Учебное пособие для театральных вузов М.,

Из-за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из-за свиста и ударов снарядов неприятелей, из-за вида вспо­тевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из-за вида крови людей и лошадей, из-за вида дымков неприя­теля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или лошадь), — из-за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастиче­ский мир, который составлял его наслаждение в.эту минуту.

— Да, я всегда говорю в лицо правду,.. Я никого и ничего не боюсь. В этом отношении между мной и вами — разница гро­мадная. Вы люди темные, слепые, забитые, ничего вы не видите, а что видите, того не понимаете... Вам говорят, что ветер с цепи срывается, что вы скоты, печенеги, вы и верите; по шее вас бьют, вы ручку целуете; ограбит вас какое-нибудь животное в енотовой шубе и потом швырнет вам пятиалтынный на чай, а вы: «Пожалуйте, барин, ручку». Парии²⁷ вы, жалкие люди... Я же другое дело. Я живу сознательно, я все вижу, как видит орел или ястреб, когда летает над землей, и все понимаю. Я вопло­щенный протест. Вижу произвол — протестую, вижу ханжу и ли­цемера— протестую, вижу торжествующую свинью — протестую. И я непобедим, никакая испанская инквизиция не может заста­вить меня замолчать. Да... Отрежь мне язык — буду протесто­вать мимикой, замуравь меня в погреб — буду кричать оттуда так, что за версту будет слышно, или уморю себя голодом, чтоб на их черной совести одним пудом было больше, убей меня — буду являться тенью... Да... Вот это жизнь, я понимаю. Это можно назвать жизнью.

Великая сентябрьская тишь стоит над землей. Село зачаро­вано звездным небом, и глубока, добротна синева разбросанных по долине хат. Возле каждой зорко глядят на восток потемнев­шие подсолнухи. Ночь пахнет сыроватой дорожной пылью, со­зревшими садами, терпкой коноплей. Изредка заскрипит спро­сонья журавль или хлопнется наземь возле покосившегося тына влажное от росы яблоко, прольется шипучим соком на траву — И снова тишина, как в добром сне, и снова широколистые под­солнухи, словно матери, протягивают на восток отяжелевшие руки, на которых покоятся головки маленьких, погруженных в сладкую дрему подсолнушков.

И даже не верится, что есть еще войны на земле, что нече­ловеческая злоба в последних корчах цедит реки людской крови, что высокоученые и низко павшие люди вымаливают, как нищие, повсюду за границей червонцы и оружие, чтобы заарканить землю, поднявшуюся на дыбы... Посреди неба склоняется к югу Млечный Путь, с его слепых звезд осыпается на край земли се­ребристая пыльца.
У п р а ж н е н и е 5.

Проанализируйте текст своих ролей по мастерству с точки зрения логического построения отдельных фраз и перспектив­ного развития мысли в монологах.

Так же как в работе по мастерству актера для освоения всего сложного процесса создания образа есть определенный первона­чальный этап — работа над этюдами, так и в сценической речи текстовой отрывок является своеобразным этюдом по овладению действенным словом, когда практически проверяется качество речи, ее профессиональное мастерство. И потому студент дол­жен сделать как можно больше речевых этюдов. Эту работу нельзя рассматривать как художественное чтение, где чтец-ис­полнитель подробным образом изучает творчество автора, его биографию, эпоху, проделывает сложную аналитическую работу не только по исполняемому отрывку, но и по всему произведе­нию, из которого берется читаемый отрывок, чтобы определить место данного отрывка во всем произведении и его значение для раскрытия идейного содержания всего произведения. Чтец изу­чает и раскрывает характеры и взаимоотношения действующих лиц, определяет основные события, через которые раскрывается сюжет произведения, и т. д.

В работе над речевыми этюдами задача упрощается.

Вся сложная аналитическая работа по всему произведению на данной, первоначальной стадии работы по слову не обяза­тельна, хотя и не исключается. Взятый для работы речевой от­рывок является как бы определенным «предлагаемым обстоя­тельством» для отстаивания перед слушателем того или иного собственного утверждения, желания, возможности защитить или обвинить кого-то перед слушателем, привлечь его на свою сто­рону, посмеяться вместе с ним над поведением того или другого человека, заставить слушателя полюбоваться картиной при­роды, красотой человека, его прекрасным поступком и т. п. По­этому материалом для работы может служить отрывок из рас­сказа, романа, повести, поэмы любого автора, важно только, чтобы этот отрывок был идейно и художественно полноценным и представлял собой целый по содержанию кусок с началом и за­вершением. Тексты должны быть небольшими по размеру, по со­держанию они могут быть самыми разнообразными: рассказы­вать о различных событиях, описывать картины природы, рисо­вать портреты людей и т. д.

В дальнейшем полученные навыки в работе по действенному и технически профессиональному слову помогут в работе над текстом по мастерству актера и художественному слову.
Практическая работа над речевыми этюдами.
На примере разбора отрывка из романа М. Бубеннова «Орлиная степь» рассмотрим метод работы над речевыми этюдами.

Текст отрывка:

«...бывает, встретишь в лесных дебрях ручей. Маленький, он едва прокладывает себе путь, он еще не может перепрыгнуть через поваленное дерево... Но присмотришься к нему — и ви­дишь: есть в нем все же что-то задорное, сильное и многообе­щающее! И невольно мелькает мысль: а куда он течет, этот ру­чей, каким он будет, когда пройдет сотни верст? Может быть, он станет могучей рекой, которая проложит себе путь по чудесным просторам? И тогда захочется встать и шагать, шагать за ручьем, чтобы узнать, какой он, многообещающий, в далекой дали!..

Так было и с Тоней.

Она знала многих парней и отчетливо видела, какими они станут в будущем. Вот один: он будет жить размеренно, дело­вито, без дерзкой мечты, в годы возмужалости завоюет почет в селе, полюбит ходить в баню и за один присест будет выпивать туесок домашнего кваса... Вот другой: этот будет маленьким крикливым мужичонкой, какие любят мешать другим жить на белом свете: в семье у него будет не больше счастья и несчастья, чем у других, но он, надоедливый, о каждой своей житейской мелочи заставит говорить все село... Ой, каждого лебяжьинского парня Тоня видела стоящим где-то за много лет впереди!

А вот Ваньку Соболя не видела. Никак нельзя было узнать, каким он станет. Он очень легко, играючи научился работать на тракторе. А за какие дела он только не брался попутно! Охот­ничал, выкармливал на своем дворе лис-чернобурок, вязал сети, плотничал, объезжал колхозных коней... Он неутомимо, неуго­монно раскрашивал, как умел, в яркие цвета свою простую де­ревенскую жизнь. Озорной, он любил покуролесить, при случае похвастаться, затеять что-нибудь необычное, чтобы ахнуло все Лебяжье. А что все же из него могло получиться в будущем, ни­как не видно было...

Именно по этой странной причине Ванька Соболь в свое время и полюбился Тоне, да так, как только бывает впервые. И Тоня готова была, обо всем позабыв, шагать и шагать за жизнью Ваньки Соболя, чтобы узнать, станет ли она где-то да­лекой могучей рекой.

Когда же горячий и своенравный парень бежал из Лебяжь­его, бежал, не подумав о ней, не пощадив ее, Тоня со всем пы­лом и жестокостью молодости стала рвать из своей души буйно проросшую и цепкую, как трава-березка, свою любовь к Ваньке Соболю. Так продолжалось два года.

Но вот он вернулся, возмужавший, но такой же, как и прежде, загадочный и, кажется, с прежней любовью. Что же де­лать? Как быть?

Траву-березку нелегко выжить. Нападет она и всю власть за­берет в поле: тянет из земли все соки, быстро ползет туда-сюда, все опутывает и заглушает. Попробуй выполоть ее — выбьешься из сил: жидкие ползучие стебли ее крепки, точно из сыромятной кожи. Но вот наконец-то трава-березка уничтожена... А так ли? Взгляни в поле: вот она, эта живучая трава, всюду властвует над землей.

Да неужели и любовь такая?!»
Как же работать над текстом отрывка?

Нужно очень внимательно и несколько раз прочитать текст, разобраться в логике каждой фразы, установить точную после­довательность всех событий, так как «нельзя подойти к началу рассказа, не охватив целиком картины, о которой буду говорить, то есть я должна великолепно знать, во имя чего я рассказы­ваю, как я отношусь к тем людям, о которых я буду рассказы­вать, и чего я жду от партнера»²⁹.

Тема отрывка — первая большая любовь девушки. События развиваются так. Девушка Тоня полюбила талантливого, но еще не раскрывшегося молодого парня. Полюбила сильно, горячо, а парень легкомысленно обманул ее, уехал, даже не попрощавшись с ней, не предупредив о своем отъезде. Тоня хотела за­быть свою любовь, но не могла; а когда Ванька вернулся, то чувство вспыхнуло с новой силой, потому что оно было настоя­щей любовью.

В отрывке есть действующие лица — Тоня, Ванька Соболь, два парня, есть поэтические образы — лесной ручеек, трава-бе­резка, картины природы. Необходимо точно представить, нафан­тазировать себе эти образы, картины, чтобы в ваших представ­лениях— видениях — они стали конкретными, близкими вам. Нужно своими словами рассказать себе о каждом образе, нужно представить все картины событий, чтобы при рассказе, действуя на слушателя (партнера), рисовать ему свои точные видения, вызывая тем самым у него ответные видения. Вся эта работа над видениями нужна для того, чтобы в дальней­шем говорить не уху, а глазу партнера, а «говорить глазу» можно, только ясно представляя то, о чем говоришь.

Затем нужно определить для себя: зачем я буду рассказы­вать этот отрывок, почему я начинаю рассказ, что заставило меня начать произносить текст? Нужно установить ту цель, во имя ко­торой ведется весь рассказ. Цель или задача заставят вас подводить сознание слушателя к определенному выводу, вызывать у него нужные для вас отношения к событиям, точные мысли и В конечном счете — чувства. Вы будете выполнять поставленную задачу, двигаясь от одного события к другому, от одной мысли к другой. И каждое событие в вашем рассказе будет иметь свою причину, а затем и само станет причиной другого события и так далее, все вперед и вперед. Ведь в жизни всякое явление, собы­тие, действие всегда существует в связи с другими событиями, действиями, явлениями. Они определяют друг друга, взаимно воздействуют, и в этом состоит постоянное развитие всего жи­вого. Установить такую связь и преемственность событий в от­рывке — значит установить логику, последовательность развития действия, которое будет выявляться в слове, тексте. Отсюда, хотя текст и определяет начало действия словом, но начало включе­ния в отрывок, причина, повод, которые заставляют начать рас­сказ, лежат «перед текстом», до начала слов отрывка.

Поэтому и в данном отрывке нужно найти причинную связь всего отрывка и определить первую действенную причину, повод для начала рассказа.

Таких причин для каждого рассказа может быть бесконеч­ное множество, в этом раскрывается многообразие творческих индивидуальностей. И для нашего рассказа выберем действен­ную, увлекающую нас причину.

Предположим, что поводом для нашего рассказа станет же­лание защитить девушку Тоню от несправедливых на нее напа­док. Предположим, что сидящие перед вами люди только что обвинили Тоню в ее странной привязанности к совершенно не­стоящему ее, никчемному парню. Они считают привязанность Тони нелепой, не видят в отношении Тони к Соболю настоящей любви, а самое главное — не видят и оснований для такой любви,— ведь Ванька Соболь совсем никудышный, ветреный парень.

Вы не согласны с этим. Вы вступаете в спор, чтобы доказать свою точку зрения, защитить Тоню, оправдать ее. Для того чтобы спор был успешным, нужно подобрать такие факты, до­казательства, которые переубедят слушателей, заставят их со­гласиться с вами. От факта к факту, от одного доказательства к другому вы приведете своих слушателей к конечной цели. Вы будете не только спорить, вы будете убеждать, обвинять, согла­шаться — вы будете действовать, действовать словом конкрет­ным, образным, насыщенным вашими видениями. А так как вы уже владеете техническими навыками по сценической речи, то будете искать наиболее точные интонации, краски для передачи ваших видений, для утверждения своей задачи.

Поводом для начала рассказа будет желание поспорить. Но этот спор начнется не сразу. Вы должны будете мысленно оце­нить своих противников-слушателей и уже мысленно до текста начать этот спор.

Вы скажете им — вот вы обвиняете Тоню, но верно ли это? Ведь вы сейчас оцениваете отношение Тони к Соболю очень по­верхностно. Для вас Ванька — беспутный малый, да еще и об­манщик. А так ли это? Вы считаете, что такого парня не за что любить? А нет ли и его образе таких привлекательных качеств, которые вы просто не заметили? А если Ванька особенный, талантливый, выделяющийся среди других, парень с большой меч-той и будущим? А это именно так, я это знаю и сейчас вам до­кажу. Тоне не так просто забыть его, порвать с ним, так как это любовь к настоящему красивому человеку, который еще, правда, не раскрылся.

Начну я свой рассказ с поэтического образа лесного ручейка, чем-то очень похожего на Ваньку. И начинается текст: «Бывает, встретишь в лесных дебрях» и т. д. Ваши видения уже накопили все детали неуклюжего, еще слабенького, но уже задорного лес­ного ручейка. В вашей интонации появятся различные краски. И чем ярче, точнее вы нарисуете словом этот замечательный озорной ручеек, тем больше вы заставите ваших слушателей симпатизировать этому ручейку. А это и есть ваша цель, вы уже поднялись на одну ступень в вашем споре, уже выиграли, от­стояли один момент. Вы уже можете переходить к новым фак­там в своем доказательстве основной задачи. Вы уже заставили своих слушателей согласиться с тем, что прекрасное не всегда сразу открывается, заставили их задуматься. А затем вы нач­нете раскрывать слушателям привлекательные качества Ваньки Соболя.

Вы его сравните с другими парнями и докажете, что он осо­бенный, лучше их. Ванька разнообразен, талантлив. У него зо­лотые руки — «он играючи научился работать на тракторе», «вя­зал сети, плотничал», он исследователь — «выкармливал на своем дворе лис-чернобурок», он смел — «объезжал колхозных коней», он поэт — «неугомонно раскрашивал в яркие цвета свою простую жизнь», он озорник, но не злой, он выдумщик, фантазер — «любил затеять что-нибудь необычное, чтобы ахнуло все Лебяжье». И, как бы проверяя отношение слушателей к Со­болю, вы спросите их про себя — правда, интересный человек? И слушатели должны с вами согласиться.

И вы снова подниметесь на новую ступеньку — вы завоевали еще один рубеж в споре, вы двигаетесь вперед. А раз слушатели признали за Ванькой особенные качества, значит, они должны согласиться с вами, что Тоня могла полюбить такого человека. Вы найдете такие интонации, которые раскроют прекрасную, беззаветную любовь Тони. А затем вы согласитесь со слушате­лями в том, что Ванька поступил нехорошо, уехав от Тони, вы осудите его поступок, вы покажете, как Тоня серьезно и горько переживала свою обиду, как она боролась со своей любовью. Но с настоящей любовью трудно бороться, она цепкая, беспо­щадная. И любовь осталась в сердце Тони.

И слушатели поверят вам, посочувствуют Тоне и оправдают её, когда вы скажете, что возвращение Соболя всколыхнуло все чувства с новой силой. Тоня снова потянулась к нему, не желая того, борясь с собой, простила все. Простила потому, что нельзя так легко отказаться от настоящей любви. Любовь, как трава-березка, закружит голову и сердце — «все опутывает, заглу­шает», захватит целиком — все соки вытянет.

А вывод из всего сказанного один — Тоня крепко любит хо­рошего парня, и нельзя так поверхностно порочить большое чув­ство. Спор окончен. Вы добились своего — заставили слушате­лей согласиться с вами, значит, правильно действовали словом.

.. .Однажды, в зимний вечер, когда смотритель разлиневывал новую книгу, а дочь его за перегородкой шила себе платье, тройка подъехала, и проезжий в черкесской шапке, в военной шинели, окутанный шалью, вошел в комнату, требуя лошадей. Лошади все были в разгоне. При сем известии путешественник возвысил было голос и нагайку; но Дуня, привыкшая к тако­вым сценам, выбежала из-за перегородки и ласково обратилась к проезжему с вопросом: не угодно ли будет ему чего-нибудь покушать? Появление Дуни произвело обыкновенное свое дей­ствие. Гнев проезжего прошел; он согласился ждать лошадей и заказал себе ужин. Сняв мокрую, косматую шапку, отпутав шаль и сдернув шинель, проезжий явился молодым, стройным гусаром с черными усиками. Он расположился у смотрителя, на­чал весело разговаривать с ним и с его дочерью. Подали ужин. Между тем лошади пришли, и смотритель приказал, чтоб тотчас, не кормя, запрягали их в кибитку проезжего; но возвратясь, на­шел он молодого человека почти без памяти лежащего на лавке: ему сделалось дурно, голова разболелась, невозможно было ехать... Как быть! Смотритель уступил ему свою кровать, и по­ложено было, если больному не будет легче, на другой день ут­ром послать в С*** за лекарем.

На другой день гусару стало хуже. Человек его поехал вер­хом в город за лекарем. Дуня обвязала ему голову платком, на­моченным уксусом, и села с своим шитьем у его кровати. Боль­ной при смотрителе охал и не говорил почти ни слова, однако ж выпил две чашки кофе и, охая, заказал себе обед. Дуня от него не отходила. Он поминутно просил пить, и Дуня подносила ему кружку ею заготовленного лимонада. Больной обмакивал губы и всякий раз, возвращая кружку, в знак благодарности слабою своей рукою пожимал Дунюшкину руку. К обеду приехал лекарь. Он пощупал пульс больного, поговорил с ним по-немецки и по-русски объявил, что ему нужно одно спокойствие и что дни через два ему можно будет отправиться в дорогу. Гусар вручил ему двадцать пять рублей за визит, пригласил его отобедать; ле­карь согласился; оба ели с большим аппетитом, выпили бутылку вина и расстались очень довольны друг другом.

Прошел еще день, и гусар совсем оправился. Он был чрезвы­чайно весел, без умолку шутил то с Дунею, то с смотрителем; насвистывал песни, разговаривал с проезжими, вписывал их по­дорожные в почтовую книгу и так полюбился доброму смотри­телю, что на третье утро жаль было ему расстаться с любезным своим постояльцем.

Очень хороший также человек Иван Никифорович. Его двор возле двора Ивана Ивановича. Они такие между собою прия­тели, каких свет не производил... Несмотря на большую приязнь, эти редкие друзья не совсем были сходны между собою. Лучше всего можно узнать характеры их из сравнения: Иван Иванович имеет необыкновенный дар говорить чрезвычайно приятно. Господи, как он говорит! Это ощущение можно срав­нить только с тем, когда у вас ищут в голове или потихоньку проводят пальцем по вашей пятке... Иван Никифорович, напро­тив, больше молчит, но зато если влепит словцо, то держись только: отбреет лучше всякой бритвы. Иван Иванович худощав и высокого роста; Иван Никифорович немного ниже, но зато рас­пространяется в толщину. Голова у Ивана Ивановича похожа на редьку хвостом вниз; голова Ивана Никифоровича на редьку хвостом вверх. Иван Иванович только после обеда лежит в од­ной рубашке под навесом; ввечеру же надевает бекешу и идет куда-нибудь — или к городовому магазину, куда он поставляет муку, или в поле ловить перепелов. Иван Никифорович лежит весь день на крыльце; если не слишком жаркий день, то обык­новенно выставив спину на солнце, и никуда не хочет идти... Иван Иванович очень сердится, если ему попадется в борщ муха: он тогда выходит из себя и тарелку кинет, и хозяину до­станется. Иван Никифорович чрезвычайно любит купаться и, когда сядет по горло в воду, велит поставить также в воду стол и самовар, и очень любит пить чай в такой прохладе... Иван Иванович несколько боязливого характера. У Ивана Никифоровича, напротив того, шаровары в таких широких складках, что если бы раздуть их, то в них можно бы поместить весь двор с амбарами и строением. У Ивана Ивановича большие вырази­тельные глаза табашного цвета и рот несколько похож на букву ижицу; у Ивана Никифоровича глаза маленькие, желтоватые, совершенно пропадающие между густых бровей и пухлых щек, и нос в виде спелой сливы...

Впрочем, несмотря на некоторые несходства, как Иван Ива­нович, так и Иван Никифорович — прекрасные люди.
Чудный город Миргород! Каких в нем нет строений! И под соломенною, и под очеретяною, даже под деревянною крышею; направо улица, налево улица, везде прекрасный плетень; по нем вьется хмель, на нем висят горшки, из-за него подсолнечник вы­казывает свою солнцеобразную голову, краснеет мак, мелькают толстые тыквы... Роскошь! Плетень всегда убран предметами, которые делают его еще более живописным: или напяленною плахтою, или сорочкою, или шароварами. В Миргороде нет ни воровства, ни мошенничества, и потому каждый вешает, что ему вздумается. Если будете подходить к площади, то, верно, на время остановитесь полюбоваться видом: на ней находится лужа, удивительная лужа! единственная, какую только вам уда­валось когда видеть! Она занимает почти всю площадь. Пре­красная лужа! Домы и домики, которые издали можно принять за копны сена, обступивши вокруг, дивятся красоте ее.

Но я тех мыслей, что нет лучше дома, как поветовый суд. Дубовый ли он, или березовый, мне нет дела; но в нем, мило­стивые государи, восемь окошек! восемь окошек в ряд, прямо на площадь и на то водное пространство, о котором я уже гово­рил и которое городничий называет озером! Один только он ок­рашен цветом гранита: прочие все домы в Миргороде просто выбелены. Крыша на нем вся деревянная, и была бы даже вы­крашена красною краскою, если бы приготовленное для того масло канцелярские, приправивши луком, не съели, что было как нарочно во время поста, и крыша осталась некрашенною. На площадь выступает крыльцо, на котором часто бегают куры, оттого, что на крыльце всегда почти рассыпаны крупы, или что-нибудь съестное, что, впрочем, делается не нарочно, но един­ственно от неосторожности просителей.

жүктеу/скачать 1.87 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: