Забота о себе

дискредитированной, но строгая граница между гомо- и гетеросексуальным

актами пока еще не проведена; это произойдет позднее. Все смысловые линии

текста стремятся сойтись в точке такой эротической унификации. Она

осуществляется и в ходе критической дискуссии ("двойственность" [Эрота]), и

в .разработке единой теории (любви) и в ведении фундаментального понятия

(Charts -- Харита, или "благость-и-склонность").

1. Изложение и критику традиционного "дуализма" можно представить

достаточно кратко. Это воззрение явно отстаивают поборники любви к

мальчикам. Впрочем, и Протоген, и Писий очень быстро покидают сцену, едва

только мы узнаем о похищении Вакхона: время им отведено лишь для того, чтобы

в по-
214
следний раз восславить дифференцированную Эротику, согласно которой

любовь к мальчикам одновременно отличается от склонности к женщинам и

превосходит ее в силу двух факторов: отношения каждого из этих видов любви к

природе и роли удовольствия в обоих случаях.

Сторонники любви к мальчикам, разумеется, используют и широко известное

давнее противопоставление искусственности женских ухищрений (благовония и

наряды у одних, бритвы и притирания у самых бесстыдных) и естественности

мальчиков, упражняющих тело в палестре1. Но главный их аргумент

против любви к женщинам объявляет ее всего лишь естественной потребностью.

"Женщина и мужчина,-- говорит Протоген,-- от природы нуждаются в даваемом

ими друг другу удовлетворении", причем эта страсть подобна "влагаемому в нас

природой влечению [orexix] к хлебу и другой пище" и необходима "для

продолжения человеческого рода"; очевидно, что "отношение к женщинам или

девушкам тех, кто к ним пристрастился" сродни отношению "мух к молоку или

пчел к сотам или поваров к откармливаемым ими в темноте телятам и птицам" и

столь же "далеко от Эрота, то есть любви"2. Естественность

влечения к противоположному полу, конечно, еще не повод осуждать неизбежную

практику плотской связи с женщиной, однако ценность поведения, в роде того,

что повсеместно распространено в животном мире и основано на элементарной

необходимости, несомненно, заметно понижается. Протоген упоминает о

естественном характере отношений с женщиной затем, чтобы подчеркнуть их

несовершенство и оттенить преимущества отграниченной от них любви к

мальчикам, которая презирает необходимость и метит намного выше. Он так и не

объясняет, чем же в его представлении является эта сверхприродная Любовь:

ведь Плутарх обращается к платонической тематике постольку, поскольку

хочет интегрировать ее, назло любителям мальчиков, в унитарную концепцию

любви.

Второе различие обусловлено ролью удовольствий. Страсть к женщинам

сущности, если не отвергает удо-

1 Там же, 4, 751а, б, 752в.

2 Там же, 4, 750с-- d.
215
вольствий. Аргументы Протогена и Писия приводят в защиту этого тезиса

можно считать стоическими. Действительно, отношения с женщинами "необходимы

для продолжения человеческого рода", но природа, устраивая их, соединила

удовольствие с половым актом. По этой причине "влечение", или "тяга",

(orexix, horme), требующее от нас "удовлетворения", всегда готово стать

"яростным" и "неудержимым", обратившись таким образом в "желание"

(epithumia). Итак, к женщине, объекту вполне естественному, нас может

привести, с одной стороны, "влечение", душевное движение, присущее нам "от

природы", разумное, нацеленное на рождение потомства, призванное доставлять

преходящие плотские удовольствия и удовлетворять потребности, а с другой

стороны "желание", движение неистовое и по своей сути беззаконное, цель

которого -- "наслаждение и удовлетворение"1. Очевидно, что ни

первое, ни второе не имеет касательства к истинному Эроту: первое, потому

что естественно и присуще животным; второе, потому что выходит за разумные

пределы и привязывает душу к физическим наслаждениям.

Итак, из отношений между мужчиной и женщиной можно исключить самое

возможность Эрота. "У истинного Эрота нет ничего общего с гинекеем",--

заявляет Протоген2, и эти слова поклонники мальчиков толкуют

двояко: сексуальное желание, ради "полового удовлетворения" как бы

низводящее "гинекей до Киносарга"*, не может быть признано соприродным

любви;

с другой стороны, "честным женщинам не подобает ни влюбляться, ни быть

(eran, erastai)3. Следовательно, возможна лишь одна истинная

любовь -- к мальчикам:

в ней отсутствуют недостойные удовольствие, она всегда обязывает к

дружбе, которая неотъемлема от добродетели; более
_____________

1 Там же, 4, 750d-- e.

2 Там же, 4, 750с.
* Киносарг (Белая собака) -- святилище Геракла близ Афин -- в устах

Плутарха (точнее, Протогена, которому принадлежит данная реплика)

символизирует развращенность и блуд: во-первых, здесь находился гимнасий для

незаконорожденных детей афинских граждан; во-вторых (что важнее), в гимнасии

этом учил Антисфен, и традиция (Диоген Лаэртский, Гесихий, Суда) единодушно

связывает с ним имя школы киников.-- Прим. ред.

3 Там же, 6, 752b-- c.

216
того, "Эрот, утратив ожидание дружбы, не желает оставаться прежним и

ублажать цветущую молодость, раз она не воздает ему душевным расположением,

основанием для дружбы и добродетели"1.

разоблачает педерастическое лицемерие. Любителю мальчиков хотелось бы

считаться философом и мудрецом, точно не плакал Ахилл, вспоминая бедра

Патрокла, а Солон не воспевал сладость "бедер и уст" цветущих юношей;

несомненно, он только ждет удобного случая: ведь ночью, когда все спят,

"сладка добыча, если страж глаза сомкнул". Мы сталкиваемся с дилеммой: либо

aphrodisia несовместны с дружбой и любовью, и тогда любители мальчиков,

которые украдкой наслаждаются вожделенным телом, утратили достоинство любви;

либо следует признать, что физические удовольствия присущи и дружбе и

любви, и в этом случае незачем исключать из них отношений с женщинами. Но

Дафней на этом не останавливается. Он вспоминает также о другой важной

альтернативе поведению любовников и их стремлению испытать наслаждение:

если эромен добродетелен, то нельзя получить удовольствия, не прибегнув

к насилию; если же он доступен, то приходится признать его существом

женоподобным2. Выходит, нет нужды понапрасну искать в склонности

к мальчикам самую лучшую модель всякой любви; скорее уж здесь нечто в роде

позднего ребенка, появившегося на свет "как бы у престарелых родителей": это

дитя "незаконного и темного происхождения" "воздвигает гонение на законного

и старшего Эрота"3. По крайней мере, утверждает Дафней, любовь к

мальчикам и любовь к женщинам "происходит от одного и того же

Эрота"4.
Но настоящая разработка общей теории любви развернется после ухода

первых противников,-- точно для того, чтобы достичь главной цели беседы,

необходимо было прежде устранить это столь хорошо знакомое разногласие. До

сих пор, замечает Пемптид, спор касался частных вопросов; теперь время

направить его на общие темы.
_______________

1 Там же, 4, 750е.

2 Там же, б, 751d-- e.

3 Там же, б, 751f.

4 Там же, 5, 751е.
217
2. Центральную часть диалога составляет похвальное слово Эроту, по

образцу традиционного энкомия в честь божества*:

опровергает эпикурейские по духу тезисы Пемптида, утверждавшего, что боги

суть только наши страсти, и показывает, что владеющая нами любовь есть лишь

непременное следствие божественной эротической силы), его мощь сравнивается

с мощью других богов (важное место, поскольку в нем показано, что Эрот,

во-первых, выступает необходимым дополнением Афродиты, на долю которой в

противном случае выпадают одни только чувственные наслаждения, ценою не

более драхмы;

а во-вторых, вопреки устоявшемуся мнению, он "превосходен" и в Аресовых

делах: охваченные взаимной страстью, любовники доблестно сражаются с

противником, и скорее падут в бою, нежели позорно побегут на глазах друг у

друга). Описывается благосклонность Эрота к людям, его благотворное

воздействие на них: легкомысленного он делает рассудительным, а робкого

мужественным, мелочного щедрым, предупредительным и великодушным, угрюмого и

мрачного приветливым и общительным, наполняя души разумением, свободолюбием,

благородством и привлекательностью; подобные превращения суть явная

одержимость богом, демоническое волнение духа. Завершается похвальное слово

ссылкой на египетские мифы и сопоставлением их с новым изложением

платонической теории.

Примечательно, что все элементы этого "энкомия" восходят к традиционной

педерастической Эротике. Примеры, большей частью, повествуют о любви к

мальчикам или заимствованы у Сапфо (Алкестида и Адмет -- едва ли не

единственное исключение). По сути дела, Плутарх чествует Эрота как бога

мужской любви, и вместе с тем время зовет себя хоревтом любви женской. Таким

образом он пытается проиллюстрировать тезис Дафнея: "Если рассудить по

правде, то надо признать, что любовь к мальчикам и любовь к женщинам

происходит от одного и того же Эрота"1.

_____________

раз и не было, что вполне осознавала греческая мысль (см., например,

Еврипид. Ипполит, 538-- 540; Платон. Пир, 177b-- d). Создателем образцового

quasi-энкомия Эроту был Платон (речи Федра, Павсания, Эриксимаха и др. в

Пире).-- Прим. ред.

1 Там же, 5, 751e-- f.

218

Кажется, именно здесь заключено смысловое ядро диалога. Маленькая

непосредственным фоном и иллюстрацией. Все, что Эротика мальчиков ставила

себе в заслугу и противопоставляла низменной любви к женщинам, этот диалог

старательно воспроизвел, стремясь ничего не упустить из великой

педерастической традиции, но в результате выработал общую форму, способную

вместить как ту, так и другую любовь, и, в частности, применимую не только к

описанию близости с женщиной, но даже и "брачного сочетания".

После вмешательства Зевксиппа, вероятно, нападавшего на супружескую

любовь, но уже не с точки зрения педерастии, а с позиций эпикуреизма (эта

часть рукописи утрачена), Плутарх вновь берет слово, чтобы определить три

главных пункта [своей концепции]. Прежде всего он подчеркивает, что

"источники зарождения любви принадлежат не одному какому-нибудь полу, а

одинаково обоим", и если перед нами истинная любовь, она выкажет себя и явит

свою мощь в отношениях между разными полами столь же действенно, как и в

случае однополой связи. Мы можем избрать эпикурейский подход, предположив

"образы, которые проникают в тело подверженных Эроту, приводят в движение и

возбуждение его состав и стекаются в семя вместе с другими атомами", но

какие у нас основание считать, будто они "происходят" только от мальчиков,

отказывая в этом женщинам1? Вполне уместен и платонический

подход, к которому склоняется Плутарх: что препятствует им,-- говорит он о

"прекрасных и священных воспоминаниях", возвращающих нас к "божественной и

истинной олимпийской красоте и окрыляющих душу",-- происходить от девушек и

женщин, так же, как от мальчиков и юношей, если "сквозь свежесть и

привлекательность внешнего образа просвечивает чистая и благородная душа",

когда тот, кто способен это воспринять, "распознает в прекрасных и чистых

телесных очертаниях прямые и нерушимые следы светлой души"2?

Касаясь вопроса о "добродетели" (arete), в которой традиционная Эротика

мальчиков усматривала одно из главных своих преимуществ перед склонностью к

1 Там же, 21, 7ббе.

2 Там же. 21, 7б6е-- 767а.
219
женщинам, Плутарх показывает, что качество это не признает разницы

между полами: "Говорят, цветущая внешность -- это "цвет добродетели". Нелепо

же думать, что женщина не может иметь и признаков природной добродетели.

<...> Обоим полам присущи одни и те же черты"1.
Плутарх утверждает, что дружба, которую педерасты числили только за

любовью к мальчикам, свойствена и отношениям мужчины с женщиной, по крайней

мере (и это уточнение решающее), со своей женой. Супружество -- вот

единственная форма связи между полами, допускающая дружбу. То, как Плутарх

характеризует здесь о брак, отчасти напоминает Наставление супругам. На

протяжении всей совместной жизни супруги должны хранить сопричастность одной

общей участи, уважать друг друга и со-вмещать свои существования (здесь игра

слов: stergein -- уважать, любить, и stegein -- вмещать, хранить) во

взаимном благоволении (eunoia), возникающем под действием времени и привычки

и необходимости; стремясь достичь полной общности и преодолеть "раздельность

тел", они "постепенно сводят и сплавляют свои души, не желая быть двумя и не

считая себя двумя"2. Наконец, им требуется и взаимная терпимость,

самообладание и сдержанность, sophrosune "отвращающая" душу от других

влюбленностей.

В этом пункте "наложение" эротической теории на практику супружеской

жизни особенно интересно, поскольку предлагает представление о высокой

ценности брака, однако весьма отличное от стоического. Так, Плутарх

противопоставляет "терпимости", которая воспитывается "извне", под

воздействием совести, стыда и страха перед законами, добродетели,

порожденные Эротом: это он, воспламенив супругов страстью друг к другу,

приносит им "самообладание, постоянство, доверие", внушает влюбленным душам

"совестливость, сдержанность и спокойствие", он придает им "скромный образ"

и делает "послушными только одному". Здесь легко обнаружить черты

педерастического Эрота, наделяющего души любовников добродетелью и чувством

меры и полагающего принцип сдержанности, который самых совершенных, таких,

как Со-
___________

1 Там же, 21, 7б7Ь-- с.

2 Там же, 21, 767d-- e.

кого они любят. Плутарх перенес на супружескую пару признаки, долгое время

считавшиеся принадлежностью только однополой philia.
И все же, обещая построить общую теорию любви, применимую как к

отношениям с женщинами, так и к отношениям с мальчиками, Плутарх несколько

лукавит: вопреки призыву Дафнея и собственным намерениям, он так и не

переходит от любви частной к любви общей. Он отнимает у эротики мальчиков ее

фундаментальные и традиционные свойства, но применяет их не ко всему

множеству возможных форм любовной связи, а только к супружеской близости.

3. Такова подлинная задача диалога: показать, что эта уникальная цепь

любви, достигающая полноты воплощения в браке, невозможна (по крайней мере,

несовершенна) в отношениях с мальчиками. И хотя на присущую этим отношения

систему традиционных ценностей пытались порой еще опереться в поисках модели

общей концепции любви, значение их, в конечном счете, неуклонно падало, и

они оказывались все более несостоятельными в сравнении с любовными

отношениями между мужем и женой.

В чем же усматривал их неполноценность Плутарх? Коль скоро есть

дуалистическая эротика, различающая любовь истинную, чистую с любовью

ложной, физической, отказ от aphrodisia не только возможен, но и необходим

для того, чтобы плотская связь перешла в любовь как таковую. Но построение

общей эротики, устанавливающей тесную взаимосвязь Эрота и Афродиты,

переворачивает проблему: выпадение aphrodisia из обязательного условия

превращается в препятствие. Плутарх ясно говорит об этом: если Афродита без

Эрота означает лишь преходящее наслаждение, которое можно купить за драхму,

то и Эрот без Афродиты, без телесного общения и удовольствий плоти, столь же

ущербен: подобно опьянению без вина, вызываемому напитками из смокв или

ячменя, он способен только возбуждать, "не принося плода [akaron} и

завершения [ateles], а только пресыщение и отвращение"1.

_____________

1 Там же, 5, 7б2b.
221
Итак, совместима ли любовь к мальчикам с aphrodisia? Нам известен

следующий аргумент1: либо половая связь ["сочетание мужского с

мужским"] возникает вследствие обмана или насилия, жертвы которого не могут

питать к тем, "кто ими так злоупотребил", никаких иных чувств, кроме злобы,

ненависти и жажды мести, либо в нее вступают добровольно, по причине

"развращенности и женоподобия", позволяя "покрывать и засевать себя

наподобие четвероногих" (hedomenos toi paschein)*, и тогда перед нами

"гнусное извращение", которому предаются люди, недостойные "доверия,

уважения и дружбы" . Здесь Плутарх возвращается к "дилемме эромена":

изнасилованный, он озлобляется, а его доступность вызывает презрение.

Традиционные противники педерастии на этом останавливаются. Но Плутарх в

своем анализе идет дальше, стремясь понять, в чем заключается

недостаточность мужской любви и что здесь препятствует Эроту и Афродите

достичь гармонического единства, подобно тому как в супружеском общении

душевная связь сочетается с физическими удовольствиями. Такую

недостаточность Плутарх определяет одним словом: отношения с мальчиками суть

acharistos.
Термин charis, неоднократно возникающий в ходе диалога, пожалуй, один

из ключевых в Плутарховой рефлексии. Он со всей торжественностью вводится в

текст с самого начала, еще до построения "великой теории единого Эрота".

Первым к нему прибегает Дафней как к "важнейшему свидетельству" в пользу

своего тезиса : согласное с природой общение с женщинами, говорит он, должно

"в еще большей мере" нежели "противное природе общение с мужчинами" через

charis вести к дружескому расположению (eis philian). Дафней так озабочен

значением этого понятия, что тотчас пытается определить его, заручившись

авторитетом великих поэтов: charis -- это расположение женщины, ее согласие

на общение с мужчиной, признак

1 Плутарх приводит его в развитие мысли Дафнея (5, 751d-- е).

из второй речи Сократа в платоновском "Федре": "Человек <...>

испорченный не слишком сильно стремится <...> к красоте самой по себе,

<...> но, преданный наслаждению, пытается, как четвероногое животное,

покрыть и оплодотворить" (Платон. Федр, 250е).-- Прим. ред.

2 Плутарх. Об Эроте, 23, 768d.

3 Там же, 5, 751 c.

222
половой зрелости, по Сапфо*; это "благосклонность", в отсутствие

которой плотская связь может привести, как писал Пиндар, к нежеланному и

оттого как бы "безблагодатному"** потомству: так Гефест родился от Геры "без

Харит" (апеи chariton)1. Назначение этой "благосклонности"

очевидно: именно она призвана преобразовать сексуальные связи (с их двумя

полюсами активности и пассивности, определенными природой), в отношения

взаимного благорасположения и доброжелательства, совместив тем самым

физическое удовольствие с дружбой.

После такого предварительного представления charts и повторного ее

упоминания в контексте унитарной доктрины любви, собеседники возвращаются к

рассмотрению этого вопроса под конец диалога; именно charis выступает в

качестве различительного признака, позволяющего разграничивать любовь к

мальчикам с любовью к женщинам, совершенная форма которой,-- и только она

одна,-- способна благодаря присущему ей началу согласия и благосклонности

совместить использование удовольствий Афродиты с добродетелью дружбы. Но

Плутарх не считает такое сочетание простым результатом терпимости,

оставляющей в супружеских отношениях место для более или менее утилитарного

полового акта (нацеленного, например, на зачатие детей). Напротив, он

признает его краеугольным камнем чувственных отношений, одушевляющих

супружеский союз. Именно постольку, поскольку благодетельное согласие

исключает самое возможность какого-либо насилия, обмана или же порочной

доступности, удовлетворение сексуальных потребностей может лежать в

основании любовной взаимности, так необходимой супругам: эта физическая

близость -- "источник дружбы, как приобщение к великим таинствам". И радость

телесного общения здесь менее важна, сразу добавляет Плутарх, нежели

"возрастающее от него с каждым днем" взаимное ува-

достигшей брачного возраста: "Ты показалась мне маленькой девочкой, чуждой

Харитам".-- Прим. ред.
** В оригинале "disgracieux" (некрасивый, неприятный, "неграциозный").

Следует помнить, что Фуко учитывает и латинский эквивалент греческого

именования Харит-Граций -- Gratia, а также французское Grace,--

расположение, обходительность, изящество, но и милость, благодать etc.-- со

всеми его профанными и сакральными коннотациями.-- Прим.. ред.

1 Там же, 5, 751d.

223
жение (time), благорасположение (charis), приязнь (agapesis) и

доверительная желанность (pistis)1.

получает и официальное историческое подтверждение,-- Плутарх нашел его в

законодательстве Солона, который предписывал супругам "сближаться с женами

не реже чем трижды в месяц". В жизнеописании Солона этот закон касается мужа

богатой сироты, способной к деторождению, и вызван потребностью в

наследниках, которым можно передать патримоний. Но "если даже и не родятся

от этого дети", добавляет Плутарх, такие упорядоченные свидания суть "знак

уважения и любви" со стороны мужа по отношению к "целомудренной жене";

рассеивая постоянно накопляющееся недовольство, они не дают супругам

совершенно охладеть друг к другу из-за ссор2. Тезис о сексуальных

отношениях как основании регулярной близости и залоге доброго согласия

Плутарх еще отчетливее формулирует в диалоге Об Эроте, наделяя их

способностью восстанавливать крепость супружеских уз, что несколько

напоминает подтверждение силы договоров: "Солон показал себя мудрым

законодателем в вопросах брака, предписав сближаться с женами не реже чем

трижды в месяц, не ради наслаждения, а с тем, чтобы, обновляя брак,

освободить его от набирающихся при взаимной благожелательности в

повседневной жизни разногласий -- наподобие того как государства время от

времени возобновляют свои дружественные договоры"3.

Следовательно, плотское удовольствие составляет самое ядро матримониальной

связи как принцип и залог любовных и дружеских отношений, обосновывая их и

придавая им силу, точно пакту о со-существовании. Когда же Плутарх говорит о