Танит ли попутчики

крикливых цветовых тонах, от зеленого и голубого до шафранового и

пурпурного. Ниже находился белый мраморный блок, на котором было несколько

темных пятен.

Хейвор почувствовал, что сердце его заколотилось с бешеной скоростью.

На блоке стоял кубок, величиной с трех-или четырехлетнего ребенка,

изготовленный из чистого золота.

Работа производила впечатление чуждой и древней, возможно из другого

времени или даже из другого мира. Извилистые спирали, напоминавшие безглавых

змей, вращались и пучились под чужим солнцем, а раковины и, усики

содрогались под ветром неизвестного мира.

В золото были вправлены камни: голубые сапфиры, огненные диаманты,

кровавые рубины и топазы серного пламени. Свет свечи пенился и дрожал как

море вокруг кубка, вливался в желтый огонь, ныряй в мерцающие каскады каждой

грани и каждой горящей драгоценности.

Неожиданно Качиль начал подпрыгивать:

- Что я говорил! Что я говорил!

- Целое состояние, - прошептал Фелуче. - Целое состояние для человека.

Даже для троих...

Хейвор вынул свой меч и в холоде покоев лязгнуло железо. Качиль в ужасе

повернулся.

- Сейчас ты хочешь меня убить?

- Нет, - объяснил, Хейвор, - хочу спасти твою шкуру. И твою тоже,

Фелуче, и свою собственную. - Видите Святой Круг на, рукоятке? Кладите на

него правую руку, как делаю я, и клянитесь или поделить это сокровище по

справедливости или вообще не трогать! Клянитесь, что не обманите и не убьете

друг друга. Пока мы не продадим кубок, и выручка не зазвенит в карманах, мы

вынуждены оставаться соратниками.

Фелуче улыбнулся:

- Видишь ли, суровый Соколок... Ты больше не мой капитан...

- Иначе ты, убьешь меня ночью в какой-нибудь ночлежке, - сказал Хейвор.

- Или я тебя. Или мы Качиля. Или Качиль нас...

Качиль бросил на Фелуче оценивающий взгляд и быстро сказал:

- Клянусь. Это мудрая предосторожность. Может статься и так, что мы

будем обязаны держаться вместе, если другие будут наступать нам на пятки.

Хейвор положил свою руку на руку Качиля и сказал:

- Теперь ты, Фелуче.

- Право, не знаю, северянин. Ты же не веришь в Святой Круг и тому

подобное. Можно ли доверять твоей клятве?

- Я имею обыкновение держать свое слово, независимо от того, чем

клянусь.

уступил. Он положил свою руку и поклялся в братстве. Гарантия эта

призрачная, подумал Хейвор, но лучше, чем ничего. Его взгляд скользнул по

золотому великолепию. Эта вещь принесет смерть, если быть невнимательным! У

Хейвора не было оснований для такого мнения, оно просто возникло в нем.

Кубок оказывал какое-то давление. И не золото было тому причиной. Скорее -

безупречная красота. Он испытывал желание коснуться переплетающегося узора,

золотых лепестков, хотел окунуть пальцы в холодный огонь драгоценных

камней...

Хейвор вернул меч в ножны и, шагнув к высокому кубку, поднял его с

цоколя. Странно, но кубок оказался достаточно легким, нести его могла и

девушка.

них на дверь, двинулся к темному прямоугольнику выхода.

Снаружи их ожидал бледный, холодный день.

К седлу Хейвора был прикреплен кожаный мешок, в котором он хранил

провиант, огниво и повседневные мелочи. Они положили туда кубок, заложив его

разными вещами с тем, чтобы мешок выглядел обыденно и его содержимое нельзя

было узнать по очертаниям.

Хейвор вел лошадь, Качиль шел с другой стороны, а Фелуче замыкал

шествие.

Они вернулись к кабаку, где Фелуче оставлял своего коня, красно-сивой

масти. Светильники были погашены, шум умолк, а солдаты храпели во дворе. У

Качиля не было лошади, но исчезнув на некоторое время, он вернулся со

смирной кобылкой, которая явно принадлежала не ему. К тому же он явно

отяжелел и на два кошелька, когда они покинули кабак.

На юго-запад от Авиллиды вела всего одна дорога, которая шла через

разбросанные деревни и торговые местечки, которые до прошедшей ночи платили

городу подати, а теперь принадлежали королю. Потом дорога поворачивала на

запад и вела к Венке, городу золотых дел мастеров и торговцев

драгоценностями.

- Нам лучше отправиться этим путем, - сказал Качиль, - ведь большая

часть войска пойдет на юг, в столицу. Чем меньше людей мы встретим, тем

лучше.

Перекусив, они двинулись в путь. Дорога начиналась у западных ворот,

покрытые выщерблинами железные порталы которых все еще плотно закрыты.

Несколько высоких, черных как вороны деревьев с жесткой зимней корой

теснились за стенами города и сопровождали дорогу с разными интервалами,

подобно стражникам.

Копыта лошадей выбивали из камня глухой металлический звон. Тут и там в

щелях скопился мох. Дорога была древней, построенной неизвестным народом,

который когда-то владел этой страной.

Бледно-желтое солнце взобралось на небесный купол, когда они отъезжали

от Авиллиды.

ВЕЧЕР В АКСЕ

в этом направлении не было шумных, сыплющих ругательствами солдатских толп,

несущих домой военную добычу. Они вообще не встретили ни одного человека.

Дорога словно вымерла. По обе стороны от дороги находились густые

переплетения низкого зимнего кустарника, и только изредка взлетали к небу

одинокие черные деревца. За кустарничком простирались мерцающие голубые

волны далеких холмов. Было очень тихо, и лошадиные копыта гулко звенели по

булыжнику. Один раз с дерева, резко взмахивая крыльями, взлетела черная

птица и беззвучно стала описывать круги. Больше никаких следов жизни они не

видели.

Есть тут поблизости деревня или хотя бы ночлежка, где мы найдем ужин и приют

на ночь?

- Сам я здесь никогда не бывал, - торопливо возразил Качиль. - Но по

рассказам мы должны скоро наткнуться на одно поселение. Его называют Акса, и

там есть трактир.

Фелуче зевнул:

-

- Наверняка жалкая дыра, где проезжающим подсовывают крысиное мясо!

взгляд скользнул по кожаному мешку, прикрепленному к седлу Хейвора.

- Сокровище-то надежно спрятано, благородный капитан?

- Вполне надежно.

Усталость Хейвора уступила место сосредоточенному напряженному, почти

невесомому состоянию. Лента дороги и небо пульсировали в одинаково яркой

белизне. Каждый жест казался обрамленным серебром так, что оставлял легкое

очертание в воздухе. Хейвор обратил внимание, что Качиль уже более часа,

постоянно поворачивается и со страхом всматривается назад. Видимо, Фелуче

тоже заметил это, так как спросил:

- Преследователей боишься, Длинные Пальчики?

- Я всего лишь начеку, - объяснил Качиль. Его страх перед Фелуче видимо

еще не прошел. - Мы же не хотим, чтобы нас надули, а? - Он сделал паузу и

неуверенно добавил:

- У меня такое ощущение, что за нами едет парочка всадников. Уже час

это чувствую, но сказать точно.., не могу...

Фелуче бросил взгляд через плечо.

- Нет, не видно. Рыжий Лис. Ты галлюцинациями не страдаешь?

- Странно, я бы мог поклясться...

- Эй, Хейвор, а ты как? Напряги свои соколиные глазки!

Хейвор заметил, что Качиля гложет нечто неприятное. Рыжий нервно

перебирал поводья украденного коня. Да и заносчивость Фелуче выглядела

попыткой вскрыть какое-то иное чувство.

Повернувшись в седле, Хейвор внимательно осмотрел пройденный отрезок

пути.

Дорога долго казалась совершенно пустой, но далеко позади, на пределе

он видит сгусток тумана, но вот сгусток распался, переменил форму, принял

новый образ.

- Солдаты? - спросил Качиль.

- Нет, - ответил Хейвор тихо. - Три темных всадника.., один из них в

желтом шлеме.

Он отвел взгляд от дороги и посмотрел на двух мужчин рядом с собой.

Фелуче снова зевнул, подчеркнуто небрежно. Качиль жевал нижнюю губу.

- Кто это может быть? Возможно, священники, - сыронизировал Фелуче. - И

мы будем иметь возможность исповедоваться в этом дерьмовом захолустье в

наших позорных деяниях!

Он запрокинул голову и начал распевать веселую песенку. У Фелуче был

красивый голос, но в этот момент мелодия звучала ненатурально.

Они двинулись дальше по древнему мощеному пути. Солнце медленно

потухало. За деревьями, когда стены Аксы появились за вершинами ближних

холмов. Это были мощные стены из темно-красного камня, с двумя или тремя

узкими красноватыми башнями и большим числом косых крыш на заднем плане.

Темнота захватывала небо и часовые как раз хотели запирать ворота. Они

впустили трех всадников, но с большим недоверием рассматривали кольчуги

южан.

приличный трактир?

Стражники обменялись взглядами. Один, помедлив, ответил:

- Попытайтесь в "Черной птице"... Сначала налево, потом по Куриному

переулку... - Он осекся и спросил. - Вы идете из Авиллиды?

- Авиллида? - Фелуче дернул плечом. - В нескольких милях позади лежат

кучи дымящихся развалин. Возможно, это была Авиллида. Стражник побледнел.

Трясущейся рукой он сотворил знак Святого Круга.

- А Господин Авиллиды? - спросил он снова.

- Превратился в пепел. Вместе со своим сыном и прекрасной

дочкой-ведьмой.

Иронически отдав честь, Фелуче развернул коня и они поскакали. Стражник

остался стоять в темном переулке, застывший словно камень.

Пока они ехали по тесным улицам между приземистыми домами, чьи фронтоны

словно сплетничали, склоняясь друг к другу, Качиль причитал:

- Этим не нужно было хвалиться, сударь... Это не правильно...

- Придержи язык, слизняк! Пусть знают, что наш король делает с

непокорными захолустьями. Нас будут здесь касаться бархатными рукавичками. К

тому же эти дураки боялись Господина, это видно по их лицам. Как ты думаешь,

Хейвор?

Качиль бормотал что-то. Его морозило, зубы стучали, а худощавое лицо,

казалось, пылало. Озноб охватил Качиля час назад, и это сделало его

капризным и боязливым. Внезапно он расхохотался.

- Чему радуешься, паяц? - зашипел Фелуче.

- Те, другие.., эти всадники.., пока достигнут.., ворота будут закрыты.

- Они добрались до конца Куриного переулка и нашли трактир - широкое

строение с изогнутыми, окошками, в которых мерцал теплый свет камина. Над

входом раскачивалась большая старая латунная клетка, в которой сидела

ворона, блестя черным опереньем, с одним глазом, резко мерцавшим словно

бисерина. Она теребила пару сырых кусков мяса, но все же испустила хриплые

стенания и запрыгала на жердочке, когда увидела всадников.

Фелуче засмеялся. Он приподнялся в стременах и стукнул рукояткой ножа

клетку так, что она Сильно закачалась. Ворона заскользила на жерди, пытаясь

удержаться, и громко начала вопить.

На улицу выскочил человек и, заметив их, резко остановился. У него было

широкое обветренное лицо и прорезанный голубыми жилками нос. Взгляд его

коснулся кольчуг.

- Чем могу?..

- Мы люди короля, - объяснил Фелуче с ухмылкой. - Смотри, чтобы мы

получили хороший ужин, лучше, чем тот, к которому привыкли твои убогие

гости! К нему лучшее из твоих, без сомнения, отвратительных вин, а позднее,

хорошо проветренные постели, по возможности без клопов и блох!

- Сударь, да здесь самый чистый ночлег!

- Этого ты не говори! Пошли конюха, чтобы позаботился о лошадях, и

подай пива!

Хозяин ушел с ничего не выражающей миной внутрь. Качиля морозило, он

похихикивал про себя. Наружу выбежал подросток и принял их лошадей.

- Чтобы к утру их вычистить и хорошо накормить, обнял? - крикнул ему

вслед Фелуче.

Янтарно-золотистый свет камина заливал гостиную, и белокурая девушка

как раз зажигала свечи в закапанных воском стенных нишах. За столиками и у

огня сидело несколько посетителей, судя по всему местных жителей. Разговоры

умолкли при появлении трех путешественников. Все глаза были направлены на

них

Фелуче уверенной походкой подошел к камину и презрительно оглядел

рукоятке меча. Люди, один за другим, безмолвно поднялись, предоставив место

ему и его спутникам.

Фелуче бросил на Хейвора насмешливый взгляд:

- Тебе мешают мои манеры? Душа моя разрывается от боли! Где там наш

сувенир? Хейвор положил мешок на скамью рядом с Фелуче.

Качиль уставился на тючок и снова захихикал.

- Хочу пить вино из золотого бокала! - неожиданно заговорил он. Фелуче

вдавил его в стул:

- Придержи язык, слабоумный! Когда ты прекратишь испытывать наше

терпение своим чертовым идиотизмом?

- Оставь его в покое, - сказал Хейвор спокойно. - Он болен.

- А меня он делает больным своей простотой, - Фелуче повернулся и во

весь голос потребовал пива. Девушка с испуганными глазами бросилась из

гостиной. В кабачке не было слышно ни звука кроме потрескивания в очаге, эха

голоса Фелуче и торопливых шагов девушки.

Хозяин сам вышел из кухни, неся пиво. Лицо его все еще ничего не

выражало, когда он поставил кружки на стол возле камина.

- А теперь, - потребовал Фелуче, - тащи жареную рыбу, мясо и овощи,

свой лучший сыр, свежие фрукты, белый хлеб и красное вино!

- Здесь я должен разочаровать вас, сударь, - подчеркнуто вежливо

ответил хозяин. - В доме нет ни овощей, ни рыбы. Могу предложить баранину с

чесноком, брынзу и Ягодное вино. Придется вам довольствоваться тем, что

есть.

- Возможно, мы должны были остановиться в другом месте?

- Возможно и должны.

Хозяин был здоровенный малый, а сейчас он казался еще выше.

Пальцы-Фелуче двинулись к мечу. Хейвор сделал шаг вперед и отбросил его руку

в сторону.

- Прошу прощения, хозяин. Мой спутник позволил себе шутку. Мы

удовлетворимся тем, что будет на столе.

Хозяин долго смотрел на Хейвора. На лице молодого северянина не дрогнул

ни один мускул. В конце концов, трактирщик кивнул.

- Хорошо, сударь, - он повернулся и вышел.

- Черт побери, Хейвор! - зашипел Фелуче - Зачем ты испортил игру? Я бы

с этим типом разделался по-своему.

- Из-за твоего "по-своему" вышли бы ненужные неприятности, а желудки

наши остались бы пустыми.

Вскоре появилась девушка и накрыла на стол. Помедлив, остальные гости

возобновили разговоры. Когда принесли еду, она, несмотря на происшедший

спор, оказалась горячей и вкусно приготовленной.

Хейвор почувствовал, как тепло, ужин и вино расслабили его и вызвали

дремоту. Но надо было оставаться начеку. Качиль только поковырялся в своей

тарелке, при этом сильно налегая на вино. Теперь он пьяно смеялся, и был

идеальной мишенью для злых шуточек Фелуче.

Хейвор проклинал их обоих и одновременно злился, что, поддавшись

желанию утяжелить кошелек Лакона, связался с ними. Уйди он сейчас наверх,

чтобы завалиться спать, эти двое могут натворить бог знает что. Но даже

оставаясь здесь, с трудом держа открытыми слезящиеся от усталости глаза и

неутомимо напрягая натруженные мускулы, действительно ли он сможет

предотвратить ссору, которая казалась неизбежной?

Фелуче грохнул пустой кружкой по столешнице и громко позвал хозяина.

Хозяин пришел, выполняя свой долг обслуживать гостей, но взор у него был

какой-то особый, углублявшийся с каждым разом, когда Фелуче призывал его.

- У меня нынче вечером праздничное настроение, - объявил Фелуче

звенящим голосом. - Принеси каждому из твоих гостей кружку лучшего пива!

Тихая беседа в комнате оборвалась. Было уже поздно, и в трактире

оставалось всего девять человек.

Вскоре всем присутствующим принесли пиво. Люди смотрели в пол. Фелуче

поднял свою кружку и выжидательно осмотрелся. Мужчины медленно поднимали

свои.

- За короля! Фелуче выпил и был ошарашен, когда никто не последовал его

примеру.

- Но, государи мои, это граничит с государственной изменой!

Люди один за другим, помедлив, чуть отпивали. Фелуче расхохотался,

радуясь удавшейся выходке, в то время как Качиль глазел на пламя и

бессмысленно похихикивал. Фелуче снова треснул кружкой по столу.

- Куда подавалась белокурая девица? Хозяин подтянул плечи:

- Она моет посуду. Фелуче щелкнул языком:

- Какая жалость! У нее руки от этого покраснеют, кожа потрескается...

Есть ли у нее сходство с дочерью Господина Авиллиды? По слухам, у ведьмы

тоже были светлые волосы.

Качиль крякнул от удовольствия, но в целом наступило неловкое молчание.

- Нет, - сказал хозяин приглушенно. - Она всего лишь моя дочь. Госпожа

Авиллиды во всем превосходила ее.

Эти слова обладали странным подтекстом. Они казались ритуалом

успокоения, который свершали, чтобы отвести зло... Почти как молитва или

суеверное постукивание костяшками пальцев но дереву. - Ладно. Умеет твоя

дочь петь, танцевать? Мы, южане, такое любим.

- Моя дочь не танцовщица, сударь. А что до нения - она немая от

рождения.

По спине Хейвора пробежал холодный зуд.

- Хватит, Фелуче, - сказал он.

- Что хватит, Хейвор? Ничего страшного не произошло. Я пытаюсь оживить

этот мрачный балаган. Ну-ка, хозяин, веди свою дочь! Возможно, она умеет

жонглировать ножами если уж не умеет петь и танцевать!

- У моей дочери есть работа на кухне. - Вот как? Упрямишься? - Фелуче

допил пиво, встал и шагнул к хозяину, с улыбкой отодвинув его в сторону.

Хейвор смотрел, как Фелуче, покачиваясь, направился на кухню. В

затихшую гостиную проник хрупкий звон разбитой миски, - ясный, как ливень

искр в камине, Дурашливое хихиканье Качиля началось сызнова.

Лицо хозяина побагровело от гнева, но он сдержал себя. Очевидно он уже

слыхал, что король мстит жестоко, если плохо обращаются с его людьми.

Фелуче появился в дверях. Он тащил за руку белокурую девушку к

свободному пространству перед камином. Одним рывком он поставил ее на стол,

где стояли пустые кружки, а затем начал бить в ладоши, притопывать ногами и

насвистывать мелодию.

- Давай, девушка, танцуй...

Та, полупарализованная от страха, сделала пару неловких шагов.

Хейвор вскочил, чтобы прекратить балаган, но в этот момент

самообладанию хозяина пришел конец. Он двигался быстрее, чем можно было

ожидать от его грузной фигуры. Прежде чем Фелуче смог отпрыгнуть в сторону

или вытащить меч, хозяин нанес ему в грудь удар кулаком. С криком боли

Фелуче упал на длинную скамью у камина. Хейвор видел, как кожаный мешок

скользнул на пол, с густым звоном большого колокола ударился о жесткий

каменный пол. Все безобидные предметы, которые они засунули для маскировки,

вылетели наружу. Кожа, как показалось, жутким образом сама собой

вывернулась, и свет огня блеснул на золотом крае кубка.

Еще до этого царила тишина, то теперь наступило гробовое молчание. Оно

отражалось от стен, сочилось из щелей каменного пола, молчание, порожденное

первобытным ужасом, передающимся от поколения к поколению. Никто не

шелохнулся. Люди словно окаменели. Все глаза были направлены на яркий круг

вокруг черной горловины. Хейвор как в трансе подумал о том, что он до сих

пор не смотрел на этот кубок под таким странным углом зрения. Красота кубка

терялась совершенно, если человек смотрел внутрь, в это отверстие,

напоминавшее круглую широко разинутую пасть;

Затем тихо, почти беззвучно заговорил хозяин, но его голос отдавался в

тишине слишком громко.

- Я чуть было не послал вам проклятие, южане. Теперь да будет с вами

мое сочувствие.

Фелуче поднялся, его глаза превратились в щелки. Вынув меч, он направил

острие в грудь хозяина.

- Ты отважился сбить меня с ног! Я должен тебя убить! Хозяин не обратил

на него внимания. Он был все еще скован желтым огненным пятном на полу.

Фелуче кольнул его мечом.

- Предупреждаю тебя! Не вздумай касаться золота! Оно принадлежит нам

троим. Мы умеем драться, и сон у нас легкий. - Он развернулся. - Это всех

касается, понятно?

Пустые бледные лица уставились на него, а хозяин ответил так же тихо,

как и раньше:

- Ни один человек в Аксе не коснется этой вещи и пальцем. Не коснется,

чтобы спасти от голодной смерти свою жену и детей. Не коснется, чтобы

выкупить себя у палача!

Фелуче, сморщив лоб, спрятал меч.

- Надеюсь, что ты говоришь правду.

Девушка осторожно спустилась со стола. Белокурые волосы были

растрепаны. Она прижалась к руке своего отца, и он наполовину повернулся,

готовый увести ее.

- Погоди-ка! - крикнул ему Хейвор. Мужик остановился, не глядя ему в

глаза.

- Кубок Авиллиды.

- Что ты имел в виду, когда сказал, что твое сочувствие с нами?

Все так же отвернувшись, хозяин сказал:

- Об этом вы скоро догадаетесь сами.

Он увел девушку на кухню, и вскоре там погас свет.

Вокруг дома мела пурга. Входная дверь громко ударила засовом. Хейвор

вскинул брови и, увидел, что они остались в гостиной одни. Он подошел к

одному из окон и глянул на улицу. За туманными вогнутыми стеклами жались

тесные переулки и нависающие друг к другу дома. Во всей Аксе не было,

кажется, ни огонька.

В гостиной вскрикнул человек. Это был крик, знакомый Хейвору по битвам,

смесь боли, страха и отчаянья, смертный крик. Он стремительно повернулся,

держа нож в руке.

Качиль, постанывая, стоял на коленях у камина, направив взгляд на

кубок.

- Надо его отвести наверх, - сказал Хейвор. - Лихорадка совсем его

развалила. Фелуче пожал плечами.

Свечи мерцали и блекли.

Мальчик, который отвел их лошадей в стойло, тихо проскользнул в

гостиную, чтобы показать им комнаты. Он не отваживался смотреть в глаза,

держался в отдалении, словно они страдали заразной болезнью. Фелуче и

Хейвору не оставалось другого выбора, как тащить Качиля наверх, по узкой

деревянной лестнице. На каждой ступени белокурый южанин испускал проклятия.

Хейвор уложил больного в постель и прикрыл его, в то время как Фелуче

небрежно прислонился к косяку.

- Прилежная ты нянька, Хейвор!

Хейвор ничего не ответил. Он привык к Фелуче и его манере разговора.

- При таком уходе, - продолжал Фелуче, - он уж точно быстро

выздоровеет.

- Да, если он ночью крепко пропотеет, утром, возможно, почувствует себя