Глава III ПОВЕРЖЕННАЯ ФРАНЦИЯ?

Объявленная в 1337 г. война разворачивалась, и большинство средневековых войн, медленно. Характерно, что первые акты военных действий гзвершились на территориях, представлявших собой основные объекты англо-французского сопер­ничества: в Юго-Западной Франции и во Фландрии. В Гаскони, которой Англия лишалась согласно приказу Филиппа VI, французские войска попыта­юсь вытеснить англичан из крепостей и атаковать Бордо. В то время как английские гарнизоны под руководством сенешала Оливера Ингхэма сдерживали этот натиск, английские войска высадились во Фландрии. Их целью были, по-видимому, действия отвлекающего и разведывательного характера. Не проникая в глубь французской территории, они опустошали и грабили прибрежные районы. В ответ французский флот предпринял серию таких же набегов на побережье Южной Англии — в Саутхемптон, Портсмут и др.

Осенью 1339г. произошло первое внушительное вторжение английской армии во главе с самим Эдуардом III в Северную Францию через Нидерланды. В этой экспедиции приняли учас­тие союзники английского короля из Нидерлан­дов — герцог Брабантский, граф Гельдернский, маркграф Юлихский и другие. Продвигаясь по Пикардии, английский король, как отметил хро­нист Уолсингем, «предал огню тысячу деревень и произвел большие опустошения»⁵¹. Это сообще­ние хрониста — свидетельство начала система­тических грабительских рейдов по территории Франции, которые станут одним из ее величай­ших бедствий в течение предстоящего более чем столетнего периода.

Однако дальше этого дело не пошло — извес­тие о приближении французской армии под ру­ководством Филиппа VI заставило Эдуарда оста­новиться. То же самое сделали и французы. Ар­мии, насчитывавшие, по данным Фруассара, при­мерно по 40 тыс. человек, замерли по приказу государей, не торопившихся вступить в бой и затеявших обмен обличительными письмами, уг­розами вызова на поединок и т. п. Затем сопер­ники отступили, так и не начав сражения.

Подобная нерешительность в развитии давно назревшего и неизбежного военного конфликта должна была иметь серьезные причины помимо естественной осторожности враждующих сто­рон, питавшихся слухами о взаимных грандиоз­ных приготовлениях. Английские историки в силу присущей им предвзятости при рассмотре­нии истории Столетней войны склонны объяс­нять это исключительно трусостью и бездарно­стью Филиппа VI. Но следует принять во внима­ние и более серьезные факторы. Прежде всего Англия была вынуждена вступить в войну с Францией в условиях продолжавшейся с 1332г. борьбы с Шотландией. Неоднократные попытки Эдуарда III добиться «окончательного мира» с шотландцами не увенчались успехом. Это заставляло его быть крайне осторожным, так как поражение во Франции должно было активизировать шотландцев.

Ненадежны были союзники каждой из враждующих армий. Выступившие на стороне Филиппа VI король Чехии Ян Люксембургский и герцог Лотарингский горячо отговаривали его от битвы, пугая возможным поражением. Английские союзники из Германии и Нидерландов (по существу, наемники) вообще покинули английскую армию. Нельзя также забывать и о роли папы. Он принимал позу миротворца, но реально поддерживал французского короля. Эдуард III, как умный и тонкий политик, не мог не считаться с «идеологическим центром» тогдашнего общества. Отсрочку английского вторжения он публично связал с «волей папы»⁵².

Итак, начало военных действий между Англией и Францией свидетельствует, что в конце 30-х гг. XIV в. еще не проявилось военное или международное превосходство какой-либо из борющихся сторон. Более того, возможно, Эдуард III был вполне готов к мирным переговорам и урегулированию конфликта с Францией при условии уступок с ее стороны. Об этом говорит назначение в конце 1339— начале 1340г. целого ряда послов для переговоров «с Филиппом Валуа, называющим себя французским королем». Английские представители получали полномочия «говорить о мире, перемирии или о продолжении вой­ны», по всем спорным вопросам — в первую оче­редь об английских правах в Аквитании и о пре­кращении французской поддержки Шотландии⁵³.

Первую крупную военную победу одержали англичане на море 24 июня 1340г. в битве при Слейсе у берегов Фландрии. Стремление Эдуарда III нанести удар по французскому флоту было вполне понятным. Для успеха войны на континенте надо было добиться преимущества на море. В противном случае в тылу английской армии постоянно находилась бы опасная сила, способная прервать подвоз подкреплений, сна­ряжения, денег и т. п.

В Западной Европе было широко известно, что Филипп VI под флагом подготовки крестово­го похода сосредоточил у берегов Франции боль­шой флот. Данные хроник относительно его чис­ленности противоречивы. Если отбросить край­ние преувеличения, то наиболее приемлемой представляется цифра 200 кораблей (французс­ких, кастильских и генуэзских). Английский флот был несколько меньше.

Сражение красочно описано в хрониках того времени. Однако для восстановления его карти­ны следует отказаться от многих преувеличений, проникших на страницы источников под влияни­ем эмоций и предвзятости (французский хро­нист сообщает, что потерпевшие поражение французы убили 10 тыс. англичан; английский уверяет, что вода в районе Слейса была в тече­ние трех дней красной от крови, и т. п.).

Основными причинами победы англичан были большая маневренность кораблей и проявившаяся уже здесь роль английских лучников. Пролив, в котором происходило сражение, был очень узок. Это вынуждало корабли находиться близко друг к другу и позволило лучникам вести прицельный обстрел. Руководивший битвой Эдуард III оказался более способным флотоводцем, чем стоявшие во главе французского флота «сухопутные» полководцы Киере и Бегюше. Оба они были схвачены и убиты в начале сражения, что внесло растерянность в ряды французов. Разгром французского флота был полным — уцелела лишь небольшая часть кораблей.

Главным результатом этой победы было нарушение внешнего равновесия и неопределенности, характерных для первых лет войны. Теперь инициатива перешла к Англии. Пышные празднества по этому случаю в Англии, специально выбитая монета, на которой английский король был изображен как триумфатор, победоносные реляции на всю Европу— все это подчеркивало унизительный для Франции характер поражения. Один из авторов хроник передает оскорбительную шутку, которую распространяли после Слейса англичане: «Если бы Бог дал рыбе возможность говорить, то она заговорила бы по-французски, так как она съела очень много французов». Унижение национального достоинства французов началось.

Важно также заметить, что уже после этой первой победы Эдуард III начал пропагандировать идею о том, что грандиозное поражение французского войска — проявление воли Бога, который желал покарать узурпатора Филиппа VI. Мысль о «Божьем суде», выразившемся в победе или поражении одной из сторон, была глубоко традиционной для Средневековья. Весь крестный путь тяжелейших военных пораже­ний Франции английские Плантагенеты от Эдуарда III в первой половине XIV в. до Генри­ха V в начале XV в. сопровождали этим психо­логическим мотивом.

Достигнутый военный успех требовал разви­тия, однако это удалось английскому королю не сразу и не легко. Кампания 1340 г. на суше была неудачной: английские войска вместе с союзни­ками медленно продвигались по Фландрии, пред­принятая ими осада г. Турнэ затянулась. Между союзниками Англии (в первую очередь между рыцарями из Германии и горожанами Рента) начались разногласия. Осло ленилась и междуна­родная обстановка. Эдуард получил известие, что на северной границе Англии активизирова­лись шотландцы. Освободив свою территорию, они начали вторгаться в Англию. При этом была очевидна связь между ними и Францией. Не случайно именно теперь в Шотландию прибыл воспитанный при французском дворе и лично воевавший на стороне Франции шотландский король Давид II.

Не могла не тревожить английского короля и позиция папства. До 1340 г. профранцузская ори­ентация авиньонских пап проявлялась довольно осторожно. Под впечатлением разгрома фран­цузского флота при Слейсе Бенедикт XII попы­тался реально помочь Филиппу VI, лишив Анг­лию важнейших союзников. В 1340г. он нало­жил интердикт на жителей Фландрии за то, что они помогали Эдуарду III, а не своему законному сюзерену— королю Франции. Горожане держались стойко и пытались доказать, что «Филипп Валуа оказался ложным королем». Действия папы представляли реальную опасность. Они могли поколебать позиции Эдуарда III в общественном мнении (английский король придавал этому большое значение) и помешать союзу Англии с фландрскими городами.

Еще в 1339г. Бенедикт XII начал разрушать союз Эдуарда III с германским императором и к 1341 г. добился блестящего успеха. Полностью переориентировавшийся Людовик Баварский лишил Эдуарда III титула викария империи и в самом благоприятном для Филиппа VI тоне предложил свое посредничество в заключении англо-французского мира. Ненадежны были и остальные союзники Эдуарда III в Нидерландах. Отсутствие среди них графа Фландрского, твердо придерживавшегося профранцузской ориентации, серььезно ослабляло английские позиции в этом регионе. Огромные деньги и дипломатические Эдуарда III были направлены на то, чтобы укрепить свою опору в Нидерландах.

Все это в сочетании с серьезнейшими финансовыми затруднениями заставило английского короля согласиться на перемирие. Оно не решило ни одного спорного вопроса и сохранило прежнюю расстановку сил: граф Фландрский остался верен Франции, сохранялся франко-шотландский союз.

Перерыв в открытой войне между Англией и Францией продолжался до 1345г. Однако нерешенность противоречий делала неизбежным ее возобновление. Да и само по себе перемирие было весьма относительным. Английский король использовал его для борьбы в Шотландии. Он попытался решительным ударом покончить с не­зависимостью северного соседа и лишить Фран­цию важнейшего союзника.

Фактическим продолжением войны в услови­ях официального перемирия стало в этот период столкновение в Бретани. Здесь англо-француз­ские противоречия проявились в традиционной форме вмешательства в династическую борьбу. Филипп VI и Эдуард III, прикрываясь защитой интересов двух претендентов на герцогский ти­тул, боролись за важнейший стратегический плацдарм в будущей англо-французской войне. В 1341—1343гг. здесь шли военные действия, за­вершившиеся успехом Англии. При поддержке английского ставленника де Монфора в Бретани были размещены английские гарнизоны.

Подтвержденное в 1343г. перемирие преду­сматривало прекращение военных действий меж­ду Францией и Англией на три года повсеместно, в том числе и в Бретани. В условиях перемирия оговаривалось сохранение статус-кво, а следова­тельно, всех нерешенных вопросов.

В 1345 г. Англия возобновила военные дей­ствия в благоприятной для нее международной обстановке. Сохранялся и целенаправленно под­держивался Эдуардом III союз с городами Флан­дрии. Это обеспечивало базу для английского вторжения на северо-востоке Франции. Бретань могла быть использована как военно-стратеги­ческий плацдарм на северо-западе. В Аквита­нии — традиционной области английского влия­ния — были проведены военные приготовления и приняты меры по укреплению политических позиций Англии. Безопасность северных английских границ обеспечивал английский ставленник Эдуард Балиоль, практически находившийся «на жаловании» у Эдуарда III. Признанный в Англии законным королем Шотландии, он вел при английской поддержке пограничную войну и сдерживал натиск шотландцев.

Кампания середины 40-х гг. была задумана как широкое наступление на Францию одновременно с нескольких сторон. В 1345 г. военные действия развернулись в Аквитании и Бретани. На юго-западе Франции английская армия, высадившаяся в Байонне, с боями прошла по Борделэ и Перигору до Ангулема, который был осажден и взят. Одновременно англичане одержали победу над французским войском в Бретани. Контрудар французской армии был нанесен лишь весной следующего, 1346 г. Но уже в июле, прежде чем французы смогли закрепить наметившийся успех на юго-западе, большая английская армия во главе с самим Эдуардом III высадилась на севере Франции, в районе Шербура. Широта театра военных действий и их интенсивность свидетельствовали о более решительных по сравнению с концом 30-х — началом 40-х гг. намерениях английского короля. Последующие события подтвердили это.

Английская армия быстро продвигалась по Нормандии, опустошая и разрушая все вокруг. Первое серьезное сопротивление она встретила в Кане, который был тем не менее взят, а Эдуард III, по словам хрониста, «получил большое богатство». Недалеко от Руана на пути англичан встала французская армия во главе с Филиппом VI. Однако ни одна сторона не стре­милась в тот момент к решительному сражению. Французский король, видимо, не считая свою армию достаточно подготовленной, позволил ан­гличанам беспрепятственно продвигаться к Па­рижу.

Таким образом, еще до знаменитой английс­кой победы при Креси выявилось, что инициати­ва перешла к Англии. Франция была атакована с нескольких сторон; английская армия подошла к самому Парижу. Англичане демонстративно и беспощадно опустошали окрестности французс­кой столицы.

Известный французский хронист Жан де Венетт, очевидец событий, писал о том, что с кре­постных башен Парижа были видны бесконеч­ные дымы пожаров. По его мнению, никогда раньше людям не приходилось переживать такие страшные бедствия.

Армия Филиппа VI по-прежнему занимала вы­жидательную позицию, не навязывая противни­ку сражения. В намерения английского короля пока не входил захват Парижа. В такой успех еще трудно было поверить.

Проведя демонстрацию силы у стен француз­ской столицы, Эдуард повел войска через Пикар­дию в направлении Фландрии. Там, на земле своих союзников, он мог чувствовать себя почти так же уверенно, как в Аквитании. Пикардия была подвергнута страшному опустошению: про­движение английской армии сопровождалось по­жарами, убийствами, разграблением деревень и городов. Франция уже несла урон в войне, хотя время решительного сражения при Креси еще только приближалось.

26 августа 1346 г. Филипп VI наконец решился атаковать английскую армию, продолжавшую движение в сторону побережья. Этому неожиданному решению дать разумное объяснение так же трудно, как и предшествующему бездействию, например у стен Парижа.

Битва при Креси — одно из наиболее знаменитых сражений в средневековой истории Западной Европы и поворотный момент первого этапа Столетней войны. Причины блестящей победы Англии заключались в принципиальных отличиях между двумя встретившимися армиями. Организация и профессиональный уровень английской армии отражали относительно высокую ступень централизации страны и военный опыт, накопленный за годы длительной военной экспансии против соседних стран и народов. В войске преобладала рекрутировавшаяся из свободных крестьян пехота. Армия находилась под единым командованием короля. Отряды рыцарей были, по существу, наемными и подчинялись также королю, а не отдельным феодалам. Постоянные войны в Ирландии, Уэльсе, Шотландии закалили английскую армию и позволили ей добиться определенных тактических успехов, в частности взаимодействия пехоты и конницы, неведомого рыцарскому войску прошлых времен.

Основу французской армии в то время составляло рыцарское ополчение, распадавшееся на отдельные отряды, не подчиненные единому командованию. Тактика такой армии определя­сь индивидуальными качествами рыцарей, не умевших сражаться в пешем строю, презирав­ших пехоту и военную дисциплину.

Численность войск противников была при­близительно одинаковой: 14—20 тыс. человек. Тем не менее французская армия потерпела пол­ное поражение, обусловленное общей отсталос­тью военной организации страны. Англичане превзошли французов прежде всего в тактичес­ком отношении. Они вели оборонительное сра­жение на основе сочетания действий пехоты и конницы под четким единым командованием ко­роля. Эдуард III применил испытанный им в Шотландии тактический прием, совершенно не­известный во Франции. Он приказал большей части своей конницы сражаться в пешем строю. Это укрепило оборонительные позиции армии и, как справедливо отмечают специалисты по военной истории, имело огромный психологи­ческий эффект. Пехотинцы-лучники, интенсив­ность стрельбы и стойкость которых решали дело в оборонительном сражении, были увере­ны, что рыцари в трудный момент боя не поки­нут их и обеспечат им прикрытие. Сыграло свою роль продуманное построение английской ар­мии, развернутой на холме вдоль дороги флан­гом к противнику. Это не позволило атаковать ее широким фронтом.

Французская армия при Креси обнаружила все свойственные ее организации слабости. К тому же Филипп VI не проявил себя как полко­водец. Пойдя на поводу у рыцарской спеси и самоуверенности, он не дал армии отдыха после марша и даже не собрал военачальников на со­вет перед боем. Не признававшие дисциплины рыцари не дождались перестроения всей армии и начали разрозненные атаки на английский правый фланг. Медленно продвигаясь на усталых лошадях по мокрому полю, они представляли собой прекрасные мишени для расположившихся на холме и построенных в шахматном порядке английских лучников, стрелявших на 300 шагов. Фруассар отмечает поразительное отсутствие дисциплины и организации в рядах французского войска, которое атаковало англичан «без всякого порядка». На первом этапе боя трагически обнаружилась неспособность французских рыцарей взаимодействовать с пехотой — начавшие отступать арбалетчики были изрублены и потоптаны французской конницей⁵⁴.

Потери французов были огромны — около 1,5 тыс. рыцарей и более 10 тыс. пехоты. Среди погибших немало представителей высшей фран­цузской знати и союзников Филиппа VI: король Чехии, герцог Лотарингский, герцоги Фландрс­кий, Алансонский, граф Блуасский и многие другие.

Победа англичан при Креси имела большое значение, но отнюдь не решала исхода войны и даже не означала завершения задуманного Эдуардом III плана многосторонней атаки Франции. Английский король еще в течение целого года продолжал действовать именно в русле этого за­мысла. Сразу же после Креси он направил свою армию к Кале — важнейшему порту на Северном побережье Франции. Стратегическое значе­ние этого города в англо-французской войне не­возможно переоценить. Часто применявшееся к нему выражение «ворота Франции» говорит само за себя. 4 сентября 1346г. Эдуард III начал осаду Кале. Город был осажден с суши и моря, местность вокруг него полностью опустошена. Одно­временно английские войска продолжали воен­ные действия в Аквитании и в Бретани. На юго-западе англичане захватили Пуатье и ряд других городов, совершали опустошительные рейды вдоль Гаронны, вплотную подступили к Ла-Рошели. Успешные военные действия в Бретани при­вели в середине 1347 г. к захвату и пленению французского ставленника Карла Блуасского, признанного во Франции законным герцогом Бретонским. Таким образом, продолжалось заду­манное наступление широким фронтом в трех наиболее важных стратегических направлениях.

Именно в это время натиск английской армии встретил первые серьезные препятствия. Как обычно, опасно для Англии проявил себя франко-шотландский союз. Практически одновременно с высадкой английской армии в Нормандии шотландцы вторглись в северные области Англии. В октябре 1346 г., в тот момент, когда основные силы англичан прочно увязли на юго-западе, в Бретани и под Кале, шотландская армия вступила в сражение с английским войском при Невилл-Кроссе. Однако шотландцы потерпели поражение, а их король Давид II оказался в английском плену. Таким образом, шотландская угроза на этот раз миновала.

Война во Франции при всех успехах по-прежнему не приближалась к победному концу. Серьезную отрезвляющую ноту в общую оценку событий внесла осада Кале. Его жители и небольшой гарнизон оказали англичанам поистине героическое сопротивление. Хорошо укрепленный и вооруженный город не сдавался претендовавшему на роль «законного короля Франции» Эдуарду III в течение целого года. Затянувшаяся осада требовала громадных средств и сил. Армии пришлось зимовать в походных условиях. Это вызвало болезни и смертность в ее рядах. С приближением лета нарастала угроза прихода французских войск на помощь осажденному городу. В июле 1347г. Филипп VI действительно прибыл в район Кале с большой армией (как пишет английский хронист, с ним было «пять тысяч рыцарей и много пехоты»)⁵⁵. Однако дальше произошло труднообъяснимое. Французский король не решился вступить в бой с измученной английской армией. Вместо этого он предложил мирные переговоры, от которых Эдуард III уклонился. Тогда французская армия на глазах по­трясенных жителей Кале развернулась и ушла, кинув их на произвол судьбы. Этот позорный шаг Филиппа VI усугубили англичане, устремив­шиеся вслед арьергарду и отбившие французский обоз.

О том, насколько сильным было потрясение и недоумение французов, говорит, например, объяснение поступка Филиппа VI в одной из французских хроник. По мнению ее автора, толь­ко «дурные советы жены — злой хромоногой королевы Жанны Бургундской» заставили коро­ля поступить таким образом. Жители Кале были далеки от дипломатических, юридических, вас­сальных и прочих проблем. Они просто защища­ли свой дом от тех, кто на него посягал.

После двенадцати месяцев мужественной обо­роны город был вынужден сдаться. Английский король обрушил на жителей Кале свою бессиль­ную ярость «непобедившего победителя». Он по требовал публичной казни шести самых уважае­мых и знатных граждан. Только при этом усло­вии Эдуард соглашался не учинять в городе раз­боя и резни. В хронике Фруассара ярко описана знаменитая история добровольного согласия этих шести человек принять смерть ради спасения города⁵⁶. Жена Эдуарда III королева Филиппа на коленях вымолила для них пощаду. Тем не менее расправа с горожанами была жестокой — им было приказано налегке покинуть город, кото­рый заселялся англичанами, с тем чтобы стать важнейшей опорой Англии на континенте.

Итак, широко задуманная военная кампания 40-х гг. дала Эдуарду III многое, но не принесла решительной победы. Позиции Англии на континенте серьезно укрепились. В ее распоряжении теперь были три плацдарма — в Аквитании, Бретани и Кале. По-прежнему сохранялся союз с городами Фландрии, хотя смерть Якоба Артевельде (1345), друга и союзника Эдуарда III, и спад городского движения делали перспективы этого союза менее надежными. Нестабильным было положение на севере Англии. Хотя шотландцы потерпели поражение, оставалась проблема их полного подчинения, сохранялся франко-шотландский союз, не был заключен мир с шотландцами. Продолжение действий во Франции могло вновь привести к войне на два фронта, что потребовало бы немыслимых в тех условиях сил и средств. Учитывая все это, Эдуард III принял в 1347 г. настойчиво предлагавшееся папой перемирие.

Очередное относительное затишье в событиях Столетней войны продолжалось до 1355г. Однако, как и прежде, было ясно, что война, в ходе которой все еще не решены основные спорные вопросы, будет возобновлена. В эти годы вступили в действие некоторые новые факторы экономического и психологического характера. Война принесла первые материальные выгоды англичанам. Грабительские рейды английских войск по территории Франции, захват городов принесли большую добычу. В Англию начиная с 1346г. на кораблях доставлялись драгоценности, одежда, деньги. По словам Уолсингема, в Англии «теперь не было женщины», не имевшей одежды, украшений, посуды из Кале и других французских городов. Во многих домах появились золотые и серебряные изделия из Франции. Серьезным ис­точником доходов стали выкупы за богатых и знатных пленников, огромное число которых по­явилось в Англии после 1346 г. Возникла даже спекуляция пленными, их подчас неоднократно перепродавали и обменивали. Наиболее емко выразил новые ощущения англичан по этому по­воду хронист Бертон после сообщения о взятии Кале: «И возникло тогда общее мнение народа, что пока английский король будет завоевывать Французское королевство, они будут процветать. В противном случае и их положение ухудшит­ся»⁵⁷. Общественное мнение Англии было, таким образом, на стороне продолжения войны.

Перемирие не прекратило полностью воен­ных действий. Оно не распространялось на Бре­тань, где французские и английские войска про­должали воевать под предлогом защиты интере­сов двух претендентов на герцогский титул. Не установилось реального мира и на юго-западе Франции. Как пишет Фруассар, «и англичане, и французы, несмотря на перемирие между двумя королями», продолжали борьбу с переменным успехом⁵⁸. Неспокойно было в районе Кале. Уже в 1348г. Эдуарду III пришлось спешно отплыть с войском из Дувра, чтобы предотвратить захват Кале французами, план которого был выдан ему предателем. В 1352 г. англичане с трудом справи­лись с новой вооруженной попыткой вернуть этот город Франции.

В этой фактически продолжавшейся войне явного успеха не было заметно ни с одной сто­роны. И все же чаша весов постепенно склоня­лась в пользу Англии. Военные действия шли исключительно на французской земле. В то время как англичане вкушали плоды побед 40-х гг. и делили доходы, жители Франции все более остро ощущали тяготы войны, превращавшейся в какое-то бесконечное бедствие. Приближалось ее двадцатилетие, выросло первое поколение людей, не знавших жизни без войны с Англией. Кроме того, англичанам, прочно увязшим в затяжных боях на суше, удалось одержать существенную победу на море. В 1350г. они разбили союзный Франции кастильский флот.

И хотя это был не тот масштаб побед и успехов, какого Англия достигла в 40-х гг., Эдуард III попытался наконец добиться реализации хотя бы наиболее важной задачи. В 1354 г. английский король предложил не просто соглашение о прекращении военных действий, а перемирие при условии передачи ему на условиях суверенитета французского юго-запада. Это было бы решением самой острой проблемы, и поэтому Эдуард соглашался в таком случае отказаться от претензий на французский престол. Но это означало отказ Франции от завершения объединения своих земель, создание очага постоянной опас­ности на ее территории. И поэтому даже сменивший в 1350г. Филиппа VI на французском престоле его столь же недалекий сын Иоанн II Доб­рый (1350—1364) отказался от такого условия. Это предрешало новую активизацию войны. Нетрудно поверить Уолсингему, который пишет, что Эдуард III начал этот новый натиск на Францию в большом гневе.

Возобновляя в 1355 г. военные действия, Англия на этот раз впервые могла рассчитывать на серьезную поддержку внутри самой Франции, более того, непосредственно при королевском дворе. Ценнейшим английским союзником стал король Наварры Карл Злой (1332—1387). Этот молодой правитель маленького королевства на границе Франции и Испании не мог примирить­ся с тем, что его родство с домом Капетингов не было более тесным, чем у дома Валуа. Он решил добиться более высокого положения любыми средствами. Начиная с 1352г. Карл устраивал при французском дворе заговоры, затевал хитро­умные интриги против дома Валуа. Он грозил перейти на сторону англичан и в 1356г. выпол­нил это. Так началась длинная цепь предатель­ства интересов Франции представителями фео­дальной верхушки, периодически вступавшими в сговор с англичанами. На путь, открытый в 1356 г. Карлом Наваррским, со временем вступили бур­гундские и орлеанские герцоги, отличаясь друг от друга лишь ценой, предлагаемой за предатель­ство.

Стратегический замысел Эдуарда III в 1355 г. был таким же, как и десять лет назад. Но на этот раз он рассчитывал добиться его более полного воплощения. Для таких надежд были основания: Франция ослаблена почти двадцатилетней вой­ной на ее территории и военными поражениями; Эдуард III обрел союзника, способного нанести французскому королю удар в спину.

Вновь планировались военные действия одно­временно в трех частях Франции. Сам Эдуард III во главе двухтысячной армии высадился в Кале, его старший сын Эдуард (1330—1376) по прозви­щу Черный Принц возглавил английские войска в Аквитании, Карл Злой начал готовить обстановку для высадки английских войск в Нормандии под руководством брата Эдуарда Джона Ланкастерского (войска прибыли туда чуть позже — в 1356 г.).

Однако относительная синхронность английского наступления с самого начала была нарушена. Едва добившись незначительного успеха в районе Кале, Эдуард III был вынужден срочно возвратиться в ноябре 1355 г. в Англию. Причиной вновь было выступление шотландцев, со-зших для Англии, как и в 1346г., второй энт. Они вторглись на английскую территорию и захватили стратегически важную крепость Бервик. И хотя английскому королю в очередной раз удалось довольно быстро расправиться с ними, это проявление франко-шотландского союза ­не было напрасным. Реального успеха английские войска добились только на юго-западе. Вторгшийся с тысячей рыцарей и таким же числом лучников в Аквитанию, Черный Принц огнем и мечом прошел по этой области. Прежние английские рейды не от­личались такой беспощадностью. Сказывались нарастающее ожесточение сторон и крепнущая страсть к добыче. Были полностью сожжены города Каркассон и Нарбонн, опустошены области Бержерак и Перигор. Обосновавшись в Бордо, англичане совершали систематические военные набеги за Луару: сжигались города и крепости, безжалостно лилась кровь. Английский хронист Капгрейв писал об этих рейдах Черного Принца: «Всех, кто оказывал ему сопротивление, он захватывал в плен или убивал». Уолсингем сообщил, что в английском плену оказалось за короткий срок не меньше шести тысяч французских рыца­рей и даже сам коннетабль Франции⁵⁹.

Над Францией нависла серьезная опасность. В случае выступления Карла Наваррского со­вместно с англичанами и уже подготовленного встречного английского удара с севера война могла быть безнадежно проиграна. Французс­кий король, его окружение, Генеральные штаты правильно оценили обстановку и приняли сроч­ные меры. Штаты выделили средства на подго­товку армии, король неожиданно приказал аре­стовать и заключить в тюрьму Карла Наваррс­кого. В конце лета 1356г. большая французская армия во главе с королем выступила из Парижа и двинулась на юго-запад. Форсировав Луару, французы обнаружили, как далеко стали прони­кать грабительские набеги Черного Принца. Его войско, обремененное огромным обозом с до­бычей, находилось у самых стен Тура на левом берегу Луары. Силы армий были очевидно не­равны. При всем разнобое в цифрах, сообщае­мых хронистами, ясно, что численность фран­цузской армии была по крайней мере вдвое больше⁶⁰. Черный Принц начал спешно отсту­пать на юго-запад, по направлению к своей ос­новной базе в Бордо. Преследовавшая его фран­цузская армия опередила англичан в районе Пуатье и отсекла им дорогу на юг. Было очевид­но, что Иоанн II намерен навязать им очень опасное и тяжелое сражение.

У французской армии, казалось бы, были на этот раз все шансы победить — численный пере­вес, владение инициативой, наконец, моральное превосходство. Английский принц и его войско были откровенно испуганы ситуацией и готовы идти на уступки. Об этом говорят затеянные посланцем папы кардиналом Перигорским перед самым сражением мирные переговоры. На коленях умолял он Иоанна II принять предложенные Черным Принцем условия: возвращение добычи, пленников и всех захваченных крепостей и городов в обмен на свободный проход в Бордо. Кроме того, предлагалось перемирие на семь лет. Французский король, глубоко уверенный в силе своей армии, по существу, отверг эту возможность бескровной победы на юго-западе. Он потребовал, чтобы Черный Принц сдался ему вместе со свитой и был заточен в тюрьму. Это означало неизбежность боя.

19 сентября 1356г. произошла знаменитая битва при Пуатье, Она еще более ярко, чем сражение при Креси, обнажила непригодность военной организации Франции.

Крестьяне, горожане, измученные бесконечной войной, уже начинали ощущать необходимость победы любой ценой, любыми средствами. На поле боя вблизи Пуатье пришло ополчение горожан, чтобы помочь своему войску. Однако Иоанн II и его окружение еще жили отмирающими рыцарскими представлениями, согласно которым война между королями — дело знати и ее феодальных дружин. Король совершил поступок, который автор «Хроники первых четырех Валуа» назвал «безумием», — ополчение по приказу Иоанна было отослано назад⁶¹.

В тактическом отношении сражение при Пуатье стало повторением ошибок и слабостей, проявленных французской армией ровно десять лет назад при Креси. Вновь англичанам дали воз­можность укрепиться на возвышенности и за­нять прочные оборонительные позиции. Более того, им позволили выстроить частокол с един­ственным очень узким проходом, который фран­цузы сначала использовали для атак. Монолит­ные ряды английских спешенных рыцарей и луч­ников внутри этого частокола представляли со­бой, по существу, защищающуюся крепость.

Черный Принц сумел воодушевить свое рас­терявшееся при встрече с французской армией войско. Он заверил, что в случае победы при таком соотношении сил его воины «станут самы­ми уважаемыми людьми в мире»⁶². Французский король попытался применить известный по бит­ве при Креси английский прием спешивания рыцарей. Однако в наступательном бою, который вели при Пуатье французы, он был не новшеством, а слепым подражанием и совершенно не оправдал себя. Рыцари в тяжелых доспехах атаковали укрепившихся на возвышенности англичан, с трудом передвигаясь по мокрой земле под градом стрел. Французские атаки захлебывались за другой. И тогда английское войско во главе с Черным Принцем перешло в контратаку. Ряды ранцузской армии, уже понесшей большие потери, дрогнули. Началось отступление, а затем и бегство, особенно трагическое в условиях отсутствия единого командования и дисциплины. Отдельные отряды армии покидали поле боя без ведома короля. Особенно пагубным было решение брата короля герцога Орлеанского увести свою сильную и многочисленную колонну. Это предрешило окончательный разгром фран-зской армии.

Поле боя было усеяно телами погибших французских рыцарей. Восторженный «певец рыцарства» Фруассар писал, что в битве «погиб весь цвет Франции», а автор «Хроники первых четырех Валуа» скорбел даже о гибели «цвета рыцарства всего мира». Потери французов насчитывали 5—6 тыс. человек, приблизительно половину из них составляли рыцари. Сам Иоанн II в полном соответствии с дорогими ему рыцарскими идеалами продолжал сражаться до последней минуты и позволил захватить себя в плен. Лавры бесстрашного воина были для него дороже интересов государства, которое в трудный момент лишалось главы. Претендовавший на благородство и величие в глазах потомков Иоанн предстает на страницах хроник не только неумным и безответственным, но и смешным. После того как он, согласно рыцарскому кодексу чести, объявил, что сдается, его едва не раздавили анг­лийские солдаты, думавшие в ту минуту не о красоте его жеста, а об огромном выкупе.

Поражение при Пуатье поставило Францию в очень трудное положение. Она фактически поте­ряла армию, лишилась короля, на значительной части ее территории продолжалась война. На севере, в Бретани и Нормандии, действовали ан­глийские войска под руководством Джона Лан­кастерского и рыцари Карла Наваррского во гла­ве с его братом Филиппом. В стране нарастало глубокое недовольство народа, страдавшего от бесконечной .войны и роста налогов. После Пу­атье к этому прибавилось ощущение унижения Франции, преданной сеньорами, которые поки­нули поле боя или вообще перешли на сторону врага, как наваррцы.

Наследник французского престола дофин Карл, будущий КарлУ (1364—1380), правильно оценив сложившуюся обстановку, попытался с помощью Генеральных штатов собрать средства на вооружение новой армии и выкуп короля из плена. Потерявшие веру в способность двора спасти Францию, Штаты колебались. Сторонни­ки Карла Наваррского с оружием в руках боро­лись за освобождение своего сюзерена из за­ключения, север и юго-запад Франции пылали в огне английских и наваррских опустошений.

В этот момент находившийся в английском плену Иоанн II подписал в Бордо перемирие с англичанами, признав все захваты Черного Принца (март 1357 г.). Этот шаг демонстрировал окончательный разрыв короля с интересами страны, отнюдь не настроенной на капитуляцию. Выражая широкое общественное мнение, дофин и Генеральные штаты отказались утвердить договор.

Не дожидаясь призыва дофина, не рассчитывая на помощь дворян, горожане и крестьяне Франции после битвы при Пуатье начали все более активно включаться в борьбу против завоевателей. На первых порах основу их действий составляла элементарная самооборона, которая со временем перешла в более сложные формы борьбы. Уже в 1357 г. бунтующий Париж (там разворачивалось движение под руководством Этьена Марселя) принял меры для защиты города от возможного нападения англичан. Как пишет Жан де Венетт, «опасаясь врага и не доверяя знати»⁶³, жители столицы привели город в полную боевую готовность. Был даже прорыт дополнительный ров и возведены стены вокруг пригородов. Эти работы потребовали от горожан жертв, так как пришлось разрушить дома, примыкавшие к новым стенам или оказавшиеся на пути дополнительного рва. Эти действия парижан можно было бы считать не вполне показательными — ведь город был на положении восставшего и мог опасаться не только англичан. Однако подобные явления получали все более широкое распространение. Жители городов Иль-де-Франса, Вермандуа, Пикардии и Нормандии решительно выступили против английской армии и Карла Наваррского — союзника Эдуарда III. Англичане уже в 1359г. начали расценивать их действия как сознательное сопротивле­ние и, по существу, впервые в истории Столет­ней войны перешли от обычных «опустошений» к целенаправленным действиям: полному сожже­нию и массовому уничтожению жителей подвер­гались именно те города, в которых завоеватели встречали отпор не только со стороны гарнизо­на, но и со стороны населения.

Во второй половине 50-х гг. XIV в. доведен­ные до отчаяния крестьяне Северной Франции включились в самооборону. Они начали превра­щать деревенские церкви в настоящие крепости: сооружали вокруг них рвы и ограды, на коло­кольнях складывали арбалеты и камни. Ночью крестьяне с семьями находились в этих крепос­тях, а днем оставляли на колокольнях мальчиков в качестве дозорных, которые трубили в рог или звонили в колокола в случае появления английс­ких войск или банд, которых становилось во Франции все больше. Крестьяне из домов и с полей сбегались в укрепленные церкви и зани­мали оборону.

Так случилось и 28 мая 1358 г. в одной из деревень провинции Бовези. Крестьяне отразили нападение так называемых бригандов — банди­тов и, опасаясь мести, решили не складывать оружия. С этого инцидента началась одна из крупнейших крестьянских войн Средневеко­вья — Жакерия (Жак-простак — презрительная кличка крестьянина во Франции).

Восстание быстро охватило ряд областей се­вернее Парижа — Бовези, север Иль-де-Франса, Вермандуа, Пикардию, часть Шампани. Возгла­вил восстание Гильом Каль, крестьянин из деревни Мело, — способный военачальник, пытавшийся создать из стихийно возникших отрядов большое боеспособное войско. Собрав около тысячи французских и английских феодалов, Карл Злой выступил против восставших. Обманом, под предлогом переговоров, захватив в плен Гильома Каля, Карл Злой неожиданно напал на лагерь повстанцев. Многие были перебиты, остальные рассеяны. Гильом Каль был казнен. Повсюду начались расправы с восставшими. Резня продол­жаясь до середины августа, пока дофин Карл не объявил общей амнистии.

Все силы феодального государства были теперь брошены на подавление этих восстаний. Блестящее свидетельство гораздо более тесного «сплочения рядов», чем перед лицом внешнего врага, дал освобожденный из тюрьмы Карл Наваррский, возглавив подавление восстания крестьян.

Англичане не могли не воспользоваться такой благоприятной ситуацией. Эдуард приложил большие усилия к тому, чтобы именно теперь развязать себе руки в Шотландии. Он пошел на уступки шотландцам, согласился в обмен на их обещание мира освободить за выкуп находившегося в плену уже одиннадцать лет шотландского короля Давида II (договор 1358г. в Бервике).

Лето 1358 — осень 1359г. стали временем особенно большого размаха опустошений во Франции. Английские и наваррские солдаты разграбили и обескровили Нормандию, Пикардию, Бре­тань, превратив в пустыню земли до самого Парижа. На юго-западе бесчинствовали отряды англичан, уже мало похожие на регулярные войска. Их единственной целью стала добыча, предводите­лем — настоящий бандит и грабитель Роберт Кноллис, которому предстояло сыграть заметную роль в последующих событиях войны. И вновь это не была победа, так как англичане натолкну­лись на растущее сопротивление, особенно на севере Франции. Англичане определенно начали увязать в Северной Франции. К тому же дофину удалось добиться существенного дипломатическо­го успеха: он примирился с Карлом Наваррским, обещавшим теперь воевать против англичан.

В этой ситуации находившийся в плену фран­цузский король еще раз продемонстрировал крайнюю политическую близорукость. В разгар борьбы и растущего широкого сопротивления англичанам Иоанн II подписал в 1359г. в Лондо­не чудовищный по своим условиям договор. В обмен на отказ Эдуарда III от претензий на фран­цузский трон Иоанн «уступил» ему примерно половину Франции: весь юго-запад в границах древней Аквитании, Анжу, Мен, Пуату, Турень, Нормандию, Понтье и др. Это были пресловутые «анжуйские владения» с таким ценным дополне­нием, как Кале и некоторые острова у берегов Фландрии. Английский король получал их в су­веренное владение, т. е. как независимый госу­дарь. Такой договор означал гораздо больше, чем поражение в войне. Он создавал серьезную уг­розу независимости Франции. Ограбленная и наполовину урезанная территориально, она едва ли могла бы просуществовать рядом с усилив­шейся Англией. Английская монархия ступила бы на путь создания крупного государства уни­версального типа.

Во Франции поняли смертельную опасность Лондонского договора. По словам Уолсингема, против его условий «возражали все французы»⁶⁴. Принявший титул регента Франции дофин Карл отказался признать подписанный его отцом документ. Разъяренный Эдуард III, который был так близок к заветной цели, начал готовить новую армию для очередного «решающего удара» по Франции.

Осенью 1359 г. английский король с армией около 30 тыс. человек высадился в Кале, прошел через Бургундию и осадил Реймс. Очередным проявлением сепаратизма, крайне опасного в условиях войны, стало поведение герцога Бургундского. Он откупился от англичан. За деньги они согласились не грабить Бургундию и «мирно пройти» через ее территорию. Отказавшись от сопротивления, герцог открыл Эдуарду III путь к Реймсу, где английский король предполагал короноваться короной Франции. Но жители города, в котором много веков совершалась коронация, оказали англичанам упорное сопротивление. Наступившая холодная зима и недостаток припасов заставили англичан снять осаду.

Английская армия двинулась к Парижу. До­биваясь капитуляции противника, англичане беспощадно и демонстративно опустошали пригороды столицы. Английский хронист гордо писал, что из обезлюдевших, разрушенных, сожженных крепостей французы «бежали как зайцы»⁶⁵. Но он преувеличивал. Дух сопротивления жил: не сдался Реймс, отчаянное сопротивление наваррцам оказали жители Амьена, в Руане было создано ополчение, которое вместе с нормандскими рыцарями сражалось за каждую крепость, «люди из Пикардии» совершили нападение на Южноанглийское побережье.

В безусловной связи с растущей силой сопро­тивления английскому завоеванию следует рас­сматривать согласие Эдуарда III вступить в мир­ные переговоры с дофином Карлом. После дол­гих колебаний английский король в очередной раз был вынужден отказаться от надежды на решительную победу.

Весной 1360г. Эдуард III согласился на пред­ложенные дофином Карлом мирные переговоры. Сделано это было неохотно, после больших коле­баний и первоначального отказа говорить о мире с Францией. Месяц переговоров и ожесточен­ных споров завершился в мае 1360г. подписани­ем в деревушке Бретиньи близ Шартра мира, ратифицированного затем обоими королями в Кале. Договор в Бретиньи подводил итог первого этапа войны и во многом определял ее характер на будущее. Англичане в ходе переговоров стре­мились добиться условий, максимально прибли­женных к страшному для Франции отвергнутому Лондонскому договору. Французская сторона, на­против, пыталась как можно дальше уйти от него.

В итоге было принято компромиссное реше­ние. Потери Франции были велики, но не так трагичны, как по условиям мира, подписанного Иоанном II. В обмен на отказ Эдуарда III от при­тязаний на французскую корону он получил в свое полное распоряжение юго-западные земли в несколько ограниченных по сравнению с Лон­донским договором размерах и ряд новых владе­ний на севере с центром в Кале (графства Понтье и Тин). За освобождение французского ко­роля был назначен огромный выкуп — 3 млн золотых крон, которые должны были выплачиваться частями. Следовательно, Франции удалось отстоять обширную территорию, которую Иоанн II уступал англичанам по условиям договора в Лондоне: Нормандию, Мен, Анжу, Турень и ряд более мелких владений.

Договор в Бретиньи не разрешал спорных вопросов с достаточной определенностью в пользу Англии. Проблема юго-запада была решена пока лишь теоретически, проблема Фландрии не получила даже официального решения. Главное, что не позволяло считать мир 1360г. разрешением англо-французских противоречий, заключалось не в параграфах договора. Весь ход событий продемонстрировал силу растущего сопротивления Франции. Именно этот фактор заставил Эдуарда III, несмотря на ряд блестящих побед, подписать не столь триумфальный договор.

Серия успешных военных кампаний 40— 60х гг. не привела к полной победе Англии в первую очередь из-за того, что натиск англичан при каждой хорошо продуманной атаке на Францию разбивался об упорное сопротивление и стойкость ее жителей. Так было в конце 40-х гг. при осаде Кале и в конце 50-х гг., когда англича­не не могли добиться реального покорения Нормандии и Пикардии. В войне, начавшейся как типичный для той жизни военно-феодальный конфликт, довольно быстро стала обнаруживаться тенденция к изменению характера происходящих событий.

Первоначальной основой этого была тради­ционная для Средневековья тактика опустоше­ний на земле противника. Франция стала объек­том применения этого жестокого приема войны, что неизбежно вызвало сопротивление ее насе­ления. Этот фактор развивался по нарастающей. Постоянное пребывание английских войск во Франции к концу 50-х гг. XIV в. привело к небы­валому распространению банд на всей ее терри­тории.

Французские хронисты рисуют страшные картины их поведения во Франции, положения населения и состояния разграбленных областей. И их не заподозришь в преувеличении, так как в английских хрониках дана та же картина. Лишь иногда попадаются оговорки, что особен­но беспощадные рейды бриганды проводили «без приказа английского короля»⁶⁶. Вполне воз­можно, но это не облегчало положения местных жителей.

Страстный поклонник рыцарской войны и сторонник Англии на первом этапе англо-фран­цузского конфликта, Фруассар писал как о есте­ственном, будничном факте следующее: «Итак, англичане жгли, опустошали, грабили добрую и богатую страну Нормандию» (1346)⁶⁷. Он описал «тактику» бригандов, неотличимую от действий обыкновенных налетчиков. Узнав, что в таком-то городке можно рассчитывать на богатую добычу, они инсцениройали начало военных действий. Бежавшие в панике жители оставляли им город на разграбление. Среди главарей этих банд — капитанов — появились свои знаменитости, пер­вейшим из которых был Роберт Кноллис. В 1359 г. отряд насчитывал 1000 человек. Бриганды стали такой грозной силой во Франции, что находившийся в Авиньоне папа был вынужден в 1357 г. откупиться от них деньгами и отпущением грехов.

.

Естественное стремление защитить свою землю, свой дом было главным в процессе изменения характера войны и зарождения элементов национального самосознания. Эти перемены стали вполне очевидными значительно позднее — в 20-е гг. XV в., но истоки их видны уже в событиях первого этапа Столетней войны. Встречая во Франции все более упорное сопротивление, англичане переходили от традиционной тактики опустошений к целенаправленным репрессиям. В конце 50-х гг. они начали применять карательные меры против тех городов и местностей, где сталкивались с непокорностью жителей. Как сообщает автор «Хроники первых четырех Валуа», население в таких случаях подлежало полному уничтожению. Естественное ответное стремление защитить себя усиливалось у простого люда Франции из-за неспособности правящей верхушки выполнить эту задачу. Соединение этих факторов вело к рождению народной войны. Ее первые признаки проявились в конце первого периода Столетней войны, после битвы при Пуатье.

В знаменитой анонимной поэме «Жалобная песнь о битве при Пуатье», содержащей острую критику предательства и трусости дворянства, фактически прозвучал призыв к народной войне. Автор писал, что дофин «должен повести с собой на войну Жака Простака — уж он не бросится бежать ради сохранения своей жизни»⁰⁰

В 1359—1360гг. в районе Парижа и Нор­мандии уже действовали отряды крестьян и горожан, которые помогали войскам дофина, а иногда вели самостоятельные военные дей­ствия. В хронике Жана де Венетта рассказано о крестьянском отряде численностью 200 чело­век, действовавшем в деревне Лонгейль вблизи Компьеня.

Базой их стала превращенная в крепость оби­тель монастыря. Почти в былинном стиле описал хронист предводителей отряда — крестьянина Гийома л'Алу, избранного капитаном, и его по­мощника — Большого Ферре. Отвага л'Алу не знала пределов: смертельно раненный, он про­должал руководить боем с англичанами. Бога­тырь Большой Ферре каждым ударом своего бое­вого топора, который не всякий человек мог поднять, прорубал коридор в толпе врагов.

Описание истории лонгейльского отряда от­разило некоторые новые черты сопротивления, развивающегося во Франции. К концу 50-х гг. XIV в. крестьяне уже не просто защищали свои семьи, дома и поля — в их действиях стала проявляться сознательная и глубокая неприязнь к завоевателям. Сумев прорваться на террито­рию крестьянской крепости, англичане укрепили в центре двора свое знамя. Большой Ферре вышел со своими людьми из укрепления, перебил множество врагов и сорвал знамя. Одному из крестьян он приказал немедленно выбросить зна­мя в ров через пролом в стене. Однако на про­странстве перед рвом было много англичан, и знамя могло, не долетев, попасть им в руки. Тогда Большой Ферре опять ринулся в толпу врагов, приказав человеку с захваченным знаменем следовать за собой. Знамя англичан полетело в ров.

Выходит за пределы самообороны и отношение крестьян к пленникам: «Если бы крестьяне захотели отпустить их за выкуп, они бы получили любые деньги, которые могли потребовать»⁶⁹. Но крестьяне отказались от традиционной рыцарской практики выкупа и убили пленных, заявив, что важнее денег не позволить им причинить вред людям. Интересно также сообщение Жана де Венетта о том, что жители нескольких небольших городков в Иль-де-Франсе предпочли сжечь их, чем отдать врагу.

В отличие от рыцарей крестьяне видели в англичанах настоящих врагов и не брали их в плен, считая, что врагов следует уничтожать. В Нормандии горожане создали ополчение, которое, по существу, полностью приняло на себя тяготы войны в последние годы перед миром в Бретиньи. В борьбе участвовали и представители местного рыцарства. В хрониках многократно отмечается большая роль молодого графа Людовика д'Аркура, возглавившего сопротивление в Верхней Нормандии. Под его руководством в 1360г. была предпринята экспедиция в Англию. Французское войско (около 6 тыс. человек, в основном из городов Нормандии и Пикардии) совершило нападение на побережье Южной Англии ­не с целью традиционного опустошения, а под флагом серьезной политической задачи. Как пишет хронист, «они страстно хотели освободить из заключения своего сеньора — короля Франции Иоанна II»⁷⁰.

Действия военных отрядов встретили поддер­жку населения. Очень показателен эпизод осады занятого англичанами нормандского города Бутанкура. Как сообщает хронист, осадившим го­род войскам и ополчению из Руана оказали большую помощь «добрые крестьяне» окрестных де­ревень: «Они принесли из рощи дрова и наполнили ими ров. На эти дрова они положили на­стил, по которому прошли войска и вступили в рукопашный бой с англичанами»⁷¹.

Дофин Карл оказался первым представителем дома Валуа, обнаружившим черты незаурядного и дальновидного политического деятеля. Он су­мел правильно понять сложившуюся обстановку и оценить проявившиеся элементы народной войны. В 1358г., в разгар борьбы против Карла Наваррского, дофин-регент разослал призывы н Пикардию и Вермандуа «ко всем добрым горо­дам», прося их помочь ему «оказать сопротивле­ние наваррцам, которые опустошают Французс­кое королевство». И как пишет Фруассар, «доб­рые города были рады сделать это»⁷². Крестьяне в районе Компьеня воевали против англичан так­же по согласованию с дофином.

Таким образом, мир в Бретиньи, завершаю­щий историю первого периода Столетней войны, не только не решил основных спорных проблем, но и был подписан в обстановке наметившегося изменения ее характера. Договор не мог корен­ным образом перестроить ситуацию, так как он представлял серьезную опасность для независи­мости Франции. Примерно третья часть ее тер­ритории переходила на условиях суверенитете! под английскую власть. Эдуард III, правда, отказался от титула французского короля. Во Францию возвращался освобожденный со многими оговорками (выкуп, заложники и т. п.) Иоанн II. Однако события недавнего прошлого показали глубину сепаратизма высшей знати и слабость позиций центральной власти. В этих условиях предусмотренное договором 1360 г. расчленение территории Франции было для нее смертельно опасно. Все это должно было определяющим образом повлиять на дальнейшие события войны.

Военные действия между Англией и Францией возобновились в 1369 г. Девять лет официального мира были важным этапом в развитии англо-французских отношений. В это время произошли значительные изменения во внутреннем и международном положении Франции, во многом определившие историю второго периода войны. Характер внутренней и внешней политики Франции в этот период говорит о том, что в стране была осознана серьезность угрозы ее независимому существованию, заложенная в условиях мира 1360г. После смерти Иоанна II королем Франции в 1364 г. стал Карл V — бывший дофин-регент. Карл V вошел в историю с лестным прозвищем Мудрый.

В свой еще вполне рыцарский век этот правитель никогда не выходил на турниры и поля сражений, зато собрал одну из крупнейших в Европе библиотек (900 томов), тратил огромные деньги на приобретение древних рукописей и дорогих рукописных книг. Неординарность его мышления не раз проявлялась в поступках. Вся его энергичная деятельность внутри стра­ны и на международной арене была направлена на подготовку к борьбе против условий договора в Брётиньи.

Собрав значительные денежные средства, Карл V, начал готовить новую большую армию (5—6 тыс. тяжеловооруженной конницы, около тысячи арбалетчиков). Была усовершенствована организация войска, обеспечена регулярная вы­плата жалованья, улучшено вооружение. Горо­жане по распоряжению короля проходили спе­циальное военное обучение с целью обороны городов в случае войны. На руководящие посты в армии наряду с представителями родовитого дворянства выдвигались талантливые военачаль­ники невысокого происхождения. Наиболее ха­рактерна в этом отношении фигура Бертрана Дюгеклена (1344—1380) — рыцаря из Бретани, ставшего в 1370 г. коннетаблем^ Франции.

Для французской аристократии это был без­родный мелкий дворянин, к тому же из Брета­ни — в их глазах далекой полудикой области. Поразившее французскую аристократию на­значение, вероятно, было глубоко продуман­ным шагом со стороны Карла V. Невозможно представить, чтобы кто-то из высшей знати, представители которой традиционно с XIII в. занимали этот важнейший пост в государстве, решился бы на такие смелые, принципиальные тактические изменения в ходе войны. Класси­ческим подходом к ведению военных действий в XIV в. было сочетание систематических грабительских рейдов с редкими крупными сражениями, в которых сталкивались основные вооруженные силы противников. Дюгеклен отказался от этого. Его военные успехи в 70-х гг. основывались на использовании партизанской тактики: засады, нападения на вражеский арьергард на марше, мелкие короткие и неожиданные схватки и т. п. И как результат — почти потерянную к 1360г. огромную французскую территорию удалось за короткое время отвоевать у англичан. Большинство освобожденных Дюгекленом городов было захвачено при помощи «тайных соглашений» с горожанами. Какой контраст по сравнению, например, со временами английской осады Кале (1347)! Тогда к стенам осажденного города подошло наконец долгожданное войско Филиппа VI, но король вообще не вступил с горожанами в какие-либо переговоры. На глазах у потрясенных людей, измученных осадой и голодом, войско развернулось и по приказу короля ушло от городских стен, оставив жителей Кале на произвол судьбы. Принципиально новая военная тактика французского войска при Дюгеклене была санкционирована королем Карлом V. Есть сведения, что он запретил главнокомандующему вступать в крупные сражения и предписал поддерживать партизанскую войну. Дюгеклен, котоорого массовое сознание не отделяло от «его короля» Карла V, приобрел популярность в народе еще и тем, что принял требование незнатных участников освобождения захваченных англичанами городов отказаться от традиции отпускать за выкуп знатных пленников.

Еще в «Жалобной песне о битве при Пуатье» звучала мысль о том, что дворянам выгоднее не сражаться до последнего, а продлевать войну, сдаваясь друг другу в плен, чтобы получить вы­куп. Волна массового сопротивления завоевате­лям начала разрушать этот некогда незыблемый принцип рыцарского поведения на войне. Глав­нокомандующий Карла V Дюгеклен не оставал­ся глухим к требованию, исходившему из на­родной среды. С его согласия в нескольких ос­вобожденных городах французы предали казни почти всех захваченных в плен англичан. Попу­лярность, которую приобрел Бертран Дюгеклен, была огромной. Она ярко отразилась в много­численных поэмах и балладах, посвященных ему, вероятно, еще при жизни и записанных в конце XIV в. Подобно Роланду, он предстает в этих произведениях бесстрашным рыцарем, лю­бимым своим королем и народом.

Большие усилия Франции и Англии были направлены на обеспечение союзников и меж­дународной поддержки в предстоящей войне. Английский король в первую очередь стремился укрепить свои позиции во Франции — заручить­ся расположением или покорностью жителей Гаскони, превратить в послушное орудие герцо­га Бретани (в 1362г. он даже обязался не же­ниться «без разрешения» английского короля). Передав Гасконь под управление Черного Прин­ца (он получил титул герцога Аквитанского), Эдуард III постоянно подчеркивал суверенный характер английской власти в этой области, тре­бовал пресекать любые попытки французского вмешательства.

В этом, как и во всех остальных международных вопросах, Англия столкнулась с дипломатическим и военным противодействием Карла V. Английская политика во Франции оказалась результативной только в Гаскони — области традиционного английского влияния. Бретань после очередной вспышки борьбы между английским и французским ставленниками перешла в 1364г. на положение вассала французской короны. Это был большой успех Карла V. В 1365г. французскому королю удалось добиться соглашения с Карлом Наваррским, на помощь которого рассчитывал английский король. Ареной острой дипломатической борьбы между Англией и Францией стала в 60-х гг. ХIVв. Фландрия. Формой проявления англо-французских противоречий здесь была борьба за «фландрский брак» единственной наследницы огромных владений в Нидерландах — дочери графа Фландрского Маргариты де Маль. Грандиозные размеры ее потенциального приданого превратили вопрос о браке в проблему гегемонии в Нидерландах. И неудивительно, что претендентами на руку Маргариты оказались сын Эдуарда III Эдмунд и брат Карла V Филипп, герцог Бургундский. Несмотря на огромные дипломатические усилия Англии и традиционно благоприятную для нее позицию фландрских городов