Травма и душа. Духовно-психологический подход к человеческому развитию и его прерыванию

архетипическим содержанием коллективного слоя психики, то есть от инфляции Эго.
Юнговская «цельная натура» подталкивала его к таким идеалистическим полетам мысли,
которые забавляли и тревожили его старшего наставника Фрейда.
Прошло всего два года после той беседы, тогда болезненно и окончательно
разрушилось взаимопонимание между этими двумя мужчинами. Приведенные выше письма
дают некоторое представление о том, как высоко было падать им обоим. Основным
фактором, который довел их конфликт до точки кипения, было настойчивое желание Юнга
включить религиозное и мифопоэтическое измерение в развивающуюся
психоаналитическую теорию. Его последние шаги в этом направлении делались со страхом и
трепетом в ожидании неодобрения Фрейда и были предприняты в рамках лекций в
университете Фордэма в сентябре 1912 г. (Jung, 1912a), когда он пересмотрел теорию
либидо. Юнг надеялся, что пересмотр психоанализа изнутри не будет понят как раскол, но
обвинения в письмах росли как снежный ком. Фрейд начал обвинять Юнга в отыгрывании
отцовского комплекса. Юнг обвинил Фрейда в неврозе. Неизбежный разрыв, наконец,
наступил. В январе 1913 г. Фрейд писал: «Я предлагаю полностью отказаться от наших
личных отношений. Я ничего не потеряю, нить нашей с Вами эмоциональной связи уже
давно истончилась – это отсроченный эффект прошлых разочарований» (McGuire, 1974:
539).
Юнг ответил на открытке: «Я присоединяюсь к Вашему желанию отказаться от наших
личных отношений, ибо в дружбе я никогда не растрачиваюсь на кого попало. Вы сами
лучше знаете, что этот момент для Вас значит. „Дальше – тишина“» (McGuire, 1974: 540).
Юнг в очередной раз был раздавлен и стал «бездомным». Фрейд был для него важным
«трансформационным объектом» (Bollas, 1987: 13–29), а теперь его не стало. Юнг
погрузился в глубокую депрессию – его собственное «ночное морское путешествие», или
некию 
58
.  Юнг был заметной фигурой в психоаналитическом движении в течение пяти
плодотворных лет и нашел в нем профессиональную сцену для своей «цельной натуры». Он
получил известность по всему миру, был президентом психоаналитического движения и
воспарил над тем, что позднее он описал как «дух времени» (Jung, 2009). Но сейчас он
страдал от насмешек коллег, которые презрительно критиковали его новые идеи и
«духовные инновации». Юнг стал изгоем в движении, которое помог инициировать, был
изгнан отцом и наставником, которого так ценил. Его жизнь разваливалась на части, и он
совершенно утратил ориентиры. Он вернулся к своему одиночеству, к своим личным
дневникам (которые он перестал вести в 1902 г.), к одиночеству и покинутости личности
№ 2, с которыми был слишком хорошо знаком еще мальчиком.
Для Юнга начался период неопределенности и дезориентации. Он с детства смутно
помнил эти чувства, поэтому методично исследовал свои детские воспоминания, чтобы
попытаться понять свои переживания (Jung, 1963: 173). Тогда он вспомнил о своем тайном
ритуале с маленькой фигуркой, изображающей человека. Чтобы сосредоточиться на своем
внутреннем поиске, Юнг обратился к некоторым неспешным играм, которыми был занят в
детстве на берегу озера, строил деревеньки из камней. Эта игра из детства послужила Юнгу
ритуалом входа в оставленную им мифопоэтическую область психе, так знакомую ему в его
юности. Мало-помалу он начал понимать фантазии, которые возникали у него внутри.
Вечерами он записывал их в черные книги, а затем постепенно переписал их в «Красную
книгу».
В октябре 1913 г. Юнг оказался во власти образов своих жестоких видений и снов об
апокалиптическом потопе, который обрушился на Европу, неся погибель тысячам и тысячам
людей. Он видел реки крови и думал, что сходит с ума. Тогда же были повторяющиеся
сновидения о страшным холоде, спускающемся из космоса посреди лета, заморозившем и
погубившем всю живую зелень (Jung, 2009: 231). С верой и надеждой каждый вечер он
58 Некия – в Древней Греции жертвоприношение в память умершего, погребальное празднество; вызывание
духов, некромантия. – Прим. науч. ред. 

записывал свои сновидения и фантазии, отчаянно пытаясь постичь свою регрессию в
глубины бессознательного. Юнг потерял свою душу, и его страх безумия был очень силен.
Он определенно замечал признаки приближения психоза в этих апокалиптических видениях.
Вспоминая эти мучительные времена, Юнг однажды сообщил Мирче Элиаде:
Как психиатр я беспокоился, не нахожусь ли я на пути к «созданию
шизофрении», как мы тогда выражались… Я как раз готовил лекцию о
шизофрении, которую должен был прочитать на съезде в Абердине, и все время
говорил себе: «Ведь я же буду говорить о себе! Очень вероятно, что после
прочтения этой лекции я сойду с ума». Съезд должен был состояться в июле 1914
года – как раз в тот период, когда я видел себя в трех сновидениях
путешествующим по южным морям. 31 июля сразу после лекции я узнал из газет,
что началась война. Наконец-то я понял. И когда на следующий день я сошел с
корабля в Голландии, не было никого на этом свете счастливее меня. Теперь я был
уверен, что шизофрения мне не угрожает. Я понял, что мои мечты и видения
пришли из недр коллективного бессознательного. Все, что мне теперь оставалось, –
углубить и проверить это открытие. Это я и пытался сделать в течение сорока лет.

жүктеу/скачать 3.07 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: