Тяжелые события 1991 года

Тяжелые события 1991 года

В конце 80-х гг. происходившие в стране события вызывали брожение умов, провоцировали центробежные тенденции в союзных республиках, вели к подрыву федеративного устройства. В марте 1991 г. союзное руководство, стремясь предотвратить развал государства, провело референдум о сохранении СССР. Результаты референдума оказались неоднозначными: 76% населения высказались за сохранение Союза, но нельзя было не учитывать, что большинство граждан Грузии, Молдавии, Латвии, Литвы и Эстонии не приняли участия в референдуме. В Российской Федерации почти 30% населения проголосовало против.

Думаю, нет необходимости описывать здесь все перипетии, связанные с попыткой заключения после референдума нового союзного договора, «маршем суверенитетов», с ГКЧП. Они хорошо известны и были, как мне кажется, выражением борьбы за власть. Б.Н.Ельцин, став президентом Российской Федерации, не стеснялся в средствах в борьбе против М.С.Горбачева.

В результате непоследовательности и нерешительности в действиях М.С.Горбачев в этой борьбе проиграл, оказался политически несостоятельным лидером. Все надежды, которые ранее связывались с его приходом к руководству страной, сначала поблекли, а затем превратились в прах.

В последней трети 1991 г. несколько союзных республик сделали заявление о своем суверенитете, о выходе из Союза ССР. Было очевидно, что Советский Союз обречен, и хотя еще звучали заявления: «Союзу — быть!», в это уже не верили. Решающую роль здесь сыграла позиция руководства Украины: оно отказывалось идти на любое соглашение, содержащее слово «союз», видело в нем угрозу возрождавшейся украинской «самостийности». В резиденции «Васкули», расположенной в Беловежской Пуще, лидеры России, Украины и Белоруссии 8 декабря 1991 г. подписали документы о создании СНГ. Советский Союз перестал существовать.

Трудно и вряд ли целесообразно сегодня абстрактно рассуждать, что бы могло дать подписание нового союзного договора. «Гэкачеписты», сорвав своими действиями его подписание, проявили полную безрукость. Введение в Москву танков было грубой ошибкой. Лидера с твердой волей, способного на решительные действия, среди них не оказалось. В результате их акция только «пролила воду» на мельницу Ельцина — на время превратила его в героя, развязала ему руки для последующих действий, фактически разрушивших почти все, что создавалось трудом миллионов в предшествующие десятилетия. Перечитывая эти строки, вспомнил разговор с вице-президентом АН СССР В.Н.Кудрявцевым, касавшийся распада СССР. Тогда я выразил недоумение по поводу неуверенного до странности поведения Горбачева во второй половине 1991 года и сказал Владимиру Николаевичу, что объяснить это можно, скорее всего, неполной легитимностью Михаила Сергеевича как Президента страны. Он ведь был избран на этот высокий пост Съездом народных депутатов Советского Союза, а не всеобщим народным голосованием. Это его связывало, мешало в острых ситуациях быть более решительным. Кудрявцев согласился со мной и добавил, что в свое время рекомендовал Горбачеву баллотироваться в Президенты СССР всенародно и на альтернативной основе. Высказал ему полную уверенность в том, что на выборах он победит. Однако Горбачев принял другое решение, и тем самым допустил непоправимую ошибку. Поступи он иначе, высокая легитимность власти, полученной от народа, позволила бы оказывать действенное влияние на развитие политических событий.

Б.Н.Ельцин, ставший во главе России, был человеком сложным, далеко не безупречным, непредсказуемым в своих поступках. Впервые я увидел и услышал его еще в декабре 1984 г. в Доме политического просвещения в Москве на Всесоюзной научно-практической конференции по идеологическим вопросам. С основным докладом «Живое творчество народа» выступил М.С.Горбачев. Одним из докладчиков на пленарном заседании оказался Б.Н.Ельцин — тогда первый секретарь Свердловского обкома КПСС. Тема его выступления: «Трудовой коллектив — центр идейно-воспитательной работы». Говорил он громко, внушительно, но содержание доклада было серым, скучным. Запомнил его только из-за концовки, в которой он покритиковал союзных министров за редкое посещение такой крупнейшей области, как Свердловская. Произнося это критическое замечание, Ельцин смотрел на Горбачева, а заметив его одобрительную реакцию, сразу добавил, что и заведующим отделами ЦК КПСС не мешало бы побывать в Свердловске. На этот раз реакция Горбачева была иной, и Ельцин осекся. Он явно стремился обратить на себя внимание. Лично на меня его манеры произвели не лучшее впечатление.

Избрание Ельцина первым секретарем Московского городского комитета КПСС для многих было неожиданным. В то время я был членом Бюро Севастопольского РК КПСС, участвовал в партийных активах, знал мнение многих коммунистов.

На встречах с секретарями партийных организаций московских предприятий и учреждений Ельцин всегда отвечал на многочисленные вопросы, сам их провоцировал. Иногда такие собрания превращались в вечера «вопросов и ответов». По Москве распространялись записи его высказываний, порой весьма смелых. Он любил говорить о себе. Неоднократно подчеркивал, что постоянно занимается политическим самообразованием: встает в 5 часов утра и два часа изучает труды Маркса, Энгельса, Ленина.

Отношение к Ельцину было противоречивым: одни восхищались его смелостью, другие видели в нем карьериста, склонного к популизму, далеко не интеллигентного человека. Я разделял мнение последних. Следует отметить, что с кадровыми партийными работниками он часто разговаривал грубо, устраивал разносы первым секретарям райкомов на заседании Бюро горкома. Некоторые из них были сняты с работы. Такая несправедливая участь постигла и секретаря Севастопольского райкома г.Москвы Е.А.Асоскова.

Б.Н.Ельцин был избран кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС (его предшественник В.В.Гришин был членом Политбюро), а ожидал он, по-видимому, большего и затаил обиду на М.С.Горбачева. На одном из пленумов ЦК КПСС в октябре 1987 г. Ельцин выступил с критикой Горбачева (в то время говорили, что он задел и его жену, которая якобы вмешивалась в дела московской партийной организации).

Далее события развернулись с катастрофической быстротой: Ельцин был выведен из состава Политбюро, а на пленуме МГК КПСС освобожден от обязанностей первого секретаря. Приехал его «снимать» сам Михаил Сергеевич. Ельцина обвинили во всех смертных грехах, выглядел он на пленуме больным, совершенно поникшим. Эта акция была явно недемократичной. По моему мнению, следовало подождать очередной городской партийной конференции, заслушать отчетный доклад Ельцина и избрать нового первого секретаря.

В те дни мне невольно вспомнилось, как в конце шестидесятых годов снимали первого секретаря Московского горкома Н.Г.Егорычева. Сценарий был тот же самый, только Л.И.Брежнев поступил умнее: он послал на пленум горкома М.А.Суслова, а Егорычева «сослал» из Москвы в Данию в качестве Чрезвычайного и Полномочного посла, где тот проработал почти 20 лет. Во время командировок в Копенгаген я дважды встречался с Николаем Григорьевичем, выступал с докладами перед дипломатическим составом нашего посольства. Он произвел на меня очень хорошее впечатление. Узнав, что я был близок с С.К.Романовским, стал разговаривать со мной откровенно, очень резко и справедливо критиковал Брежнева и все его окружение, высказывал опасения за судьбу социализма.

Б.Н.Ельцин остался в Москве. Его назначили заместителем председателя Госстроя СССР. Многие в партии и в народе видели в нем человека несправедливо пострадавшего, своего рода мученика. В России же к таковым людям всегда было сочувственное отношение. Когда избирали депутатов Съезда народных депутатов СССР, Ельцин баллотировался по Московскому округу и был избран подавляющим числом голосов. Вскоре он демонстративно вышел из партии, открыто показав свое нутро «перевертыша».

Но возвращаюсь к событиям начала 90-х годов. Заняв место Горбачева в Кремле, Ельцин стал царствовать, а не управлять страной. В ближайшем окружении его называли «царь Борис». Это не было слухом. Академик С.С.Шаталин как-то обронил в разговоре со мной, что собирается пойти к «царю Борису», чтобы решить с ним ряд экономических вопросов.

На совести Ельцина и его окружения безудержная инфляция, и потеря населением вкладов в сберкассах, и коррупция, и разбазаривание народного достояния, и расстрел из танковых орудий Белого дома, и обогащение «семьи», и позорное поведение в зарубежных странах, и многое-многое другое. В любой демократической стране только за малую толику подобных действий президент давно был бы отрешен от власти.

В сентябре 1991 г. я написал президенту АН СССР академику Г.И.Марчуку заявление с просьбой освободить меня от должности директора ИНИОН. Гурий Иванович сразу же меня принял и еще раз поздравил с юбилеем. Я вынул из папки мое заявление. Он понял, о чем в нем идет речь, и сказал: «Уберите заявление. В сложившейся обстановке освободить вас от должности директора такого сложного Института невозможно. Мы не сможем найти вам замену. Продолжайте работать. Очень важно сохранить коллектив» — таковы были его реакция и напутствие.

Начало девяностых годов отмечено и кризисными событиями в жизни Академии наук…

В ноябре Верховный Совет Российской Федерации принял постановление о создании Академии наук России. Тут же были назначены выборы ее членов. Это вызвало у членов АН СССР серьезное беспокойство. Над Академией наук СССР нависла реальная угроза. В тот период я был заместителем председателя Секции общественных наук Президиума АН СССР и знал обо всем происходившем вокруг Академии. Считаю целесообразным написать об этом с доступной полнотой. Думаю, что эти строки вызовут живой интерес. Их достоверность дополнительно проверил у одного из участников описываемых событий.

Президентом-организатором новой Российской академии был назначен академик Юрий Сергеевич Осипов, возглавлявший Институт математики и механики в Свердловске. Почти все научные учреждения Академии наук СССР находились на территории Российской Федерации. Было очевидно, что вторая Академия в России не нужна. Если в новую Академию будут проведены выборы и она начнет действовать, это может привести к разрушению Академии наук СССР. Допустить такое – значит нанести непоправимый ущерб отечественной науке.

Выход был один: сохранить действующую Академию, пользующуюся всемирной известностью, влив в ее состав Академию, существующую пока только на бумаге. Ю.С.Осипов разделял эту точку зрения, что имело принципиальное значение. К этому времени он уже был членом Президиума АН СССР. Вопрос об объединении был не простой, он рассматривался специально созданной для его обсуждения Комиссией, в которую вошли как члены Академии наук СССР, так и несколько представителей «команды» Ельцина. Комиссия после длительных обсуждений и споров пришла к заключению о целесообразности такого решения. В редактировании окончательного текста проекта Указа президента России принимали участие академики Е.П.Велихов, Ю.С.Осипов и И.М.Макаров. Он был согласован с Г.Э.Бурбулисом, который занимал должность Государственного секретаря.

Неожиданно стало известно, что Ельцин срочно улетает с официальным визитом в Германию. Следовало успеть подписать Указ до его отъезда. Откладывать было рискованно — неизвестно, что могло произойти после его возвращения. Возникла мысль взять проект Указа у Бурбулиса и самим дать его на подпись президенту. В день накануне отъезда Ельцина шло заседание правительства. Е.П.Велихов и И.М.Макаров решились зайти в зал заседаний. Велихов подошел к Бурбулису и, попросив у него проект Указа, сказал, что сам пойдет к Борису Николаевичу и попросит подписать. После некоторых колебаний Бурбулис завизировал Указ и передал Евгению Павловичу.

Далее события развивались следующим образом: с Ельциным переговорили по телефону. Он выслушал просьбу Велихова о встрече и назначил ее на 9.30 следующего дня в аэропорту «Внуково-2» в зале для правительственных делегаций. Туда в 9 часов утра приехали Е.П.Велихов, Ю.С.Осипов и И.М.Макаров. Войдя в зал, Б.Н.Ельцин жестом пригласил академиков подойти. Прочитал Указ и подписал. Так родилась Российская академия наук.

Выборы в Российскую академию наук (РАН) состоялись в начале декабря. Они были своеобразными: созданные для этих целей группы выборщиков состояли, с одной стороны, из академиков и членов-корреспондентов АН СССР (я был в их числе), а с другой — из профессоров и докторов наук, работавших в университетах и различных научно-исследовательских институтах России. Лицам, выдвинутым в действительные члены, но не прошедшим в первый день выборов, было разрешено на следующий день баллотироваться в члены-корреспонденты РАН. Все действительные члены и члены-корреспонденты АН СССР сохранили свои звания в Российской академии наук.

Общее собрание Российской академии наук, проходившее в конце декабря, утвердило новых членов Академии и избрало Президиум РАН. Юрий Сергеевич Осипов стал президентом РАН. Е.П.Велихов вновь был избран вице-президентом, а И.М.Макаров — главным ученым секретарем.