Сто великих любовников москва "вече" 2003

но она меня больше не привлекала, и эти попытки были безуспешными", - с

сожалением признавался Бертран.

В 1910 году он знакомится с леди Оттолин Моррел, женой члена парламента от

либеральной партии Филипа Моррела. Вот как выглядела эта женщина в глазах

влюбленного в нее мужчины: "Она была очень высокой, с длинным тонким лицом,

немного похожим на лошадиное, и у нее были великолепные волосы". Они тщательно

скрывали свои романтические отношения: Оттолин не решалась на развод с мужем,

поскольку он мог повредить его политической карьере. Филип, узнавший об измене

жены, не стал устраивать скандала, оценив их благоразумие. Вскоре Рассел оставил

Элис. Бывшие

520

100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ

позже признался: "Оттолин истребила во мне пуританина".

Итак, Рассел перестал быть пуританином. После романа с леди Моррел он пустился в

любовные приключения. Его интимная жизнь была чередой серьезных романов, легкого

флирта и ничего не значащих связей. Остается удивляться, как ему удалось

избегать шумных скандалов и разоблачений. В своих письмах Оттолин и другим

любовницам Бертран подробно описывал свои отношения с другими женщинами. Но, что

удивительно, его дамы сердца спокойно относились к его похождениям.

В 1914 году Рассел отправился читать лекции по городам Америки. В Чикаго его

внимание привлекла Хелен Дадли, дочь хирурга. Она приняла его приглашение

погостить в Англии. В письме Оттолин он честно во всем признался, в конце

добавив: "Дорогая, не думай, что это означает, что я стал тебя меньше любить".

Когда Хелен прибыла в Англию, страсть Рассела уже улеглась. К тому же у него уже

начался роман с талантливой и красивой Айрин Купер Уллис. Рассел ненавидел

всяческие меры предосторожности, Айрин же, опасавшаяся скандала, тщательно

скрывала их связь. Рассел в конце концов не выдержал: "Какого черта я стал

заниматься с ней любовью".

В 1916 году Рассел познакомился с леди Констанцией Маллесон. 21-летняя актриса

выступала на театральных подмостках под именем Колетт О'Нил. Ее брак с актером

Майлзом Маллесоном, по взаимной договоренности, был свободным. Рассел часто

отдыхал вместе с Констанцией и ее мужем. Любовники расставались, потом снова

сходились... И так в течение тридцати лет. Колетт на день рождения всегда

посылала ему красные розы. Рассел писал Оттолин: "Мои чувства к Колетт нельзя

назвать даже тенью моих чувств к тебе".

Рассел мечтал иметь детей. В 1919 году он познакомился с Дорой Блэк,

феминисткой, но она хотела завести детей вне брака. В разгар романа с Колетт

Рассел уехал в Китай, где занял вакантную должность в Пекинском университете.

Вместе с ним в Азию отправилась и Дора.

Когда в августе 1921 года они вернулись в Англию, Дора была на девятом месяце

беременности. "С самого начала мы не предпринимали никаких мер

предосторожности", - поведал Бертран другу. После долгих раздумий Рассел и Дора

решили все-таки пожениться, правда, их брак был свободным. Они оформили

отношения за месяц до рождения ребенка.

Когда на свет появился второй ребенок, Рассел основал экспериментальную школу.

Обстановка в школе была чрезвычайно либеральной. В ней, в частности,

отстаивалось право всех преподавателей школы на свободную любовь. Рассел

сблизился с молоденькими преподавательницами, а потом уехал в Америку читать

лекции. Дора тем временем тоже не скучала, и завела роман с американским

журналистом Гриффином Барри, и родила от него еще двоих детей.

Расселу явно не понравилось подобное применение его теории свободной любви на

практике. В их брачный контракт он, в частности, внес и такой пункт. "Если у

жены родится ребенок от другого мужчины, за этим последует развод". Супруги

развелись в 1935 году. Рассел придерживался мнения, что

521

родить от него еще одного ребенка, но Рассел "посчитал это невозможным".

Его роман с 21-летней Джоан Фолуэлл весьма характерен для Рассела. Он сразу же

заявил ей: "Единственное, чего я боюсь, это то, что я могу тебя не удовлетворить

сексуально, поскольку я уже не молод... Однако существуют способы, с помощью

которых можно исправить этот недостаток". Много лет спустя Джоан призналась:

"После нашего третьего совместного ужина я начала с ним спать... Это

продолжалось больше трех лет. В постели, впрочем, он часто не мог добиться

успеха, поэтому я ушла к другому".

В 1930 году Рассел сблизился с Патрицией Спенс, симпатичной воспитательницей его

детей. В 1936 году они поженились, у них родился сын. Во время второй мировой

войны они переехали в США Патриция уже не чувствовала себя счастливой. Дочь

Рассела высказала предположение: "Она поняла, что ее замужество не принесло ей

радости. Его страсть .. сменилась любезностью, которые не могли удовлетворить

романтически настроенную молодую женщину".

В 1946 году 74-летний ученый завел роман с молодой женой преподавателя

Кембриджского университета. Они встречались в течение трех лет. Колетт написала

ему полное нескрываемой горечи письмо: "Теперь у меня не осталось иллюзий. Какой

ужасный конец всем нашим годам, проведенным вместе... Трижды я становилась

частью твоей жизни, и трижды ты меня отталкивал".

Патриция Спенс развелась с Расселом в 1952 году. В этом же году он женился на

своей давней знакомой Эдит Финч, американской писательнице. У Рассела появилась,

наконец, возможность привести в порядок свои "чрезвычайно сильные сексуальные

инстинкты", поскольку ему исполнилось уже 80 лет. Его семейная жизнь с Эдит

сложилась счастливо. На свой последний день рождения он, как всегда, получил

подарок от Колетт - букет красных роз.

ФИЛИПП-ФРАНСУА-НАЗЕР ФАБР Д'ЭГЛАНТИН

(1755-1794)

Французский поэт, драматург и политический деятель. Во время Французской

революции увлекся политической деятельностью.

Якобинец. Избирался в Конвент (1792). В конце 1793 года примкнул

к дантонистам. В январе 1794 года был арестован, предан суду и обвинен

в заговоре с целью реставрации монархии. 6 апреля его казнили.

В преддверии французской революции, названной потомками Великой, Филипп-Франсуа

Назер Фабр жил в Париже. Этот сочинитель-актер промотал на женщин все свои

деньги и дошел до крайней нищеты. Рассказывают, что он взял себе псевдоним Фабр

д'Эглантин потому, что в 1773 году ему присудили Золотой шиповник на Цветочных

играх за сонет в честь Богоматери. На самом деле его талант отметили скромнее -

серебряной ли-

522

лией, хотя псевдоним наводил на мысль о высшей награде. Многие годы он бродил по

дорогам Европы с труппой актеров, играя пьесы собственного

сочинения, восхваляя принцев за несколько экю, распевая песенки, а главное,

укладывая в свою постель всех актрис подряд.

В Страсбурге он женился на Ни-коль Годен; в Тионвиле его арестовали за долги; в

Льеже ему заплатили пять луи за "хвалу Гретри"; в Женеве он стал любовником

пылкой буржуаз-ки, устраивавшей у себя буйные оргии; наконец, в Маастрихте он

сочинил очаровательный романс, его первые строчки знают все французы даже

сегодня: "Дождь идет, дождь идет, моя пастушка.. "

В конце 1781 года он жил на улице Французского Театра, недалеко от Клуба

кордельеров, и был любовником очаровательной актрисы Мари-Элизабет Жоли, ради

которой бросил годом раньше жену.

Эта связь не мешала ему находиться более чем в близких отношениях с актрисами и

субретками, на которых он тратил те немногие деньги, которые платил ему маркиз

де Хименес за переписывание некоторых документов...

Однако он хотел бы менять партнерш каждый день, дабы "в целях исключительно

гуманных, - по словам одного историка, - познакомить всех француженок с

благотворным влиянием его мужественности"...

Однажды Фабр довел до изнеможения нескольких актрис театра французской комедии,

он был их "сменным любовником". История эта имела довольно забавные последствия.

Вот как описывал эту историю Ле Бриссе в "Скандальных хрониках времен

революции":

"После ужина в кафе Прокопа Фабр отправился с пятью юными актрисами и

несколькими друзьями к некоему Дюбару, жившему на улице Старинной Комедии в доме

№ 26. Там они много пили, и молодые женщины стали жертвами любопытного явления:

хмель ударил им не в голову, а несколько ниже.

Они быстро разделись и начали крутиться перед мужчинами с распутным видом.

"Чтобы удовлетворить меня, - сказала одна из них, растянувшись на софе, -

понадобится полк солдат".

Это было, конечно, не более чем преувеличение, но Фабр воспринял его всерьез.

"Я заставлю вас сложить оружие, -заявил он, - я один заменю всех солдат и всех

офицеров, о которых мечтаете вы и ваши подруги...''

Фабр кинулся к дивану и мгновенно овладел цитаделью молодой женщины.

523

Через некоторое время она капитулировала с громким криком. Но будущий член

Задыхающаяся актриса выдержала второй приступ и запросила пощады. Но Фабр как

истинный солдафон хотел продемонстрировать всю мощь своей "артиллерии" и, сделав

последний "выстрел", оставил белокурое дитя бездыханным на поле боя...

Совершив сей подвиг, Фабр выпрямился с широкой улыбкой. Он мог гордиться собой.

Лишить женщину сил таким галантным способом - это уже нечто из ряда вон

выходящее, но затушить пламя актрисы театра французской комедии - это подвиг,

достойный героев античности...

Четверо других актрис немедленно потребовали, чтобы Фабр подверг их такому же

лечению.

Когда все актрисы лежали без чувств на ковре, Фабр захотел доказать, что силы

его неисчерпаемы, и спросил хозяина, хороша ли собой его горничная. Тот ответил,

что ей шестнадцать и она свежа как роза, он лично за это отвечает.

"Позовите ее, - сказал Фабр, - у меня еще есть силы". Субретка немедленно

явилась. Увидев лежащих на ковре голых бесчувственных актрис, она решила, что

Фабр задушил их, и с безумными воплями выбежала на улицу. Полицейские, сидевшие

в кафе Прокопа, и несколько посетителей прибежали и ворвались в салон Дюбара. Их

шумное появление привело в чувство актрис. Открыв глаза, они с невероятным

смущением заметили, что какие-то незнакомцы с интересом разглядывают их

прелести.

Подбежав к окну, они судорожно завернулись в занавески, а полицейские,

извинившись за вторжение, поспешили рассказать всему кварталу о том, какой ужин

устроил Фабр д'Эглантин актрисам "Комеди Франсез".

Увы! Бедняга Фабр стал жертвой слишком большой мужественности. Актрисы в ярости

от того, что их видели голыми совершенно чужие незнакомые люди, ушли, хлопнув

дверью, а субретка, совершенно потрясенная этой историей, закрылась у себя в

комнате. Несчастный Фабр, честно удовлетворивший пятерых актрис, вынужден был

отправиться к девицам в Пале-Ро-яль, чтобы тоже получить удовольствие..."

Мари Жоли, естественно, стала известна вся эта история, и она разозлилась.

Актриса написала Фабру высокопарное письмо, в котором сообщала ему о разрыве.

Получив обрекавшее его на вечное проклятие письмо, Фабр д'Эглантин отправился

забывать свою прекрасную подругу в притон, содержательница которого была

"опустошительницей кошельков и жилетных кармашков". Там он "вывел из строя" трех

самых пылких ее пансионерок...

Чтобы удовлетворять такой темперамент, требовалось немалое состояние, а у

бедолаги актера его не было. Поэтому он старался раздобыть деньги всеми

возможными средствами. Революция, о которой с восторгом отзывался его сосед

Дантон, показалась ему нежданной удачей. Он понял, что, употребив немного

хитрости, лицемерия и бесчестности, - а уж этого добра у

524

100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ

него было в избытке, - он сможет осуществить свои самые смелые мечты. Терять ему

было нечего, и он надеялся, воспользовавшись смутным временем, разбогатеть,

поставить свои пьесы, стать знаменитым и завести множество любовниц, которых

требовал его неуемный темперамент.

В конце 1789 года он записался в секцию кордельеров, куда уже входили Марат,

Шометт, Эбер, будущий отец Дюшен и немец Анахарсис Клоц. В начале 1790 года он

был уже секретарем Дантона. Его политическая карьера стремительно шла в гору.

Он пытался интриговать, связался с подозрительными личностями и стал извлекать

выгоду из всех связей будущего трибуна.

"Его жизнь жалкого комедианта, - писал Руссель д'Эпиналь в книге "Любовная

переписка Фабра д'Эглантина", - толкала его на то, чтобы все попробовать, на все

осмелиться. Для него мир был просто огромным театром, в котором он пытался

сорвать аплодисменты. Он без малейшего стыда готовился стать худшим образчиком

бесчестного политикана".

Как все политики подобного толка, Фабр д'Эглантин пользовался привилегиями

власти, чтобы укладывать в свою постель женщин.

Увлечение женщинами стоило Фабру жизни.

Ярый роялист барон де Батц решил использовать продажность некоторых депутатов и

опорочить республику. Он остановил свой выбор на революционерах Шабо и

д'Эглантине, которому дорого обходились любовницы. Как только революционеры

положили деньги в карман за оказанную небольшую услугу, барон де Батц приказал

еще одному подкупленному им члену Конвента выдать их.

Разразился невероятный скандал. Многие депутаты, замешанные в сомнительных

делах, немедленно набросились на Шабо и его друзей, надеясь доказать свою

порядочность.

Поняв, в какое опасное положение он попал, Фабр д'Эглантин решил доказать свой

"патриотизм" и отвлечь внимание от собственной персоны: он возглавил движение по

дехристианизации страны и создал республиканский календарь, очень насмешивший

эмиграцию. Но больше всего их изумили имена, придуманные Фабром взамен имен

католических святых, упоминаемых в грегорианском календаре. Влюбленный в

природу, депутат-поэт придумал для каждого дня вместо имен Жан-Пьер, Поль,

Николя, Адриен названия "Пырей", "Корова", "Ревень", "Огурец", "Одуванчик",

"Тачка", "Мотыга", "Свинья" и т. д.

Затем Фабр и Шабо решили ошеломить коллег-депутатов фейерверком гражданских

праздников. Продолжая кампанию против католицизма, они добились, чтобы собор

Парижской богоматери перестал быть храмом и назывался Святилищем разума.

Освящение нового культа состоялось 20 брюмера (10 ноября) 1793 года. Кортеж

появился к десяти часам. Процессию возглавляли депутаты, а между двумя рядами

девушек в белом улыбалась толпе Богиня разума в венке из дубовых листьев. Эту

роль Фабр отдал своей любовнице - певице парижской оперы м-ль Майяр.

Всю следующую неделю в парижских церквах проходили подобные церемонии, кое-где

переходившие в оргии. Новая религия, созданная Фабром и

д'Эглантином, вскоре вылилась в вакханалию. Богини разума превратились

постепенно в настоящих куртизанок.

Неистовую ярость Робеспьера вызвала роскошная жизнь, которую вели Фабр и его

любовница-актриса. Робеспьер приказал арестовать всех протеже барона де Батца

как "иностранных агентов".

6 апреля пятнадцать виднейших революционеров, в том числе и автор

республиканского календаря Фабр д'Эглантин, были обезглавлены.

ИОГАНН КРИСТОФ ФРИДРИХ ФОН ШИЛЛЕР

(1759-1805)

Немецкий драматург, поэт и историк. По образованию хирург. После успеха пьесы

"Разбойники " (1781) полностью посвятил себя литературе

и завершил свои трагедии "Заговор Фиеско" (1783)

и "Коварство и любовь"(1784). В Веймаре написал белым стихом драму

"Дон Карлос"и оду "Крадости". Был профессором истории Йенского

университета, написал "Историю Тридцатилетней войны"(1789).

Шиллер стал ведущим немецким драматургом после выхода в свет

его классических произведений "Валленштейн " (1796-1799),

"Мария Стюарт " (1800), "Орлеанская дева " (1801),

"Вильгельм Тель " (1804).

Шиллер родился в эпоху просвещенного абсолютизма, распространившегося тогда в

Европе, в том числе даже в таких крохотных государствах, как виртембергское

герцогство, во главе которого находился развращенный деспот Карл-Евгений.

Преследования были невиданные. Людей за одно неосторожное слово сажали в тюрьмы

на долгие годы, тысячами депортировали в Америку, в то время как при дворе

господствовали блеск и роскошь.

Несмотря на суровую обстановку, поэт, обладавший тонкой душевной организации, не

мог не чувствовать истинного влечения к вечно прекрасному. В его душе невольно

пробуждались смутные чувства. Он грезил. И в его воображении помимо воли

возникали чудные образы.

В юности Шиллер сочинил удивительные стихотворения, посвященные Лауре. Биографы

поэта пришли к заключению, что это была Лаура Петрарки, та самая Лаура, которая

живет и до сих пор в памятнике, изваянном из великолепных сонетов флорентийским

поэтом! Именно ей посвящал Шиллер свои юные восторги, с ней, жившей до него за

несколько лет, делил он грустные часы своего одиночества, в часы безмолвной

полночи или в бледных сумерках занимающегося дня.

Вероятно, плодом фантазии поэта является и другая героиня его произведений -

Минна. Правда, сначала считали, что прообразом Минны была некая Вильгемина

Андреа, но потом мысль эта была оставлена. Между тем в посвященных ей стихах

чувствуется биение настоящей жизни, и воображение невольно рисует прекрасную, но

грешную женщину.

526

Т

Впрочем, существовала и настоящая женщина, имевшая некоторое влияние на Шиллера

бергского герцога Карла. Она обладала чарующей красотой, была грациозна и мила.

Представительница бедной дворянской фамилии вышла замуж за горбатого, но

богатого барона Леутрума. Несчастному, кроме горба, суждено было носить еще и

рога.

Герцог влюбился в 22-летнюю Франциску с первого взгляда. Чтобы приблизить

заключались в том, что он должен был ехать впереди герцога в то время, когда

герцог отправлялся в свой увеселительный дворец в Лудвигсбурге вместе с его

женой. Наконец барон все понял и безропотно сошел со сцены, предоставив жене

полную свободу. Франциска оказалась удивительной женщиной. Она отучила герцога

от его диких деспотических инстинктов, заставила его полюбить домашний уют,

избавиться от неутолимой жажды наслаждений и в конце концов, после смерти

герцогини, вступить с ней в брак. Баронесса произвела на 17-летнего юношу

сильное впечатление, к тому же Франциска была знатной женщиной. Неудивительно,

что Шиллер поспешил наделить ее всеми достоинствами, созданными его

воображением, и называл ее, любовницу герцога, в стихах, поднесенных ей в день

рождения, воплощением всех добродетелей! "Она, - восклицает поэт, обращаясь к

Франциске, - утешает нуждающихся, одевает обнаженных, утоляет жаждущих, питает

голодных. Печальные делаются веселыми при одном взгляде на нее, и смерть убегает

перед ней боязливо с ложа больного".

Это не было мимолетным увлечением. Шиллер на всю жизнь запомнил Франциску именно

такой, какой он видел ее в молодые годы, о чем свидетельствует его "Коварство и

любовь", где баронесса выведена под именем леди Мильфорд.

Когда герцог Карл запретил Шиллеру заниматься литературной деятельностью и даже

посадил его под арест, поэт бежал и укрылся от преследований деспотичного

герцога в имении Генриетты Вольцоген, с которой Шиллер находился в дружеских

отношениях. Тут-то он и сблизился с ее дочерью Шарлоттой. От матери не укрылась

любовь поэта, и она постаралась сразу положить конец их роману, так как

положение Шиллера не могло быть залогом счастья ее дочери. К тому же злопамятный

герцог, узнав, где прятался поэт, мог выместить гнев на ее сыновьях. Она

потребовала, чтобы Шиллер покинул Бауэрбах. Правда, образумившись, она разрешила

ему вернуться. Во время этого второго пребывания в Бауэрбахе Шиллер окончательно

влюбился в Шарлотту. Однако девушка осталась совершенно равнодушной к пылкому

527

поэту, так как чувства ее принадлежали ученику военной академии, с которым она

Через несколько лет Шиллер стал известным, обрел новое отечество, друзей, славу.

Его поэтическая натура и вера в благородные идеалы сохранили в нем прежнюю

чистоту мысли. Шиллер уже написал "Дон Карлоса", когда встретился с прекрасной

девушкой, сыгравшей большую роль в жизни и литературной деятельности великого

поэта.

воспитания она не получила, но недостаток этот искупался природным умом и

богатым воображением. Книги самого разнообразного содержания - Библия, Коран,

сочинения Вольтера, Руссо, Шекспира, Клопштока, Виланда - служили ей "безбрежным

чтением" - это выражение, которое впоследствии применил к ней ее любимец Жан

Поль (Рихтер). В молодые годы Шарлотта не была красавицей, но, безусловно, в ней

была какая-то загадка. Еще в 1796 году Жан Поль писал о ней: "У нее два великих

достоинства: большие глаза, каких я никогда не видел, и великая душа. Она так же

хорошо говорит, как хорошо пишет Гердер в своих письмах о гуманизме. Она полна

даже лицом и если поднимет свои почти постоянно опущенные глаза, то это походит

на то, как луна то выглянет из облаков, то снова спрячется в них".

Шиллер сблизился с Шарлоттой в Мангейме, куда она приехала с мужем. Она,

конечно, не могла не обратить внимания на страстного поэта, чувствительность

которого не была притуплена постоянным общением с женщинами. С другой стороны, и

сама Шарлотта не могла не поддаться влиянию поэтической личности Шиллера, о

котором до конца своей жизни сохранила светлое воспоминание. "В цвете лет, -

писала она впоследствии, - все существо Шиллера отличалось богатым

разнообразием; его глаза блистали юношеским мужеством; гордая осанка, глубокая

мысль, смелое и неожиданное суждение - все поражало в нем. Он слушал меня со

вниманием и сочувствовал моим идеям. Некоторое время оставался он у меня, потом,

взяв шляпу, сказал: "Мне пора в театр". После уж я узнала, что в этот вечер шла

его пьеса "Коварство и любовь", и он просил актеров не упоминать имени "Кальб"

(одно из действующих лиц в этой пьесе). Вскоре он вернулся веселый; радость

сверкала в его глазах. Не стесняясь, говорил он откровенно, с чувством, с