Столетняя война: леопард против лилии

Фландрия после событий 1173 г. сохранила свой прежний статус и положение между двумя враждующими монархиями. Поскольку английс­кий король по-прежнему рассчитывал на воз­можную поддержку графа Фландрского, он пред­почел «простить» ему выступление в коалиции с Францией и Шотландией.

Десятилетие с 1173 по 1183г. было отмечено сравнительно мирными отношениями между Ан­глией и Францией. На фоне внешнего затишья, по существу, шла подготовка нового столкнове­ния. Позиции английского короля на междуна­родной арене по-прежнему были более прочны­ми. Правители средневековой Европы не могли не считаться с авторитетом могущественного гла­вы «Анжуйской империи». Автор английской официальной хроники Матвей Парижский, опи­савший события второй половины XII в. по тру­дам предшественников, отчетливо передает стремление Генриха II утвердить за собой лиди­рующую роль в международной жизни Западной Европы. Он подчеркивает, что послы многих го­сударей — включая германского и константино­польского императоров — обращались к англий­скому королю за советами. Генрих II обладал ти­тулом короля, но его политические претензии постепенно обретали более крупные масштабы. Так, в конце 70-х гг. английский король начал вмешиваться в дела Германской империи, ис­пользовав свои родственные связи с князем Сак­сонским Генрихом Львом, женатым на дочери Генриха II Матильде. Генрих Лев по могуществу соперничал с императором Фридрихом I Барба­россой, претендовал на императорскую корону. Амбиции Генриха Льва привели к конфликту с Фридрихом I Барбароссой, который организовал судебный процесс. В результате Генрих Лев был лишен многих владений и изгнан из Германии.

Мятежный князь побывал в Нормандии и Англии. В результате вмешательства английского короля был сокращен срок его изгнания, получе­но прощение императора Фридриха I Барбарос­сы для князя и его сторонников. В эти же годы Генрих II сделал новые шаги для укрепления сво­их позиций за Пиренеями. Опираясь на династи­ческие связи с Кастилией, он вовлек в орбиту своего влияния небольшое, но стратегически очень удобно расположенное королевство На­варра. В 1176 г. короли Кастилии и Наварры под­писали соглашение, в котором они обязались раз­решать любые свои конфликты при посредстве английского короля. Очень любопытна содержа­щаяся в этом документе оговорка, что в случае смерти Генриха II пиренейские государи могут обратиться к третейскому суду французского короля. Думается, что здесь проявилась расту­щая роль англо-французских противоречий в международной жизни Западной Европы. Все более отчетливо осознаваемые современниками, они становились и основой для группировки сил, и почвой для политического лавирования.

Наиболее откровенно лавировала в эти годы между английской и французской коронами Фландрия. В начале правления пятнадцатилетнего-французского короля Филиппа II (1180—1223), по­лучившего со временем почетный титул «Август», его крестный отец граф Фландрский занимал очень прочные позиции при французском дворе. Это позволило ему добиться в 1180 г. согласия юного короля на возобновление соглашения меж­ду номинальным вассалом Франции — графом Фландрским — и опаснейшим врагом французс­кой короны — английским королем, В договоре, как ив 1163 г., предусматривались военные обяза­тельства правителя Фландрии по отношению к английской короне «при сохранении верности» Франции². Интересно изменение «цены» за обе­щанную Фландрией военную помощь — 1000 ма­рок в год за предоставление при необходимости 500 всадников (в 1163 г. — 500 марок за 1000 всад­ников). Это, безусловно, свидетельствовало о том, насколько важна была для английской монархии уже в конце XII в. опора на Фландрию. Междуна­родное и экономическое значение ее сознавали в этот период и правители Франции.

К концу 70-х гг. XII в. графство Фландрское стало столь серьезной силой, что начало вызывать опасения Капетингов. Удобное географическое положение Фландрии и высокие темпы развития феодализма в этой области привели к тому, что уже в XII в. она отличалась необычайно высоким уровнем экономики. Особенно выделялись горо­да, которые сочетали интенсивное ремесленное производство с активной внешней торговлей. Со второй половины XI в. все более важным торго­вым партнером для них становилась Англия. Все это в сочетании с этнической и культурной само­бытностью населения Фландрии способствовало укреплению тенденции к независимому разви­тию. К тому же в конце правления Людовика VII фландрские графы заняли ведущее положение при французском дворе. Граф Филипп Эльзас­ский был воспитателем наследника короны Капе­тингов — будущего Филиппа II Августа — и пы­тался сохранить руководящее положение после его вступления на престол. Правильно оценив опасность, Филипп с первых шагов своего прав­ления поставил цель ослабления Фландрии. В те­чение 80-х гг. неоднократно вспыхивали конфлик­ты между французским королем и его опасным вассалом. В их борьбу за спорные области Валуа, Вермандуа, Амьен постоянно вмешивался Ген­рих II: он выступал в роли арбитра, защищал пра­ва тех подданных графа Фландрского, которые были связаны с Англией. И все же в целом Фи­липпу II удалось потеснить независимые позиции графов Фландрских и урезать их владения. Это готовило дальнейшее политическое сближение Фландрии с английской монархией.

Внешнее миролюбие английских и французс­ких королей было, таким образом, прежде всего прикрытием подспудной подготовки к будущей борьбе и поисков международной поддержки. Ненадежность этого затишья подтверждалась ча­стными, но крайне выразительными фактами. Хронист сообщает, что «молодой король» Генрих уже через три года после неудачного выступле­ния в союзе с Людовиком VII отправился в Па­риж «повидаться с французским королем» и «дружил там с теми, кто воевал против англий­ского короля»³. В 1177г. Генрих II с оружием в руках потребовал у Людовика VII Нормандский Вексен и Бурж (приданое дочерей). Сын Генриха II Ричард систематически воевал с недовольными в подвластных Англии областях фран­цузского юго-запада. При вступлении Филиппа II на престол едва не вспыхнула война с Англией, куда прибыли противники молодого короля из Франции. В ответ на их жалобы Генрих II собрал войско в Нормандии и приготовился к войне. Причиной ее отсрочки была нестабильность внутреннего положения в обоих королевствах: Генрих II, как все последние годы, находился на пороге очередного конфликта с сыновьями, а пятнадцатилетний Филипп II еще не обрел реаль­ной власти в своем королевстве.

Официальной оболочкой временного затишья в англо-французской борьбе стала в 70—80-х гг. XII в. идея совместного участия монархов в крес­товом походе. 21 сентября 1177г. был заключен договор в Иври, по которому короли Англии и Франции отказались от всех спорных вопросов во имя служения интересам «всего христианское го мира»⁴. Вслед за этим соглашением Генрих II официально подтвердил свои вассальные обязательства во Франции, фактически — свою лояльность в отношении французского короля, а Людовик VII гарантировал неприкосновенность французских владений Генриха II, в случае «если он отбудет в дальние страны»⁵. Крестоносная идея, таким образом, вошла в комплекс англо­французских противоречий в качестве миротворческой тенденции. Да она, видимо, и была попыткой ослабить, по крайней мере временно, остроту конфликта на европейском континенте. Идея крестовых походов оставалась еще доста­точно популярной: успех сулил земли и доходы на Востоке. А это было лучшим стимулом для поддержки королевских планов. Хотя, конечно, нельзя не заметить что-то забавное в том, что возглавить очередной поход против «неверных» собрались два супруга прекрасной Алиеноры — бывший французский и нынешний английский. Однако в 70—80-х гг. XII в. крестоносные пла­ны английского и французского королей не осу­ществились. Они были подтверждены в 1181г., но по-прежнему не реализовались. Причиной этого, несомненно, была сложная внутриполити­ческая обстановка в обширной «империи» Ген­риха Плантагенета. «Молодой король» — наслед­ник престола Генрих — все отчетливее проявлял недовольство своим положением коронованного, но безвластного короля. И все более ясной ста­новилась решающая роль Филиппа II, который продолжил усилия своего отца Людовика VII, на­правленные на то, чтобы взорвать изнутри опас­ное для Франции семейство Генриха П. В 1182г. «молодой король» отказался возвратиться из Па­рижа к английскому двору. Генриху II удалось предотвратить этот очередной бунт за немалые деньги и уступки. Но уже в феврале следующего, 1183г. разразился назревавший взрыв в Англий­ском королевстве. «Молодой король» Генрих при поддержке брата Жоффрея (герцога Британско­го) выступил с оружием в руках против отца, на стороне которого оказался Ричард.

Международные масштабы вспышки 1183г. оказались меньшими только потому, что война очень быстро прекратилась в связи с внезапной смертью зачинщика— наследника английского престола Генриха. Не будь этого в общем-то слу­чайного обстоятельства, в дело непременно вме­шался бы подготовивший его Филипп II, к кото­рому «молодой король» уже послал за помощью свою жену. На стороне английского короля ус­пел выступить в Гаскони король Арагона. О глу­бинных мотивах этого политического шага су­дить применительно к данному раннему этапу развития англо-французских отношений можно лишь предположительно. В основе, видимо, ле­жало обострение противоречий между государ­ствами Пиренейского полуострова. Симптома­тично само по себе начало включения пиреней­ских государств в англо-французскую борьбу.

Примирение в английском королевском се­мействе сопровождалось англо-французским до­говором — обстоятельство, ярко подчеркнувшее главную причину очередной «войны сыновей». Соглашение Генриха II и Филиппа II (сентябрь 1183 г.) оставляет ощущение политического успе­ха французского короля. Его постоянное присут­ствие «за спинами» сыновей Генриха Плантагенета принесло политические результаты: Генрих II возобновил свой оммаж за континентальные владения.

Официальным свидетельством примирения английского и французского королей стало возоб-эвление идеи совместного крестового похода. В ответ на призывы папы Генрих II и Филипп II несколько раз на протяжении 80-х гг. торжественно объявляли о намерении помочь «Святой земле», в Англии и Франции вводилось специальное налогообложение для нужд крестового похода. Однако, как и в конце 70-х гг., идея не претворялась в жизнь. По-прежнему декларация примирения и совместных крестоносных планов прикрывала непримиримую вражду из-за давних семей­ных распрей и континентальных владений.

Филипп II отчетливо ощущал необходимость борьбы за усиление королевской власти во Фран­ции. Для этого ему прежде всего было необходимо увеличить размеры владений, принадлежа­щих короне (домена). Наиболее естественно и своевременно это можно было бы сделать за счет владений Плантагенетов. Не будучи пока уверенным в возможности военной победы, Филипп II продолжал развивать «открытую» его отцом линию лавирования между Генрихом II и его сыновьями. Немедленно после смерти «моло­дого короля» Генриха французский король начал сближаться с Жоффреем, который в 1186г. так­же внезапно умер от полученной на турнире раны. Показательно, что эта кончина произошла в Париже, где Жоффрей успел найти теплый прием. Уже в следующем, 1187 г. началась «дружба» Филиппа II и Ричарда, который со временем получил прозвище Львиное Сердце и считался предотвратить этот очередной бунт за немалые деньги и уступки. Но уже в феврале следующего, 1183г. разразился назревавший взрыв в Англий­ском королевстве. «Молодой король» Генрих при поддержке брата Жоффрея (герцога Британско­го) выступил с оружием в руках против отца, на стороне которого оказался Ричард.

Международные масштабы вспышки 1183г. оказались меньшими только потому, что война очень быстро прекратилась в связи с внезапной смертью зачинщика — наследника английского престола Генриха. Не будь этого в общем-то слу­чайного обстоятельства, в дело непременно вме­шался бы подготовивший его Филипп II, к кото­рому «молодой король» уже послал за помощью свою жену. На стороне английского короля ус­пел выступить в Гаскони король Арагона. О глу­бинных мотивах этого политического шага су­дить применительно к данному раннему этапу развития англо-французских отношений можно лишь предположительно. В основе, видимо, ле­жало обострение противоречий между государ­ствами Пиренейского полуострова. Симптома­тично само по себе начало включения пиреней­ских государств в англо-французскую борьбу.

Примирение в английском королевском се­мействе сопровождалось англо-французским до­говором — обстоятельство, ярко подчеркнувшее главную причину очередной «войны сыновей». Соглашение Генриха II и Филиппа II (сентябрь 1183 г.) оставляет ощущение политического успе­ха французского короля. Его постоянное присут­ствие «за спинами» сыновей Генриха Плантагенета принесло политические результаты: Генрих II возобновил свой оммаж за континентальные владения.

Официальным свидетельством примирения английского и французского королей стало возобновление идеи совместного крестового похода. В ответ на призывы папы Генрих II и Филипп II несколько раз на протяжении 80-х гг. торжествен­но объявляли о намерении помочь «Святой зем­ле», в Англии и Франции вводилось специальное налогообложение для нужд крестового похода. Однако, как и в конце 70-х гг., идея не претворялась в жизнь. По-прежнему декларация примире­ния и совместных крестоносных планов прикры­вала непримиримую вражду из-за давних семей­ных распрей и континентальных владений.

Филипп II отчетливо ощущал необходимость борьбы за усиление королевской власти во Франции. Для этого ему прежде всего было необходи­мо увеличить размеры владений, принадлежа­щих короне (домена). Наиболее естественно и своевременно это можно было бы сделать за счет владений Плантагенетов. Не будучи пока уверенным в возможности военной победы, Филипп II продолжал развивать «открытую» его отцом линию лавирования между Генрихом II и его сыновьями. Немедленно после смерти «моло­дого короля» Генриха французский король начал сближаться с Жоффреем, который в 1186г. так­же внезапно умер от полученной на турнире раны. Показательно, что эта кончина произошла в Париже, где Жоффрей успел найти теплый прием. Уже в следующем, 1187 г. началась «друж­ба» Филиппа II и Ричарда, который со временем получил прозвище Львиное Сердце и считался первым рыцарем Европы. До этого он всегда был на стороне противников французского короля.

Филипп II блестяще овладел искусством рас­полагать к себе того из сыновей Генриха, кото­рый был нужен ему в тот или иной момент. Благоприятной почвой для сближения с Ричар­дом стало получившее известность намерение Генриха II обойти права Ричарда на наследова­ние в пользу младшего сына Иоанна. В 1188г. английский король прямо заявил, что не обещает передать трон Ричарду. Результатом этого оче­редного семейного конфликта Плантагенетов ста­ло, можно сказать, уже традиционное французс­кое вмешательство. Ричард принес Филиппу II оммаж за континентальные владения, стал «чело­веком французского короля» и попросил его о помощи в борьбе за свои наследственные права. Меньше чем через год войско Филиппа II вместе с Ричардом вторглось в Нормандию.

Тридцатипятилетнее правление Генриха II, льви­ная доля усилий которого была отдана цели расши­рения и укрепления универсальной монархии под эгидой английской короны, завершилось пораже­нием короля. За три дня до смерти он подписал с Филиппом II договор, навязанный ему французс­ким королем. Король Англии в очередной раз при­знал себя вассалом французской короны по конти­нентальным владениям, а Ричарда — своим наслед­ником. Вновь подтверждалась идея совместного участия в крестовом походе и план намеченного несколько лет назад династического брака Ричарда и сестры Филиппа II Алисы. Главным признаком политического поражения английского короля было его обязательство уплатить своему сюзерену Филиппу II огромную денежную сумму— 20 тыс. марок. Французская монархия впервые нанесла такой ощутимый удар по главе «Анжуйской импе­рии». Хотя главная цель — разрушение этого ме­шающего развитию Франции политического обра­зования — оставалась недостигнутой. Тем не ме­нее первая политическая победа после нескольких десятилетий интриг, лавирования и военных стол­кновений должна была восприниматься французс­ким двором с большим удовлетворением. Вероят­но, именно это сделало возможной отсрочку даль­нейшей англо-французской борьбы за континен­тальные владения и позволило английскому и французскому королям наконец принять участие в крестовом походе.

Ричард! (1189—1199), прославившийся в сред­невековой Западной Европе как горячий привер­женец крестоносной идеи, непосредственно про­должал замыслы своего отца. Устремленность ан­глийского короля на Восток была развитием уни­версалистской политики Плантагенетов, попыт­кой расширить пределы «империи» и утвердить ее международный авторитет. Ради достижения этой цели Ричард I в начале своего правления приостановил активность во французских владе­ниях и, что особенно показательно, — пошел на уступки Шотландии. 5 декабря 1189г.— то есть после полугода правления нового английского ко­роля — была подписана Кентерберийская хартия, согласно которой Шотландское королевство воз­вратило себе юридическую самостоятельность. Вассальные обязательства сохранялись, как в XI в., только лично за королем. За этим событием, есте­ственно, стояли плоды стойкого сопротивления шотландцев английской экспансии. Однако в эти годы оно еще не было столь результативно, как в XIII — начале XIV в. Основой сговорчивости Ри­чарда I было стремление «обеспечить тыл» во вре­мя восточного похода. К тому же английский король остро нуждался в средствах, что, видимо, и заставило его уступить шотландцам за 10 тыс. марок пограничные крепости Бервик и Роксбург. Мирные намерения французского короля в отно­шении Английского королевства были торже­ственно провозглашены в нескольких договорах и соглашениях.

Путь к расширению владений на Востоке был открыт. Главным объектом внимания крестонос­цев в Третьем крестовом походе стало Средизем­номорье, и прежде всего Сицилия. Здесь завое­вательные планы Ричарда I столкнулись с инте­ресами Германской империи.

Отчетливая тенденция создания государства универсального типа, обнаруженная в период дол­гого правления Генриха II Плантагенета, неизбеж­но должна была вызвать противодействие не толь­ко со стороны государств, которым она непосред­ственно угрожала. Держава Плантагенетов пре­вращалась в конкурента Германской империи, правители которой еще в Хв. встали на путь универсализации государства и претендовали на роль лидеров в международной жизни Западной Европы. Давняя борьба за политический приори­тет между империей и папством соприкоснулась с начинающими приобретать широкие масштабы столкновениями интересов английской и фран­цузской монархий. На этом пересечении выделя­лись интересы ведущих в тот момент сил: германских императоров и английских королей — правителей обширного аморфного «анжуйского наследия». Столкновение этих политических сил соответствовало интересам их соперников: фран-гцузской монархии и папства. Наиболее откровен­но это продемонстрировал Филипп II. Его роль в Третьем крестовом походе была прежде всего «от­влекающим маневром» расчетливого политика, который уже в течение почти десяти лет искал пути разрушения державы Плантагенетов. Вклю­чение Ричарда I в крестовый поход могло дать два желаемых для французской монархии результата: отвлечь английского короля от борьбы за расши­рение континентальных владений и столкнуть его с германским императором. Время показало, что Филиппу II блестяще удалось использовать и то, и другое. Считалось, что поход возглавляют три го­сударя: Ричард I, Фридрих I Барбаросса и Фи­липп II. Однако положение двух первых в между­народной жизни было реально значительно выше, чем у французского короля.

К моменту начала Третьего крестового похо­да (1189—1192) французская монархия еще не была равным соперником на Востоке ни для дер­жавы Плантагенетов, опиравшейся на более со­вершенный государственный аппарат своего «ос­нования» — Английского королевства, ни для Германской империи с ее обширными внешними ресурсами и утвердившимся международным ав­торитетом. В «политическом активе» Филиппа II пока могли числиться лишь частные успехи в борьбе с Плантагенетами и важный опыт его отца Людовика VII, который сумел в 1173г. со­здать первую международную коалицию против

Генриха II. Однако за спиной французского ко­роля был более прочный тыл. К концу 80-х гг. он одержал несколько важных побед над крупными феодалами — графом Фландрским и герцогом Бургундским, а также добился заметных резуль­татов в укреплении административного аппарата на местах. Королевские бальи^ стали серьезной опорой короля и проводниками его политики. Это выгодно отличало положение Филиппа II от ситуации в королевстве Ричарда I, окруженном враждебными владениями, подрываемом изнут­ри интригами откровенно ненавидящего Ричарда его брата Иоанна. Внутреннее положение в им­перии, правители которой хронически отдавали основные силы завоеваниям и конфликтам с пап­ством, было традиционно непрочным. Столкно­вение между двумя признанными в международ­ной жизни Западной Европы лидерами могло быть в тот момент только на руку Франции.

Известная борьба английского короля за вли­яние на Сицилии (Ричард I защищал династичес­кие права своей сестры Иоанны — вдовы сици­лийского короля), захват английскими кресто­носцами Кипра, участие крестоносцев из трех королевств в осаде и штурме Акры и выборе претендента на иерусалимскую корону — все это резко обострило противоречия между английс­ким королем и германским императором. Они не могли сосуществовать как союзники даже в та­ком «общехристианском» деле, как крестовый поход на Восток.

Филипп II явно выжидал, пока английский король под давлением своих честолюбивых за­мыслов поглубже увязнет в войне и борьбе с императором. Ради этой цели он внешне сто­ически перенес скандальное решение Ричарда I отказаться от официально принятого проекта его брака с сестрой французского короля и обвен­чаться прямо во время крестового похода с доче­рью короля Наварры Беренгарией. В марте 1191 г. Филипп II подписал договор с английским коро­лем, где был отвергнут прежний брачный проект за 10 тыс. серебряных марок, которые обязался уплатить Ричард I. Все еще сохраняя видимость дружбы с английским королем, Филипп II летом того же года предложил ему добровольный раз­дел Кипра. Выдвинутое Ричардом I ответное пред­ложение передать ему в таком случае сюзерени­тет над половиной Фландрии трудно расценить иначе чем как форму отказа. Но Филипп сделал вид, что примирился и с этим. В июле 1191г. английский король, видимо, понял, что главные заботы французского короля остались в преде­лах давней проблемы «анжуйских владений» и что возвращение к ее решению до окончания крестового похода чрезвычайно опасно. Со свой­ственной ему прямолинейностью Ричард I попы­тался быстро решить этот вопрос, потребовав от Филиппа II клятву остаться на Востоке еще на три года. В тот момент, когда французский ко­роль отказывался от этой клятвы, ему, вероятно, было уже ясно, что назрело время для возвраще­ния во Францию. Ричард I, глубоко вовлеченный в войну на Востоке, не мог сразу же последовать за ним.

Возвращение внезапно «заболевшего» Филип­па II, его договоренность с германским импера­тором Генрихом VI о всевозможных препятстви­ях для отбытия в Европу Ричарда Львиное Серд­це свидетельствуют о том, что англо-французс­кие противоречия по поводу владений анжуйс­кого дома остались центральными в отношениях между королевствами. Они затрагивали жизнен­но важные вопросы (прежде всего для развития Франции) и должны были отодвинуть на второй план «престижные» или экспансионистские пла­ны Ричарда. Враждебность, возникшая между английским королем и германским императором, сыграла определенную роль в развитии англо-французской борьбы: двухлетнее пребывание Ричарда I в плену у императора было очень важ­но для французской короны.

Первые же политические шаги возвративше­гося во Францию Филиппа II свидетельствовали о том, что он намерен наконец добиться реаль­ных результатов в борьбе за континентальные владения Плантагенетов. Продолжая испытанную политику лавирования между сыновьями Генри­ха И, французский король сосредоточил внима­ние на установлении контактов с младшим бра­том Ричарда I, Иоанном. Движимый честолюби­ем и жаждой власти, Иоанн подписал в январе 1192г. договор, по которому он уступил фран­цузскому королю часть Нормандии за сомни­тельную перспективу союза с ним против Ричар­да. В тексте договора фактически содержалось обещание действовать совместно против короля Англии. «Я не могу заключить мир с английским королем без разрешения короля Франции», — писал Иоанн. Таким образом, первое существенные территориальное приобретение за счет «анжуйских владений» произошло без применения оружия. Оно стало результатом длительных политических усилий французских королей, которые справедливо делали ставку на внутреннюю слабость «империи» Плантагенетов и неизбежные распри при наследовании такого обширного и пестрого политического образования. Однако было очевидно, что без войны завершить пере­распределение владений в Европе не удастся.