Проблема депортации немцев в Казахстанском научном дискурсе

И. Черказьянова, анализируя в целом диссертации по истории и культуре российских немцев, отметила, что в первые диссертационные работы по немецкой тематике появились в самом начале 90-х гг. ХХ в. и принадлежали именно казахстанским историкам³⁰⁰. Помимо этого в 90-х гг. немецкая тема в республике в разных ракурсах рассматривалась на научных конференциях, семинарах. Стали выходить первые публикации документов и воспоминаний³⁰¹. Тогда же сложился круг наиболее изучаемых проблем: миграция немецкого населения в XIX – н. XX вв.; депортация и спецпоселения; процесс возрождения немецкого этноса в независимом Казахстане. Именно тема депортации и трудовой армии стала приоритетной как для профессиональных ученых, так и для публицистов и общественных деятелей. На этом, начальном этапе необходимо было, прежде всего, «донести до [немецкого – Т.В.] этноса его историческое прошлое.., устранить… сложившиеся в обществе стереотипы о причинах депортации, о жизни немцев в спецпоселениях»³⁰². Кроме того, депортация немцев, как и других, насильственно переселенных народов, рассматривалась в общем контексте репрессивной политики Советского государства и значимости установления независимости в Казахстане. По мнению директора института истории АН РК М.К. Козыбаева «история казахов тех лет [годы сталинских репрессий – Т.В.] мало чем отличается от депортированных народов»³⁰³. Подобный подход, в целом характерный для титульной научной элиты, придал особую важность исследованию истории депортированных народов. Наряду с публикацией работ по депортации немцев вышли исследования о многих других депортированных в Казахстан народов. Для своего времени это были новаторские работы, но неразработаность темы, неполнота источниковой базы вкупе с острым общественным запросом наложили на них характерный отпечаток. Площадкой для презентации научных исследований ученых становились пресса, теле- и радиопрограммы, что также влияло на стиль изложения и характер подачи материала. В целом же табуированность темы была уничтожена, виделись перспективы ее изучения.

В последнее десятилетие исследования по немецкой тематике в научной сфере Казахстана в целом сократились, но темы депортации, трудовой армии и спецпоселения, как и прежде, остаются особо востребованным³⁰⁴. Нужно отметить, что практически сменился состав казахстанских исследователей, большинство из них ранее не занимались историей немцев³⁰⁵. Характерно то, что работы выполнены в основном в форме диссертационных исследований и научных статей (опубликованных, как правило, авторами диссертаций)³⁰⁶. Из общего ряда следует выделить две диссертации, рассматривающие депортированных немцев Казахстана, защищенные в России³⁰⁷.

Анализируя в целом корпус современных казахстанских диссертационных работ, содержащих материал о депортации немецкого населения, можно сделать несколько общих заключений. Введен в оборот большой массив новых архивных данных. Депортация немцев рассматривается вместе с депортацией других народов в Казахстан³⁰⁸. Сформировался региональный подход к рассмотрению темы, что в перспективе дает надежды на возможность создания обобщающего труда по всей республике. Еще одна совершенно очевидная особенность заключается в том, что тема депортации в казахстанской историографии, как и прежде, рассматривается в тесной связи с политическими репрессиями советского режима. Этот, казалось бы, широкий и плодотворный подход на практике привел к схематизму и ограниченности. Несмотря на областные и региональные различия, каждая из диссертаций содержит общие или схожие компоненты: 1.практически повторяющийся историографический обзор; 2. рассмотрение процесса выселения; 3. рассмотрение процесса расселения; 4. анализ социально-демографических последствий депортации с некоторыми вариациями. По сравнению с российскими работами о депортации более глубокие аспекты темы, изучение самого депортированного населения, например, условия и особенности проживания немцев в условиях иноэтничного окружения, не рассматриваются. Как правило, следует обобщенное заключение как, например: «за короткое время в Казахстан было депортировано более миллиона человек, что сделало его многонациональной республикой. Исторически сложилось так, что земля Казахстана и казахи принимали различные народы, встречали их гостеприимством и добродушием, делились с ними кровом и очагом. И в годы тоталитаризма казахский народ смог отвергнуть политику сталинизма, выбрав общечеловеческие ценности выше правительственных установок, понять и принять незаслуженно наказанные народы»³⁰⁹. Подобный посыл просто закрывает более глубокое изучение темы, лишает ее научности. Это приводит к однотипным выводам: этнические депортации, несмотря на их насильственный характер, тяжелые условия военного времени, способствовали формированию многонационального общества Казахстана, которому вследствие этих исторических процессов свойственна имманентная толерантность.

Таким образом, тема депортации немцев, как и тема депортации в целом, в казахстанском научном дискурсе несет определенную политическую нагрузку.

В.М. Кириллов

(Нижний Тагил)
Трудмобилизованные немцы в лагерях Урала: формирование контингента, условия жизни и труда (историко-сравнительный анализ)
Как известно, историко-сравнительное исследование проводится в несколько этапов. Первоначально определяются объекты сравнения, обосновывается их сопоставимость, затем выделяются критерии сравнения, формируется информационная база сравнения с учетом критериев сравнения, осуществляется само сравнение; и, наконец, выявляются различия на основе сопоставительного анализа характеристик изучаемых объектов.

В нашем случае объектами сравнения являются Тагиллаг, Богословлаг, ИТЛ БМК-ЧМС и специфика использования ими такой категории спецконтингента, как трудмобилизованные немцы. Гомологичность избранных объектов подтверждается принадлежностью к Главпромстрою НКВД, временем возникновения, географической, региональной принадлежностью и использованием одной из категорий спецконтингента – трудармейцев.

В качестве критериев сравнения избраны: закономерности формирования ИТЛ и строительств; численность, источники и динамика поступления контингентов в ИТЛ, национальный состав трудмобилизованных и их социально-демографические характеристики (время и место рождения, социальное происхождение, уровень образования, показатели смертности и т.п.), причины убытия из ИТЛ, показатели физического состояния и производительности труда.³¹⁰

Информационной базой сравнительного анализа являются электронные базы данных «Трудармейцы Тагиллага», «Трудармейцы Богословлага», «Трудармейцы ИТЛ БМК-ЧМС», сформированные в процессе создания Книг памяти в период с 2000 по 2011 гг.³¹¹

Создание изучаемых ИТЛ произошло примерно в одно и то же время: Тагиллага в период с ноября по конец января 1941 г. (официальная дата – 27.01.1942 г.), строительство ИТЛ развернулось с февраля 1942 г.; Богословлага – в период с ноября 1940 по июнь 1941 г. (официальная дата – 15.11.1940 г.); ИТЛ БМК-ЧМС – с ноября 1941 по январь 1942 г. (официальные даты разные - 17.11.1941 и 25.01.1942 г.). Поступление трудмобилизованных немцев произошло с некоторой разницей во времени: в Тагиллаг 17 февраля 1942 г.; в Богословлаг – прибыли в сентябре 1941 г., формально переданы в Богословлаг в начале февраля 1942 г.; в ИТЛ БМК-ЧМС – прибыли между 11 и 20.02.1942.

Существует значительная специфика в источниках и численности поступивших в ИТЛ контингентов трудмобилизованных немцев. Через Тагиллаг с 1942 по 1946 гг. прошло 7249 чел., Богословлаг – с 1941 по 1946 гг. 20711чел., ИТЛ БМК-ЧМС – с 1942 по 1946 гг. – 42902 чел. Фактически последний лагерь по первоначальным планам должен был стать чисто трудармейским.

Контингент трудмобилизованных Тагилллага, в основном, формировался из депортированных поволжских немцев Казахстана и Сибири, «местных» немцев Урала, женщин и мужчин, повторно мобилизованных в трудовую армию из Омской области и Красноярского края в сентябре 1943 г.

Контингент немцев Богословлага фактически на 100% был сформирован из депортированных в Омскую область. Первые этапы российских немцев прибыли в Богословлаг из Украины.

Основными источниками поступления контингентов в ИТЛ БМК-ЧМС стали депортированные из Украины и Молдавии, Поволжья, Кавказа и юга России.

В картотеках ИТЛ под общим названием «трудмобилизованные немцы» на самом деле находятся учетные документы на людей разных национальностей. После создания баз данных мы смогли узнать, сколько среди них было немцев и представителей других этнических групп. В Тагиллаге немцев оказалось около 90%, в Богословлаге – 99%, в ИТЛ БМК-ЧМС – около 87%.

Одним из важных вопросов сравнительного анализа являются причины выбытия из ИТЛ и уровень смертности. В Тагиллаге умерло 10,7% трудармейцев, демобилизовано по инвалидности 8,4%, демобилизовано без указания причин 3%, арестовано 5,1%, отсутствуют данные на 9,1%.³¹² В Богословлаге - умерло 18,1%, демобилизовано 29,8% арестовано 4%, нет данных - 0,8%. Абсолютная смертность среди заключенных за 1941-1945 гг. составила 22%, среди трудармейцев – 18%.³¹³

В ИТЛ БМК-ЧМС умерло 14,6%, освобождено (как правило, из-за инвалидности) - 20,8%, арестовано 5,8%, передано РВК (причина та же – инвалидность) - 2,1%, бежало - 2,4%, этапировано - 22,4%, прочее - 0,4%. Если сравнить процент смертности за период 1941-1946 гг., то для заключенных он составляет – 5,15%, трудмобилизованных – 14,6%. Более высокий процент смертности трудармейцев здесь объясняется тем, что в самый тяжелый период существования ИТЛ заключенных в нем было значительно меньше, чем трудмобилизованных.³¹⁴

Завершающий этап историко-сравнительного исследования связан с выявлением отличий изучаемых объектов. Диагностика различий сопряжена с анализом причин их появления. Мы выходим на установление сходных и различных факторов влияния, свойственных сравниваемым объектам, определяем их факторную нагрузку и оцениваем совокупный результат влияния, позволяющий говорить о формировании особых локальных вариантов изучаемого явления. Таким образом, проведение компаративного исследования на основе изучения особенностей формирования и эксплуатации спецконтингента трудармейцев в трех ИТЛ Главпромстроя уральского региона позволяет установить общие закономерности и локальную специфику исторических объектов.

М.В. Гонцова

(Нижний Тагил. Россия)
Условия выживания немцев-трудармейцев в годы Великой Отечественной войны: три ракурса исследовательской перспективы.
Проблема, которая стоит перед нашим исследованием заключается в изучении изменений образа жизни советских немцев, связанных с началом трудовой мобилизации в условиях военного времени. Однако, встает вопрос о возможности применения такого понятия как «образ жизни», к тем условиям, в которых оказались представители данного этноса с размещением в трудовых лагерях, подведомственных ГУЛАГу. Жестокие условия лагерного режима, тяжелый физический труд на грани человеческих возможностей

Какие факторы способствовали выживанию советских немцев в условиях трудмобилизации. Каким образом формировались «новые условия жизни» в экстремальных условиях военного времени и как они воспринимались самими трудмобилизованными. Были ли свои способы выживания в гулаговских лагерях у советских немцев, формально считавшихся свободными людьми, но помещенных в условия содержания заключенных.

Раскрытие этих вопросов, на наш взгляд, особенно интересно с перемещением исследовательского ракурса в трех перспективах:

Первый ракурс «Взгляд сверху». Каким образом условия жизни советских немцев-трудармейцев предстают исходя из данных директив ГУЛАГа, справок, докладных записок начальников отдельных лагерей. Неясность в определении юридического статуса трудмобилизованных немцев во многом сказалась на противоречивом представлении руководства лагерей об условиях их жизнеобеспечения и организации труда. Так, согласно директиве начальника ГУЛАГа от 02.08.1942 г. мобилизованные в рабочие колонны немцы работают в лагерях НКВД на правах вольнонаемных рабочих. При этом в большинстве лагерей в целях стимулирования роста производительности труда для них были установлены дифференцированные нормы по аналогии с заключенными. Сам В.Г. Наседкин, анализируя данные о состоянии здоровья и уровне смертности среди трудмобилизованных, ставил вопрос о нецелесообразности питания немцев по аналогии с заключенными, а также о необходимости установления минимума в нормах довольствия начиная со второго котла для сокращения количества истощенных и физически ослабленных³¹⁵. Однако вплоть до 1944 г. условия жизни немцев-трудармейцев ничем не отличались от режима содержания заключенных. Отдельные начальники лагерей рапортовали о создании всех необходимых условий для жизни и труда мобилизованных немцев. Так, согласно докладной записке о состоянии рабочих колонн трудармейцев на 1 октября 1943 г. по Усольлагу, мобилизованные немцы и немки обслуживаются вольнонаемными врачами и средним медперсоналом, для физически ослабленных и требующих поддержки дополнительным питанием выдаются пайки за счет лимитов, установленных для лагеря. Немки питаются по нормам вольнонаемного состава за счет лагерного фонда. Если собственная одежда пришла в негодное состояние, трудмобилизованным немцам выделяется вещдовольствие. Все эти «радужные» сведения омрачаются лишь статистикой: из всего списочного состава трудмобилизованных немцев, годными к тяжелому труду признаны лишь 22,7%³¹⁶. Не менее «комфортные» условия существования были у трудмобилизованных Богословлага: все жилые помещения утеплены и электрифицированы, есть стахановские бараки; трудмобилизованные обеспечены банями, дезкамерами, сушилками, кипятильниками и сапожными мастерскими³¹⁷. При этом, средняя обеспеченность жильем на одного трудмобилизованного составляла 0,9 кв.м.³¹⁸

Второй ракурс «Взгляд со стороны». Восприятие условий жизни и выживания советских немцев-трудармейцев вольнонаемными работниками лагерей, предприятий, а также местными жителями, проживавшими в непосредственной близости с местами размещения мобилизованных немцев. Изучение данного аспекта весьма затруднительно по причине скудности подобных данных в источниках. Некоторые сведения содержатся в отдельных воспоминаниях как самих бывших трудармейцев, так и рабочих тех предприятий, где наряду с вольнонаемными работали и мобилизованные немцы. Тем не менее, исходя из имеющегося материала, можно выявить, какие формы взаимоотношений складывались между трудармейцами и вольными русскими; воспринимались ли условия, в которых оказались советские немцы, как заслуженная мера наказания представителей немецкого народа, ставшего в годы Великой Отечественной войны главным врагом советского союза, или как жестокая несправедливость по отношению к таким же советским гражданам, готовым отдать свою жизнь в борьбе с фашизмом.

Так, в воспоминаниях трудармейцев есть примеры негативного отношения, прежде всего со стороны лагерных работников, усугублявших и без того тяжелое положение данного гулаговского контингента. Однако нередко, в том числе благодаря таким этническим качествам, как чувство собственного достоинства, трудолюбие, «рабочая совесть»³¹⁹ отношение лагерного руководства к трудмобилизованным было строгим, но при этом уважительным³²⁰. Нередко негласная помощь со стороны местного населения становилась залогом выживания трудмобилизованных³²¹. На вопрос о том, что лежало в основе той линии поведения, которую выбирали по отношению к трудмобилизованным немцам русские вольнонаемные работники, на наш взгляд уместнее всего ответить словами Ф.Г. Шнейдера, бывшего трудармейца Челяблага: «Отношение со стороны местного населения было разным: от дружеского, даже любовного до враждебного. Зависело это от степени воспитанности или простой человечности»³²².

Третий ракурс «Взгляд изнутри». Каким было восприятие самими немцами условий их нахождения в трудовой армии в военный период времени. В воспоминаниях бывших трудармейцев тема ужасающих условий жизни занимает одно из центральных мест. Скученность проживания, отсутствие самых необходимых элементов благоустройства своего быта, низкая калорийность питания были характерными признаками повседневной жизни немцев-трудармейцев. Кроме того, на усиление негативного восприятия трудмобилизованными немцами своего положения повлиял ряд факторов, подрывающих моральный дух и снижающий сопротивляемость людей к экстремальным ситуациям. И, прежде всего, это сами принципы осуществления трудовой мобилизации советских немцев. Ощущения ошибочности, временного характера сложившегося положения по отношению к немцам в совокупности с врожденными качествами исполнительности, дисциплинированности, собственного достоинства, сыграли негативную роль в судьбе трудармейцев. «Наши немцы, как всегда, хотели кому-то что-то доказать и работали до изнеможения, пока не падали с ног»³²³. Следствием же труда на грани человеческих возможностей становилось не оправдание их в глазах советской власти, а окончательное истощение, гибель многих тысяч обезличенных людей. Как отмечал Ф.Г. Шнейдер, «общий взгляд на немцев-трудмобилизованных в ВЕРХАХ был ясен – «они не люди, а рабочая сила. Что положено нормальному человеку, им не полагается»³²⁴.

Таким образом, более тщательное изучение всех вышеперечисленных вопросов с различных исследовательских ракурсов, позволит представить более объемное и многогранное видение проблемы изменения в положении, образе жизни и сознании советских немцев в условиях выживания в годы трудовой мобилизации.

Одним из массовых видов политических репрессий в послевоенный период на территории Восточной Европы и Германии после их освобождения от немецкой оккупации стало интернирование. Постановлением ГКО № 7467сс от 03.02.1945 г. предписывалось мобилизовать всех способных носить оружие и годных к физическому труду немцев-мужчин в возрасте от 17 до 50 лет и женщин от 18 до 30 лет, находящихся на освобожденной Советской армией территории Восточной Европы. В соответствии с приказами НКВД № 0061 и № 0062 от 06.02.1945 г. и № 00101 от 22.02.1945 г. с территории Германии подлежали отправке в СССР гражданские лица – члены различных вражеских организаций, руководители местных администраций и антисоветские деятели, сотрудники различных военных и административных органов. Исходя из норм международного права, интернирование применялось главным образом в отношении граждан одной из воюющих сторон, проживающих постоянно или находящихся временно на территории другой воюющей стороны. К интернированным группы «Б» (арестованным) относились представители гражданского немецкого населения, которые по каким-либо признакам представляли опасность для власти, устанавливаемой на освобожденной советскими войсками территории, подданные Германии или других европейских государств. Трудоспособные граждане, вывезенные из Восточной Европы (германского подданства независимо от национальной принадлежности) и мобилизованные в рабочие батальоны для восстановления народного хозяйства СССР, в лагерях и ОРБ относились к категории интернированных группы «Г». В «Справке о распределении контингента интернированных, мобилизованных и арестованных по республикам, краям и областям» от 01.05.1945 г. указано на различия между категориями «интернированные», «мобилизованные» и «арестованные». В дальнейших документах подобная градация отсутствует и употребляется единый термин «интернированные». Судя по документам (например, строевой отчетности, оперативным, учетным делам), в процессе постоянной фильтрации контингента в лагерях осуществлялся его перевод из одной категории в другую (например, интернированных в военнопленные и наоборот). Осужденные, отбывшие наказание в ИТЛ и тюрьмах, возвращались в лагеря, к тому же в 1940-е гг., ввиду переполненности тюрем, арестованных, подследственных, а зачастую осужденных и приговоренных к каторжным работам интернированных, содержали в режимных лагерных отделениях.

Труд немцев использовали предприятия Наркомугля, Наркомчермета и Наркомцвета. Интернированные в Верхней Силезии и Восточной Пруссии с разрешения НКВД направлялись только тем наркоматам и промышленным предприятиям, которые нуждались в рабочей силе и имели возможность обеспечить их прием, размещение и рациональное трудовое использование. Данная работа в Западной Сибири была возложена на комиссии под председательством секретаря обкома, в составе председателя облисполкома, начальника УНКВД и представителей соответствующих наркоматов. В Кемеровской области часть интернированных приняли лагеря для военнопленных № 503, 525, 526 (мобилизованные группы «Г», интернированные группы «Б») и Отдельный рабочий батальон № 1104, четыре роты которого с лимитной численностью в 800 человек дислоцировались в Кузбассе (распоряжение ГУПВИ МВД СССР № 25/3-974 от 30.06.1945 г.). На НКВД-МВД был возложен контроль над режимом, материально-бытовым обеспечением, санитарным обслуживанием и трудовым использованием. Положением о приеме, содержании и трудовом использовании интернированных (постановление ГОКО от 29.12.1944 г. за № 7252сс) было предусмотрено, что норма выработки и продолжительность рабочего дня устанавливались как для вольнонаемных рабочих.

Интернированные гражданские лица прибывали в Западную Сибирь в период 1945-1947 гг. Во второй половине 1946 г. началась репатриация нетрудоспособных граждан и замена их на новые трудовые ресурсы. Весной–летом 1946 г. в соответствии с постановлением Совета Министров СССР за № 1653–726/с от 27 июня 1946 г. органы МВД СССР, промышленные предприятия Западной Сибири в организованном порядке приступили к отправке в Германию из рабочих батальонов транспортабельных нетрудоспособных интернированных немцев (в том числе неизлечимо больных алиментарной дистрофией и туберкулезом), а также инвалидов, беременных, женщин старше 35 лет и детей. Интернированные поступали в лагеря и ОРБ № 1104 и репатриировались семьями вместе с детьми, в том числе и родившимися в Сибири.

В 1947 г. угольная промышленность Кузбасса, как и всех восточных районов СССР, стала вновь испытывать острую нехватку рабочих кадров из-за большого оттока с предприятий эвакуированных, мобилизованных и других временных лиц, а также неудовлетворительных жилищно-бытовых условий и слабой работы комбинатов и шахт по закреплению кадров вольнонаёмных рабочих. Хозорганы получили возможность пополнения рабочих кадров за счёт ввоза в страну квалифицированных специалистов, а также арестованных и осужденных за различные преступления, партийных функционеров низшего звена, членов НСДАП и Гитлерюгенд из спецлагерей Германии (спецлагери: № 1 – Мюльберг; № 4 – Бауцен; № 5 – Кетчендорф; № 6 – Ямлиц; № 7 – Заксенхаузен; № 9 – Фюнфайхен; № 10 – Торгау), находящихся в советской зоне оккупации.

Порядок ввоза новых трудовых ресурсов регулировало Постановление Совета Министров СССР за № 2728–124 с/с от 23 декабря 1946 г., на основании которого в первой половине 1947 г. промышленные предприятия Западной Сибири пытались решить кадровую проблему. По плану было намечено интернировать из Германии для использования только на предприятиях угольной промышленности Кузбасса 9 500  чел. В марте 1947 г. в Кемеровскую область поступили 3 541 интернированных из Советской оккупационной зоны. В ноябре 1947 г. для угольной промышленности Кузбасса лагерь № 525 принял 6 600 немцев из рабочих рот, созданных при частях Вооруженных Сил, отличавшихся слабым физическим состоянием и в большинстве своем нетрудоспособных.

Надежды на прирост рабочей силы в народном хозяйстве себя не оправдали. По свидетельствам немецких историков, исследовавших деятельность спецлагерей в Германии, две трети спецконтингента вследствие голода, массовых эпидемий были настолько ослаблены, что не могли работать вообще. В итоге из Германии были интернированы лишь 7 % заключенных спецлагерей от общего количества затребованных Советским Союзом для использования в угольной промышленности и на строительстве.

Комбинату «Кузбассуголь» передавалось 5 500 немцев, комбинат «Кемеровоуголь» получил 4 000 чел., которые в основном направлялись на добычу угля и капитальное строительство. По комбинату «Кузбассуголь» 2 000 чел. пополнили группы забойщиков шахт треста «Кагановичуголь». Стали осваивать шахтёрские специальности на шахтах треста «Куйбышевуголь» 1 300 чел. Почти аналогичным было распределение новых рабочих и по комбинату «Кемеровоуголь». На шахты треста «Ленинуголь» поступили 1 500 чел., 1 600 – на шахты треста «Анжероуголь», 1 400 чел. передали в ведение треста «Кемеровопромжилстрой», предприятиям треста «Востокжилстрой» – 1 700, по одной тысяче интернированных получили строительные тресты «Кузбассшахтостой», «Кузбассжилстрой», «Кемеровошахтострой»; 628 осужденных из спецлагеря № 9 (Фюнфайхен) были доставлены в прокопьевское режимное отделение № 13 лагеря МВД СССР № 525. Из-за ухудшения физического состояния заключенных (вследствие снижения норм питания с октября 1946 г.) и растущей массовой смертности больше контингента в спецлагерях Германии для использования в угольной промышленности СССР собрать не удалось. Во второй половине 1947 г. приступили к фильтрации интернированных группы «Б», не имеющих серьезных компрометирующих материалов. Только в Кемеровской области проверкой охватили 1 023 чел., по результатам которой за май–ноябрь 1947 г. отправили на родину 404 чел. Остальных перевели в категории военнопленных, осужденных, арестованных и распределили по лагерям.

Полностью ОРБ № 1104 был расформирован в августе 1949 г. Оставшиеся интернированные иностранные граждане, требующие оперативной фильтрации, в ноябре 1949 г. направлялись в лагерь № 27 МВД СССР (Московская область), часть оставались в режимном лагере МВД СССР № 464 (Кемеровская область) до лета 1950 г.

С.Л. Разинков

(Нижний Тагил. Россия)
Спецпоселение советских немцев на территории Урала (1945 - 1955 гг.):

опыт создания электронной базы данных
Четырнадцатилетний период пребывания советских немцев на спецпоселении (с 1941 по 1955 гг.) по-прежнему остается менее изученным, чем предшествующие ему депортация и трудовая мобилизация. Цель данной работы заключается в изучении отдельных аспектов спецпоселения советских немцев в Уральском регионе (территориального размещения спецпоселков, численности и, отчасти, трудового использования спецпоселенцев) на основе анализа массового источника («дислокация расселения спецпоселенцев») средствами технологии баз данных.

Урал (за исключением территории Чкаловской области и Башкирской АССР) к началу 1940-х гг. не являлась регионом массового расселения немцев: согласно данным Всесоюзной переписи 1939 г. из 1427232 немцев СССР на Урале проживало лишь 35448 чел.³²⁵ Многократное увеличение немецкого населения в регионе связано с проводимой ГКО в 1941-1942 гг. политикой массовых мобилизаций советских немцев на объекты народного хозяйства: на Урале к началу января 1944 г. насчитывалось 119358 мобилизованных советских немцев (53,0% от общей численности этого контингента на территории СССР), в том числе в лагерях и на стройках НКВД – 68713 (64,4%), в зонах при промышленных предприятиях других наркоматов – 50645 (42,8%).³²⁶

Формирование системы спецпоселения трудармейцев на Урале началось позднее, чем установление подобного режима в других местах расселения депортированных советских немцев, относящееся к периоду 1941-1944 гг.³²⁷ Вероятно, в военный период в Уральском регионе на учет спецпоселения ставились лишь отдельные представители т.н. «местных» немцев, количество которых было незначительным. Например, к марту 1944 г. в Челябинской области на учете состояли всего 300 спецпоселенцев немецкой национальности, что составляло 0,9% общего числа спецпоселенцев в области.³²⁸

Массовый перевод на спецпоселение советских немцев, размещенных на территории Урала, относится к периоду 1945-1946 гг. В конце 1940 – начале 1950-х гг. немцы составляли подавляющее большинство среди различных категорий спецпоселенцев во всех регионах Урала: от 48,2% численности всех спецпоселенцев в Молотовской области до 99% – в Чкаловской области. Так, в начале 1950 г. в Свердловской области на учете спецпоселения состояли 50525 советских немцев, в Молотовской области – 42723, Челябинской области – 40666, Чкаловской области – 12381, Башкирской АССР – 11961, Удмуртской АССР – 7758³²⁹.

Данные о размещении и численности различных категорий спецпоселенцев (на уровне спецпоселков) по состоянию на 01.03.1944 (Челябинская обл.), на 01.01.1949 (Челябинская и Чкаловская обл.), на 01.07.1949 (Молотовская обл., Свердловская обл. и Башкирская АССР), на 01.01.1950 (Молотовская обл., Челябинская обл., Башкирская АССР, Удмуртская АССР, Чкаловская обл.), на 01.01.1951 (Молотовская обл., Чкаловская обл., Башкирская АССР), на 01.07.1953 (Курганская обл.) содержаться в дислокациях расселения выселенцев и спецпоселенцев.

Особенности источника — стабильность по составу документов, преемственность в содержании и форме, высокая степень структурированности позволили поместить всю информацию дислокации в рамки реляционной базы данных (БД).

Структура БД «Спецпоселение советских немцев на Урале» состоит из четырех основных таблиц («Спецкомендатуры», «Спецпоселки», «Категории и численность», «Трудовое использование») и 19 полей, содержащих сведения о наименовании спецпоселках, его территориальной локализации, административной подчиненности спецкомендатуре и численности размещенных в нем спецпоселенцев. По завершении ввода данных БД будет содержать сведения о почти 450 спецкомендатурах и более 1400 спецпоселках, а также около 2700 записей о численности спецпоселенцев.

Принципы формирования БД «Спецпоселение советских немцев на Урале» предусматривают: полное воспроизведение содержания источника; обеспечение возможности агрегирования информации и использования математико-статистических методов (группировка, расчет средних величин и показателей вариации); отражение динамики изменения количества спецпоселков и численности спецпоселенцев; ввод данных о численности всех категорий спецпоселенцев и выселенцев (не только немцев) для проведения сравнительного исследования.

Анализ информации, имеющихся в настоящий момент в БД, позволяет сделать несколько промежуточных выводов:

• 
  Территориальная локализация спецпоселков советских немцев в значительной степени определялась размещением рабочих колонн мобилизованных немцев в период их пребывания в трудовой армии
  
• 
  Закрепление спецпоселков за обслуживающей спецкомендатурой, определяющееся территориальной близостью населенного пункта к комендатуре и общностью трудового использования спецпоселенцев, в ряде случаев не являлось оптимальным.
  
• 
  Количество спецпоселков, обслуживаемых одной комендатурой, колебалось от 1 до 27 (в среднем 3). В крупных промышленных центрах каждая из комендатур обслуживала по одному спецпоселку, в которых проживало по 800-1000 спецпоселенцев, в сельскохозяйственных и лесных районах – преобладало дисперсное размещение спецпоселенцев.
  
• 
  Структура занятости немцев-спецпоселенцев и их распределение по предприятиям в основном оставались такими же, как и в период трудовой армии 1942-1946 гг. Например, в Свердловской области подавляющее большинство спецпоселенцев были заняты на промышленных предприятиях, и лишь небольшая часть (0,6%) – в сельском хозяйстве.
  

• 
  локализации спецпоселков на географической карте с целью визуализации информации для пользователей, выявления закономерностей размещения спецпоселков и создания графической модели спецпоселения;
  
• 
  расширении и дополнении набора сведений о числе жителей, хозяйственном статусе и инфраструктуре спецпоселков на основе опубликованных в 1928 и 1956 гг. списков населенных пунктов;³³⁰
  
• 
  соотнесении данных о занятости спецпоселенцев с информацией о трудовом использовании мобилизованных немцев на данной территории в 1944-1946 гг., содержащейся в «сводках о численности и движении мобилизованных немцев и немок», работающих на предприятиях региона.³³¹
  

Основная часть немцев в западносибирских городах (Новосибирск, Томск, Сталинск (Новокузнецк), Кемерово и др.) появилась в 1940-е гг. в результате депортации и репатриации. С момента прибытия они были распределены по предприятиям, учреждениям. В течение долгого времени немецкие семьи в основном проживали скученно в общежитиях, бараках, землянках. Лишь в 1950-е гг. жилищно-бытовые условия немцев наряду с основным населением в городах стали постепенно улучшаться. Кроме того, в это десятилетие наблюдалась стихийная миграция из сел и поселков, которая продолжилась в последующие годы, и численность городского немецкого населения заметно увеличивалась.

Во многих крупных городах Западной Сибири сложились места большого сосредоточения немцев. Так, в Новосибирске наибольшее их количество проживало в Ленинском, Кировском и Заельцовском районах, в Томске – в поселках Черемошники и Степановка, в Северном городке, в Новокузнецке – в Орджоникидзевском и Куйбышевском районах. А в индустриальных городах, таких как Юрга, Осинники, Киселевск, Ленинск-Кузнецкий, Анжеро-Судженск и др. возникли отдельные поселения немцев. Например, в Юрге они в основном проживали по улицам Логовой, Кольцевой, в микрорайонах Кирпичного завода, квартала «М», в Осинниках – Косой Лог³³².

Необходимо отметить, что, несмотря на высокую долю городского населения в стране (74 %), в СССР сохранилась архаика, для которой была характерна «слободизация» городов, незавершенный характер урбанизационных процессов, в том смысле, что не вполне сформировался городской образ жизни. Окраины крупных городов, малые города и поселки, где проживало и немецкое население, преимущественно были застроены индивидуальными домами усадебного типа, воспроизводя основные черты традиционного крестьянского домостроения. Это застройка в самой малой степени отвечала городским стандартам. На протяжении нескольких десятилетий часть горожан была обременена многими сельскохозяйственными заботами: возделывание огородов, полей, сенокосов, выращивание птицы, скота. Так, в индустриальном Киселевске после снятия с учета спецпоселения 670 немецких семей имели личные дома, 337 – коров, коз, овец, ещё 14 получили участки под строительство индивидуальных домиков³³³. В Кировском районе крупнейшего города Сибири, Новосибирска, и в Томске немцы в основном проживали в малоэтажных домах³³⁴. В малых городах (Тайга, Болотное, Мариинск, Таштагол, Асино) и в поселках городского типа (Яшкино, Крапивинский, Самусь) немецкие семьи, проживавшие даже в многоквартирных домах, имели поблизости свои подсобные хозяйства.

На отдельных предприятиях, учреждениях западносибирских городов в течение десятилетий складывались отдельные немецкие группы и коллективы, и объединяла их не только национальная, но и религиозная принадлежность. Так, на шахте «Байдаевская», что в южной столице Кузбасса, Новокузнецке, трудившиеся там немцы относились к евангельско-баптистскому вероисповеданию³³⁵. В Юрге, в стройтресте «Юргапромстрой», работали меннониты, баптисты, лютеране, пятидесятники. В Томске на заводе «Сибэлектромотор» трудились представители местной евангелическо-лютеранской общины, а на пятом государственном подшипниковом заводе (ГПЗ-5) – меннониты. В Бердске верующие немцы были заняты на местной швейфабрике, радио и винном заводах³³⁶. Нередко представители разных протестантских конфессий в местах своего проживания (рабочие общежития, личные дома и квартиры) собирались совместно на богослужения. Только в середине 1960-х гг. в Новосибирске и Томске в рамках официальной общины евангельских христиан-баптистов (ЕХБ) были созданы смешанные молитвенные собрания на немецком языке.

Одной из формы протеста немцев Советскому государству явилось желание покинуть страну. Особенно отличились в этом бывшие репатрианты городов Западной Сибири. В 1956 г., после снятия ограничений в правовом положении режима спецпоселения, многие немцы посетили посольство ФРГ в Москве, получив там бланки на ходатайство. Главными мотивами эмиграционных настроений немцев являлись желание соединиться с родственниками, стремление жить на исторической родине, отсутствие молитвенных домов и невозможность свободно отправлять религиозные обряды в СССР. Однако выехать в Западную Германию во второй половине 1950-х гг. большей части немцев не удалось. Кроме того, у меннонитов и баптистов находились родственники в Канаде, США и даже в Латинской Америке. Только с помощью предпринятых мер государственных органов власти движение бывших репатриированных немцев за эмиграцию заглохло³³⁷. И в последующем большая их часть переехала в Казахстан и Среднюю Азию. В результате численность немцев, главным образом верующих, в местах некомпактного проживания Западной Сибири уменьшилась. Например, после снятия немцев со спецучета в Юрге насчитывалось 115 меннонитов, то к середине 1960-х гг. оставалось уже в пределах 50-60³³⁸, в Томске соответственно 140 и 54³³⁹. Среди выехавших бывших репатриантов в Среднюю Азию следует выделить меннонитских проповедников А.А. Фризена, Д.Д. Тиссена.

Таким образом, в ряде городов и поселков городского типа Западной Сибири в постдепортационный период сложились места значительного сосредоточения немцев. Они, работавшие на предприятиях, в учреждениях, организациях, являлись наиболее сплоченными и организованными. Несмотря на то, что городские немцы, как и основное население страны, воспитывались в русле господствовавшей коммунистической идеологии, они оставались глубоко религиозным народом. И одной из формы протеста немецкого населения советскому режиму было желание эмигрировать заграницу.

Коняева А.В.

(Кисловка Томской области. Россия).
Судьбы российских немцев и их роль в развитии Томского района и Томской области(1940-е гг.- начало XXI-го века.)

Цель данной работы состоит в том, чтобы узнать, какой вклад внесли российские немцы в развитие Томской области и нашего района.

Задачи исследования: изучить историю депортации российских немцев, собрать и проанализировать информацию о судьбах российских немцев, в том числе и на территории нашей области и Томского района.

Актуальность темы определяется обострением межнациональных отношений в современный период. Высветить положительные моменты в жизни российского народа в тяжелейший период его жизни, способствовать сохранению истории и национальной самобытности немцев в Сибири такая задача стоит перед общественными организациями и перед нашим музеем в частности.

4 (15) декабря 1762 г. императрица Екатерина II подписала Манифест «О позволении иностранцам, кроме жидов, выходить и селиться в России и о свободном возвращении в своё отечество русских людей, бежавших за границу». C этого момента начинается активное переселение немцев на территорию Российской империи.

Во времена правления династии Романовых свой вклад в развитие Томской губернии сделали многие немцы: историк Герхард Миллер, возглавлявший I Академическую Экспедицию в Сибирь, архитекторы Гут Фортунат и Андрей Лангер, предприниматель Карл Иванович Крюгер.

После издания Указа Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» от 28 августа 1941 г., который был издан с целью не допустить диверсию и шпионаж во время ВОВ, была ликвидирована Автономная Республика немцев Поволжья и произведена тотальная депортация немцев из АССР. С этой целью заранее (по воспоминаниям жителей АССР НП ещё 26 августа) на территорию АССР НП были введены войска НКВД. Жителям-немцам было отдано распоряжение в течение 24 часов подготовиться к переселению и с ограниченным количеством своего имущества прибыть в пункты сбора.

Немецкие жители республики были вывезены в отдаленные районы Сибири, Казахстана и Средней Азии. Согласно этому указу в сентябре-октябре 1941 г. было депортировано 446 480 советских немцев (по другим данным 438 280). В сентябре 1941 года многие военнообязанные лица немецкой национальности были отправлены с фронта в тыловые части. В последующие месяцы депортация коснулась почти всего немецкого населения, проживающего на территории Европейской России и Закавказья, не занятых вермахтом. Большое количество немцев было депортировано и в Томский район. Всего во время Великой Отечественной войны в Новосибирскую область (Томская входила в ее состав) было депортировано 133тыс немцев.

С помощью опросов и анкетирования мною были изучены судьбы десятков семей, проживающих на территории Томского района. В своей работе я выделила несколько судеб, которые наиболее ярко отражают вклад российских немцев в развитие Томской области и Томского района. Собранный материал я разделила на три части: судьбы детей немецкой национальности в годы Великой Отечественной войны, работа российских немцев в тылу и вклад российских немцев в послевоенное время.

Изучая судьбы российских немцев в советское время, можно сделать вывод, что в приведенных примерах отразилась политика тоталитарного режима по отношению к российским немцам, которые были всего лишь связаны своими историческими корнями с государством, развязавшим войну против СССР.

Вклад российских немцев в развитие территории Томкой области и Томского района огромен: во времена царской России немцы развивали мануфактуру и архитектуру в Томске, во время ВОВ они работали в трудармиях, на заводах. В послевоенное время многие немцы преподавали в университетах, школах; работали в колхозах и совхозах. Немец Леонид Петрович Гартунг был членом союза писателей РСФСР, а Виктор Кресс был губернатором Томской области 20 лет.

Несомненно, люди, чьи судьбы я раскрыла в реферате, прожили жизнь полную трагедий и переживаний, но, не смотря ни на что, они продолжали трудиться на благо России. Заняться сбором материалов о судьбах людей необходимо сейчас, т.к. уходят люди, исчезают вещи, через определенное время канут вместе с ними традиции и культурное наследие немецкого народа. Я думаю, что мы в музее будем продолжать начатое дело.
Список источников:

Бруль В. И. Депортированные народы в Сибири (1935—1965 гг.). Сравнительный анализ // Наказанный народ: репрессии против российских немцев. — М., 1999. С. 101

Вольтер Г. А. Зона полного покоя : Российские немцы в годы войны и после нее / под ред. В. Ф. Дизендорфа. — М., 1998. — 416 с.

Герман А. Немецкая автономия на Волге. 1918-1941. Ч. 2. Саратов, 1994г., с 18-20

Журнал «Проектирование и строительство в Сибири». 2008. № 4

Миллер Г.Ф. — выдающийся ученый России XVIII века. // «Исторический архив». 2006, № 1, стр. 3—63.

Кабузан В. М. Немецкоязычное население в Российской империи и СССР в XVIII—XX веках (1719—1989): Ист.-стат. Исслед. М., 2003, с. 183

Материалы архива музея Томского района,

Полян П. Две депортации: японцев - в США, немцев - в СССР // Сборник документов (1940е годы) / Под редакцией Н.Ф.Бугая. М., 1998. С.19

Сайт союза архитекторов России http://souzarch.tomsk.ru/langer/

Сайт организации Deutsche Welle http://www.dw world.de/dw/article/0,,1132280,00.html

Семейные архивы семей Гартунг, Акст, Гауэр, Гейслер, Бартули, Гольман, Дульзон и др.