Американский капитализм: экспроприации как способ выживания

Возможны ли «банковские конфискации» в Америке?

Власти Америки весной этого года «закрыли глаза» на события, связанные с банковскими конфискациями на Кипре. Не поддержали и не осудили. Впрочем, по отдельным высказываниям американских политиков и экономистов можно было понять, что Вашингтон присматривается к европейскому опыту. Вашингтон пока сказал «А», но еще не произнес «Б». Что я имею в виду? И «народные избранники» на Капитолийском холме, и хозяин Белого дома, и чиновники правительственных ведомств в один голос заявляют, что банкам в дальнейшем не стоит рассчитывать на помощь из государственной казны. Во время кризиса 2008–2009 гг., по самым скромным оценкам, за счет налогоплательщиков банки США получили не менее 1 трлн. долл. Сегодня бюджетные проблемы Америки резко обострились. Об этом, между прочим, свидетельствует и бюджетный кризис первой половины октября с. г. И в то же время никто не отменил действовавший до сих пор на Уолл-стрит принцип «Too Big to Die » («Слишком большие для того, чтобы умереть»). Вашингтон не может допустить, чтобы крупнейшие банки Уолл-стрит пошли на дно, ибо тогда они потянут за собой на дно всю банковскую систему США, а затем и всю американскую экономику. Чисто логически можно предположить, что спасать крупнейшие банки будут их клиенты. Но до поры до времени этот «крамольный» вывод не озвучивается официальным Вашингтоном.

Существует видимость, что Америка более трепетно относится к институту частной собственности, чем Европа. Но это не так. Если Европа еще только планирует заняться «банковскими конфискациями», но Америка давно их уже практикует. Под видом разного рода экономических санкций в отношении всяких «неправильных» (с точки зрения Вашингтона) стран. Конечно, экономические санкции Вашингтона преследуют, прежде всего, политические цели. Но, представляется, что для дяди Сэма санкции уже превращаются в бизнес. Речь идет о «замораживании» в американских банках средств физических и юридических лиц других стран. Примеров более чем достаточно. Из старых примеров можно привести экономические санкции Вашингтона против Кубы. Из свежих примеров — против Ливии, Сирии, Ирана. Формально речь идет не о конфискации, а о «замораживании» или «аресте» средств на банковских счетах. Но, во-первых, «замороженные» деньги — это, по сути, безотзывный депозит. Такой депозит — подарок для любого банка, он повышает устойчивость кредитной организации, позволяет наращивать активы. Во-вторых, даже после «размораживания» совсем не факт, что деньги с депозита возвращаются их законным собственникам. Достаточно вспомнить историю с Ливией. Только золотовалютные резервы ЦБ и суверенного фонда Ливии, размещенные за пределами страны, оценивались по состоянию на 2011 год в 150 млрд. долл. Вашингтон добился «замораживания» валютных резервов Ливии в банках США и других стран Запада. При этом обещал, что после падения «преступного» режима Каддафи «деньги будут возвращены народу». Война закончилась, однако деньги не были возвращены народу. За счет «размороженных» средств Вашингтон стал «возмещать» свои военные расходы по насаждению «демократии» в Ливии.

О «налоге на капитал»

О «налоге на капитал» почти ничего не слышали даже те, кто всю жизнь занимаются экономикой. В условиях капитализма этот налог — полный нонсенс. Такой налог противоречит букве и духу капитализма. Понимая несовместимость налога на капитал и капиталистического строя, никому из представителей истеблишмента Запада и в голову не приходило вводить такой налог.

Но все-таки иногда об этом налоге вспоминали даже самые последовательные защитники капитализма. Примеры этого можно найти в работе известного американского экономиста, профессора университета Беркли Барри Эйченгрина «Теория и практика налогообложения капитала», которая была написана в начале 1990-х годов ⁶⁷. Она содержит анализ отдельных попыток в двадцатом веке введения налогов на банковские вклады и капитал (capital levy). Каковы результаты этого анализа? Во-первых, таких попыток было очень немного. Во-вторых, речь всегда шла о единовременном, а не постоянно действующем налоге. В-третьих, далеко не все попытки завершались практическим введением налога. В-четвертых, почти все попытки имели место в Европе.

Почти все случаи, как отмечает американский экономист, относятся к периоду первых лет после окончания первой мировой войны, когда экономики европейских стран находились в состоянии полной разрухи, а государственная казна была пуста. Каждый раз введение налога сопровождалось дискуссией: что хуже — тяжелейшие долговые проблемы и «дыры» в бюджете или конфискация части капитала граждан. Всегда возникал конфликт между экономической целесообразностью и долгосрочными разрушительными последствиями нарушения краеугольного догмата капитализма о неприкосновенности частной собственности. Затяжки в дискуссиях приводили к тому, что в условиях высокой инфляции реальная величина налога оказывалась крайне незначительной. Кроме того, владельцы ликвидного имущества успевали вывести его за пределы страны, увести в «тень» или спрятать. Наконец, возникали и чисто «технические» вопросы, связанные со сложностью оценки капитала. Впрочем, чаще все кончалось дискуссиями, налог не вводился. Так было, в частности, в Германии, Венгрии, Франции, Британии. Известный английский экономист Джон М. Кейнс сначала был активным сторонником введения налога на капитал, но глубоко разобравшись в вопросе, перешел в стан противников налога. В какой-то мере налог удалось провести лишь в Италии, Чехословакии и Австрии, но его фискальный эффект был крайне не велик.

«Золотая конфискация» президента Франклина Рузвельта

Почему-то в упоминавшемся выше исследовании американский профессор Барри Эйченгрин забыл сказать о том, что «налог на капитал» применялся не только в Европе, но и в Америке. Я имею в виду ту операцию, которую провели правящие круги США в разгар экономического кризиса 1930-х годов. Только ее не называли «налогом на капитал». После прихода в Белый дом президента Франклина Рузвельта одним из первых его громких решений был указ № 6102 об обязательной сдаче золота в государственную казну. Указ вступил в силу 5 апреля 1933 г. Все находившиеся на территории США физические и юридические лица были обязаны до 1 мая 1933 г. обменять золото (в виде монет и слитков) на бумажные деньги по цене 20,66 долл, за тройскую унцию. Обмен мог производиться в любом банке на территории США, имеющем право осуществлять операции с металлом. На выполнение указа отводилось немного более трех недель. Нарушителям грозили 10-летнее тюремное заключение и штраф 10.000 долл, (по тогдашним меркам — целое состояние).

В следующем, 1934 году Рузвельт подписал закон о золотом резерве государства: он предусматривал конфискацию золота у банков, которые в обмен получали золотые сертификаты. При этом обратный обмен сертификатов на металл был запрещен. В 1934 году цена золота была поднята до 35 долл, за унцию. Поэтому можно говорить не о покупке государством золота по «справедливой» цене, а именно о конфискации, на которой государство очень хорошо заработало. Кстати, на этом заработали также банки Уолл-стрит, которые имели доступ к инсайдерской информации и заблаговременно вывели свое золото за пределы США. Спустя 4 года всё отобранное государством золото было торжественно свезено в специально построенное хранилище Форт-Нокс в штате Кентукки. Между прочим, упомянутый закон действовал более четырех десятилетий и был отменен лишь в 1974 году.

По нашему мнению, конфискация золота в 1933–1934 гг. преследовала не только и не столько фискальные цели, сколько далеко идущие цели превращения доллара США в мировую валюту. Спустя 10 лет, в 1944 году на территории США проходила международная конференция в Бреттон-Вудсе, на ней обсуждались вопросы послевоенного устройства мировой валютно-финансовой системы. Америке тогда удалось «продавить» решение о том, что доллар США будет выполнять функцию мировых денег, Вашингтон обещал свободный размен доллара США на «желтый металл» денежным властям других стран. Гарантией этого выступал тот самый запас золота в Форт-Ноксе, который возник в результате «золотой конфискации» Рузвельта.

Америка XXI века обсуждает налог на капитал

Вернемся в сегодняшний день. Мы упомянули в начале статьи инициативу американского сенатора Макса Бокуса. Его предложение как раз касается налога на капитал. Сам факт того, что такая инициатива прозвучала на Капитолийском холме, означает, что Америка переживает очень непростые времена. Предложение было сформулировано через несколько дней после того, как «грозовая туча» дефолта правительства США прошла мимо (17 октября в Конгрессе США удалось добиться соглашения между демократами и республиканцами о повышении «потолка» государственных заимствований — до февраля 2014 года).

Сообщу кое-какие подробности, касающиеся предложенного налога на капитал. Этот налог сенатор предлагает взыскать с крупных транснациональных корпораций США, которые на протяжении многих лет накапливали свои ликвидные активы за рубежом, уклоняясь от уплаты налогов. Причем речь идет не о штрафе, компенсации или уплате долгов по старым налогам, а именно о новом налоге, причем единовременном. Ставка налога предложена в 20 % денежных запасов американских корпораций за рубежом. Каковы эти денежные запасы? Оценки очень разные. Но не менее 2 трлн. долл. Следовательно, налог даст американской казне как минимум 200 млрд. долл. Впрочем, данные цифры следует рассматривать как минимальные. Согласно официальным данным, финансовые активы компаний США за пределами страны на конец 2012 г. составили 20,5 трлн, долл. ⁶⁸Как сообщили американские СМИ, представители республиканской партии в Конгрессе согласились рассмотреть предложение сенатора Бокуса, а министр финансов США Джейкоб Лью заявил, что находит данный проект интересным и конструктивным шагом. Еще несколько лет назад такой реакции от американского истеблишмента ожидать было невозможно. Это свидетельствует о том, что Америка, «созрела» для конфискаций и экспроприаций.

жүктеу/скачать 1.55 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: