Tiamat Prime Женщина мечты

- Какой молодец Боженька, что сотворил такой хороший мир! – Послышался голос маленькой девочки совсем близко, так, что Тиамат даже вздрогнул.

Девочка, незаметно оказавшаяся рядом с биороботом, наблюдала за красивой бабочкой. Тиамат не сразу понял значение её слов. «Сотворил?.. Сотворил мир? – Он задумался и не заметил, что в упор смотрит на девочку с нескрываемым удивлением. – Кто такой этот Боженька?»

- Ты что? – Наконец заметила его девочка.

- Ничего... – Пробормотал было Тиамат, но тут же спохватился и спросил. – Кто такой этот… Боженька, о котором ты говорила? Это правда, что он сотворил мир?

- Конечно! – Воскликнула девочка. – Бог сотворил мир, и зверей, и людей, и нас с тобой. Ты разве не знаешь?

- Откуда ты это слышала? – Хрипло произнёс Тиамат.

- От батюшки. – Она указала на бородатого человека. – А ещё мамочка рассказывала. Когда я была маленькая, меня привели в церковь и крестили, чтобы Боженька всегда меня защищал и чтобы мне не попасть в ад…

Девочка пустилась в разговоры о церковных обрядах, но Тиамат, к счастью, уже её не слышал. Он прямиком направился к бородатому человеку, которого она назвала батюшкой. Подойдя, он даже забыл поздороваться, так не терпелось ему услышать всю правду об этом таинственном Боге.

- Это вы – батюшка? – Спросил он, чтобы удостовериться.

- Да. – Отвечал бородатый. – Что тебе нужно, сын мой?

- Что вы рассказали этой девочке? Кто такой Бог? – Спросил Тиамат.

Другой человек наверняка бы разозлился тому, как мальчишка грубо обращается к нему, но батюшка был необыкновенно вежливым и сразу начал рассказ, обрадовавшись, что нашёлся представитель молодого поколения, интересующийся вопросами веры.

- Бог – это высшее существо. Он бесконечно добр, бесконечно мудр, и он создал весь земной мир со всеми тварями, живущими в нём. Наконец, он создал человека, как венец своего творения. – Он говорил так, специально выделяя человека среди всего остального мира. – Человек создан по образу и подобию Божью. Поэтому Бог любит людей особенно и заботится об их благополучии, если люди усердно служат ему. – Он приостановил рассказ и взглянул на слушателя, ожидая дальнейших вопросов.

Тиамат остановился в замешательстве. Его лицо побледнело, будто он услышал что-то ужасное. Поп даже испугался, не болен ли мальчик. Но вдруг Тиамат резко поднял глаза. В них горели яростные огоньки, и это неестественно выделяло их на бледном лице.

- Не верю!! Это ложь! – Воскликнул он. – Вы обманываете детей… Всё было случайно! Всё появилось… И люди, и всё остальное! Значит, папа мне врал…

Поп нахмурился, видя, как замерли дети, обратив к ним свои глазки.

- Послушай, мальчик, - терпеливо начал он, - ты и твой папа можете думать как угодно, но я никого не обманываю. Возможно, вы правы и стихийное преобразование материи на самом деле имело место. Но ради чего всё это? И ведь возможно, что с самого начала в эту материю была заложена программа развития, в конечном итоге приведшая к появлению человека? В самих свойствах материи, в её характеристиках разве не мог быть заложен смысл? Подумай над этим. Разве не протестует твоя душа против того, чтобы жить, считая себя бессмысленным образованием, подобным камню или земле? И если я говорю, что существование человека не бессмысленно и служит высшим целям, заложенным в нём в процессе самого создания, то следует ли называть меня обманщиком… или тем, кто даёт людям надежду? Подумай сам, что тебя отличает от остальной материи.

В довершение рассказа батюшка ещё раз строго посмотрел на биоробота и, удовлетворившись своим поучительным рассказом, продолжил путь вместе с детьми.

Тиамат молча посмотрел им вслед. Не в силах стоять, он упал на траву и так и остался сидеть посреди луга. Ах, как это всё возвышенно и прекрасно! Человек – это звучит гордо! Человек – вершина творения! Рассуждая о смысле существования человека, батюшка всегда обращался к нему как к одному из представителей сего прекрасного избранного рода, взывал к его чувству собственного достоинства… Ах, знал бы он, что перед ним не тот великий человек, сотворённый по образу и подобию Бога, а всего лишь жалкая карикатура на него… Карикатура. Как ещё назвать биоробота, сотворённого искусственно, пусть из той же материи, но ведь, как он понял теперь, в материи отнюдь не всё дело. Есть ещё и предназначение, смысл. И если всё в природе, и особенно человек, служит своей возвышенной цели, развивается по программе, ведущей к этой цели, то имеет ли кто-нибудь право отступать от этой программы, создавая существо по своему усмотрению. Пусть не Бог, но эта программа, она наверняка существует… И какая же участь ожидает продукт столь опрометчивого и дерзкого поступка человека, осмелившегося вмешаться в священную схему жизни? Будет ли этот несчастный принят в мир наравне с самими людьми? Будет ли он… счастливым?..

Осознав это, Тиамат не мог больше сидеть сложа руки. Эти мысли заставили его вскочить и погнали по направлению к городу. Он бежал так быстро, как только мог, но каким бы бешенным не был темп, убежать от мыслей мальчик не мог. Ворвавшись в кабинет профессора Либриеля, он на секунду замер в проёме двери, устремив безумный взгляд в лицо своему создателю.

- Либриель!.. – Крикнул он наконец, но не мог больше ничего выговорить, так утомил его стремительный бег.

- Что случилось, Тами? – Профессор протянул было руку, чтобы дотронуться до его лица, но биоробот грубо оттолкнул её.

- Ты ведь знал… Почему ты ничего не говорил мне о предназначении человека?! – Выкрикнув этот вопрос, Тиамат почувствовал даже, что избавился от части тревоживших его мыслей.

- О каком предназначении ты говоришь? Я не понимаю тебя… - Либриель был шокирован необычным поведением биоробота.

- Ты говорил, что человек – это просто материя, ничем по сути не отличающаяся от остальных вещей! – Произнёс Тиамат.

- Это не совсем так, - начал профессор. – Человек способен чувствовать и мыслить. Любой чувствительный объект ценен для мира. Разве ты этого не знал?

- Мир развивается по своей программе. Она приводит к появлению человека, как вершины развития. Если так, то его существование не бессмысленно? – Высказал свою мысль биоробот. – Существование именно таких людей, какими они были созданы природой?

Либриель нахмурился, почти как батюшка, когда доказывал Тиамату свою точку зрения на философские истины.

- Говоришь, именно такие люди ценны, какими их создала природа? – Повторил он. Теперь он прекрасно понимал, к чему весь этот философский разговор. Рано или поздно каждый биоробот приходит к таким вопросам. Но чаще всего он находит ответы сам для себя. Ответы, позволяющие ему жить. И то, что Тиамат теперь пришёл с этими вопросами к своему создателю, означает, что он не смог на них ответить. Такая ситуация была впервые, и профессор не знал, стоит ли навязывать биороботу правильные ответы искусственно, способен ли он будет их осознать. – Но если программа, по которой развивается мир, привела к появлению человека с его пытливым разумом и амбициями, то разве не очевидно, что этот человек будет стремиться познать тайну жизни и в конце концов создаст собственное творение? И если существует такая программа, если она действительно совершенна, то не должна ли она это подразумевать? Ты не задумывался над этим? – Либриель выжидающе посмотрел на своего слушателя. Тиамат смотрел спокойнее. – Биоробот – такой же человек, как и те, кто появился на свет естественным путём. Да, скажу тебе, программа, определяющая развитие мира, действительно существует. И более того, именно эта программа является инструментом для биос-моделирования. На основе информационной копии человека, которая является частью этой программы, мы экспериментируем и создаём новых людей. И даже эта программа не смогла бы найти принципиальное отличие биоробота от «естественного» человека. – Либриель смотрел ласково, и страх в душе Тиамата отступил. – Тебе нечего бояться.

Профессор погладил его по голове, и на этот раз не встретил сопротивления. Тиамат не был уверен, что понял всё, что сказал ему Либриель, но на какое-то время он освободился от гнетущего чувства, закравшегося в его сердце. Расслабившись, он позволил себе обнять в ответ того, кто пусть и не являлся его настоящим отцом, но всё же был к этому времени самым близким для него человеком.

Ни сказав ни слова, мальчик повернулся и пошёл в свою комнату. Имеет ли человек право вмешиваться в программу, породившую его самого? Эта тайна осталась для него тайной. Восстание против матрицы… Может ли оно окончиться добром? Что-то подсказывало ему, что едва ли. Но он по прежнему был желанным в этом мире, его окружали любовью и заботой, и все эти ужасающие гипотезы оставались, к его великому облегчению, только в теории. Тиамат и сам не знал, как их интерпретировать, как проверить, и это создало неизменное ощущение путаницы и неопределённости. Биоробот предпочёл об этом не думать. Он всё больше погружался в мысли о Дине, вспоминал моменты, которые они пережили вместе, и чувствовал себя счастливым.

8. Ура! Новый год!

Незаметно пролетела осень. Становилось всё холоднее, а биороботы станции «Кристалл» внимательно наблюдали за изменениями в природе, которые были незнакомы Лесте и Тиамату. Их охватывало поистине ребячье любопытство, когда пришла осень, и листья на деревьях окрасились разноцветными бликами, а Пинта важно ходил по станции и объяснял «малолетним» товарищам, как происходит смена времён года. Но в глубине души, конечно, он сам сильнее остальных ощущал природу, волнуясь и радуясь только детям понятной радостью.

Несмотря на все мрачные мысли, поглотившие сознание Тиамата, вид первого пушистого снега привёл и его в безудержный восторг. Вскоре на прилавках магазинов появились странные вещи. Они были очень красивыми и яркими, но Тиамат никак не мог понять, зачем они нужны. Однажды, когда Либриель дал ему денег на обед в столовой, он почему-то свернул на рынок и не удержался от того, чтобы купить у бабки расписной стеклянный шарик. Он был такой блестящий! На нём играли солнечные блики, а внутри, как в искажённом зеркале, отражалось всё вокруг.

- Что это? – Спросил Тиамат, разглядывая в шарике собственный нос. – Зачем этот шар?

- Не знаю… - Задумчиво протянула Леста. – Может, он как воздушные шарики, и его на стенку вещают, когда праздник?

- Но он такой хрупкий! Сразу разобьётся. – Высказался Тиамат.

- Да, в футбол таким не поиграешь…

Но тут из здания лаборатории вприпрыжку выкатился Пинта в новой зимней курточке. Под мышкой он нёс большую книгу в красивой обложке.

- Ура! Новый год! Скоро Новый год! – Распевал он.

Биороботы переглянулись. И когда малыш трижды проскакал вокруг них, Леста наконец решилась его спросить:

- Что это ты, Пинта, такой весёлый? У нас что, праздник?

- Конечно, праздник! – Воскликнул маленький биоробот. – Новый год – самый лучший праздник! Самый весёлый! – Снова запел он.

- И когда же он начнётся? – С нетерпением спросил Тиамат.

- Скоро! – Многозначительно ответил Пинта. – И будет много-много подарков! И сладостей! В прошлый раз мне подарили самокат! А ещё – гости! Вот, смотрите.

И он продемонстрировал всем расписную книжку.

- Рож-д-ест-во! – Торжественно прочитал он и добавил. – Это мне папа дал.

Все начали читать книгу вслух, и как же удивился Тиамат, когда обнаружил, что в ней написано о том самом Боге, с разговора о котором начались все его страдания! Родился мессия, сын Божий, для спасения всех людей… И пришли волхвы к нему поклониться, и освещала их путь Вифлеемская звезда… Всё это было так красиво и так чуждо… Всё – для людей. Для того, чтобы они обрели счастье. Тиамат давно не ощущал себя человеком. Он, биоробот, не может принадлежать обществу естественных людей.

В этот день после короткой оттепели вновь наступили заморозки, и профессор Либриель собрал всех биороботов в поход на большую ледяную горку. У её подножия начинался заснеженный лес, а сверху пролегала проезжая дорога. Взрослые папаши и мамаши следили, чтобы детки не баловались и не выбегали под машины, а сама горка была полна ребятни. Здесь были дети всех возрастов – от неуклюжих пока ещё дошколят до отдельных студентов городского института, пришедших на горку, чтобы показать пару головокружительных трюков и удалиться как ни в чём ни бывало.

И хотя некоторые ребята были гораздо старше него, Тиамат счёл поначалу катание с горы занятием, недостойным себя и гордо пристроился на краю, вместе с родителями. Однако при виде кувыркающегося на льду Квида, чьи возбуждённые крики утопали в возгласах и рукоплескании малышни, им полностью овладела зависть. «Тоже мне, павлин! Я ещё круче могу!» - Подумал он и, ускользнув из-под присмотра профессора, уверенно запрыгнул на скользкий лёд.

- Вот мастера! – Шепнула одна мамаша другой, наблюдая за соревнованием биороботов. – Небось, с раннего детства катаются.

- Родители за ними не смотрят! – Вывела вторая мама.

Либриель, обоими глазами следивший за своими подопечными, только с укоризной покачал головой: как бы чего не вышло. Тем временем Квид и Тиамат наперегонки катились вниз с горы. Тиамат был впереди, но Квид почти не отставал, и исход соревнования был неясен, но вдруг Тиамат согнулся и, потеряв равновесие, вылетел за пределы трассы. Морщась от боли, он разглядывал свою левую руку. Рукавица, которую он бросил на снег, слегка дымилась, и от неё запахло гарью.

- Опаньки… - Прошептал Тиамат сам себе.

Тем временем Квид, победно финишировавший под крики ребятни, раскланялся на четыре стороны и продекламировал:

- Итак, электромен сошёл с дистанции. Как видно, ему нет места в мире спорта!

«Как он меня назвал?..» Тиамат сжал кулаки и, со всего размаху налетев на соперника, так оттолкнул его, что тот откатился в глубь леса.

- Ты чего?.. – Отплёвываясь от снега и ёлочных иголок, произнёс Квид, когда Тиамат подошёл к нему вплотную.

- Я?! – Возмутился биоробот в ответ. – На себя то посмотри, макака!

- Что?! – Не понимал Квид.

- И какое тебе дело до того, что меня коротнуло?! А, макака?! – Он снова хотел толкнуть Квида, но тот в последний момент запрыгнул на скользкую ветку дерева, с усилием удержавшись на ней.

- Да ты сам не умеешь пользоваться своей способностью! Отвали, урод! – Квид хоть и был не из тех, кто кипятится по мелочам, но в этот раз он разозлился не на шутку.

- Что?.. – На секунду опешил Тиамат. – О чём ты говоришь?! Ты ведь сам такой!.. Ты такой же, как я, как ты смеешь…

«И как он может так говорить? Разве он сам не чувствует того же? Он – биоробот, как и я, но почему он всегда строит из себя довольного жизнью?!» - Думал Тиамат, всё больше и больше приходя в бешенство.

- Что, козявочка?! – Кипятился Квид. – Ничего не слышу!

- Ну, держись! – Сквозь зубы процедил Тиамат и, оттолкнувшись от земли, отдался заполнявшим его порывам.

Секвереид в замешательстве помедлил несколько секунд, растерявшись при виде чужого человека в своей стихии. Впервые кто-то появился рядом с ним в его воздушной среде, где он всегда чувствовал себя привольно. Тиамат тем временем воспользовался моментом и столкнул его с ветки. Однако Квид сразу же опомнился и, устремившись вверх, ответил столь же мощным ударом. Тиамат был ещё неопытен в воздушном сражении и не столь мастерски владел сверхориентацией, как Секвереид, но вскоре он почувствовал, что его пальцы высохли от талой воды и пустил в ход электрические разряды. Теперь преимущество явно было на его стороне, Квид успевал лишь уклоняться от ударов.

- Прекрати! – Кричал он, отряхиваясь от снежного дождя, окатившего его с ног до головы, когда он нечаянно задел еловую ветку. – Ты убьёшь меня!

- Перестаньте! – Кричал с земли подоспевший Либриель, но ослеплённый злобой Тиамат не слышал его криков.

Ситуация принимала опасный оборот. Дети, разинув рты, наблюдали за головокружительной схваткой в небе, хотя разглядеть что-нибудь не представлялось возможным. Их родители в панике пытались разобрать чад и отвести их по домам. Наконец Квиду удалось подпрыгнуть на ветку, расположенную точно над головой противника, и снежный дождь заставил Тиамата остановиться: он опять промок до нитки. Секвереид не стал даже давать сдачи, а тут же опустился на землю и, тяжело дыша, спрятался за спиной профессора. Тиамат спрыгнул с ветки и, оглядевшись вокруг, сделал было два шага по направлению к ним, но остановился на полпути, опустив взгляд в снег.

- Ненормальный… - Задыхаясь, произнёс Квид.

Профессор не нашёлся, что сказать. Он только с укоризной смотрел на нерадивого сына. Никогда ещё на его памяти не происходило таких происшествий с биороботами. Впрочем, Тиамат был не таким, как все. Тем временем, не дожидаясь нравоучительной лекции от того, кто не имел даже права его создавать, Тиамат развернулся и на своей максимальной скорости исчез в лесу. Теперь его ни за что не догнать.

- Стыдно… - Протянул подошедший Пинта, который всё это время катался на маленькой горке вместе с малышами из «внешнего мира». Профессору ничего не оставалось, кроме как собрать всех биороботов и отвести их домой.

- Он тебя не задел? – Участливо спросил Либриель у Квида.

- Меня нет, - отвечал тот, - но заряды улетели… Возможно, пострадал кто-нибудь из внешних.

- Они уже все пострадали… - тихо произнёс Либриель, - психически.

На станции предстоял неприятный разговор с Каспириелем, ведь его биоробот подвергся нападению… И где теперь Тиамат? Надо будет организовать поиски, ведь он наверняка сильно разрядился после этой схватки. Что так разозлило его? Либриель знал, насколько Тиамат чувствителен, и от мысли, что он сейчас один в лесу, что он страдает и чувствует себя одним на всей планете, сердце профессора сжимали тиски. Но на лице его не отразилась ни одна эмоция. Детям незачем знать обо всех трудностях биос-моделирования.

Тиамат, шатаясь от усталости, брёл среди заснеженных деревьев. Он не знал, куда идёт, и ноги сами несли его. Он всегда считал Квида своим другом, как бы братом по несчастью, а оказалось, что ему нет дела до проблем Тиамата. Мало того, он гордится своей способностью сверхориентации. Тиамат предположил даже, что Секвереид и остальные биороботы гораздо совершеннее него и, возможно, их создание более законно с точки зрения вселенской программы, и поэтому они избежали страданий.

Но тут, отвлёкшись от размышлений, Тиамат увидел, что лес перед ним расступается. Он опять пришёл в город. Что будет, если его увидят те дети, «внешние», которые наблюдали за их схваткой с Квидом? Не смея поднять глаза от стыда, биоробот побрёл по тротуару. Местность казалась ему знакомой, хоть он и не мог вспомнить, когда был здесь.

И вдруг прямо перед ним вырос тот дом, который был для него самым тёплым местом на свете. Белый дом был запорошен белым снегом. Снег сливался со стенами, и казалось, что это не дом, а старый морщинистый великан. Каждое окно в доме было по-праздничному украшено бумажными снежинками, разрисовано краской, а за некоторыми виднелись еловые ветки. То самое окно, в котором Тиамат впервые увидел Дину, казалось самым весёлым и притягательным. Белые резные снежинки выглядели гораздо более искусными, чем на других окнах, а по всей длине окна красовались белые буквы: «С новым годом!» Тиамат невольно залюбовался окном и не заметил, как к нему сзади кто-то подкрался.

- Бу! – Раздался вдруг над ухом знакомый голос.

Биоробот вздрогнул и обернулся.

- Дина! – Обрадовано вскрикнул он. – Что ты делаешь?..

- Что? – Переспросила девушка, осматривая друга. – Ну ты и снеговик! Наверное, промок весь, бедняжка! – Тиамат покраснел. – В сугроб упал, что ли? Ну пойдём… - И она потащила мальчика в дом.

- Что ты… Не надо… - Смущённо бормотал тот, но всё же не стал сопротивляться и проследовал за девушкой в квартиру.

- Мама?! – Позвала Дина, затворяя за Тиаматом дверь.

Биоробот так занервничал, что не будь он настолько разряжен, не выдержал бы и спалил обе рукавицы предательскими искрами. До этого ему ни разу не приходилось встречаться с мамой Дины, а ведь если он ей не понравится, она может даже запретить дочери с ним видеться! От этой мысли становилось больно в груди. Подошедшая женщина как ни в чём не бывало проводила их за стол, и принялась разливать по чашкам будто специально заваренный для кого-то чай. В доме пахло смолистой хвоей и духами, витал волшебный праздничный дух. Под потолком кухни красовалась яркая гирлянда, а полки и стол украшали симпатичные статуэтки деда Мороза и снеговиков.

- Это тот самый мальчик, о котором ты рассказывала? – С любопытством поглядывая на Тиамата, спросила Динина мама. – Он и вправду выглядит взрослым.

«Что за нелепые шутки! - Подумал Тиамат. – Выглядеть старше четырнадцати лет, когда тебе нет и года!»

- Слушай, Тами, - предложила Дина, - мы как раз собирались ставить ёлку. Может,.. украсим её вместе? Ты ведь не против, мама? – Она вопросительно посмотрела на мать.

- Ну что ты, он же твой друг. Веселитесь на здоровье!

- Мамочка, ты чудо! – Воскликнула Дина, чмокнув маму в щёчку.

Сердце Тиамата билось так сильно, что он невольно обхватил грудь руками, будто оно могло вырваться наружу. Неужели это правда? Он будет украшать ёлку вместе с этим ангелом! Они проведут вместе весь вечер, и всё это время он сможет видеть её улыбку, наполняющую светом любую самую мрачную комнату, её отражение в новогодних шарах! Неужели ему позволено украсить это драгоценное дерево, которое будет сопровождать её во время праздника? Может, видя каждый день это дерево, она будет вспоминать о нём, об этом сказочном дне… «Видно, я ошибался, - думал Тиамат, следуя за Диной в восхитительно украшенную гостиную, - и на самом деле я имею право на счастье».

В кабинет Либриеля ворвался луч морозного зимнего солнца и заиграл на экране темпиллянта. Окна кабинета выходили во двор, и профессор каждую минуту вглядывался в зимний день, надеясь, что тяжёлая защищённая паролем входная дверь приоткроется, и появится его заблудший сын. Он уже, должно быть, изнывает от недостатка заряда! Но дверь оставалась неподвижной. Только однажды, когда Либриель отошёл, чтобы налить себе стакан воды, послышался долгожданный скрип калитки. Едва не разбив стакан, профессор кинулся к окну, но это был всего лишь Маори, вернувшийся на станцию после небольшого отдыха. «Чёрт! – Выругался про себя профессор. – Глупый Маори! Ни на что он не годен… Где же ты, Тиамат?..» Одно обстоятельство скрашивало этот полный тревог вечер: Алла снова написала ему письмо, и в нём сообщалось, что она смогла благополучно войти в контакт с сыном. Она поступила так, как ей посоветовал профессор, и сын ответил снова. Она выражала огромную благодарность Либриелю, называла его своим благодетелем… Профессор, в свою очередь, был искренне рад, что смог помочь. Теперь возможно даже, что сын Аллы согласится приехать в город, чтобы лично навестить мать. Это было бы самым благоприятным исходом. Но всё же профессор ни на шаг не отходил от солнечного окна и постоянно посматривал во двор: не скрипнет ли калитка?

В этот счастливый день Тиамат впервые решился сделать это. Он давно уже присматривался к высоковольтным кабелям, натянутым на вышках по бокам дорог, и мысленно примеривался, сможет ли он до них достать? Профессор предупреждал его, что ток в этих кабелях слишком велик, к тому же, он может таким образом вызвать сильное падение напряжения в сети, и весь город пострадает от перебоев с электричеством. Поэтому биороботу пришлось выкинуть мечты о высоковольтных вышках из головы. Но когда он, шатаясь от истощения, плёлся по обочине дороги, он снова взглянул на них с вожделением. В конце концов, что может случиться? Тиамат был опьянён приглашением Дины на праздник 31 числа, и ему казалось, что ничего плохого просто не может с ним теперь произойти. И он сделал это. Обладая огромным навыком сверхориентации, он просто залез на вышку и протянул руку к спасительному кабелю. В этот момент во всём городе погас свет, но Тиамату не было до этого дела.

Волна ощущения, острого, как лезвие ножа, пробежала по его телу, сердце остановилось на мгновение. Казалось, он потерял разум. Но по мере поступления электричества ощущение становилось всё сильнее и всё приятнее: это было настоящее блаженство, какого Тиамат никогда до этого не испытывал! Он не чувствовал больше своего тела и будто вырвался за его пределы. «Я что, умираю?» - Подумал он. Но всё же решил, что смерть не может быть столь приятной. Наконец, ощутив, что если он не прервёт контакт сейчас же, то его просто разорвёт от избытка энергии, Тиамат отпустил провод. И рухнул на снег с пятиметровой высоты. Благо биоробот обладал достаточно высокой способностью регенерации. Выбравшись из под снега, он вытер руки о рубашку, при этом несколько раз обжёгшись электрическими искрами, и с трудом поднялся на ноги. Перед глазами у него всё плыло и переливалось неестественными оттенками, будто он всё ещё окончательно не установил контакт с собственным телом. Но тем не менее, он ощущал несравнимую ни с чем ясность ума. Выбравшись на дорогу, Тиамат продолжил свой путь, стараясь держать руки подальше от посторонних предметов: он был буквально переполнен электричеством, оно стремилось вырваться наружу, и поэтому контакты его постоянно искрили.