19
«Ослиная» взаимовыручка
В понедельник утром Крамера и Берни Фицгиббона сразу же вызвал к себе Эйб Вейсс. Милт Лубелл тоже присутствовал. Крамер почувствовал, что его статус за выходные повысился. Теперь Вейсс называл его не Крамером, а Ларри и не адресовался с каждым замечанием по поводу дела Лэмба к Берни, словно он, Крамер, служит у Берни всего лишь ординарцем.
Правда, Вейсс все же смотрел на Берни, когда сказал:
– Если есть хоть какая-то возможность, я бы хотел прекратить проволочки с этим делом. У нас достаточно оснований, чтобы задержать этого Мак-Коя, или нет?
– Достаточно, Эйб, – ответил Фицгиббон, – но мне не все в этом деле нравится. У нас есть этот тип Обэрн, который узнал в Мак-Кое того мужика, который вел машину, сбившую Лэмба, у нас есть сторож из гаража, он говорит, что Мак-Кой брал оттуда машину как раз в то время, когда это случилось, а еще Мартин и Гольдберг нашли владельца такси, Брилла, и тот подтверждает, что Обэрн тем вечером действительно нанимал одну из его машин. Однако они не нашли водителя, этого Кочан-Курчана, – (он возвел глаза к небу и с шумом всосал воздух, как бы говоря: «Ну и народ, ну и имена!»), – а мне кажется, надо бы сперва поговорить именно с ним.
– Зачем? – удивился Вейсс.
– Затем, что некоторые моменты не шибко стыкуются, а этот распространитель наркотиков Обэрн – та еще падла. Все-таки мне хотелось бы знать, почему Лэмб не сказал, что его сбило машиной, сразу же как попал в клинику. Мне хотелось бы знать, что происходило в этом такси и действительно ли в больницу пацана отвез Обэрн. Об этом Обэрне тоже хотелось бы узнать побольше. Понимаете, как-то не похожи они на приятелей, которые вдвоем ходят перекусить цыплятами по-техасски. Лэмб, на мой взгляд, пацан довольно безобидный, а вот Обэрн бандюга.
Крамер почувствовал, как странное волнение вздымается у него в груди. Ему захотелось отстоять честь Роланда Обэрна. Да! Защитить его!
Вейсс отстраняюще махнул рукой.
– Вислые концы – вот что это по-моему, Берни. Не понимаю, почему бы нам не задержать Мак-Коя: все бы с ним оформили, а после уж свели бы концы с концами. Все считают возню с расследованием, которое якобы ведется, просто тактикой проволочек.
– Лишняя пара дней погоды не сделает, Эйб. Мак-Кой никуда от нас не уйдет, а уж Обэрн и подавно никуда не денется.
Уловив паузу, ободренный своим новым статусом, в разговор тут же вклинился Крамер:
– Не все тут так просто, Берни. Это верно, что Обэрн никуда от нас не денется, но, по-моему, его надо использовать быстро. Он, вероятно, думает, что его вот-вот отпустят под залог. Его надо поставить перед присяжными как можно скорее, если мы хотим, чтобы из этого вышел толк.
– Об этом не беспокойся, – проговорил Фицгиббон. – Большим умником его не назовешь, но он понимает, что перед ним выбор: либо три годы тюрьмы, либо ни одного. Не станет он играть с нами в молчанку.
– Это мы такое соглашение заключили? – спросил Вейсс. – Обэрн выйдет сухим из воды?
– Все идет к тому. Придется нам дело закрыть и свести все к мелкому правонарушению: мелкое хранение, однократная продажа.
– Черт! – буркнул Вейсс. – С этим сукиным сыном не надо бы так торопиться. Не люблю закрывать дела, по которым уже высказалось большое жюри.
– Эйб, – улыбнувшись, проговорил Фицгиббон, – ведь это ваши слова, не мои! Все, что я говорю, – это давайте работать чуть медленнее. Я бы куда лучше себя чувствовал, если бы мы могли чем-нибудь еще подкрепить его слова.
Крамера так и распирало:
– Не знаю, не знаю – у него очень крепкие показания. Он сообщил мне вещи, которых не мог знать, если его там не было. Знает цвет машины, количество дверей, указал, что это спортивная модель. Знает, как Мак-Коя зовут. Ему послышалось «Шууман», но, вы ж понимаете, это так близко. Не могло же все это ему пригрезиться.
– Я не говорю, что его там не было, Ларри, и не говорю, что он нам не пригодится. Он пригодится нам. Я говорю только, что он скользкий тип и надо быть настороже.
«Скользкий тип». Это он о моем свидетеле?
– Не знаю, Берни, – проговорил Крамер. – Из того, что мне пока удалось выяснить, получается, что он не такой уж плохой пацан. Я запросил отчет его куратора по условно-досрочному. Гением его не назовешь, но ведь рядом с ним никогда не было человека, который заставил бы его шевелить мозгами. Он безработный в третьем поколении; когда он родился, матери было пятнадцать, кроме него, у нее еще двое и все от разных отцов, а сейчас она живет с одним из приятелей Роланда, двадцатилетним парнем, всего на год его старше. Он так прямо у них и поселился, вместе с Роландом и одним из двух других ее детей. Я это к тому, что – бог мой! – вы только представьте! На его месте я бы, наверно, еще хуже скурвился. Сомневаюсь, чтобы у него хоть кто-нибудь из родственников жил не в квартале для неимущих.
Берни Фицгиббон смотрел на него и улыбался. Крамера это смущало, но он продолжал гнуть свое.
– Кроме того, в нем обнаружилось что-то вроде таланта. Его куратор по условно-досрочному показал мне несколько сделанных им картинок. Между прочим, действительно интересные. Это… как же это называется…
– Коллажи? – подсказал Фицгиббон.
– Вот-вот! – обрадовался Крамер. – Коллажи, с этакими еще серебряными…
– С мятой алюминиевой фольгой вместо неба?
– Именно! Ты их видел? Где ты их видел?
– Тех, что делал Обэрн, я не видел, но вообще я их насмотрелся. Типичное тюремное творчество.
– Это в каком же смысле?
– Да всю дорогу попадается. В тюрьме они и картинки делают, и фигурки – такие, знаешь, вроде как из мультфильмов. А для фона присобачивают мятую фольгу от конфет. Так?
– Смотри-ка…
– Я на этот мусор насмотрелся. Каждый год двое-трое адвокатов притаскивают мне эти фольговые картинки, убеждая, что у меня за решеткой томится Микеланджело.
– Ну, это я, конечно, понимаю, – отозвался Крамер. – Но у нашего пацана, я бы сказал, все-таки настоящий талант.
Фицгиббон ничего не ответил. Только улыбнулся. И тут Крамер понял, к чему все эти его улыбочки. Берни решил, что он изо всех сил отбеливает свидетеля. О подобных вещах Крамер и сам знал, но тут – тут все по-другому! Отбеливание свидетеля – обычное у обвинителей психологическое явление. В уголовном деле твой основной свидетель чаще всего варился в том же соку, что и обвиняемый, и к тому же сам может запросто иметь кучу судимостей. Трудно ожидать, чтобы он оказался столпом общества, но при этом он у тебя единственный и неповторимый, он свидетель, на которого опирается все обвинение. И тут возникает непреодолимое желание отбелить его. Наделить сиянием правды и достоверности. Причем не только для того, чтобы улучшить его репутацию в глазах судьи и присяжных. Больше всего тянет почистить его для самого себя. Необходимо верить, что дело, которое ты делаешь с ним заодно (то есть вы на пару загоняете другого человека в тюрьму), делается не просто ловко и профессионально, но и справедливо. Этот червь, микроб, подонок, этот только что выкопанный из кучи навозный жук теперь твой товарищ, твоя главная опора в битве добра со злом, и тебе самому необходимо верить, что существует некое сияние, окружающее этот… организм, это существо, которое только что было последней скотиной, а теперь стало оклеветанным и непонятым юношей.
Он все это хорошо знал, но Роланд Обэрн – это ведь другое дело!
– Ладно, – сказал Эйб Вейсс, прерывая искусствоведческие дебаты еще одним движением кисти. – Это не важно. Я должен принять решение, и я его принимаю. У нас на руках достаточно. Мак-Коя забираем. Завтра с утра его задерживаем и даем сообщение в прессу. Вторник – удобный день?
Задавая этот вопрос, он смотрел на Милта Лубелла. Лубелл с умным видом кивнул.
– Лучше всего вторник и среда. Вторник и среда. – Лубелл повернулся к Берни Фицгиббону. – Понедельники не годятся. По понедельникам люди если что и читают, так только про спорт, а вечером смотрят футбол по телевизору.
Но Фицгиббон смотрел на Вейсса. В конце концов он пожал плечами и проговорил:
– О'кей, Эйб. Я переживу. Но если мы наметили это на завтра, пойду, пожалуй, позвоню Томми Киллиану прямо сейчас, пока он не ушел в суд, чтобы клиент у него был наготове.
Вейсс жестом показал ему на небольшой столик с телефоном в дальнем углу комнаты, позади стола для совещаний, и Фицгиббон направился туда. Пока Фицгиббон говорил по телефону, Вейсс спросил Лубелла:
– Где фотографии, Милт?
Милт Лубелл покопался в куче бумаг, лежавших у него на коленях, добыл оттуда несколько журнальных страничек и вручил их Вейссу.
– Это как журнал-то называется, Милт?
– «Архитектурное обозрение».
– Вот, взгляните. – И тут – надо же – Крамер увидел, как Вейсс тянется через стол, чтобы передать странички ему. Он почувствовал себя донельзя польщенным. Стал разглядывать снимки…
Шелковистейшая в мире бумага, роскошные цветные фотографии с деталями, проработанными так резко, что хотелось сморгнуть… Квартира Мак-Коя… Море мрамора, потом огромная дугообразная лестница с перилами темного дерева… Темное дерево повсюду, а вот резной столик, и на нем цветы в огромной вазе – целый грузовик цветов… Тот самый холл, о котором рассказывал Мартин. Такой огромный, что в нем, казалось, с легкостью уместились бы три 888-долларовые ячейки крамеровского термитника, и это один только холл. Что бывают люди, которые так живут в Нью-Йорке, Крамер слыхал… Еще комната… снова темное дерево. Должно быть, гостиная… Такая просторная, что тяжелая мебель стоит тремя или четырьмя отдельными группами… комната, войдя в которую, невольно понижаешь голос до шепота… Другая фотография: крупным планом какая-то резная панель глянцевитого красно-коричневого дерева… множество фигурок в костюмах и шляпах – шагают навстречу друг другу на фоне фасадов зданий… И вот опять Вейсс тянется через стол, показывая на фото.
– Там этого до хрена, – сказал он. – «Уолл-стрит» называется, автор какой-то Винг-Вонг или как там его, к дьяволу, по фамилии. «Резчик по дереву из Гонконга». Такая там, кажется, подпись? Это у них на стене в библиотеке. Неплохо.
Теперь Крамер своими глазами увидел то, о чем рассказывал Мартин. Библиотека… Ох уж эти БАСПы… Тридцать восемь лет… всего на шесть лет старше Крамера… Все эти деньги они получили в наследство и живут теперь как в сказке. Что ж, этот конкретный их представитель скоро столкнется с реальным миром.
Фицгиббон вернулся из дальнего угла комнаты.
– Поговорили с Томми? – спросил Вейсс.
– Ага. Клиент будет к нашим услугам.
– Вон, полюбуйтесь. – Вейсс показал рукой на журнальные страницы. Крамер подал их Фицгиббону. – Квартира Мак-Коев, – пояснил Вейсс.
Фицгиббон мельком взглянул на фотографии и отдал их обратно Крамеру.
– Вы что-нибудь видели подобное? – спросил Вейсс. – Дизайн его собственной жены. Правильно я излагаю, Милт?
– Ага, она из тех светских дам, что друг дружке квартиры декорируют, – сказал Лубелл. – Одни богатые тетки украшают жилье другим богатым теткам. Про них то и дело пишут в журнале «Нью-Йорк».
Вейсс неотрывно смотрел на Фицгиббона, но тот молчал. Тогда Вейсс расширил глаза с таким видом, будто на него снизошло откровение:
– Вы только представьте, Берни.
– Что представить?
– В общем, мне это видится уже довольно ясно, – проговорил Вейсс. – По-моему, неплохая идея насчет того, чтобы прекратить весь этот понос про «белое правосудие», «Йоханнесбронкс» и прочее дерьмо: надо арестовать его прямо в квартире. Чертовски здорово получится. Хочешь показать людям этого округа, что закон не взирает на личности, – арестуй мужика с Парк авеню точно так же, как арестовал бы какого-нибудь Хосе Гарсия или Таирона Смита. За ними ведь идешь прямо в их гребучее логово, верно?
– Ага, – подтвердил Фицгиббон, – потому что иначе их вообще не возьмешь.
– Это вы бросьте. Мы все в ответе перед народом округа. Наше ведомство представляется им в очень дурном свете, а так мы сразу положим этому конец.
– Не слишком ли круто – брать человека в его собственном доме, только чтобы предстать в нужном свете?
– Арест – это арест, и приятного в нем ничего нет при любом раскладе, Берни.
– Н-да, только мы этого сделать не можем, – сказал Фицгиббон.
– Почему?
– Потому что я только что сказал Томми, что так мы действовать не станем. Я сказал ему, что он сам сдаст нам Мак-Коя с рук на руки.
– Вы уж простите, Берни, но этого делать не следовало. Мы никому не можем гарантировать особого отношения к его клиенту. Вы знаете это.
– Я этого не знаю, Эйб. Я дал ему слово.
Крамер взглянул на Вейсса. Крамер понял: «осел» уперся, но понял ли это Вейсс? Видимо, нет.
– Слушайте, Берни, просто скажете Томми, что я приказал вам, о'кей? Валите все на меня. Пускай на меня злится. С Томми мы что-нибудь придумаем.
– Отклоняется, – произнес Фицгиббон. – Никто на вас злиться не будет, Эйб, потому что этого не произойдет. Я дал Томми слово. Это контракт.
– Н-да… слушайте, но ведь приходится же иногда…
– Амба, Эйб, это контракт.
Крамер не спускал глаз с Вейсса. Со второго раза слово «контракт» до него дошло. Это Крамер заметил. Вейсс как на стенку налетел. Он понял наконец, что столкнулся с кодексом взаимовыручки упрямых ирландцев. Мысленно Крамер просил Вейсса смять, растоптать подчиненного. Проклятые «ослы» с их взаимовыручкой! Бесстыдство какое! Почему он, Крамер, должен страдать ради братской солидарности ирландцев? Широко разрекламированный прессой арест этого уолл-стритского финансиста в собственной квартире – блестящая же находка! Абсолютная и бесспорная демонстрация беспристрастности правосудия в Бронксе! Помощник окружного прокурора Лоренс Крамер – и статьи в «Таймс», «Ньюс», «Пост», «Сити лайт», передачи по Первому каналу телевидения… да что там – скоро все запомнят его фамилию наизусть. Зачем Эйбу Вейссу поддаваться, плясать под дудочку краснорожих ирландцев? И все-таки он знал, что Эйб поддастся. Видел это по его лицу. Дело тут даже не в твердокаменном ирландском упрямстве, нет. Все уперлось в слово «контракт». Оно отзывалось в сердце каждого, кто посвятил жизнь этой службе. Все векселя «Банка Взаимных Услуг» должны быть погашены. Таков незыблемый закон системы уголовной юстиции, а Эйб Вейсс всего лишь порождение этой системы.
– Ну вас к черту, Берни, – поморщился Вейсс, – на кой вам это надо? Вот ведь еще гос-споди боже мой…
Согласие на ничью получено.
– Поверьте, Эйб, так вы лучше сохраните лицо. Никто не сможет сказать, что вы потакаете толпе.
– Гмммммм. Что ж, ладно, но в следующий раз свои договоренности согласуйте сперва со мной.
Берни молча поглядел на него, но своей едва заметной улыбкой он словно повторил еще раз: «Амба!»
Достарыңызбен бөлісу: |
