Восточные и западные стратегии
жүктеу/скачать 0.84 Mb.
|
| Как бы странно все это поначалу ни звучало, факт отсутствие обособленного "я" был очевиден для мистиков и мудрецов всех времен, и лег в основу одного из основных положений Вечной Философии. Хотя это можно проиллюстрировать многочисленными цитатами, в знаменитых словах Будды, которые содержат итог его учения, по сути дела все сказано:
Есть страдание, но нет страждущего; Есть деяние, но нет делающего; Есть нирвана, но нет ищущего; Есть Путь, но нет идущего. Понимание этого повсеместно считается предпосылкой освобождения от страданий. Оно может быть сформулировано в утвердительной форме: когда Все сознается собой, вне меня не остается ничего, что могло бы причинить мне страдание. Вселенной не о что споткнуться. Возможна и отрицательная формулировка: понимание этого служит освобождением от страдания прежде всего потому, что освобождает от представлений о неком "я", которое может страдать. Как говорит Вей У Вей, Почему вы несчастны? Потому что 99,9 процента, Того, о чем вы думаете, и Того, что вы делаете, Вы посвящаете себе, – А такового нет. Страдают только части, но не Целое. И постижение этого в "отрицательной" формулировке мистиков гласит: "Вы избавляетесь от страдания, когда сознаете, что "часть" – это иллюзия; нет обособленного "я", которое могло бы страдать". В "утвердительной" формулировке это звучит так: "Вы – Целое, которому известна лишь свобода, избавление и сияние. Постичь Целое значит избежать судьбы части, которая есть страдание, боль и смерть". Буддизм хинаяны подчеркивает первое, индуизм и христианство – последнее, а буддизм махаяны, похоже, находит золотую середину. И тем не менее, все они свидетельствуют об одном и том же прозрении. Постигая, что частей нет, мы вливаемся в Целое. Постигая, что "я" никогда не было (как нет его и сейчас), мы постигаем, что наша истинная самотождественность всегда является Высшим Тождеством. В вездесущем свете безграничного сознавания то, что представлялось нам обособленным внутренним "я", оказывается неотделимым от внешнего мира. И это есть ваше подлинное я, если говорить о таковом. Куда бы вы не посмотрели, вы повсюду узрите свой изначальный лик. Я вернулся в зал [рассказывает один из мастеров Дзэн о своем первом проблеске безграничного] и собирался сесть на место, как вдруг все, что я видел, изменилось. Я глядел вокруг, вверх, вниз – вся Вселенная с ее тьмою чувственных вещей выглядела совершенно иначе; то, что ранее внушало отвращение, в том числе невежество и страсти, виделось теперь не чем иным, как истечением моей глубинной природы, которая сама по себе оставалась яркой, истинной и прозрачной. Тат твам аси, говорят индусы. "Ты есть То. Твое подлинное Я тождественно той Силе, проявлением которой есть все во Вселенной". Различные мистические и метафизические традиции на протяжении всей истории человечества давали этому подлинному Я десятки разных имен: Сын Божий, аль-инсан аль-Камил, Адам Кадмон, руах адонаи, нус, пневма, Пуруша, Татхагатагарбха, Вселенский Человек, Брахман-Атман, Аз Есмь. А если посмотреть с другой точки зрения, это действительный синоним Дхармадхату, Пустоты, Таковости. Все эти слова – просто символы реального мира, мира безграничного. Далее, при упоминании о подлинном Я часто используются выражения, указывающие на него как на "глубочайшее" ядро человека, подчеркивающие таким образом его преимущественно субъектную, внутреннюю, личную, необъектную природу. Мистики единодушно заявляют, что "Царствие Небесное внутри нас", что нам надлежит исследовать глубины своей души, дабы найти сокрытое здесь глубинное существо, Подлинное Я всего сущего. Как говорил обычно Свами Прабхавананда: "Кто вы, что вы, – как вы думаете? В самой основе своей, в самой глубине?" Нередко о подлинном Я говорится как о "внутреннем Свидетеле", "Абсолютном Зрящем и Знающем", "Глубочайшем Естестве", "Абсолютной Субъектности" и так далее. Шанкара, духовный наставник ведантического индуизма, мог бы сказать, например: "Есть самосущая Реальность, которая служит основой сознания нашего эго. Эта Реальность – Свидетель трех состояний сознания [бодрствования, сновидения, сна], отличный от пяти тел-оболочек. Эта Реальность есть Познающий во всех состояниях сознания. Она сознает присутствие или отсутствие ума. Это Атман, Высшее Существо, древний". Или возьмем это замечательное высказывание мастера Дзэн Сибиямы: Она (Реальность) – это "Абсолютная Субъектность", которая превосходит и субъективность, и объективность, свободно создавая и используя их. Эта "Фундаментальная Субъектность", которая не может быть объективирована или теоретически объяснена, есть сама завершенность и полнота смысла существования. Называть ее этими именами – уже ошибка, шаг в сторону объективирования и теоретического объяснения. Поэтому, как заметил мастер Эйсай, "она вечно безымянна". Эта Абсолютная Субъектность, которая не может быть объективирована или объяснена, свободна от ограничений пространства и времени; она неподвластна жизни и смерти; она выходит за пределы субъекта и объекта, и хотя живет в индивиде, не скована им. Но утверждение о том, что подлинное Я есть Истинный Зрящий, Внутренний Свидетель или Абсолютная Субъектность каждого из нас, входит, по-видимому, в противоречие с тем, что говорилось выше о сознании единения. Ибо, как мы видели, подлинное Я есть, с одной стороны, вездесущее безграничное сознавание, в котором субъект и объект, зрящее и зримое, переживающий и переживаемое образуют единое непрерывное целое. С другой стороны, подлинное Я было описано выше как внутренний Свидетель, Познающий. Мы говорили, о нем как о Зрящем, а не зримом; говорили, что оно внутри, а не снаружи. Как быть с этим видимым противоречием? Прежде всего нужно осознать, с какими трудностями сталкивается мистик в попытках описать невыразимый опыт сознания единения. Важнейшая из них связана с тем фактом, что подлинное Я – это безграничное сознавание, тогда как все наши слова и мысли есть не что иное, как границы. Причем это не изъян, присущий какому-то конкретному языку, но неотъемлемое свойство языка как такового, обусловленное самой его структурой. Язык применяется и может применяться лишь затем, чтобы устанавливать общепринятые границы. Язык без границ – это не язык, и поэтому слова мистика, который пытается связно и логично говорить о сознании единения, обречены звучать парадоксально или противоречиво. Проблема в том, что структура любого языка позволяет уловить природу сознания единения не в большей мере, чем вилка может подцепить океан. Итак, мистику приходится довольствоваться указанием Пути, следуя которым каждый из нас сам сможет испытать сознание единения. В этом смысле путь мистика – чисто экспериментальный, опытный путь. Мистик просит вас ни во что слепо не верить и не принимать никаких авторитетов, кроме вашего собственного понимания и опыта. Он просит вас лишь провести несколько экспериментов по сознаванию, пристально взглянуть на нынешнее состояние своего существования и попытаться увидеть себя и свой мир со всей возможной для вас ясностью. Не думайте, просто смотрите! – восклицал Витгенштейн. Но куда смотреть? Именно на этот вопрос мистики в один голос отвечают: "Смотрите внутрь. Глубоко внутрь. Ибо подлинное Я внутри вас". В данном случае мистик не описывает подлинное Я как некую внутреннюю сущность, – он просто указывает направление поиска. Он призывает вас смотреть внутрь не потому, что окончательный ответ находится у вас внутри, а не снаружи, но потому что когда вы упорно и внимательно всматриваетесь внутрь, то рано или поздно оказываетесь снаружи. Другими словами, вы сознаете, что внутреннее и внешнее, субъект и объект, зрящий и зримое суть одно, и тем самым непроизвольно входите в свое естественное состояние. Поэтому мистик начинает с высказываний, которые явно не соответствуют тому, что говорилось здесь ранее о подлинном Я. Однако если мы последуем за мистиком до конца, то придем, – как далее увидим – к тому же. Рассмотрим для начала, какой смысл мистик вкладывает в определения типа "Абсолютной Субъектности" или "Внутреннего Свидетеля". Абсолютная Субъектность – это то, что никогда и ни при каких обстоятельствах не может стать объектом, то есть тем, что можно увидеть, услышать, познать или каким-то образом воспринять. Абсолютный Зрящий – это тот, кого нельзя увидеть. Абсолютный Познающий – это тот, кого нельзя познать. Как говорит Лао Цзы, Смотрю на него и не вижу, поэтому называю его невидимым. Слушаю его и не слышу, поэтому называю его неслышимым. Пытаюсь схватить его и не достигаю, поэтому называю его мельчайшим. * Перевод Ян Хин-шуна Поэтому чтобы помочь нам соприкоснуться с подлинным Я или Абсолютной Субъектностью, большинство мистиков продолжают далее примерно в том же духе, что Шри Рамана Махарши: "Грубое тело, состоящее из семи соков, это не я; пять органов чувств, воспринимающих соответствующие объекты, это не я; даже мыслящий ум это не я". Но чем, в таком случае, может быть это подлинное Я? Как указывает Рамана, оно не может быть моим телом, потому что я могу ощущать и познавать его, а то, что может быть познаваемо, – это не абсолютный Познающий. Оно не может быть моими желаниями, надеждами, страхами и эмоциями, ибо я могу в какой-то мере видеть их и чувствовать, а то, что можно увидеть, – это не абсолютный Зрящий. Оно не может быть моим умом, моими мыслями, ибо все это можно наблюдать, а то, что можно наблюдать, – это не абсолютный Свидетель. Настойчиво разыскивая таким образом внутри себя свое подлинное Я, я действительно начинаю сознавать, что внутри его найти невозможно. Я привык думать о себе, как о неком "маленьком субъекте", который расположился здесь, внутри, и наблюдает все эти объекты, находящиеся где-то там, снаружи. Но мистик со всей очевидностью показывает мне, что этого "маленького субъекта" на самом деле можно наблюдать как объект! Значит это вовсе не настоящий субъект, не мое подлинное Я. Однако, по мнению мистика, лишь обнаружив это мы и сталкиваемся с главной проблемой. Ибо большинство из нас считают, что в определенном смысле мы можем ощущать себя, знать себя, воспринимать себя, или по крайней мере сознавать себя. Мы можем ощутить себя в любой момент, хоть сейчас. Но, отвечает мистик, тот факт, что я могу видеть, знать, или чувствовать свое "я" в настоящий момент убедительно показывает мне, что это "я" никоим образом не может быть моим подлинным Я. Это ложное "я", псевдо-я, иллюзия и обман. Мы непроизвольно отождествили себя с какой-то совокупностью объектов, которые мы знаем или можем знать. Следовательно, эта совокупность познаваемых объектов не может быть истинным Познающим или подлинным Я. Мы отождествили себя со своим телом, умом и личностью, воображая, что эти объекты составляют наше подлинное Я, а затем всю оставшуюся жизнь пытаемся защищать и беречь эту иллюзию, всячески оттягивая ее конец. Мы жертвы эпидемии ложного самоотождествления, – жертвы, Высшее Тождество которых тихо, но уверенно ожидает своего раскрытия. И мистик хочет лишь помочь нам пробудиться к тому, кем или чем мы изначально есть в действительности, за или под покровом нашего псевдо-я. Поэтому он предлагает нам перестать отождествлять себя с этим ложным "я" и осознать, что все, что я могу знать, думать или чувствовать относительно себя, не может быть моим подлинным Я. Мой разум, мое тело, мои мысли, мои желания относятся к моему подлинному Я не более, чем деревья, звезды, облака и горы, ибо я с одинаковым успехом могу созерцать все эти объекты. Продолжая в том же духе, я начинаю раскрываться своему подлинному Я и сознавать, что то, что я собой представляю, в некотором смысле выходит далеко за пределы этого изолированного, ограниченного кожей организма. Чем больше я проникаю в "я", тем больше я выпадаю из "я". На каком-то этапе этого исследования в сознании происходит своеобразный щелчок, который Ланкаватара Сутра называет "разворотом в глубочайшем месте сознания". Чем настойчивее я ищу абсолютного Зрящего, тем яснее сознаю, что не могу найти его в качестве объекта. И не могу я найти его в качестве какого-то особого объекта по той простой причине, что он является каждым объектом! Я не могу почувствовать его, потому что он есть все, что я чувствую. Я не могу воспринять его, потому что он есть все, что я воспринимаю. Ничто из того, что я могу увидеть, не есть Зрящий, – и это правда, потому что Зрящий – это все, что я вижу. Когда я обращаюсь внутрь, чтобы найти свое подлинное Я, я нахожу лишь мир. Но теперь происходит нечто странное, ибо я постигаю, что реальное внутреннее Я на самом деле является реальным внешним миром, и наоборот. Субъект и объект, внутреннее и внешнее есть и всегда были одним. Исходной границы нет. Мир – это мое тело, и то, откуда я смотрю является тем, на что я смотрю. Так как реальное Я не находится ни внутри, ни снаружи, так как субъект и объект на самом деле нераздельны, мистик может описывать реальность с различных, но лишь по видимости несовместимых точек зрения. Он может сказать, что в реальности нет никаких объектов, утверждать, что в реальности нет никаких субъектов, или даже заявлять, что в реальности нет не только субъектов, но и объектов. Или он может говорить об Абсолютной Субъектности, которая выходит за пределы относительного субъекта и относительного объекта, и все же включает их в себя. Все это просто разные способы сказать о том, что мир внутренний и мир внешний – лишь два разных имени для единого вездесущего состояния безграничного сознавания. Наверное, теперь становится очевидным, что несмотря на сопутствующие Вечной Философии сложные теоретические формулировки, суть мистического послания проста и ясна. Давайте вернемся немного назад: во второй главе мы увидели, что реальность представляет собой единство противоположностей, что она "недвойственна". Поскольку же именно символические карты и границы разводят противоположности и превращают их во врагов, говорить, что реальность недвойственна, значит говорить, что реальность безгранична. В третей главе мы увидели, что реальный мир – это не собрание обособленных независимых вещей, разделенных пространством и временем. Все вещи и события во Вселенной взаимосвязаны и взаимообусловлены. И опять же, поскольку именно наши символические карты и границы создают для нас иллюзию существования независимых объектов, говорить, что реальный мир не содержит отдельных вещей, значит говорить, что реальный мир безграничен. В настоящей главе мы увидели, что открытие реального безграничного мира является сознанием единения. И это не значит, что в сознании единения вы смотрите на реальную безграничную территорию; сознание единения является реальной безграничной территорией. Реальность, по свидетельствам очевидцев, является безграничным сознаванием, – это и только это есть Подлинным Я человека. "Таким образом", – процитируем основателя квантовой механики Эрвина Шрёдингера, – "вы можете броситься навзничь, прильнув к Матери-Земле с полной уверенностью в том, что едины с ней, а она с вами. Вы настолько же основательно устроены, настолько же неуязвимы, как она; и даже в тысячу раз основательнее и неуязвимее. Да, действительно, завтра она поглотит вас, но верно и то, что она опять возродит вас для новой борьбы и страданий. И возродит не когда-то "в один прекрасный день": сейчас, сегодня, каждый день она возрождает вас, и не раз, а тысячи раз, подобно тому как тысячи раз поглощает. Ибо всегда и вовеки есть лишь сейчас, одно и то же сейчас; настоящее – вот единственное, что никогда не кончается". Глава Пятая БЕЗГРАНИЧНЫЙ МОМЕНТ "Думается мне, надобно уразуметь тот смысл, в каком Писание речет о времени и вечности". Этими словами cв. Дионисий обращает нас к самой сути мистического прозрения, ибо просветленные мудрецы всех времен и народов согласны в том, что сознание единения – не преходящее явление, что оно принадлежит не времени, но вечности, что оно вневременное. Оно не знает ни начала, ни рождения, ни конца, ни смерти. Таким образом, пока мы не постигнем до конца природу вечности, ощущение Реального будет ускользать от нас. "Кто", вопрошает св. Августин, "удержит сердце человека, дабы могло оно замереть и увидеть, как вечность, неизменно нерушима, не грядет и не проходит, изрекая времена прошедшие и времена грядущие?" В самом деле, кто? Ибо постижение того, что вечно, – если таковое вообще существует, – представляется столь тяжеловесной, торжественной и едва ли осуществимой задачей, что мы, вероятно, отступим перед нею. Похоже, современный человек столь основательно лишен даже малейших проблесков мистичности, что вообще безразличен к идее вечности, оправдывая такое к ней отношение с позитивистской яростью, или вопрошая, какое она имеет отношение к "реалиям практической жизни". И все же мистик утверждает, что вечность – это не философская идея, не религиозная догма и не недосягаемый идеал. Напротив, вечность столь проста, столь очевидна, явственна и неприкрыта, что нам нужно лишь неким радикально эмпирическим образом открыть глаза и взглянуть на нее. Как говорил по обыкновению мастер дзэн Хуан По, "это же прямо перед вами!" "Соприкосновение с вечным" кажется столь устрашающим отчасти в связи с тем, что мы как правило неверно понимаем истинный смысл самого слова "вечность". Обычно вечность представляется нам неким очень и очень продолжительным временем, нескончаемой чередой веков, миллионами миллионов лет. Но мистик понимает вечность совсем иначе. Ибо вечность – это не сознавание бесконечного времени, а сознавание, в котором времени нет вообще. Это вечный миг – вневременной момент, в котором нет ни прошлого, ни будущего, ни до, ни после, ни вчера, ни завтра, ни рождения, ни смерти. Жить в сознании единения значит жить в этом вневременном моменте и в качестве этого вневременного момента; ибо ничто так не затмевает свет божественного, как налет времени. По словам Мейстера Экхарта, "время есть то, что не дает свету достичь нас. Ничто так не мешает познать Бога [сознание единения], как время. И не только время, но преходящее; не только преходящие вещи, но преходящие стремленья; не только преходящие стремленья, но сам налет и запах времени..." И все же, должны мы спросить, что такое вневременной момент? Что это за момент без "когда" и "сколько", без начала и без конца? Что это за момент, который не просто краток или непродолжителен, но вообще не имеет временной протяженности? Сколь странными ни казались бы поначалу эти вопросы, большинству из нас придется признать, что мы в своей жизни знали подобные моменты, вершинные моменты бытия, которые, похоже, и в самом деле настолько выходили за пределы времени, что прошлое и будущее исчезало без следа. Мы растворялись в красоте заката; застывали, завороженные игрой лунного света в темном зеркале бездонного пруда; уплывали от себя и времени в восторге любовных объятий; застывали от раската грома, эхом отдававшего сквозь пелену дождя... Кто из нас не прикасался ко вневременному? Что общего у всех этих переживаний? По-видимому, – и мистик согласится с этим, – время в таких случаях словно приостанавливается, потому что мы полностью поглощены настоящим моментом. Ясно, что в этом настоящем моменте, если только мы обратимся к его исследованию, времени не обнаружится. Настоящий момент вне времени, а вневременной момент вечен – это момент, который не знает ни прошлого, ни будущего, ни до, ни после, ни вчера, ни завтра. Поэтому глубоко проникнуть в настоящий момент означает нырнуть в вечность, шагнуть сквозь зеркало в мир того, что не рождалось и не умирает. Ибо этот настоящий момент не имеет начала, а то, что не имеет начала, не рождалось. И сколько бы вы не искали, вам не удастся найти, увидеть или почувствовать начало своего переживания настоящего момента. Когда это настоящее началось? Начиналось ли оно вообще? Или может быть это настоящее плывет так высоко над временем, что никогда и не начинало входить во временной поток? Точно так же этот настоящий момент не заканчивается, а то, что не имеет конца, не умирает. Опять же, сколько бы вы не искали, вам не удастся найти, увидеть или почувствовать окончание своего переживания настоящего момента. Вы никогда не испытаете окончания настоящего (даже если умрете, – потому что вас уже не будет, чтобы почувствовать, как что-то заканчивается). Вот почему Шрёдингер говорит, что "настоящее – единственное, что никогда не кончается". Несмотря на то, что внешние формы настоящего момента сменяют одна другую с умопомрачительной скоростью, самое настоящее остается нерушимым, незатронутым тем, что мы приучены называть "временем". В настоящий момент нет ни прошлого, ни будущего – нет времени. А то, что вне времени, вечно. По словам мастера дзен Сеппо, "если вы хотите познать, что такое вечность, она от вас не далее, чем этот самый момент. Если вам не удастся уловить ее в этот момент, то сколько бы вы не перерождались в течение сотен и тысяч лет, вы ее не постигнете". Так что идея бесконечного времени в самом деле представляет собой нечто чудовищное – бесконечное время невозможно постичь, объять или каким-то образом испытать. Но вечное "сейчас", этот вневременной момент столь же прост и доступен, как и ваше наличное переживание, – ибо это одно и то же. Поэтому, как говорил Витгенштейн, "жизнь вечная принадлежит тем, кто живет в настоящем". Поскольку вечность составляет природу этого настоящего и вневременного момента, мистик говорит нам, что великое освобождение, вход в Царствие Небесное, самое врата, ведущие "за пределы прошлого и будущего", не существуют нигде и никогда, кроме как сейчас. Христианский мыслитель де Косад (de Caussade) говорил об этом: "О жаждущие! Знайте, вам не нужно далеко ходить к источнику воды живой; он рядом с вами бьет в сей миг... Сей миг собой являет Имя Бога и пришествие Царствия Его". Поэтому, говорит исламский мистик Руми, "суфий – сын Момента". Такие цитаты можно продолжать до бесконечности, приводя слова великих мыслителей всех основных религиозных и философских традиций, и все они будут говорить об одном и том же. Вечность надлежит искать не в будущем, и ее невозможно найти в будущем, – ее не найти ни за пять минут, ни за две секунды. Она всегда есть прямо Сейчас и только Сейчас. Реально лишь настоящее. Никакой другой реальности нет. И все же кажется, – я подчеркиваю слово "кажется" по причинам, которые вскоре станут очевидными, – что очень немногие из нас живут исключительно в настоящем. Мы живем вчерашним днем в мечтах о завтрашнем, сковывая себя мучительными цепями времени и призраками вещей, которые в настоящее время отсутствуют. Мы растрачиваем силы на блужданья в тумане воспоминаний и ожиданий, лишая тем самым настоящее его фундаментальной реальности, сводя его к "подобию настоящего", урезанному настоящему, которое длится всего одну-две секунды и служит бледной тенью вечно Настоящего. Будучи не в состоянии жить во вневременном настоящем и наслаждаться вечностью, мы пытаемся заменить его бесплодными посулами времени, надеждами на будущее, которое принесет нам то, чего нам в нашем урезанном настоящем так вопиюще недостает. Мистик считает, что такая жизнь во времени – это заведомо несчастная жизнь. Ибо, как говорит мистик, все наши проблемы порождаются временем и существуют во времени. Возможно, вы никогда не воспринимали свои проблемы подобным образом, но даже непродолжительное рассмотрение показывает, что речь идет об очевидных вещах. Действительно, все наши проблемы связаны со временем: мы тревожимся всегда о чем-то прошлом или будущем. Мы сокрушаемся по поводу своих прошлых действий и опасаемся их будущих последствий. Наше чувство вины неразрывно связано с прошлым и приносит с собой муки уныния, горечи и сожалений. Если это не совсем ясно, просто представьте, какой была бы ваша жизнь без единого шрама прошлого. Подобным же образом все тревоги наши связаны с мыслями о будущем, наполняющими нас страхом и катастрофическими ожиданиями. Прошлое и будущее! Это, несомненно, связующие звенья в цепях наших несчастий. Бхагавадгита предупреждает: Я, Время, продвигаясь, миры разрушаю, для их погибели здесь возрастая.* * Перевод Б.Смирнова Что до настоящего, то в нем нет фундаментальных проблем, – ибо в нем нет времени. Не существует такого зверя, как проблема настоящего момента, – а если возникает впечатление, что она-таки существует, более близкое рассмотрение неизбежно показывает, что на самом деле проблема связана с какой-то виной прошлого или тревогой будущего. Ибо всякая вина есть состояние потерянности в прошлом; всякая тревога есть состояние потерянности в будущем. Именно в этом смысле мистик утверждает, что все наши проблемы порождаются нашим живым ощущением времени и зависимости от него. Как сетовал Стивен в Улиссе Джойса, "история – это кошмар, от которого я пытаюсь проснуться". И, как прекрасно сказал Эмерсон, такое пробужденье наступает лишь тогда, когда мы по-настоящему соприкасаемся с настоящим: жүктеу/скачать 0.84 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|