Сто великих пророков и вероучителей москва "вече" 2003

ускорить процесс полного просветления. Считается, что дух его обращается к

сущности Будды, в то время как его тело с помощью условных знаков выражает его

атрибуты. Таким образом, уподобляясь во время медитации Будде, человек как бы

превращается в него и сам становится божеством.

В трудах Асанги были разработаны и некоторые другие основополагающие вопросы

буддийского вероучения. Не касаясь всего остального, остано-

АСАНГА

вимся кратко на оригинальной йогачаровской модели психокосмоса. Как уже

говорилось, взаимоотношение "материального" и "идеального" было едва ли не самой

главной проблемой древнеиндийской философии. Будда много сил потратил на то,

чтобы убедить своих последователей в никчемности и суетности материального мира,

который весь, по его словам, есть мучение и страдание. Потом Нагарджуна,

развивая это положение Учителя, утвердил основой всего сущего пустоту. Асанга

довел буддийскую философию отрицания до логического конца, объявив, что

окружающего объективного мира не существует вовсе, что весь он есть только

иллюзия нашего сознания и по сути своей не более реален, чем сновидение. Он

писал, что подлинный, реальный мир совершенно скрыт от наших чувств и

представлений и только особое сосредоточение мысли (йога) позволяет живому

существу познать высшую истину и ведет его к состоянию Бодхисаттвы

На первый взгляд это положение легко опровергнуть, причем для этого даже не

нужно прибегать к философии. Достаточно самых обыденных примеров. Разве может

окружающий мир быть иллюзией, если мы адекватно реагируем на него? Мы срываем

плоды, и в руках у нас оказываются фрукты, а не камни. Мы отправляемся в путь и

приходим в то место, куда собирались попасть, а не в какое-то другое. По-

видимому, этого не могло бы происходить, если бы все, существующее вне нас, было

иллюзией, обманом наших чувств. Однако на самом деле все намного сложнее. Асанга

не отделял в своих рассуждениях внутренний мир от внешнего. Все проявления

человеческой психики: память, эмоции, чувства, представления и т.п. - все это,

по его словам, как и мир внешний, тоже является иллюзией. Реально только

сознание, которое по сути своей пусто и существует в пустоте. За пределами

нашего сознания проносятся мельчайшие частицы некоего высшего, духовного

сверхбытия, которые есть элементы истинно-реального мира. Вся сложность

отношения с этим миром состоит в проблеме восприятия. Для того чтобы "отразить"

его, сознание должно быть определенным образом подготовлено. Обычное же

человеческое сознание не воспринимает этого мира и потому как бы и не существует

в нем.

мира порождают в неподготовленном сознании бесконечный поток дхарм, которые есть

не что иное, как мельчайшие, неделимые частички нашего восприятия (или, говоря

другими словами, представляют из себя непрерывный поток мгновенно сменяющих друг

друга впечатлений, чувств, мыслей, настроений, заполняющих наше сознание). В

своей совокупности, вспыхивая на кратчайшие мгновения и тут же сменяясь новыми,

дхармы "творят" все, что протекает в человеческом сознании, - воспринимаемый им

мир и все формы психического процесса - представления, идеи, эмоции. Так

создается то, что в обыденном понимании называется личностью, то есть

индивидуальное сознание со всем его психическим содержанием и переживанием

внешних явлений. Внешний мир оказывается при таком подходе лишь составной частью

личности, а все, что мы воспринимаем и чувствуем (будь то солнце в небе,

соседний дом, наши дети, ломота в суставах, вкус пищи, воспоминания Детства и

т.д. и т.п.), не существует на самом деле - все это есть лишь иллюзия,

порожденная мельканием дхарм.

Но как может получиться, что люди (допустим, члены одной семьи или соседи,

живущие поблизости) общаются друг с другом, понимают и вообще видят, чувствуют и

помнят одно и то же? Разве не следует из этого, что вне-

96 100 ВЕЛИКИХ ПРОРОКОВ И ВЕРОУЧИТЕЛЕЙ

шний мир первичен, а наше сознание есть лишь его отражение? Оказывается, что не

следует. Дело в том, что внешний мир (как и отношение к нему личностного

сознания) ни в коей мере не является случайным. Характер личности и

переживаемого ею мира всецело зависит от особой составляющей каждой личности -

ее кармы. Карма данного перерождения формируется в предыдущих перерождениях и

определяется всей суммой злых и добрых дел (и даже помыслов) всех прежних

перерождений. Карма есть как бы характеристика способности сознания к

восприятию. Люди со сходными или близкими кармами "представляют" себе окружающую

действительность одинаковым образом, и потому эта "действительность" обретает

иллюзию объективности Предположим, один человек встречает другого, разговаривает

с ним и пожимает ему руку. Разве это говорит о том, что наши зрительные образы,

ощущение теплоты человеческого тела и звуки речи реальны? Вовсе нет - все это

иллюзия, но такая иллюзия, которую два человека (в силу близости их карм)

воспринимают совершенно одинаково. Этот пример позволяет легко понять остальное:

весь видимый, ощущаемый и познаваемый нами мир, вся Вселенная, есть грандиозная

иллюзия, переживаемая нами одновременно со всеми другими живущими. Мы как бы

любим, как бы рождаемся, как бы умираем и как бы живем, хотя на самом деле

ничего этого не происходит, так как все происходящее есть лишь порождение нашего

коллективного восприятия. А поскольку не все кармы сходны между собой, число

таких "якобы существующих" вселенных беспредельно.

В дальнейшем богатая фантазия буддистов расписала этот иллюзорный психокосмос

тысячами ярких красок. Сложилось представление, что каждая вселенная имеет

несколько уровней и небес. Под земными мирами располагаются ады, где испытывают

неисчислимые муки человекоподобные адские существа - бириты. Их иллюзорный мир

являет наиболее мрачную и неблагоприятную картину, но это закономерная расплата

за грехи, совершенные в прошлых перерождениях. Пребывание в аду, как и все

вообще, определяется кармой, и мучения длятся до тех пор, пока не будет истощена

сила деяний, ставших причиной дурной участи. Только после этого у живого

существа появляется возможность "родиться" в каком-нибудь из миров, напоминающих

наш земной. Формы "появления" здесь могут быть различны. Можно "ощутить себя"

животным, можно - человеком, а можно - асуром (духом). Все зависит от кармы. Те

живые существа, которые стараются улучшить свою карму, в конце концов "попадают"

в один из небесных, райских миров, населенный богами. Райская страна Сукавади

нашей Вселенной, согласно буддийским мифам, представляет собой поверхность

прекрасного озера, покрытую белыми и красными цветами лотоса. Эти цветы служат

ложами для обитателей небесного царства. Понятно, что "пребывание" в раю есть

награда за добрые деяния, но для правоверного буддиста оно вовсе не является

венцом всех его желаний, ибо он ни на минуту не забывает о главном - о том, что

и рай и ад на самом деле не существуют, что они такие же иллюзии, как и все

остальное.

Улучшая свою карму, живое существо все более "проясняет" свое сознание, которое

начинает правильнее воспринимать элементы истинно-реального мира. Над первыми

шестью небесами (которые вместе с земными мирами образуют уровень пожеланий, или

сансару) "располагается" другой уровень - отвлеченных форм и идей бытия. Здесь

также "существует" бесчисленное количество миров со своими обитателями, чьи

представления о мирозда-

АСАНГА

нии более правильные, чем у нас. Впрочем, и тут живые существа продолжают

пребывать в мире иллюзий. И только самый высший, третий, уровень -

бесформенности, где уже нет никаких форм и никаких признаков существования -

есть в подлинном смысле реальность. Это обитель Будд, которые не подчинены ни

ограничениям пространства, ни ограничениям времени и в которых нет ничего - ни

мысли, ни безмыслия, а одна только Великая Пустота.

Заметим, что в вероучении йогачаров Пустота играла такую же важную роль, как в

философии Нагарджуны. Ибо Пустота есть не что иное, как духовная сущность Будды

Будд - Адибудды, Которого можно воспринимать как своеобразный буддийский

эквивалент индийского Брахмана или даосского Дао. Адибудде подвластны Будды всех

миров. Он всеведущ, всемогущ и вездесущ, и Он Единственный, Кто в Своем

существовании не зависит ни от кого. (Поэтому Его называют также Сваямбой, или

"Существом, Имеющим бытие через Самого Себя".) В силу Своего совершенства

Адибудда никак не проявляет Себя в том иллюзорном мире, который называют

"материальным" и который, по-видимому, для него просто не существует.

Действительно, законы, управляющие психокосмосом живых существ, хотя и

определены Адибуддой, но связаны с Ним не непосредственно. Некорректно и

неправильно поэтому говорить, что Он является творцом мира и каким-либо образом

выказывает здесь Свою волю. Этого нет, и обычный человек не должен ожидать от

Адибудды ни помощи, ни возмездия. (Недаром поэтому буддизм называют самой

атеистической религией из всех существующих.) Но поскольку Великая Пустота

пронизывает собой все, то все живое несет в себе частицу Адибудды и именно

поэтому обладает потенцией для самоусовершенствования. Среди бесчисленных

вселенных иллюзорного мира есть немало таких, в которых живые существа

постепенно улучшают свою карму. А поскольку каждая вселенная есть по сути только

коллективная иллюзия - результат нравственных деяний ее обитателей, то ее бытие

всецело зависит от их карм. Когда большая часть живых существ достигает высших

райских уровней, их прежний, как бы мы сказали, "материальный" мир гибнет и

прекращает свое существование. Затем точно так же "исчезают" и обращаются в

пустоту высшие миры. Разрушения не затрагивают только бесформенный мир. Те из

живых существ, которые в силу своих заслуг достигли этого уровня, переживают

здесь кальпу пустоты. Однако, не будучи Буддами, они не могут оставаться там

вечно. Грехи прошлых перерождений начинают тяготить их и в конечном итоге вновь

погружают в низшие уровни, давая тем самым толчок к возрождению материальных

миров. Постепенно опускаясь, райские жители переходят в форму земных и адских

существ, так что весь круг развития повторяется.

Таким образом, извечный круговорот миров - это как бы неизбежное следствие

круговорота существ. А круговорот существ вызван грузом грехов и добродетелей их

предшествующих существований, их кармы, законы которой главенствуют над всем

остальным. (Заметим в заключение, что с точки зрения христианского мышления эта

картина выглядит несколько парадоксально, так как за грехом здесь как бы

признается созидающее начало, а за Добродетелью - напротив, разрушающее. Однако

с точки зрения буддизма с его учением о пустоте никакого парадокса здесь нет.

Весь этот видимый иллюзорный мир есть зло, ничтожество, мучение; его запустение

и в конечном счете исчезновение - благая цель всего существования.)

98

100 ВЕЛИКИХ ПРОРОКОВ И ЖРОУЧИТЕЛЕЙ

хуэй-нэн

Хуэй-нэн

Китая может считаться одним из самых значительных событий в истории этого

вероучения. Процесс его укрепления и развития здесь был сложным и длительным.

Понадобилось несколько веков, прежде чем буддийская религия распространилась в

Срединной империи. При этом буддизм сильно китаизировался и приобрел

специфические черты, позволяющие говорить о нем как об особенном вероучении.

Среди многих новых школ, появившихся в середине I тысячелетия, самым

оригинальным явлением, развившимся на китайской почве, стало учение Чань-

буддизма.

Считается, что Чань зародился в Индии как медитативная школа "дхьяны" буддизма

Махаяны. Для ее последователей наиболее важным моментом среди огромного

количества легенд о Будде был факт его просветления. Сторонники этой секты

призывали своих последователей чаще отрешаться от внешнего мира и, следуя

древнеиндийским традициям, погружаться в себя, концентрировать свои мысли и

чувства на чем-либо одном, сосредоточиваться и уходить в бескрайние глубины

сущего и таинственного. Целью дхьяны было достижение транса в процессе

медитации, ибо считалось, что именно в состоянии транса человек может дойти до

затаенных глубин своего "я" и найти прозрение, истину, как это случилось с самим

Гаутамой Шакьямуни под деревом Бо (Бодхи). В Китае санскритическое слово

"дхьяна" стали обозначать иероглифом чань, имевшим смысл "отстранение" или

"избавление". (В наше время Чань-буддизм сохранился только в его японской форме

Дзэн-буддизма.)

Опыт просветления, обретенный Буддой, передавался затем из поколения в поколение

его последователями и учениками. Согласно традиции Чань-буддизма, первым, кто

принял этот опыт, был знаменитый Кашьяпа. После него было 28 индийских

патриархов Чань, непрерывно передававших это учение. Последний из них -

Бодхидхарма - перенес его в Китай. Считается, что он происходил из семьи

брахманов Южной Индии и, возможно, даже принадлежал к царскому роду. После

долгого и трудного путешествия Бодхидхарма в середине VI в. прибыл в Южный

Китай. Его появление произвело настоящую сенсацию среди китайских буддистов.

Ибо, хотя окончательно школа Чань сложилась спустя лет двести после смерти

Бодхидхармы, едва ли можно сомневаться, что уже в его проповедях оригинальная

суть этого учения была ясно обозначена. Многочисленные легенды подтверждают это.

Вскоре после приезда Бодхидхарма встретился с южнокитайским императором У-ди

(502- 550) - основателем династии Лян, который всю свою жизнь был ревностным

буддистом. У-ди будто бы сказал своему гостю: "После вступления на трон я

возводил храмы, переписывал сутры и принимал вступление в монашество. Какие

заслуги я этим приобрел?" Бодхидхарма ответил: "Никаких". Император удивился:

"Почему никаких заслуг?" Бодхидхарма отвечал: "Все это нечистые устремления к

заслугам: при помощи них добиваются созревания ничтожного плода и рождения в

форме человеческого существа или дэва. Они подобны теням, следующим за формами,

но сами по себе не являются реальностью". Император спросил: "Тогда что же

представляют собой подлинные заслуги?" "Это чистое знание, чудесное и

совершенное, - отвечал Бодхидхарма. - Его сущность - пустота. Таких заслуг

невозможно достичь при помощи мирских средств". Император спросил: "А каков

первый принцип

священной истины?" Бодхидхарма ответил: "Безграничная пустота, ничего святого".

"Тогда кто же стоит передо мной?" - поинтересовался император. Бодхидхарма

ответил: "Не знаю".

После этого, оставив разочарованного У-ди, Бодхидхарма на листке тростника

переплыл широкую реку Янцзы и поселился в монастыре Ша-олиньсы, где в течение

девяти лет неподвижно сидел в медитации перед одной из стен. Перед смертью он

вручил печать - то есть традицию чань-ских патриархов - своему ученику Хуэй-кэ.

Этот второй патриарх школы Чань, согласно легенде, обрел просветление следующим

образом. Едва познакомившись с Бодхидхармой, он безусловно принял его учение и

последовал за ним в монастырь Шаолинь-сы. Решив любой ценой достичь высочайшего

просветления, Хуэй-кэ день и ночь осаждал его вопросами.

Однако погруженный в медитацию учитель демонстративно не обращал на него

внимания. Но однажды, в холодную декабрьскую ночь, когда бушевала буря,

Бодхидхарма вдруг спросил у Хуэй-кэ, что ему надо. Тот сказал: "Сознание вашего

ученика еще не успокоилось. Прошу вас, учитель, успокойте его". Бодхидхарма

сказал: "Принеси мне твое сознание, и я его успокою". Хуэй-кэ выхватил острый

нож, отсек себе правую руку у локтя и преподнес ее Бодхидхарме со словами: "Я

искал свое сознание, но оно совершенно недостижимо". Бодхидхарма сказал: "Я

полностью его в тебе успокоил".

Семя учения, брошенное Бодхидхармой, дало в Китае обильные всходы. Каждое

следующее поколение чань-буддистов оттачивало технику медитации. Согласно

легенде, четвертый патриарх Чань, Дао-синь (580-651), оставил своим ученикам

следующее наставление: "Занимайтесь со всей серьезностью сидячей медитацией.

Сидеть в состоянии медитации важнее, чем все прочее. Очень хорошо провести в

медитации не меньше 35 лет, утоляя голод скудной пищей и держа закрытыми двери

чувств. Не читайте сутр и ни с кем их не обсуждайте. Если вы будете усердно

совершенствоваться, то сами в первую очередь и получите от этого пользу. Подобно

тому, как обезьяна вполне удовлетворена, когда вкушает сердцевину ореха, очень

немногим удается довести свою сидячую медитацию до исполнения". Таким образом,

уже в это время основное внимание школа Чань уделяла не чтению сутр, а

медитации.

Однако окончательную форму, свое полное выражение Чань впервые обрел в "Сутре

Шестого патриарха" замечательного буддийского мыслителя Хуэй-нэна (638-713),

которая и по сей день занимает ключевую позицию среди священных дзэнских

текстов. Именно благодаря Хуэй-нэну школа Чань обрела яркую оригинальность, так

что его учение находится у истоков всех необычайно разветвленных потоков

современного Дзэн-буддизма. Жизнь Лу

100 100 ВЕЛИКИХ ПРОРОКОВ И ВЕРРУЧИТЕЛЕЙ

ХУЭЙНЭН

101

и неожиданных поворотов. В своей автобиографии он так говорил о себе: "Мой отец

первоначально был чиновником в Фаньяне. Позднее его сместили и сослали как

простолюдина в Синьчжоу, в провинции Линнань. Отец скончался, когда я был еще

ребенком, и тогда моя мать вместе со мной, сиротой, перебралась в Наньхай. Мы

терпели крайнюю нужду, и там я продавал хворост на рынке". Однажды юный Лу

услышал, как один из покупателей прочитал несколько стихов из "Алмазной сутры".

Тут он сразу прозрел и отправился на Восточную гору, чтобы отыскать там пятого

патриарха школы Чань, Хун-жэня (согласно традиции, он родился в 601 г., а умер в

674 г.). Патриарх спросил Лу о его происхождении и затем бесстрастно заметил,

что варвару с юга не удастся стать Буддой. На это Лу ответил. "Хотя люди на юге

отличаются от людей севера, но в природе Будды нет ни севера ни юга". Этот

смелый и меткий ответ понравился патриарху. Он разрешил пришельцу присоединиться

к его ученикам и поручил ему обмолачивать рис. "Этим делом я занимался в течение

восьми месяцев", - говорил позже Хуэй-нэн.

Однажды Хун-жэнь созвал своих учеников и сказал им: "Пусть каждый из вас напишет

по стихотворению и поднесет мне. Я прочту ваши стихи, и если пойму, что кто-то

из вас пробудился и постиг основной смысл бытия, передам ему платье патриарха и

Дхарму, чтобы он стал шестым патриархом. Спешите, спешите!" Озадаченные

требованием учителя, ученики стали совещаться между собой и сошлись во мнении,

что написание стихотворения должно быть доверено первому из них - Шэнь-сю.

Будучи начитанным в сутрах, Шэнь-сю тем не менее еще был далек от просветления,

и требование наставника повергло его в смятение. Наконец он сочинил

стихотворение и в полночь написал на средней стене Южного зала монастыря

следующие строки: "Тело является древом Бодхи. Сознание же подобно чистому

зеркалу. Нам следует всегда его протирать И не допускать, чтобы на нем

оставалась пыль".

На следующее утро Хун-жэнь первым увидел эти строки. Созвав всех монахов, он

воскурил перед надписью на стене благовоние. Ученики преисполнились удивления и

решили, что вопрос о наставнике решен. Но они ошиблись. Патриарх отозвал Шэнь-сю

в сторону и прямо спросил его об авторе стихов. Когда Шэнь-сю признался, что

надпись принадлежит ему, Хун-жэнь сказал. "Написанное тобой стихотворение

свидетельствует о том, что ты еще не обрел истинного понимания. Ты уже стоишь у

ворот, но еще не можешь войти внутрь". И патриарх распустил учеников, повторив

свое задание. Между тем Лу, занятый молотьбой риса, ничего не знал о воле Хун-

жэня. О стихах Шэнь-сю и о постигшей его неудаче он случайно услышал от

проходившего мимо монаха Он попросил отвести его в зал и прочесть написанные на

стене строки. Сам он был неграмотный и не понимал значения иероглифов. Однако в

его просветленном сознании тут же сложились новые стихи, и он попросил написать

их на западной стене зала. Они гласили:

"Изначально нет дерева и просветления, Нет и подставки для него с чистым

зеркалом. Поскольку изначально ничего не существует, Откуда к нему может

прилипнуть пыль?"

Все ученики были изумлены силой мысли этого безграмотного поселянина. Но

наставник остался сдержанным и сказал: "Это еще неполное просветле-

ние". (Видимо, он не сразу осознал глубочайший смысл стихотворения.) Однако в

полночь Хун-жэнь призвал к себе Лу и сказал ему: "Я объявляю тебя шестым

патриархом. Подтверждением этого является платье, и оно будет передаваться из

поколения в поколение. Моя Дхарма будет передаваться от сознания к сознанию. Ты

должен вести людей к пробуждению". Затем Хун-Жэнь велел новому патриарху

немедленно отправляться на юг и лично проводил его до станции Цзюнцзян в

провинции Цзянси. После ухода Лу он отказался читать ученикам какие-либо лекции

по буддийскому учению, объявив, что буддийская Дхарма переместилась на юг. За

три дня до своей кончины он еще раз подтвердил, что шестой патриарх теперь

находится на юге.

В различных биографиях по-разному излагаются последующие события жизни Лу. По

крайней мере никаких значительных изменений в его судьбе не произошло, и

следующие 16 лет он провел в совершенной безвестности. Переломным событием для

него стала встреча в монастыре Чжичжи со знаменитым буддистом Инь-цзуном,

который читал лекции по "Нирвана-сутре". Однажды между его учениками завязался

спор по вопросу о том, что движется: флаг перед храмом или дующий ветер Лу

положил ему конец, заявив, что движется сознание. В тот же вечер Инь-цзун

призвал Лу к себе в келью, чтобы спросить о Дхарме Хун-жэня. Лу признался, что

он является следующим патриархом Дхармы, и в доказательство этого показал Инь-

цзуну патриаршее платье. Инь-цзун выразил ему глубокое почтение и завел с ним

фидософский разговор. Тут Лу объяснил ему, как следует постигать природу

сознания и что природа Будды пребывает за пределами любых противоречий. "Путь

Будды - это Дхарма не-двойственности", - сказал он. Инь-цзун был потрясен этими

словами и попросил Лу отныне быть его учителем.