Зельцер С. Д. Александрович Брянцев / Общ ред и вступит ст. С. Д. Дрейдена. М.: Вто, 1962. 292 с

{50} III

Юноша лишен возможности поступить в морской кадетский корпус, как это сделали некоторые из его товарищей по окончании шести классов, — его отец не был дворянином. Это не может, однако, остановить Александра Александровича.

Он решает поступить рядовым моряком торгового флота и сразу же по окончании гимназии уходит в плавание на пароходе добровольного флота «Хабаровск» в качестве штурманского ученика, попросту — матроса 2 го класса. В то же время он подает заявление о приеме в Петербургский университет на историко-филологический факультет. Он мечтает зимой учиться, а в летние месяцы плавать, с тем чтобы постепенно «наплавать ценз» — стаж, необходимый для получения права сдавать экзамены на штурмана, а далее — на капитана.

Брянцев верит, что добьется своего, и имеет для этого достаточные основания. Во все годы своей ранней юности он, за что бы ни взялся — будь то музыкальный кружок или гимнастика, водно-лодочный спорт или учебные занятия, — всерьез овладевал полюбившимся предметом. Целиком отдаваясь очередному увлечению, он незаметно для себя, не задаваясь такой целью, почти всегда выходил на первое место.

На этот раз, однако, молодого Брянцева постигла неудача. Мечты о морской карьере рушились, столкнувшись с «политикой». Когда летом 1903 года он явился в комитет добровольного флота для зачисления в команду, ему было категорически отказано, несмотря на блестящую аттестацию по первому плаванию: он был студентом, а ведь это уже означало: «политически неблагонадежен».

Первое плавание моряка Брянцева вокруг Европы оказалось единственным. И все же оно очень обогатило будущего художника Брянцева.

Еще гимназистом, поставив перед собой задачу стать моряком, он много и специально к этому готовился теоретически, а по возможности и практически. Это поставило его на судне — по судовой роли матроса 2 го класса — в положение штурманского ученика. Ему по душе была вся корабельная обстановка и суровая дисциплина, {51} почти военная. Хотя «Хабаровск» и не был военным кораблем, однако согласно «Положению о добровольном флоте» являлся как бы резервом военного — командиром корабля должен был быть военный моряк, половина матросов состояла из матросов действительной службы.

Беспредельные водные пространства под южным небом, причудливые линии берегов, особенности дальних стран, живописность костюмов — все это обогатило молодого Брянцева незабываемыми впечатлениями. Босфор, Стамбул, Эгейское море, Мессинский пролив, Палермо, Сицилия, Алжир…

«Мои вахты все время попадали на время восхода и захода солнца. Я наслаждался этим прекрасным зрелищем… Вспоминаю те дни с восторгом и с грустью, потому что они никогда более не повторились. Так, как в сказке, дошли мы до Алжира, живописно раскинувшегося амфитеатром вокруг прекрасной бухты… У берегов Испании по ночам стоял такой холод, что прибегали к шубам… Дождем и крупной волной встретил нас Бискай… Но мне все это было мило своей необычайностью и романтизмом»…³⁶

Школой дисциплины и терпения была для молодого Брянцева работа на корабле. Прошли годы, и эти качества стали примечательной особенностью Брянцева-режиссера, участника строительства народного театра, а в дальнейшем — организатора театра для детей.

Осенью 1902 года, по возвращении из летнего путешествия вокруг Европы, Брянцев приступает к занятиям в университете. В период студенчества Александра Александровича посещение университетских лекций было необязательно, требовалась только сдача экзаменов в установленные сроки. Это позволяло совмещать занятия в университете с другой деятельностью. В 1905 – 1906 гг. эти занятия, к тому же, были надолго прерваны студенческими забастовками.

Хотя в те годы Александр Александрович уже всерьез «врастает» в театр, университетская жизнь накладывает свой отпечаток, формируя его мировоззрение и политические взгляды, помогая переходу от былой «аполитичности» к определенно выраженным прогрессивным убеждениям. Да это и не могло быть иначе. Петербургский университет в период, предшествовавший революции 1905 г., естественно становится одним из очагов бурного общественного движения.

Так, после длительной забастовки протеста против «теперешнего положения академического дела», занятия в сентябре 1905 г., решением студенческой сходки, возобновляются «с целью открыть {52} университет для развития в его стенах и вне их широкой работы по подготовке надвигающейся решительной борьбы»³⁷.

Петербургское студенчество вписывает славную страницу в историю революционного движения тех лет. Из «храма науки» университет становится ареной политической борьбы. В дни всеобщей октябрьской политической забастовки помещения университета переполнены народом, в аудиториях не прекращаются многолюдные митинги и собрания. Брянцев старается не пропустить ни одного из этих собраний, живет мыслями и настроениями революционного студенчества.

15 (28) октября 1905 года, по распоряжению министра народного просвещения, Петербургский университет был закрыт на неопределенное время, и до самого начала 1906 года занятий в университете практически не было.

Справедливость требует сказать, однако, что, активно участвуя в общественном студенческом движении, А. А. Брянцев в те годы все более и более переносил центр своих интересов далеко за пределы университетских стен. Еще будучи на первом курсе университета, он, памятуя о былых успехах на школьной сцене, стал укреплять свой студенческий бюджет «приработком» в окраинных рабочих театрах, где не было постоянных трупп и актеры приглашались на «разовые». Постепенно он все с большим увлечением втягивается в это дело.

Из средства «приработка» сцена для него все более становится местом основной работы. И не случайно, когда «студенческая неблагонадежность» закрывает для него облюбованный путь на трап морского корабля, как рассказывает Александр Александрович в своей автобиографии, «береговая точка приложения энергии была для меня в значительной мере уже предопределена».

Осенью 1902 года за Невской заставой, где в то время жили Брянцевы, существовал театр «Невского общества устройства народных развлечений». Александр Александрович обратился к режиссеру этого театра Святославу Адамовичу Светлову и был принят «на пробу»; при открытии сезона он исполнял в спектакле «Уриель Акоста» маленькую роль младшего брата Уриеля Акосты — Иоэля.

С той поры, со случайного, казалось бы, прихода Брянцева в случайный театр, и начинается его театральная деятельность. До встречи с П. П. Гайдебуровым, произошедшей в 1904 году, он проходит {53} через ряд окраинных театров Петербурга и знакомится с разнохарактерными деятелями этих маленьких, «периферийных» трупп.

Вот первый из них, вышеназванный Святослав Адамович Светлов — по профессии зубной врач. Режиссер, талантливый актер, своеобразный общественный деятель, задавшийся целью объединить петербургскую актерскую бедноту, Светлов старался занимать в своих спектаклях преимущественно людей безработных, «без сезона», остро нуждающихся в заработке.

Александр Александрович, получавший кое-какие деньги за участие в оркестре Н. И. Привалова, считался в труппе Светлова наиболее обеспеченным, тем более что в ту пору к его «доходам» прибавилось и «жалованье» за преподавание в рабочих музыкальных классах, где он вел класс духовых, а затем и ударных инструментов; иногда он выступал вместе со своими учениками, играя на ложках, а по мере надобности, и на любых других инструментах.

В дальнейшем Александр Александрович переходит на работу в полулюбительский-полупрофессиональный кружок, выступавший в помещении Новодеревенского пожарного депо. Возглавлял кружок актер Яковлев-Донской; вся остальная актерская братия — безработные, «на разовых». Студент Брянцев был принят на место помощника режиссера. Эта «точка приложения энергии» была избрана Александром Александровичем вполне сознательно. В своих автобиографических записях он весьма критически оценивает возможность выбора им в ту пору актерского пути: «… Я понимал, что в качестве актера, не имеющего за спиной серьезной подготовки, с неясными для меня самого масштабами моей актерской одаренности, я ни на что определенное рассчитывать не мог. Одновременно я не мог не обратить внимания на то, что такой ответственный участок театра, как материальное оформление спектакля, в театрах того масштаба, с которым я до сей поры общался, часто попадал в руки малокультурных помрежей из актеров-неудачников. Работа эта требовала энтузиазма не меньшего, чем актерство. Вот я и задумал применить мою университетскую культуру к практической работе в театре. Так я вполне осознанно устремился в профессиональные помрежи… Итак, 1 октября 1903 года я впервые “правил” спектаклем на открытии таковых в зале Новодеревенского пожарного депо. Шла пьеса И. С. Платона “Люди”…»

Кружок вскоре распадается, и Александр Александрович переходит в скромный театр при столовой Адмиралтейского завода, обслуживавший в основном рабочих этого завода. Руководил театром старый актер и режиссер Николай Соломонович Вехтер. Это был опытный театральный работник. Работая у него суфлером, {54} Александр Александрович обогащался новым театральным опытом: «Сидя на репетициях рядом с режиссером и имея все время перед глазами текст пьесы, я невольно осознавал все ошибки актеров и самого режиссера. Самое суфлерскую работу я, будучи студентом-словесником, невольно поднял на высоту корректуры актерской речи. Началась борьба за орфоэпию. Сам Н. С. Вехтер стал считаться со мной в этой области…»³⁸

В те же годы (1903 – 1904) молодой Брянцев приобщается и к журналистике, начинает сотрудничать во вновь организованной газете «Русь», где пишет фельетоны и, главное, рецензии на спектакли в мелких, окраинных театрах. Театральным отделом «Руси» ведал один из крупных театральных критиков того времени А. Р. Кугель, редактировавший журнал «Театр и искусство». Он привлекает Брянцева и к участию в журнале. А. Р. Кугель высоко оценивал литературные способности начинающего журналиста. Когда тот в дальнейшем обратился к нему за рекомендательной запиской к П. П. Гайдебурову, Кугель убеждал его остаться работать в журналистике, считая, что у него «есть перо».

Однако Брянцева уже не могла удовлетворять работа около театра, вокруг театра, взгляд на театр «со стороны». И вместе с тем, чем более осознавал он, что пребывание внутри театра является делом его жизни, тем все ощутимее становилась неудовлетворенность случайной театральной работой, потребность в том, чтобы та сцена, с которой он соприкасался, являлась подлинно общественной трибуной, нужной, важной людям.

«Осень 1904 года знаменовала для меня начало сознательной общественно полезной деятельности, — рассказывает Александр Александрович. — Я был еще очень молод и неопытен в театральном деле, но за мной стоял университет со всей совокупностью его влияний. И учеба, и товарищеская среда в ее общественно-политической устремленности, и культурное влияние отдельных профессоров — все это помогло мне уразуметь социальную ценность театра, и меня потянуло в настоящее культурное, общественное целеустремленное дело. Таким делом оказался только что организованный в Лиговском народном доме Общедоступный театр под руководством П. П. Гайдебурова, с которым я проработал 15 лет и который помог мне, в меру моих сил и способностей, изучить театральное дело во всей его сложной совокупности»³⁹.