Вердикт джон гришем роман еще издавался под названием "Сбежавшее жюри" Анонс

Лу Дэлл взяла у Николаса записку, как делала это уже много раз, и передала ее Уиллису. Тот прошел по коридору, завернул за угол и скрылся из виду. Из рук в руки он отдал записку судье Харкину, который в этот момент разговаривал по телефону и с нетерпением ждал вердикта. Сколько раз в своей жизни он выслушивал решения присяжных, но на сей раз у него было предчувствие чего-то необычного. Он всегда верил, что придет день, когда ему доведется председательствовать на каком-нибудь грандиозном гражданском процессе, но и на нынешний жаловаться не приходилось.

В записке было сказано: "Господин судья, можете ли вы организовать, чтобы меня вывезли из здания суда под охраной, когда жюри будет распущено? Я боюсь. Объясню позже. Николас Истер".

Его честь отдал распоряжение охраннику, стоявшему снаружи у двери его кабинета, после чего целеустремленно направился в зал, где, казалось, даже воздух сгустился от тревожного ожидания. Адвокаты, большинство которых все это время толпились в служебных комнатах в ожидании, когда их позовут, нервно и суетливо бросились по местам и стали дико озираться по сторонам. Зрители тихонько просачивались в зал. Было уже почти восемь часов.

- Мне сообщили, что жюри вынесло вердикт, - громко сказал в микрофон Харкин, он видел, как адвокаты трясутся от страха. - Пожалуйста, приведите присяжных.

Они входили в зал с торжественными лицами, как это обычно бывает с присяжными, готовыми объявить вердикт. Независимо от того, какую новость они приготовили той или иной стороне и насколько единодушны были в своем решении, они никогда не поднимают глаз, заставляя каждую сторону трепетать и готовиться к апелляции.

Лу Дэлл взяла у Николаса протокол, передала его судье Харкину, который заглянул в него, однако сохранил невозмутимый вид. Он ничем не выдал, что держит в руках бомбу. Вердикт несказанно шокировал его, но, согласно принятой процедуре, он уже ничего не мог сделать - технически все было в порядке. Позднее, конечно, будет предпринята попытка смягчить приговор, но сейчас руки у него связаны. Судья снова сложил листок, передал его Лу Дэлл, и та отнесла его обратно Николасу, который стоял в ожидании момента оглашения.

- Господин председатель, огласите, пожалуйста, вердикт.

Николас развернул свой шедевр, откашлялся, бросил быстрый взгляд в зал, чтобы убедиться, что Фитч там, и, увидев его, прочел: "Мы, жюри присяжных, решили дело в пользу истицы, Селесты Вуд, и присуждаем ей компенсацию материального ущерба в размере двух миллионов долларов".

Уже это создавало новый прецедент. Уэндел Pop и все члены его команды одновременно вздохнули с огромным облегчением. Они только что вошли в историю.

Но это было еще не все.

"А также мы, жюри присяжных, решив дело в пользу истицы, Селесты Вуд, обязываем ответчика выплатить истице компенсацию морального ущерба в размере четырехсот миллионов долларов".

От адвоката момент оглашения вердикта требует особого искусства. Нельзя дергаться и вертеться. Нельзя озираться по сторонам в поисках сочувствия или восхищения. Нельзя кидаться к клиенту, чтобы утешить его или поздравить. Нужно сидеть абсолютно неподвижно, с серьезным видом, записывать что-нибудь в блокнот и делать вид, что точно знал, какой именно вердикт будет вынесен.

На сей раз адвокатское искусство было посрамлено. Кейбл упал грудью на стол, словно получил вдруг пулю в живот. Его коллеги с отвисшими челюстями вперили остекленевшие взоры в ложу жюри Они выглядели так, словно из них выпустили воздух, они не верили своим ушам. Откуда-то из-за спины Кейбла, где сидели помощники адвокатов защиты, донеслось: "О Господи!"

Pop, обняв Селесту Вуд, засверкал всеми своими белоснежными зубами, а вдова начала плакать. Остальные адвокаты обвинения сдержанно поздравляли друг друга, похлопывая по плечам. О, какая волнующая победа, какая перспектива разделить между собой сорок процентов присужденной суммы!

Николас сел и похлопал Лорин Дьюк по колену. Он сделал свое дело, наконец-то сделал!

Судья Харкин вдруг напустил на себя сугубо деловой вид, словно это был вполне заурядный вердикт.

- Итак, леди и джентльмены, я должен опросить членов жюри. То есть я буду спрашивать каждого в отдельности, согласен ли он с приговором. Начнем с мисс Лорин Дьюк. Пожалуйста, ответьте громко и отчетливо, для протокола, согласны ли вы с этим вердиктом.

- Согласна, - с гордостью ответила та,

Некоторые адвокаты сделали пометки в блокнотах. Другие просто тупо смотрели в пространство перед собой.

- Мистер Истер? Голосовали ли вы за этот вердикт?

- Голосовал.

- Миссис Дапри?

- Да, сэр. Голосовала.

- Мистер Сейвелл?

- Нет, не голосовал.

- Мистер Ройс? Голосовали ли вы "за"?

- Голосовал.

- Мисс Уиз?

- Да.

- Да.

Лонни привстал и сказал громко, чтобы было слышно на весь мир:

- Нет, сэр, Ваша честь, я не голосовал за этот вердикт, и я совершенно с ним не согласен.

- Благодарю вас. Миссис Рикки Коулмен? Вы согласны с вердиктом?

- Да, сэр.

- Миссис Глэдис Кард?

- Нет, сэр.

Искорка надежды сверкнула вдруг для Кейбла, "Пинекса", Фитча и всей табачной индустрии. Три присяжных только что отреклись от вердикта. Еще один - и жюри отправят назад для продолжения дебатов. В практике каждого судьи были случаи, когда уже после оглашения приговора, при персональном опросе некоторые присяжные меняли свое мнение. Здесь, на виду у зала, под пристальными взглядами адвокатов и их клиентов, приговор воспринимался несколько иначе, чем за несколько минут до этого в спасительном уединении комнаты присяжных.

Но хрупкая надежда на чудо была разрушена Джерри и Пуделихой. Они оба признали вердикт.

- Итак, голоса разделились девять против трех, - сказал Его честь. - Все остальное, кажется, в порядке. Вы хотите что-нибудь сказать, мистер Pop?

Pop лишь покачал головой. Он не мог благодарить жюри сейчас, хотя, будь его воля, перепрыгнул бы через барьер и расцеловал их всех. Вместо этого он с самодовольным видом сидел на месте, положив руку на плечо Селесты Вуд.

- Мистер Кейбл?

- Нет, сэр, - выдавил из себя Кейбл. О, сколько бы он хотел сказать этим идиотам присяжным!

Тот факт, что Фитча не было теперь в зале, очень обеспокоил Николаса. Это означало, что он где-то там, снаружи, ждет, затаившись. Что успел узнать Фитч к настоящему моменту? Может быть, слишком много? Николасу не терпелось покинуть зал и убраться к черту из этого города.

Харкин перешел к изъявлениям благодарности, пересыпая их рассуждениями о патриотизме и гражданском долге, не забыв ни одного словесного штампа. Он предупредил присяжных о недопустимости разглашения подробностей обсуждения дела в комнате присяжных, пригрозил судебным преследованием, если они хоть словом обмолвятся о том, что там происходило, и отпустил в последний путь за вещами в ненавистный мотель.

Фитч наблюдал за происходящим из просмотрового зала рядом со своим кабинетом. Он был там один, всех консультантов он выгнал еще час назад и отправил обратно в Чикаго.

Конечно, можно было схватить Истера, они подробно обсудили такую возможность со Свенсоном, которому Фитч все рассказал, как только тот приехал. Но что это даст? Сказать он все равно ничего не скажет, а им могут предъявить обвинение в похищении. Мало им без этого неприятностей? Не хватало еще торчать в билоксийской тюрьме.

Они решили следить за Николасом в надежде, что он приведет их к девице. Но здесь возникала другая проблема: что делать с девицей, если они ее найдут? Заявить на Марли в полицию они не могут. Она великолепно придумала: украсть грязные деньги. Что сможет Фитч написать для ФБР в своих показаниях под присягой: что он дал десять миллионов, чтобы купить вердикт для табачной компании, а у нее хватило ума и выдержки, чтобы его перехитрить? Не желает ли кто-нибудь за это возбудить против нее уголовное дело?

Фитча обошли на всех поворотах.

Он смотрел на картинку, которую транслировала скрытая камера Оливера Макэду. Вот присяжные встали, зашаркали ногами, и ложа опустела.

Они последний раз собрались в комнате жюри, чтобы забрать - кто книги, кто журналы, кто вязанье. Николас не был расположен болтать. Он незаметно выскользнул за дверь, где Чак, с которым они уже подружились, остановил его и сообщил, что шериф ждет на улице.

Не сказав ни слова ни Лу Дэлл, ни Уиллису, ни одному из коллег, с которыми бок о бок провел последние четыре недели, Николас поспешил за Чаком. Они нырнули в дверь черного хода и увидели, что за рулем своего огромного коричневого "форда" их действительно ждет сам шериф.

- Судья сообщил, что вам нужна помощь, - сказал он. не выходя из машины.

- Да. Отвезите меня на Сорок девятую северную улицу, я покажу, куда именно. И постарайтесь, чтобы никто не сел нам на хвост.

- Ладно. А кто может сесть вам на хвост?

- Плохие люди.

Чак захлопнул переднюю пассажирскую дверцу, и машина рванула с места. Николас бросил прощальный взгляд на освещенное окно комнаты жюри, в котором заметил Милли в обнимку с Рикки Коулмен.

- А у вас разве нет вещей в мотеле?

- Бог с ними, потом заберу.

Шериф по радиотелефону приказал двум полицейским машинам следовать за ним и следить, чтобы никто не увязался за его автомобилем. Через двадцать минут, когда они миновали район порта, Николас стал показывать дорогу: направо, налево, еще раз налево... Наконец шериф остановил машину у теннисного корта, расположенного возле большого массива многоквартирных жилых домов. Здесь Николас сказал, что они приехали, и вышел.

- Вы уверены, что вам больше не нужна помощь? - спросил шериф.

- Совершенно. У меня здесь живут друзья. Спасибо.

- Звоните, если что.

- Конечно.

Николас растворился в темноте. Из-за угла он проследил, как отъехали патрульные машины. Еще некоторое время прятался за бильярдной, откуда, оставаясь невидимым, мог просматривать дорогу и вход в дом. Ничего подозрительного он не заметил.

Машина, на которой ему предстояло совершить побег, была новенькой, Марли оставила ее здесь два дня назад. В окрестностях Билокси, в разных местах, сейчас стояли еще две такие машины. За девяносто минут он благополучно доехал до Хаттисберга, неотступно наблюдая за дорогой позади себя.

Самолет ждал в аэропорту Хаттисберга. Николас захлопнул дверцу, оставив ключи внутри машины, и не спеша направился к выходу на летное поле.

***

Вскоре после полуночи он без задержки прошел таможню и паспортный контроль в Джорджтауне с новенькими канадскими документами. Других пассажиров в этот час не было, аэропорт оставался почти пустым. Марли встретила его у стойки выдачи багажа, они горячо обнялись и поцеловались.

- Ты слышала? - спросил он. Они вышли из здания аэропорта на улицу, и густой влажный воздух сразу же стал обволакивать их.

- Да, Си-эн-эн без конца крутит эту новость, - ответила она. - Это самое большее, что ты смог? - Она рассмеялась, и они снова поцеловались.

Она везла его в Джорджтаун по пустым извилистым улицам, мимо современных банковских зданий, громоздившихся в районе главного причала.

- Это наш, - сказала она, указывая на "Швейцарский королевский кредит".

- Очень мило, - ответил он.

Потом они сидели на песке, у самой кромки моря, и ласковые волны омывали им ноги, а они, дурачась, кидались друг в друга хлопьями пены. На горизонте проплывали, мерцая огоньками, корабли. За их спинами толпились отели и многоквартирные жилые дома. Все побережье в этот миг принадлежало им.

О, что за чудный то был миг! Четыре года напряженного труда позади. Их план сработал идеально. Как давно они мечтали об этом дне, как часто падали духом, не веря, что это может осуществиться.

Часы летели.

Они сочли, что будет лучше, если брокер Маркус не увидит Николаса. Вполне вероятно, что позднее власти будут задавать ему вопросы, и чем меньше Маркус будет знать, тем лучше. Марли подошла к администратору "Швейцарского королевского кредита" сразу же после девяти, и тот проводил ее наверх, где ее уже ждал Маркус, которому не терпелось задать ей кучу вопросов. Он велел принести кофе и прикрыл дверь.

- Игра на понижение с акциями "Пинекса", кажется, великолепно удастся, - сказал он и широко улыбнулся, оценив собственную сообразительность.

- Похоже на то, - согласилась она. - С чего начнутся торги?

- Хороший вопрос. Я звонил в Нью-Йорк, там, по всей видимости, царит полный хаос. Вердикт всех привел в шоковое состояние. Кроме вас, как я понимаю. - Ему очень хотелось прозондировать почву, но он понимал, что ответа от клиентки не дождется. - Может так случиться, что торги вообще не состоятся, вероятно, будут заморожены на день-другой.

Видно было, что она все прекрасно поняла. Принесли кофе. Они стали пить его, просматривая результаты вчерашних торгов. В девять тридцать Маркус пересел на свое рабочее место и сосредоточился на двух мониторах, стоявших у него на столе.

- Торги открыты, - сообщил он и стал ждать.

Марли слушала его в крайнем напряжении, хотя делала вид, что совершенно спокойна. Они с Николасом хотели быстро сорвать куш, продав и сразу же купив акции, после чего удрать с деньгами куда-нибудь далеко-далеко, где они никогда прежде не бывали. Ей предстояло обеспечить покрытие 160 000 акций "Пинекса".

- Стоят на месте, - проинформировал Маркус, глядя в свой компьютер, и она слегка вздрогнула. Нажимая на клавиши, он начал переговариваться с кем-то в Нью-Йорке, бормотал какие-то цифры, потом сообщил:

- Они предлагают по пятьдесят, но покупателей нет. Брать или нет?

- Нет.

Прошло две минуты. Он не отрывал глаз от экрана.

- Нет. А как другие компании? Его пальцы забегали по клавиатуре.

- Ух ты! "Трелко" упал на тринадцать пунктов - у него сорок три, "Смит Грир" на одиннадцать - до пятидесяти трех с четвертью, "Конпэк" на восемь - до двадцати пяти. Это просто кровавая баня. Целая отрасль индустрии вылетает в трубу.

- Проверьте "Пинекс".

- Все еще падает. Сорок два, покупателей крайне мало.

- Покупайте двадцать тысяч акций по сорок два, - сказала она, глядя в свои записи.

Через несколько минут он сказал:

- Подтверждено. Пошли вверх. Сорок три. Они там очень внимательны. В следующий раз лучше покупать пакетами до двадцати тысяч.

За вычетом комиссионных товарищество "Марли Николас" только что заработало 740 000 долларов.

- Опять опустились до сорока двух, - сообщил Маркус.

- Покупайте двадцать тысяч по сорока одному, - велела она. Спустя минуту он сказал:

- Подтверждено. Еще 760 000 в кармане.

- Остановились на сорока одном. Теперь на полпункта выше, - докладывал он, словно робот. - Они увидели, что вы покупаете.

- Еще кто-нибудь покупает? - спросила она.

- Пока нет.

- А когда начнут?

- Кто знает? Но думаю, скоро. У этой компании слишком много денег, чтобы потонуть. Стоимость акций по книгам - около семидесяти. По пятьдесят покупать выгодно. Я посоветовал своим клиентам вступать в игру на этой отметке.

Он купил еще двадцать тысяч по сорок одному, потом, подождав полчаса, еще двадцать тысяч по сорок, что принесло Марли с Николасом следующие 320 000.

Быстрая охота явно удавалась. В десять тридцать она попросила у него телефон и позвонила Николасу, который, не отрываясь от телевизора, следил за развитием событий по Си-эн-эн. Корреспонденты телекомпании в Билокси пытались взять интервью у Рора, Кейбла, Харкина, у Глории Лейн - у кого угодно, кто мог хоть что-то прояснить. Но никто не желал говорить с ними. Одновременно Николас следил за торгами на бирже ценных бумаг по финансовому каналу новостей.

Через час после начала торгов "Пинекс" опустился до крайней нижней точки. Покупатели остановились на тридцати восьми. По этой демпинговой цене Марли скупила оставшиеся восемьдесят тысяч акций.

Когда "Трелко" закрепилась на отметке сорок один, она купила сорок тысяч акций. В делах "Трелко" она не участвовала. Обеспечив денежное покрытие своих операций и сделав это блестяще. Марли развязала себе руки и решила не жаться. Теперь она с трудом держала себя в рамках. Ведь она прокручивала в уме этот план много раз. Такой возможности больше никогда не представится. За несколько минут до полудня, когда на рынке все еще царило замешательство, она обеспечила денежное покрытие своих акций "Смита Грира".

Маркус снял наушник и вытер пот со лба.

- Неплохое утро, мисс Макроланд. За вычетом комиссионных ваше сальдо составляет восемь миллионов. - Стоявший на столе принтер шуршал не переставая, принимая подтверждения о сделках.

- Я хочу перевести деньги в один из цюрихских банков.

- В наш?

- Нет. - Она вручила ему бумажку с инструкциями относительно перевода денег.

- Сколько? - спросил он.

- Все, кроме, разумеется, ваших комиссионных.

- Разумеется. Это в первую очередь.

- И сделайте это, пожалуйста, немедленно.

Она быстро упаковала вещи. Он наблюдал за ней, так как ему складывать было нечего, кроме двух рубашек и пары джинсов, купленных в магазине на пляже. Они решили, что сменят гардероб в новом "порту приписки". Деньги теперь - не проблема.

Первым классом они долетели до Майами и, подождав два часа, пересели на самолет до Амстердама. В самолете по телевизору показывали только новости Си-эн-эн и Финансового канала. Они с интересом наблюдали, как в Билокси пытались скрыть обстоятельства, связанные с вынесением вердикта, и как на Уолл-стрит все ходило ходуном. На экране то и дело мелькали эксперты. Профессора-юристы делали смелые предсказания относительно будущих судебных процессов против табачных компаний. Аналитики биржевого рынка выдвигали кучи предположений, причем каждое последующее противоречило предыдущему. Судья Харкин отказывался от комментариев. Кейбла нигде не могли найти. Pop в конце концов вышел на публику и приписал себе честь одержанной победы. О существовании Рэнкина Фитча никто не догадывался, и это расстраивало Марли, потому что ей очень хотелось увидеть его искаженную злобой физиономию.

Оглядываясь назад, можно было сказать, что она все идеально рассчитала. Вскоре после потрясения рынок стабилизировался, к концу дня акции "Пинекса" прочно остановились на отметке сорок пять.

Из Амстердама они перелетели в Женеву, где на месяц сняли люкс в отеле.

ГЛАВА 43

Фитч покинул Билокси через три дня после вынесения вердикта. Он вернулся домой, в Арлингтон, к своей рутинной вашингтонской работе. Хотя его будущее в качестве директора Фонда было теперь под сомнением, у его маленькой фирмы оставалось множество работы, не связанной с табачными компаниями. Впрочем, эта работа и близко не могла сравниться по уровню оплаты с работой в Фонде.

Через неделю после печальных событий он встретился в Нью-Йорке с Лютером Вандемиером и Д. Мартином Дженклом и рассказал им во всех подробностях о сделке с Марли. Встреча была не слишком приятной.

Он обсудил также с группой беззастенчивых нью-йоркских адвокатов, как лучше подготовить апелляцию. Обстоятельства скоропалительного исчезновения Истера давали достаточно оснований для подозрений. Херман Граймз согласился обнародовать медицинское заключение о своей болезни. Никаких подтверждений того, что сердечный приступ мог быть следствием общего состояния его здоровья, найдено не было. До того злополучного утра он был абсолютно здоров и бодр. Граймз припомнил, что кофе в тот день имел странный привкус и что, выпив его, он тут же свалился на пол. Отставной полковник Фрэнк Херрера уже дал показания под присягой и поклялся, что найденные под его кроватью несанкционированные печатные издания он сам туда не клал, а посетителей у него не было. "Магнат" в окрестностях мотеля не продавался. С каждым днем обстоятельства вынесения вердикта обрастали все большим количеством тайн.

Нью-йоркские адвокаты ничего не знали о сделке с Марли и не должны были узнать никогда.

Кейбл подготовил и собирался в ближайшее время внести запрос о разрешении снять показания с присяжных. Судье Харкину эта идея очень нравилась. Как иначе можно узнать, что же происходило за закрытой дверью комнаты присяжных? Лонни Шейвер особенно сгорал от нетерпения все выложить. Он получил новое назначение и был готов всеми средствами защищать корпоративную Америку.

Постсудебные перспективы внушали надежду, хотя процесс апелляции обещал быть долгим и бурным.

Что же до Рора и группы адвокатов, финансировавших дело вдовы Вуд, то предстоящие события открывали перед ними массу возможностей. Они создали специальный штаб, который принимал поток предложений от других адвокатов и потенциальных истцов. Их было зарегистрировано уже около восьмисот. Рассматривался вопрос об организации общественных акций.

Уолл-стрит выказывал большую благосклонность к Рору, нежели к табачной индустрии. В течение нескольких недель после окончания суда акции "Пинекса" никак не могли подняться выше отметки "50", акции остальных трех компаний упали не менее чем на двадцать процентов. Противники курения предсказывали банкротство и дальнейшую неизбежную гибель табачной индустрии.

Спустя полтора месяца после отъезда из Билокси Фитч обедал в маленькой индийской закусочной неподалеку от Дюпон-серкл. Не сняв пальто, так как на улице шел снег и в помещений было холодно, он сидел, склонившись над тарелкой острого супа с приправами.

Она материализовалась из ниоткуда, просто возникла в воздухе, словно ангел, так же, как когда-то, более двух месяцев назад, в Новом Орлеане в ресторане на крыше отеля "Сент-Реджис".

- Привет, Фитч, - сказала она, и он уронил ложку.

Обведя диким взглядом темный ресторанный зал, он не увидел никого, кроме склонившихся над дымящимися тарелками индийцев. В радиусе сорока футов не слышалось ни одного английского слова.

- Что вы здесь делаете? - спросил он, почти не разжимая губ. Ее лицо утопало в меховом воротнике. Он вспомнил, какой хорошенькой она ему показалась тогда. Сейчас волосы у нее были подстрижены еще короче.

- Просто забежала поздороваться.

- Ну поздоровались.

- Деньги сейчас, в этот самый момент, когда мы с вами разговариваем, возвращаются к вам. Я перевела их обратно в "Хэнва-банк" на ваш счет, это на Нидерландских Антилах, помните? Все десять миллионов, Фитч.

Он не нашелся, что ответить, - лишь смотрел на симпатичное лицо единственного в мире человека, которому удалось обвести его вокруг пальца. А она молчала, заставляя его теряться в догадках.

- Как мило с вашей стороны, - наконец сказал он.

- Знаете, я хотела было пожертвовать их на одну из антитабачных кампаний, но потом мы передумали.

- Мы? Как поживает Николас?

- Уверена, что вы скучаете по нему.

- Страшно скучаю.

- У него все отлично.

- Значит, вы вместе?

- Разумеется.

- А я думал, может, вы взяли деньги и сбежали ото всех, в том числе и от него.

- Да будет вам, Фитч.

- Мне не нужны ваши деньги.

- Отлично, пожертвуйте их Американской ассоциации борьбы с легочными заболеваниями.

- Она не входит в сферу моей благотворительности. А почему вы возвращаете деньги?

- Они мне не принадлежат.

- Значит, вам не чужды этические и моральные принципы, может, вы и в Бога верите?

- Оставьте ваши назидания, Фитч. В ваших устах они звучат весьма фальшиво. Я и не собиралась присваивать эти деньги. Я взяла их лишь в долг.

- Если для этого вы все равно лгали и мошенничали, почему было просто не украсть их?

- Я не воровка. Я лгала и мошенничала, потому что ваши клиенты понимают только такой язык. Скажите, Фитч, вы нашли Габриэль?

- Нашел.

- А ее родителей?

- Мы знаем, что с ними случилось.

- Теперь вы все поняли, Фитч?

- Да, теперь все стало яснее.

- Они оба были прекрасными людьми. Умными, энергичными и очень жизнелюбивыми. Привычку к курению они приобрели еще в колледже, и до самой их смерти я видела, как тяжело они пытались избавиться от нее. Они ненавидели себя за то, что курят, но ничего не могли с собой поделать. Они умерли ужасной смертью, Фитч. Я видела, как они страдают, иссыхают на глазах, как им становится все труднее дышать, пока жизнь вовсе не покинула их. Я была их единственным ребенком, Фитч. Ваши ищейки и это выяснили?

- Да.

- Моя мать умерла дома, на кушетке в гостиной, потому что не смогла дойти до спальни. Нас оставалось только двое - мама и я. - Она помолчала и огляделась вокруг.

- Когда вы задумали свою месть? - спросил он, сумев наконец проглотить ложку супа.

- Когда училась в аспирантуре. Я изучала финансы, подумывала о юридическом образовании и какое-то время встречалась со студентом-юристом, который поведал мне немало историй о судебных процессах над табачными компаниями. Вот тогда-то у меня и родилась идея.

- Чертовски хорошая идея.

- Спасибо, Фитч. Услышать это от вас - большой комплимент.

Она потуже натянула перчатки, вероятно, собиралась уходить.

- Я только хотела поприветствовать вас, Фитч, и убедиться, что вы знаете, почему все это случилось.

- Больше вы нас не будете преследовать?

- Не надейтесь. Мы будем внимательно следить за процессом апелляции, и если ваши адвокаты зайдут слишком далеко, вспомните, что у нас есть копии всех финансовых документов по нашей сделке. Будьте осторожны, Фитч. Мы по-своему гордимся этим вердиктом и всегда будем начеку, - сказала она. И, задержавшись у его стола еще на секунду, добавила:

- И имейте в виду, Фитч, в следующий раз, когда ваши ребята окажутся замешанными в подобном процессе, мы будем тут как тут.