ТЕМА 9 Крестовые походы XI-XIII веков

2. Исторические предпосылки и причины крестоносного дви­жения.

3. Роль папства и духовенства в крестоносном движении.

4. Социальный состав участников крестовых походов.

5. Подготовка и основные события Первого крестового по­хода.

6. Отношения крестоносцев с мусульманским населением на Востоке.

7. Цели и основные события Четвертого крестового похода.

8. Крестоносная идеология и ее эволюция.

9. Быт и нравы крестоносцев.

10. Историческое значение эпохи крестовых походов.

1. 
   Анна Комнина. Алексиада / Вступ. статья, пер. и ком. Я. Н. Любарского. М., 1965.
   
2. 
   Виллардуэн Ж. де. Завоевание Константинополя / Пер., вступ. статья и ком. М. А. Заборова. М., 1993.
   
3. 
   Заборов М. А. История крестовых походов в документах и материалах. М., 1977.
   
4. 
   Робер де Клари. Завоевание Константинополя / Пер., статья и ком. М. А. Заборова. М., 1986.
   
5. 
   Усама ибн Мункыз. Книга назидания / Пер. М.А. Салье. М., 1958.
   

1. 
   Васильев А. А. История Византии. Латинское владычество на Востоке. Эпоха Никейской и Латинской империй (1204— 1261). Пг., 1923.
   
2. 
   Дмитриев Г. Предоставление феода сеньору на сохране­ние на завоеванном крестоносцами Востоке // Палестинский сбор­ник. 1966. Вып. 15.
   
3. 
   Добиаш-Рождественская'О.'А. Крестом и мечом. Приключения Ричарда I Львиное Сердце. М., 1991.
   
4. 
   Заборов М. А. Крестоносцы и их походы на Восток в XI— XIII вв. М., 1962.
   
5. 
   Заборов М. А. Крестоносцы на Востоке. М., 1980.
   
6. 
   Заборов М. А. Основные источники по истории кресто­вых походов на Восток // Заборов М. А. История крестовых похо­дов в документах и материалах. М., 1977.
   
7. 
   Заборов М. А. Папство и крестовые походы. М., 1960.
   
8. 
   Задорожный В. И фа, ставшая трагедией // Атеистичес­кие чтения. М., 1990. № 20. (О детском крестовом походе).
   
9. 
   Карпов С. П. Латинская Романия // Вопросы истории. 1984. № 12.
   
10. 
    Куглер Б. История крестовых походов. СПб., 1895. См. также: новое издание книги с вступ. статьей В. С. Савчука. Рос­тов н/Д, 1995.
    
11. 
    Лозинский С. Г. История папства. М., 1986. Гл. 5, 6.
    
12. 
    Лучицкая С. И. Групповая идентичность крестоносцев // Общности и человек в средневековом мире. М.; Саратов, 1992.
    
13. 
    Соколов Н.П. «Договор о перевозке» как источник о пред­намеренном изменении направления Четвертого крестового похода .// Учен. зап. Горьковск. гос. ун-та. 1968. Ч. 1, вып. 88. Сер. История.
    
14. 
    Успенский Ф. И. История крестовых походов. СПб., 1901 или 1900.
    

Тема крайне важна и интересна и в методическом плане, так как основные факты эпохи крестовых походов представлены не только в многочисленных источниках европейского происхожде­ния (латинские хроники, папская переписка и пр.), но и в по­вествованиях арабских, армянских, греческих, русских авторов. У студентов имеется уникальная возможность сравнить «парал­лельные» тексты, выявить сходство и различия в повествовани­ях, отделить элементы исторической правды от вольного или не­вольного ее искажения средневековыми авторами, и тем самым по возможности более полно восстановить объективную истори­ческую картину изучаемой эпохи.

Подготовке и основным событиям Первого крестового похо­да посвящены сочинения Фульхерия Шартрского, Анонима, Гвиберта Ножанского, Альберта Аахенского, Анны Комниной, Ибн ал-Асира, Матфея Эдесского, Усамы ибн Мункыза. Ис­тория Четвертого крестового похода запечатлена на страницах ме­муаров Робера де Клари и Жоффруа Виллардуэна, «Истории» Никиты Хониата. Все они были современниками описываемых событий.

Фульхерий Шартрский (род. ок. 1059 г.) — участник Пер­вого крестового похода, в который он отправился с войском Ро­берта Нормандского. По дороге из Никеи в Антиохию Фульхе­рий оставил крестоносное войско и вместе с Балдуином отпра­вился в Эдессу. Был капелланом при Балдуине I и Баддуине П. Фульхерий — писатель самостоятельный, очевидец того, о чем повествует. Его «Деяния франков» охватывают период с 1095 г. по 1127 г. Это в сущности дневник, в который автор заносил свои непосредственные наблюдения и впечатления.

Гвиберт Ножанский (род. в 1035 г.) получил очень хорошее для своего времени образование, был аббатом монастыря св. Ма­рии в Ножане. Свою хронику написал между 1108 и 1110 гг. Это литературная переработка так называемой «Хроники Анони­ма», где главное внимание уделяется «чудесному» характеру по­хода. Однако Гвиберт не ограничивается компиляцией Анони­ма. События Клермонского собора он изображает на основании собственных наблюдений.

Особо важны по своему значению труды византийских исто­риков XII—XIII вв. Греческая царевна Анна Комнина (1083 — около 1153/55 гг.) уделила довольно много места некоторым эпизодам иерусалимской экспедиции конца XI в. в «Алексиа-де» — истории царствования Алексея I, написанной с целью прославить его деяния.

Знаменитый византийский историк Никита Хониат (середи­на XII в. — 1213 г.) в своем обширном труде по истории Ви­зантии посвятил немало страниц Четвертому крестовому походу.

Крупный арабский историк, участник войн египетского сул­тана Саладина, Ибн ал-Асир (1160—1233 гг.), пишет о кресто­вых походах в своем «Полном своде всеобщей истории» — ком­пиляции, освещающей судьбы мусульманских стран «от сотво­рения мира» до 1231 г.

Писатель Усама ибн Мункыз (1095—1188 гг.) прожил бога­тую событиями жизнь, занимая видное положение при дворах сирийских и египетских правителей. В его «Книге назиданий» очень реалистично изложены ценнейшие сведения об обществен­но-политическом строе в государствах крестоносцев на Востоке и о взаимоотношениях различных слоев населения в этом регионе.

Мемуары амьенского рыцаря Робера де Клари (около 1170 — после 1216 гг.) «Завоевание Константинополя» составлялись в течение многих лет по возвращении автора на родину в 1205 г. Данные источники являются самыми содержательными и надеж­ными по истории Четвертого крестового похода.

1. 
   Постановление Клермонского собора о крестовом походе (1095 год)
   

Всякому, кто единственно ради обета, а не ради при­обретения денег и почета, отправится в Иерусалим для освобождения церкви Божией, этот путь будет засчитан за полное покаяние²⁵⁰.

Видя, как вера христианская безгранично попирается всеми, и духовенством, и мирянами, [как] владетельные князья беспрестанно воюют меж собой, то одни, то дру­гие — в раздорах друг с другом, миром повсюду пренеб­регают, блага земли расхищаются, многие несправедливо содержатся закованными в плену, их бросают в ужасней­шие подземелья, вынуждая выкупать себя за непомерную плату, либо подвергая там тройным пыткам, т.е. голода, жажды, холода, и они погибают в безвестности; видя, как предаются насильственному поруганию святыни, поверга­ются в огонь монастыри и села, не щадя никого из смерт­ных, насмехаются над всем божеским и человеческим; услышав также, что внутренние области Романии²⁵³ захва­чены у христиан турками и подвергаются опасным и опу­стошительным нападениям, папа, побужденный благоче­стием и любовью и действуя по мановению Божьему, пе­ревалил через горы и с помощью соответствующим обра­зом назначенных легатов распорядился созвать собор в Оверни в Клермоне — так называется этот город, где со­брались триста десять епископов и аббатов, опиравшихся на свои посохи.

Когда они собрались в назначенный для того день, папа в сладкоречивом слове обстоятельно объяснил причину созыва собора.

Гл. 3. Папа прибавил и кое-что иное, волнующее не меньше, а больше и сильнее, — и о положении в другой части света, [и о том, что] требует противодействия со стороны христианства. Он сказал: «О, сыны Божьи, по­елику мы обещали Господу установить у себя мир проч­нее обычного и еще добросовестнее блюсти права церкви, есть и другое, Божье и ваше, дело, стоящее превыше прочих, на которое вам следует, как преданным Богу, обратить свои доблесть и отвагу. Именно, необходимо, чтобы вы как можно быстрее поспешили на выручку ва­ших братьев, проживающих на Востоке, о чем они уже не раз просили вас²⁵⁴. Ибо в пределы Романии вторглось и обрушилось на них, о чем большинству из вас уже сказа­но, персидское племя турок²⁵⁵, которые добрались до Сре­диземного моря, именно до того места, что зовется ру­кавом св. Георгия²⁵⁶. Занимая все больше и больше хрис­тианских земель, они семикратно одолевали христиан в сражениях, многих поубивали и позабирали в полон, раз­рушили церкви, опустошили царство Богово²⁵⁷. И если бу­дете долго пребывать в бездействии, верным придется по­страдать еще более.

И вот об этом-то деле прошу и умоляю вас, глашатаев Христовых, — и не я, а Господь, — чтобы вы увещевали со всей возможной настойчивостью людей всякого звания, как конных, так и пеших, как богатых, так и бедных, позаботиться об оказании всяческой поддержки христиа­нам и об изгнании этого негодного народа из пределов наших земель²⁵⁸. Я говорю [это] присутствующим, поручаю сообщить отсутствующим, — так повелевает Христос.

Если кто, отправившись туда, окончит свое житие, пораженный смертью, будь то на сухом пути, или на море, или же в сражении против язычников²⁵⁹, отныне да отпускаются ему грехи. Я обещаю это тем, кто пойдет в поход, ибо наделен такой милостью самим Господом.

...Да станут отныне воинами Христа те, кто раньше были грабителями. Пусть справедливо бьются теперь про­тив варваров те, кто в былые времена сражался против братьев и сородичей. Ныне пусть получат вечную награду те, кто прежде за малую мзду были наемниками. Пусть увенчает двойная честь тех, кто не щадил себя в ущерб своей плоти и душе. Те, кто здесь горестны и бедны, там будут радостны и богаты; здесь — враги Господа, там же станут ему друзьями.

Те, кто намерены отправиться в поход, пусть не мед­лят, но, оставив [надежно] собственное достояние и со­брав необходимые средства, пусть с окончанием зимы, в следующую же весну горячо устремятся по стезе Господней».

В ту пору была большая нужда; даже у богатых, вслед­ствие повсеместной нехватки хлеба ...Толпы бедняков про­бовали кормиться корнями дикорастущих растений, что­бы, поедая более доступное, поскольку хлеб являлся боль­шой редкостью, возместить недостаток повсюду разыски­ваемой пищи.

Хотя, как я сказал выше, это неурожайное время уменьшило у всех средства к пропитанию, но едва Хрис­тос внушил этим бесчисленным массам людей намерение пойти в добровольное изгнание, обнаружились богатства многих из них; и то, что казалось дорого, пока не началось движение, продавалось по самой дешевой цене, как только все отправились в поход. Так как многие торопи­лись окончить свои дела, то случилась удивительная вещь, которая послужит примером внезапного и неожиданного падения цен: за пять денариев можно было купить семь овец. Недостаток хлеба превратился в изобилие, и каж­дый, стараясь всеми средствами собрать сколько-нибудь денег, продавал как будто все, что имел, не по стоимос­ти, а по цене, назначенной покупателями, лишь бы не вступить последним на стезю Господню.

Что сказать о детях, о старцах, собиравшихся на вой­ну? Кто может сосчитать девиц и стариков, подавленных бременем лет? — Все воспевают войну, коли и не прини­мают в ней участия; все ждут мученичества, на которое идут, чтобы пасть под ударами мечей, и говорят: «Вы, молодые, вступайте в бой, а нам да будет дозволено за­служить пред Христом своими страданиями».

Причем можно было видеть самые забавные случаи, вызывавшие смех. Некоторые бедняки, подковав быков, как то делают с лошадьми, и запрягши их в двухколес­ные тележки, на которых помещался их скудный скарб вместе с малыми детьми, тащили все это с собою; когда дети эти лицезрели попадавшийся им на пути какой-ни­будь замок или город, они вопрошали, не Иерусалим ли это, к которому стремятся...

Гл. VIII. Пока князья, нуждавшиеся в больших сред­ствах на содержание тех, кто составлял их свиту, долго и мешковато подготовлялись к походу, простой народ, бед­ный средствами, но многочисленный, собрался вокруг некоего Петра Пустынника и повиновался ему как своему предводителю, по крайней мере, в то время, пока все это происходило в нашей стране. Происходя, если не оши­баюсь, из города Амьена, он, как мы слышали, вел жизнь отшельника под монашеским одеянием, не знаю, в какой именно области Верхней Галлии²⁶¹, покинув те ме­ста, не ведаю, для чего, он обходил города и села, по­всюду ведя проповедь, и, как мы [сами] видели, народ окружал его такими толпами, его одаряли столь щедрыми дарами, так прославляли его святость, что я не при­помню никого, кому бы когда-нибудь были оказываемы подобные почести. Петр был очень щедр к беднякам, раз­давая многое из того, что дарили ему... Все, что он ни делал или говорил, обнаруживало в нем божественную благодать, так что многие выдергивали шерсть из его мула, чтобы хранить ее как реликвию: я рассказываю это не по­тому, что считаю правдой, но скорее для простых людей, которые любят новенькое. Он носил на голом теле шер­стяную рубаху, на голове — капюшон и поверх всего — грубое одеяние до пят; руки и ноги оставались обнажен­ными; хлеба он не употреблял или почти не ел, питался же рыбою и вином.

Вот этот-то человек, собрав многочисленное воинство, увлеченное отчасти общим порывом, а отчасти его про­поведями, решился направить свой путь через землю венгров.
II. ВИЗАНТИЙСКИЕ АВТОРЫ XII ВЕКА О ПЕРВОМ КРЕСТОВОМ ПОХОДЕ
4. Из «Алексиады» Анны Комниной (середина XII века)
... Кн. X. Гл. 5. .... весь Запад, все племена варваров, сколько их есть по ту сторону Адриатики вплоть до Герку­лесовых столбов, все вместе стали переселяться в Азию; они двинулись в путь целыми семьями и прошли через всю Европу. Причиной такого офомного передвижения было следующее.

Один кельт²⁶², по имени Петр, по прозвищу Кукупетр²⁶³, отправился на поклонение гробу Господню и, натерпев­шись много бед от разорявших всю Азию турок и сарацин, едва вернулся в свои края. Не желая мириться с неуда­чей, он решил вновь отправиться в тот же путь. Но Петр понимал, что ему нельзя больше идти ко гробу Господню одному, дабы не случилась беда, и поэтому он прибегнул к ловкой выдумке. Петр сделал следующее. Он возвестил во всех латинских странах: «Глас Божий велел мне объя­вить всем графам во Франкии, чтобы они оставили свои дома и отправились на поклонение гробу Господню и все сделали для освобождения Иерусалима из рук агарян»²⁶⁴.

И выдумка удалась ему. Петр как будто покорил все души божественным гласом, и кельты начали стекаться отовсюду, кто откуда, с оружием, конями и прочим во­енным снаряжением. Общий порыв увлек их, и они за­полнили все дороги. Вместе с кельтскими воинами шла безоружная толпа женщин и детей, покинувших свои края; их было больше, чем песка на берегу и звезд в небе, и на плечах у них были красные кресты.

...Все это множество людей пришло не сразу и не по одному пути (да и как могла такая огромная толпа из раз­ных мест все разом переправиться через пролив Лонгивардии?)²⁶⁵; сначала одни, затем другие, потом следующие, — постепенно все совершили переправу и двинулись по суше...

Но чтобы мой рассказ был ясным и подробным, при­веду повсюду распространившийся слух, что первым, кто продал свои земли и пустился в предстоящий путь, был Готфрид. Он был человеком очень богатым, весьма гор­дившимся благородством, храбростью и знатностью свое­го рода — ведь каждый кельт стремится превзойти всех остальных. И вот у мужчин и женщин возникло стремле­ние, подобного которому не знала ничья память. Люди простые, искренние хотели поклониться гробу Господню и посетить святые места. Но некоторые, в особенности такие, как Боэмунд и его единомышленники, таили в себе иное намерение: не удастся ли им в придачу к остальной наживе попутно захватить и сам царственный город²⁶⁶. Боэмунд в угоду своей давнишней ненависти к самодержцу стал смущать души многих благородных людей. Между тем провозгласивший этот поход Петр с двадцатью четырьмя тысячами пехоты и ста тысячами всадников раньше всех переправился через пролив Лонгивардии²⁶⁷ и пришел в столицу через Угрию²⁶⁸. Племя кельтов — вообще, как мож­но догадаться, очень горячее и быстрое — становится со­вершенно необузданным, когда к чему-то стремится.

Гл. 6. Узнав про все, что Петр вытерпел раньше²⁶⁹ от турок, император посоветовал ему дождаться прихода ос­тальных графов, но тот не послушался, полагаясь на боль­шое количество сопровождавших его людей, переправил­ся через пролив и разбил свой лагерь под городком, на­зывавшимся Еленополь. За ним последовало около деся­ти тысяч норманнов²⁷⁰. Отделившись от остального войска, они стали грабить окрестности Никеи²⁷¹, обращаясь со всеми с крайней жестокостью. Даже грудных детей они резали на куски или нанизывали на вертела и жарили в огне, а людей пожилых подвергали всем видам мучений.

...Своевольные норманны снова отделились и с ходу взя­ли Ксеригорд²⁷².

Султан²⁷³, узнав о случившемся, послал против них Илхана с крупными силами. Илхан, подступив к Ксери-горду, сразу взял его²⁷⁴, норманнов же частью сделал до­бычей мечей, частью увел в плен. Не забыл Илхан и об оставшихся с Кукупетром. Он устроил в удобных местах засады, чтобы на них неожиданно наткнулись и погибли те, которые будут двигаться в сторону Никеи. Кроме того, зная жадность кельтов, он послал двух предприимчивых людей в лагерь Кукупетра и поручил им возвестить там, что норманны, взяв Никею, занялись разделом добра.

Слух дошел до лагеря Петра и привел всех в большое смятение. Услышав о дележе и богатстве, они тотчас же, забыв и свой воинский опыт и боевое построение, бро­сились в беспорядке по дороге к Никее²⁷⁵. Ведь племя ла­тинян, вообще, как сказано выше, очень жадное на бо­гатство, теряет рассудок и становится совершенно неук­ротимым, если задумает набег на какую-нибудь землю. Двигаясь неправильным строем и не отрядами, они на­ткнулись на турок, устроивших засаду, около Дракона, и были убиты самым жалким образом²⁷⁶. Жертвой исмаильских мечей стало такое множество кельтов и норманнов, что те, кто собирал валявшиеся повсюду трупы заколотых, сложили из них не холм, не бугор, не горку, а огромную гору, необыкновенную по высоте и толщине; вот какой курган костей они набросали.

Итак, все они стали добычей мечей, и только Петр с немногими другими вернулся в Еленополь²⁷⁷...

Когда император напомнил Петру о его прежнем небла­горазумии и о том, что он снова попал в беду, оттого что не послушался его предостережений, Петр с заносчивос­тью латинянина сказал, что не он виновник этих бедствий, а те, которые не подчинились ему и следовали соб­ственным прихотям²⁷⁸; он назвал их разбойниками и граби­телями, потому-де спасителю и было неугодно, чтобы они поклонились гробу Господню.
III. МУСУЛЬМАНСКИЕ АВТОРЫ XII—XIII ВЕКОВ О ПЕРВОМ КРЕСТОВОМ ПОХОДЕ
5. Из «Полного свода всеобщей истории» Ибн ал-Асира (XIII век)
...Причиной их похода было то, что их царь Бардуил²⁷⁹ собрал великое множество франков, а был он родичем Рожера Франкского, который захватил Сицилию²⁸⁰. Он от­правил Рожеру гонца с посланием, говоря: «Я собрал большое войско и прибуду к тебе, а от тебя пойду на Ифрикийю²⁸¹, чтобы завоевать ее и быть рядом с тобой». Рожер собрал своих приближенных и устроил совет, и они сказали ему: «Клянемся Евангелием, это будет хорошо и для нас, и для них, и вся страна станет христианской». Но Рожер в ответ им поднял ногу, громко испустил вет­ры и сказал: «Клянусь верой Христовой, этот звук лучше, чем все ваши речи!». Они спросили: «Как же так?», и Рожер ответил: «Если они прибудут ко мне, им нужно бу­дет много денег, и продовольствия, и кораблей, чтобы им попасть в Ифрикийю, им понадобятся также мои войска. Если они захватят страну, она окажется в их руках и не будет зависеть от Сицилии. Тогда я больше не буду полу­чать оттуда ни денег, ни зерна, что поступает ко мне каж­дый год. А если им не повезет, они вернутся в мою страну и мне придется плохо от них. Мой родич будет говорить, что я предал его и нарушил наш договор, и тогда нашей дружбе придет конец. Ифрикийя от нас не уйдет, и, ког­да у нас будет достаточно сил, мы возьмем ее».

Он приказал привести гонца Бардуила и сказал ему: «Если вы решились на святую войну с мусульманами, то лучше всего вам захватить Иерусалим, чтобы освободить его от них, и это послужит вам к славе. Что же касается Ифрикийи, то я заключил договор с ее жителями и обе­щал им пощаду».

Тогда франки снарядились и выступили против Сирии. Говорят еще, что правители Египта из Алидов, увидев, как сильна сельджукская держава и как много земель за­хватили сельджуки в Сирии, вплоть до Газы, так, что между ними и Египтом не осталось другого государства, которое могло бы преградить путь сельджукам; помешать им войти в Египет и окружить страну со всех сторон, ис­пугались и послали гонца к франкам, призывая их высту­пить против Сирии, чтобы захватить ее и быть между Егип­том и остальными мусульманами, но Аллах лучше знает.
6. Из «Книги назидания» Усамы ибн Мункыза (XII век)
...У франков, да покинет их Аллах, нет ни одного из достоинств, присущих людям, кроме храбрости. Одни только рыцари пользуются у них преимуществом и высо­ким положением. У них как бы нет людей, кроме рыца­рей. Они дают советы и выносят приговоры и решения.

[...] Такое постановление, после того как рыцари окон­чательно утвердят его, не может быть изменено или от­менено ни королем, ни кем-нибудь из предводителей франков, и рыцарь у них — великое дело...

...Антиохия принадлежала дьяволу из франков по име­ни Рожер. Он отправился в паломничество в Иерусалим, властителем которого был принц Балдуин. Балдуин был старик, а Рожер — юноша²⁸². Он сказал Балдуину: «Зак­лючим такое условие: если я умру прежде, чем ты, Ан­тиохия будет твоя, а если ты умрешь раньше меня, Иеру­салим будет принадлежать мне». Они заключили такой договор и обязали им друг друга... Аллах великий предоп­ределил, чтобы Наджм ад-Дин Иль-гази ибн Артук²⁸³, да помилует его Аллах, встретил Рожера у Баданиса в чет­верг пятого числа первой джумады пятьсот тринадцатого года²⁸⁴. Он убил его и перебил все войско, и в Антиохию вошло не больше двадцати человек из его бойцов. Балду-ин отправился в Антиохию и вступил во владение горо­дом.

...Все франки, лишь недавно переселившиеся из франк­ских областей на восток, отличаются более грубыми нра­вами, чем те, которые обосновались здесь и долго обща­лись с мусульманами.

Вот пример грубости франков, да обезобразит их Ал­лах. Однажды, когда я посетил Иерусалим, я вошел в мечеть аль-Акса²⁸⁵, рядом с мечетью была еще маленькая мечеть, в которой франки устроили церковь. Когда я за­ходил в мечеть, а там жили храмовники — мои друзья, — они предоставляли мне маленькую мечеть, чтобы я в ней молился.

Однажды я вошел туда, произнес «Аллах велик» и на­чал молиться. Один франк ворвался ко мне, схватил меня, повернул лицом к востоку и крикнул: «Молись так!». К нему бросилось несколько человек храмовников и оттащили его от меня, и я снова вернулся к молитве. Однако этот самый франк ускользнул от храмовников и снова бросился на меня. Он повернул меня лицом к вос­току и крикнул: «Так молись!». Храмовники опять вбежа­ли в мечеть и оттащили франка. Они извинились передо мной и сказали: «Это чужестранец, он приехал на этих днях из франкских земель и никогда не видал, чтобы кто-нибудь молился иначе, как на восток». «Хватит уж мне молиться», — ответил я и вышел из мечети. Меня очень удивило выражение лица этого дьявола, его дрожь и то, что с ним сделалось, когда он увидел молящегося по на­правлению к югу²⁸⁶...

...У франков нет никакого самолюбия и ревности. Бы­вает, что франк идет со своей женой по улице; его встречает другой человек, берет его жену за руку, отходит с ней в сторону и начинает разговаривать, а муж стоит в сто­ронке и ждет, пока она кончит разговор. Если же разго­вор затянется, муж оставляет ее с собеседником и уходит... ...Обратимся от рассказа об их привычках к чему-нибудь другому. Я присутствовал в Табарии при одном из франк­ских праздников. Рыцари выехали из города, чтобы по­играть копьями. С ними вышли две дряхлые старухи, ко­торых они поставили на конце площади, а на другом конце поместили кабана, которого связали и бросили на скалу. Рыцари заставили старух бежать наперегонки. К каждой из этих старух двигалось несколько всадников, которые их подгоняли. Старухи падали и подымались на каждом шагу, а рыцари хохотали. Наконец, одна из них обогнала дру­гую и взяла этого кабана в награду.
IV. ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ И НАРРАТИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ XIII ВЕКА

О ЧЕТВЕРТОМ КРЕСТОВОМ ПОХОДЕ
7. Договор предводителей крестоносцев

с Венецией о перевозе в Святую землю (апрель 1201 года)
Многократно сообщалось, что [некогда] земля Иеруса­лимская была захвачена язычниками и [затем], когда и как то было угодно Господу, освобождена во хвалу [Его] и к Его славе²⁸⁷. В наше время, однако, население этой стра­ны вновь впало в столь плачевное состояние, что Иеруса­лим, где покоилось [когда-то] почитаемое тело [Господа], взят врагами креста Христова, приумножающими тьму не­честивых деяний, причиненных Ему; взяты [также] другие города и крепости, так что сохранилось лишь немного та­ких мест, которые не попали бы под их владычество²⁸⁸...

Выслушав [все] это, [что было говорено] послами и сказано во врученных нам с вашей стороны грамотах, мы, Энрико Дандоло, милостью Божьей дож Венеции, Дал­мации и Кроации, приняв, что следовало, с [подоба­ющими] почестями и быстротою, возрадовались во глубине души нашей и вспомнили наших предшественников²⁸⁹, ко­торые в надлежащее время великодушно приходили на помощь Иерусалимскому королевству, за что, с соизво­ления Господа, удостоились славы и почета. Мы тщатель­но выслушали ваши просьбы, почитая Господа и следуя движению сердца и всей души, еще и вследствие обращения верховного понтифика²⁹⁰, который весьма часто с оте­ческой заботливостью увещевал нас об этом, а также по­тому, что мы не сомневаемся [в том], что вы хотите по­трудиться [ради дела Бога] преданно, с чистыми помыс­лами и верностью.

Итак, названные выше послы просили, чтобы мы пре­доставили вам флот для перевоза четырех тысяч пятисот хорошо вооруженных рыцарей и стольких же коней, и де­вяти тысяч щитоносцев (притом, если этих щитоносцев недостанет, то сумма денег, названная ниже, не должна быть уменьшена), и двадцати тысяч хорошо вооруженных пехотинцев, со съестными припасами, [сроком] на один год, что мы и обещали им предоставить.

Продовольствие на одного человека будет [таково]: каж­дому — шесть секстариев хлебом, и мукой, и зерном, и овощами, и пол-амфоры вина. А на каждого коня — три венецианской меры модия [корма], воды же — сколько потребуется. Для перевоза указанных выше коней мы долж­ны поставить столько уссериев²⁹¹, сколько соответственно будут необходимы. [Что же касается] судов для перевоза людей, [то] мы дадим [их] столько, сколько сообразно определению нашему и баронов наших, сделанному по совести, будет достаточно.

И этот вышеупомянутый флот должен быть поставлен в течение одного года, начиная с праздника святых апостолов Петра и Павла²⁹², грядущего к чести Бога и блажен­ного апостола и евангелиста Марка²⁹³ и [всего] христиан­ства, если это [условие] будет сочтено целесообразным и сохранится только нашей и вашей общей волей.

Сверх того, однако, и мы [сами] по собственному же­ланию должны выставить для служения Божьего пятьдесят вооруженных галер, которые точно так же будут [находить­ся] на службе Господа в течение года, коль скоро это [ус­ловие] будет сочтено целесообразным и сохранится лишь нашей и вашей волей.

За это вы обязуетесь уплатить нам восемьдесят пять ты­сяч марок чистого серебра кельнской меры, которая употребляется в нашей земле; из этой суммы мы должны получить пятьдесят тысяч марок к августовским календам²⁹⁴; другие десять тысяч — между этим сроком и праздником всех святых²⁹⁵; еще десять тысяч — ко дню очищения бла­женной [девы] Марии²⁹⁶. Остальные пятнадцать тысяч ма­рок мы должны получить, начиная с этого дня и в тече­ние всего ближайшего месяца апреля²⁹⁷. А в течение всего этого месяца и люди и кони со всем необходимым снаря­жением должны прибыть в Венецию для перевоза; и они должны отправиться [в поход] и находиться на службе Бога один год, если будет сочтено целесообразным и [условие это] сохранится только нашей и вашей волей...

Акт совершен в Венеции, в Риво Альто, во дворце упо­мянутого господина дожа. Писано рукой Андреа Конрадо, пресвитера* и канцлера* нашей курии* в год от воп­лощения Господа тысяча двести первый, месяца апреля, четвертого индикта*.

Я, Вивиан, писец-нотарий и судья господина Генри­ха, римского императора, видел и читал подлинник это­го [договора], ничего не добавил и не сократил, сохранив лишь то, что нашел, доподлинно скопировал это в сию книгу, собственноручно скрепил и подписал.
8. Из записок Робера де Клари «Завоевание Константинополя» (начало XIII века)
XIII... Дож явился к ним [крестоносцам]²⁹⁸ и сказал им: «Сеньоры, сейчас зима: мы не смогли бы плыть за море; правда, меня-то это не удержало бы, потому что я уж взялся вас перевезти, если бы только это вас не удержа­ло. Однако давайте-ка сделаем доброе дело!». Сказал дож: «Недалеко отсюда есть город под названием Задар. Жите­ли этого города причинили нам великое зло, и я и мои люди, мы хотим отомстить им, если сможем. И, поверьте мне, мы отдохнем там эту зиму, примерно, до Пасхи. А к тому времени мы подготовим наш флот и тогда уже с помощью Господа Бога поплывем за море. Город же За-дар очень хорош и весьма богат всяким добром». Бароны и знатные крестоносцы дали свое согласие на то, что пред­ложил дож; но все остальные в войске не знали об этом решении: там присутствовали только люди самого высокого положения. Итак, все они сообща приготовились к свое­му походу, приготовили свой флот и вышли в море. И у каждого из знатных людей был свой неф²⁹⁹ — для него и его вассалов, и свой юнсье — для его коней, и у дожа Ве­неции было пятьдесят галер, поставленных целиком за его счет...

XIV. Венецианцы и пилигримы держали курс так, что прибыли к Задару в ночь на праздник святого Мартина³⁰⁰. Жители города Задара, увидев эти суда и этот огромный флот, затрепетали от страха. Они заперли все городские ворота и вооружились самым лучшим образом, как люди, решившие защищаться. Когда они вооружились, дож об­ратился ко всем знатным [людям] в войске. Он сказал им: «Сеньоры, сей город причинил нам много зла, мне и моим людям: я бы охотно отомстил ему за это. И я прошу вас также быть мне в помощь». И все бароны и люди высокого положения ответили ему, что охотно ему помо­гут. Ну, а жители-то Задара хорошо знали, что ве­нецианцы ненавидели их. И они [жители Задара] запас­лись также грамотами из Рима, где говорилось, что все те, кто пойдет на них войной или причинит им какой-либо вред, будут отлучены [от церкви]³⁰¹. С добрыми послами они переслали эти грамоты дожу и крестоносцам, которые туда причалили. Когда послы явились в войско, грамоты папы римского были прочитаны дожу и пилигримам. Когда фа-моты прочитали и дож услышал их, он сказал, что не от­кажется отомстить жителям города из-за папского отлу­чения. После этого послы удалились. Дож вторично об­ратился к баронам и сказал им: «Сеньоры, знайте, что я ни при каких обстоятельствах [букв.: ни за какую цену] не откажусь отомстить им, даже папы ради!». И он попро­сил баронов помочь ему. Все бароны ответили, что они охотно пособят ему; остались в стороне только граф Си­мон де Монфор и мессир Ангерран де Бов³⁰². Последние сказали, что не пойдут против воли папы, ибо не жела­ют быть отлученными; и тогда они собрались и уехали на всю зиму в Венгрию. Когда дож увидел, что бароны ему помогут, он приказал расставить свои орудия для осады города; жители города увидели тогда, что долго им не про­держаться, и они сдались на милость [крестоносцам] и сдали им город. Пилигримы и венецианцы вступили в него и поделили город на две половины: пилигримы получили одну половину, а венецианцы — другую.

Когда в майские иды³⁰⁴ пришел срок отплытия и все пилигримы вышли из города, венецианцы до основания разрушили его со [всеми] стенами и башнями, а также дворцами и всеми строениями...

...Спустя несколько дней³¹⁰ прибыли во дворец воена­чальники латиняне, и не только они, но и знатные ро­дом среди них. Принесли лавки, и все латиняне сели подле императоров, слушая, как их называют благодете­лями и спасителями, охотно принимая и любое другое приятное обращение, так как они³¹¹ наказали властолюби­вого Алексея III за его ребячество и помогли бедствующим императорам. Но не только это: они пользовались всячес­ким расположением, им были выказаны обходительность, забота и ласка; а Исаак, если что и утаилось в император­ской сокровищнице и что сам он приобрел, заключив им­ператрицу Ефросинью³¹² и ее родственников, все это он обе­ими руками вытаскивал и щедро преподносил латинянам. Но так как и это казалось получавшим каплей (ибо нет дру­гого народа более корыстолюбивого, жадного до пиров и расточительного, чем это племя) и так как они всегда жаж­дали потоков Тирренского моря, император нечестиво схва­тился за неприкосновенное, и с этих пор, я думаю, дела ромеев вконец расстроились и пришли в упадок...

...19 августа, шестого индикта, шесть тысяч семьсот одиннадцатого года³¹³ какие-то французы (т. е. те, кого прежде называли фламионами), соединившись с частью пизанцев и венецианцев, переправляются через залив и набрасываются, словно на приготовленное угощение, или счастливую находку, на принадлежащее сарацинам³¹⁴ иму­щество. И вот эта грязная банда, добравшись до города на рыбачьих лодках (ведь никого не было, кто воспрепятствовал бы им плавать туда и сюда), тайно нападают на постой сынов Агари, в просторечье называемый Митатом³¹⁵, и, с мечом в руке, расхищают все, что там находят.

...Еще не погасло пламя пожаров, как сбор и пере­плавка церковных сокровищ возобновились с еще боль­шим, чем прежде, размахом. Войско же латинян исполь­зовало поступавшее к нему таким образом золото и сереб­ро, словно простой материал, на свои плоские потреб­ности и беззаботно расточало его на рынках. И хотя они хорошо знали, откуда поступают выделенные им деньги, они уверяли себя в своей непогрешимости, так как берут причитающиеся им деньги, а на долю ромеев, заботящих­ся о своем и оскверняющих господнее, оставляли гнев все­вышнего...

...Бесстыдно бросились они грабить, начав с лошадей, не только имущество горожан, но и то, что посвящено Богу.

Тому же, что нечестиво творили они в Великой Церк­ви³¹⁶, трудно поверить. Алтарный престол, сложенный из драгоценных материалов, сплавленных огнем и сливших­ся друг с другом в вершину многоцветной красоты, не­обыкновенный и вызывавший удивление у всех народов, был разбит и разделен на части грабителями, равным об­разом и все церковные сокровища, несметные количест­вом и бесконечно прекрасные. Когда же им понадобилось, словно добычу, вывезти пресвятые сосуды и церковную утварь непревзойденного искусства и изящества, создан­ные из редких материалов, а также чистейшее серебро, покрытое позолотой, которым была выложена решетка алтаря, амвон и врата и которое было вплавлено во мно­гие другие украшения, в святая святых храма они ввели мулов и оседланный вьючный скот, но так как некоторые животные скользили и не могли стоять на ногах на до блес­ка отполированных камнях, латиняне закалывали их ме­чами, так что божественный пол был осквернен не толь­ко пометом, но и кровью зверей.

...Во всех отношениях трудно и почти невозможно было смягчить мольбами или как-то расположить к себе этих виршфов, настолько они были раздражительны, прямо-таки изрыгая желчную ненависть при всяком неугодном им слоне. Все могло разжечь их гнев, заслужить невежествен­ную насмешку. Того же, кто хоть в чем-то возражал им или отказывал им в их желаниях, били за дерзость, а ча­стенько обнажали против него и меч...

...В тот день, когда город был захвачен, грабители ос­танавливались в любом доме, расхищали все, что находили внутри, допрашивали хозяев о припрятанном; некоторых они били, многих уговаривали добром, но угрожали всем. И даже тогда, когда одно они уже имели, другое высле­живали, одно лежало у них перед глазами и было прине­сено владельцами, а другое они отыскали сами, даже тогда не было от них никакой пощады.