Священные письмена майя санкт-Петербург амфора 2000 ббк 83. 3(0)3 с 25

иль в глубине долины? Кто ты - сын ли

облаков или тумана сын1? Бежал ли ты

перед копьем иль просто от войны?

Вот что вещает голос мой пред небом, пред землею!

И потому скажу тебе я только кратко:

мой пленник и моя добыча,

с тобой да будут небо и земля!

Во второй раз говорит воин киче:

Услышь меня, о небо и земля! Неужто правда то, что ты сказал мне? Те дикие слова, что бросил ты в лицо мне

"Сын облаков" - уроженец гор, "сын туманов" - долины.

пред ликом неба, пред лицом земли?

Не говорил ли раньше ты, что я отважен,

что я решительный, могучий воин?

Вот что тогда сказал твой голос!

Ну что ж, испробуй! Буду я отважным?

Так испытай меня! Могучий ли я воин

иль трус, бежавший от копья в сраженьи?

Сказал ты и другое: "Открой расположенье

твоих долин и гор твоих родных!"

Вот что изрек ты. Что ж, теперь попробуй:

отважный ли я воин? Пробуй, пробуй!

Воитель я! И должен вам открыть

названья гор, долин моих родимых?

Да разве же, как день, тебе не ясно,

что я рожден на склоне гор и в глубине долины,

что я - сын туч, что я - дитя тумана?

И ты надеешься, что я тебе открою

названье гор, долин моих родимых?

Нет! Нет! Скорей исчезнут

и небо и земля!

Вот что скажу пред небом и землею,

вот почему я говорю так кратко!

С тобой да будут небо и земля,

могучий муж, герой из Рабиналя!

В третий раз говорит воин Рабиналя:

Стой, смелый воин, пленник и моя добыча!

Вот что сказал ты пред землей и небом:

"Я храбр, я воин и вдруг тебе открою

названье гор, долин моих родимых?

Да разве же, как день, тебе не ясно,

что я рожден на склоне гор и в глубине долины,

что я - сын туч, что я - дитя тумана?" Не так ли ты сказал? Ну что ж, как хочешь! Но если ты сейчас же не откроешь названье гор твоих, долин твоих родимых, тогда - да будет воля неба и земли! - предстанешь ты, иль мертвым, иль живым, закованным в цепях, перед моим владыкой, перед правителем моим в могучих стенах моей огромной крепости! Вот что скажу я пред ликом неба, пред лицом земли. Да будут они с тобой, мой пленник и моя добыча!

В третий раз говорит воин киче:

О! Небо и земля, прислушайтесь ко мне!

Вот что сказал твой голос только что пред ними:

"Ты можешь изменить слова и выраженья,

что говорил я пред небом, пред землею.

Но есть, есть средство, что тебя заставит

родить слова, что нужны мне, заставит

их произнести! И если не откроешь

ты названье гор твоих, долин твоих родимых,

то - да будет воля неба и земли! -

предстанешь ты, иль мертвым иль живым,

закованным в цепях, пред моим владыкой,

перед правителем моим!" Вот что сказал твой голос

пред ликом неба, пред лицом земли.

О небо и земля, воззрите на меня!

Кому же должен я сказать, кому открою

названье гор моих, долин моих родимых?

Быть может вам, о птицы с желтым опереньем?

Иль вам, орлы? Я доблестный и храбрый воин,

оплот вождя тольтеков из Кунена,

оплот вождя тольтеков из Чахуля', я, сын правителя Балама2, вождя киче, правителя Балама, я десять раз спускался по тропинке из края туч и облачных туманов, из гор, долин моих родимых, чтобы напасть на вас! Где, где найдешь ты средство, чтоб я заговорил, изрек слова, тебе желанные,

пред ликом неба и лицом земли? О самый храбрый воин Рабиналя, с тобой да будут небо и земля!

В четвертый раз говорит воин Рабиналя:

Кавек-киче, отважный воин, ты что - любимец мой? Иль старший брат иль брат мой младший? Чудесно! Только как же я сумею заставить сердце позабыть то, что я видел? Здесь, перед мощною стеною огромной нашей крепости? Ведь разве не ты выл, как койот, и тявкал, как лисица, не ты пищал, как белка, подражал успешно рычанию пумы и ягуара здесь, перед мощною стеною огромной нашей крепости? Не ты ли все это делал, чтобы вызвать нас из-за могучих стен

1 Кунен и Чахуль - древние поселения в департаменте Эль-Киче, Гвате- "ла.

2 Балам - "ягуар", частое имя среди правителей киче и какчикелей.

огромной нашей крепости?

Не ты ль хотел попотчевать нас медом,

нас, верных сыновей1, меня не вызвал ты,

чтоб накормить нас диким желтым медом,

тем свежим медом, который служит пищей

владыки нашего, правителя Хоб-Тоха?

Тогда к чему такая похвальба,

такая дерзость? Нет, совсем напрасно

стараешься поколебать мою решимость,

доблесть! Разве эти вопли,

что издавал ты, не толкнули нас,

двенадцать молодых владык, чтоб выйти,

двенадцать молодых вождей покинуть

все укрепления свои?[...]2

[...] Не ты ль нам говорил:

"Сюда идите, молодые люди,

двенадцать молодых вождей, сюда идите,

герои, слушайте, что должно делать вам!

Ведь пища ваша и питье исчезли,

они поглощены, разрушены, впитались,

как камень-пемза поглощает воду.

Теперь на стенах ваших крепостей

кузнечик и сверчок свои заводят песни.

Вот все, что нарушает тишину

в постройках этих верных сыновей,

примерных подданных... Осталось очень мало

всего лишь девять или десять их домов,

их крепостей. Мы кончили кормиться

за счет примерных подданных и верных сыновей3.

1 "Верные сыновья" - синоним подчиненных верховному правителю племен или воинов.

2 Многоточие здесь и далее обозначает какие-то пропуски в тексте.

3 Возможный намек на ритуальное поедание принесенных в жертву пленников.

Теперь едим мы вяленое мясо,

бобы большие, крабов, попугаев

и смеси разные!" Не этот ли совет

давал вождям и воинам ты нашим?

Не преступил ли ты в своем желанье

дозволенных границ и храбрости и гнева?

Не приучили ль их в Белех-Мокох, в Белех-Чумае

проститься с этой храбростью и гневом?

Не погребен ли этот гнев и эта смелость

в Котоме1, в Тикираме2 нашими вождями

и нашим воинством? Теперь ты должен

нам заплатить за это беспокойство

здесь вот под небом, на лице земли!

Итак, скажи теперь последнее "прощай"

твоим горам, твоим долинам!

Здесь срубим мы твой ствол и корень твой

под небом, на земле! Уж больше никогда

ни днем, ни ночью ты не сможешь

спускаться с гор твоих в свои долины!

Ты должен умереть, ты должен здесь исчезнуть,

закончить жизнь свою между землей и небом!

Вот что я объявлю перед лицом владыки

моего, правителя, средь стен могучих

обширной крепости. Так говорит мой голос

пред ликом неба, пред лицом земли!

Вот почему я говорю так кратко.

Пусть небо и земля с тобою будут,

Киче могучий, воин, сын Кавека!

1 Современное поселение Хойабах в департаменте Эль-Киче.

2 Горная цепь к северу от долины, в которой расположен Рабиналь.

В четвертый раз говорит воин киче:

Эй ты, могучий воин, самый храбрый

из храбрецов, воитель Рабиналя!

Не твой ли голос произнес вот это

пред ликом неба, пред лицом земли:

"Зачем же так хвалиться смелостью своею,

своею храбростью?" Вот что сказал ты!

Но ведь в действительности это вы,

вы оскорбили моего владыку,

великого правителя киче.

Лишь в том причина моего прихода

сюда, моей отлучки из гор, долин моих родимых.

Отсюда вышла весть, между землей и небом,

от этой главной крепости Какйук -

Силик - Какокаоник - Тепеканик1,

вот таковы названья рта и глаза2,

и этой крепости, и этого дворца!

Не здесь ли спрятан груз из десяти мешков какао

и пяти мешков прекрасного какао,

что предназначались моему владыке,

правителю киче, Балам-Ахау,

Баламу-воину, ибо таковы

названия и рта и глаза,

и крепости моей, и моего дворца. [...]

[...] Услышав эту весть, мой повелитель

Балам-Ахау, вождь киче отважных,

смерть пожелал владыке людей

Чакача и Самана, кауку Рабиналя.

пред лицами владык народов

1 Название крепости рабинальцев, где находилась резиденция отца воина Рабиналя, правителя ХобЛоха.

1 "Рот и глаза" - синоним резиденции правителя.

ушаб и покомамов'. Пусть же скажут

они, что вы желаете увидеть

и храбрость и отважность вождя киче могучих,

вождя гор и долин киче! "Придите и возьмите

хоть часть моих холмов прекрасных,

моих долин прекрасных! Пусть же

мои брат и старший надо мной2 придет сюда,

чтоб взять здесь часть свою, меж небом и землей,

от этих гор прекрасных, от смеющихся долин!

Пусть он придет, чтоб сеять здесь,

чтоб урожай сбирать там,

где всюду побеги наших тыкв теснятся,

среди отростков наших тыкв-горлянок,

фасоли белой". Так гласил ваш вызов,

ваш клич войны перед моим владыкой,

правителем моим. [...]

[...] И вот тогда в ответ был брошен вызов

и клич военный моего владыки,

властителя киче: "Эй! Мой отважный,

мой доблестный, иди поднять тревогу

и возвращайся сразу, ибо

послание вызова пришло, оно явилось

под сводом неба, на земле!

Возьми же в свою ты руку храбрость, силу молодую,

мощь своего щита, стрелы своей могучей,

скорее возвращайся к склонам гор родимых,

к долинам нашим!" [...]

1 Ушаб и покопаны - племена, принадлежащие к языковой семье майя. Первоначально населяли, по-видимому, весь департамент Баха-Верапас, ва- тем были отодвинуты киче к северу. Ушабы и покомамы часто упоминаются в тексте эпоса киче "Пополь-Вух".

1 Здесь слова "мой брат" н "старший надо мной" употребляются в ирони- ческом смысле.

[...] Вот что гласил приказ и вызов

владыки моего, правителя киче.

А я отсутствовал, я ставил межевые камни,

там, где заходит солнце, где входит ночь,

где холод мучает и воды замерзают.

Пан-Цахашак1 - зовется эта местность.

Тогда схватил я мощь моей стрелы могучей,

мощь моего щита. Я спешно возвратился

к подножью гор, к моим родным долинам.

И там, пред Чолочиком горным, пред

Чолочиком, покрытым соснами, я бросил вызов,

свой первый вызов, свой военный клич...

Уйдя оттуда, снова бросил вызов,

свой клич военный в месте, что зовется

Нимче-Паравено, и в Кабракане2!

Ушел оттуда я, и в третий раз

я бросил вызов, свой военный клич

в том месте, что зовется Панчалибом3!

Затем из Панчалиба я ушел спокойно,

чтоб бросить вызов, свой военный клич,

в четвертый раз, в Шоль-Чакаче, ибо

такое носит имя эта местность!

И там, спустя немного, я услышал звуки

лоцо-туна, лоцо-кохома4, который танцевали

двенадцать ярых воинов-орлов,

1 Современное селение Санто-Антонио-Илотенанго в крайней западной части департамента Эль-Киче.

1 Нимче-Паравено - современное селение Санто-Томас-Чичикастенан- го в департаменте Эль-Киче; Кабракан - современный Сан-Себастиан-Ле- моа в том же департаменте.

3 Местность около современного поселения Хойабах в департаменте Эль- Киче.

4 Лоцо-тун, лоцо-кохом - военный танец, исполняемый под большой (тун) и малый (кохом) барабаны.

двенадцать ярых ягуаров. Дрожали небеса, земля гудела от шума страшного, от воодушевленья двенадцати ярых воинов-орлов, двенадцати ярых ягуаров с рабами и рабынями. [...] [...] Там начал я петь песню свою пред ликом неба, пред лицом земли. Вот как прозвучало мое слово пред ликом неба, пред лицом земли: "Так выходи ж, владыка ненавистный, владыка омерзительный своим пороком, неужто будешь первым ты, чьи корни, чей ствол я не смогу навечно истребить? Тебя - вождя людей Чакача и Самана, каука Рабиналя?" Вот что сказал тогда я. Что ж будешь делать ты, владыка, если не смог я истребить тебя и уничтожить? Раз я могу лишь мыслями своими звучать, петь пред землей и небом, о самый-самый храбрый изо всех могучих, великий воин Рабиналя? Говори же, теперь уж твой черед! Земля и небо с тобой да будут, самый-самый храбрый из всех могучих, воин Рабиналя!

В пятый раз говорит воин Рабиналя:

Могучий воин, вождь людей Кавека, вот что сказал сейчас твой голос пред ликом неба, пред лицом земли. Ведь это ты сказал правдиво, не колеблясь, и изменять не нужно их. "Отсюда,

поистине отсюда, вышла весть, что нас позвали

в долины и нагорья ваши". Нет, конечно,

ни преступленья, ни злодейства в том,

что мы хотели слышать, как Балам, правитель,

киче владыка, смерти возжелал

вождя Чакача и Самана, каука Рабиналя,

от рук вождей ушаб и покомамов, здесь,

пред ликом неба, пред лицом земли!

"Да будем действовать мы вместе! Пусть правитель

гор и долин киче пошлет свою он доблесть

и мужество свое1; пускай придет он

и власть возьмет над этими горами,

прекрасными, богатыми долинами!

Пускай придет он сеять здесь и урожай сбирать!

Тогда и мы здесь будем сеять

и урожай сбирать на этих вот полях,

где со всех сторон побеги тыкв теснятся,

отростки тыкв-горлянок наших и фасоли

белой нашей!" Так говорил твой голос

пред лицом неба, пред лицом земли!

Вот почему пришел нас вызывать ты,

вот почему ты угрожал нам тщетно

здесь, пред землей и небом! Слава, слава

и небу и земле! Ты сам сюда явился

пред стенами обширной нашей крепости!

Вот почему мы вызов принимаем,

мы принимаем битву, будем мы стремиться

к войне и разобьем ушаб и покомамов!

Поэтому даю тебе возможность: выполняй

свой вызов! Что ж, иди! Спеши скорее,

беги туда, наверх, к Большой дороге, где

1 Т. е. пусть владыка киче Балам пошлет своего еына Киче-ачи.

пьет воду птица, к месту, что зовется

Чолочик-Сакчун! [...]

[...] Не поддавайтесь только тем,

кто поведет вас пред лицо вождей

ушаб и покомамов! Не позволяйте им

вернуться в горы их и их долины!

Уничтожайте их! На части разорвите!

Здесь, между небом и землей!"

Вот что сказал тогда мой голос. Но

в действительности вовсе и не надо было,

чтоб ты смотрел, чтоб видел ты

вождей ушаб и покомамов, ибо

они уж превратились в мух и мушек,

в толпу больших и малых муравьев.

И вереницы их нестройными рядами

ползли по склонам той горы,

что Экемпек-Канаханаль1 зовется.

И вот тогда направил я глаза свои

и взгляд свой к небу и земле, и чрез мгновенье

увидел я вождей ушаб и покомамов.

И сердце у меня наполнилось тоской,

душа моя скорбела, ибо

тебя увидел я, я наблюдал,

как ты исполнил то, что так желало сердце

вождей ушаб и покомамов. Вот тогда-то

я бросил вызов свой и свой военный клич

тебе: "Эй, эй! могучий воин,

оплот киче и сын людей Кавека!

Зачем ты движешься так безвозбранно

среди вождей ушаб и покомамов,

1 Вероятно, гора около современного селения СаН'Мартин-Хилотепеке в департаменте Чимальтенанго.

средь гор их и долин? Пусть небо и земля

меня услышат!" Да, конечно, ждали

их в горах и долинах наших, ждали: бросишь вызов

ты, свой военный клич вождям ушаб и покомамов,

когда они кричали свой военный клич и вызов,

направленный тебе. "Эй, эй, вожди

ушаб и покомамов, возвращайтесь-ка быстрее,

услышьте то, что должен я сказать

здесь, меж землей и небом!"

Так говорил твой голос. И вот тогда они,

вожди ушаб и покомамов, тебе сказали:

"Киче могучий воин, сын людей Кавека,

оставь-ка эти схватки здесь, в горах,

в долинах наших! Разве мы

и наши дети, наши сыновья

не рождены здесь, в этих местностях,

где тучи черные и белые туманы

спускаются, где мучит холод,

где льдом становится вода,

где нечему завидовать? Там, далеко,

с детьми моими, моими сыновьями,

колышатся деревья зелеными ветвями,

там все есть: и какао чудное, паташте1,

прекрасное какао, и золотые копи,

и копи серебра, и вышивки цветные,

и золотые драгоценности! Здесь наши дети,

здесь наши сыновья, а там живущим

не надо и работать, нет у них нужды,

без всякого труда им достается

мешок паташте иль мешок какао.

Они ведь и ткачи, и скульпторы, и златокузнецы,

1 Паташге - сорт какао.

такими и останутся, и навсегда!

А посмотри-ка на своих детей,

на сыновей героя Рабиналя,

отважнейшего воина из всех

могучих воинов! Трудом тяжелым,

мучительной работой еле-еле

они себе питанье доставляют.

И это будет навсегда у них! Одна нога

у них идет вперед, другая же - назад, хромыми

и калеками всегда рождаться будут

племянники, потомки Рабиналя,

отважнейшего воина из всех

могучих воинов! И это будет навсегда,

от утренней зари и до зари вечерней!"

Вот что гласил военный клич и вызов

вождей ушаб и покомамов потому,

что ярость сердца их пожирала. [...]

[...] И ты ответил им: "Эй вы, вожди ушаб,

владыки покомамов! Значит, вот что

ваш голос говорит пред ликом неба,

перед лицом земли? Нет, не заботьтесь

о детях, сыновьях героя Рабиналя,

отважнейшего воина из всех

могучих воинов! Не надо им краснеть

за средства их существования, их жизни

здесь, под широким небом, в четырех границах

земли, от горных пиков и до склонов гор!

Они ведь обладают и храбростью и силой!

Смелы они и храбры! Ваши ж дети,

все ваши сыновья, совсем иные,

они потеряны, разобщены! Когда они

приходят иль уходят, движась

длинной вереницей, возвращаясь

в свои нагорья и свои долины,

то лишь один иль, может, двое

их возвращается к своим дворцам и стенам.

На них ведь нападают, убивают

их во время поисков еды и пропитания...

А дети, сыновья героя Рабиналя,

могущественного воина, если

один иль двое выйдут на добычу,

то возвратятся, и один и двое,

к стенам своим и крепости своей".

Так говорил твой голос пред лицом

вождей ушаб и покомамов. [...]

[...] Но вот что сказал тогда

мой голос: "Эй! Могучий воин,

оплот киче, могучий сын Кавека!

Услышан вызов и военный клич,

что бросили вожди ушаб и покомамов!

Прислушайтесь ко мне, о небо и земля!

Конечно, яростью кипели их сердца,

когда они, меж небом и землею,

свои места здесь оставляли нашим детям

и нашим сыновьям. Да, слишком верно,

что не смогли они оставить во владенье

своем здесь ни одной частицы

прекрасных гор, смеющихся долин!

Но вот что удивительно: сюда пришел ты,

чтоб провести так много дней

и столько же ночей меж небом и землею!

Пришел сюда, чтоб острие своей стрелы могучей

сломать, разрушить силу своего щита!

Пришел сюда испортить силу рук твоих,

орудие твоего могущества! Напрасно!

Ты ничего не получил меж небом и землею!

Ты знаешь, где находятся границы

твоей земли, где сходятся они

у склонов гор, в долин твоих начале.

И верно то, что я, могучий воин,

великий воин, самый храбрый из храбрейших,

воитель Рабиналя, правлю здесь спокойно,

постоянно, с детьми моими, сыновьями

моими, здесь, меж небом и землей!"

Так говорит мой голос пред лицом земли,

пред ликом неба! Пусть земля и небо

с тобою будут, о могучий воин,

оплот киче и сын людей Кавека!

В пятый раз говорит воин киче:

Увы! Услышь меня, о небо и земля!

Итак, все верно. Я не смог

взять часть свою, свое владенье,

здесь, между небом и землею,

от этих гор прекрасных и смеющихся долин!

Да, бесполезно, тщетно я пришел

сюда, чтоб провести так много дней

и столько же ночей меж небом и землей!

Так, значит, было все напрасно:

и мужество мое и храбрость?

Услышь меня, о небо, о земля!

Ну что ж! Уйдем туда, назад,

в мои нагорья и мои долины!

Так говорит мой голос

пред ликом неба, пред лицом земли!

Я шел вдоль горных склонов до начала

долины; там поставил я

свой камень межевой на месте,

что называется Камба1.

И вот что голос мой там произнес

пред ликом неба, пред лицом земли:

"Неужто не смогу я вызвать

Камба владыку, чтобы сокрушить

его, чтоб раздавить его

моей сандальей, чтобы мог поставить ноги

я на головы детей и сыновей

храбрейшего из храбрых, самого

могучего воителя, героя Рабиналя?"

Так говорило сердце, жалуясь, мое!

Но если даже небо и земля меня бы наказали,

то голос мой добавил бы: "Уйду отсюда,

чтоб снова ставить межевые камни

и на вершинах гор, и у долины Сактихель2.

Я снова брошу вызов мой и мой военный клич!"

Услышь меня, о небо и земля!

Да, верно, что не смог я взять ни малой части

здесь, между землей и небом!

Оттуда быстро я спустился

к реке, что извивается змеей.

Смотрел я, любовался только что

засеянной землей, полями,

где зреют уж початки кукурузы,

полями с белой и коричневой фасолью

и овощами разными [...].

И голос мой сказал тогда

пред ликом неба, пред лицом земли:

"Неужто не могу я хоть маленькую часть

с собой унесть засеянной земли,

1 Местность около селения Рабиналь. 1 Долина к востоку от селения Рабиналь.

земли, обильной полновесным урожаем,

при помощи моей стрелы могучей

и мощи моего щита?" [...]

Оставил там тогда я отпечаток

моей сандальи1 на земле,

засеянной недавно, и на поле

с богатым урожаем. И оттуда сразу

пошел я ставить межевые знаки

на пике Штинкурун2, напротив Шимбальха3,

Так называется та местность. А оттуда

ушел я и направился поставить

свой пограничный знак на пике Кесентун4.

И там я пел из-за печали в сердце

моем тринадцать раз по двадцать дней5,

тринадцать раз по двадцать ночей,

раз я не смог взять здесь ни малой части

от этих гор прекрасных, от смеющихся долин.

И так сказал тогда мой голос

пред ликом неба, пред лицом земли:

"Увы, услышь меня, о небо и земля!

Так, значит, правда, что не смог я

здесь захватить ни самой малой части

под ликом неба, на лице земли.

Пришел сюда я бесполезно, тщетно,

истратить попусту так много дней,

1 По-видимому, символический знак вступления во владение данной землей.

2 Гора около селения Рабиналь в горной цепи Чуакус. ' Местность около Рабиналя.

4 Небольшое плато в двух километрах от Рабиналя, покрытое развалина' ми; с ними связана легенда, бытующая среди киче.

5 Священный период времени распадался на 13 месяцев по 20 дней в каждом.

ночей!" И вот тогда сказал мой голос пред ликом неба, пред лицом земли: "Сюда пришел напрасно я, здесь будет конец могуществу моей руки и моих стремлений, не помогут мне уж больше ни мужество мое, ни смелость". [...] [...] И вот тогда сказал мне голос пред ликом неба, пред лицом земли: "Уйдем отсюда в наши горы, в долины наши!" Так сказал мой голос. И я преодолел и горы и долины моей страны! Так говорил мой голос! С тобой да будут небо и земля, могучий муж, герой из Рабиналя!

В шестой раз говорит воин Рабиналя:

"Эй, эй! Могучий воин, сын людей Кавека!

[...] детей моих! Куда увел ты

моих детей, моих сынов? [...]

Они тебе не нужны, так верни их

в долины, горы наши. Ибо если