Джамуха-сечен под следствием

А ВСЕ-ТАКИ Я НЕ ВЕРЮ ТЕКСТАМ, И ВОТ ПОЧЕМУ

Мы не знаем и даже не имеем права предположить, как был обставлен отход Ванхана. Отходил ли он один или одновременно с ним снялся и Чингис; не знаем, как они договорились и насколько соблюдали условия. А вдруг договор нарушил именно Чингис и задержался с целью создать впечатление, что Ванхаи предал его?! Соображения престижа всегда имеют большое значение. Всего этого мы не знаем, но нам известно достаточно, чтобы понять поведение трех героев повествования. Оно определялось двумя факторами: размолвкой и тем, что об Истинных ее причинах и даже об ней самой никому из монголов и кераитов не было известно.

Почему в этих очень важных переговорах молчит сам Ванхан? Почему он не возражает и не соглашается, так что за него отвечает его полководец? Не потому ли, что он слышал в льстивых и лживых словах Джамухи нечто большее, нежели простодушный Гурин-баатур? И не потому ли он молчит, что он ошеломлен услышанным?

Что же такое произнес Джамуха? По Рашид ад-дину: "О хан ханов, ты ведь знаешь, мои старшие и младшие родичи подобны воробьям, что направляются с летнего кочевья на зимние пастбища; иначе говоря. Чингисхан, мой родственник, он намеревается бежать. Я же всегда говорил, что я твой воробей" [†39]. В этой версии Джамуха старается представить своего побратима как хитрого и коварного человека.

По "Тайной истории": "Известное дело, что анда мой, Тэмуджин, издавна обменивается послами с Найманом. Вот почему он не подтянулся к нам теперь (!) Хан, хан! Я-то вот оказываюсь постоянно пребывающей чайкой, а мой анда перелетной пташкой - жаворонком" [†40]. Смысл как будто один и тот же, но образ другой. Автор "Тайной истории", симпатизируя Джамухе, дал его словам совсем другую тональность. Что именно он исказил источник, а не Рашид ад-дин, видно из резкого тона ответа Гурин-баатура, более уместного при варианте Рашид ад-дина, где смысл фразы таит иносказание о бегстве. Конкретное выражение "мои старшие и младшие родичи" относится и к Ванхану и к Чингису, который был на полтора года моложе Джамухи. Нагрузка у этой части фразы небольшая, и она только настораживает, подготовляет вопрос - что же хотел этим сказать Джамуха? Но все-таки она будит первые подозрения: ассоциации к словам "перелет" и "родич". Ванхан мог подумать, например, что Джамуха говорит о нем, и тут же мысленно спросить: "Ну и что?"

Основную нагрузку несет вторая часть фразы: "Иначе говоря, Чингисхан, мой родственник, он намеревается бежать". В "Тайной истории" Джамуха указывает куда - "к Найману" - и поясняет: "Вот почему он не подтянулся к нам теперь... Ясно, что он переметнулся к Найману. Вот и опоздал!"

Мы не знаем всех перипетий этой страшной ночи. Ясно лишь, что все происшедшее было гораздо сложнее той схемы, которую дают источники. Может быть, между Ванханом и Чингисом была только ссора и не было уговора разойтись. Может быть, Ванхан решил уйти действительно втайне от Чингиса. Может быть, к уходу его толкнула не ссора, а промедление Чингисхана. Это все только гипотезы, не дающие решения проблемы. Но нами может быть намечена линия развития событий: уход Ванхана с поля битвы поставил и перед Чингисом и перед самим Ванханом вопрос - куда идти? Трудно сказать, что имел в виду Ванхан, но ясно, что Чингису меньше всего хотелось, чтобы его союзник нашел общий язык с найманами. Следовательно, он должен был задаться целью предупредить подобное соединение, независимо от того, входило оно в планы Ванхана или нет. И вот опять появляется Джамуха. Сам факт, что после битв при Далан-балчжутах и Койтене Джамуха оказался в одном лагере с Чингисом - удивителен. Пока мы его объяснить не можем. Но новое положение Джамухи - бесспорный факт, несмотря на то, что оно далеко не украшает джаджиратского князя.

Гурин-баатур говорит с ним как равный и не стесняется выказать сквозящее в его речи презрение, которое Джамуха чем-то заслужил. Предположение о новом этапе отношений Джамухи и Чингиса только и может пролить свет на ряд темных мест "Тайной истории". Джамуха постоянно находится среди врагов Чингиса, но ведет там двойную игру. Здесь он играет на руку Чингиса, отпугивая Ванхана от примирения с найманами. Для этого было достаточно сказать, что с врагом уже договорился сам Чингис; этой одной фразы оказалось достаточно, чтобы испуганный Ванхан обратился в бегство.

Но почему Ванхан поверил Джамухе, не принял его наговоры за клевету, подобно Гурин-баатуру? Потому что он знал о своей ссоре с Чингисом, чего не знали его сподвижники, но, видимо, знал Джамуха. Поэтому известие последнего могло показаться кераитскому хану правдивым. Да и как ему было не опасаться коварства Чингиса, стремившегося стать его наследником?! Но вот откуда оказался столь осведомленным Джамуха? Если не от Ванхана, что исключено, то только от Чингиса. Значит, вражда этих двух выдающихся монголов была лишь ширмой, скрывающей... но воздержимся от выводов и проанализируем дальнейшие события.

У КЕРАИТОВ И НАЙМАНОВ

Как только это стало известно, к Сангуму явилась депутация, состоявшая из Джамухи. очевидно полностью помирившегося с кераитами, Алтана и Хучара - монгольских аристократов, в свое время возводивших Тэмуджина в Чингисханы, кара-киданя Эбугэджин-Ноякина [*120] и двух богатырей: Сюгэтэй-Тоорила [†42] и Хачиунбеки [†43]. Они предложили опальному царевичу помочь вернуть право на престол, погубив Чингисхана, но отнюдь не советуя ему выступить против отца. Действительно, хана удалось уговорить, и он дал согласие на то, чтобы заманить Чингиса под предлогом сватовства в гости и убить. Верность друзьям и слову не была отличительной чертой кераитского владыки.

Состав депутации говорит о многом. Во-первых, социальное лицо ее: вся монгольская родовая знать, которая, видимо, теперь уже полностью отошла от Чингисхана. И важно, что заговор не удался лишь благодаря тому, что два простых табунщика, Бадай и Кишлих, изменили высокородному хозяину я известили Чингисхана о готовящемся покушении на его жизнь. Тут налицо момент социальной розни: потенциальные "люди длинной воли" выступают против родовой знати, которая пытается опереться на соседнюю державу. Во-вторых, присутствие представителя кара-киданьского ханства показывает на продолжающиеся попытки уйгуров-несториан добиться объединения степи. Прямых указаний на роль уйгурских купцов в организации античингисовской коалиции нет, но за это говорит расстановка сил в 1203 г. В Хорезме сел на престол Мухаммед, враг неверных [†44]. Правда, уже в 1204 г. ему пришлось просить помощи у кара-киданей против Гуридов, но до этого времени его отношения с гурханом были напряженными, а это отражалось на торговле между Дальним и Ближним Востоком. Мусульманские купцы пытались перехватить выгодную торговлю с Сибирью, и в то время когда кара-киданьский эмиссар поднимал кераитов против Чингиса, мусульманский купец Асан скупал у монголов белок и соболей [†45].

Сам по себе факт торговли ни о чем не говорит, но то, что автор "Тайной истории" упомянул о нем при описании наиболее драматического момента войны Чингиса с кераитами, показывает на важность этого факта для читателя XIII в. Ведь автор не сторонник христианства и пользуется случаем подчеркнуть, что в критический момент не несториане, а мусульмане были друзьями Чингисхана.

Но самым для нас интересным является позиция Джамухи. Он начинает с наговора на Чингиса, якобы договорившегося с Таян-ханом найманским. В это, кажется, никто не верит, потому что причина ненависти к Чингису лежит в иной плоскости. Но при моральной подготовке общественного мнения клеветой не пренебрегают, даже если она не приносит противнику реального вреда из-за полной абсурдности.

Но еще интереснее последующие события. Хотя Чингис, предупрежденный о предательстве, успел откочевать, вражеская конница настигла его. Однако пыль, поднятая авангардом противника, снова известила его о наступлении кераитов, и Чингисхан "поймал своего мерина, завьючил и уехал. Еще немного - и было бы поздно. Оказывается, подъехал Джамуха..." [†46]. Что же это? Небрежность или предательство? Ведь будь Джамуха последовательным врагом Чингиса, каким его рисует Рашид ад-дин [†47], ему следовало бы броситься в погоню, а он вместо этого остановился для встречи с основными силами и стал объяснять Ванхану, как сильны и осторожны монголы. А те за это время успели построиться для битвы. Наконец, когда Ванхан предложил Джамухе руководить боем, тот отказался и, больше того, передал Чингисхану точную диспозицию кераитского войска [†48], благодаря чему из рук Ванхана была вырвана верная победа. После этого автор "Тайной истории" как бы забывает про Джамуху, но Рашид ад-дин восполняет пробел, сообщая, что Джамуха снова устроил заговор, на этот раз против Ванхана. Он подговорил нескольких монгольских и татарских вождей организовать третью партию, враждебную и Чингису и Ванхану. Последний разбил и разграбил кочевья заговорщиков, но тем самым лишился своих союзников, часть которых вернулась к Чингису, а часть передалась найманам [†49]. В числе последних оказался Джамуха.

Может и даже должно показаться странным, что Джамуха, постоянно обвинявший Чингисхана в связи с найманами, сам оказался на их стороне, но мы уже видели столько его поступков, не мотивированных пользой дела, что пора перестать просто удивляться [*121]. Но прежде чем искать разгадку столь необыкновенного поведения мудрого (сэчэн) джаджиратского князя, посмотрим, как он вел себя в стане Таян-хана. Оказывается, точь-в-точь, как в ставке Ванхана, да и раньше. Командуя объединенными силами монгольских племен, не покорившихся Чингису, Джамуха рассматривается найманами как наиболее ценный союзник, и Таян-хан доверял ему. Перед боем Джамуха постарался напугать своего союзника, описывая силу монголов, затем увел свои войска и послал Чингисхану извещение, что найманский хан деморализован и можно начинать наступление. Совет оказался конструктивным - найманы потерпели полное поражение, после которого все монголы Джамухи сдались Чингисхану.

Теперь можно поставить вопрос: в чью пользу действовал Джамуха, последовательно предавая доверявшихся ему противников Чингисхана? Или точнее: кто выигрывал от советов Джамухи? Только один человек - Чингисхан! И больше того, если бы не было Джамухи, если бы никто не подбивал Нилха-Сэнгума на безрассудный, несвоевременный конфликт, не вспугивал зазевавшегося Чингиса, не обнажил во время боя найманского фланга, то вряд ли бы удалось Чингисхану подчинить себе храбрых и воинственных кочевников, в том числе самих монголов. И тут напрашивается одно-единственное решение: а что, если названые братья до конца оставались друзьями? Но посмотрим, как воспринимал сложившуюся ситуацию сам Чингисхан.

ГИБЕЛЬ ДЖАМУХИ

Если до сих пор расхождения между обеими исследуемыми нами версиями касались деталей, то в последнем акте трагедии Джамухи-сэчэна они весьма существенны. Автор "Тайной истории" и Рашид ад-дин согласны и расходятся по следующим пунктам [†50]:

а) после поражения найманов Джамуха лишился поддержки монгольских племен и остался с малым отрядом; но численность этого отряда определяется Рашид ад-дином в 60 человек, а "Тайной историей" - в 5 всадников. Во втором случае - это банда;

б) воины схватили Джамуху и привели перед лицо Чингиса, а тот их казнил за измену "природному государю". Однако, по Рашид ад-дину, было казнено лишь 30 воинов, а остальные зачислены на службу;

в) Джамуха был казнен: по Рашид ад-дину - путем разделения на суставы, как злейший враг; по "Тайной истории" - он сам просил умертвить его "без пролития крови", несмотря на то, что Чингисхан предлагал ему второе место в каганате и возобновление дружбы.

Таким образом, не только изложение событий, но их осмысление и характеристики главного соперника Чингисхана настолько различны, что мы вправе поставить вопрос: кому верить?

Вероятнее всего, обе версии не точны, как любая тенденциозная подача материала. Однако степень искажения действительности играет важную роль. Ведь не все равно: близко или далеко мы находимся от истины. Поэтому сформулируем нашу задачу четче: какой вариант предпочесть для исследования и критики?

Проведем разбор разногласий по пунктам: а) 60 всадников - для того времени боеспособный отряд. Отступать этому отряду было можно. Алтайские горы, кыпчакские степи, богатое Семиречье готовы были принять героев, сражавшихся против военной деспотии. Но пять человек - ничто. Их легко мог изловить любой монгольский отряд, а сами они не могли рискнуть ограбить чье-либо кочевье и должны были кормиться охотой и прятаться от всех, что очень трудно. Исходя из этих соображений думается, что версия "Тайной истории" вероятнее, и становится понятной психология людей, настолько затравленных, что у них не выдержали нервы.

б) Сведение о том, что половина воинов, при ведших к Чингисхану связанного Джамуху, была зачислена на службу, выражено очень неясно, и можно даже представить, что помилованные не участвовали в пленении своего князя, а только были родственниками его. Текст Рашид ад-дина составлен обтекаемо и уже по этому одному внушает меньше доверия, чем четкое сообщение "Тайной истории".

в) Вопрос о способе казни. Монголы убивали людей охотно, но просто. Либо ломали спину, либо вырывали сердце и приносили его в жертву знамени. Замедленная казнь с пыткой характерна не для кочевников, а для ближневосточных мусульман. Поэтому опять-таки заслуживает предпочтения версия "Тайной истории", тем более что автор ее был современником событий и сочинял свой труд для людей, которые его немедленно поймали бы на этнографических несообразностях, тогда как читатели "Сборника летописей" на такие детали внимания не обращали.

Но самое важное то; что интерпретация характера и поведения Джамухи, предлагаемая Рашид ад-дином, никак не убедительна. С одной стороны, сказано, что он был "крайне умный и хитрый", а с другой - изображен беспринципным интриганом, который "неоднократно убегал от Чингисхана и уходил к его врагам, Он-хану (Ванхану. - Л.Г.) и Таян-хану" [†51]. Но те почему-то принимали его, хотя тоже были не глупы. Очевидно, у них были к тому основания.

Считая, что Джамухой владело просто честолюбие, Рашид ад-дин не пытается даже объяснить, на чем зиждилась его популярность. Ведь недостаточно быть дурным человеком для того, чтобы вести за собою народы и государей!..

И не случайно, что такие солидные историки, как В.В.Бартольд, Б.Я.Владимирцов, С.А.Козин, критически воспринимая текст, предлагали обратную концепцию: Джамуха - вождь степной демократии, борющийся против аристократии [†52], или наоборот: аристократ, барин, воюющий с вождем народа [†53], или человек, имеющий "демократические тенденции, но... который сам не знает, чего хочет и, мечется из одной стороны в другую" [†54]. Последнее мнение, пожалуй, наиболее близко к тому образу, который так тонко нарисовал автор "Тайной истории", но и его мы не можем принять, так как сделанные нами наблюдения толкают нас на другую дорогу. Поискам истины должно обязательно предшествовать раскрытие лжи.

ПОВОД ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ

Автор "Тайной истории", современник и участник событий, описывает встречу враждовавших побратимов так: "И сказал Чингисхан: "Передайте Джамухе вот что: Вот и сошлись мы с тобою. Будем же друзьями. Сделавшись снова второю оглоблей у меня, ужели снова будешь мыслить инако со мною? Объединившись ныне, будем приводить в память забывшегося из нас, будить заспавшегося. Как ни расходились наши пути, всегда все же был ты счастливым, священным другом моим. В дни поистине смертных боев болел ты за меня и сердцем и душой. Как ни инако мыслили мы, но в дни жестоких боев ты страдал за меня всем сердцем. Напомню, когда это было. Во-первых, ты оказал мне услугу во время битвы с кереитами при Харахалд-житэлетах, послав предупредить меня о распоряжениях Ван-хана; во-вторых, ты оказал мне услугу, образно уведомив меня о том, как ты напугал наймана, умерщвляя словом, убивая ртом" [†55].

Как ни неожиданно, но Чингис благодарит Джамуху именно за то, что тот в критические мгновения оказывался в стане врага; иными словами: за шпионско-диверсионную деятельность, совершенную в пользу его, Чингисхана. И это не расходится с нашими наблюдениями, а подтверждается ими. И с этой точки зрения понятно, почему для Чингиса было важно, чтобы Джамуха находился на воле, считался его злейшим врагом и тем самым снискивал расположение могучих ханов, противников Чингиса. И если бы Чингис мог без шума и огласки отпустить Джамуху, то он бы это, конечно, сделал, но кретины нухуры испортили всю игру, потому что вся степь узнала о пленении главного соперника монгольского хана. Надо было прятать концы в воду, и Джамуху казнили, оповестив об этом всех, кого было нужно.Чтобы юридически оформить смертный приговор военнопленного, надо было найти его вину и объявить его военным преступником. А просто участие в войне грехом не считалось ни при каком случае; за удаль в бою не судили. И вот Чингисхан вспомнил битву при Далан-балчжутах и велел передать пленнику: "Ты коварно и несправедливо поднял брань по делу о взаимном угоне табуна между Чжочи-Дармалой и Тайчаром. Ты напал, и мы бились... А теперь - скажите - ты не хочешь принять ни предложенной тебе дружбы, ни пощады твоей жизни. В таком случае да позволено будет тебе умереть без пролития крови" [†56].

В версии "Тайной истории" сомнительно только одно: что инициатива казни исходила от самого Джамухи. И тем более странно, что у Рашид ад-дина фигурирует та же версия, хотя и в ином аспекте. Впрочем, у персидского компилятора этот эпизод так смазан, что можно оставить его интерпретацию без внимания, отметив только, что в данном случае оба рассказа восходят к одному, первоначальному источнику, а насколько можно ему верить, пусть судит читатель.

Сначала Джамуха разговаривает предельно самоуверенно:

"Черные вороны вздумали поймать селезня. Холопы вздумали поднять руку на своего хана. У хана, анды моего, что за это дают? Серые мышеловки вздумали поймать курчавую утку. Рабы-домочадцы на своего природного господина вздумали восстать. У хана, анды моего, что за это дают?" [†57] Очевидно, схваченный принц был уверен, что предавшим его будет плохо... и был прав. Но на чем зиждется эта уверенность? Ведь точно такие же изменники природному господину, Бадай и Кишлих, предупредившие Чингисхана о наезде кераитов, удостоились высочайшей милости. Да сами нукуры Джамухи, которые не могли не знать обычаев своего народа, ждали от хана награды, а не казни. Иначе они бы не сунулись в львиную пасть. Значит, Джамуха знал что-то, чего не знали они. Это "что-то" было предложение Чингиса сделаться второй оглоблей в телеге государства за те услуги, которые Джамуха успел оказать. Но затем его тон меняется (разумеется, в источнике, а как было на самом деле, мы не знаем): "Ныне, хан мой, анда, ты милостиво призываешь меня к дружбе. Но ведь не сдружился же я с тобою, когда было время сдружиться".

Что это за декламация? Ведь если бы Джамуха был признанным другом Чингиса, то ни кераиты, ни найманы не опирались бы на его советы и не были бы преданы им, а монголы не стали бы за два года повелителями Великой степи. Ведь Чингис именно за то и благодарит Джамуху, что тот, находясь в стане врагов, помог ему одержать победу; следовательно, сентенция Джамухи рассчитана не на уши хана, а на самую широкую огласку среди монгольской общественности. Затем: "К чему тебе дружба моя, когда перед тобою весь мир? ведь я буду сниться тебе в сновидениях темных ночей; ведь я буду тяготить твою мысль среди белого дня. Я ведь стал вошью у тебя за воротом или колючкой в подоле". Это убедительно как слова или соображения самого Чингиса, но не Джамухи. Пользы от раскрытого агента нет, а помех предвидится много, и проще от него избавиться, хотя бы для того, чтобы избежать возможных компрометантных разговоров с широким резонансом. А с точки зрения Джамухи? Он помог хану одержать победу, и явно не для того, чтобы стать ее жертвой. Быть убитым своим другом еще обиднее, чем пасть от руки врага. Поэтому мне кажется сомнительной интерпретация "Тайной истории", и думается, что ее автор вложил в уста Джамухи соображения хана или ближайших нойонов-советников. И сделал он это для того, чтобы снять с них ответственность за казнь пленника - он, мол, сам того хотел. Но злословить по адресу казненного он не стал, потому что этому никто из осведомленных людей не поверил бы, а интерпретация события оказалась бы под подозрением.

ВЕРА И ИСТОРИЯ

То, что историческая необходимость и случайность соседствуют - известно, но применять этот тезис к конкретной обстановке сложно и требует если не артистизма, то мастерства. Однако в нашем случае конструктивен именно этот поход. Объединение степи было исторической необходимостью, но то, что эту задачу выполнили не кераиты, найманы или кара-кидани, а именно монголы - тут уже цепь случайностей, определенных сочетанием воли и чувств многих участников событий.

Армия Чингисхана, или партия "людей длинной воли", была слабее не только кераитского и найманского ханств или меркитского и татарского племенных союзов, но даже собственной античингисовской монгольской аристократии, и, как мы видели, победа досталась Чингису благодаря его выдержке, искусной дипломатии, умению привлекать и лелеять нужных людей и помощи Джамухи-сэчэна, без которого девятибунчужное белое знамя валялось бы в траве, рядом с отрубленной головой хана. Тогда бы "царство первосвященника Иоанна" превратилось из мечты в действительность [*122], но общий ход истории нарушился бы разве что в деталях. Ну, на несколько дальних походов было бы меньше, а письменных памятников литературы и историографии стало бы несколько больше.

Однако для нашей темы победа монголов - это факт огромного значения, потому что идеологическая система их была несовместима с христианством. Это не значило, что монголы и несториане не могли уживаться в одних кочевьях и ходить рука об руку в далекие походы. Но это значило, что обе религии должны были потесниться, чтобы не мешать друг другу, и Чингисхан понял это раньше всех своих соратников, а может быть, и побежденных противников.

Монгольская религиозная концепция была отнюдь не примитивной языческой верой или практикой шаманской экзальтации. Во главе культа стояли прорицатели, имевшие огромное влияние и ограничивавшие власть ханов. Около 1207 г. волхв Кокочу [†58], сын одного из первых сподвижников Чингисхана,

Мунлика, очевидно переоценив свое влияние в народе, при помощи своих шести братьев избил ханского родного брата Хасара, а затем оклеветал его, предсказав Чингису, что Хасар отнимет у него престол. Только заступничество ханши-матери спасло Хасара от казни, но не от опалы. После этого Кокочу обнаглел и стал переманивать к себе людей из числа подчиненных принцам из ханского рода. Когда же сводный брат Чингиса, Тэмугэ-отчигин потребовал своих людей назад, то Кокочу с братьями заставили просить у них прощения на коленях. По жалобе Отчигина Чингисхан вызвал в ставку зарвавшихся приближенных, и волхву сломали спину, а его отца и братьев, пристрожив, простили. Согласно "Тайной истории", труп волхва вознесся в небо, но Чингисхан объяснил, что Тенгри (Небо), невзлюбив его, унес не только душу, но и тело. После этого родственники казненного присмирели [†59], и конфликт между духовной и светской властью кончился в пользу последней.

На этой короткой и трагичной истории выиграли несториане, которых Чингис и его преемники стали привлекать к участию в государственной деятельности, не требуя отречения от веры. Но все-таки создавшуюся империю никак нельзя было назвать христианской, и теперь нам следует обратить внимание на божество древнемонгольской религии, оказавшееся соперником Христа. То самое божество, ради победы которого погиб Джамуха-сэчэн.

жүктеу/скачать 2.9 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: