эти образы должны иметь отношение к появлению в психике
обновленной витальности,
всадник – не кто иной, как сам Эрос, архетипический образ
психического либидо или
желания. Эта тема часто повторяется в скульптурах и барельефах по всему
Средиземноморью от Египта до Сирии, от Карфагена до Помпей (см.: Glueck, 1965: 30–37).
Мой современный пациент, бизнесмен и биржевой маклер, был в полном неведении
относительно этих древних символических параллелей. Приснившийся ему сон о
возвращенном
ребенке в капюшоне, связанном с прыгающими дельфинами, – самый
впечатляющий, какой только можно себе представить, пример того, что Юнг подразумевал
под архаическими и типичными (архетипическими) компонентами глубинного
бессознательного. Он дает убедительные
доказательства того, что работа, которую мы
делаем в современной психотерапии в «верхнем регистре»
отношений, в то же время
вызывает
изнутри психики глубокие отклики, резонирующие с мифопоэтическим смыслом.
Мой пациент был не очень заинтересован этими
мифологическими параллелями,
которые – вместо удержания более подходящей к ситуации аналитической позиции – я
взволнованно выплеснул ему в своем юношеском энтузиазме, пораженный совпадением
образов его сновидения с древним мифологическим материалом. Я помню, что в какой-то
момент он сказал мне: «Я вижу, вы действительно взволнованы этими мифологическими
параллелями, док… но когда же я все-таки найду себе новую подругу?»
Шутки шутками, но Ричард был глубоко тронут ощущением, что каким-то образом
воссоединился с потерянной частью себя с помощью аналитического
исследования его
личной жизненной истории. Он чувствовал благодарность за нашу совместную работу. Его
жизнь ощущалась не такой опустошенной, как раньше, а
тем или иным образом
осмысленной и бурной. Его контакт с собственными чувствами стал лучше. Вскоре он нашел
новую подругу и завершил терапию, начал жизнь заново, подарив мне прекрасный образец
сновидения с его символическим богатством и разрешив мне использовать этот материал в
моих публикациях.
Достарыңызбен бөлісу: