Рис 1.1. Избыток прибыли "Меррилл Линч" относительно прибыли "С&П 500" на следующий год. 1972-1995

Правила Джесси Ливермора

Всему свое время, но я этого не понимал. Именно это погубило очень многих на Уолл-стрит, в том числе и людей, которых трудно причислить к желторотым новичкам. Дураки бывают обычные, которые все делают невпопад, и бывают дураки от Уолл-стрит, которые считают, что торговать нужно постоянно. Не существует разумных причин для того, чтобы каждый день продавать и покупать акции, и никто не обладает достаточными знаниями, чтобы при этом играть осмысленно.

Единственное, чего никогда не сделает фирма, работающая на фондовом рынке, - это не станет делиться комиссионными. Хозяин скорее простит биржевому брокеру убийство, грабеж и многоженство, чем снижение гонорара за ведение бизнеса меньше чем на священную цифру в восемь процентов. Само существование фондовой биржи зависит от соблюдения этого вечного правила.

Мои отношения с моими брокерами были достаточно дружескими. Их варианты балансов и отчетов не всегда совпадали с моими, отличаясь неизменно в сторону, неблагоприятную для меня. Забавное совпадение? Отнюдь! Я сражался за свои интересы и в итоге побеждал. У них всегда оставалась надежда получить с меня то, что я отобрал. Мою победу они, по-моему, воспринимали как временный заем.

Об ошибках и мудрости

Человек, который не делает ошибок, завладел бы миром за один месяц. Но человек, который не учится на своих ошибках, не владеет ничем.

Конечно, если человек одновременно и умен и удачлив, он не повторит одну и ту же ошибку дважды. Но он может совершить одну из десятков тысяч ошибок, родственных ей. Семья ошибок так велика, что недостатка в глупостях, которые можно совершить, не ощущается никогда.

Ошибку извиняет только возможность нажиться на ней.

Иногда мне кажется, что биржевые спекуляции - занятие противоестественное. Как правило, спекулянт вынужден идти против собственной природы. Естественные человеческие слабости гарантируют неудачу при спекуляции. Как правило, это либо те свойства, которые делают нас привлекательными для окружающих, либо те наши качества, которых мы остерегаемся при других рискованных предприятиях, где они даже менее опасны, чем при работе с акциями и ценными бумагами.

Главные враги спекулянта всегда осаждают его изнутри. Для человеческой природы характерно испытывать и страх, и надежду. Когда рынок оборачивается против спекулянта, единственное, чего он может ожидать, - это что каждый новый день может стать для него последним. Играть на бирже и быть нормальным человеком совершенно невозможно.

Упражнения с ракеткой

Уж не родился ли я с ракеткой в руке? На самых первых фотографиях видно, что моей любимой игрушкой в колыбели и в коляске была ракетка для пинг-понга. Я сопровождал родителей на игру в теннис, как только научился ползать. Так я познакомился со спортом.

Теннисные корты на Брайтон-Бич на зиму закрывались, но заядлые игроки вроде моих родителей продолжали играть. Теннисную сетку натягивали в пустом гигантском бассейне, защищенном от ветра. Среди энтузиастов тенниса, укрывшихся от ледяного дыхания Атлантики и неутомимо отбивавших мяч всего в 30 метрах от полосы прибоя, были и Арти с Элен.

Сетку натягивали в более мелкой части бассейна, а меня сажали на противоположном, более глубоком краю. Ровно пять минут у меня уходило на то, чтобы вверх по наклонному цементному дну доползти к родителям. За это время они успевали отыграть несколько очков. Каждый раз, когда я добирался до них, меня относили обратно. Не сомневаюсь, что ранний опыт сизифова труда предвосхищал карьеру биржевого спекулянта. После игры мама бросала мне мяч, а отец придерживал в моей руке ракетку. Отбив мяч, он восклицал "Есть!" - и отрабатывал моей рукой удар справа.

Этот мой детский опыт я часто вспоминаю, когда начинаю новый день на бирже. За всю мою карьеру через мои руки прошли сотни миллиардов долларов, таких новых дней в ней было добрых пять тысяч, и ни один из них не принес мне удовлетворения. Когда я делаю деньги, мне всегда хочется дать себе пинка за то, что я был недостаточно агрессивен. В тех случаях, когда я проигрываю, каждый потерянный доллар причиняет мне боль. А такое бывает слишком часто. Ну почему мне не хватило ума вовремя остановиться? Где же отец, который возьмет меня за руку и научит обращаться с рынком, покажет, как определить и провести идеальную сделку?

Упражнения с ракеткой и мячом - подбросить и отбить, - которые начинались на дне бассейна, постепенно перешли на настоящий теннисный корт. Я не изменяю традиции и продолжаю тренировки со своими шестью дочерьми, только спортивный инвентарь у них посовременнее: мини-ракетки в 1/4 из углеволокна. В августе 1995 года, едва избегнув участи быть похороненным заживо в результате внутренних игр ряда правительственных чиновников, я поспешно скрылся в прохладу Вайнэлхевена, штат Мэн, на семейное торжество. Я знал, что для тенниса погода слишком холодная, и не взял с собой ракетку. Но мои дети, как и я, используют любую возможность, и трехлетняя Кайра все равно желала играть. "Папа, я буду отбивать ковшиком", - сказала она. Арти не преминул бы заметить: "Викки, у тебя растет новый чемпион". Но вместо него - и в память о нем - пусть улыбнутся мои читатели.

К шести годам я уже стал слишком сильным партнером для своих ровесников. Чтобы со мной соглашались играть на пять центов, я должен был играть левой рукой или давать фору в 15 очков. Я очень рано научился вставать на ноги после поражений. Но еще важнее - научиться избегать падений.

Уроки мне давал Уитлоу Уайет, ас подачи "Бруклин Доджерс" во времена моей юности. Вот три его правила для лидера (они хороши не только для игроков в бейсбол, теннис и гандбол, но и для спекулянтов):

"Не отвлекайся ни на миг. Иначе не сможешь продолжать выигрывать. Отбивай каждый мяч, как первый. Так вырабатывается внимание.

Второе правило: подавать каждый мяч так, чтобы его было трудно отбить. Это поможет выявить слабые места противника.

Третье, о чем нужно помнить: как бы плохо ни играл твой противник, не позволяй себе расслабиться: он тут же воспользуется этим". (Пол Диксон, "Лучшие афоризмы бейсбола".)

В рабочий день на бирже меня нередко отвлекают, а это способствует потере внимания. Чтобы полностью сосредоточиться на работе, я никогда не отвечаю на телефонные звонки, не делаю перерывов для еды, никого не принимаю. Не подписываю чеков. Тем более никаких налоговых ведомостей и прочей бухгалтерии, которая отнимает так много времени в обычном бизнесе. Когда правил Уайета недостаточно, я напоминаю себе о другом великом бейсболисте моей юности - Теде Уильямсе. Когда Тед Уильямс решил, что суета вокруг его дня рождения, который приходился на август, слишком отвлекает его от точности подачи, он попросту перенес свой день рождения на октябрь. Я не обладаю ни врожденной интуицией, ни природной мудростью некоторых брокеров, я не силен в научном исследовании рынка, зато мне нет равных в умении концентрировать внимание.

На протяжении всей юности я продолжал заниматься теннисом с родителями на самых разных кортах. Один из главнейших факторов - ежедневные упражнения зимой на корте Нептун-авеню, Кони-Айленд Мы приходили с лопатой, разгребали снег и играли в перчатках при минусовой температуре. К сожалению, хорошего теннисиста из меня не вышло. Высшим моим достижением была победа в юношеском (до 18 лет) чемпионате Нью-Йорка в возрасте 11 лет. Сегодня я играю на уровне второго состава игроков сборной среднего американского колледжа. Я знаю и в состоянии оценить все профессиональные приемы, хотя и не владею ими на нужном уровне. Очень унизительно, когда приятели подстраивают мне встречу с профессиональным теннисистом и я неизменно сажусь в лужу. То же ощущение я испытываю, когда приятели приводят ко мне господина, рекламирующего "беспроигрышные" прожекты. Это не для меня.

Навык обращения с ракеткой больше пригодился мне для игры в сквош Здесь мне неслыханно повезло: меня тренировал Джек Барнэби, величайший тренер во всех видах спорта, в которых используется ракетка. Я попал в его руки как раз вовремя, ему не пришлось меня переучивать.

Главной особенностью моих тренировок на протяжении всей моей спортивной карьеры было то, что четыре дня в неделю я играл против себя самого. Во время этих тренировок я отрабатывал какой-нибудь один удар, многократно повторяя его. Все остальные в основном тренировались в процессе игры. Сначала прием удара справа, потом слева. Тот же самый удар от стены. Потом игра против себя самого. Нидерхоффер, удар справа против Нидерхоффера, удар слева. Нидерхоффер в защите против Нидерхоффера в нападении. Теперь вперед, назад, по всему корту. Все, больше не могу. Я вел дневник этих тренировок. Отрывки из него опубликованы (Остин Фрэнсис, "Сквош для умных людей: как работать головой, чтобы выиграть"). Просмотрев этот дневник сейчас, я подсчитал, что эти тренировки составили один матч, который продлился 3500 дней без перерыва.

Тренировки пригодились мне в биржевых спекуляциях. Я был польщен, когда мой партнер Поль Буйе сказал одному потенциальному клиенту, что не знает никого равного мне по умению концентрироваться и трудолюбию.

Образцом в спорте для меня всегда был Рене Лакоста по прозвищу Крокодил. Его замечательная автобиография, написанная вскоре после победы в Уимблдонском турнире в 1928 году, - без сомнения, одна из лучших книг о теннисе. В ней он рассказывает, как однажды провел подачу на главном корте Уимблдона, когда его противник раскланивался, а весь стадион встал. Он не подозревал, что на стадион прибыла королева Мэри и, как велит обычай, зрители поднялись с мест в знак приветствия. Восемнадцать тысяч зрителей увидели, что вошла королева. Лакоста в это время думал только о подаче. (Рене Лакоста, "Лакоста и теннис".)

В чемпионате Франции у Крокодила было большое преимущество. Во время турнира часто моросил дождь, и умные болельщики являлись на трибуны с зонтами. Когда начинался неизбежный дождь, на стадионе возникало движение и слышался шум открываемых зонтов. За это время Лакоста неизменно выигрывал несколько очков. Его противников отвлекал шум, а Рене, полностью сосредоточенный на игре, не замечал его.

Состязательные виды спорта особенно полезны будущим спекулянтам. Весь смысл детства заключается в игре. А игра - это окно во взрослую жизнь. И тот, кто обладает пытливым умом, ведет записи и учится стратегии выигрыша, становится победителем.

Хэнк Шаткин, многолетний владелец клиринговой [Клиринг - система безналичных расчетов путем зачета взаимны: требований и обязательств. - Прим. ред.] фирмы при Фондовой бирже Чикаго, на которого в свое время работало свыше сотни брокеров, считает, что лучшая подготовка будущего спекулянта - занятия спортом. Рабочее пространство биржи заполнено бывшими спортсменами-профессионалами. Как минимум восемь членов святая святых Фондовой биржи Чикаго - бывшие профессионалы, игравшие за "Чикаго Кабз" или "Биарз".

Отношения между рынком и профессиональным спортом бывают достаточно сложными. 25 сентября 1995 года член Фондовой биржи Чикаго, все игры которого проходили в зале биржи, отведенном сделкам по облигациям, удалился с работы пораньше, чтобы успеть на решающий бейсбольный матч "Чикаго Кабз". Когда подающий Рэнди Майерс дал маху, он так разгорячился, что выскочил на поле и бросился тузить Рэнди. Продемонстрировав хладнокровие, которого вполне хватило бы для получения места брокера по фьючерсам на Чикагской бирже, Майерс спокойно свалил биржевика на землю, скрутил ему руки, поскольку у него могло быть оружие, подождал, пока подоспели люди в форме, и привел команду к победе со счетом 12-11.

Истинный джентльмен

Спортсмены с Брайтон-Бич гордились своим рабочим происхождением. Они умели играть и знали, что такое труд Гандбол и теннис не случайно были их любимыми видами спорта.

Молочник по утрам всегда развозивший на своей тележке молоко по всей округе, после этого был не в лучше? форме. Вик Гершкович, лучший в одиночной игре, обладал значительным преимуществом: он был пожарником мог тренироваться во время работы, так как в пожарном части был теннисный корт. Моэй Оренштейн, лучший игрок в парном теннисе, тоже имел возможность дополнительных тренировок: ходили слухи, что он разминал ноги, бегая по поручениям нелегальных букмекеров. Арти играл в паре с Битым - строителем, прозванным так за свои руки, и со Слесарем.

Игроки особенно выкладывались, когда на их игру делались ставки. Такая игра редко обходилась без двух-трех драк и замены судьи. К концу игры парни были сплошь в синяках, так как по правилам игроку, который отбивал мяч и блокировал противника, не сходя с места, начислялось дополнительное очко. Единственным способом зашиты было сбить блокирующего собственным телом или мячом. Эти твердые черные мячики с расстояния в два фута врезались в спину со скоростью 100 миль в час. Матчи неизменно растягивались на несколько часов, поскольку игроки всегда затевали споры со зрителями и судьей.

В те времена физическая сила применялась в профессиональном сквоше не реже, чем в гандболе, баскетболе или футболе. Потом кто-то изобрел "английскую систему" - правило начислять очко игроку, который ударил противника мячом. Все тут же принялись от него уворачиваться. Сегодня сквош - джентльменская игра.

Я отнесся к английской системе вполне серьезно. В 1971 году я выигрывал в финальной игре национального чемпионата со счетом 11:3. Мой противник блокировал меня, и я запустил в него мячом.

"При счете 11:3?!" - завопил он.

"Счет 14:0", - парировал я, одарив его взглядом опытного сборщика налогов, старающегося ускорить получение платежей.

То же я испытываю, когда после долгих уверений в незыблемости рынка дилеры выходят из игры. В моем офисе всегда действуют как минимум три прямых телефона с предварительным прослушиванием, так что провинившиеся брокеры не смогут больше продолжать работать со мной. Хотя это не имеет значения для моего сегодняшнего состояния так же, как и для счета в том давнем матче. Главное для меня - соблюдение правил игры и упоение собственным величием.

Только один резко отличался от всех игроков - Арти. Он никогда не засчитывал себе спорный мяч, никогда не спорил, не ставил деньги и всегда благодарил противника за "прекрасную игру". По всеобщему мнению, Арти был воплощением истинного спортсмена.

Однажды, играя в паре с отцом, мы в отчаянной борьбе проиграли матч. Раз за разом он соглашался, что наши прекрасные мячи уходят в "аут", в то время как наши соперники плутовали как могли. Я не выдержал и закричал на него:

"Послушай, ты знаешь, что я поставил на нас с тобой пять центов, а ты их продул со своими дурацкими "аутами"! Ты играешь в паре со мной или с ними?!"

"Остынь. Это всего лишь игра. Если для тебя так важны эти несколько очков, ты не заслуживаешь победы. Всегда решай спор в пользу соперников, и тогда ты увидишь их с лучшей стороны. И чувствовать себя будешь лучше".

Я обожал рассказывать Соросу, каким замечательным человеком был Арти. Однажды я рассказал ему эту историю. Горячая линия связывала два красных телефона, на его столе и на моем. Джордж выслушал меня и что-то пробормотал по-венгерски - я принял это за выражение его уверенности в том, что я пошел в отца.

Через три недели он объявил аудит [Аудит, аудиторская проверка -проверка состояния финансовых документов. - Прим. ред.] всех сделок, которые я когда-либо заключал для него. "Виктор, я полностью тебе доверяю... но именно потому, что мы так близки, я решил сделать это ради наших взаимных интересов. Так как же называлась фирма, в которую ты позвонил, чтобы перевести ту убыточную сделку с твоего счета на мой? Гэри, закончи аудит за неделю и доложи непосредственно в Кюрасао". Позже он перевел мне то, что сказал тогда по-венгерски: "Чем больше он говорит о своей честности, тем быстрее я пересчитываю мелочь в своем кармане".

Вероятно, благодаря такому скептицизму (в том числе и по отношению к себе) Джордж и стал легендой. Один только факт, что я рассказал ему историю, представляющую меня в выгодном свете, уже насторожил его. Должен признаться, что это присуще и мне. Как только человек начинает: "Честно говоря..." или "Со всей откровенностью должен сказать...", я сразу проверяю, на месте ли бумажник, и держу его крепче.

Мне понадобилось много времени, чтобы понять слова отца, и еще больше, чтобы применить их на деле. И в 1966 году я понял, как закрепились во мне его уроки. Это произошло на турнире по сквошу Гэрри Коулса, в утонченной атмосфере шестого этажа гарвардского клуба в Нью-Йорке. Англичане традиционно оживляют все виды деятельности заключением пари. Отдавая им должное (ведь они провозглашали не менее восьми тостов за королеву на банкетах, предшествовавших соревнованиям), организация турнира предусматривала "калькуттский аукцион" на вечернем банкете перед полуфиналом. На "торги" выставлялись все полуфиналисты, и доход делился пополам между вышедшими в финал. Мы с дядей Хауи скинулись и внесли некую сумму за меня.

На следующий день моим противником в матче был Бобби Хезерингтон, священник епископальной церкви из Буффало, один из лучших спортсменов, которых я встречал в жизни. Он занимал второе место в турнирной таблице. Первый гейм я выиграл со счетом 15-9. Дядя Хауи впервые в жизни наблюдал с галерки настоящий сквош. Прикинув шансы на выигрыш, в перерыве он спустился ко мне:

"Вик, что ты делаешь? Из девяти очков восемь были твоими штрафными, и ты сам выкрикивал о них прежде, чем судья открывал рот. Если ты будешь продолжать в том же духе, мы как пить дать продуем калькуттский аукцион".

"Хауи. - сказал я, - так положено поступать при игре в сквош. Это сказал бы и Арти".

Я как сейчас вижу лицо Хауи, на котором отразились смешанные чувства. Совершив попытку вразумить меня и улучшить шансы на выигрыш, он умчался обратно на галерку.

Я стараюсь играть честно в биржевых сделках. Я не даю преференций [Преференции - различные скидки и льготы. - Прим. ред.], какую бы прибыль мне ни обещали. Хочу заметить, что ни особой честностью, ни бесчестностью я не отличаюсь от прочих представителей рода человеческого. Я взял себе за правило поступать с противниками, как учил меня Арти. Забавно, что при этом мне еще не встречался деловой человек, который не считал бы себя честным, включая самых отъявленных мошенников. Не сомневаюсь, что найдутся люди, готовые сказать то же обо мне. В бизнесе далеко не уйдешь, если дашь понять партнерам, какого низкого мнения ты об их честности.

Обуздание характера

Наряду с азартными играми еще одним моим пороком в детстве был взрывной характер. Когда судья начислял штрафное очко, я тут же высказывал ему все, что думал по этому поводу. В паре для меня не было худшего партнера, чем отец, так как с ним постоянно приходилось добывать два очка, чтобы засчитали одно. Все мои убийственные удары он объявлял "китайскими" - очко противнику.

Проиграв первый гейм, когда на кону были деньги, я обругал своего взрослого противника за то, что он не давал мне играть, швырнул ракетку ему в голову, выхватил свою ставку (двадцать пять центов) из шляпы и бросился бежать.

Арти бросился вдогонку. Он изловил меня в классическом месте, под бруклинской висячей мостовой: "Если еще раз увижу, что ты так отвратительно себя ведешь, на берег больше не пойдешь. Вернись и немедленно извинись, пока я тебе не всыпал как следует. Мало того, что ты опозорился, ты еще и сыграл на руку противнику, теперь он будет играть сильнее". С этими словами он провел прямой удар мне в плечо. Он состоял в сборных Бруклинского колледжа по борьбе и по футболу. Прошло 45 лет, а я все еще помню боль того удара.

С тех пор я выигрывал множество матчей благодаря тому, что мой противник, тратя собственные силы, пререкался с судьей.

Спекулянту легче всего переложить вину за собственные ошибки на трейдеров, исполняющих его указания. Особенно соблазнительно сорвать на них гнев, когда терпишь убытки, тем более если их неумелое исполнение указаний усугубило ситуацию. Сколько раз я слышал их бестолковые оправдания, за которыми, я уверен, не скрывается ничего, кроме низости. Но "боль от удара не стихает", и когда я открываю рот, то максимум ругательств, которые я себе позволяю обрушить на какого-то несчастного клерка, звучит примерно так:

"Привет, говорит док Нидерхоффер Хочу только сказать, что английский язык не настолько богат, чтобы выразить словами всю недопустимость вашего поведения по отношению к моему клиенту. Он в ярости и, без сомнения, закроет свой счет и немедленно подаст в суд на меня и моих агентов. Будьте добры предупредить главу вашей клиринговой фирмы и всех посредников, чтобы не удивлялись, если в ближайшие дни получат повестку в суд".

Так как деньги в биржевой игре я теряю часто (разумеется, в результате плохой работы брокеров), мой брат Рой запрограммировал компьютер на произнесение этого послания синтезированным голосом, с соответствующими убийственными интонациями и ритмом. Однажды наш валютный брокер ответил компьютерному синтезатору: "По крайней мере, хорошо услышать это лично от вас, даже если вы всего лишь говорите о наших ошибках".

"Да, вот такой я парень", - напечатал Рой текст для синтезатора.

Помню, как однажды Джек Крамер запустил теннисной ракеткой в судью на чемпионате Калифорнии для возрастной категории до 13 лет. Увидев, что его отец подходит к судье, Джек был счастлив. "Ну наконец-то, - подумал он, - отец решил заступиться за меня".

В следующий момент он услышал голос судьи: "Игра окончена. Победитель Смит, счет 4:6, 4:3, Крамер выбывает". Отец Джека подошел к сыну, переломил ракетку через колено и заявил, что игра в теннис для него прекращается на все лето, а если он еще раз поведет себя так безобразно, то не выступит больше ни в одном турнире. Как-то Джек заметил в разговоре со мной, что этот случай, когда он пререкался с судьей, был последним в его великой спортивной карьере. Я уверен, что полученные Джеком и мной уроки - лучшая подготовка к успешной карьере спекулянта или к любому другому виду деятельности. Они избавили нас от беззастенчивой агрессивности, которую с детства прививают профессиональным атлетам.

Экономия движений

Каждый раз поздним вечером, когда Арти возвращался с дежурства, дома повторялся один и тот же семейный ритуал. Он приносил с собой кофейные пирожные из булочной "Морской бриз" и пинту фирменного бананового мороженого из местной кондитерской.

После пира он садился у моей кровати, и мы беседовали о том, о чем чаще всего разговаривают мальчики с отцами, - о спорте. Арти учил, что для того, чтобы всегда быть лучшим, нужно быть экономным, стремиться к наилучшим результатам при наименьших затратах. "Бери пример с Марта Райзмана", - говорил он мне (недавно мы видели его в игре с Диком Майлсом, на которую делались крупные ставки, в легендарном клубе пинг-понга Лоренса на углу 54-й улицы и Бродвея).

У Марти был универсальный удар. Справа он бил по мячу таким движением, каким шулер кидает карты на стол, ударом слева запускал его вверх свечой. Его удары и слева, и справа были одинаково сильны и идеально сбалансированы. Марти всегда был готов отбить и боковой, и резаный удар. Как-то он провел 50 матчей, ни разу не пропустив резаной подачи. Частенько он играл в защите, отступив на три метра от края стола, особенно против своего неизменного противника Дика Майлса. Точность и контроль силы удара были отличительными чертами Марти. В 1949 году на чемпионате мира по настольному теннису в Стокгольме он завершил четвертьфинальный матч раньше, чем играющие за соседним столом открыли счет (а начинали они одновременно). Произошло это, кстати, на двадцатой минуте.

В теннисе такой же экономичностью движений и точностью отличался Кен Роузвелл. Вероятно, это характерно для всех чемпионов: Фред Астер в танце, Майкл Джордан в баскетболе, Сэм Снид в гольфе, Гэйл Сойерс в футболе, Шугэр Рэй Ленард в боксе. Характеристики этих величайших чемпионов, при всех их различиях, содержат одни и те же слова: "без малейших усилий", "с легкостью", "порхая, словно мотылек", "без напряжения".

Пример панегирика поэзии движения - это описание Джоша Гибсона - вероятно, величайшего бейсболиста в истории,- которое принадлежит Джуди Джонсон, его первому менеджеру:

"Смотреть, как он бьет по мячу, было просто удовольствием Ни малейшего напряжения. Другие приседают, роют землю, пыхтят... Гибсон просто двигался" (Джон Тори, "Настольная книга бейсболиста").

Как доказательство важности экономии движений отец цитировал стихи Эмили Дикинсон.

"Но она же поэт, папа", - возразил я.

"Да, но любому спортсмену не помешало бы поучиться на ее стихах. Умение экономить средства выразительности создает сильнейший эффект. Поэтому ее поэзия производит на читателя мощное впечатление", - ответил он.

Действительно, на Брайтон-Бич было несколько спортсменов, о которых постоянно говорили, что их движения - это "поэзия". Вик Гершкович никогда не суетился, отражая удар. Он всегда оказывался на месте, и его левый и правый сокрушительные прямые удары позволяли ему бить; с силой 160 км/ч с любого места - в отличие от спортсменов, у которых одна рука сильнее другой. Им поневоле приходилось выбирать какую-то одну сторону, что выглядело не слишком эстетично.

"Вик, твоя главная проблема - это излишняя суетливость. Твоя ракетка делает слишком большую дугу. Драйв ты выполняешь как команду "кругом". В пробежке ты набираешь излишнюю скорость и слишком резко останавливаешься, а ракетку задираешь так, будто отдаешь честь. При подаче слишком высоко подпрыгиваешь, а мячи принимаешь либо над сеткой, либо между ног. Будь спокойней. Не суетись. Старайся сгруппироваться. Брось выкрутасы, сосредоточься на главном. Фиксируй глазами мяч. Ракетка должна следовать за ним".

Я не забываю о своих недостатках, когда играю в сквош. Эхо, отражающееся от стен, доносит до меня шепот галерки. Стоит старому болельщику привести на матч, в котором я играю, новичка, и через несколько секунд я слышу неизбежное: "И это Нидерхоффер?! Он же двигается как слон!"

Свою неуклюжесть я стараюсь компенсировать повышенной предусмотрительностью. При подаче я посылаю мяч как минимум сантиметров на десять выше сетки, в отличие от противников, которые, рискуя потерять очко, предпочитают бить как можно ближе к ней. Так же я действую и в спекуляциях, никогда одновременно не играя на повышение и на понижение.

Однажды мне пришлось услышать и более лестное мнение о себе. Один из старых болельщиков заявил: "Когда я вижу этого увальня Нидерхоффера в игре, вначале кажется, что он неуклюжий, словно жердь. Но он напоминает Хонуса Вагнера - лучшего бейсболиста из тех, кого я видел. Тот мог взять любой мяч. 700 выигрышей и восемь раз первое место по подачам в лиге. Этот малыш тоже рожден для спорта. Только бы характер не подвел. Ему бы поучиться у Вагнера - вот у кого был характер".

Да, я научился контролировать себя - благодаря проигранным матчам в колледже, когда я спорил с судьей и от злости лупил кулаками в стену. Все виды спорта, которыми я занимался, требовали максимальной самоотдачи. Зря растраченная энергия дает противнику преимущество. За исключением нескольких уникальных личностей, встретившихся мне в жизни, - таких, как Марти Хоген в теннисе, Бейб Рут в бейсболе или Джордж Сорос в биржевой игре, - все добивавшиеся успеха в жизни обладали врожденной способностью экономить силы при работе.

Уроки Уилли Саттона

3 октября 1951 года, Йом Киппур. Стоит раввину отвернуться, как я потихоньку прислушиваюсь к финалу кубка Национальной Лиги - повторная игра после ничьей, "Нью-Йорк Джайантс" против "Бруклин Доджерс". Весь мой капитал - все до последнего цента - мы с Букмекером поставили на "Доджерс". Он придвинулся ко мне поближе, чтобы слышать по радио результат игры.

Битва за кубок 1951 года закончилась серией из трех повторных игр между "Джайантс" и "Доджерс". Хауи болел за янки, но победа "Доджерс" казалась неизбежной. В игре участвовал сам Дон Ньюкомб, ас команды (20:9 за сезон), и лишь днем раньше "Бруклин" со счетом 10:0 всухую разгромил "Джайантс". Дядя Хауи не любил мельчиться. "Букмекер - единственный, кому можно верить", - сказал он и поставил все свои сбережения, 800 баксов (из них 2 мои), на "Доджерс". "Доджерс" вели 4:1 к концу девятого периода. Мы с Хауи подсчитывали выигрыш.

Пренебрегая службой Йом Киппур, мы слушали прямой репортаж матча, пряча транзистор. И вдруг в игре наступил перелом. Затаив дыхание, мы ловим слова комментатора. "Джайантс" вырываются вперед - 5:4! И Русс Ходже вопит на весь эфир: "Кубок у "Джайантс"! Кубок у. "Джайантс"!"

В течение пяти минут мы с Хауи вознеслись и вновь опустились на землю. В те же минуты, когда мы предавались отчаянию, в одном из баров Бруклина заливал свое горе один богатый гандболист и шахматист. Этот расстроенный человек был таким же отчаянным болельщиком! "Доджерс", как и мы. Как все великие люди, он ни в чем не полагался на случай. Прежде чем рискнуть, он изучал и анализировал каждую деталь своих планов и инструментов. Речь идет о знаменитом грабителе банков, величайшем специалисте "по входам и выходам", Уилли Саттоне.

Накануне Уилли совершил побег из тюрьмы в Пенсильвании и скрывался в пуэрториканском районе рядом с Флэтбуш и Четвертой авеню в Бруклине. Как всегда, Уилли заранее все спланировал. В тюрьме он изучил испанский. Он знал, что в этом районе люди читают газеты только на испанском языке, а в них они вряд ли обнаружат его фотографию, помещенную в ведущих газетах Нью-Йорка.

В тот день, когда «Джайантс» разбили «Доджерс», Уилли смотрел игру по телевизору. На стадион он не пошел, опасаясь, что среди зрителей могут оказаться полицейские. В своих воспоминаниях он пишет об этой игре:

«Я смотрел финал 1951 года в таверне, которая находилась в одном квартале от бруклинского полицейского участка... Глядя на то, как Томсон добивает «Доджерс» никогда в жизни я не был более несчастен. Я готов был пойти в участок и сдаться. Болеть за «Доджерс» - значит cокращать себе жизнь. Даже когда они выигрывают, как в 1952 году, то заставляют тебя перенервничать до смерти» (Квентин Рейнолдс, «Я, Уилли Саттон»).

Если этот матч так подействовал на Уилли, что один из величайших в истории мастеров по ограблению банков и побегам из тюрьмы был готов сдаться полиции, легко представить, что испытывали такие простые смертные, как мы с дядей Хауи. В наше время, как утверждается, показатели японской бейсбольной команды «Джайантс» непосредственно влияют на биржевой индекс «Никкей». Когда «Джайантс» побеждает, индекс Никкей повышается. В Соединенных Штатах сегодня вряд ли найдется настолько обожаемая бейсбольная команда, как «Доджерс» в 50-х или сегодняшние «Джайантс» в Японии. Любопытно было бы изучить влияние «Чикаго Буллз» на курс государственных обязательств США на Чикагской фондовой бирже.

Уилли Саттон - идеальный пример того правила, что «успех в любом деле требует тщательной подготовки каждой детали и абсолютной сосредоточенности». Прежде чем ограбить банк, Уилли неделями и месяцами изучал его. Он переодевался в форму полицейского и настолько идеально входил в эту роль, что отвечал на обращения граждан и регулировал дорожное движение.

В свое время отец обратил мое внимание на те страницы мемуаров Уилли «Где были деньги», на которых описывались его методы подготовки:

«Я обожал перевоплощаться. Я всегда был настолько поглощен предстоящим делом, что, едва надев полицейскую форму, уже чувствовал себя полицейским. Я оставлял машину в паре кварталов от банка и шел к нему, автоматически фиксируя глазами двери каждого магазина. Нередко ко мне обращались с вопросами, как пройти туда-то. Несколько раз водители обращались ко мне с просьбой разрешить оставить машину в месте, запрещенном для парковки, - им только сбегать на минутку в магазин. Я сурово отчитывал их: как можно просить полицейского нарушить правила? «Впрочем, если вы объедете вокруг квартала и вернетесь через пару минут, меня здесь, скорее всего, уже не будет».

Однажды в Филадельфии я в полицейской форме переходил улицу в людном месте, и меня остановил патрульный полицейский. Капитан долго распекал меня за расстегнутый воротник. Мне было очень стыдно - «да, сэр, слушаюсь, сэр, совершенно недопустимо, сэр» - не потому, что полицейский остановил меня возле банка, который я собирался ограбить, а из-за того, что меня отчитал старший по званию. Я был весьма примерным полицейским до последней секунды, пока снова не превращался в вора» (Уилли Саттон, Эдуард Линн, «Где были деньги»).

Любимой поговоркой Уилли было: «Есть план». Почти вся полиция единодушна в том, что в разработке и исполнении планов ограбления банка еще не родился равный Саттону. Он учитывал риск и всегда искал слабое место в охранной системе банка. Его первое ограбление, совершенное в универсальном магазине в возрасте десяти лет, было тщательно спланировано. Когда его посадили, все свободное время он посвящал проблеме выхода из тюрьмы либо путем побега (для этого он изучал чертежи тюрем), либо в результате суда (для этого он изучал судебные прецеденты). Он нигде не учился, зато изучил благодаря тюремным библиотекам психологию, литературу, философию, медицину и право. Его юридические штудии вполне оправдали себя, когда он добился помилований после десяти лет изучения судебных прецедентов. Его адвокаты к этому времени давно сдались. Если хотите добиться успеха в биржевых спекуляциях или в любом другом деле, будьте так же целеустремленны, как Уилли.

«Тройственный союз»

В юные годы мы с двумя приятелями составили план, как разжиться карманными деньгами. Купальни Брайтон-Бич примыкали к общественному пляжу. В дни национальных праздников - Дня Поминовения или Четвертого июля - на пляже собиралось более двух миллионов человек. Разносчики сновали по пляжу с 25-килограммовыми коробами мороженого и льда. Шла бойкая торговля прохладительными напитками. Мы втроем организовали товарищество по сбору бутылок, брошенных отдыхающими на берегу. За каждую сданную бутылку мы получали два цента, и в хороший день наша усердная команда - Стив, Рене и я - зарабатывала 15-20 долларов (около 300 долларов в сегодняшнем масштабе цен).

Добычу мы таскали в картонных коробках. Однажды, усталые и разгоряченные, мы с партнерами остановились на висячей мостовой освежиться холодными напитками и подкрепиться лепешками. Пока мои партнеры делали заказ, я держал коробку. Замечтавшись, я не придал значения тому, что моя коробка потяжелела. Внезапно, как гром среди ясного неба, грянул вопль продавца: «Полиция!» - и он крепко ухватил меня за руку. Полицейский не заставил себя ждать.

В коробке среди пустых бутылок оказались бутылки минеральной воды, оранжада, имбирного пива и лимонада.

- Парень, тебе всего-то лет восемь, а ты уже воруешь! Что же будет, когда ты вырастешь? Скажи мне свое имя. Сейчас заполню на тебя карточку как на малолетнего преступника и сообщу родителям.

- Но это не я! Это друзья мне подкинули!

- Тогда держись подальше от таких друзей.

Когда я рассказал отцу обо всем, что случилось, он вспомнил историю о быке, которого держали на бойне в те дни, когда он там работал. «Бык заходил на помост и шел в убойный цех, как будто это было лучшее место в мире. Все стадо двигалось за ним. Только почему-то он каждый раз умудрялся затеряться в суматохе и снова оказывался внизу помоста, чтобы увлечь за собой новые жертвы. Тебе в жизни встретится немало таких «друзей». Если хочешь жить долго и счастливо, держись от них подальше. Если не уверен в человеке, убедись, пойдет ли он с тобой по помосту до конца».

Рынки склонны вести себя так же, как тот бык-предатель». Нескольких заманчивых движений в одном направлении вполне достаточно, чтобы убедить инвесторов совершить ошибку. Таким же образом нередко управляются рыночные котировки [Котировка - установление курса ценных бумаг на фондовой бирже - Прим. ред.] на экранах, чтобы создать благоприятное впечатление, а ребята в офисах тут же начинают мычать: «Симпатичный помост!»

После этого первого опыта партнерства в Брайтоне мне встречалось множество «друзей», которые норовили завести меня на бойню, предлагая обычно налоговые льготы на инвестиции. Друг заявляет, что вкладывает все свои сбережения в сделку с человеком, которого считает лучшим в бизнесе. Основываясь на его заверениях и желая получить налоговые льготы, я вкладываю деньги, и вдруг оказывается, что приятель решил воздержаться от участия в сделке. Не то чтобы эта сделка сама по себе была убыточна - просто подвернулась другая возможность, и он вложил все деньги. В девяти случаях из десяти результат предсказуем: я теряю все вложенные деньги и, кроме этого, право на налоговую скидку, в которой и была главная привлекательность сделки. На моей памяти инвесторы теряют на сделках, сулящих налоговые льготы, больше, чем, пожалуй, от любого другого вида мошенничества.

Кинув меня подобным образом, мои партнеры великодушно предложили мне заключить пари на партию в теннис.

Я должен был играть левой рукой в паре с левшой Стиви, который должен был играть правой рукой. Рене играл против нас двумя руками - по две подачи каждой, плюс 15 очков форы. Играли до 21 очка. Условия оговорены, деньги положены в шляпу, судья назначен. Однако с самого начала игры стало очевидно, что мой партнер сдает игру, играя против меня. Он подавал все время в аут, а отбивав ударами, за которые начислялись штрафные очки. Я выгнал его с площадки. Таким образом, бороться мне пришлось и с противником, и с партнером, отдав 17 очков форы: я потерял еще два очка, прежде чем понял, что происходит. В конце концов мне удалось сравнять счет 18:18» и на этом матч прекратился. Физический перевес был явно на стороне противников, поэтому мне никогда бы не удалось получить свои деньги. Но никогда в жизни я не проявлял большего героизма, чем в этой игре. Это многому научило меня.

Во-первых, игру «сдают» чаще, чем кажется. Подобный предложения звучат зачастую весьма убедительно: «Ну как! молодой человек, хотите выиграть с перевесом в 50 очков, опозорить противника и окончить колледж в следующем году нищим? Или дадите ему возможность сохранить достоинство, будете играть не в полную силу, выиграете с перевесом в 40 очков и станете богатым человеком?» Кажется, что в этом плохого?

Во-вторых, какой бы верной ни казалась биржевая сделка, всегда существует вероятность провала. Зачастую реальное положение дел далеко не так хорошо, как кажется. Сделка, которая представляется невероятно выгодной, скорее всего, нереальна, или, как выразился Деймон Раньон:

«Сынок, сколько бы ты ни повидал, чему бы ни научился, всегда помни одно: найдется парень, который покажет тебе новую, нераспечатанную колоду карт и предложит пари на то, что из нее выскочит валет пик и нальет тебе в ухо пива. Сынок, не принимай пари, иначе окажешься с полным ухом пива» (цит. по: Дэвид Спэньер, «Что творится в голове у игрока»).