Учебное пособие для студентов филологических факультетов высших учебных заведений / Л. В. Сидорченко, И. И. Бурова, А. А. Аствацатуров и др. Спб: СпбГУ, 2004

Подлинной героиней «Ньюкомов» является племянница полков­ника Этель, наделенная писателем небывало динамичным характером: она не просто меняется в зависимости от обстоятельств и по мере на­копления жизненного опыта, но познает самое себя и, найдя силы преодолеть недостатки, преображается. Образ Этель ярче всех других, созданных Теккереем, иллюстрирует глубокое убеждение писателя в том, что большинство людей создано для добра, но влияние порочно­го общества калечит их души. Найдя силы отрешиться от навязывае­мого ему способа существования, человек постепенно очищается от привнесенного извне порочного, уродливого и жестокого. Почтитель­ная по отношению к родителям, заботящаяся о младших братьях и сестрах, юная Этель не находит общего языка лишь со старшим бра­том Барнсом. Девочка видит уже проявляющиеся в нем жестокость и тщеславие, которые будущий финансист по молодости лет еще не на­учился скрывать под маской добродетельной респектабельности. Этель воспитывают в убеждении, что единственный достойный ее путь в жизни — брак с обладателем громкого титула. Внезапное горькое про­зрение побуждает героиню отказаться от брака-сделки, а позднее по­лученное наследство делает Этель полностью независимой. Именно тогда выясняется, что не тщеславие и гордыня побуждали Этель столько лет подчиняться тирании родных, но одно лишь желание обес­печить безбедную жизнь младшим братьям и сестрам, бессовестно обобранным негодяем Барнсом. Героичная в своем самоотречении, Этель обретает благородную и простую цель жизни: воспитать бро­шенную матерью и нелюбимую отцом племянницу, с грустью вспоминая свою суетную молодость, оценив чистую любовь Клайва и му­чительно осознав упущенную возможность их совместного счастья. Основой для нравственного возрождения героини становится разрыв с той средой, где «добродетели зачастую принято стыдиться, а постыд­ное пользуется почетом». Порвав с обществом, вернувшись к уеди­ненной жизни, Этель вновь обрела духовность взамен утраченной су­етности и гордыни. Этель Ньюком — единственная героиня Теккерея, которая нашла в себе силы переделать свою жизнь к лучшему в соот­ветствии с собственными природными склонностями и вопреки свет­ским традициям. Невероятно велик нравственный потенциал этой героини, не растраченный даже тогда, когда Этель осознавала полную невозможность изменить что-либо в своем позорном положении яр­марочной безделушки, выставленной на продажу.

Призывом к обретению утраченной духовности проникнут и позд­ний роман Теккерея «Приключения Филиппа». Его герой, молодой современник писателя, несколько более активен, чем Артур Пенден­нис или Клайв Ньюком. Он любит блага, предоставляемые богатством, но при этом питает инстинктивное отвращение к богатым слоям об­щества. Когда разорение по милости отца выбивает юношу из при­вычной колеи, Филипп не впадает в отчаяние. Расплатившись с кре­диторами, он мужественно пускается в плавание по морю житейских проблем и тревог, исполненный решимости самостоятельно зараба­тывать на жизнь. Филипп Фирмин — единственный герой Теккерея, сделавший ремесло источником своего существования. Его стойкость вознаграждается большим человеческим счастьем. Он пройдет свою жизнь рука об руку с преданной и любящей Шарлоттой, радуясь не­хитрым радостям и стойко преодолевая невзгоды.

Семья Филиппа — утопический идеал Теккерея. Жизнь, заполнен­ная трудом, открытые для любви и добра сердца, скромные потреб­ности, отсутствие тщеславных притязаний делают героев очень сим­патичными и привлекательными. В целом в системе художественных образов романа изложена положительная программа возрождения общества. Главная мысль Теккерея заключается в том, что Филипп не одинок: у него не только замечательная жена, но и прекрасные друзья — Пенденнис и Клайв Ньюком, также пришедшие к сходному идеалу скромной и добропорядочной жизни. Кроме того, рядом с ге­роем находится преданная Сестрица, по-матерински заботящаяся о нем; многим обязан он и добрейшей баронессе С, владелице пансио­на, где проживало семейство Шарлотты.

Идея объединения честных и порядочных героев в творчестве Тек­керея впервые прозвучала со страниц заключительной главы «Ярмар­ки тщеславия». Наиболее привлекательные персонажи этого романа, Эмилия, ставшая миссис Доббин, и леди Джейн Кроули, оказавшись соседками, вскоре превратились в близких приятельниц, а юный Джордж Осборн подружился с Родоном Кроули-младшим. Однако если подобный финал звучит весьма традиционно для английского семейного романа, то в «Приключениях Филиппа» стремление к объе­динению положительных персонажей поднимается до уровня свое­образного морально-этического манифеста писателя. Впервые в твор­честве Теккерея в одном романе присутствуют столько добрых и хороших людей — «добрых самаритян». Это славное сообщество про­тивопоставляется автором суетному миру и, несмотря на утопичность и иллюзорность такого идеала, призывает всех честных людей пере­смотреть свое отношение к окружающей действительности, стать от­зывчивее и добрее, объединиться с себе подобными и тем самым улуч­шить дурной и жестокий мир.

Решая в романах 1850-х гг. проблему положительного героя, писа­тель столкнулся с одной из сложнейших задач эстетики реализма XIX в. Трудность ее заключалась в том, что герой — не титаническая лич­ность, но обыкновенный человек, без сомнения, носитель высших нравственных ценностей — должен был непременно оказаться вклю­ченным в орбиту общественных отношений, неминуемо, в свою оче­редь, вызывающих деградацию личности.

Противоречие это казалось Теккерею практически неразрешимым, он оставался неудовлетворенным всеми своими героями. Обществен­ные условия XIX столетия не оставляли реалистическому герою ни малейшей возможности для «великой деятельности». В таких услови­ях критерием положительного героя у Теккерея становятся не столько поступки, сколько добрые порывы и чувства, способность к трезвой самооценке, раскаянию, соотношение между поведением и внутрен­ними потребностями персонажа.

Обращение Теккерея к анализу мыслей и побудительных мотивов поступков героев ознаменовало возникновение психологизма нового типа как неотъемлемого принципа реалистической характерологии. Руководствуясь стремлением правдиво изобразить мир и человека, писатель, показав своих взятых из жизни героев в самых разнообраз­ных ситуациях, вскрыл противоречивость человеческой натуры. За­кладывая в основу характера положительного героя противоречивые начала, Теккерей создавал диалектические образы, источником раз­вития которых была напряженная борьба, идущая в душах этих геро­ев. Выводы, к которым приходил писатель, нередко противоречили устоявшимся представлениям. По Теккерею, добродетель может быть неприметна и скучна (Доббин), а зло, напротив, способно рядиться в самые привлекательные одежды (Бекки Шарп); ложная, показная доб­родетель (семейство сэра Майлза в «Виргинцах» и семейство Туидсенов в «Приключениях Филиппа») — это скрытое зло, воздействие ко­торого не уступает по силе воздействию зла явного. При этом писатель одинаково стремился избегать как образов отъявленных негодяев, никогда не прибегая, в отличие от Диккенса, к гиперболизации или гротеску в обрисовке мира зла, так и образов «земных ангелов», счи­тая их нетипичными для современной действительности. Такое про­тивопоставление собственной концепции соотношения добра и зла диккенсовской имело у Теккерея принципиальный, осознанный ха­рактер: правда жизни требовала, чтобы характер изображался как со­стоящий из разных соотношений достоинств и недостатков. Впрочем, Теккерей не абсолютизировал это положение, допуская — пусть крайне редкую — возможность существования и чисто злодейских (лакей Морган, «История Пенденниса»; Билль Эсмонд, «Виргинцы»; доктор Фирмин и Тафтон Хант, «Приключения Филиппа»), и абсолютно доб­родетельных типов (Лора, «История Пенденниса», «Ньюкомы» и «Приключения Филиппа»; Тео, «Виргинцы»). Любопытно, что дурное начало Теккерей прежде всего связывал с мужскими образами, а доб­рое, в чисто викторианской традиции культа женщины — хранитель­ницы домашнего очага, ассоциировалось у него с представительни­цами прекрасного пола. Кроме того, рассматривая полюса добра и зла и формы их проявления в человеческом обществе, Теккерей полагал, что добро представляет собой духовную сущность, а зло имеет мате­риальную природу.

Психологический подход в обрисовке персонажей никогда не был для Теккерея самоцелью, но являясь средством разрешения главной эстетической задачи писателя, предоставлял прекрасный материал для доказательства порочности социальных условий, вызывающих дегра­дацию личности.

Помимо индивидуализирующего, психологизм Теккерея имеет так­же социальный и бытовой уровни. На социальном уровне писатель исследовал такое определяющее жизнь современного ему общества качество, как тщеславие. Начав в «Книге снобов» с характеристики внешних проявлений тщеславия, Теккерей перешел к его аналитиче­скому изучению, показывая в своих романах, как эта «господствую­щая страсть», неистребимая даже в лучших представителях рода че­ловеческого, оказывает пагубное влияние на мысли, чувства и поступки людей. Пристальный интерес к всеобщей «господствующей страсти» не наносил, однако, ущерба тонкости изображения индивидуального мира героев, в воспроизведении которого проявился глубочайший объективизм писателя.

Бытовая направленность психологизма в творчестве Теккерея нераз­рывно связана с исследованием семьи и ярко проявляется в освещении особенностей взаимоотношений поколений. Проблема взаимоотноше­ний поколений в семье возникла и развивалась в творчестве Теккерея под влиянием «Короля Лира» Шекспира: в ранней повести «В благород­ном семействе» (1840) писатель сравнил трех сестер с Реганой, Гонерильей и Корделией, а в «Ярмарке тщеславия» лорд Стайн, отзываясь о своих дочерях, заметил, что они жизнерадостны, как Регана и Гонерилья. Если в начале 1840-х гг. Теккерей считал главным аспектом трагических взаимоотношений поколений в семье отцовскую тиранию, то по мере взросления собственных дочерей писатель стал глубже размышлять о причинах черной неблагодарности, которой возлюбленные дети могут отвечать родителям. Не без шекспировского влияния он раскрыл на страницах «Ярмарки тщеславия» трагедию Эмилии, преданной эгоис­тичным сыном. Не меньшее влияние на характер интерпретации про­блемы «отцов» и «детей» в творчестве Теккерея оказали романы С. Ри­чардсона, в которых вина за судьбы молодых героев возлагалась на представителей старшего поколения.

В «Истории Пенденниса» Теккерей изобразил самоотверженную мать, видевшую смысл жизни в счастье единственного сына, который принимал ее жертвы как должное и милостиво разрешал любить себя. Наиболее симпатичен в своей любви к сыну обаятельный полковник Ньюком в «Ньюкомах». Не превращая Клайва в домашнего божка, он гордится своим ребенком, который, в свою очередь, платит ему такой же сильной любовью, способен оценить все величие отцовских жертв и готов пожертвовать собой ради отца.

В «Виргинцах», написанных в лучших национальных традициях се-мейно-бытового романа, тема «отцов и «детей» получила наиболее яр­кое выражение и стала одной из ведущих. Полковник Ламберт глав­ным делом своей жизни считает счастье своих детей. Говоря о дочерях, он подчеркивает, что их присутствие в родительском доме после дости­жения брачного возраста радует его и ничуть не тяготит. Он даже боит­ся того времени, когда дети покинут родной дом. Думая о будущем дочерей, Ламберт не связывает понятие счастливого замужества с обре­тением богатства. Сам он женился в чине поручика, избрав не прида­ное, но любящую жену. На первое место Ламберт ставит нравственные и умственные качества людей и предполагаемых женихов дочерей оце­нивает именно по этому принципу, не в духе времени. Велика и привя­занность сестер Ламберт к родителям, от которых у девушек нет тайн, ибо они всегда знают, что к их проблемам отнесутся самым вниматель­ным образом и помогут отыскать ответы на волнующие их вопросы.

Совершенно иначе строятся отношения матери и сыновей в семей­стве Уоррингтон. Близнецы Джордж и Гарри с первых лет жизни ис­пытали на себе деспотический характер матери, которая в душе упи­валась своим мнимым величием, вознаграждая себя таким образом за несложившуюся женскую судьбу. Тщеславие исказило и ее естествен­ные материнские чувства, и исковеркало священную сыновнюю лю­бовь. Это наглядно проявляется в трех основных психологических кульминациях в описании отношений между матерью и сыновьями.

В первой кульминации близнецы решают воспрепятствовать вто­рому замужеству матери. Их не устраивает личность потенциального отчима — Джорджа Вашингтона, который проявил себя сухим педан­том по отношению к ним и дал их матери совет подвергнуть мальчи­ков порке. Неприязнь, зародившаяся в душах близнецов к Вашингто­ну, усиливалась тщеславием, которое уже начинало проявляться в поведении подростков. Одним из самых сильных аргументов, вы­двигаемых ими против замужества матери, является скромное обще­ственное положение Вашингтона, тогда еще простого почтового чи­новника. Просить мать не выходить замуж по иным причинам было бесполезно — она никогда не позволила бы детям давать ей советы и даже поспешила бы со свадьбой, чтобы поступить наперекор их жела­нию. Единственной возможностью остановить мать является дуэль с Вашингтоном: она не сможет выйти за него ни в том случае, если он будет убит, ни в том случае, если он убьет одного из ее сыновей. В описании подготовки и хода поединка двух Джорджей сквозит лег­кая ирония, но за всем эпизодом стоит призрак великой трагедии. Уз­нав о дуэли, мать не слишком была поражена мыслью о возможности лишиться одного из сыновей. Дуэль лишь укрепляет ее эгоцентризм, дает новую пищу для роста ее самомнения.

Став взрослыми, близнецы по-прежнему испытывали на себе ти­ранию матери. С оскорбительным пренебрежением отзывалась она о семье своей соученицы по пансиону миссис Ламберт, запретив Джорд­жу жениться на Тео. Несчастная Тео, не помышляя о замужестве без благословения будущей свекрови, пытается забыть свою любовь, по­жертвовать собой ради взбалмошных претензий жестокой американ­ки. Это первое столкновение девушки с жестокостью и несправедли­востью. Она физически сломлена тем, что чистое чувство может быть отвергнуто по материальным соображениям. Привыкший терпеть своенравие матери во всем, что касалось его самого, Джордж не в си­лах смотреть, как страдает Тео, и их брак был заключен вопреки угро­зам мадам Уоррингтон лишить сына наследства.

Оскорбленное тщеславие диктует матери необходимость выказы­вать холодность в отношении к старшему из близнецов. Свои даль­нейшие надежды она связывает теперь с Гарри, который вернулся в Америку из Англии. Простоватый младший сын всегда был послушен, и матери легче было играть с ним роль королевы, которую она приду­мала себе еще на заре юности. Считая, что Джордж для нее потерян навсегда, мадам Уоррингтон спешит устроить судьбу Гарри по соб­ственному вкусу. Ее выбор крайне любопытен: «лицо девушки обе­зображено оспой», «глаза... косят, одна нога короче другой». Рейчел нужно не счастье сына, а такая невестка, которой всегда можно было бы указать ее место. К счастью, любовь оказывается сильнее сыновне­го долга, и Гарри женится на бесприданнице Фанни Маунтен, воспи­тывавшейся в доме его матери. Образ Фанни напоминает образ Бекки Шарп — это еще одна жертва унижений и пренебрежения, желающая отомстить за попрание ее естественных прав, — и одновременно вы­зывает ассоциации с образом Фанни Прайс из «Мэнсфилд-Парка» Дж. Остин, причем Теккерей как бы вступает с писательницей в поле­мику, предлагая более реалистический вариант характера, сформиро­ванного у юной приживалки в семье ее благодетелей. Вынужденная покорность искалечила душу девушки, сделала ее льстивой и хитрой, замкнутой, скрытной, корыстной. Она очаровала Гарри и заставила его жениться на себе, добившись тем самым независимости от своей прежней повелительницы и дав волю потребности самой распоряжать­ся своим окружением, подобно мадам Уоррингтон.

Мать потрясена крушением своей домашней империи, казавшей­ся ей незыблемой твердыней. Прожив всю жизнь в убеждении, что долг женщины — смирение и покорность, она ничем не обнаружива­ла этих качеств в своем поведении. Ее стремление заставить других жить так, как ей угодно, быть верховным судьей поступков других, ее незыблемая уверенность в собственной непогрешимости, подкрепля­емые экономическими стимулами, ломают судьбы и калечат души близких ей людей. Если умному и практичному Джорджу удалось вый­ти из-под власти матери без особых потерь, то Гарри повезло значи­тельно меньше. Сбросив иго матери, он попал под власть деспотич­ной жены, ставшей честолюбивой и корыстной под влиянием мадам Уоррингтон, не подавшей ей в свое время благого примера для подра­жания.

В «Приключениях Филиппа» картина отношения родителей к де­тям оказывается еще более жесткой. Доктор Фирмин попросту пара­зитирует на собственном ребенке, сперва разоряя его, а затем вытяги­вая из него те небольшие деньги, которые Филиппу удается заработать. Теккерей сравнивает Фирмина с разбойником с большой дороги, еще более аморальным и жестоким, так как он грабит собственного сына, не желая нести ответственность за его дальнейшую судьбу. Жертвами старшего поколения были и ставшая женой Филиппа Шарлотта Бейнес и Сестрица, история которой, рассказанная в повести «В благород­ном семействе», дополняется в романе: несчастная не только обману­та возлюбленным, не только отвергнута собственной семьей как блудница, но и потеряла свое единственное дитя.

По Теккерею, далеко не всегда добром воздается за добро, а злом — за зло. Дети, в отношении которых родители проявляли пренебреже­ние и жестокость, могут очистить души в страданиях и стать достой­нейшими людьми. Дети, взлелеянные всепрощающей любовью, спо­собны легко утратить многие положительные нравственные качества, присущие им от природы. В частности, Теккерей не раз показал, что любимые дети часто очень эгоистичны. Умирающий отец Артура Пенденниса из последних сил шептал имя любимца. Тем временем вид отца на смертном одре не вызывал в Пенденнисе-младшем, уже до­статочно взрослом для понимания происходящего, никаких тревож­ных и скорбных эмоций: избалованный мальчишка лишь радовался тому, что ему больше не придется уезжать в школу, куда его опреде­лили по воле отца и вопреки желанию матери.

Родителей в романах Теккерея можно разделить на две группы: подавляющих своих детей или предоставляющих им полную свободу выбора и одновременно подающих им благой пример. Ко второй груп­пе — идеальной — могут быть безоговорочно отнесены только су­пруги Ламберт («Виргинцы»). Все родители, за исключением редких патологических случаев (чета Ганн, доктор Фирмин), мечтают о свет­лой будущности детей. Однако, по Теккерею, гармонически развитая личность может сформироваться лишь в удалении от общества, вне контактов с суетным светом, в глуши какого-нибудь поместья вроде Оакхерста или Фэррокса. Там, где семья втянута в жизнь общества, родственные чувства неминуемо подвергаются его тлетворному вли­янию, и искажения такого рода становятся особенно заметными в ис­торической перспективе, когда старшие поколения методично навя­зывают младшим тщеславные родовые амбиции.

Рассматривая многообразие форм человеческого поведения в об­ществе и семье, Теккерей пришел к выводу, что существует несколько типов социального поведения. Первый тип характерен для лиц, адек­ватно воспринимающих окружающий мир. Они прекрасно приспо­соблены к жизни по законам общества, легко идут на нравственные компромиссы и способны оправдать любые свои поступки (Бекки Шарп, «Ярмарка тщеславия»; Варне, «Ньюкомы»; Эжен Каслвуд, «Виргинцы» и др.). Второй тип присущ тем, кто трезво оценивает дей­ствительность, но не способен примириться с ней. Им свойственно стремление найти такое место в жизни, которое обеспечило бы им воз­можность жить по велению своего честного сердца (Генри Эсмонд; Филипп Фирмин; Джордж Уоррингтон, «История Пенденниса»). К тре­тьему типу можно было бы отнести героев, воспринимающих дей­ствительность неадекватно. Они питают радужные иллюзии относи­тельно благостного устройства мира, не замечают царящего в обществе зла. Одни создают себе эти иллюзии сами, другие поддаются внуше­ниям со стороны, навязывающим им чужие, как правило, родитель­ские иллюзии. Классическая пара, иллюстрирующая этот тип, — отец и сын Ньюкомы. Таким людям легче жить на свете, но лишь до тех пор, пока они не сталкиваются с чем-либо, что беспощадно сокруша­ет их иллюзии. В неизолированной от общественных связей жизни это практически неизбежно. Именно лица, принадлежащие к третье­му поведенческому типу, подвергаются наиболее суровой психологи­ческой ломке и, прозрев, приходят к категорическому отрицанию дей­ствительности, т. е. принимают второй тип поведения.