил ее. Они обменялись

несколькими шутками и одним рукопожатием. Тогда ни у кого из них не возникло

никаких предчувствий.

Как потом вспоминал Богарт: "Ей было не больше 19 лет, она пришла в габардиновой

юбке и свитере. Говорила слегка в нос и показалась мне тогда длинной как жердь.

Хотела она только одного, чтобы я не прогонял ее, чтобы дал ей шанс". И она

получила этот шанс - роль в фильме "Иметь или не иметь" по одноименному роману

Эрнеста Хэмингуэя.

Богарт играл роль Моргана, американца, грубого морского волка с золотым сердцем.

Героиня Лорен Бейкол - Мари. В туго обтягивающей бедра юбке и пиджачке с

накладными плечами - символ тогдашней моды. По сценарию герой и героиня ощущают

взаимное влечение друг к другу с первой же минуты встречи. После вызывающе

дерзких словесных дуэлей Мари сама садится к нему на колени, целует его и с

наивным бесстыдством заявляет: "Будет еще лучше, если ты мне ответишь!" Когда

Морган не ответил на ее поцелуй, она произнесла ставшие знаменитыми слова: "Не

нужно ничего говорить и ничего делать. Совсем ничего. Или, может быть, просто

свистни! Ты умеешь свистеть? Это так просто - сложить губы трубочкой и

свистнуть..."

Потом Богарт подарил Бейкол золотой свисток с выгравированной надписью: "Если ты

чего-то захочешь, только свистни".

Лорен стала для Хэмфри бомбой замедленного действия. "Я думаю, мы неплохо

позабавились бы вместе", - как-то обронил он. Эти слова заставили ее вспыхнуть.

Впервые попав на съемочную площадку, она очень нервничала. Но Богарт, как

настоящий джентльмен, делал все, чтобы успокоить ее. Очень скоро Бейкол поняла,

что окружена великими. Кроме Ховарда и Боги, она часто видела Уильяма Фолкнера,

работающего над сценарием. Каждый день Хоукс собирал своих актеров. Сначала они

читали свой текст, затем сцена проигрывалась до тех пор, пока не начинала

устраивать Хоукса. За три недели съемок между Богартом и Лорен ничего особенного

не произошло. Они стали товарищами по работе и испытывали друг к другу взаимное

уважение. Все изменил один вечер. Бейкол задумчиво расчесывала волосы, сидя

перед зеркалом в своем номере. Богарт, как обычно, зашел пожелать ей доброй

ночи, но вместо того, чтобы уйти, вдруг наклонился и поцеловал ее. Девушка была

ошеломлена. А он протянул ей старый, мягкий футляр от очков (по другой версии -

коробочек) и попросил записать на нем ее телефон. Что она и сделала с бьющимся

сердцем. О жене Хэмфри она предпочитала не думать.

В течение следующих недель Богарт и Бейкол вместе завтракали, развлекались,

несколько раз поужинали и каждую ночь говорили по телефону. Боги не был особенно

скрытным, но предпочитал соблюдать предосторожность. Богарта и его жену Мэйо

недаром за глаза называли Богарты-драчуны. Один доброжелатель предостерегал

молодую актрису: "Скоро вы можете стать калекой", - имея в виду крутой нрав

супруги Хэмфри. Казалось, весь мир был против двоих влюбленных. Их отношения уже

стали достоянием гласности, но,

487

мало того, мать Лорен смотрела на любовь своей дочери весьма неодобрительно.

требовал, чтобы старина Боги посадил ее на корабль, отчитал и выпроводил, а из

всей истории сделал шутку. И вместе с тем он был поражен ее талантом актрисы и

понимал, что из нее вполне получится нечто под стать Богарту - обольстительница

высокого класса с несколько мрачноватым чувством юмора. Позже он говорил: "Мало

кто из актеров способен сохранять спокойствие, когда какая-то девчонка буквально

крадет у них сцену. Но вот он влюбляется в эту девчонку, а та в него, и ситуация

упрощается". Действительно, и для Богарта, и для Бейкол этот роман был весьма

благотворным. Для Боги и Лорен была находкой, потому что до нее он не знал

нормальных отношений с женщинами. Она была очень спокойной, сочувствующей,

иногда же становилась для него просто спасательным кругом. Что касается Лорен,

то для нее он был кем-то особенным, совсем непохожим на тех, с кем она была

знакома раньше, и, как говорилось в знаменитой сцене из "Порта страха" ("Иметь и

не иметь"), она была готова прибежать, если бы он ей свистнул. Что же до разницы

в возрасте в четверть века, то ее это не волновало. В довершение картины они

называли друг друга именами своих персонажей: она его - Стивом, он ее - Слим, а

если не Слим, то просто Бэби. Если бы не зловещая тень Мэйо, жизнь была бы

просто замечательной.

Но вот закончились съемки, Хоукс был доволен, тиранический Джек Уорнер тоже,

Богарт радовался, только Бейкол тревожилась. Ей казалось, что все закончится и

станет в один ряд с другими любовными историями, как того хотелось Хоуксу. Но

она ошибалась. Через неделю после расставания Богарт прислал первое письмо,

потом второе, третье и так далее. "Малышка, я думал, что уже никогда не смогу

полюбить... Слим, вся любовь, которая есть во мне, твоя..." Однажды ночью в доме

Лорен раздался телефонный звонок. Конечно, это был Боги. Естественно, абсолютно

пьяный. "Я решил добраться до города пешком. Приезжай за мной, я на 101-м

шоссе". Несмотря на протесты матери, Лорен взяла ее машину и потратила несколько

часов, чтобы разыскать Богарта. Впервые она видела его таким: промокшим, пьяным,

с огромным подсолнухом в петлице, раздавленным, уничтоженным после очередного

скандала с Мэйо. Для Лорен это был мужчина ее жизни, она была готова вынести

все.

Их пригласили сниматься в фильме "Великий сон". Богарт вновь занял свои позиции.

Лорен рассказывала: "Он был ослепителен. Я попробовала флиртовать с ним, но

почему-то ничего не получилось". Ничто не могло отвлечь ее от Боги. А он со

своей стороны все больше проникался мыслью, что должен связать с ней свою жизнь

Однако он был в ловушке. В то время в Голливуде за адюльтер приходилось платить

дорого. Несколько следующих месяцев напоминали настоящую корриду. Мэйо

становилась все неуправляемее, она просто сходила с ума. Каждый контракт,

предлагаемый компанией "Уорнер бразерс", непременно содержал в себе особый пункт

о моральном поведении. Богарт иногда срывался и проводил ночи в пьянстве.

I""'!

100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКО1

Все эти ужасные перипетии закончились свадьбой Они - она в розовом! он в сером -

обменялись наконец-то золотыми кольцами майским дне* 1946 года, окруженные

родственниками и лучшими друзьями. Боги подарщ жене золотой свисток, а Джем

Уорнер - роскошный открытый черны( "бьюик".

Бейкол оказалась такой женой, о которой Хэмфри не мог и мечтать Обладая здравым

умом, она решила забыть о собственной карьере, создать домашний уют для мужа,

который в 1947 году зарабатывал больше других актеров

Естественно, они во всем оказались схожи. Но, как удачно заметила тол-\

ливудская кинозвезда Кэтрин Хепберн, снимавшаяся вместе с Богартом фильме

"Африканская королева", "даже когда они ссорились, между ним сохранялось полное

доверие друг к другу. Они совершали это с изяществом! двух кошек, запертых в

одной клетке".

В роскошном доме Богартов часто устраивали званые вечеринки, что было в новинку

для Хэмфри. Ни одна из его жен никогда не звала гостей. Лорен упивалась

богатством Ей больше не надо было носить дешевую одежду, она могла позволить

себе украшать дом антиком, покупать роскошные книги Богарт тем временем

продолжал свою карьеру артиста. 6 января 1949 года родился их первенец, Стив.

Нельзя сказать, что Богарты были идеальной парой. Были вечера, когда он приходил

домой мертвецки пьяным, были утра, когда она выходила к завтраку заплаканная. Но

тем не менее. . Богарт и Лорен Бейкол провели вместе двенадцать лет. Из них по