До начала творения первым человека родил Ты в сердце Своем

До начала творения первым человека родил Ты в сердце Своем.

Помоги языку моему смертному найти имя человеку тому — сиянию Твоей славы, песни Твоего блаженства. Могу ли всечеловеком назвать его? Ибо так же как он пребывал в сердце Твоем, так и ум его уже содержал весь явленный мир вместе с че­ловечеством и вестниками его.

Господи, сон мой денный и нощный, Сам помоги мне воспеть Тебя, чтобы ничто в сердце моем не превзошло Тебя. Всякое дыхание да хвалит Тебя, Господи, но не ради Тебя — ради нас самих, чтобы, величая Тебя, мы возрастали.

Велик Ты, Господи. Воистину, слишком велик, чтобы гимны наши могли сделать Тебя более великим.

Когда всех роящихся насекомых порыв ветра унесет с цветущей вишни, останется она в своем прежнем величии и великоле­пии весенней красоты.

Господи, возлюбленная тайна души моей, как же легок мир сей, когда взвесишь его на одних весах с Тобой!

На одной чаше весов — озеро расплавлен­ного золота, на другой — облако дыма.

Все заботы мои, вся плоть моя, с ее содро­ганиями наслаждений и судорогами боли, что это, если не дым, который скрывает душу мою, плывущую по златому озеру?

Как исповедать мне тайну, которую созерцаю сквозь круги Архангелов Твоих? Можно ли рассказать о целом частями? Разве ногти на пальцах понимают тайну кровообращения тела? Воистину, онемевше­му от чуда мучительно говорить с оглохши­ми от шума.

Сначала было рождение, за ним сотво­рение. Подобно тому, как в человеческом сердце тихо и таинственно рождается чудес­ная мысль и, родившись, воплощается, так же тихо и таинственно родился в Тебе Всечеловек, Сын Единородный, сотворивший по­том все, что Бог может сотворить.

В Твоем непотревоженном девстве, дейст­вием Духа Святаго, Сын родился. Это было рождение Бога свыше.

Что в вышних, то и в нижних, говорили в старину. Случившееся на небесах, случи­лось и на земле. То, что произошло в вечнос­ти, произошло на земле.

Возлюблен Ты мною и любим, оттого что Ты для меня — тайна. А всякая любовь го­рит и не сгорает, пока живет тайна. Раскры­тая тайна, — сгоревшая любовь. Вечной лю­бовью клянусь я Тебе, как и Ты клянешься мне вечной тайной.

Из семи небес облачение Твое; в глуби­ну глубин сокрылся еси от всех очей. И все светила, слившись в единое око, не проник­ли бы через завесы, укрывающие Тебя. Но не волею сокрылся Ты, великий Господи,— по несовершенству нашему. Рассыпанное и раздробленное творение не видит Тебя. Только для того Ты не сокрыт, кто стал с То­бой одно. Для того Ты не сокрыт, кто разру­шил стену между «я» и «Ты».

Господи, возлюбленная тайна души моей, как невесом мир сей на одних весах с Тобой!

На одной чаше весов — озеро расплавленного золота, на другой — облако дыма.

К языку молчаливому и уму созерцательному приближаешься Ты, Жених души моей, Душе Истины. От велеречивых укло­няешься Ты, словно лебедь от бурного озера. Словно лебедь, плывешь Ты по тишине серд­ца моего и делаешь его плодоносным.

Соседи мои, оставьте вашу мудрость зем­ную. Мудрость родится, а не творится. Как рождается Мудрость в Боге, так рождается она и на земле. Родившаяся мудрость творит, но не сотворяется.

Тщеславитесь ли умом? Что есть ум ваш, если не собрание случайных знаний, высокоумие? Если так хороша память ваша, отчего же не помните вы мгновения чудесного рож­дения мудрости в сердцах ваших? Иногда слышу я: говорите вы о великих мыслях, ро­дившихся в умах ваших неожиданно, без всякого усилия вашего. Кто рождает их, мно­гоумные? Как родились они без Отца, если сами признаете, что не вы им родители?

Аминь, глаголю вам: Отец им — Дух Святый, а мать — последний девственный уго­лок души вашей, в который Дух Святый еще дерзает войти.

Так рождается всякая мудрость и на небе­сах, и на земле — от Девы и Духа Святаго.

Над девством первого исповедания вос­парил Дух Святый, и родился Всечеловек — Мудрость Божия.

Как девство Отца на небесах, так и дев­ство Матери на земле. Как Дух Святый дей­ствует на небесах, таково же Его действие и на земле. Как рождается мудрость на небе­сах, так же рождается она и на земле.

О душа моя, бесконечно дивлюсь тебе! Посмотри, то, что случилось однажды на небе, должно произойти и в тебе. Ты долж­на стать девой, чтобы принять во чреве муд­рость Божию. Девственна должна ты быть, чтобы полюбил тебя Дух Божий. Все чудеса на небесах и на земле произошли от Девы и Духа Святаго. Дева рождает творческую мудрость. Блудница собирает бесплодное знание. Только Дева может прозреть истину, блудница способна лишь познавать тварь.

Господи Триипостасный, очисти зеркало души моей и отрази в ней лик Твой. Чтобы душа моя засияла славой Господина своего. Чтобы вся чудесная история земли и неба запечатлелась в ней. Чтобы исполнилась она светом, как озеро мое, когда полуденное солнце стоит над ним.

Когда привязался я к Тебе, любовь моя, все прежние узы мои рассыпались.

Смотрю, как ласточка тревожно мечется над разоренным гнездом своим, и говорю: не привязан я ко гнезду своему.

Смотрю на сына, скорбящего об умершем отце, и говорю: не привязан я к родителям своим.

Смотрю, как задыхается оставшаяся без воды рыба, и говорю: вот так и я, если исторгнут меня из объятий Твоих, в единый миг задохнусь, словно рыба, выброшенная на песок.

Но разве мог бы я столь безвозвратно утонуть в Тебе и жить, если бы прежде никогда не пребыл в Тебе? Воистину, пребы­вал я в Тебе от начала, оттого и чувствую себя как в родном доме.

Но когда солнце рассыплет золото по озеру, я пробуждаюсь не из безличной нир­ваны, но как триединство — сознания, жела­ния и действия.

Это — отражение Твоей истории в душе моей, Господи, толкователь жизни моей. Раз­ве история моей души не есть толкование всей истории сотворения, всего рассыпавше­гося и соединенного? И моя душа, прости дер­зость мою, толкование Тебе, Отче мой, оте­чество мое. Так спаси же меня, отчизна моя, от нашествия иноплеменников. Свет мой, изгони всякий мрак из крови моей. Жизнь моя, сожги все пятна смерти на душе и пло­ти моей.
12. Господи мой всемилостивый, помажь сердце мое елеем милости Твоей

Всемилостивый Господи, помажь сердце мое елеем милости Твоей.

Да никогда не вспыхнет в нем гнев на сильного, не зародится презрение к слабому. Посмотри, роса утренняя всех слабее...

Да никогда не совьет гнезда в сердце моем ненависть к ненавидящим меня. Да вспомню я о конце их и сохраню мир свой.

Милосердие открывает путь к сердцу вся­кой твари и несет радость. Немилосердие омрачает чело и несет печаль одиночества.

Помилуй милостивого, рука пренежная, и открой ему тайну милости Твоей.

Богочеловек — чадо милости Отца и свя­тости Духа. Весь мир лишь притча о Нем. Могущественные светила небесные и мель­чайшие капли озерные собою рассказывают о Нем. Все небесное и земное, от пресильных Серафимов до мельчайшего комочка пыли, рассказывает притчу, притчу о Нем — прасущности и праисточнике своем.

Что такое твари на земле и во вселенной, если не притча о солнце? Воистину, так же и все видимое и невидимое являет со­бой притчу о Богочеловеке. Сущность этой притчи проста, притч о сущности множест­во бесконечное. Друзья мои, как же рассказать мне вам о сущности, если вы притч понимать не умеете?

О, если бы знали вы ту сладостную бес­предельность и силу, когда проникаешь до сердца всех притч, туда, где они начинаются и где кончаются. Туда, где язык немеет и где все сказано раз и навсегда!

Какими скучными становятся тогда все долгие и однообразные повествования, сочи­ненные людьми! Такую же скуку испытыва­ет тот, кто привык слышать раскаты грома и созерцать сверкание молний, но вынужден слушать рассказы о грозе.

Приими мя в Себя, Сыне Единородный, чтобы стать мне одно с Тобой, как когда-то до сотворения и падения.

Да закончится долгая и томительная прит­ча моя о Тебе хотя бы мгновением лицезре­ния Тебя. Да закончится самообольщение мое о том, что я нечто рядом с Тобой или не­что без Тебя.

Пресыщены уши мои притчами. Устали зеницы мои взирать на тщеславную пестро­ту одежд. Тебя лишь жаждут видеть они, Источник мой, сокрытый миром за пустыми притчами и пестрыми одеждами.
13. Господи, любовь моя, помилуй мя

Немного требуешь Ты от меня, любовь моя. Люди требуют много больше.

Укутан я плотным покрывалом небытия, застилает оно очи души моей. Ты ждешь лишь того, чтобы сорвала с себя душа моя покров тяжелого тумана, и узрела Тебя, сила моя и истина. Люди же хотят, чтобы укуты­валась она все более тяжелыми и глухими покрывалами.

О, помоги мне, помоги! Помоги душе моей освободиться и воспарить на воздушных крыльях, помоги мне обрести воздушные крылья и огненную колесницу.

Длинны, бесконечно длинны разговоры, а мораль — в единственном слове. Ты это слово, Бог-Слово. Ты мораль всех разго­воров.

Что пишут звезды на небе, о том шепчет трава на земле. Что вода морская напевает в своих струях, о том же бурлит пламя в не­драх земных. О чем минувшее поведало и ушло, о том же нынешнее говорит и уходит.

Единая сущность у всего сущего, одна мо­раль во всех притчах. Всякая тварь — сказ­ка о небе. Смысл всех сказок — Ты. Ты — безграничность всех притч. Ты — краткость всех притч. Ты — слиток золотой на берегу каменистом.

Когда имя Твое изрекаю, все изрекаю, и более, чем все: