Я закинула руки за голову, сладко потягиваясь. Ммм-м-мммм! Как же здорово вот так просыпаться…
жүктеу/скачать 2.03 Mb.
|
|
Ко всему к этому я как-то привыкла и не замечаю в повседневной жизни. Но стоит мне уехать куда-то хотя бы на месяц, как я начинаю скучать, и по вечерам меня одолевает какое-то щемящее чувство. Как будто чего-то не хватает… Это любовь? Или просто привычка? Не знаю, откуда у меня эта прихоть, она взялась еще с детства – когда мне грустно и хочется побыть одной, отдохнуть от своих мыслей и ни о чем не думать, я вставляю наушники в уши, включаю звук погромче и бесцельно слоняюсь по улицам нашего города. Сворачиваю в какие-то дворы и закоулки, мысленно улыбаюсь попадающимся навстречу забавным прохожим, пытаюсь догадаться – кто они такие, что за люди, представляю, какая у них жизнь, работа, семья… А порой просто закрываю глаза и слушаю музыку. Не хочу встречать знакомых, не хочу ни о чем говорить, мне никто не нужен в такое время. Только я и этот город. Я действительно отношусь к нему, как к живому существу в такие моменты; как к какому-то старому другу, которой намного меня мудрее и старшее, который все понимает и может помолчать с тобой вместе. Он не скажет ничего, но ведь не это главное, правда? Порой от такого молчаливого присутствия становится намного легче, чем от тысячи слов… А в этих улицах так легко затеряться, стать одной из тысяч людей, что куда-то торопятся, слиться с ними, представить себя крошечной песчинкой, забыть обо всем… Ведь у каждого из этих людей, наверное, есть какая-то цель, раз они так спешат куда-то. А может, их шатание по городу так же бессмысленно, как и мое? Что ж, в любом случае – я не одинока. И пусть в голове будет полная пустота, в ушах – звуки музыки, надо мной – небо, а вокруг – эти улицы и дворы, пусть колючего и сырого, но такого родного города. За годы такого блуждания я исходила, наверное, большую их часть. И тихие улочки на окраинах, и аллейки с бульварами, и шумные проспекты в центре. В каждой из них есть своя особая прелесть... Мои родители не понимали такого времяпровождения, в их глазах стояло удивление всякий раз, когда я, еще в детстве, пыталась им о чем-то подобном рассказать. А потом я уже перестала рассказывать. Да и им стало как-то не до меня. Они, конечно, пытались что-то скрывать, хотели как-то «оградить и не ранить ребенка»… Смешные! Родители почему-то всегда слишком поздно узнают, что мы уже не дети. Пока им не скажет кто-то посторонний, до последнего они не замечают, что мы повзрослели, не хотят видеть в нас кого-то, кто все понимает, и с кем можно держаться на равных. Интересно, когда у меня будут дети (а ведь пора бы уже!), я тоже буду к ним так относиться? И мой ребенок тоже будет, притворяясь спящим, ловить раздраженные голоса двух самых дорогих ему людей сквозь неплотно прикрытую дверь в спальню? И глотать слезы, уткнувшись в подушку, а утром делать вид, что не замечает плохо замазанных косметикой мешков под глазами мамы и хмурого вида отца? Я хорошо помню тот период, когда развелись мои родители. Помню, как меня раздражала фраза: «Девочка наша, когда вырастешь, то все поймешь. Сейчас тебе трудно с этим смириться, но потом… Мы ведь думаем в первую очередь о тебе. Ведь ТАК БУДЕТ ЛУЧШЕ». Ненавижу эти слова! В своем подростковом эгоизме я не могла понять родителей. А им в их взрослом эгоизме было просто не до меня. Как-то очень быстро об этом узнали в школе. Я помню фальшиво-сочувствующие взгляды одноклассников, за которыми сквозило плохо скрываемое любопытство: «Интересно, а что там твориться у них в семье? Как они живут, что происходит по вечерам? И каково ей сейчас? Наверное, хочется плакать? Ишь, гордячка, даже рта не раскроет!» И я сжималась в комочек, стараясь закрыться от всего внешнего мира, прятала боль в глубине души, на самом донышке, и неслышно шептала про себя сквозь сжатые зубы: «Не дождётесь!» А потом вставляла наушники в уши, закрывала глаза и отправлялась в очередное путешествие – топать себе по вечерним улицам города, улыбаться прохожим, пытаться угадать – кто они, какая у них жизнь, чем занимаются, ругаются их родители или нет… рисовать в своем воображении забавные картинки… Если вы назовете меня сумасшедшей, то я отвечу, что это еще слабо сказано! Но кто из нас гарантированно стопроцентно нормален? Когда я бреду по этим улицам, мне становится немного легче. Наушники в уши, музыку погромче… Такая уж и меня привычка. Интересно, а тот доморощенный психолог, разложивший мою жизнь по полочкам за пару минут, об этом знал? Хотя, вообще – какая разница? Что он-то в этом понимает? Легко сказать «ее родители развелись», но попробуйте представить, прожить, прочувствовать это, прежде чем произносить такие слова! Ручаюсь, что у него-то в семье было все нормально. Так откуда ему знать… Впрочем, ладно, забудем о нём. Мы не виделись уже неделю, после той нашей истории с коньками он снова куда-то пропал, и, видимо, не собирается появляться. Вот и замечательно, я тоже не хочу его видеть! Или… хочу, но лишь для того, чтобы высказать ему все это! А потом… Впрочем, он все равно не поймет. Так зачем тратить слова? …Я вновь бреду по этим улицам. Мне холодно. Ничего удивительного, ведь на дворе зима. Но, по-моему, дело не в этом. Я поднимаю воротник, зябко поёживаясь, стараюсь поплотней закутаться. Но теплый мех моей шубки почему-то греет плохо. Вот если бы кто-нибудь обнял! Странные взгляды бросают на меня прохожие. Что в них больше – зависти или жалости? Не пойму… Или мне просто кажется, а прохожие всего лишь торопятся домой, не обращая внимания на случайно встретившуюся им замерзшую девушку, и не бросают на нее никаких странных взглядов? Я сама странная. Дочка богатых родителей, которой посчастливилось родиться красивой и интересной девушкой. В которую влюбляются мужчины и которой завидуют женщины. Наверное, у меня есть всё (или, по крайней мере, многое) из того, о чем другие могут только мечтать. Но тогда почему, чёрт побери, мне так холодно сейчас? …Я вновь бреду по этим улицам. Такая уж и меня привычка. Наушники в уши, музыку погромче. И мне становится немного легче… * * *
Если я и представляла себе нашу следующую встречу, если чего-то и ждала, то точно не этого. - Привет! Это снова ты? - Похоже на то… Похоже, он не заметил иронии в моих словах. Да и меня саму как-то не очень. Во всяком случае, он даже не повернулся в мою сторону, тень легкой грусти светилась в его глазах, и мне почему-то расхотелось шутить. - Ладно, смирю свое любопытство, не буду спрашивать, что ты тут делаешь. Но скажи хотя бы – зачем тебе лейка? - Чтобы поливать цветы. - Зимой??? - Ну да.
Он посмотрел на меня с легким удивлением, как будто я не понимала само собой разумеющихся вещей. Действительно, зачем же еще нужна детская лейка взрослому человеку на улице в декабре-месяце? Разумеется, чтобы поливать цветы! Разве не ясно? Вот только какие цветы можно найти среди сугробов, когда на дворе минус 5 градусов, и даже для подснежников еще как-то рановато? Последний вопрос я задала вслух. - Ты знаешь, - в его глазах опять появилось это странное грустно-мечтательное выражение, - есть такие цветы, которые растут только в сугробах и только зимой. Они похожи на настоящие, почти как живые, но целиком - от кончика стебля до последнего листочка - сделаны изо льда. Их нельзя сорвать и принести домой. От прикосновения теплых рук они тают. Неосторожное движение может их разбить. Но на них можно смотреть часами – они завораживают взгляд. А еще их можно поливать. Возможно, они в этом совсем не нуждаются, новый слой льда их покроет и без твоей помощи. Но – хоть какое проявление заботы. Или хотя бы видимость… иллюзия… Если бы он не говорил это таким тоном, я бы, наверное, рассмеялась. Мы не в сказке, на дворе 21 век. Вокруг ездят машины, люди возвращаются с работы, девочки-кокетки убегают от мальчишек-подростков со снежками в руках, вялые дворники лениво скребут снег под ногами бодрых домохозяек, снующих туда-сюда с сумками, все живет своей жизнью, а тут, посреди большого заснеженного города – ледяные цветы и романтичный герой… с детской лейкой в руках! Картина, достойная поэтов… или юмористов. Но когда это говорил он, в его слова почему-то странным образом верилось, и не хотелось смеяться. Так сумасшедший мечтатель порой увлекает вас за собой в свой мир красивых безумств. А вы, устав от серости однообразных будней, готовы поверить ему и… Нет, если я как-то и представляла себе нашу следующую встречу, если чего-то и ждала, то точно не этого! - И где же твои ледяные цветы? - Пойдем - покажу. Тут не далеко. Он спрыгнул с перил и протянул мне руку. Еще не успев ничего понять, я протянула свою, и мы, взявшись за руки, пошли… смотреть ледяные цветы! Посреди большого города, шумных машин, людей, возвращающихся с работы, девочек-кокеток и мальчиков-ковбоев, вялых дворников и бодрых домохозяек. В 21 веке. Зимой. Слева направо - я, он и лейка. Чудная троица! Если вы назовете меня сумасшедшей, то я отвечу, что это еще слабо сказано! Но кто из нас гарантированно стопроцентно нормален? Пройдя пару дворов, мы оказались в тихом заснеженном скверике. Я все время поглядывала на него исподтишка, ожидая какого-то подвоха, но он уверенно вел меня куда-то вперед, всем своим видом показывая, что никакого розыгрыша нет, а цветы зимой – абсолютно нормальная вещь. Кто может в этом сомневаться? Наконец, остановившись возле большого сугроба, он вдруг сказал: - Смотри! - Где? Я ничего не вижу… - Там, за сугробом! Осторожными шажками, каждый момент ожидая неизвестно чего, я обошла сугроб и заглянула за него… а там… Ледяная роза, чуть припорошенная снегом, сверкающая застывшими капельками-искорками в свете вечерних фонарей, притаилась в стороне от людских взглядов за придорожным сугробом. Самая настоящая! Вот так просто, стояла и все! В 21 веке. Зимой. Посреди большого города. Среди шумных машин, снующих туда-сюда, мальчишек-хулиганов, девочек-кокеток и дворников с домохозяйками… Я не знала, что сказать. Просто стояла и глупо улыбалась, оторопело переводя восхищенный взгляд на него, потом снова на розу и обратно. Наверное, вид у меня был довольно-таки растерянный. Но - какая разница? Он все равно не смотрел на меня, а с самым серьезным видом принялся поливать свою розу из лейки. Я невольно улыбнулась, глядя на эту трогательную картину, и тихо спросила: - А ее точно нельзя отнести домой? - Нет. Такие цветы растут только в сугробах и только зимой. Дома, в тепле или даже просто от прикосновения горячих рук они тают, - он как-то странно посмотрел на меня. - Уж тебе ли не знать… Я на мгновение растерялась. Смысл сказанного как-то одновременно крутился рядом, витая в воздухе, и в то же время постоянно ускользал от моего понимания. Как мошка, которая мельтешит перед глазами, а схватить ее никак не получается. Казалось, еще чуть-чуть и я смогу уловить и понять – что же было в этих словах такого, но… А он, поставив лейку на снег и сняв перчатки, медленно коснулся розового бутона, опуская руку ниже, провел пальцами по стеблю… осторожно, как бы боясь растопить лёд, погладил тыльной стороной заснеженные листочки… - Не боишься, что растает? - А ты?
А я? Что я? А я смотрела на его руки, на эти ладони с тонкими пальцами… и почему-то представляла их на себе. Не знаю, откуда взялась в моем мозгу эта шальная мысль, но не к месту проснувшееся воображение вместе с женским любопытством очень живо нарисовали мне картину прикосновения этих рук к моей груди… отчего у меня мурашки поползли и по коже, и я передернула плечами. - Замёрзла? – из забытья меня вывел его голос. Видимо, он по-своему истолковал мое состояние. – Если хочешь, могу согреть тебя горячим глинтвейном. - А он тоже растёт в ледяных бутылках где-то поблизости? - Почти. Пойдем, это и правда недалеко. - А роза? Останется здесь? - А что ей сделается? Она же ледяная! Её нельзя срывать, нельзя нести в дом. Можно только поливать. Правда, она, наверное, в этом не нуждается. Но хоть какое-то проявление заботы… Я тебе отдам лейку, будешь пользоваться. Заодно отнесешь ее домой, а то я как-то глупо смотрюсь с детской игрушкой посреди улицы. - А! Так ты заметил? Ну, надо же! - Еще бы! Конечно, заметил. За кого ты меня принимаешь? - А я уж боялась тебе говорить… Мы оба рассмеялись весело и беззаботно. Господи, по виду он старше меня года на два-три, но когда я смотрю на этих веселых бесенят в его глазах, то не могу сдержать улыбки – какой же он, в сущности, еще мальчишка! Впрочем, я и сама веду себя с ним как-то… не по-взрослому… Никогда не ожидала от себя такого! То есть, если я чего-то и ждала от нашей встречи, то – точно не этого. …Падал снег. Где-то далеко-далеко от нас, в каком-то другом мире ездили машины, куда-то спешили люди. Был 21 век… А вокруг нас лишь медленно кружились снежинки в свете придорожных фонарей, и за сугробом в скверике притаилась настоящая ледяная роза… Он взял меня за руку и повел куда-то. Я не сопротивлялась. * * *
В этом смысле его квартира была загадкой. По ней можно было сказать много всего разного и ничего определенного. Её можно было считать кладом для психоаналитика, отражением внутреннего мира хозяина, свалкой обычных бесполезных вещей или просто ничем. На выбор. Потрясающей красоты лесной пейзаж, с каким-то дивным очарованием выполненный карандашом на половинке оторванного листа бумаги, здесь служил закладкой в старой, потрепанной книге. Какой-то научный трактат по психологии, если я не ошибаюсь. Таких книг тут было много – Фрейд, Вейнингер, Козлов, Протопопов… А рядом с ними мирно уживались фэнтези Сапковского, Желязны, Толкиена пополам с философией Ницше и томиком стихов неизвестного мне автора. Несколько бумажек-напоминалок с непонятными каракулями были приколоты к стене старинным кинжалом, напоминающим испанский стилет, причем, отнюдь не сувенирного вида. Камин у стены, тяжелые занавески на окнах и пушистый ковер на полу были такого же оттенка, как и компьютерный стол и гитара в углу комнаты. Казалось, часть обстановки взята из средневековых рыцарских романов, а другая часть то ли из квартиры рокера-неформала, то ли программиста-хакера. Вдобавок еще на всем лежала печать небрежной забывчивости, эдакого декадентского полупрезрения. Казалось, хозяин с легкостью маленького демиурга создает необычные миры, а потом оставляет их пылиться на подоконнике, убежав шлепать босыми ногами по лужам. И так во всем... Приведя меня к себе полчаса назад, он устроил небольшую экскурсию по дому, «познакомил» со своим жилищем. Но понятней от этого не стало. А потом попросил подождать чуть-чуть на кухне. Не уточнил – чего именно. И вот я жду, сидя на табуреточке, разглядывая странноватую обстановку квартиры и гадая – чем же там занимается ее таинственный хозяин. Может, вытирает пыль со шкафа? А может – пятна крови с подсвечника, которым вчера ударил по голове девушку, что была тут до меня? Не знаю. Вообще, загадка – что происходит с ним, когда он закрывает за собой дверь… Я вновь взглянула на нее и машинально убрала со стола ладошку. Только бы он не заметил, когда придёт! Дело в том, что там, в коридоре, как раз перед дверью на кухню, стоял телефон. И, проходя мимо него, я заметила номер на аппарате. Решив, что было бы неплохо знать про моего нового знакомого хотя бы что-то конкретное, я быстренько записала этот номер у себя на руке. Так, просто на всякий случай. Вдруг пригодится? А то мало ли… - Сейчас мы будем готовить настоящий глинтвейн! – дверь кухни он распахнул ногой, потому что руки были заняты кучей бутылок, кастрюлек, пакетиков со специями и еще неизвестно чем. – Ты знаешь, что это такое? - Ну-у-у…кажется, что-то слышала… какой-то средневековый напиток, времен рыцарской Англии… но никогда не делала сама. - Я тебя научу. Помогай! Он мигом всучил мне в руки что-то из принесенного, я еле успела вскочить с табуретки, еще не представляя – что, собственно, нужно делать. Но он как-то быстро пододвинул меня к столу, что-то сказал, куда-то направил, и я сама не заметила, как весь этот веселый водоворот, именуемый процессом приготовления, закружил меня и увлек за собой. Тот рецепт я помню до сих пор. Как говорят, «он врезался мне в память». Так что, если кто-то хочет знать, как готовится «настоящий глинтвейн» - могу поделиться. У нас тогда было полбутылки красного сухого вина, крепкий ром (градусов 55, наверное), сахар-рафинад и немного специй (корица, цедра, ваниль). Вино мы вылили в кастрюльку и нагрели почти до кипения, добавили специй, перемешали, после чего сняли с огня и водрузили на нашу кастрюльку сверху дуршлаг. Сложили горкой сахар, полили его ромом, чтобы хорошенько пропитался, и подожгли. Ром горел синеватым пламенем, сахар плавился и тягучими светящимися каплями медленно падал вниз, в кастрюльку, отчего вино принимало приятный карамельный вкус. А в полумраке вечерней комнаты (свет мы так и не зажигали) все это создавало ощущение чего-то таинственного и нереального, словно какой-то старинный колдовской обряд. Во время приготовления этого необычного напитка мой новый знакомый то оказывался рядом со мной, объясняя что-то негромким шепотом мне на ухо, так что его губы почти касались моего лица; то отходил в дальний угол комнаты, изредка бросая на меня дразнящие взгляды и озаряя темноту комнаты странной улыбкой, которую я никак не могла понять. Уж слишком она была переменчивой и загадочной. Иногда мне казалось, что он меня просто дразнит. А иногда казалось, что это мне только казалось… Порой его улыбка была доброй и мягкой, словно бы он говорил ласково: «Ну что ты, глупышка? Не думай ни о чем, забудь свои опасения, и все будет хорошо!» И в это почему-то странным образом верилось… Но уже в следующее мгновение что-то неуловимо менялось в нём – наклон головы, выражение глаз или что-то еще, я не знаю – и улыбка вдруг становилась другой. В ней появлялось нечто насмешливое и ехидное, словно бы он говорил: «Эту игру, крошка, я знаю лучше! И как бы ты ни старалась, мне наперед известно, чем все закончится!». И я готова была вспыхнуть, разозлиться, но не успевала, потому что уголки его губ чуть-чуть приподнимались, и выражение лица уже становилось другим. Не знаю – каким именно… Вообще, у его улыбки были сотни непередаваемых оттенков, она могла выражать целую гамму чувств, быть дразнящим призывом неизвестно к чему, обычной данью вежливости или просто ничем. Пытаясь в очередной раз понять, что же прячется за ней, я так увлеклась, что прозевала тот момент, когда наш сказочный напиток уже сготовился, и мы разлили его по бокалам. Горячий и сладкий, глинтвейн оказался штукой предательской. Он был достаточно крепким, но крепость эта как-то совершенно не ощущалась, лишь приятно обжигала горло, струилась теплотой по венам, в результате чего очень быстро в голове у меня зашумело, а тело налилось пьянящей легкостью, после чего я уже с трудом сдерживала охватившее меня желание сладко замурлыкать. Конечно, я отдавала себе отчет в том, что слишком уж расслабляюсь и теряю контроль, но останавливаться почему-то совсем не хотелось. Напротив, в тот момент я мечтала немножко похулиганить, «отпустить тормоза», отдаться этому необыкновенному ощущению, а там – будь, что будет. Наверное, это мое раздразненное любопытство подталкивало меня вперед, желая, наконец, выяснить – а что же дальше? И я призывно улыбалась, чувствуя на себе его взгляд, от которого меня бросало в жар. Не знаю, что было в нем такое, может, просто от выпитого глинтвейна его глаза блестели, как и мои? Или что-то совсем иное заставляло мое сердце трепетать и сжиматься, когда я даже спиной чувствовала – КАК он на меня смотрит? Нет, его взгляд не был наглым и раздевающим, как у некоторых пошлых типов. И не был заинтересованно-умоляющим, как у изголодавшихся по женскому обществу мальчиков-подростков, которые впервые оказались рядом с красивой девушкой и потеряли голову. Скорее, в нем чувствовалось что-то истинно мужское, в нем были сила и воля уверенного в себе человека, который не стыдится и не скрывает своих желаний, а просто берет то, что ему хочется. И когда он смотрел на меня, это обжигало почище глинтвейна. Случайный, мимолетно брошенный взгляд, казалось, был способен проникнуть внутрь тебя, добираясь до самого сокровенного, пробуждая тайные мысли, обнажая скрытые желания, в которых я сама себе боялась признаться. И по коже отчего-то ползли мурашки, и невольно хотелось отвести глаза. Похожее чувство женщина испытывает во время профессиональной фотосъемки. Когда она знает, что на нее наведен объектив, знает, что выглядит превосходно, и в то же время все равно немного стесняется. Старается не смотреть в камеру, но все равно кожей чувствует ее присутствие, и что-то вроде легкой приятной щекотки пробегает по телу, заставляя ее передернуть плечами и чуть поёжиться. Наверное, в этом есть что-то от эксгибиционизма, когда чей-то взгляд скользит по твоему обнаженному телу, и тебе одновременно немного неловко и невыразимо приятно. И все эти смешанные, еще не до конца осознанные тобой чувства жаркой волной прокатываются от кончиков пальцев до самого сердца, замирая где-то внизу живота… Блин, кажется, я начинаю краснеть! Слишком уж все это будоражит воображение. Да и вообще… как-то… Стоп-стоп-стоп! Надо придти в себя. Собрав остатки самообладания, я постаралась стряхнуть то странное оцепенение, охватившее меня под его взглядом и неожиданно для себя самой вдруг спросила: - Слушай, зачем это все? - Что именно? - Ты понял. Все эти твои сюрпризы, неожиданные приятности, странные случайности. Каток на крыше, роза изо льда, букет у порога, глинтвейн… Зачем все это? Будь на твоем месте кто-то другой, я бы подумала, что просто какой-нибудь романтично настроенный мальчишка хочет произвести впечатление. Но ты не похож на такого. Чего же хочешь ты? - Я? – он задумчиво отвел глаза и помолчал пару секунд. Потом вдруг неожиданно встал из-за стола и протянул мне руку. – Пойдем! Я не успела ничего возразить, не успела даже спросить – куда он меня ведет, как мы уже очутились в соседней комнате. Он распахнул тяжелые шторы, подвел меня к окну. Сквозь ледяные узоры на стекле я увидела заснеженный двор, редкие машины, несколько прохожих, сугробы… Так странно. Разве все это еще есть на свете? Кажется, я почти забыла.. Стоя сзади меня так, что его губы почти касались моей щеки, он тихо произнес: - Я хочу рассказать тебе сказку… Сказку??? Я промолчала. Наверное, это выглядело нелепым, но в тот момент… - Давным-давно… а может и недавно… Может, сто лет назад, а может в наши дни жила-была на свете белом снежная королева… Так! Опять он за свое? Зачем снова начинает? Знает, ведь, как я на это реагирую. Ну не нравятся мне эти его дурацкие сравнения! Уж не знаю – почему. Может, потому, что слишком уж они похожи на правду. - На самом деле, она не сразу стала снежной королевой. Родилась она обычным ребенком, забавной девочкой с кудряшками, не лучше и не хуже других. Ну, разве что была она очень красивой. Как водится, родители в ней души не чаяли, баловали и угождали. А окрестные мальчишки в тайне друг от друга приносили цветы к ее окошку, писали признания корявыми каракулями и даже дрались из-за нее на заднем дворе. А потом с гордостью хвастались синяками и шишками. Девочка, видя это, называла их глупыми и снисходительно вздыхала. Хотя в душе (чего уж скрывать?) это льстило ее самолюбию. А потом она выросла. Нет, это произошло не сразу и не вдруг. Все было как-то постепенно, неуловимо и незаметно. Никто даже и не заметил, как она стала другой. Избалованной и холодной, неприступной и гордой. И больше уже ее душа не способно трепетать, а сердце – сжиматься. И горе тому, кого угораздит влюбиться в нее. Потому что, однажды проявив слабость, он окажется зависим от нее, и будет она крутить и вертеть им как угодно, пока не надоест, а потом выкинет за ненадобностью. Приговаривая про себя: «Измельчали мужчины, какие-то совсем не те пошли…» Пожалуй, самое забавное в этой истории то, что сама снежная королева страдает и мучается от такого положения вещей. И никак не может понять – что же случилось с миром, с окружающими ее людьми? Куда же все ушло? И никак не может понять, что причину надо искать в себе, что всего-навсего ей нужно оттаять, отпустить на волю прежние чувства, не пытаться играть, не пытаться контролировать себя, снова стать милым и непосредственным ребенком, как раньше. Но сама она уже не может, потому что… ВЖЖ-Ж-Ж-ЖЖЖЖЖЪ!!! Какая-то машина вдруг резко затормозила у дверей нашего дома - так, что даже стекла задрожали. Я невольно дернулась и отшатнулась от него. Все это время, слушая ту необычную «сказку», я пребывала в каком-то странном оцепенении, как во сне. Стояла, словно завороженная, и вслушивалась в этот тихий голос… Плавала в каком-то тумане… Нежилась в его объятиях… И только теперь вдруг «проснулась», пришла в себя. И, убрав руки, обнимавшие меня за плечи, резко развернулась к нему, еще сама не понимая, что меня вдруг так разозлило. - Ага! Сама, значит, она уже не может. И вот тут, конечно, появляется принц из сказки. Тот самый, кто растопит сердце снежной королевы. Только это немножко необычный принц. Он не пожелал влюбляться в снежную королеву, как это положено каждому добропорядочному принцу из сказки. Он, видите ли, решил, что тогда об него будут вытирать ноги. И поэтому он просто захотел походя вскружить голову снежной королеве, запудрить ей мозги и растопить ее сердце. Глинтвейном. В надежде, что когда она растает, то он получит все, что пожелает. А потом пойдет дальше – согревать других снежных королев, да? Не знаю, что тогда на меня нашло. Что именно так раздражало в нем? Почему я так неожиданно разозлилась? Наверное, все дело было в том, что с ним я теряла контроль над собой, теряла контроль над ситуацией, теряла голову… А я этого очень не люблю! Разве можно позволять какому-то проходимцу играть мной? Разве можно так часто забываться, попадать в какие-то глупые ситуации, выглядеть смешно, вести себя как ребенок? Ну уж нет! Он ничего не сказал в ответ на мою гневную тираду, лишь смотрел как-то грустно, понимающе и… снисходительно, что ли. И это разозлило меня еще сильнее. - Ты прав, принцы из сказки в нашем мире давно повывелись. А остались, похоже, только обычные бабники, думающие о том, как бы споить девушку и затащить в постель. Не понимаю - зачем я вообще к тебе пришла? Он вдруг улыбнулся, как будто я сказала что-то очень забавное. А потом легко, как будто речь шла о каком-то малозначительном факте, сказал: - Если ты так думаешь, наверное, тебе и правда лучше уйти. - И уйду! Оттолкнув его, я бросилась к двери с обиженным видом, на ходу собирая свои вещи, натягивая куртку и разыскивая перчатки. Внутри меня все бурлило. Правда, я старалась не показывать виду, хотела выглядеть холодной и гордой. Но, наверное, не очень получалось. Слишком уж я была зла. И больше всего меня раздражало то, что он даже не сделал попытки меня остановить, как-то успокоить, извиниться, наконец, сказать какие-то теплые слова, что ли… Я бы, конечно, все равно не осталась, слишком уж сильна была тогда моя обида. Но ведь он даже не попытался! Только смотрел насмешливо на все мои лихорадочные сборы и криво улыбался. В ту минуту я готова была его убить. Хотелось подойти и врезать ему, залепить пощечину, стереть с его лица это нахальное выражение. Но я не была уверена, что если окажусь с ним рядом, что если подойду и дотронусь до него, то… НЕТ! Все, хватит! Не хочу больше тебя видеть! Не хочу больше видеть никого! Оставьте меня в покое все вы, чертовы всеведущие психологи и любители копаться в чужих судьбах! Ненавижу!!! Что вы понимаете??? - Ты забыла, - он остановил меня уже у двери и протянул забытую сумку. Все с тем же холодно-надменным видом я потянулась за ней, демонстративно не глядя в его сторону. И поначалу даже не поняла, что случилось, когда он поймал меня за руку и резко притянул к себе. Кровь прилила к лицу, меня почему-то обдало жаркой волной, когда наша губы встретились, кажется, я пыталась сопротивляться, но в его объятиях это было бесполезно. Я только дергалась, как бабочка в паутине, голова кружилась от этого чертового глинтвейна… или еще неизвестно от чего… я словно куда-то уплывала… И вдруг неожиданно все кончилось. - Вот теперь можешь идти, - насмешливо сказал он, отпустил меня и ушел в комнату. * * *
Тогда просто – картинка из прошлого. Мое безоблачное детство. Мама, папа и я дружно пьют чай на кухне и о чем-то весело болтают. Вдруг я с обиженным видом заявляю: - Пап, а почему это ты предложил маме еще чаю, а про меня забыл? - Ой, прости! Настенька, а ты будешь еще чай? - Нет, я не хочу. Занавес…
Бывает, что меня просто клинит. Порой я ужасно, катастрофически, просто до печёнок НЕ ХОЧУ делать то, чего от меня все ждут. Хотя, быть может, ждут правильно. Быть может, это и правда лучшее, что я могла бы сделать. Но не желаю я оправдывать чьи-то ожидания! И, как дети в стишках про вредные советы, буду делать все наоборот. Нарочно! А порой мне очень не хочется соглашаться с каким-то человеком. Особенно, если он излишне самоуверен и считает, что знает все наперёд. Он, может быть, даже и прав. Но я все равно буду ему возражать просто из чувства противоречия. Причем, даже не важно, что именно он говорит. С романтиками я буду циником. С прагматиками превращусь в мечтательницу. А с мечтателями, наверное, стану скучной и серьезной. И ни за что на свете не пожелаю признаваться даже себе самой в том, что кто-то из них может быть прав! …А ведь он был прав. Тот, от кого я сбежала полчаса назад, приехав домой на такси, а теперь вот сижу в раздумьях и воспоминаниях, попивая мартини и с ненавистью поглядывая на номер телефона на руке. Тот самый доморощенный психолог, что разложил мою жизнь по полочкам еще тогда, на катке на крыше, и обрисовал в нескольких незамысловатых выражениях все мое теперешнее состояние. И про родителей, и про одиночество, и про неудачи в личной жизни… Он был прав. Только мне не хотелось в этом признаваться. Да и кому понравится, когда все то, что вы переживали годами, о чем думали, чем наслаждались и от чего страдали, вдруг втиснет в пару расхожих поверхностных фраз какой-то нахальный мальчишка с улицы? Кто захочет с ним соглашаться? Кто откажется заявить: «Я – натура тонкая и глубокая, которую не так-то просто понять, со своим сложным внутренним миром, который тебе просто недоступен!» И кто не разозлится, увидев в ответ понимающе-снисходительный взгляд насмешливых глаз? Но он был прав. Как же он был прав, этот странноватый и до сих пор незнакомый мне парень с замашками профессионального самца, и в то же время непонятно зачем строящий из себя мальчика-романтика! Наверное, я в нем ошибалась. Но… каждый раз, когда я думаю, что ошибалась раньше, но теперь начинаю его понимать, то снова оказывается, что я ошибаюсь. Вообще в моей жизни было много мужчин. Хотя, конечно, смотря с чем сравнивать. Ну, скажем так, достаточно. Однако этот был ни на кого не похож. Если не принимать во внимание совсем уж детский и подростковый периоды, то сначала мне «выпала честь» общаться большей частью с «золотой молодежью» - мужчинами «моего» круга, как говаривал когда-то мой отец. Уж не знаю, почему он решил считать «моим» мир надменных снобов и папенькиных сынков. Именно они-то и разочаровали меня первыми. Все эти самодовольные пыжащиеся ничтожества, закончившие с отличием престижные школы и университеты, и все равно остающиеся болванами. Приезжающие на очередную вечеринку на папиных машинах, в дорогих туфлях и модных рубашках, воняющие смесью виски, пота и дорогого парфюма. Я уж даже не говорю про нормальное, без понтов, общение с ними, которое просто невозможно. Но ведь, вдобавок ко всему, они еще и уверены, что заниматься любовью – это значит завалить тебя на спину, лениво расстегивая свою чертову модную рубашку, немного поелозить сверху (с трудом соображая, что он делает, потому что пьяный в стельку), кончить в тебя, после чего отвернуться и захрапеть. Проблема таких ребят (в том числе и постельная) в том, что они с детства привыкли все получать, ничегошеньки не давая взамен. Дело тут даже не в эгоизме (все мужчины – эгоисты в постели), а в том, что просто некому было им объяснить, что все-таки существует разница между девушкой и папиной машиной. И заключается она не только в том, что когда помнёшь девушку, папа не ругается. Всевозможные неформалы и рокеры, музыканты, поэты, художники и другие великовозрастные подростки, громко именующие себя «творческими личностями», заинтересовали меня чуть больше, но разочаровали еще быстрее. Наверное, потому что романтический образ парня рок-музыканта, который мы привыкли видеть по телевизору в красивых фильмах со счастливым концом, так же далек от правды, как сами эти фильмы далеки от реальности. Чаще всего, в глубине души эти «герои» оказывались нытиками и неудачниками по жизни, обожающими воспевать собственную печаль и меланхолию красивыми словами. Вместо того, чтобы, наконец, перестать ныть о враждебном и непонимающем их мире, и попытаться что-то изменить в себе. Из той же категории, наверное, и мальчики-романтики. Во всяком случае, где-то рядом. Впрочем, о них подробнее я расскажу чуть позже. Все они казались мне вечными детьми, застрявшими где-то на уровне подросткового периода полового созревания. И боявшимися повзрослеть, потому что тогда придется самому отвечать за все в своей жизни. При этом реальный возраст этих «детей» мог составлять 20-30 лет. А то и более. Когда я уходила от очередного такого «непризнанного гения», вдоволь накушавшись его сопливого киселя, мне вслед обычно летели слёзы и проклятия, непременно сменявшиеся вскоре очередным приступом творчества, то бишь сочинения очередной байды разной степени гениальности, претендующей (по мнению автора) на более высокое звание. Впрочем, вскоре находилась какая-нибудь другая муза (еще не уставшая объяснять юному дарованию, что придуманному им же самим образу он же сам не соответствует, потому что не дорос еще), и меня благополучно забывали. Те же девушки, кто все-таки успевал устать от подобных нытиков, обычно с удовольствием кидались в объятия «крутых» дядечек в возрасте, имеющих в своем арсенале связи полукриминального характера или «серьезный» бизнес. Наивным маленьким девочкам (опять-таки – вне зависимости от их физического возраста) почему-то казалось, что эти дяденьки дадут им чувство защищенности и уверенности в завтрашнем дне, что для любой женщины очень важно. То, что ты для такого «серьезного мэна» не женщина, а что-то среднее между его визитной карточкой и очередной дорогой игрушкой, своеобразная кукла для показа и предмет расчетливых инвестиций (которые он согласен в тебя вложить, лишь если потом они будут отработаны) как правило, осознается девушками лишь потом. Чаще всего – когда уже поздно. Слава богу, мне хватило ума ограничиваться лишь поверхностными знакомствами с подобными типами. К числу девиц, пускающих слюни при виде «криминальных авторитетов» и считающих, что это круто, когда их избранник трижды сидел в тюрьме, я как-то не отношусь. А с человеком, способным хоть раз в жизни поднять руку на девушку (или просто на беззащитного человека в моем присутствии), грязно оскорбить ее (или любого другого человека) или просто относиться к ней, как к своей собственности, за которую заплачено, я расстаюсь моментально и без сожалений. Стоит простить такое один раз, и ты будешь прощать это всю свою жизнь. Ну, про уличную шпану – пацанов, которых интересует «чиста пыво, семешки и деффки», которые матом уже не ругаются, а общаются, даже говорить не буду. Надо же иметь хоть каплю самоуважения? А ее достаточно, чтобы не только не спать с такими, но и даже просто не общаться. Про всяких там толкинистов, сатанистов, программистов, пацифистов, радистов, анархистов и иже с ними так же не буду упоминать. Мне в свое время довелось много с кем пообщаться, и я люблю людей, увлеченных чем-то всерьез и по-настоящему. Но только когда это увлечение не перерастает в манию и не становится болезнью, переходя все мыслимые и немыслимые границы. Потому что в противном случае – зачем мне мужчина, у которого проблем с головой больше, чем у меня? Впрочем, когда ты, устав от вечных надоедливых приставаний, надеваешь на лицо надменно-неприступное выражение, то такие сами стараются держаться подальше. Хотя, не только они… Интересно, сколько парней побоялись со мной познакомиться из-за этой защитной маски? Скольким я отказала в грубой форме лишь из-за усталости и страха? И не сосчитать… Ах, да! Я же обещала еще упомянуть про мальчиков-романтиков в моей жизни. Описывать этот тип подробно не стоит – наверное, каждой девушке хотя бы раз в жизни приходилось встречаться с ними. Забавные существа, сильно напоминающие инопланетян, которых случайно занесло на нашу грешную землю. И теперь они не перестают удивляться каждой травинке, в то же время не понимая очевидных вещей. Лет в 13-15 они кажутся нам воплощением тех самых принцев на белых конях, про которых пишут в книжках про любовь. Но стоит чуток подрасти, как мы понимаем, что они вовсе не такие, жить рядом с ними – совсем не счастье, и вообще в книжках все наврали. И чем дальше мы взрослеем, тем больше нас мучает удивление – как вообще эти существа способны выжить в современных условиях? Ведь они к этой жизни абсолютно не приспособлены! И, наверное, должны уже давно вымереть, как динозавры, тем более что размножение этого вида естественным путем обычно не происходит. Но видимо его с успехом заменяют все те же вредные книжки про любовь, которые рождают все новых и новых неприспособленных к жизни маленьких инопланетян. Нет, с ними порой бывает интересно. Особенно если их романтики хватает больше чем на 2-3 первых свидания. И если они не повторяют одни и те же слащавые штампы, подсмотренные в романтичных мелодрамах или прочитанных все в тех же книжках про любовь. Ведь бывают же и те, для кого романтика – не способ произвести очередное впечатление на очередную девушку, а смысл и образ жизни. Мне как-то попался один такой. Представьте себе кудрявое брюнетистое существо с забавной улыбкой и широко распахнутыми навстречу солнцу ресницами. Окружающий мир не переставал его удивлять. Восход он считал чудом. Закатом мог любоваться бесконечно, как маленький принц из сказки Сент-Экзюпери. В каждом банальном моменте нашей жизни он мог найти нечто потрясающее, нечто такое, о чем мы давно знали, но забыли насколько это здорово! На фоне прожженного цинизма моих друзей и жуткого прагматизма родителей, на фоне надоевших «прикольных» вечеринок до утра и предсказуемых заранее светских тусовок, это чудо выглядело чем-то необыкновенным, чем-то неописуемо-загадочным и от того более притягательным. Романтика жила в нем самом, причем Романтика настоящая, с большой буквы, а не тот суррогат, который можно получить, вырвавшись под утро из ночного клуба и примчавшись на набережную - встречать рассвет под аккомпанемент открываемых на капоте твоей машины бутылок шампанского. Наш первый поцелуй был робким, неумелым и… каким-то непередаваемо нежным, словно легчайшее прикосновение крыльев бабочки. Не могу сказать, что мне это безумно понравилось, но было в этом что-то трогательное, как в первом в жизни наивного мальчика осторожном прикосновении губами к щеке девочки. И все это странным образом подкупало и завораживало меня. Мне самой от всего этого снесло крышу поначалу, а потом было уже поздно – я прозевала тот самый момент, когда еще можно было бы остановиться, и все завершилось бы, так и не начавшись. Что связывало нас с ним? Да практически ничего! Мы были слишком разные… ужасно, катастрофически разные, но… Почему я вообще обратила внимание на него? Ну, то есть, это-то понятно… Но почему допустила, чтобы у нас что-то было? Ведь никогда ни на секунду я сама не верила в то, что влюблена в него или смогу полюбить потом. Но что-то тронуло меня в его словах, в его образе жизни, в нем самом. И я решила – какая разница? Зачем я ищу какие-то самооправдания? Будь, что будет! Ведь встречаются же некоторые люди без любви, даже живут вместе. По расчету, из-за денег, ради престижа, ради карьеры, ради какого-то взаимного сотрудничества и удовлетворения совместных потребностей. Ради любопытства, в конце концов. Так почему бы и мне не быть с ним? Если нам хорошо вместе? На то, что будут вякать окружающие за моей спиной, мне давно было плевать! Так мы стали встречаться. При отсутствии ответного чувства с моей стороны, «его огромной любви хватало нам двоим с головою», как поется в одной известной песне. Я же просто была довольна тем, что получаю от него нечто такое, чего никто другой из моего окружения мне просто не мог дать. И что не у каждой женщины в жизни было. Наверное, близость со мной была для моего мальчика-романтика чем-то запредельным, каким-то венцом мечтаний. Но я не привыкла вечно жить в сказках и долго мечтать о чем-то. Это и отличало нас двоих. Он мечтал, а я просто брала, что хотела – так, из любопытства. Секс с ним был таким же, как и наш первый поцелуй. Да вообще ВСЕ у нас было таким – неумелым, робким, но бесконечно чувственным и нежным. Не скажу, что была в восторге, физически я не получила большого удовольствия, но было в этом нечто такое трогательное и подкупающее… словами не передать! И вот тогда я почувствовала себя последней дрянью. Он ведь любил меня. Любил по-настоящему, искренне и преданно, так сильно, как только был способен! Именно той любовью, которую воспевают поэты, и о которой пишут в тех самых дурацких книжках, из которых вышел он сам. Вот тогда я поняла, что слишком заигралась. Что пора положить этому конец. Пока еще не поздно. Я хотела все сказать ему, попросить прощения, постараться объяснить, утешить и обнадежить, заверить, что когда-нибудь он обязательно найдет ту, что будет достойна его любви и так далее. Но не смогла сказать ничего. Я просто ушла на утро после той самой первой и единственной нашей ночи. Струсила и сбежала. Потому что не могла продолжать это дальше. Ведь я-то знала, что обманываю его, а он сам обманывается еще больше. И мое «До свидания!», сказанное тем утром, было последней ложью. Что же ждет меня теперь? Наверное, этот вопрос рано или поздно задает себе каждая женщина. А что впереди? Если отбросить всех этих вышеперечисленных мной, то – что останется? Неужели НИЧЕГО? Нет, так не должно быть. Так неправильно. Так не будет. Но тогда почему… Почему, блин, так постоянно получается? Что за злой рок меня преследует? Может, на меня наложено какое-то проклятие? Еще немного и я серьезно в это поверю! Может, какие-то высшие силы разгневались за то, что я так некрасиво поступила с тем мальчиком-романтиком? Ведь, наверное, это был единственный человек в моей жизни, который меня по-настоящему любил. А я… Нет, я много кого бросала или просто обламывала в своей жизни. Но смеяться над комплексами великовозрастных подростков, или весело наплевать на похотливые приставания нагловатых самцов – это одно. А вот играть с искренними чувствами того, кто готов дарить тебе самое дорогое, что у него есть – это совсем другое. И если прав мой отец, утверждающий что за все в жизни приходится платить рано или поздно… Но что я могла поделать, если в моем сердце не родилось ответного чувства? В чем я виновата??? За что мне ваше проклятие? Вот, блин, до чего я дошла. Уже готова поверить… Совсем крыша едет. Нет, конечно, это бред. Проклятий не бывает. И глупо верить, что все мои беды только из-за этого. Что я теперь до конца жизни буду одна, что никогда не смогу найти свою любовь – настоящую и взаимную. Чепуха! Вот только с тех пор у меня и правда не было ничего настоящего. Так, какие-то серые лица для мимолетного времяпровождения, которые не оставляли следа ни в моей памяти, ни в душе. Просто совпадение? А то, что я уже устала быть одна; устала искать неизвестно что; устала каждый раз разочаровываться в мужчинах; начинать какие-то отношения, заранее зная, что они обречены; устала наступать на одни и те же грабли… Это тоже совпадение? И почему я теперь постоянно вижу в мужчинах какие-то недостатки, знакомлюсь с кем-то новым и понимаю, что это все – не то, почему глядя в глаза каждого моего нового знакомого, я не вижу там ничего, что смогло бы зажечь ответный огонек в моих глазах? Совпадение? Блин, ну почему это происходит именно со мной??? Может, я какая-то неправильная? Ведь ежедневно сотни людей влюбляются, что-то находят друг в друге, потом даже женятся, растят детей, наконец. Чем они лучше меня? Что в них есть такого? Разве я так не могу? Хм… Наверное, могу. Наверное, когда-нибудь мне встретится обычный нормальный парень, который понравится мне, а я ему. И я, наконец-то, выйду замуж. И даже, в конце концов, смогу себя убедить, что люблю его, а не делаю это только от отчаяния и безысходности, только чтобы убедить саму себя, что я еще на что-то гожусь и кому-то нужна, и что у меня еще может в жизни все быть хорошо… нормально… как у всех… Он будет славным и милым, я буду считать, что мне с ним повезло, и он будет думать то же самое про меня, мы будем довольны друг другом, а наши родители не смогут на нас наглядеться, приговаривая: «Какая великолепная пара!». Поначалу мы будем пребывать в радужных мечтах, строить воздушные замки о будущем, о детях, о том, как замечательно у нас все устроится и т.д. Потом все это как-то сойдет на нет, забудется и войдет в привычно-будничную серую колею. Наверное, поначалу мы будем часто заниматься любовью, на втором году брака – уже реже, а потом, наверное, сама мысль о сексе будет появляться у нас раза два в неделю, не говоря уже о её воплощении раз в месяц. Ничто так не убивает желание, как обязанность, вы замечали? И если человеку предстоит заниматься сексом не тогда и только тогда, как он этого захочет, а делать это по обязанности, исполнять супружеский долг, то желание мигом пропадает. И этот человек будет потом еще и упрекать себя и думать: «Как же так? Что со мной? Куда подевалась моя прежняя безумная страсть? Неужели я уже не люблю этого человека?» И будет преувеличенно-показушно стараться доказать, что чувства его еще не остыли, чем только отобьет желание у другого, который непременно почувствует неискренность. Вскоре для каждого из нас секс превратиться в неприятное обязательство, которое, тем не менее, нужно исполнить строго по расписанию в соответствии с графиком, а то, не дай бог, еще подумают, что тебе уже не хочется. И мы оба будем стараться реже бывать дома, выдумывать какие-то причины, отговорки, притворяться, что уже спим, что болит голова, что устали… что там еще можно придумать? Только бы не начинать опять этот бесполезный разговор, не испытывать опять это чувство стыда, вины, брезгливости и неудовлетворения. Мало того, мы перестанем даже разговаривать друг с другом. Так, ничего не значащая бытовая болтовня по 15-20 минут в день – и все. Хотя, конечно, на людях еще сможем поддерживать видимость идеальной семьи, вести светскую беседу, обсуждать какие-то дела, погоду, друзей… Будем делиться впечатлениями об общих знакомых и приятелях. Разумеется, у него они будут свои, а у меня – свои. Но про прежние нескончаемые разговоры до рассвета «по душам» можно будет забыть. В нашем общении уже не будет искренности, мы не будем друг с другом откровенничать, как раньше. Мы не будем общаться, мы будем передавать информацию. Мой муж будет мучаться и не понимать – почему же мы так отдалились друг от друга? Что же он сделал не так? Может быть, я разлюбила его? Он начнет за мной следить и ревновать, чем, разумеется, только разозлит меня еще больше. В свою очередь я в растущей тревоге начну спрашивать себя – может, это я всему виной, может, это со мной что-то не так, не в порядке, может, я какая-то неправильная? Может, я не смогла сохранить нашу любовь? Не смогла быть для него единственным смыслом жизни? Может, я перестала следить за собой и в результате больше не интересую его? В конце концов, когда наш брак будет совсем уже висеть на волоске, я забеременею. И у нас родиться ребенок – чудная кроха, в которой мы оба будем души не чаять. И на какое-то время станем ближе друг к другу, будем заботиться, стараться понять… А потом все опять потихоньку войдет в привычную колею. Затем я начну катастрофически толстеть, как моя старшая двоюродная сестра – у нее все было именно так. Сначала это будет не очень заметно, я буду списывать это на роды, убеждать себя, что я временно не в форме, но вскоре все вернется назад. Но потом я начну весить уже больше, чем была во время родов, и, хотя мой муж и будет уверять меня, что готов любить меня любую, я сама буду чувствовать, как меняется его отношение ко мне. В отчаянии я сяду на диету или начну принимать какое-нибудь из модных сейчас «чудодейственных» средств. И изо дня в день буду чувствовать себя подавленной и разбитой оттого, что все мои усилия бесполезны, а чтобы избавиться еще и от этого чувства начну пить еще и какие-нибудь антидепрессанты. Муж мой будет меня утешать, как сможет, и в результате, после ночей любви, столь редких к тому времени, я рожу еще одного ребенка. И буду твердить налево и направо, что дети для меня – смысл жизни, мое счастье – в них, и мне не важно, как я выгляжу, ведь у меня есть они! Хотя, если подумать, то как раз наоборот, ведь как раз моя жизнь – это смысл их жизни, сама ее причина. Я не разведусь с мужем, потому что не захочу, чтобы мои дети были так же несчастны, как я когда-то. Как будто такое мое поведение делает их счастливыми! Все вокруг будут считать нас идеальной парой, не догадываясь, что здесь, как и всюду, за видимостью счастья таится все та же горечь и тоска, все тоже беспросветное одиночество. А потом мне однажды доложат, что мужа есть любовница. Я, наверное, устрою безумный скандал, хотя в душе буду чувствовать облегчение. Буду кричать о своей любви и о том, как он мог так поступить, хотя на самом деле мною будет владеть только чувство раздражение, потому что мой мужчина посмел отдавать свою теплоту и нежность кому-то еще. Быть может, мне самой они уже давно не нужны, но КАК ОН МОГ??? Накрутив себя таким образом, несчастная и заплаканная, я напьюсь и сяду в автомобиль, чтобы врезаться в дерево и покончить со всей своей неустроенной жизнью разом. Но к тому времени я буду уже старая и трусливая, расплывшаяся и обрюзгшая, с двумя детьми на руках, которым нужна моя помощь, их ведь нужно воспитать, дать им образование, помочь найти свое место под солнцем… Ведь у меня обязанности, от которых никуда не деться, так что какое уж тут самоубийство? Самоубийство придется отложить. И надолго. Да и не будет никакого самоубийства, будут бесконечные скандалы, обвинения, угрозы уйти вместе с детьми. Муж, как водится, пойдет на попятный. Начнет уверять, что любит только меня одну, и что такое больше не повториться. Даже не понимая, что на самом деле никуда я не уйду, мне просто некуда деваться, разве что переехать назад к родителям, на этот раз навсегда, до конца дней своих. И с утра до ночи выслушивать мамины нотации и причитания, что я сама виновата, сама разрушила семейное счастье (пусть какое-никакое, но все-таки), что он, при всех его недостатках, был все-таки хорошим мужем, не говоря уже о том, как это сказалось на детях. Еще через год у него появится новая любовница. Об это я либо догадаюсь сама, либо увижу их вместе, либо опять-таки кто-нибудь из доброжелательных знакомых поспешит мне сообщить об этом. И я, конечно, закрою глаза, потому что на борьбу с прежней уже ушло столько сил, что теперь уж лучше принять все, как оно есть. Что с того, что жизнь оказалось не такой, как я ее представляла? Он будет со мной все так же добр и даже, испытывая чувство вины, будет делать все, что я скажу, и награждать меня подчеркнуто нежными ласками на людях. А я буду снисходительно принимать их, зная, что ни ему, ни мне они уже давно не нужны. Я брошу работу и реже буду бывать на людях. Буду сидеть дома, болтать с подругами по телефону, пялиться в телевизор, в котором все останется таким же скучным и нудным и через 10, и через 20, и через 50 лет, буду есть свои бутерброды и запивать их кофе или пивом. А иногда даже буду тихо напиваться с подругами от безысходности, жаловаться им на свою судьбу и вместе с ними обсуждать какие же все мужики – сволочи, и почему они не понимают нас. Только теперь бутерброды я буду есть с крепнувшим чувством вины, все более безнадежно толстея. В клубы, рестораны и на всякие вечеринки буду выбираться крайне редко – да и зачем это мне теперь-то? Ведь у меня есть муж, у меня есть свой дом, в доме дети, которые требуют моей заботы, которых надо воспитывать, принося им в безоглядную жертву свою оставшуюся жизнь. И теперь весь ее смысл сведется к ожиданию той поры, когда они вырастут, а потом… а что потом? Да, потом меня вновь посетят мысли о самоубийстве, и даже будут более настойчивыми и неотвязными. Но тогда мне о нем останется только мечтать. Мать двоих детей, примерная жена – как я могу даже думать о таком? И в один прекрасный день я смирюсь с мыслью, что такова жизнь, и зачем я пыталась что-то изменить, кому нужны все эти мои бредовые мечты и фантазии, надо просто тихо существовать и не выпендриваться, и все будет хорошо. Ну и что с того, что в этом глупом и бесполезном существовании нет никакого смысла, что с того, что день за днем в этом затхлом болоте ничего не меняется? Все так живут. И мне, наверное, надо тоже… НЕТ, Я НЕ ХОЧУ ТАК!!! Ну, почему, почему, ПОЧЕМУ, черт побери, все в моей жизни обязательно должно быть так серо и буднично? Почему ежедневно сотни других людей влюбляются до беспамятства, теряют голову, сходят с ума от любви, что-то находят друг в друге, мечтают и их мечты сбываются? ПОЧЕМУ??? Чем они лучше меня? Что в них есть такого? Разве я такая уж замухрышка? Разве у меня такие уж высокие требования? Вроде бы, нет… Если, конечно, не считать «завышенными требованиями» желание увидеть рядом с собой настоящего мужчину. Не обычного среднестатистического представителя мужской половины человечества, а сильного, интересного, необычного, оригинального, не обделенного интеллектом и харизмой. Такого, с которым даже простое общение кажется праздником посреди серых будней. Что, разве таких нет? Совсем вывелись? Повымерли, как динозавры? Или, где, черт их побери, они бродят, пока я сижу тут одна, а молодость проходит? Неужели в моей жизни никогда не будет ничего необыкновенного, красивого, какой-то сказки, что ли? Неужели все будет серо и буднично? Мой отец с детства приучил меня за все в своей жизни отвечать самой. И, если что-то не получается так, как ты хочешь, искать причину прежде всего в себе. Значит, следуя твоей логике, папа, я сама во всем виновата? Я сама создала себе этой замкнутый круг, из которого не могу вырваться? Я сама не хочу общаться с теми, кто меня окружает, и сама отталкиваю тех, кто не похож на мое окружение? …А ведь, может, и верно. В каждом из нас кроется причина и следствие собственных неудач и слабостей. Ведь оттолкнула же я сама того парня. Хотя он тоже хорош! Но все же теперь я понимаю, что зря сама полезла в бутылку. Напридумывала тогда себе черт знает чего на пустом месте. А, наверное, у нас могло бы получиться что-то интересное. Необязательно какие-то долгие и прочные отношения, но хотя бы нечто яркое и запоминающееся. Или я сама боюсь этого? Боюсь впустить к себе в душу кого-то, в ком не уверена? Боюсь снова обжечься? Иду на поводу собственных моральных принципов и ограничений, которые существуют на самом деле только внутри меня и ограничивают мою же свободу? Так может… Но ведь нельзя же спать с первым попавшимся проходимцем, только потому, что он оказался интересным человеком! Или можно? Или… с чего я вообще взяла, что он – проходимец? Или… Блин! Совсем запуталась!!! Ну почему, почему, почему о чем бы я ни начала думать, все мои мысли непременно возвращаются к нему? Что в нём такого? Чем он меня зацепил? Мда…Если б знать! Наверное, просто он для меня олицетворяет некую свободу и независимость, о которой я сама давно мечтала, к которой стремилась, но не смогла достичь. Он делает то, что хочет, а не то, что должен. Берёт то, что ему нравится, ни у кого не спрашивая разрешения. …Интересно, а я ему нравлюсь? Чёрт, да не о том речь! ПОЧЕМУ Я ТАК НЕ МОГУ??? Что меня останавливает? Что мешает? Вроде бы, ничего. Но как только я захочу, взяв пример с него, тоже сотворить что-нибудь эдакое, как моментально появляются какие-то препятствия, какие-то моральные запреты, самоограничения и вообще… Я, может, и понимаю, что это глупо, но все равно никогда не решусь, потому что… Стоп! А почему? Почему мне нельзя? Откуда берутся все эти запреты и предписания? Даже не знаю… Может, дело в воспитании? Хотя… Раз они сами собой появляются в МОЕЙ голове, то… Стоп! Так получается, я сама себя ограничиваю? И все эти запреты живут только внутри меня самой? Блин, да что же это такое??? Бедные мои мозги!!! Ну как так можно жить? А-а-ааа!!! С силой размахнувшись, я запустила бокал с остатками недопитого мартини в стену передо мной. А потом дотянулась до телефона на полке и набрала номер, записанный у меня на руке. * * *
Помню, например, что когда разлетелись по комнате осколки разбитого бокала, я на мгновение закрыла лицо руками и вновь увидела этот его номер телефона на своей ладони. А потом, устав бороться сама с собой, взяла трубку и… Кажется, тогда время уже приближалось к полуночи, но меня в тот момент это мало волновало. В конце концов, раз уж я терплю все его выходки, раз уж, забыв о гордости, сама звоню ему среди ночи, то уж он, наверное, как-нибудь стерпит один поздний телефонный звонок! Помню, что он не спал, трубку взял быстро. И даже как-то не сильно удивился, услышав мой запинающийся голос. Который после стандартного обмена любезностями («привет-привет…не спишь… а ты… как дела… не разбудила…чем занимаешься…» и т.д.) вдруг сбивчиво попросил его приехать ко мне. Прямо сейчас. Помню, что он только сдержанно-вежливо поинтересовался – что-то случилось? А я уверяла его, что все нормально, все в порядке, просто бывает иногда у человека такое, на него что-то находит, что-то переполняет его изнутри, и он, опьяненный собственной невесть откуда взявшейся смелостью, способен горы свернуть и море вброд перейти. Что именно в таком состоянии совершаются все красивые безумства и сумасшедшие поступки, на которые нормальный человек никогда не решится. Что если немного переждать, остыть, то это чувство пройдет, и все вчерашние порывы на утро покажутся тебе смешными и нелепыми. Но в то же время в глубине души ты будешь винить себя в том, что не сделал этого, что засомневался и упустил свой шанс. Ведь больше на такое ты уже никогда не решишься! Что-то там еще я несла, наверное, мой лепет был сумбурным и невнятным, но он понял. Как мне показалось. Может, потому, что сам чувствовал нечто похожее… Если бы в тот момент он посмел хмыкнуть насмешливо или хотя бы заикнуться о том, что заранее знал, что все так и будет, я бы убила его на месте. А если бы начал расспрашивать – зачем и почему, о чем это я и т.д., то я бы просто бросила трубку. Но он лишь тихо сказал: - Хорошо. Скоро буду. Помню, как потом еще минут 5 я сидела на полу и слушала гудки в трубке возле уха, прежде чем смогла оторвать вспотевшую руку с телефоном от раскрасневшейся щеки и перевести дыхание. Потом как бы со стороны смотрела на себя и думала: «Ну и дура! Зачем я это сделала? Что ему скажу, когда он приедет?» Помню как, спохватившись, наконец, вскочила с пола и начала носиться по квартире, принимаясь то оттирать пятно со стены и собирать осколки стекла, то приводить в порядок растрепанные волосы, то искать свою любимую белую блузку и короткую черную юбку. Которые в сочетании с кружевными черными чулками являлись тайным оружием обворожительной сексуальной стервы по имени Настя (то есть, меня, если вы еще не догадались). Помню еще, что как глупая 16-летняя школьница я постоянно пялилась на часы. И одно время уже даже думала, что он не придёт, и мне пора начинать придумывать себе оправдание на утро, чтобы завтра не чувствовать себя дурой и не сгореть от стыда и неловкости. Действительно – на что я надеялась? Что он, наслушавшись полуночных бредней взбалмошной девчонки, проникнется ими и примчится ко мне посреди ночи? Это надо быть еще большим сумасшедшим, чем я! И в тот момент, когда я уже окончательно убедила себя, что он не придёт, и что мы больше никогда не встретимся, потому что я не знаю теперь, как смотреть ему в глаза, тем более, если он еще, не дай бог, кому-нибудь расскажет… нет, конечно, я даже виду не подам и внешне останусь спокойной, но в душе… Короче, в тот момент, когда я окончательно убедила себя, что ждать уже бесполезно, раздался тихий стук в дверь… * * *
Мы все прочли в глазах друг друга, как бы банально это не звучало. Знаю, что такая фраза отдает пошлым любовным романом, но по-другому не скажешь. Потому что было именно так. МЫ ВСЕ ПРОЧЛИ В ГЛАЗАХ ДРУГ ДРУГА. Просто он долго-долго смотрел в мои глаза, а я – в его, и потом…. Я не помню, кто из нас сделал первый шаг. Просто какая-то непреодолимая сила будто бы толкнула нас навстречу и мы оказались в объятиях друг друга. И все то, что до этой поры лишь тихо тлело внутри нас; все то, что мы сдерживали из последних сил и старались запрятать подальше на задворки души, вдруг прорвалось наружу подобно извержению вулкана. Я не помню, что было дальше… Точнее, я просто не в силах этого описать… * * *
В моей жизни было много секса. Хотя, конечно, смотря с кем сравнивать. Ну, скажем так, достаточно. Но в тот момент я поняла, что все это было ничем. Просто ничем. Ведь ни один мужчина не разбудил во мне безумной страсти, не вызвал непреодолимого желания, не довёл меня до эмоционального оргазма еще до того, как прикоснулся ко мне. До этой ночи я занималась сексом из любопытства или уступая чьему-то настойчивому напору, я отдавалась холодно и без огня. Я искренне не понимала – что имеют в виду люди, когда говорят, что порой им трудно себя контролировать, так сильно они хотят кого-то. Не скажу, что я не получала удовольствия от близости с мужчиной, но, как оказалось, я ни разу в жизни не хотела секса по-настоящему! До этого момента… Той ночью я была королевой и рабыней, меня возводили на трон и низвергали в пропасть, сводили с ума непередаваемой нежностью и брали грубо и жестоко. В ту ночь я сама мечтала принадлежать мужчине вся, без остатка, чтобы меня покоряли и обладали мной, делали с моим телом все, что угодно, использовали для любых непристойностей, насиловали и обожествляли, безжалостно срывали последние покровы приличия, доводили до безумства, до грани, до последней черты, за которой уже нет ничего человеческого, только жар, пот, страсть, напор и запах, источаемый этим телом!!! Наверное, в ту ночь я лишилась девственности. По-настоящему! И, наверное, так и только так это должно случаться у каждой женщины, которая хочет разбудить свое тело, научиться говорить с ним на одном языке и получать наслаждение, а не просто первый раз в жизни отдаться мужчине в минуту близости. Хотя, конечно же, это невозможно. Так не бывает. И никогда не будет. Сколько времени должно пройти, сколько сил нужно потратить, чтобы научиться слушать и понимать свое тело, от скольких убеждений и самоограничений придется отказаться, сколько принципов, которые понапихали нам в голову еще с детства придется пересмотреть, чтобы, наконец, во вчерашней девочке проснулась настоящая, взрослая, созревшая женщина! Говорят, это происходит годам к 35, не раньше. Что ж, наверное, мне повезло. Или наоборот…
* * *
Наверное, отношения двоих потому и называют интимным и личным, что они не предназначены для широкой общественности, и, будучи опубликованными, моментально теряют свою непередаваемую таинственность и прелесть. Наверное, если бы это была история любви, то она просто никогда не была бы написана. Я не стала бы делиться неизвестно с кем своими чувствами и переживаниями только потому, что не в силах держать их в себе. А сладкие глупости оставила бы для нас двоих. Но это – не история любви…
Наверное, уже давно стоило бы устроить паузу в моем повествовании и поведать чуть-чуть о себе любимой, вот только все как-то не было времени, да и вообще я не принадлежу к числу тех авторов, кто стремиться заинтересовать читателя собой. Но пару слов все-таки скажу, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Я родилась и выросла в маленьком городке Нижегородской области, который я то ли люблю, то ли просто привыкла. Во всяком случае, я всегда возвращаюсь к нему, где бы я ни была. А возвратившись, снова начинаю ругать его, и так до тех пор, пока вновь не уеду куда-нибудь и снова не начну скучать. Забавно, да? Судьбе было угодно, чтобы я появилась на свет в первый день осени, в ту самую пору, когда с деревьев начинают опадать листья, становится холоднее, и дни укорачиваются. Отсюда, наверное, и проистекают мои врожденные качества – глубокая впечатлительность и быстрая разочарованность. Так уж получилось, что я всегда не могу пройти мимо каких-то вещей, которые трогают за душу, а потом… Быть может, поэтому у меня до сих пор нет каких-то постоянных отношений с мужчинами. Хотя частенько находятся парни, которые меня привлекают. Поначалу. А потом… Пожалуй, права была какая-то умная женщина, которая еще за много лет до меня сказала: «Есть много тех, с кем я была бы не прочь заснуть в одной постели, но нет никого, с кем мне бы хотелось проснуться». Я слишком рассудительна и пресыщена жизнью, чтобы влюбится по-настоящему. Я слишком впечатлительна и чувствительна, чтобы оставаться равнодушной. Наверное, по тем же причинам у меня нет близких подруг. Хотя я – тусовщица и светский человек, постоянно на виду и каждый день завожу новые знакомства. Ничего удивительного в этом нет, все понятно и предсказуемо. Я – одиночка, затерявшаяся в море смутно знакомых лиц. Я стараюсь бывать там, где шумно, потому что можно не разговаривать. Затеряться в толпе и уйти в себя. Вечеринки и сборища на то и даны человеку, чтобы скрывать, что у него на уме. В наши дни одиночество считается какой-то постыдной болезнью. А мне оно нравится. У меня практически нет близких подруг, и, знаете, как-то обхожусь. До сих пор не жаловалась. Вообще, почему все так его чураются? Не потому ли, что оно заставляет думать? Никто не хочет оставаться в одиночестве, потому что оно высвобождает слишком много времени для размышлений. А это навевает тоску. Чем больше думаешь, тем становишься умнее, а значит и грустнее. Кому захочется признаваться в этом? Куда интересней в компании друзей травить байки о том, как ты весело провела вчера время на какой-нибудь отвязной тусовке, отрывалась по полной, зажигала с кучей знакомых или незнакомых людей. Но мало кто захочет признаться в том, что на самом деле ты вчера весь вечер и всю ночь была дома одна; мало кто захочет рассказать вам про вечера полные тоски и одиночества, когда хочется завыть волком. Наверное, потому, что это неприглядней веселых рассказов о хулиганских выходках в компании подруг. Правда вообще всегда неприглядна. Поэтому люди и лгут. Лгут случайным знакомым, потому что не хотят пускать их в душу. С беззаботной улыбкой отвечают, что у них все замечательно, в ответ на стандартное: «Как дела?». Лгут близким, потому что хотят выглядеть лучше в их глазах. Ну, это же близкие, их мнение для нас что-то значит. Лгут себе самим, потому что в правду верить уже просто не хочется. Так чаще всего и бывает. Если слишком долго лгать другим, то со временем начинаешь обманывать себя. Но мне лгать некому. Я одна, если не считать за компанию бутылку мартини, с которой тоже порой тянет поговорить. Одна в квартире, одна в этом городе, одна в целом мире. Как и следовало ожидать, моего тогдашнего знакомого я больше не смогла найти. Его телефон не отвечал, сам он не звонил и не появлялся. Впрочем, этого было предсказуемо с самого начала, только я почему-то долго не хотела в это верить. Первые несколько дней отчаянно пыталась его разыскать, ждала, что он все-таки объявится сам, так же неожиданно, как и раньше, придумывала какие-то слова, которые я скажу ему при встрече… Потом просто сидела, молчала и пялилась в одну точку. Наверное, в тот момент я впервые пожалела о своем одиночестве. Хотя нет, одна подруга у меня все-таки есть. Веселая и жизнерадостная девчонка 17-ти лет отроду, с которой мы познакомились недавно на каком-то журналистском конкурсе. Не знаю, что сблизило нас. Может, то, что она сильно напоминала мне меня саму в том самом беззаботном возрасте, когда ты еще не успела пройти через большинство разочарований в жизни, и у тебя сохраняется иллюзия, что перед тобой все дороги открыты. Когда все вокруг вызывает у тебя кучу эмоций, когда впечатления переполняют, и тебе непременно нужно поделиться ими с кем-то. Когда ты готова говорить без умолку, рассказывать взахлеб о чем-то, взволновавшем тебя, и улыбка не сходит с твоего лица, наверное, даже во сне. Когда ты еще не разучилась мечтать, и не можешь понять, почему кто-то считает тебя наивной. Такой я сама была когда-то. До того, как превратилась в уставшую циничную зануду. И именно такой была Лёлька. Неудивительно, что именно ей я позвонила в тот вечер, когда поняла, что если не избавлюсь от этих навязчивых мыслей, если не поделюсь ими с кем-то, то просто взорвусь. * * *
Ну, не смешно ли? Вот только в такие моменты почему-то совсем не тянет смеяться… То, что сказала мне Лёля, было для меня ударом. Нет, я не была в шоке, мой мир не перевернулся с ног на голову и не разлетелся на тысячу осколков, как обычно пишут в романах. И про глаза лучше даже не заикайтесь. Я просто как-то даже не смогла в это поверить поначалу. - Лель…Так ты говоришь, он – пикапер? - Ну да. Мне так кажется, - кивнула она. - Я просто как раз недавно писала статью об этих профессиональных соблазнителях, собирала материал, ну и… По-моему, некоторые замашки в его поведении уж очень напоминают… - А кто они вообще такие? Расскажи поподробней. - Мальчики-соблазнители, которые именуют себя пикаперами. От английского глагола to pick up (подцепить). Это целое движение, пришедшее к нам с Запада. У них есть свой сайт, они встречаются, обмениваются мнения, тренируются. Изучают женскую психологию, разрабатывают модели поведения, ну и все такое прочее. Лишь бы запудрить женщине мозги и затащить ее в постель, - Лелька скривила губки и как-то поежилась. - В их арсенале очень много приемов, с помощью которых они могут «снести крышу» и делать с тобой все, что угодно. Вот хотя бы – помнишь, как он с тобой познакомился? Это называется «каскад приветов». Я читала о таком способе на их сайте. А потом он просто незаметно шел за тобой, чтобы разыграть вторую «случайную» встречу. Зная, что это сильно удивит тебя, и ты, находясь в шоке, скорее всего, не сможешь отказать и дашь ему свой телефон. По базе данных городских номеров он узнал твой адрес и устроил тебе еще один сюрприз, чтобы снова ошарашить тебя и лишить возможности сопротивляться. Это у них называется «крышеснос». И каток на крыше – из той же серии. - А ледяная роза? – в моей голове по-прежнему не укладывалось сказанное Лёлей, и хотя я уже понимала, что она права, мой потрясенный мозг еще отказывался верить и судорожно искал хоть какой-то изъян в безупречном сценарии моего соблазнения. - Берется обычная роза, выносится на мороз и поливается водой. Из разбрызгивателя. В несколько слоев. То есть, сначала полить, дождаться, пока замерзнет, и снова полить. Так несколько раз. В результате получается идеальная роза изо льда. Они еще и не такое придумывают. Вообще, они мальчики креативные, с фантазией. Не все, конечно, такие романтики, как тот, твой… Встречаются и циничные наглецы, и уверенные в себе красавцы. А вообще, каждый из них должен уметь «работать» в разных моделях поведения. В зависимости от конкретной ситуации и конкретной девушки. Видимо, в твоем случае он просто решил, что лучше будет использовать модель романтика, вот и играл по такому сценарию. …Я забралась на диван с ногами, зажалась в тесный комочек, обхватив коленки руками. Надо же, как все просто… - Одного я не понимаю, Лёль. Если это такое распространенное течение, если про них многие знают, если любой желающий может залезть на этот их сайт в интернете и все там прочитать, почему же женщины все равно попадаются на их штучки? - Не знаю, - вздохнула подруга. - Может, сами хотят… Ты видела когда-нибудь мотылька? - Бабочку? – переспросила я слегка удивленно. - Ну да. Бабочку. Которая сама летит на огонь. У нас в деревне их много. Я в детстве никак не могла понять – зачем же они это делают? Даже пыталась их спасти, отпугивать от огня, а они все равно. Всю жизнь проводят в темноте, а как завидят что-то светящееся, то устремляются к нему. Летят, торопятся..., – Лёля смотрела поверх меня куда-то вдаль, словно представляя себе это. - Потом крылья опалит пламя, глаза слепит нестерпимый свет, и мотылек падает, обожженный, куда-то вниз, прервав свой полет… Видела? – Лёлькин взгляд перестал быть задумчивым и отрешенным, теперь уже она смотрела только на меня. - Так вот, мне почему-то кажется, что он знает об этом. Или хотя бы догадывается. Ведь столько мотыльков до него уже обжигались. Но все равно летит. Пламя слишком притягательно, языки огня завораживают, и так хочется… Понимаешь? - Пожалуй… Какие же мы все-таки дуры! – я в отчаянии стиснула гобеленовую подушку, лежащую до этого на краю дивана. - Скажи, Лёль, ну почему женщины такие слабые? Она лишь пожала плечами. - Вот и я не знаю. Слушай, а покажи мне этот их сайт, а? - Если хочешь – запросто. А зачем? В ответ я сама лишь пожала плечами.
* * *
Я не знаю. Не знала тогда и не знаю сейчас. Может, уже в то время во мне зрел план – разузнать все о них, выяснить побольше этих самых пикаперских штучек и приемов, а потом написать книгу, раскрывающие все их секреты. Чтобы любая женщина могла прочесть это и больше никогда в жизни не попадаться на их удочку. В тот момент я еще не представляла себе – во что все это выльется. Ручаюсь, что и вы не догадываетесь сейчас, когда читаете эти строки, чем же закончится мое повествование. Так или иначе, книгу свою я все-таки написала. Именно она сейчас перед вами. Вот только получилась она совсем не такой, как я задумывала вначале… ----------------------конец первой главы---------------------------- жүктеу/скачать 2.03 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|