Закон 1 никогда не затмевай господина
ЗАКОН 18 Не строй крепостей, чтобы защитить себя. Изоляция опасна
жүктеу/скачать 2.86 Mb.
|
ЗАКОН 18
|
|
|l МАСКА КРАСНОЙ СМЕРТИ Долгое время Красная Смерть опустошала страну. Никакой мор не был еще столь беспощаден или столь отвратителен. Кровь была ее знамением и ее печатью — малость и ужас крови. Острые боли, внезапное головокружение — а затем кровь, что обильно хлынет сквозь поры, и гибель. И первые спазмы, ход и завершение болезни были делом получаса. Но принц Просперо был жизнерадостен, неустрашим и находчив. Когда народ в его владениях наполовину вымер, он призвал к себе тысячу здоровых и неунывающих друзей из числа рыцарей и дам своего двора и с ними удалился в одно из принадлежащих ему аббатств, построенное наподобие замка. |
НАРУШЕНИЕ ЗАКОНА Цинь Шихуанли, первый император Китая (221—210 гг. до н. э. ), был могущественнейшим правителем своего времени. Его империя превосходила империю Александра Македонского и по величине, и по мощи. Он завоевал все соседние территории и объединил их в великое централизованное государство Китай. Но в последние годы жизни мало кому удавалось лицезреть его. Император жил в великолепнейшем дворце, выстроенном к тому времени в столице Сяньяне. Дворец имел 270 павильонов, все они соединялись тайными подземными ходами, что позволяло императору передвигаться по дворцу так, чтобы никто его не видел. Он проводил каждую ночь в другой спальне, и всякого, кто случайно встречал его, немедленно обезглавливали. Лишь горстке приближенных было известно его местонахождение, но тот из них, кто открывал эту тайну кому-либо, также расставался с жизнью. Первый император остерегался всяких контактов с людьми настолько, что, если ему приходилось выезжать из дворца, он путешествовал инкогнито, тщательно изменяя свой внешний облик. Во время одной из подобных поездок по провинциям император скоропостижно скончался. Его тело было перенесено в столицу в императорском паланкине, за которым везли тележку с соленой рыбой, чтобы заглушить запах разлагающегося тела, — никто не должен был узнать о его смерти. Он умер одиноким, вдали от своих жен, домочадцев, друзей и придворных, рядом был лишь его слуга да несколько евнухов. ТОЛКОВАНИЕ Цинь Шихуанди начинал как властитель царства Цинь, бесстрашный воин с необуз- |
|
данными амбициями. Современники описывали его как человека с «носом острым, словно жало осы, узкими, как щелочки, глазами, голосом шакала и сердцем тигра или волка». Он мог быть порой милостивым, но чаше «расправлялся с людьми без колебания». Силой и хитростью он завоевал земли, окружавшие его царство, и создал Китай, выковал единую нацию и культуру. Он покончил с феодальной раздробленностью, а чтобы держать под контролем многочисленных соратников бывших правителей, во множестве рассыпанных по всему обширному государству, переселил 120 тысяч их родственников в столицу и поселил наиболее высокопоставленных в большом дворце. Он соединил многие стены, обозначавшие границы провинций, и построил Великую Китайскую стену. Он унифицировал законы страны, письменность и даже размеры колес у повозок. При этом, однако, император поставил вне закона учение Конфуция, философа, чьи представления о морали фактически стали религией в китайской культуре. По приказу Цинь Шихуанди тысячи конфуцианских книг были сожжены, а тех, кто упоминал Конфуция, казнили. Этим император создал себе множество врагов, поэтому его страхи постоянно нарастали, становились болезненными. Казни и расправы продолжались. Современник, философ Хань Фэй-изы, заметил, что «четыре поколения династии Цинь не знали поражений, но жили в постоянном страхе, предчувствуя гибель». По мере того как император все больше затворялся в своем дворце, чтобы обезопасить себя, он постепенно терял власть в своем государстве. Евнухи и слуги заправляли политическими делами, не спрашивая его одобрения и даже вообще не ставя его в известность. Они плели интриги и против |
То было просторное и великолепное здание, рожденное эксцентрическим, но царственным вкусом самого принца. Аббатство окружала крепкая и высокая стена с железными воротами. Придворные, войдя, принесли кузнечные горны и увесистые молоты и заклепали болты изнутри. На случай нежданных порывов отчаяния или неистовства они решили не оставить никаких возможностей для входа или выхода. Аббатство было в обилии снабжено припасами. При таких, мерах предосторожности придворные могли надеяться на спасение от мора. Внешний мир был предоставлен самому себе. А пока предаваться скорби или размышлениям не имело смысла. |
|
Принц позаботился о paзвлечениях. Там были буффоны там были импровизаторы, там были балетные танцовщики, там были музыканты, там была Красота, там было вино. Все это, с безопасностью в придачу, было внутри. Снаружи была Красная Смертъ И к концу пятого или шестого месяца затворничества, когда мор свирепствовал с особой яростью, принц Просперо пригласил тысячу друзей на бал-маскарад, исполненный самого необычайного великолепия Он являл собою роскошное зрелище, этот маскарад. .. И веселье клокотало, пока часы наконец не начали бить полночь. И быть может, случилось и так, что до того, как совсем умолкли отзвуки последнего удара часов, многие в толпе |
него. К концу он был императором лишь номинально, а изоляция его была так глубока, что мало кому стало известно о его кончине. Возможно, он был отравлен теми самыми слугами, которые одобряли его затворничество. Вот что приносит изоляция: удалитесь в крепость — и вы лишитесь контакта с источниками своей власти. Вы теряете возможность получать информацию о том, что происходит вокруг, теряете и чувство меры. Вместо того чтобы обрести безопасность, вы отрезаете себя от того знания, от которого зависит ваша жизнь. Никогда не удаляйтесь настолько далеко от улиц, чтобы не услышать, что происходит вокруг, не заметить интриги, которые плетут против вас. СОБЛЮДЕНИЕ ЗАКОНА Для Людовика XIV и его свиты в 1660 году был построен дворец в Версале, не похожий на другие королевские дворцы мира. Как в пчелином улье, тут всё вращалось вокруг персоны короля. Придворные размешались в апартаментах, окружавших королевские покои, на расстоянии, которое зависело от положения, занимаемого придворным. Королевская опочивальня располагалась в самом центре дворца (в буквальном смысле) и находилась в фокусе всеобщего внимания. Каждое утро в этой комнате происходила церемония, известная как леве. В восемь часов утра первый камердинер короля, спавший в изножье королевской кровати, будил его величество. Затем пажи открывали дверь и впускали тех, кто принимал участие в утренней церемонии. Порядок, в котором они входили, был точно определен: сначала появлялись незаконные сыновья короля и его внуки, затем принцы и принцессы крови, за ними — его врачи. |
|
Следующими входили распорядитель гардероба, официальный чтец короля и лица, ответственные за его развлечения. Вслед за ними прибывали государственные деятели, входившие в соответствии с их рангом, в порядке его возрастания. Последними по порядку, однако не по значению, появлялись те, кто получил специальные приглашения на церемонию. К концу в комнате собиралось не менее сотни королевских слуг и посетителей. День был организован так, что Людовика постоянно посещали придворные и официальные лица, прося его совета и суждения. На все их вопросы он обычно отвечал: «Я подумаю». Сен-Симон отмечал: «Если он поворачивался к кому-то, задавал вопрос, делал какое-либо замечание, глаза всех присутствовавших обращались на этого человека. Это было отличие, которое обсуждали, и высокий престиж». Во дворце было невозможно уединение, даже для короля, — каждое помещение имело дверь в смежные с ним, каждый коридор вел в покои большего размера, где постоянно собирались группы дворян. Действия любого были независимыми, но ничто и никто не оставались незамеченными. «Король не только следил, чтобы все высшее дворянство собиралось при его дворе, — писал Сен-Симон, — он требовал того же и от мелкого дворянства. При его "леве" и "кушэ", во время трапез, в версальских садах, он всегда смотрел вокруг, все примечая. Его задевало, если самые родовитые дворяне не жили при дворе постоянно, и те, кто никогда не появлялся или показывался лишь изредка, вызывали его крайнее неудовольствие. Если кто-то из них обращался с прошением, король гордо ответствовал: "Мне он неизвестен" — и никто не смел возразить». |
почувствовали присутствие фигуры в маске, ранее ни единым из них не замеченной. Он был высок и тощ и с головы до ног окутан саваном Маска, скрывавшая его лицо, так походила на облик окоченелого мертвеца, что и самый пристальный взгляд с трудом заподозрил бы обман. И все же это могло бы сойти ему с рук, если даже не встретить одобрение предававшихся буйному веселью. Но он зашел чересчур далеко и принял обличье Красной Смерти. Его одеяние было забрызгано кровью — и его широкий лоб, да и все лицо покрывали ужасные багровые капли. И тогда, призвав исступленную отвагу отчаяния, гости как один ринулись в черную залу к маске, чья высокая, прямая |
|
фигура застыла в тени эбеновых часов, — и у них перехватило дух от невыразимого ужаса, когда они обнаружили, что под зловещими одеяниями и трупообразною личиною, в которые они свирепо и грубо вцепились, нет ничего осязаемого. И стало понятно, что пришла Красная Смерть. Она явилась, яко тать в нощи. И один за другим падали гости в забрызганных, кровью залах веселья и умирали, каждый в том исполненном отчаяния положении, в каком упал. И жизнь эбеновых часов кончилась вместе с жизнью последнего из веселившихся. И огни треножников погасли. И Тьма, и Тлен, и Красная Смерть обрели безграничную власть над всем. Эдгар Аллан По, 1809-1849 |
ТОЛКОВАНИЕ Людовик XIV пришел к власти в результате Гражданской войны, Фронды. Основной движущей силой Фронды было дворянство, возмущенное усилением трона и тоскующее по временам феодализма, когда сюзерены правили в своих владениях, власть же, которую имел над ними король, была совсем невелика. Дворяне проиграли войну и, затаив обиду, держались обособленно. Конструкция Версаля поэтому представляла собой нечто большее, чем просто каприз обожающего роскошь короля. Она выполняла важнейшую функцию: король получал возможность пристально следить за каждым и быть в курсе всего, происходящего вокруг. Роль некогда горделивого дворянства свелась к перебранкам из-за права помогать королю одеваться по утрам. Во дворце было невозможно уединение и изоляция. Людовик XIV очень рано уяснил, насколько опасна для короля добровольная изоляция. В его отсутствие заговоры будут разрастаться словно грибы после дождя, враждебность породит раздоры и интриги, и, наконец, вспыхнет бунт, прежде чем король успеет что-либо предпринять. Чтобы предотвратить такой ход событий, следует не просто поощрять общительность и открытость, их необходимо четко организовать и направить в нужное русло. В Версале эти условия выполнялись до самого конца царствования Людовика, то есть около пятидесяти лет относительного мира и покоя, на протяжении которых булавка не могла упасть на пол так, чтобы король не услышал. Одиночество представляет опасность для рассудка, не благоприятствуя и добродетели... Смертный, стремящийся к |
уединению, несомненно расточителен, возможно, суеверен и, по всей вероятности, безумен. Д-р Сэмюэл Джонсон, 1709—1784
КЛЮЧИ К ВЛАСТИ
Макиавелли доказывает, что в военном смысле крепость неизбежно является ошибкой. Она становится символом изоляций власти и представляет легкую цель для врагов того, кто ее построил. Предназначенные для того, чтобы защитить, крепости на самом деле отрезают вас от помощи и лишают гибкости. Они могут казаться неприступными, однако стоит вам удалиться в одну из них, и вот уже всем известно, где вы находитесь. И не нужно большой хитрости, чтобы превратить вашу крепость в тюрьму. Крепости, с их замкнутым тесным пространством, весьма уязвимы в отношении инфекционных заболеваний. В стратегическом смысле изоляция в крепости не дает защиты и на самом деле создает больше проблем, чем помогает решить.
Поскольку человек по природе своей существо общественное, власть зависит от социальных контактов и взаимодействий. Чтобы добиться власти, вы должны находиться в центре событий, подобно Людовику XIV в Версале. Все события должны вращаться вокруг вас, вы должны быть осведомлены обо всем, что происходит на улицах, и обо всех, кто может плести против вас интриги. Опасность, по мнению большинства людей, возникает тогда, когда они чувствуют, что им что-то угрожает. ' В это время они стараются отступить и спрятаться в той или иной крепости. Однако, поступая так, они получают все меньше и меньше информации и теряют возможность видеть и оценивать происходящее вокруг. Они теряют маневренность и становятся легкой добычей, к тому же изоляция делает их подозрительными. В военном деле и большей части стратегических игр изоляция часто предшествует поражению и смерти.
В моменты неопределенности и опасности вам нужно преодолеть желание спрятаться. Вместо этого возобновляйте старые связи и заводите новые, внедряйтесь в самые разные круги. В этом состоит хитрость, к которой на протяжении столетий прибегают люди власти.
Римский государственный деятель Цицерон по рождению был аристократом из мелкого незнатного рода, и его шансы добиться власти были бы ничтожны, если бы не удалось самостоятельно завоевать место среди правящей элиты города. Он проделал это и добился блестящего успеха, точно определяя влиятельных людей, а затем то, в каких отношениях они между собой. Он бывал повсюду, был знаком с каждым, у него была такая разветвленная сеть связей, что он с легкостью противопоставлял любому врагу союзника.
Французский государственный деятель Талейран действовал точно так же. Потомок старейшего аристократического рода Франции, Талейран, несмотря на это, старался постоянно быть в курсе того, что происходило на улицах Парижа, и это позволяло ему предугадывать события. Он получал даже своеобразное удовольствие от общения, как говорят сегодня, с криминальными элементами, собиравшими ему ценные сведения. Каждый раз, когда наступал кризис и власть переходила из рук в руки — в дни конца Директории, падения Наполеона, отречения Людовика XVIII, — Талейран не только выживал, но и процветал, поскольку никогда не замыкался на узком круге общения и всегда поддерживал связи с новым порядком.
Этот закон важен для королей, королев и других верховных властителей: в ту самую минуту, когда вы теряете контакт со своим народом и начинаете искать безопасность в изоляции, назревает бунт. Никогда не воображайте себя столь возвышенным, чтобы позволить себе пренебречь общением даже с самыми низшими слоями общества. Уединяясь в крепости, вы становитесь легкой мишенью для заговорщиков, рассматривающих вашу изоляцию как оскорбление и повод для восстания.
Люди — социальные существа, отсюда следует, что в искусстве быть приятными для окружающих можно добиться успеха, лишь постоянно находясь среди них. Чем больше вы контактируете с людьми, тем легче, с приятностью вы всего добьетесь. Изоляция же придает вам напряженный вид и приводит к еще большей изоляции, потому что люди начинают вас сторониться.
В 1545 году Козимо I, основатель династии Медичи, решил увековечить свое имя, заказав фрески для капеллы собора Сан Лоренио во Флоренции. Он мог выбирать из многих прекрасных живописцев и в итоге остановился на Якопо да Понтормо. Преуспевающий в течение долгих лет художник, Понтормо хотел, чтобы фрески стали венцом его творчества. Первым его желанием было закрыть капеллу, чтобы никто не увидел рождение шедевра или не украл идеи живописца. Он выставил бы за дверь самого Микеланджело. Когда в капеллу вторглись любопытные юнцы, Якопо еще усилил охрану.
Понтормо расписал потолок капеллы сценами из Библии — Сотворение мира, Адам и Ева, Ноев ковчег и т. д. В верхней части центральной стены он написал Христа во славе, поднимающего мертвых из гробов в день Страшного Суда. Художник работал одиннадцать лет, почти не покидая капеллу, так что у него развилась боязнь человеческого общения и страх, что его обкрадут плагиаторы.
Понтормо умер, не успев завершить работу, ни одна из фресок не сохранилась. Но великий литератор эпохи Возрождения, друг Понтормо, Вазари, видевший фрески вскоре после смерти художника, оставил нам их описание. Полное отсутствие чувства меры. Сиены громоздились одна на другую, множество фигур на одном уровне накладывались на фигуры другого. Понтормо увлекся отделкой деталей, но совершенно потерял ощущение общей композиции. Вазари прерывает описание, говоря, что если бы ему пришлось его продолжить, «то, думаю, я сошел бы с ума и увяз бы в этой живописи, как, по-моему, случилось с Понтормо, проведшим одиннадцать лет среди своих творений, и как случится с каждым, кто увидит их». Вместо того чтобы увенчать творчество Понтормо, эта работа стала для него крахом и гибелью.
Его фрески можно назвать наглядной иллюстрацией влияния изоляции на человеческий разум: потеря чувства соразмерности, погружение в детали в сочетании с неспособностью увидеть общую картину, некое странное уродство, которое выражается в потере контакта. Очевидно, что изоляцию губительна для творчества так же, как и для общения.
Власть — порождение людей, она неизбежно усиливается от общения с ними. Вместо того чтобы подумывать о крепости, посмотрите на мир следующим образом: это громадный Версальский дворец, где каждое помещение соединяется с соседним. Нужно стать открытым, научиться легко входить в различные круги общения и выходить из них, смешиваясь с самыми разными их представителями. Такая подвижность и легкость в общении защитит от недоброжелателей, которым не удастся хранить свои козни в секрете, и от серьезных врагов, которым не удастся изолировать вас от ваших сторонников. Находясь в постоянном движении, вы переходите из зала в зал, никогда не засиживаясь и не обосновываясь надолго в одном месте. Ни один охотник не успеет прицелиться и попасть в вас.
Образ: крепость. Цитадель на вершине холма — символ всего нежелательного, ненавистного для власти. Горожане выдадут вас первому же врагу. Отрезанная от мира, крепость падет без сопротивления.
Авторитетное мнение. «Справедливый и мудрый властитель, желающий сохранить этот свой образ и не позволить сыновьям стать деспотичными правителями, не станет строить крепость, с тем чтобы сыновья надеялись на добрую волю подданных, а не на мощь цитаделей» (Никколо Макиавелли).
ОБОРОТНАЯ СТОРОНА
Почти никогда изоляция не является правильным выбором. Не будучи в курсе всего, что происходит вокруг, вы не сможете защитить себя. Но единственное, чему не способствует постоянное общение, — это мысль. Груз общественного мнения, склоняющего к соглашательству, и невозможность дистанцироваться от окружающих не позволяют ясно обдумывать то, что происходит вокруг вас. В этом случае изоляция — в качестве временной меры — поможет вам выиграть в перспективе. Многие серьезные мыслители стали таковыми, оказавшись в изоляции.
Макиавелли написал своего «Правителя» лишь благодаря тому, что был в ссылке, вдалеке от политических интриг Флоренции.
Существует, однако, опасность, что такой тип изоляции породит всевозможные уродливые и извращенные идеи. Вы можете выиграть, но это грозит тем, что вы вдруг ощутите величие и неограниченность своих возможностей. К тому же чем больше вы изолированы, тем труднее бывает выйти из изоляции, когда вам этого захочется, — она быстро и незаметно затягивает вас в зыбучие пески. Если вам нужно время, чтобы подумать, прибегайте к самоизоляции лишь на краткий срок и в малых дозах. Тщательно следите, чтобы дверь, ведущая обратно в общество, не захлопнулась.
Достарыңызбен бөлісу: