Грицанов А.А. НОВЕЙШИЙ ФИЛОСОФСКИЙ СЛОВАРЬ, стр. 738

За что лили кровь алую коммунисты красные

- Формула "Глас народа - глас Божий" для меня ка­жется смешной. Глас народа весьма редко бывал гласом Бога. Куда чаще вспомина­ется другая пословица: "Глас народа и Христа распял". Так вот, - истинный политик (в отличие от политикана, от временщика) слышит го­лос народа, но слушает го­лос Истории. И только голо­су Истории он послушен. Та­лант настоящего политика состоит не в том, чтобы вы­яснить, что народ хочет се­годня, а в том, чтобы навя­зать народу погоду на завт­ра. Ту погоду, которую тре­бует История. Надо пом­нить: когда реформы назре­ли, общество (как правило) для них не созрело. Беда России в том, что реформы в ней всегда опаздывали. Мы прославляем Александ­ра II за отмену крепостного права в 1861 году, но на са­мом деле это должно было произойти даже не при Ни­колае I, а при Александре Павловиче. Чтобы ид­ти в ногу с прогрес­сом, надо быть по меньшей мере на пол­шага впереди него. ...Ключевский писал:

"Наши цари не меха­ники при машине, но огородные пугала для хищных птиц". Быть "механиком при ма­шине" - это умение вовремя понять, в чем чаяния народа не совпадают с чаяниями Истории. Ибо в этом несовпадении и таится зерно будущих потря­сений. И еще оно таится в забвении уроков прошлого. Пока Наполеон умел понять чаяния Истории - все ему удавалось. Ему удавалось выиграть почти проигран­ные битвы, огромный анг­лийский флот совершенно невероятным образом про­пустил невредимым суде­нышко, на котором Наполе­он плыл из Египта... Все это было, пока Наполеон нес ве­ликие идеи буржуазной ре­волюции в феодальную Ев­ропу. Но потом он потерял эту великую способность - слышать Историю. И когда он стал обыкновенным заво­евателем, он перестал быть нужным Истории. Он про­должал воевать уже бес­смысленно. И тогда История отказалась от него. И что бы он ни предпринимал - тех удач, того счастья, которое пригоршнями дарила ему судьба, уже не было... Все было совсем наоборот. Так что несчастье Ватерлоо (его маршал Груши не пришел вовремя в последний миг боя) было предопределено.

- Гибель Александра II -для чего она была нужна ис­тории?

- Она не нужна была ис­тории России. Она была тра­гична для истории России. После этой гибели Россия оказалась на очередном ис­торическом перепутье, ко­торое закончилось (в кото­рый раз!) не тем выбором! Александр III заморозил страну, предопределив ката­строфу 1917 года.

• 
  Нет, он, к сожалению, никогда их не слу­шал. Он был жертва. Дело в том, что История выбира­ет персонажи. Династия сделала свое дело, страна уже не нуждалась в авто­кратии, и надо было безбо­лезненно перейти к другому строю. Для этого нужен был слабый индивидуум, который бы дал возмож­ность это сделать легче, безболезненнее. Таким же был Людовик XVI во Фран­ции. Так что обе револю­ции случились легко, почти бескровно. Ну а далее на­чался совсем другой сюжет.
  

- Они мешали развитию страны. Полуфеодальный строй, русское самодержа­вие - все это было глубоким анахронизмом. Была гигант­ская сословная империя, где не было правительства, от­ветственного перед парла­ментом, но было правитель­ство, ответственное перед царем. В результате царица, ее не очень образованная подруга и неграмотный мужик и стали реальным пра­вительством, теневым каби­нетом. Русский капитализм не хотел и не мог жить в этих условиях.

В книге про Распутина я рассказываю, как все ее предрекали. Более того, будущую революцию весь­ма точно описывали. На­пример, кадет Маклаков предупреждал в шестнад­цатом году, что это будет "революция гнева и мести темных низов". Русский бунт, бессмысленный и бес­пощадный. Было множест­во апокалиптических пред­сказаний, хранившихся в русских монастырях. Знал эти предсказания и царь. Да что предсказания! Во время революции 1905 г. ему как бы показали все, что слу­чится. Царь увидел буду­щую революцию - с Сове­тами, с погромом, кровью, боевиками, экспроприациями. Он не мог выехать из Петергофа - он жил как бы в заключении. Так что он даже будущее свое заключение увидел. Но этого уро­ка Истории не понял...

- Если мы начнем пере­числять, то до утра проси­дим. ОН только и делал, что посылал предостереже­ния, а мы только и делали, что их не слышали. Начнем со Смуты... Потрясения и смуты - отнимая благополу­чие, бросая страну в пучину великих потрясений, должны рожать в обществе совершенно новые идеи. Лю­ди увидели, казалось бы, невозможное - свое госу­дарство без царя. Ощуще­ние, которое, по словам ис­торика, сопутствовало прежней жизни - "природ­ный царь есть хозяин мос­ковской земли, а все люди - пришельцы, живущие по его воле", должно было, ка­залось, измениться - ведь люди не раз выбирали, са­ми ставили своего государя!

Но уже во время избра­ния нового царя восторжествовала старая идея. Из­брали не по заслугам перед Отечеством (какие были, к примеру, хотя бы у князя Дмитрия Пожарского, вож­дя победоносного народно­го ополчения, претендовав­шего на престол), но избра­ли по близости к ушедшей московской династии. Во время битв партий некий безымянный дворянин из Галича (кстати, родины Григория Отрепьева) подал письменное мнение, что ближе всех по родству к прежним царям стоит Михаил Романов. И вслед за ним казачий донской ата­ман подал свою запись, как он сам объявил, "О природ­ном царе Михаиле Феодоровиче".

Так что восторжествовал все тот же природный царь, ни зрелым возрастом, ни за­слугами, ни умом не выде­лявшийся, а лишь родством - с прежними царями. Так что взгляды общества даже Смута не переменила.

Но вначале Михаил пра­вил вроде совсем по-новому - не только вместе с Бояр­ской думой, но со ставшими привычными в Смутное время Земскими соборами. Но возвратился из польско­го плена истинный царь - властолюбивый отец моло­дого государя Филарет. Он стал не только патриархом, но и соправителем царя. А точнее - истинным правите­лем. И это стало началом конца соборной активно­сти. Хотя был парадокс. Находясь в польском плену и узнав о соборе, готовив­шемся избирать царя, Фи­ларет предупреждал в пись­ме, что пытаться восстано­вить прежнюю власть ца­рей - значит вновь подверг­нуть Отечество опасности потрясений и что он лучше умрет в польской тюрьме, чем на свободе увидит та­кое несчастье. Но все эти идеи ограничения царской власти, часто захватывав­шие русских людей на чужбине, тотчас исчезли я у него по возвращении с Запада на родину.

И сами Земские соборы никогда не пытались ограничить власть государя, они лишь были помощью ему и советом. И не могли быть иными. Ибо, вновь закрепив крепостное право и от­правив в рабство боль­шинство населения. Зем­ские соборы не были представительными. Они представляли лишь вер­хушку народа. И прежнее рабство тотчас породило прежних царей.

Во второй половине XVII века соборы умирают. Круг замкнулся, Русь вернулась на круги своя. Родовые муки Смуты за­кончились все тем же зна­комым ребенком. Московия вновь родила беспощад­ное самодержавие. Поэто­му никакого урока не вы­учили. Поэтому в XVII веке таится призрак 1917 года. То же случилось после смерти Александра II. Все закончилось новой авто­кратией. То же случилось после свержения Николая II - все в конце концов за­кончилось новой автокра­тией большевиков. Так что повторю слова Чаадаева:

"Пока из наших уст помимо нашей воли не вырвется признание во всех ошибках нашего прошлого, пока из наших недр не исторгнется крик боли и раскаяния... мы не увидим спасения...".

*1*. Комментарий СК:

Эгрегоры Древа Жизни ИГГДРАСИЛЬ, растущего через Мандалы Вселенского Сотиса.

…тайная глубинная работа над Учением теперь закончена. Оставаться тайной оно больше уже не может. Как огненный поток, ворвется оно к людям.