В атмосфере страха «Политический процесс» и парламентские выборы в Чеченской Республике
Раздел I «Политический процесс» в Чеченской Республике: от референдума к парламентским выборам
жүктеу/скачать 469 Kb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Президентские выборы 5 октября 2003 года
- Досрочные президентские выборы 29 августа 2004 года
- Круглый стол Совета Европы по политической ситуации в Чечне
- Глава 2 Положение СМИ накануне парламентских выборов 30
- Отсутствие инфраструктуры и сети распространения
- Давление и преследования
- Глава 3 Подготовка выборов в Парламент Чеченской Республики
Раздел I«Политический процесс» в Чеченской Республике: от референдума к парламентским выборамГлава 1 Анализ «политического процесса» в Чеченской Республике (2003-2005 гг.)РеферендумКраеугольным камнем проводимого федеральным центром «политического процесса» в Чеченской Республике стал референдум по конституции и законам о выборах президента и парламента Чеченской Республики, на котором, по официальной версии, народ Чечни почти единогласно выразил желание остаться в составе Российской Федерации. Свидетельства многочисленных независимых наблюдателей – правозащитников, журналистов и экспертов, российских и иностранных – говорят о несомненной нелегитимности референдума. В конце 2002 г. в администрации Президента РФ подготовили проекты конституции (автор – А. Р. Парамонов) и законов о выборах президента (Н. Г. Нигородова) и парламента (Н. В. Бондарева) Чеченской Республики. К этой работе не привлекались даже чиновники лояльной Кремлю администрации Чечни – им предъявили готовые тексты и дали задание организовать «широкое обсуждение» в подконтрольных средствах массовой информации. Не претерпев в ходе «обсуждения» никаких изменений, проект был вынесен на референдум. Большинство чеченских и российских правозащитников указывали на невозможность свободного волеизъявления в условиях боевых действий, «зачисток» населенных пунктов, похищений и убийств жителей республики. То, что в ходе референдума неизбежны массированные фальсификации, было очевидно заранее. Так, в октябре 2002 г. перепись населения выявила в республике миллион 88 тысяч 816 человек. По данным правозащитных и гуманитарных организаций, эта цифра была завышена как минимум в полтора раза. Таким образом, был сформирован массив «мертвых душ», обеспечивавший «успех» всех последующих голосований на референдуме и выборах. Чтобы референдум выглядел как «инициатива снизу», 11 декабря 2002 г., в восьмую годовщину начала первой войны, был созван «съезд чеченского народа». Делегаты не избирались – в районных администрациях были составлены списки «лояльных граждан», в основном, сотрудников органов государственной власти, и переданы в республиканскую администрацию. Время, место и повестка дня «съезда» держались в секрете до последнего дня. Естественно, что на «съезде» идея референдума получила единогласную поддержку. Выступавший Руслан Ямадаев1, заявил, что общественные организации, не поддержавшие референдум, «надо запретить», а самыми достойными представителями чеченского народа являются Владимир Путин и Ахмат Кадыров. Среди населения республики был организован сбор подписей в поддержку референдума. При этом широко использовался «административный ресурс». Так, в селах Алпатово и Калиновская Наурского района при выдаче детских пособий и пенсий гражданам без объяснений давали подписать заявления в поддержку плебисцита. В Урус-Мартановском районе вооруженные сотрудники местных правоохранительных органов ходили по домам и настоятельно предлагали жителям расписаться. В Курчалоевском районе руководители предприятий и организаций переписывали в подписные листы паспортные данные работников и, во многих случаях, сами за них расписывались – так получили ещё две тысячи подписей. Примеров подобных махинаций множество, и из них очевидно, что власти далеко не были уверены в поддержке населением референдума. О том же свидетельствует и агитация в подконтрольных средствах массовой информации, нацеленная на запугивание возможных и реальных оппонентов.
Положение о проведении референдума в Чеченской Республике было подписано президентом РФ 12 декабря 2002 г. Там, в частности, сказано, что агитация на телеканалах и страницах печатных изданий должна побудить граждан поддержать инициативу по организации плебисцита или отказаться от такой поддержки, голосовать или отказаться от голосования, поддержать или отвергнуть вынесенные на него вопросы. Однако все заголовки республиканских газет были выдержаны в утверждающих тонах и/или содержали в себе элементы шантажа и запугивания: «Референдуму – быть!»4; «Референдум – это будущее наших детей»5; «Не примем конституцию – не закончится антитеррористическая операция»6; и т.д. Хотя согласно Положению от 12 декабря 2004 г. агитация в СМИ разрешалась только за 30 дней до референдума, то есть с 21 февраля 2003 г., эти и другие подобные публикации начались значительно раньше. Еще одно требование Положения – запрет на проведение агитации «федеральными органами государственной власти, органами исполнительной власти ЧР, иным государственным органам, главам администраций районов, населенных пунктов ЧР» (ст. 22) – также повсеместно нарушалось. Например, 8 февраля в средней школе 1 с. Курчалой, отменив занятия и распустив детей по домам, для обсуждения плана подготовки района к референдуму собрались сотрудники районного отдела образования и директора местных общеобразовательных учреждений. Присутствовали начальник правового отдела администрации ЧР, советник главы администрации по силовым структурам, заместитель министра образования республики и военный комендант района, командир дислоцированной здесь 33-ой бригады внутренних войск РФ, начальники временного и постоянного отделов милиции, глава администрации района, а также сотрудники бюро специального представителя Президента РФ по соблюдению прав и свобод человека и гражданина в ЧР, представители духовенства и директора госхозов. Всем им вменялось привести как можно больше жителей на избирательные участки. Подобные мероприятия прошли и в других учебных заведениях, на предприятиях и в учреждениях республики. Были организованы сходы жителей в населенных пунктах, где представители власти говорили о необходимости проведения референдума и участия в нем всех жителей, имеющих право голоса. В ряде случаев с граждан требовали «добровольных» пожертвований в Фонд проведения референдума. Так, 18 февраля 2003 г. руководителей общеобразовательных учреждений Старопромысловского района Грозного собрали в здании местной администрации. Заместитель главы администрации района Султан Шахгиреев сообщил, что из-за явного недостатка выделенных государством средств, школам республики надлежит внести в фонд по проведению референдума по 2000 рублей. С каждого учителя директорам поручили собрать по 50 рублей. Некоторые директора усомнились в том, что их подчиненные пойдут на это добровольно – Шахгиреев распорядился предоставить ему списки отказавшихся. Он также призвал не предавать огласке сбор «благотворительной помощи» с учителей. Подобным образом на референдум выбивались «пожертвования» с работников других организаций и учреждений района7. В преддверии объявленного на 23 марта референдума ПЦ «Мемориал» провел анонимное анкетирование жителей республики. Опрошены были 656 человек, проживавших на тот момент во всех районах Чечни и в палаточных лагерях в соседней Ингушетии. Из них 515 человек, то есть около 80 %, заявили, что условия для свободного волеизъявления граждан отсутствуют: безопасности гражданам не обеспечена, те, кто выражает отличное от российских властей мнение, находятся в крайне уязвимой ситуации, отсутствует свобода передвижения, и т. д. Большинство респондентов выразили сомнение в соблюдении необходимых процедур при подготовке референдума: 346 (или 54 %) опрошенных не слышали о сборе подписей в поддержку референдума в своём населенном пункте, а 185 (29 %) достоверно знали, что там он вообще не проводился. Подавляющее большинство – 516 человек (75 %) считали, что референдум проводится по инициативе федеральных и 145 (21%) профедеральных чеченских властей, и только 17 человек (2,5 %) полагали, что идею референдума выдвинули представители чеченской общественности, выражая интересы населения. 76 (или 12 %) намеревались идти голосовать, 439 (68 %) – не собирались, не определились 131 человек (20 %). Большинство намеревавшихся участвовать в референдуме, подчеркнули, что их выбор обусловлен опасением репрессий, как силовых, так и экономического характера. В день референдума, 23 марта 2003 г., многочисленные российские и иностранные правозащитники и журналисты не зафиксировали высокую активность избирателей ни на одном участке. В некоторых населенных пунктах, в том числе в Грозном, улицы опустели: большинство жителей предпочло не выходить из домов или заранее выехали за пределы республики. Для получения бюллетеня на избирательном участке требовалось предъявить паспорт, однако регистрацию по месту проживания никто не проверял, поэтому голосовать можно было где угодно и сколько угодно, что ради эксперимента и было многократно проделано рядом журналистов, включая иностранных. Несмотря на очевидно малую активность избирателей, члены избирательных комиссий в течение дня озвучивали значительные цифры якобы проголосовавших. Так, в Грозном на участке № 361 за полчаса сотрудники ПЦ «Мемориал» увидели менее 10 избирателей, но члены комиссии заявили, что на 12.00 большая часть из 831 приписанных к участку граждан успела проголосовать. 8 Как и ожидалось, власти объявили референдум состоявшимся. По официальной версии, голосовали около 95% из всех избирателей, из них 95.37% высказались за принятие новой конституции и законов о выборах. Ни ПАСЕ, ни ОБСЕ (не говоря уже о российских и чеченских правозащитных НПО), не признали референдум легитимным, и вряд ли можно считать легитимные законопроекты, которые на него выносились. Инициированный федеральным центром в Чечне «политический процесс» с самого начала был профанацией. Президентские выборы 5 октября 2003 годаВ рамках «второго этапа политического процесса» выборы президента республики был назначены на 5 октября 2003 г.. Большинство независимых наблюдателей, как и в случае референдума, сомневались, что выборы могут быть хоть в какой-то степени свободными. Было очевидно, что на выборы не будут допущены сепаратисты, но оставалась надежда на состязательность среди лояльных Москве кандидатов, и на приход к власти человека, напрямую не связанного с совершавшимися в прошлые годы преступлениями, и готового требовать их прекращения в будущем.. Если бы населению Чечни позволили самостоятельно избрать президента из числа подконтрольных кандидатов, это смогло бы способствовать началу реального урегулирования ситуации. В списки для голосования изначально были внесены 16 кандидатов, в основном занимавших административные и иные посты во властных структурах, а также бизнесменов и политиков пророссийской ориентации.9 Но вскоре Центр пересмотрел свои исходные намерения и отдал поддержку Ахмату Кадырова, на тот момент – главе администрации ЧР. По итогам мониторинга10, проведенного правозащитными НПО11, реальная явка избирателей на выборы была очень низкой. Как и в день референдума, улицы городов и сел опустели. Во многих населенных пунктах у избирательных участков не было никого, кроме представителей российских силовых структур. Из-за низкой явки избирателей выборы фактически провалились в г. Грозный, Грозненском (сельском), Ачхой-Мартановском, Сунженском, Курчалоевском, Веденском, Шатойском районах, в некоторых селах Урус-Мартановского и других районов республики. Не поехали на голосование беженцы, проживавшие в Ингушетии.12 Низкая активность избирателей не обязательно была следствием их приверженности идее национальной независимости. Даже у тех, кто раньше считал себя убежденными сепаратистами, годы бессудных казней и похищений, непрекращающихся «зачисток» и грабежей, вызвали тягу к размеренной и спокойной жизни, а политические устремления отошли на второй план. Но в канун выборов с дистанции путем угроз и/или административных и судебных манипуляций были сняты все реальные оппоненты Ахмата Кадырова (бизнесмены М. Сайдуллаев13 и Х. Джабраилов14, политик А. Аслаханов15), что утвердило жителей республики во мнении: от них ничего не зависит, их участие в голосовании – простая формальность, и нужно только для прикрытия массированных фальсификаций. В итоге выборы игнорировали многие из тех, кто изначально принял решение участвовать. Показательно, что временно исполняющий полномочия президента ЧР Анатолий Попов 4 сентября 2003 г. на выездном заседании правительства республики в с. Серноводск, где присутствовали министры внутренних дел, образования, сельского и жилищно-коммунального хозяйств, руководители и актив Сунженского, Ачхой-Мартановского и Урус-Мартановского районов, дал установку о выдвижении и поддержке «единого кандидата». Фамилия названа не была, но было очевидно: имеется в виду Ахмат Кадыров.16 В СМИ прямая и косвенная агитация велась в основном за Кадырова, агитационные материалы (плакаты, листовки и др.) также были преимущественно «кадыровские». В день выборов, по мнению правозащитников, нарушения были всеобъемлющими и носили системный характер. В Шалинском районе подъезды к избирательным участкам перекрыли бетонными блоками и сваленными стволами деревьев, с приказом не пропускать незнакомых людей. За час до установленного времени, а в некоторых селах и раньше все участки были закрыты. Это мало отразилось на людях, желавших исполнить свой «гражданский долг»: район не отличался активностью избирателей, как и вся республика. Бюллетени с участков в сопровождении председателей избирательных комиссий, их заместителей и секретарей на российских бронетранспортерах сначала доставили сначала в блокированное со всех сторон силами МВД республики здание районной администрации, и только затем, по официальной версии – пересчитав их, – составили протоколы. Наблюдатели от кандидатов, кроме кадыровских, к этой процедуре допущены не были.17 Чтобы обеспечить реальную явку хоть в некоторой степени, власти республики прибегли к ухищрениям, ранее проверенным на референдуме. Пенсии и пособия в день выборов выдавали в тех же зданиях, где располагались избирательные участки (так поступили, например, в Курчалоевском и некоторых селах Ачхой-Мартановского района). Но и здесь к урнам приходили, в основном работники администраций и их родственники. Скопление избирателей было только на тех участках, где заранее ожидали журналистов и официальных наблюдателей18. На избирательном участке №147 в с. Курчалой, например, сотрудники ПЦ «Мемориал» находились в течение часа: с 10.45 до 11.45, и за это время туда пришло 105 человек. Высокая активность на участке объяснялась тем, что на тот момент там находилась съемочная бригада грозненского телевидения, а «массовкой» стали многочисленные родственники заместителя главы районной администрации А. Шуаипова. Через пару часов после отъезда съемочной группы правозащитники вернулись на этот участок, но наплыва людей уже не было. По их оценкам, за весь день из 2094 избирателей голосовать пришли от силы 300 человек. Тем не менее, было объявлено, что проголосовали 62%, или 1300 человек. Подобную картину представители Московской Хельсинкской группы наблюдали в 14.00 в с. Гехи, куда в это время на двух автобусах под охраной БТРов привезли официальный пресс-тур из российских и иностранных журналистов.19 Таким образом, федеральный центр обеспечил «впечатляющую победу» Ахмата Кадырова, который, по официальным данным, набрал около 82% голосов при явке 85% избирателей. Досрочные президентские выборы 29 августа 2004 годаАхмат Кадыров пробыл на своём посту 7 месяцев и погиб в результате теракта 9 мая 2004 г. на грозненском стадионе «Динамо». Сама его гибель ясно указывала, что избранный российскими властями силовой курс и имитация политического процесса не принесли и не могут принести в Чечню реальную стабильность. Но никакого переосмысления ситуации, смены курса и поиска путей реального политического урегулирования не последовало. Федеральный центр немедленно объявил о проведении досрочных выборов. Российские власти нуждались в человека, который, как и Ахмат Кадыров, был бы способен к жестким силовым действиям против своих земляков. Собственно, весь «политический процесс» в Чеченской Республике шёл параллельно и как легальное прикрытие «чеченизации» вооружённого конфликта. Политика «чеченизации» состоит в том, чтобы, в буквальном смысле, столкнуть в смертельной схватке местных жителей, и тем самым перевести сеператистский по сути конфликт в плоскость гражданской войны. Попутно решаются и пропагандистские задачи. Участие все большего числа местных жителей в конфликте на стороне федеральных сил не только позволяет отрицать сепаратистские корни конфликта, но также снимает с центральной власти ответственность за нежелание решить его путем переговоров. Рамзан Кадыров, сын погибшего Ахмата Кадырова, еще при жизни последнего возглавлял наиболее сильную военизированную структуру республики – Службу безопасности президента, включавшую на тот момент более трех тысяч «штыков», преимущественно бывших боевиков, перешедших на сторону промосковской администрации в обмен на амнистию, но также и откровенно криминальные элементы. После смерти отца он стал наиболее могущественным человеком в республике. Организаторы «политического процесса» нуждались в Рамзане Кадырове и по той причине, что сын покойного «первого президента» был известен неконтролируемой жестокостью, а из-за гибели отца его противостояние боевикам приобрело личную мотивацию. Федеральной власти он казался незаменимым. Но в президенты у Рамзана Кадырова выдвинуть было трудно, прежде всего, по причине его молодости. Согласно конституции, руководитель республики не может быть моложе 30 лет. Менять под конкретного человека текст основного закона через год после принятия означало для Кремля слишком существенную имиджевую потерю. Но был найден компромисс. На пост президента был выдвинут министр внутренних дел Алу Алханов, кадровый сотрудник МВД, доказавший лояльность федеральному центру. При этом реальная власть в республике, то есть контроль над вооруженными людьми, остался за Рамзаном Кадыровым, которого назначили на должность первого Вице-премьера, курирующего силовой блок. Алханов при этом в перспективе мог стать противовесом Кадырову, малопредсказуемому человеку с чрезмерными амбициями. Из 15 человек, выставлявших свои кандидатуры на досрочных президентских выборах, до финишной прямой – дня голосования 29 августа 2004 г. – добрались только семь. Большинство из сошедших с дистанции не смогли собрать подписи в пользу выдвижения своей кандидатуры или внести залога, поэтому отстранение от выборов не вызвало каких-либо серьезных возражений даже у них самих. Совсем иначе складывалась ситуация вокруг Малика Сайдуллаева, единственного реального соперника кремлевского фаворита. Как и на предыдущих выборах, многие рассматривали его как альтернативу существующей в республике власти, и его участия превращало бы кампанию в подобие демократического процесса. Чтобы исключить реальную состязательность, Избирательная комиссия ЧР, за неимением других оснований, объявила недействительным паспорт Сайдуллаева, в котором как место рождения была указана «Республика Чечня», а не Чечено-Ингушская АССР20. Паспорт был выдан в Москве, с ним Сайдуллаев ездил по всей России, занимался бизнесом и политикой – год назад та же избирательная комиссия в том же составе не обратила никакого внимания на не совсем корректное указание места рождения. Алханову, у которого в документах были аналогичные «ошибки», паспорт поменяли накануне регистрации. Устранение единственного внятного кандидата таким абсурдным способом окончательно превратило в фарс и сами «досрочные выборы президента ЧР». «Победа» Алханова была предопределена, а для видимости плюрализма в выборах участвовали его четыре дублера: Магомед Айдамиров, Мухумд-Хасан Асаков, Умар Абуев и Ваха Висаев. Последние практически и не вели агитацию, а в немногочисленных интервью говорилио поддержке курса «первого президента» и его соратников, в числе которых называли и своего основного «соперника». Правда, ещё два кандидата «не дожили» до дня голосования: Абдулла Бугаев, бывший премьер пророссийского правительства республики, абсолютно лояльный федеральному центру, и полковник ФСБ Мовсар Хамидов, на протяжении двух лет курировавший связь с «силовиками» в должности вице-премьера правительства ЧР (на этой должности незадолго до выборов его сменил Рамзан Кадыров). Мовсар Хамидов, видимо, вел свою кампанию слишком активно по меркам «главного» кандидата. 17 августа, пока Хамидов разъяснял по республиканскому телевидению свою предвыборную программу, группа «силовиков» из внутренних войск МВД РФ и ОМОН ЧР ворвалась к нему в дом, захватила его брата и трех охранников. Несанкционированному обыску подвергся и его предвыборный штаб.21 В день голосования все происходило по уже отработанной схеме. Имитируя массовую явку, по одним избирательным участкам на автобусах возили одну и ту же группу зависимых от власти работников бюджетной сферы, а на других участках выплачивали пособия и пенсии. На эти участки и доставляли журналистов и наблюдателей от СНГ и Организации «Исламская конференция» – единственных, как и на прошлых выборах, международных структур, согласившихся наблюдать за ходом голосования. Так же, как и в прошлый, и в позапрошлый раз, большинство жителей республики выборы проигнорировало. В 11.00 представители чеченских и российских НПО побывали на избирательном участке № 369 г. Грозного. У входа скопились сотрудники силовых структур, стоял металлоискатель. По словам членов избирательной комиссии, около 8.55 утра «силовики» попытались задержать на входе подозрительного молодого человека. Он побежал к ближайшему перекрестку. Милиционеры кричали, чтобы он остановился, иначе будут стрелять на поражение – тогда молодой человек, у которого было взрывное устройство, подорвал себя. Взрыв произошел в тридцати метрах от избирательного участка. При этом руководитель участковой избирательной комиссии, Абуезит Дукаев, настаивал, что, несмотря на сложную обстановку, активность избирателей высока. Точными цифрами он не располагал, но утверждал, что из 2694 человек, закрепленных за участком, проголосовали 32-35%, а окончательная явка ожидалась не меньше 75-78%. За те 20 минут, что там находились представители НПО, голосовать пришли только четыре немолодые женщины.22 На избирательном участке № 405 в г. Грозный в 12:01 правозащитники увидели троих избирателей. Члены комиссии, однако, сообщили, что из 2907 избирателей «человек 600-700» уже проголосовали – точной цифры привести не могли и сказали, что это оценка по числу еще не использованных бюллетеней. А по подсчётам наблюдателей от Мовсара Хамидова, с момента открытия на участок пришли менее ста человек. Кроме того, по их сведениям, на избирательном участке №406 был зафиксирован массовый вброс бюллетеней.23 На этот участок правозащитники пришли в 13.15, и не застали там ни одного голосующего. Но председатель участковой комиссии сообщила, что проголосовали «около 500 человек» из 2565 избирателей. Выяснилось, впрочем, что из этого списочного числа 496 – служащие центральной военной комендатуры города. На просьбу подтвердить, что из гражданских лиц, таким образом, проголосовали всего «около 4-х человек», члены комиссии ответили, что их неправильно поняли: военных проголосовало только 290, а остальные 210 человек – местные жители. По словам наблюдателя от штаба Хамидова, Аслудина Хачукаева, к часу дня на участке голосовали 33 человека. Причем в 7.30 утра вместе с другими наблюдателями он произвел осмотр урны, после чего ее заклеили. В 8.15 Хачукаев на несколько минут вышел помещение, а когда вернулся и встряхнул урну, оказалось, что в ней уже немало бюллетеней. Он потребовал вскрыть урну, но безуспешно.24 Другая группа представителей НПО в 13.00 прибыла на избирательный участок №376 г. Грозный, который оказался безлюден – не было даже большинства членов избирательной комиссии. За полчаса на участок пришел только один избиратель – местный журналист, который голосовал в четвертый раз за день.25 Примерно такая же ситуация наблюдалась и на других избирательных участках по всей республике. Но, не смотря на это, президентом был объявлен Алу Алханов (73,67% голосов при явке, несколько превышавшей 80%)26. * * *
Ни виртуальный референдум, ни обе президентские кампании, проигнорированные абсолютным большинством жителей, не снизили уровень ожесточенности в республике. Напротив, в ходе «политического процесса» и сопровождавшей его «чеченизации» был закреплен статус людей, которые в обмен на финансовое обеспечение и поддержку согласились осуществлять карательные функции в Чечне совместно с федеральными военнослужащими. С этого времени конфликт постепенно стал приобретать черты внутричеченского противостояния. Это, пожалуй, единственный реальный результат «политического процесса»: все большую роль в республике процессах играют сформированные из местных жителей военизированные группировки («кадыровцы», «ямадаевцы», «байсаровцы» и т.д.), которым наиболее соответствует название «легальные вооруженные формирования». В боестолкновениях с участниками вооруженных формирований ЧРИ их эффективность сомнительна27. Однако они показали надежность и рвение при «зачистках» населенных пунктов и похищениях людей, то есть в операциях, направленных, прежде всего, против гражданского населения. Следующий этап «политического процесса» в Чечне, который федеральный центр определяет как «завершающий», так называемые выборы в республиканский парламент, – лишь еще одно звено в той же цепи, и не могут способствовать ни реальному мирному урегулированию, ни облегчению положения гражданского населения.
Подход межправительственных организации к «политическому процессу» в Чечне достаточно ясно отражен в Резолюции ПАСЕ №1402, подготовленной докладчиком по политическим вопросам в Чечне Андреасом Гроссом и принятой Ассамблеей в октябре 2004 года. В ней, в частности, сказано, что хотя Ассамблея «сожалеет о том, что президентские выборы 29 августа 2004 года не соответствовали базовым требованиям в отношении демократических выборов», Совет Европы все же должен быть готов оказывать всяческое сотрудничество «Президенту Чечни и его правительству в их усилиях, направленных на укрепление прав человека, демократии и законности» – то есть, хотя международное сообщество не признает легитимности состоявшихся выборов, но работать с этой властью будет. Одновременно, пытаясь хоть чем-то способствовать началу реального политического урегулирования в республике, ПАСЕ в рамках той же резолюции постановила: «24. Ассамблея принимает решение и далее заниматься этим вопросом и отслеживать имеет ли место в Чеченской Республике прогресс в области прав человека, демократии и законности. С этой целью Ассамблея поручает своему Комитету по политическим делам создать Круглый Стол для организации обмена мнениями с политическими партиями и политиками из Чеченской Республики и Российскими федеральными властями». Российская Федерация согласилась на создание такой площадки для широкой дискуссии, но лишь на условиях внесения в резолюцию оговорки, что Ассамблея отдает себе отчет в том, что «никто из отказывающихся признать территориальную целостность Российской Федерации и декларирующих, что терроризм является методом для достижения определенных целей, не может быть включен в состав участников этого обмена мнениями». Таким образом, были сформулированы «страсбургские критерии» – в переговорах о политическом процессе в Чечне могут и должны участвовать сепаратисты, но только те, кто отвергают террор и готовы «отстаивать свои убеждения в рамках действующего законодательства РФ» – т.е. вести политическую борьбу, избираться в органы власти со своей сепаратистской программой и т.д. В принципе такая формула приемлема, и не зря нашла поддержку и европейцев. Но в то же время она совершенно не соотносится с реалиями сегодняшнего дня. Каждый, кто открыто заявит в Чечне, что он – сепаратист, тем самым фактически подпишет себе смертный приговор. Кроме того, и об этом члены Ассамблеи просто не были осведомлены, определенным препятствием на этом пути является и действующее российское законодательство: согласно федеральному закону “О противодействии экстремистской деятельности”28, среди прочего и любая деятельность, направленная на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, считается экстремистской и запрещена. Каким образом умеренные сепаратисты могут в рамках действующего российского законодательства отстаивать свои убеждения, не оказавшись при этом экстремистами, остается неясным. То есть совершенно очевидно, что вольно или невольно Европа фактически согласилась организовать переговорную площадку с участием лишь одной стороны конфликта, и работа ПАСЕ по инициированию реального политического процесса в Чечне зашла в тупик, даже не начавшись. Первое заседание «круглого стола» состоялось в Страсбурге 21 марта 2005 г. без участия каких бы то ни было представителей сепаратистов, и являло собой переговоры между ведущими чеченскими чиновниками, двумя-тремя представителями федерального центра и европейскими парламентариями, которые сами по себе не бессмысленны, но к политическому урегулированию не имеют никакого отношения29.
Свободная и независимая пресса является необходимым предварительным условием электорального процесса, включая те случаи, когда выборы проводятся в зонах конфликтов. Но работа СМИ в Чечне серьезно затруднена, причем не только отсутствием соответствующей инфраструктуры, но и целым рядом других факторов, коренящихся в превалирующей в республике атмосфере страха. Проблемы чеченской прессы до определенной степени отражают становящиеся все более острыми общероссийские проблемы, где большинство электронных и печатных СМИ жестко контролируются властью, а независимые журналисты подвергаются преследованиям, угрозам и, в некоторых случаях, даже становятся жертвами убийств.31 В то же время, жесткая самоцензура журналистов и нежелание жителей Чечни обсуждать с прессой «небезопасные вопросы» являются результатами уникальной ситуации, когда насилие слилось с фактически абсолютной безнаказанностью. Основное препятствие для развития свободной и независимой прессы в Чечне – атмосфера страха. Отсутствие инфраструктуры и сети распространенияВ Чечне дороги и дома сильно разрушены, а восстановительные работы пока не оказали значительного влияния на ситуацию. Кроме проблем, связанных с отсутствием соответствующих офисных помещений, недостатком компьютеров и частыми отключениями электроэнергии все проинтервьюированные нами представители СМИ ссылались на проблемы с инфраструктурой, с распространением печатного продукта и с вещанием в горных районах Чечни. Отсутствие эффективной сети распространения препятствует развитию медиа-рынка в республике. Даже у самых читаемых негосударственных газет тираж не превышает 5000, и их выживание зависит от спонсоров. Другие причины снижения тиража местной прессы – бедность населения и активная миграция. Редакционная политикаТрое из четырех проинтервьюированных представителей СМИ указали на то, что владельцы или основные спонсоры оказывают влияние на редакционную политику, ограничивая их независимость с точки зрения подачи материала. Работающий на государственное новостное агентство журналист сформулировал это следующим образом: «Государственная политика диктует, что и как писать. И также было при Масхадове. Сегодня нам разрешается высказывать критику по разным социальным вопросам, но мы должны избегать всего неприглядного». Под «неприглядным» она имела в виду нарушения прав человека, коррупцию, безнаказанность силовиков. Представители негосударственных СМИ в свою очередь указали на то, что их главные спонсоры, бизнесмены, придерживаются той же линии. Владельцы и спонсоры СМИ независимы только до тех пор, пока журналисты не касаются запретных тем. СамоцензураВсе проинтервьюированные нами представители СМИ сообщили, что вынуждены в значительной степени прибегать к самоцензуре по причине давления изнутри (со стороны редакторов и владельцев) и извне (страх перед властью и силовыми структурами). Один из них пояснил: «Как мы может назвать бандитов по именам, когда они сидят с Путиным за одним столом?». Его риторический вопрос в первую очередь относился к Рамзану Кадырову, чье имя в Чечне ассоциируется с целым рядом преступлений, таких как убийства, похищения людей, пытки, взятие в заложники, незаконные задержания, вымогательство и коррупция. Чеченская пресса в основном не освещает вовлеченность официальных лиц в преступную деятельность из страха репрессий в отношении СМИ и/или самого журналиста. «Проблема в том, что суды и прокуратура на наши жалобы реагировать не будут» – добавил редактор газеты. Он подчеркнул, что у граждан и независимых институтов не существуют никаких средств защиты от преследований со стороны государства. Другие журналисты описали возможные способы «писать между строк» об опасных и запретных проблемах, но в основном сошлись на том, что «неприглядных» вопросов преимущественно приходится избегать. Редактор на государственном телеканале описал, как его корреспондентам угрожали вооруженные люди в камуфляже, скорее всего, сотрудники спецслужб, когда они пытались сделать сюжет по незаконному присвоению строительных материалов, собранных во время несогласованных с владельцами разборов завалов частных домов, разрушенных во время бомбежек в Грозном в 1999 и 2000 годах. Были основания полагать, что эта противоправная деятельность осуществлялась под крылом власти, и журналистам не позволили ни снять эти дома, ни говорить об этой проблеме. На вопрос, можно ли сегодня говорить об этом, и продолжают ли силовики угрожать журналистам и запугивать их, редактор ответил с типичным грозненским сарказмом: «Сегодня уже кирпичей не осталось». Давление и преследованияПреследования журналистов и СМИ стали неотъемлемой чертой чеченской войны с осени 1999 года.32 Зона конфликта была сразу же фактически закрыта от внешних наблюдателей, и ряд докладов и исследований правозащитных организаций указывают на то, что преследования журналистов обусловлены стремлением властей блокировать информацию из региона. Все проинтервьюированные представителя СМИ упоминали инциденты угроз и давления в отношении себя самих или своих коллег. Причем это давление осуществлялось лицам, связанными с органами власти. В то же время представители СМИ ссылались на то, что на сегодняшний день случаев преследований не так много. Это может быть связано как с небольшим улучшением условий работы прессы, так и с тем, что вокруг парламентских выборов ситуация менее напряженная, чем во время предыдущих этапы «политического процесса», и власти пытаются казаться более открытыми. Кроме того, это может иметь отношение к тому, что у прессы появились четкие представления о границах дозволенного, и самоцензура стала всеобъемлющей. При этом еженедельная газета «Чеченское общество», у которой широкая аудитория не только в республике, но и за ее пределами, продолжает сталкиваться с проблемами. В прошлом году газета получила официальное предупреждение из-за опубликованного материала об убийстве бывшего президента Чечни, Зелимхана Яндарбиева, и ФСБ и РУБОП несколько раз допрашивали ее главного редактора. Летом 2005 года в Министерстве Юстиции ЧР был пожар, в результате которого пострадали регистрационные документы «Чеченского общества». После этого представители Министерства говорили редактору, что осенью газета может быть закрыта из-за отсутствия регистрационных документов.
Атмосфера страхаВсе проинтервьюированные представители СМИ указывали на то, журналистам трудно работать в ситуации, когда люди в большинстве своем боятся говорить с своих проблемах. По ряду причин, многие из которых описаны в этом докладе, жители Чечни не желают делиться информацией не только с журналистами, но и с правозащитниками, и просто с внешними людьми. Одним из примеров такого замешанного на страхе молчания может послужить сюжет с рынком в Гудермесе, где все прилавки, ларьки и мелкие постройки были снесены бульдозерами в октябре 2005 года, чтобы расчистить место для постройки торгового центра. И ходя разрушение рядов и киосков было незаконным, т.к. у владельцев мелких торговых точек были лицензии на работу в этом месте, пострадавшие отказались жаловаться во властные инстанции и даже придавать гласности этот инцидент. Очевидно, они решили, что раз городские власти имеют отношение к планам строительства торгового центра, следует не бросать им вызов, а сидеть тихо и уповать на судьбу. Атмосфера страха крайне ослабляет прессу, и в результате публичное пространство в Чечне оказывает столь ничтожно мало, что само это понятие теряет смысл. Если обсуждение таких вопросов, как нарушения прав человека, коррупция и безнаказанность, табуировано, то публичного пространства, по сути, не существует, а без него невозможен реальный избирательный процесс. Глава 3 Подготовка выборов в Парламент Чеченской РеспубликиПо официальным данным, сегодня в Чечне около 600 тысяч избирателей. Согласно Конституции ЧР, принятой на референдуме в марте 2003, республиканский парламент будет двухпалатным. Нижняя палата, Народное Собрание, формируется из 40 депутатов: 20 одномандатников и 20 по партийным спискам. Верхняя палата, Совет Республики, избирается по административно-территориальным округам - всего их 21. Но на сегодняшний день 3 округа недоформированы, поэтому в Совете первого созыва будет только 18 мандатов (15 районов и 3 города – Грозный, Гудермес и Аргун). Нижняя палата принимает законы; верхняя – утверждает. На каждое место в Парламенте Чеченской Республики в среднем претендует шесть человек. Всего Избирком республики зарегистрировал 367 кандидатов. Около 7% кандидатов – женщины, их 27 человек. Как сообщает газета «Соьлжа», среди кандидатов в депутаты 117 госслужащих, 9 членов Госсовета, 27 предпринимателей, 13 представителей МВД, 15 пенсионеров. Анализ биографических данных кандидатов позволяет утверждать, что подавляющее большинство кандидатов находятся во власти, у власти или на хорошем счету у власти. Значительное число кандидатов или прямо представляют многочисленные министерства и ведомства, государственные учреждения и предприятия, а также местную администрацию и силовые структуры, или являются родственниками представителей власти. Формирование парламента должно стать последней вехой «политического процесса» в Чеченской республике, который проходит без привлечения сепаратистов и, соответственно, не имеет отношения к реальному политическому урегулированию. Правда, 10 сентября этого года президент ЧР Алу Алханов заявил по радио «Эхо Москвы», что в выборах смогут принять участие и бывшие полевые командиры, и бывшие члены парламента Ичкерии: «Препятствий не будет никому, за исключением тех, кто проповедует терроризм, войну, идеи ваххабизма и экстремизма»33. Но и сам Алханов, и все окружающие прекрасно понимают, что сторонники независимости Чечни не смогут принять участия в парламентской кампании с соответствующей программой, потому что даже мирное публичное выражение сепаратистских взглядов создает серьезную угрозу жизни и физической неприкосновенности их носителя. Не говоря уже о том, что согласно федеральному законодательству, сепаратизм является формой экстремизма34. Основное отличие этого этапа «политического процесса» от предыдущих состоит в том, что сейчас в игру включились демократические партии. Их участие в выборах создает и у либеральной российской общественности, и в международном сообществе иллюзию того, что после парламентских выборах в Чечне может что-то измениться к лучшему, так как появятся здоровые, демократические силы, готовые называть проблемы своими именами и по мере сил содействовать началу настоящего урегулирования конфликта. Для того, чтобы понять, оправданны ли эти надежды, необходимо изучить, какие именно партии идут на выборы и с какими программами. В начале осени 2005 года жители Чечни, и внешние эксперты утверждали, что из всех идущих на выборы партий активны и известны в республике «Единая Россия», «Родина», «Евразийский Союз», КПРФ35, «Яблоко», СПС36 и Республиканская партия. Но последнюю мы рассматривать не будем, так как уже 20 октября ее список не был зарегистрирован: избирком обнаружил 23.6% недействительных подписей37. *** Безусловным лидером на электоральном рынке является «Единая Россия». У чеченского отделения «партии власти» 29 тысяч членов и 419 ячеек (в каждом населенном пункте работает хотя бы одна ячейка; в крупных – по две или даже по три). Такая популярность объясняется и тем, что партия платит «особо активным членам», вывозит своих членов на лечение и т.д. Молодежь демонстрирует партбилеты «Единой России» на блокпостах в качестве доказательства своей благонадежности. В республике партия прочно ассоциируется не только с Кремлем, но и с братьями Ямадаевыми, один из которых, Руслан, заседает в Государственной Думе РФ именно от «Единой России», а второй, Сулим, возглавляет армейский батальон «Восток», получивший общероссийскую известность после событий в станице Бороздиновская38. Ранее «Единая Россия» была в значительной степени подконтрольна Ахмаду Кадырову, а затем его сыну Рамзану, курирующему в Чечне силовой блок. Но сейчас отношения между Рамзаном Кадыровым и Сулимом Ямадаевым достаточно конфликтны. В любом случае, сам Рамзан Кадыров не идет на выборы ни от «Единой России», ни от какой другой партии. Мотивирует это тем, что слишком загружен своими обязанностями по обеспечению безопасности в республике. Сулим Ямадаев тоже в парламент не баллотируется. Но его брат Иса Ямадаев в списке фигурирует. И партия остается в большой степени под крылом ямадаевского клана. Первой тройкой списка являются высокопоставленные госчиновники: министр сельского хозяйства ЧР Дахувах Абдурахманов, председатель Комитета по внутренне перемещенным лицам при Правительстве ЧР Цурпа Магоюв и председатель Комитета по контролю за расходованием государственных средств при Правительстве ЧР Адлан Барзукаев. Телевизионная реклама единороссов объясняет зрителю: ««Единая Россия» – продолжатель дел Ахмада Хаджи Кадырова. Мы идем в парламент. Наше дело- это забота и ответственность. Единая Россия – народная партия власти». В рамках мониторинга ситуации вокруг парламентских выборов в ЧР, в г. Грозный нами был проинтервьюирован начальник отдела по политическим вопросам «Единой России». Он, в частности, отметил: «На этих выборах мы, конечно, ожидаем высокую явку избирателей: 85-90%. И по самой минимальной оценке, получим мы не меньше 80%.» На вопрос, какие партии являются основными конкурентами «Единой России», ответил: «У «Единой России» конкурентов в Чечне нет!»39. О содержании партийной программы аппаратчик осведомлен не был, но нашел ранее опубликованную в прессе предварительную версию программы и зачитал ее по пунктам: защита окружающей среды, затем – охрана материнства и детства, образование школьное, образование высшее, экономический блок и т.д. На вопрос, не повлиял ли неутихающий скандал вокруг событий в станице Бороздиновская на рейтинг партии, начальник отдела ответил: «То, что произошло в Бороздиновской, – откровенная провокация с целью дискредитации семьи Ямадаевых и «Единой России». Но эта провокация не сработала. И вообще, такие случаи в Чечне происходят часто и везде. Так почему сразу «Единая Россия»?». После такого комментария, являющегося фактически признанием того, что произвол силовиков, убийства и исчезновения людей стали в Чечне системой, неизбежно встает вопрос, почему эта проблема не отражена в программе партии. Впрочем, вопрос риторический, особенно в свете активности «ямадаевских» бойцов в республике.
Телевизионный ролик «Яблока» представляет собой монолог кандидата, сидящего в комнате на фоне зеленых обоев, монотонно зачитывающего по бумажке заготовленный текст. Рекламная продукция «Яблока» малозаметна. Видимо, сказывается отсутствие у партии ресурсов для проведения кампании. Яблочники надеются получить в парламенте 6-7% голосов максимум. Чтобы обеспечить себя хотя бы этот невысокий результат, они считают необходимым объяснить и в Москве, и Алу Алханову, что плюралистичный парламент придаст больше легитимности и Президенту, и Правительству ЧР. Первым пунктом в программе «Яблока» в Чечне стоит восстановление уважения к человеку и человеческого достоинства. Далее: улучшение экологической ситуации, создание рабочих мест, образование, социальный блок. На вопрос, как что именно парламент может сделать с точки зрения человеческого достоинства, Ш. Цуроев ответил, что «Яблоко» будет призывать людей уважать друг друга и соблюдать закон. На вопрос не является ли, с точки зрения «Яблока», приоритетной проблемой произвол и безнаказанность силовиков, Цуроев сказал: «Поймите, если на каждом шагу перечислять преступления, это ни к чему не приведет. Нельзя сегодня, в этих условиях, каждому тыкать в глаза: «Ты вор, ты преступник!». Как бы это ни было трудно, мы все должны простить друг друга… Добро – выше правды». Из яблочных кандидатах о проблемах нарушений прав человека, безнаказанности, преступлений, совершаемых сотрудниками силовых структур, открыто не говорит никто. Некоторые, правда, намекают на необходимость «усилить розыск без вести пропавших, освободить насильно удерживаемых или незаконно осужденных лиц» (Джунид Амаев)» или ставят задачу укрепления «правопорядка, защиты граждан от произвола и насилия» (Султан Сугаипов), однако не называют источник этих проблем. Хотя Г. Явлинский из Москвы многократно указывал на такие проблемы, как безнаказанность и произвол силовиков, и публично осуждал ведущуюся в республике войну, в программе местного отделения партии эти слова даже не звучат. Несколько членов партии, с которыми удалось побеседовать неофициально, говорят: «Если победим на выборах, то тогда уж назовем тех, кто виноват. А пока мы должны себя обезопасить.» Но не растеряет ли «Яблоко» поддержки своих избирателей в Чечне, если будет молчать о том, что для каждого ее жителя является самым главным?
В партии состоят преимущественно руководители предприятий и бизнесмены. При этом вторым номером списка является бывший министр обороны Ичкерии Магомед Хамбиев40, который перешел на сторону профедерального правительства после того, как несколько десятков его родственников, преимущественно женщин, были взяты «кадыровцами» в заложники. Хамбиев, якобы, обеспечивает партии определенную поддержку в горных районах. И СПС, как и «Яблоко», надеется получить 8%. В целом, деятельность СПС в Чечне столь сомнительна, как лояльность кандидата Хамбиева федеральному центру. Приоритетом своей программы СПС в Чечне выдвигает противодействие диффамации чеченцев в СМИ и дискриминации в отношении чеченцев в России в целом. СПС также намеревается отстаивать экономические свободы и нормальные условия для перевозки товаров и передвижения людей на Северном Кавказе и во всей России. Партия планирует бороться с клановой системой и коррупцией, вести широкие культурные программы (в частности, восстановить краеведческий музей). Наконец, СПС волнует проблема неуправляемости в республике. Руководитель кампании СПС в Чечне политолог Тимур Музаев пояснил: «Была выстроена лишь видимость вертикали власти. На самом деле, федеральные структуры потеряли контроль над спецслужбами. Мы создадим специальную парламентскую комиссию, будем слать депутатские запросы и работать с общественными организациями, чтобы уголовные дела возбуждались и доводились до конца… Проблема сейчас не в злой воле федерального центра, а в дисфункциональности исполнительной вертикали. По крайней мере, создание парламента даст возможность начать процесс восстановления первичных связей между обществом и властью…».
Подобранный коммунистами образный ряд дорог сердцу жителей Чечни. Узнав, что у авторов доклада есть записи ролика КПРФ, несколько семей из Грозного теперь проживающие в Ингушетии, просили одолжить кассету «хоть на один день» с целью переписать кадры с видами довоенного города. Возможно, некоторые избиратели на парламентских выборов проголосуют за коммунистов в знак благодарности за такой подарок. *** Доктрина партии «Евразийский союз» основана на том, что «народы России связаны друг с другом не расой, а общностью исторической судьбы, совместной работой над созданием одной культуры и государства, населяющих независимое общее место развития – Россию-Евразию». Сама партия на общероссийском уровне совершенно маргинальна. Представить успех в Чечне идеи евразийского единства, казалось бы, вообще невозможно, учитывая вайнахскую убежденность в своей уникальности и стремление к сохранению традиций. Но сегодня в республике про «Евразийский Союз», безусловно, знают и говорят о нем как о серьезном участнике готовящихся выборов. Евразийство как таковое в республике почти не известно, зато внимание граждан привлекает то, что партия идет на выборы под лозунгом Кунта-Хаджи: «Мирите поссорившихся, война – дикость. Бог никогда не придет туда, где льется кровь. Удалитесь от всего, что напоминает войну. Ваша сила – ум, терпение и справедливость. Враг не устоит перед этой силой и рано или поздно признает свое поражение». Кунта-Хаджи Кишиев, современник Имама Шамиля, – человек, в Чечне широко почитаемый. Под конец опустошительной кавказской войны он пришёл с учением, ненасильственный смысл которого ясен из вышеприведённой цитаты. Кунта-Хаджи принадлежал к суфийскому тарикату кадири, и теперь девять из десяти чеченцев придерживаются его вирда (учения). Таким образом, выстроить предвыборную кампанию под знаменем Кунта-Хаджи – блестящая пиар-находка. Ведь избиратель не станет вдаваться в подробности евразийской философии и не выяснит, что между евразийством и учением Кунта-Хаджи нет ничего общего. Лидер чеченских евразийцев, «ответственный работник правительства ЧР» (так он представлен на сайте партии), Саид Юсупов описывает программу своей партии в Чечне следующим образом «Во-первых, надо построить систему управления так, чтобы был виден неуклонный, устойчивый рост уровня жизни населения… Но самое главное: нам необходимы четкие, прозрачные законы, и их строжайшее исполнение! Мы будем бороться против беззакония и безнаказанности. Перед лицом закона не должно быть неприкасаемых. Необходим текущий, постоянный контроль над соблюдением законов. Снизу власть должно подпирать гражданское общество с помощью своих институтов. И работа этих организаций должна быть законодательно обеспечена, им должны быть созданы условия для осуществления гражданского контроля! В республике крайне болезненный вопрос – это проблема пропавших. Мы также будем добиваться поправок в закон о репрессированных народах в целях упрощения процедуры и обеспечения справедливых компенсаций. Мы планируем сосредоточиться на сфере образования. Республике необходимы обязательное среднее и бесплатное высшее образования. Не оружием надо воевать, а умом и талантом своего народа… Особое внимание мы обратим на проблемы трудоустройства… И самое главное, самое первостепенное – это безопасность! Безопасность сегодня является краеугольным камнем всего». Именно такие слова для современной Чечни наиболее актуальны. И именно их многие ожидали, но не услышали от демократических партий. Почему же евразийцы не боятся говорить те слова, которые не могут позволить себе демократы? Ответ прост. В списке кандидатов от «Евразийского Союза», кроме нескольких сотрудников Правительства и Госсовета ЧР, начальника отдела ФСКН (Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков), представлены и руководство Гудермесской ДЮСШ (детско-юношеская спортивная школа, патронируемая Рамзаном Кадыровым), и директор ООО «Лидер» - охватившей всю Чечню сети автозаправок, принадлежащих Рамзану Кадырову. Вместе со списками Юсупов продемонстрировал нам сигнальный экземпляр рекламной листовки одного из кандидатов. Качеством полиграфии и дизайном (плотная глянцевая бумага, цветная печать, характерная окантовка) она не отличается от материалов Фонда имени Ахмада-Хаджи Кадырова. В верхней части листовки приведенная выше цитата из Кунта-Хаджи. Использование имени и слов Кунта-Хаджи в сочетании с «полиграфией власти» должно оказать на избирателя сильное действие. Таких листовок на каждого кандидата печатается по 20 тысяч, а также выходит отдельная серия листовок о самой партии. Благодаря влиятельным покровителям у кампании «Евразийского Союза» в Чечне солидная финансовая база.
Проблема не только в том, что сепаратисты в этих выборах не участвуют и участвовать в принципе не могут, хотя без участия сепаратистов реальный политический процесс невозможен. Для каждого, кто провел хоть сколько-нибудь времени в Чечне, очевидно, что сегодня, в тупике многолетнего конфликта, для людей основными проблемами являются безопасность, произвол силовиков, непрекращающееся кровопролитие. Но демократы не чувствуют себя в достаточной безопасности, чтобы говорить о чем бы то ни было, кроме человеческого достоинства, экологии и социального блока. И самые необходимые слова об обеспечении безопасности, борьбе с безнаказанностью являются прерогативой тех, кто уверен в своей в своей защищенности, но не заинтересован в реальном урегулировании ситуации в республике. Если бы сегодня на парламентских выборах в Чечне была представлена хоть одна политическая сила, готовая говорить правду о ситуации в республике, и предпринимать реальные шаги к ее поэтапному урегулированию -- бороться с безнаказанностью, отстаивать права человека, требовать настоящей амнистии (не обусловленной переходом в местные силовые структуры) для всех желающих сложить оружие и не повинных в военных преступлениях, добиваться легализации политического сепаратизма с целью переформатировании конфликта из военного в политический -- тогда на эти выборы следовало бы обратить пристальное внимание, сделать все возможное, чтобы у такой силы появились шансы войти в Парламент. Но на сегодняшний день такой силы нет. В этих условиях сама предвыборная кампания не заслуживает пристального внимания. Она просто не значима. Жители республики могут умиляться ролику КПРФ. Они могут обратить внимание на креативность СПС -- одобрить предвыборную акцию по очистке Интернета от «античеченских» сайтов или организованный этой партией митинг памяти жертв геноцида и депортации 1944. Могут вдохновиться обещаниями «Евразийского союза». Но им очевидно не только то, что наибольшее число мест в парламенте получит «Единая Россия», но и то, что остальные партии не более, чем придатки властного клана. В этой связи показательно, например, что одна главных героев предвыборной гонки СПС кандидат Аднан Темишев, президент Фонда поддержки физкультуры и спорта ЧР, в партийном рекламном ролике выступает в спортзале на фоне огромного портрета Ахмада Кадырова. В такой ситуации неудивительно, что предвыборная кампания проходила на редкость бессобытийно. И на этот раз, в отличие от предыдущих выборов, соответствующее законодательство в общем и в целом соблюдалось. Кроме разнообразных агитационных материалов «Единой России», можно было увидеть множество плакатов КПРФ, СПС, в меньшей степени «Яблока», «Евразийского Союза» и других. Республиканский телеканал «Вайнах» крутил рекламные ролики партий, предоставлял время кандидатам, которые один за другим озвучивали (а в большинстве случаев - зачитывали) свои мало чем отличающиеся друг от друга программы. Те, кто ожидал увидеть на избирательном рынке засилие «Единой России», по аналогии, скажем, с засилием «кадыровской» агитации перед президентскими выборами 2003 года, были обмануты в своих ожиданиях. В ходе кампании мы не зафиксировали серьезных нарушений предвыборной процедуры. Очевидного давления на кандидатов и партии не наблюдалось. Не зафиксировано, в отличие от предыдущих предвыборных кампаний, и случаев расправы над сотрудниками избирательных штабов. Участники избирательной гонки не использовали «грязные технологии» и «черный PR». Представители всех партий публично высказали уверенность, что выборы будут демократическими, и намерение наблюдать за выборами на каждом участке. Однако на заданный в неформальной беседе вопрос: «Значит ли это, что фальсификаций не будет?», - лидер регионального отделения одной из демократических партий ответил: «Нет, это значит, что фальсификации будут происходить с согласия всех наблюдателей». Фактически отсутствие очевидных процедурных нарушений на уровне кампании связано с тем, что ни в манипуляциях на уровне агитации, ни в силовом давлении на оппонетов нет необходимости – при подготовке к парламентским выборам на борьбу нет даже намека, а ведущие фигуры в партиях СПС и Яблоко на федеральном уровне в неофициальной обстановке говорят о том, что не расценивают эти выборы, как реальные выборы, а число их мест в будущем парламенте заранее согласовано с властью. Ведь и Кремлю, и чеченскому руководству важно создать иллюзию плюралистического парламента. Следует отметить, что партийная агитация в принципе являлась агитацией для проформы. Настоящей же агитацией в ходе подготовки парламентских выборов являлась демонстрация мощи «кадыровского» клана, нацеленная на то, чтобы жители республике не сомневались – реальная власть в республике принадлежит Рамзану Кадырову, и парламент станет еще одним органом власти, поддерживающим выбранный курс. В этой связи показательно, что начала с начала осени этого года и особенно активно в период предвыборной кампании по всей республике стали появляться новые, красочные портреты с изображениями Ахмада Кадырова, Рамзана Кадырова и отца с сыном вместе. И именно в контексте этой «параллельной агитации» был зафиксирован случай противоправных действий силовиков: 7 ноября в селе Чири-Юрт, сотрудниками «кадыровцами» похищен Сугаев Адам, 19 лет и его друзья Беслан и Магомед. «Кадыровцы» постучали в квартиру Сугаевых под предлогом проведения паспортной проверки. Проверив паспорта всех членов семьи, они шепнули Адаму: «Мы ищем тебя, не делай шума, выходи во двор». Во дворе Сугаева усадили в машину, натянули на голову мешок и увезли в неизвестном направлении. В машине уже находились Магомед и Беслан. Молодых людей доставили к месту дислокации подразделения СБ в селе Гелдаган. Оказалось, что их подозревают в поджоге портрета отца и сына Кадыровых на фоне спортивного комплекса «Рамзан» в г. Гудермесе. Портрет был установлен в селе Чири-Юрт за неделю до описываемых событий. В течение 6 часов молодых людей держали в подвале, жестоко избивали угрожали оружием, угрожали отрезать кисти рук ножом, требуя, таким образом, признаться в содеянном. Несмотря на то, что Адам тяжело переносил избиения, так как болен туберкулезом, он отказался признать себя виноватым. Тогда «кадыровцы» попытались склонить молодых людей к сотрудничеству, и просили помочь силовикам определить, кто же поджег портрет. От сотрудничества Сугаипов отказался. 9 ноября его отпустили. Показательно и то, что главным событием предвыборного периода стало рождение первого сына Рамзана Кадырова (до этого Кадыров был отцом четырех дочерей), которого назвали в честь покойного деда – Ахмад. Рождение долгожданного сына вице-премьера праздновали в республиканском масштабе. По инициативе администраций населенных пунктов (особенно тех, где дислоцированы «кадыровцы»), районных отделов культуры и социального и экономического развития на улицах были организованы праздничные танцы. В городе Гудермес и селе Центарой был устроен салют, который неожиданно напугал жителей республики. Одна жительница Гудермеса описала это следующим образом: «Гудермес пережил две войны, но такого еще не видел. Утром по всему городу началась стрельба из всех видов оружия, подствольников, гранатометов. Мы решили: боевики вошли в город, это третья война. Обезумевшие от страха женщины бежали в школы забирать своих детей. Дети плакали, у многих случилась истерика, одному мальчику из третьей школы стало плохо всерьез. Мой сосед откуда-то проведал в чем дело, вышел во двор и стал кричать бегущим женщинам «Стойте! Не бойтесь! У Кадырова родился сын, потому и стреляют!» Многих успел предупредить. А ведь знаете, в Курчалое, люди всю ночь просидели в подвалах. Там еще ночью все началось».
жүктеу/скачать 469 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|