Знает ответы далеко не на все вопросы, а лишь на те, что в них нуждаются
жүктеу/скачать 1.39 Mb.
|
| Глава двадцатая
После убийства Миртл Умник впал в состояние прострации. Его покинула способность логически мыслить. Он думал о Них — весь город, казалось ему, перенаселен Ими. Но вместо праведного гнева, поглощавшего его всего несколько минут назад, он теперь ощущал лишь бесконечную усталость и депрессию. Голова раскалывалась от боли. Спину и плечо ломило от перенапряжения после работы молотком. Он посмотрел на свою руку и понял, что до сих пор держит его. Умник разжал пальцы, и молоток упал на линолеумный пол, прочертив кровавые полосы. Рисунок, образовавшийся на полу, напомнил ему лицо отца. Он прошел через гостиную в кабинет, растирая на ходу руку и плечо. Цепочка наручников звенела как заведенная. Он открыл платяной шкаф, опустился перед ним на колени, порылся в ворохе одежды и выдвинул коробку с игрушечным ипподромом. Доставая коробку, он зацепил одним из наручников туфлю Миртл и отшвырнул ее в сторону, выругавшись при этом. Затем он поставил коробку на стол и сел перед ней. Вместо привычного воодушевления возникло тоскливое посасывание под ложечкой. Выигрышный Билет был несомненно хорош, но какую пользу он мог теперь из него извлечь? Разве не все равно, вернет он деньги или нет? Он убил свою жену. Она, конечно, того заслуживала, но для Них это не послужит оправданием. Они бросят его в самую глубокую темницу тюрьмы Шошенк и выбросят от нее ключ. Заметив следы крови на коробке с игрой, он внимательно оглядел себя с ног до головы. Впервые за все время он понял, что забрызган кровью. Руки словно у мясника. Глухая тоска навалилась невыносимой тяжестью. Они победили его… победили. И все-таки он смог от Них ускользнуть. Вот так— то! Умник поднялся из-за стола и, подойдя к лестнице, ведущей на второй этаж, стал медленно подниматься наверх. Доплетясь до площадки, он скинул башмаки, стянул брюки, бросив их прямо у лестницы, и нагнулся, чтобы снять носки. Даже они были пропитаны кровью. Труднее всего оказалось справиться с рубашкой — наручники мешали. Прошло почти двадцать минут между смертью миссис Китон и процедурой принятия душа мистера Китона. Его за это время могли бы уже несколько раз арестовать, но полиция на Мейн Стрит была занята другими проблемами, в Управлении шерифа царил истинный погром, и мало кого интересовало исчезновение Дэнфорта Китона. Приняв душ, вытершись насухо, он натянул брюки и футболку — возиться с длинными рукавами сорочки не было сил — и вернулся в кабинет. Он снова сел за стол и уставился на Выигрышный Билет в надежде, что депрессивное состояние уступит место знакомому радостному возбуждению. Но картинка на коробке потеряла свежесть красок. Самым ярким пятном выделялись две лошадки, окрасившиеся в красный цвет крови Миртл. Умник снял крышку, заглянул внутрь и с удивлением отметил, что оловянные лошадки печально склонились в разные стороны в своих прорезях и тоже поблекли. Из отверстия для заводного ключа торчала сломанная пружина. «Кто-то побывал здесь, — мысленно ужаснулся Умник. — Один из Них! Покончить со мной оказалось Им недостаточным! Понадобилось и игру уничтожить!». Но внутренний голос, по всей видимости голос разума, прошептал, что он ошибается. «Так было с самого начала, — шептал он, — ты просто этого не замечал». Умник вернулся к шкафу с намерением на этот раз достать оттуда пистолет. Пора пустить его в ход. Такая мысль родилась у него в голове, когда зазвонил телефон. Он снял трубку, нисколько не сомневаясь в том, чей голос услышит. Разочароваться ему не пришлось. 2 — Привет, Дэн, — прозвучал голос мистера Гонта. — Как самочувствие? День-то какой восхитительный! — Самочувствие ужасное, — проворчал Умник. — Судьба повернулась лицом к негодяям. Я собираюсь покончить с собой. — Да что ты? — В голосе Гонта прозвучало больше любопытства, чем сочувствия. — Все плохо. Даже игра, которую вы мне продали, сломалась. — Ну это вряд ли. Я всегда тщательно проверяю товар перед тем, как пустить его в продажу. Советую проверить еще раз. И повнимательнее. Умник так и сделал и был крайне удивлен. Лошадки снова стояли прямо в своих позах, камзолы жокеев вновь сияли яркими красками. Даже глаза у них, казалось, светились. Площадка ипподрома имитировала зеленый с прожелтью травянистый ковер. Милые желания ожили в душе у Умника, и он взглянул на крышку коробки. Или его обманули глаза, подернутые дымкой печали, или краски в самом деле посвежели после того, как зазвонил телефон. Кровь Миртл постепенно тускнела и приобретала каштановый оттенок. — О Господи, — прошептал Китон. — Ну как, Дэн? — спросил мистер Гонт. — Или я не прав? Если так, то ты должен, по крайней мере, отложить самоубийство до того момента, пока не вернешь мне покупку, а я не возмещу ее стоимость. Я отвечаю за свой товар. Это моя обязанность. Я должен охранять свою репутацию в мире, где полно Их, а я один. — Нет… нет… — заторопился Умник. — С игрой все в порядке. Она великолепна. — Значит, ты ошибся? — настаивал Гонт. — Да… наверное… — Так ты признаешь свою ошибку или нет? Да или нет? — Я… да. — Прекрасно, — сказал мистер Гонт. Тон его несколько смягчился. — Ты, конечно, можешь покончить с собой, но, должен признаться, я разочарован. Мне казалось, я наконец встретил человека, готового помочь мне справиться с мерзавцами. А оказывается, ты всего лишь такой же болтун, как и все остальные. — Мистер Гонт вздохнул. Это был вздох человека, который так и не увидел света в конце тоннеля. С Умником Китоном происходило нечто странное. Он чувствовал, как к нему возвращаются силы, как по жилам вновь заструились жизненные соки, а мир окрасился в яркие тона. — Вы считаете, что еще не поздно? — Ты, видимо, забыл одну из заповедей: «Никогда не поздно обрести новый мир». Если только есть у тебя на это сила духа. Я ведь для вас все подготовил, мистер Китон, и, как видите, до сих пор не забыл о вас. — Честно говоря, просто Дэн мне было больше по душе, — несколько застенчиво признался Китон. — Будь по твоему, Дэн. Ну так что, ты по-прежнему желаешь праздновать труса и расквитаться с жизнью? — Нет! — воскликнул Китон. — Это просто… Я подумал, какой смысл? Их так много… — Трое молодцов могут свернуть горы, Дэн. — Трое? Вы сказали Трое? — Да, в нашей команде прибыло. Появился еще один, — кто понимает вред, наносимый Ими. — Кто? — с нетерпением спросил Китон. — Кто это? — Всему свое время. Но времени этого осталось совсем немного. Они скоро придут за тобой. Умник выглянул из окна, сощурив глаза, словно хорек, почуявший опасность. Улица пока оставалась пустынной, но он чувствовал Их приближение. — Что я должен сделать? — Так, значит, ты в моей команде? — спросил мистер Гонт. — Я могу на тебя рассчитывать? — Да. — До конца? — До тех пор, пока ад не заледенеет или вы измените свои планы. — Ну что ж, тогда слушай внимательно, Дэн. — И пока мистер Гонт говорил, а Умник слушал, постепенно погружаясь в полугипнотическое состояние, навязываемое ему чужой волей, в воздухе за окном сгущались тучи и приближалась гроза. 3 Пять минут спустя Умник вышел из дома. Поверх футболки он надел легкую куртку и руку с наручником засунул глубоко в карман. Не пройдя и полквартала, он увидел фургон, припаркованный к обочине именно в том месте, которое указал мистер Гонт. Машина была канареечно-желтого цвета — гарантия того, что случайный прохожий обратит внимание скорее на необычную раскраску, чем на водителя. Окон в машине было всего два, а весь кузов расписан рекламой телестудии Портленда. Умник быстро оглянулся по сторонам и, забравшись в машину, сел за руль. Мистер Гонт предупредил, что ключи будут под сидением. Так и случилось. На соседнем сидении лежал бумажный пакет из тех, в которые в магазине укладывают продукты. Там Умник обнаружил блондинистый парик, хипповые очки в металлической оправе и небольшой стеклянный пузырек. Умник нацепил парик с длинными, неопрятными, немытыми прядями и сразу стал похож на безвременно ушедшего из жизни от излишеств рок-певца, но взглянув в зеркало заднего вида, очень сам себе понравился. Он стал моложе. Гораздо моложе. Стекла очков, простые, без диоптрий, тоже меняли внешность Умника даже больше, чем парик (во всяком случае, так он думал). Он казался себе похожим на Гаррисона Форда в фильме «Берег Москитов». Умник смотрел на себя с восторгом. В мгновение ока он из пятидесятидвухлетнего мужчины превратился в человека не старше тридцати лет, вполне годного по возрасту и вышнему облику для работы на телевидении. И не корреспондентишкой каким— нибудь вшивым, а оператором или, может быть, даже режиссером. Он свернул крышку пузырька и сморщился — содержимое источало запах расплавленного тракторного аккумулятора. Из горлышка пузырька поднималась тонкая струйка пара. «Берегись, — думал Умник, — гляди в оба». Он подложил свободный наручник под правую ляжку и с силой натянул цепочку. Затем вылил немного отвратительной темной жидкости на звено цепочки под самым запястьем, следя за тем, чтобы ни одна капля не попала на кожу. Сталь немедленно задымилась и запузырилась. Несколько капель пролилось на коврик на полу, и он тоже пошел пузырями, подняв облако дыма и запах паленой резины. Умник достал из-под ляжки второй наручник, потянул за цепочку и, к его неописуемому восторгу, она отделилась без всякого усилия с его стороны, разорвалась, словно бумага, и Умник швырнул ее на пол. Браслет, правда, оставался на запястье, но с им можно было жить; больше всего неприятностей доставляли второй наручник и цепочка. Он вставил ключ в замок зажигания, повернул его и уехал. Не более чем через три минуты автомобиль шерифа округа Касл подъехал к дому Китона, из него вышел Сит Томас и обнаружил Миртл Китон, перегородившую своим мертвым телом дорогу из кухни в гараж. Еще некоторое время спустя туда же подъехали четыре машины полиции штата. Полицейские обшарили весь дом снизу до верху в надежде найти самого Дэнфорта или хоть какие-то следы его исчезновения. Никто не обратил внимания на коробку с игрушечным ипподромом, лежавшую на столе в кабинете. Она была старая, грязная и, вероятнее всего, сломанная. Казалось, она принадлежала когда-то небогатому семейству и вылезла на свет Божий с чердака, пропылившись там предварительно многие десятилетия. 4 Эдди Уорбертон, дворник при муниципалитете, на дух не выносил Сонни Джекета, но за последние пару дней злость переросла в ярость. Когда летом 1989 года полетела коробка передач его маленькой аккуратной «хонды», Эдди не решился везти машину в ремонт на станцию обслуживания именно этих машин — встало бы недешево. К тому же недели через три отказал еще и передний привод. Поэтому Эдди отправился к Сонни и спросил, есть ли у того опыт работы с иностранными марками. Сонни сказал: — Конечно, как не быть! Он вел беседу в таком нарочито снисходительном тоне, в каком с Эдди разговаривало большинство жителей здешних мест. «Мы не грешим предрассудками, парень, — говорил этот тон. — Тут ведь север, сам знаешь, и мы никакого отношения не имеем к южным безобразиям. Конечно, ты негр, это видно невооруженным взглядом, но нам до этого нет никакого дела. Белый, черный, красный, зеленый — все едино». — Так что тащи сюда свою колымагу, — сказал Сонни. Коробку передач Сонни починил, но счет представил на сто долларов больше, чем обещал, и по этому поводу у них с Эдди чуть до драки не дошло в Мудром Тигре. Затем адвокат Сонни позвонил Эдди (Уорбертон был убежден, что все янки рождаются сразу на пару с адвокатами) и предупредил, что Сонни собирается возбудить против Эдди судебное дело. В результате всех этих треволнений Эдди пришлось доплатить пятьдесят долларов, а пять месяцев спустя в «хонде» загорелась электропроводка. Машина в это время стояла на автостоянке у здания муниципалитета. Кто-то позвал Эдди, но к тому времени, когда он выскочил на улицу с пожарным баллоном в руках, в салоне «хонды» бушевало пламя. Все было кончено. Он частенько задумывался, не Сонни ли Джекет весь этот фейерверк устроил. Страховой агент составил акт о несчастном случае в результате короткого замыкания… такое сплошь и рядом случается. Но что может знать страховой агент? Ровным счетом ничего, кроме того, это не его деньги. Страховки никак не хватало, чтобы покрыть расходы Эдди. А теперь он знал. Знал достоверно. Сегодня ближе к полудню он получил по почте небольшую посылку. Предметы, вложенные туда, говорили сами за себя: почерневшие кусачки, старая, загнутая по углам фотография и записка. Кусачки были именно такие, какими при желании можно устроить электрическое возгорание. Раскрути изоляцию, отсоедини концы проводов, замкни их кусачками — и нате вам. На фотографии был изображен Сонни Джекет в компании со своими белокожими приятелями, которые всегда, как ни зайдешь в контору бензозаправочной станции, раскачивались там на стульях и точили лясы. Правда, снимок был сделан не на станции Сонни Саноко; действие происходило на свалке Робишо на шоссе N5. Придурки стояли вокруг сгоревшей «хонды» Эдди, вливали в себя пиво, гоготали, как жеребцы, и жрали арбуз. Текст записки был краток и ясен. «Глубокоуважаемый Чернозадый! Играть со мной в салочки была идея не из лучших». Поначалу Эдди удивился, получив от Сонни записку, начисто забыв о том, что сам по просьбе мистера Гонта отправлял послание Полли Чалмерс. Он решил, что просто Сонни такой дурак, которого уже только могила исправит. И все же, если происшествие с «хондой» его серьезно задело, почему он так долго ждал, чтобы отомстить? Но чем больше он об этом думал (Глубокоуважаемый Чернозадый!), тем меньше его трогала причина. Зато все большее значение приобретали плоскогубцы и старая фотография. Они и в самом деле жужжали у него в голове, словно целая стая комаров. Незадолго до этого он купил у мистера Гонта пистолет. Неоновая реклама станции Сонни Саноко отбрасывала яркое пятно на мощеную площадку автостоянки. Там Эдди и пристроил свой подержанный «олдс», заменивший великолепный «сивик». Он вышел из машины, держа руку в кармане и сжимая рукоятку пистолета. Задержавшись на пороге конторы, он заглянул внутрь. Сонни сидел за прилавком с кассовым аппаратом, раскачиваясь на пластмассовом стуле. Эдди был виден козырек неизменного кепи Сонни, выглядывающий из-за развернутой газеты. Читатель, мать твою! У белых всегда за спиной торчит адвокат, а поиздевавшись вдоволь над чернокожими, такими как Эдди, они усаживались в своих конторах в кресла, удобно откидывались на спинки и погружались в чтение газет. Пропади пропадом все белые, пропади пропадом их адвокаты и пропади пропадом их газеты. Эдди вытащил из кармана пистолет и вошел в контору. Та часть его сознания, которая до сих пор пребывала в полусне, внезапно пробудилась и закричала что было сил: «Не делай этого, Эдди, нельзя этого делать, ты пожалеешь!» Но он не обратил внимания на призыв. Не обратил, так как обнаружил, что больше не принадлежит самому себе, каким бы странным это не показалось. Он превратился в привидение, выглядывающее из-за собственного плеча с любопытством, — что же будет? Грех взял верх над добродетелью, зло победило добро. — Я тут кое-что для тебя припас, тварь продажная, — услышал Эдди слова, слетевшие с его собственных губ, и заметил, как палец дважды нажал спусковой крючок автоматического пистолета. Два черных небольших отверстия образовались в заголовке газетной полосы, сообщавшем: рейтинг маккернана ВЗЛЕТЕЛ ДО НЕБЕС. Сонни Джекет вскрикнул и конвульсивно дернулся. Задние ножки раскачивающегося стула поскользнулись, и Сонни полетел назад, спиной, заливая кровью рабочую куртку. Только имя, вышитое золотыми нитками на отвороте нагрудного кармана, осталось незапятнанным: РИККИ. Это был не Сонни Джекет, это был Рикки Биссонет. — Дьявол! — завопил Эдди. — Ошибочка вышла! — Привет, Эдди, — раздался у него за спиной голос Сонни Джекета. — Повезло мне, что я в сортир отлучился, правда? Эдди стал медленно поворачиваться. Три пули, выпущенные из пистолета, который Сонни не далее как сегодня после полудня приобрел у мистера Гонта, продырявили его поясницу и размозжили позвоночник, не позволив развернуться полностью. Беспомощным взглядом широко раскрытых глаз он смотрел, как Сонни наклоняется над ним. Дуло пистолета, зажатого в руке Сонни, было велико, как вход в тоннель, и черно, как вечность. Над ним белело лицо Сонни. По щеке медленно стекала жирная струйка густой смазки пистолета. — Твоя ошибка была не в том, что ты собирался стащить мой новый набор гаечных ключей, — говорил Сонни, прижимая дуло пистолета ко лбу Эдди Уорбертона. — Ты промахнулся, послав записку о том, что собираешься это сделать. В сознании Эдди вспыхнул яркий свет — свет догадки. Он вспомнил письмо, которое опустил в почтовую щель в доме Полли Чалмерс, вспомнил записку, полученную им самим якобы от Сонни Джекета, и сопоставил все это с тем, о чем теперь толковал Сонни. — Слушай, — прошептал он. — Ты должен выслушать меня, Джекет. Нас облапошили, обоих. Мы… — Прощай, чернявенький, — сказал Сонни и нажал спусковой крючок. Несколько секунд Сонни смотрел на то, что осталось от Эдди Уорбертона, и думал, не стоило ли выслушать его последнее признание. Но решил, что смысла в этом не было никакого. Что может разумного сказать кретин, способный послать письмо такого содержания? Сонни вошел в контору и остановился у ног Рикки Биссонета, распростертого на полу. Затем он открыл сейф и достал оттуда ящик с набором гаечных ключей, купленных у мастера Гонта. Вынимая один за другим, он любовно поглаживал их и укладывал обратно в ячейки. За этим занятием Сонни и застала группа полицейских, приехавшая по его душу. 5 «Остановись на углу улиц Берч и Мейн я жди, — приказал по телефону мистер Гонт. — Я кого-нибудь к тебе подошлю». Умник исполнил распоряжение со всей возможной скрупулезностью. Со своего наблюдательного пункта он видел, как за угол Нужных Вещей сворачивали и появлялись из-за него вновь множество посетителей. Видимо, не у одного Китона были дела к мистеру Гонту. Десять минут назад туда прошла миссис Раск в платье, расстегнутом почти до самого низу, и с видом женщины не в ладах с рассудком. Не прошло и пяти минут, как она снова появилась из-за угла, пряча что— то в карман по-прежнему расстегнутого платья, из-под которого было видно все, на что, в принципе, можно было бы обратить внимание при других обстоятельствах. Со всех концов Мейн Стрит то и дело доносились отдельные выстрелы. Умнику показалось, хотя он не стал бы утверждать, что несколько из них прозвучали со станции автосервиса Сонни Саноко. Автомобили полиции штата разъезжали взад и вперед, завывая сиренами, раздражая зрение мигалками и вспугивая корреспондентов, словно стайки воробьев. Грим не грим, но Умник решил, что все же будет безопаснее не выходить из машины. Проносившиеся мимо патрульные полицейские автомобили выхватывали фарами прислонившийся к борту фургона полотняный мешок защитного цвета. Любопытство взяло верх, и Умник, развязав узел веревки, стягивающей мешок, заглянул внутрь. Поверх всего содержимого он увидел коробку. Коробку вынул и понял, что все остальное — это часовые механизмы. Множество часовых механизмов. Не менее двух дюжин. Циферблаты смотрели на него своими безмятежными невинными белыми ликами. Раскрыв коробку, он обнаружил там множество кусачек — такими пользуются электрики, чтобы соединить концы проводов. Умник нахмурился и вдруг перед глазами у него всплыл бланк заказа, вернее бланк запроса о финансировании, если быть точным. Против графы «Товары и услуги, требующие оплаты» было аккуратно напечатано: 16 ЯЩИКОВ динамита. Умник сидел на заднем сидении фургона и улыбался. А потом затрясся от смеха. Вдалеке громыхали раскаты грома. Длинный жгучий язык молнии лизнул пухлую тучку и метнулся дальше, в сторону Касл Стрим. Умник хохотал. Он хохотал так, что фургон трясся. — Они! — кричал он, смеясь и плача одновременно. — Наконец-то мы до Них доберемся. Уж Они у нас попляшут! 6 Генри Пейтон, прибывший в Касл Рок, чтобы сменить нерадивого шерифа Пэнгборна, стоял на пороге конторы Сонни Саноко, раскрыв рот. Еще двое мертвецов. Один черный, другой белый. Третий, хозяин фирмы, судя по табличке на рабочем комбинезоне, сидел на полу у вскрытого сейфа, держа в руках старый ободранный ящик с гаечными ключами, и баюкал его, словно младенца. Рядом с ним на полу лежал автоматический пистолет. При виде его у Генри сердце екнуло. Такой же, каким Хью Прист укокошил Генри Бофорта. — Смотри, — дрожащим шепотом произнес за спиной у Генри второй полицейский. — Там еще один. Гейри так резко повернул голову, что хрустнули шейные позвонки. Третий автоматический пистолет — лежал у руки распростертого на полу негра. — Ничего не трогать, — приказал он остальным полицейским. — Даже не приближайтесь. — Он переступил через лужу крови, ухватил Сонни Джекета за борт куртки и поднял на ноги. Тот не сопротивлялся, но при этом крепко прижимал к груди ящик с инструментами. — Что здесь такое творится, черт тебя побери?! — прорычал Генри ему в лицо. — Отвечай! Сонни указал на Эдди Уорбертона локтем так, чтобы, не дай Бог, не выронить из рук ящик. — Он пришел. У него был пистолет. Он, кажется, чокнулся: смотрите, что с Рикки сделал. Наверняка тронулся. Хотел украсть мои инструменты. Глянь— ка. Сонни улыбнулся и, раскрыв ящик, повернул его так, что Генри увидел несколько проржавевших, давно никуда не годных гаечных ключей. — Не мог же я позволить ему это сделать, скажи? Это ведь… мое. Я за инструмент заплатил, значит, он мой. Генри раскрыл рот, чтобы что-то сказать. Но так и не придумал, что именно, тем более что в тот же момент послышалось еще несколько выстрелов, на этот раз со стороны Касл Вью. 7 Линор Поттер стояла над телом Стефани Бонсэйн с автоматическим пистолетом в руках. Из дула пистолета поднималась тонкая струйка дыма. Тело Стефани лежало на цветочной клумбе позади дома, единственной, которую не успела уничтожить мерзавка во время своих двух первых визитов. — Не стоило тебе возвращаться, — сказала Линор. Она никогда в жизни не держала в руках оружия, а теперь убила женщину… но единственное чувство, возникшее у нее при этом, можно было охарактеризовать как мрачное удовлетворение. Эта женщина пришла для того, чтобы разгромить ее имущество, покушалась на ее собственность, погубила ее сад (Линор дождалась, пока своими глазами не увидела мерзавку на своей территории, — в семье ее испокон века дураков не водилось), и поэтому она имела полное право действовать. Полное и законное. — Линор? — окликнул ее муж. Он выглядывал из окна ванной на втором этаже и лицо у него было в мыльной пене. В голосе прозвучала тревога. — Что случилось, Линор? — Я убила злоумышленницу, — спокойно сообщила Линор, даже не обернувшись. Она подцепила носком туфли бездыханное тело и приподняла. Тяжесть обмякшего безжизненного тела мерзавки Бонсэйн откликнулась в ее душе неожиданным удовлетворением. — Это Стефани Бон… Тело перевернулось. Это была не Стефани Бонсэйн. Это была милая и добрая жена помощника шерифа. Линор убила Мелиссу Клаттербак. В течение нескольких секунд аура Линор превратилась из небесно-голубой в алую, затем в багровую и, наконец, в черную, как беззвездная ночь. 8 Алан Пэнгборн сидел и смотрел на свои руки, а сквозь них в непроглядную тьму. Он предполагал, что после сегодняшнего недоразумения мог потерять Полли не на короткий период времени, а навсегда, безвозвратно. А это означало, что вся оставшаяся жизнь превратится в ничтожное существование. Он услышал тихое поскрипывание туфель и резко поднял голову. Подошла мисс Хендри. Она казалась взволнованной, но судя по всему, приняла твердое решение. — Мальчик ворочается, — сообщила она. — Он еще не проснулся, ему дали сильное успокоительное, но уже шевелится. — И что? — спросил Алан, с трудом сдерживая нетерпение. Мисс Хендри прикусила нижнюю губу и сдвинула брови. Но все же решилась на дальнейший шаг. — Знаете, шериф Пэнгборн, я бы позволила вам поговорить с ним, но поверьте, просто не имею на это права. Поймите меня правильно. Какие бы ни происходили события в вашем городе, этому ребенку всего семь лет. — Да. — Я спущусь вниз, в кафе, выпью чашку чаю. Миссис Иванс опаздывает — она, надо сказать, никогда вовремя не приходит — но все же должна с минуты на минуту появиться. Если вы пройдете в палату к Шону Раску сразу после того, как я уйду, и до того, как появится миссис Иванс, она вас не заметит. Вы меня поняли? Палата номер девять. — Да, — с благодарностью в голосе произнес Алан. — Обход не начинается раньше восьми, так что, если вы управитесь до этого времени, она вообще о вашем появлении не узнает. Но если вы все же с ней столкнетесь, то не забудьте сообщить, что я поступила по всем правилам и вас к больному не пускала. Скажите, что прошли туда самовольно, когда на дежурном посту никого не было. Согласны? — Да, — твердо сказал Алан. — Обещаю. — Уйти можете по лестнице в другом конце коридора. Если, конечно, все же пойдете к Шону Раску, чего я вам в любом случае настоятельно не советую. Алан поднялся и, под влиянием порыва, поцеловал медсестру в щеку. Мисс Хендри покраснела. — Спасибо вам, — сказал Алан. — За что? Я ничего не сделала. А теперь, пожалуй, пойду выпью чаю. Прошу вас, оставайтесь на месте до тех пор, пока я не скроюсь из вида. Алан снова послушно опустился в кресло. Он сидел, уставившись на Простофилю Грегори и пекаря до тех пор, пока двухстворчатые двери не закрылись, скрыв за собой мисс Хендри. Затем он встал и, бесшумно ступая, пошел по коридору с ярко раскрашенными стенами и разбросанными по полу игрушками. Он направлялся к палате N9. 9 Когда Алан вошел, Шон Раск окончательно проснулся и смотрел на него широко открытыми глазами. Отделение было педиатрическое и кроватка детская, совсем маленькая, но Шон все равно в ней почти потерялся. Крохотный комочек и голова на подушке, как будто отдельно от тела. Лицо его было бледно. Под глазами залегли тени, глубокие и темные, как синяки. Смотрел он на Алана спокойно и без всякого любопытства. Волнистая прядь волос забавной запятой лежала на лбу. Алан взял стул от окна и поставил его к кровати с поднятой боковой сеткой для того, чтобы ребенок не упал. Головы Шон не повернул, но взглядом следил за Аланом. — Привет, Шон, как себя чувствуешь? — В горле пересохло, — хрипло проговорил мальчик. На тумбочке у кровати стоял кувшин с водой и два стакана. Алан налил в стакан воды и склонился с ним над Шоном, перегнувшись через сетку. Шон попытался сесть, но не смог. Голова его бессильно упала на подушку, и он так тяжело вздохнул, что сердце у Алана сжалось. В памяти возник маленький беспомощный Тодд, его собственный погибший сын. Он просунул руку под шею Шону, чтобы помочь приподняться, и воспоминания накинулись шквалом. Он вспомнил тот день, когда, выглянув из окна кабинета, увидел Тодда у машины, помахал ему на прощанье и ему показалось, что вокруг головы сына возникло яркое сияние, осветив каждую дорогую, любимую черточку лица. Рука у него дрогнула, и несколько капель воды пролилось на больничную пижаму, в которую был одет Шон. — Прости. — Ничего, — хрипло произнес мальчик и с жадностью выпил воды. Алан аккуратно опустил голову мальчика на подушку. Шон немного порозовел, но взгляд по-прежнему оставался тусклым и равнодушным. Алан подумал, что никогда в жизни ему не приходилось встречать такого одинокого ребенка, и память снова упрямо вернулась к тому моменту, когда он в последний раз видел Тодда. Он с усилием отогнал воспоминания. Ему предстояла трудная работа. Работа отвратительная, мерзкая, но отчаянно необходимая. Он был уверен, что, несмотря на все ужасы, происходящие в Касл Рок, ответы хотя бы на часть вопросов лежат здесь, спрятавшись под этим детским бледным лбом и невеселыми глазами. Он оглядел комнату и заставил себя улыбнуться. — Скучноватый погреб. — Да, — тихим, охрипшим голосом согласился Шон. — Дурацкий. — Может быть, цветами освежить? — Алан завел кисть правой руки под локоть левой и незаметным движением пальцев вытянул из-под ремешка для часов складной букет бумажных цветов. Он на успех не надеялся, но все же решил попытаться. Букет расцвел у него в руках, сопроводив появление легким щелчком пружинки. У Алана возникло чувство, что он в последний раз в жизни продемонстрировал фокус со складным букетом, но хоть получился, и на том спасибо. Главное, Шон отреагировал на чудо совсем не так, как когда-то его старший брат. Он был восхищен, и в глазах вспыхнул огонек, несмотря на состояние души и действие лекарств. — Здорово! Как это у вас получилось? — Как тебе сказать… небольшое волшебство. Хочешь оставить его себе? — Он потянулся к кувшину с водой, собираясь поставить в него букет. — Нет, они ведь бумажные. И потом порваны в нескольких местах. — Шон обдумал свои слова и, решив, что они прозвучали невежливо, добавил. — Но все равно здоровский фокус. А вы можете сделать так, чтобы они исчезли? «Сомневаюсь, сынок», — подумал Алан, но вслух сказал: — Сейчас попробую. Он поднял букет так, чтобы Шон его хорошо видел, затем слегка подвернул кисть правой руки, опустив цветы головой вниз. Он проделал это все гораздо медленнее, чем обычно, учитывая не слишком надежное состояние старой игрушки, и был удивлен результатом. Вместо того чтобы исчезнуть из виду, цветы как будто превратились в дым в его сжатом кулаке. Он слышал, как натужно скрипнула изношенная пружина, но все же справилась со своей задачей. — Такого я еще не видел, — уважительно произнес Шон, и Алан с ним согласился. Фокус, который он с незапамятных времен демонстрировал детям, получился совсем не так, как обычно, и Алан был уверен, что если приобрести новый Складной Букет, такого уже повторить не удастся. Новая пружина не позволит произвести манипуляции так медленно и с таким невероятным эффектом. — Спасибо, — поблагодарил он зрителя и в последний раз спрятал игрушку за ремешок. — Если тебе не нужны цветы, может быть понадобится четвертак, какими заправляют автоматы с кока-колой? Алан нагнулся и небрежным жестом вытащил четвертак из носа Шона. Мальчик улыбнулся. — Ах ты, совсем запамятовал, теперь ведь стакан коки стоит семьдесят пять центов. Инфляция. Ну что ж, никаких проблем. — Он вытащил еще одну монету изо рта у Шона, а третью из собственного уха. К этому времени улыбка Шона уже слегка завяла, и Алан понял, что пора переходить к делу, пока не поздно. Он положил все три монетки на тумбочку. — Это тебе пригодится, когда поправишься. — Спасибо, мистер. — Не за что. — А где мой папа? — спросил Шон, и голос его прозвучал гораздо тверже. Вопрос показался Алану странным. Он ожидал, что первый вопрос Шона будет о матери. Ребенку, в конце концов, всего семь лет. — Он скоро приедет, Шон. — Хорошо бы. Я скучаю. — Конечно. Мама тоже скоро приедет. Шон обдумал слова Алана и отрицательно покачал головой. Крахмальная наволочка подушки при этом слегка прошуршала. — Нет, она не приедет. Мама очень занята. — Так занята, что не может тебя навестить? — Да, очень. Мама в гостях у Короля. Поэтому я теперь не могу войти в ее комнату. Она запирает дверь, надевает темные очки и отправляется в гости к Королю. Алан припомнил Кору Раск, отвечавшую на вопросы полицейских. Слова она произносила медленно и равнодушно. Перед ней на столе — солнечные очки. Казалось, она боялась выпустить их из рук, все время теребила. Время от времени она отдергивала руку, как будто опасаясь, что кто-нибудь обратит на это внимание, но уже через несколько секунд снова тянулась к ним, машинально, как казалось Алану. Он тогда подумал, что такое поведение — результат нервного шока или действия транквилизаторов. Теперь начал в этом сомневаться. И мучительно раздумывал над тем, можно ли заговорить с Шоном насчет Брайана или лучше продолжить начатую тему. А может быть, обе темы ведут в одном направлении? — Вы ведь не фокусник, вы полицейский, правда? — спросил Шон. — Угу. — Полицейский из штата, которые разъезжают в синих машинах с такой большой скоростью? — Нет. Я — шериф округа. Обычно пользуюсь патрульным автомобилем, коричневым, со звездой шерифа на борту, и она тоже может быстро ездить, но сегодня взял свою старую тачку, которую давно надо бы продать. — Алан усмехнулся. — Ползает как черепаха. Это заявление вызвало интерес. — Почему же вы не ездите в патрульной? «Чтобы не вспугнуть Джилл Мислабурски или твоего покойного брата, — подумал Алан. — Насчет Джилл ничего сказать не могу, но на Брайана это, к сожалению, не подействовало». — Сам не знаю, — сказал он вслух. — Вы такой же шериф, как в «Молодых Стрелках»? — Пожалуй. Что-то вроде этого. — Мы с Брайаном брали кассету с этим фильмом. Нам жутко понравилось. Мы потом хотели пойти посмотреть «Молодых Стрелков-2», когда его показывали в кинотеатре Мэджик Лентерн в Брайтоне прошлым летом, но мама не разрешила, потому что он «детям до шестнадцати». Нас на такие фильмы никогда не пускали, если только папа не приносил домой кассету, и тогда мы смотрели вместе с родителями. Нам с Брайаном, правда, понравились «Молодые Стрелки». — Шон умолк, и глаза его потемнели. — Но это было до того, как Брайан купил карточку. — Какую карточку? Впервые за все время разговора в глазах Шона промелькнуло человеческое чувство. И это был ужас. — Бейсбольную карточку. Необыкновенную. — Ну да? — Алан вспомнил о том, как Брайан рассказывал ему, что меняется карточками с друзьями, и решил не менять темы разговора, спросил только: — Брайан увлекался этими карточками, да, Шон? — Да, поэтому он на НЕГО и вышел. Мне кажется, он использует разные вещи, чтобы использовать разных людей. Алан подался вперед. — Кто, Шон? О ком ты? — Брайан убил себя. В гараже. Я сам видел. — Я знаю. И мне очень его жаль. — У него из головы что-то поползло. Не кровь. Что-то желтое. Алан не смог придумать, что на это сказать, как ни старался. Сердце стучало в груди тяжелым молотом, во рту было сухо как в пустыне, и кишки подводило от приступов тошноты. Имя его собственного сына било в голове колокольным похоронным звоном, как будто какой-то юродивый звонарь решил созвать народ глухой ночью. — Зря он это сделал, — произнес Шон тоном взрослого человека, но в углу каждого глаза скопилось по крупной слезе и обе одновременно выкатились и поползли по щекам. — Теперь мы с ним не сможем посмотреть «Молодых Стрелков-2», когда их запишут на видеокассеты. Мне придется смотреть одному, а без Брайана будет скучно, потому что он всегда так смешно шутил, когда мы телек смотрели. — Ты очень любил своего брата, правда, Шон? — Голос у Алана охрип, он протянул руку сквозь сетку кровати, и рука Шона крепко схватилась за нее и крепко сжала. Рука была горячая и маленькая. Очень маленькая. — Брайан собирался стать питчером в команде Рыжих Лисиц, когда вырастет. Он говорил, что тренирует подачу, как у Майка Боддикера. А теперь он уже никогда не станет питчером. Он не разрешал мне подходить к нему ближе, чтобы не мешать, и еще он боялся меня тоже случайно застрелить. Это было не кино. Это все было в гараже. Я плакал. Мне было страшно. — Я знаю, — сказал Алан. Он вспомнил машину Энни. Разбитые стекла. Огромные темные пятна крови на сидениях. Там тоже все было не как в кино. Алан заплакал. — Я все знаю, сынок. — Он просил меня дать обещание, и я дал. И обязательно его исполню. Всю свою жизнь буду это обещание помнить. — Что же ты обещал? Алан вытер ладонью слезы с лица Шона, но они все текли и текли. Перед ним лежал мальчик с лицом белее наволочки на подушке, мальчик, который видел, как его брат совершил самоубийство, как его мозги разлетелись по стенам гаража, словно сопли, и где же при всем этом его мать? В гостях у Короля, сказал он. Она запирает дверь, надевает темные очки и отправляется в гости к Королю. — Что же ты обещал, сынок? — Я хотел поклясться маминым именем, но Брайан не позволил. Заставил поклясться своим собственным. Потому что он маму тоже использовал. Брайан сказал, что он забирает всех, на чьих именах клянутся. Поэтому я поклялся на своем, как он хотел, но Брайан все равно выстрелил. — Шон теперь уже откровенно всхлипывал, но смотрел сквозь слезы прямо Алану в глаза. — Это была не просто кровь, мистер шериф. Это было что-то желтое. Алан покрепче сжал руку малыша. — Я знаю, Шон. Но что все-таки твой брат заставил тебя пообещать? — А Брайан не попадет в ад, если я скажу? — Ни за что. Обещаю тебе. Я ведь шериф. — А шерифы когда-нибудь нарушают обещания? — Никогда, если они дают их маленьким детям в больницах. — сказал Алан. — Шериф просто не может не сдержать такое обещание. — А если не сдержит, попадет в ад? — Да, — твердо сказал Алан. — Обязательно. Если не сдержит, то только туда ему и дорога. — Вы клянетесь, что Брайан попадет в рай, если я расскажу? Вы поклянетесь своим собственным именем? — Клянусь своим собственным именем! — торжественно объявил Алан. — Ну ладно. — Шон явно немного успокоился. — Он заставил меня пообещать, что я никогда не пойду в новый магазин, где он купил свою бейсбольную карточку. Он думал, что видит на этой карточке Сэнди Куфэкса, а на самом деле там был совсем другой игрок. Карточка вообще была старая, грязная и рваная, но мне кажется, Брайан этого не видел. — Шон помолчал немного, подумал, затем продолжил своим тоненьким голоском. — Однажды он вернулся домой с грязными руками. Они были в земле. Руки он помыл, а потом я слышал, как он плакал у себя в комнате. «Простыни, — подумал Алан. — Простыни Вильмы. Это сделал Брайан». — Брайан сказал, что Нужные Вещи — место отравленное, что хозяин сам отравитель и чтобы я туда никогда не ходил. — Брайан сказал именно так? Он назвал магазин Нужные Вещи? — Да. — Шон… — Алан замолчал, задумавшись. Ему казалось, что по всему телу бегают голубые электрические искры. — Что? — А твоя мама… она тоже купила свои темные очки в Нужных Вещах? — Да. — Она сама тебе об этом сказала? — Нет, но я точно знаю. Как только она их надевает, сразу встречается с Королем. — Каким Королем, Шон? Ты знаешь? Шон посмотрел на Алана как на придурка. — Как с каким? С Элвисом. — Ах, ну да, конечно, — пробормотал Алан. — С Элвисом… и как там его дальше? — Я хочу видеть папу. — Знаю, милый. Еще только несколько вопросов и я оставлю тебя в покое. Тогда ты снова заснешь, а когда проснешься, папа будет уже здесь. — Так он во всяком случае надеялся. — Шон, Брайан говорил, кого он называл отравителем? — Говорил. Мистера Гонта. Хозяина магазина. Он и есть отравитель. Тогда Алан подумал о Полли. Он вспомнил, как она сказала после похорон: «Мне кажется, я нашла хорошего доктора… Доктора Гонта. Лилэнда Гонта». Он вспомнил, как она держала в руке маленький серебряный шарик так, чтобы ему было видно, но не позволила до него дотронуться. В этот момент она сама была на себя не похожа. Выражение на лице, совсем ей не свойственное: подозрительность и радость обладания. И затем, позже, голос — дрожащий, нервический, полный слез — тоже совсем не ее. (Как тяжело обнаружить, что лицо, которое ты любила, — всего лишь маска… Как ты мог действовать за моей спиной… Как ты мог?) — Что же ты сказал ей, — пробормотал он, не отдавая себе отчета в том, что вцепившись рукой в кроватную сетку, трясет ее. — Что ты ей сказал? И как заставил в это поверить, черт тебя побери? — Мистер шериф? Вы о чем? Алан заставил себя выпустить ни в чем не повинную сетку. — Ничего, просто так. — Он наклонился над перекладиной. — Ты уверен, что Брайан назвал имя мистера Гонта, Шон? — Да. — Спасибо. — Он взял маленькую руку Шона в обе руки, нежно пожал ее и осторожно поцеловал прохладную бледную щеку. — Спасибо, что поговорил со мной. — Он отпустил руку мальчика и встал. За всю последнюю неделю он из намеченного по плану не выполнил только одного пункта — не отдал долг вежливости и гостеприимства новоявленному бизнесмену Касл Рок. Ерунда, казалось бы, ничего особенного, приветливая улыбка, добро пожаловать в наш город, и беглый осмотр помещения на случай непредвиденных обстоятельств. Он ведь намеревался это сделать и даже один раз подъезжал, но так и не довеют дело до конца. А теперь, когда причина странного поведения Полли заставляет задуматься о мистере Гонте, как о виновнике, и в городе наверняка творится одному Богу известно что, он находится чуть не в двадцати милях оттуда. Может быть, он специально меня не подпускает? Намеренно держит на отлете? Идея, конечно, бредовая, но в этой полутемной, тихой палате вовсе такой не казалась. Он понял, что ему необходимо возвращаться. И возвращаться как можно скорее. — Мистер шериф? Алан посмотрел на Шона. — Брайан еще кое-что сказал. — Правда? И что же он сказал? — Брайан сказал, что мистер Гонт вообще не человек. 10 Алан шел по больничному коридору к двери с вывеской ВЫХОД, ступая так бесшумно, как только мог, все время ожидая окрика сменщицы мисс Хендри. Но единственным человеком, заговорившим с ним, была маленькая девочка. Она стояла в дверях своей палаты: белокурые косички перекинуты вперед и лежат на розовой фланели ночной сорочки. В руках она держала одеяло, видимо любимое, судя по его потертому и изношенному виду. Ноги ее были босы, ленточки на концах косичек развязались, а глаза на бледном измученном лице казались непомерно большими. Это детское лицо знало о боли гораздо больше того, что должен знать ребенок. — у тебя есть пистолет, — скорее утвердительно, чем вопросительно, произнесла она. — Да. — У моего папы тоже есть пистолет. — Правда? — Да. И больше твоего. Больше, чем весь мир. Ты вампир? — Нет, милая. — Алан подумал, что, вполне возможно, в этот самый момент вампир разгуливает по его родному городу. Он открыл дверь в конце коридора, спустился по лестнице и, открыв еще одну дверь, оказался на улице, залитой теплым предвечерним светом, какой бывает только в середине лета. Он быстрым шагом, едва не бегом, направился к своей машине. Со стороны Касл Рок доносились грозовые раскаты. Сев за руль, он взял микрофон и сказал: — Пост номер Один вызывает базу. Прием. Вместо ответа лишь шорох помех. Проклятая гроза. «Может быть, Вампир специально ее вызвал», — прошептал откуда ни возьмись внутренний голос. Алан улыбнулся, не разжимая губ. Он попытался снова, и снова безрезультатно, и тогда решил вызвать Управление полиции штата в Оксфорде. Там ответили сразу, и голос слышался ясно и четко. Диспетчер сообщил, что в Касл Рок невиданная гроза и повреждены коммуникации. Даже телефоны работают только когда им вздумается. — Тогда свяжитесь с Генри Пейтоном и передайте ему, чтобы немедленно арестовал человека по имени Лилэнд Гонт. Похоже, что это главный свидетель, если не виновник. Повторяю, Гонт. Первая буква Г. Записали? Прием. — Все записала, шериф. Гонт. Первая буква Г. Прием. — Передайте Генри, что я подозреваю его как зачинщика убийства Нетти Кобб и Вильмы Ержик. Прием. — Записано. Прием. — Тогда все. Отбой. Алан положил микрофон на место, включил двигатель и помчался назад в Касл Рок. На окраине Бриджтона он остановился на стоянке перед магазином Красное Яблоко и позвонил оттуда в контору. Пара щелчков, а потом оператор равнодушным тоном сообщил, что на линии повреждения. Алан повесил трубку и вернулся к машине. На этот раз уже бегом. Прежде чем выехать со стоянки на шоссе 117, он выставил на крышу мигалку. Разогнавшись за полмили, он выжал из несчастного, дрожащего, немощного «форда» семьдесят пять миль в час. 11 Туз Мерилл и полная мгла вернулись в Касл Рок одновременно. Он проезжал на «шевроле-селебрити» через Касл Стрим Бридж в тот момент, когда гром оглушительной канонадой грохотал над головой, а стрелы огненных молний пронзали землю насквозь. Он ехал с открытыми окнами, так как дождь все еще не начинался, а воздух был густой и тягучий, как сироп. Туз был грязен, измучен и раздражен. Несмотря на содержание записки, он объездил еще три пункта, отмеченные на карте крестиками, так как не хотел поверить в то, что случилось, не мог в это поверить. Образно говоря, Туза побили тузом. В каждом из указанных мест он обнаруживал плоский камень, а под ним — консервную банку. В двух из них оказалось еще несколько идиотских векселей, а в третьей, закопанной на ферме Страута, всего-навсего шариковая ручка. На колпачке ручки была изображена женщина с прической сороковых годов, одетая в купальник тех же времен, похожий скорее на броню танка. Но стоило ручку поднять шариком вверх, купальный костюм исчезал. Миллионное достояние. Теперь Туз несся на максимальной скорости в Касл Рок, в грязи с головы до ног и с яростно горящим взором, и цель у него была одна — убить Алана Пэнгборна. А потом он просто даст деру на Западное Побережье — давно надо было это сделать. Может быть, он вытянет из Пэнгборна какие-нибудь деньги, а, может и нет. В любом случае ясно одно — эта сволочь должна подохнуть и в самых тяжких муках. Еще не доехав трех миль до моста, Туз вспомнил, что безоружен. Собирался ведь прихватить одну автоматическую игрушку из тех ящиков в Бостоне, но тогда проклятый магнитофон с толку сбил, мозги скособочил. Но теперь он знал, где это оружие находится. О да, он знал! Он проехал мост и внезапно остановился на перекрестке улиц Мейн и Уотермилл Лейн, хотя светофор указывал, что путь свободен. — Что за черт? — пробормотал он. В конце Мейн Стрит кишмя кишели патрульные полицейские автомобили, перемигиваясь голубыми фонарями на крышах, телевизионные фургоны, там и сям небольшие кучки людей. Главное действие происходило перед зданием муниципалитета. Как будто отцы города решили устроить внеочередной праздник с уличным шествием. Тузу было совершенно наплевать, в чем там дело: пусть хоть весь город в воздух взлетит, но ему нужно было из-под земли достать шерифа Пэнгборна, снять с него скальп и повесить себе на пояс. А как это устроить, если в Управлении шерифа, казалось, собралась вся полиция штата? Ответ возник сразу. Мистер Гонт поможет. У мистера Гонта оружие. Мистер Гонт знает ответы на все вопросы. Надо ехать к мистеру Гонту. Он взглянул в зеркало заднего вида и заметил еще несколько мигалок, поднимавшихся по оглобле моста. Опять легавые. Что здесь все-таки, черт побери, произошло? Но с ответом на этот вопрос можно было не торопиться, а можно и вообще не выяснять, в зависимости от того, как дело повернется. У него своих проблем по горло и первая — удрать отсюда подобру-поздорову, пока легавые на хвост не сели. Туз повернул налево на Уотермилл Лейн, затем направо, на Сидар Стрит, объезжая город по окраинам, прежде чем вернуться на Мейн Стрит. У светофора он приостановился и еще раз оглянулся на гнездо голубых мигалок у подножья холма. Затем он проехал прямиком к Нужным Вещам и остановился у входа. Выйдя из машины, он прочитал в витрине объявление. В первый момент его постигло легкое разочарование (честно говоря, от Гонта ему не так оружие было нужно, как порошок), но потом вспомнил про черный ход. Он прошел полквартала вперед и свернул за угол, не заметив ярко-желтого фургона, припаркованного в тридцати-сорока футах поодаль, а главное, человека, сидящего в нем. (Умник переместился теперь на пассажирское сидение и во все глаза следил за Тузом.) Свернув в переулок, Туз едва не столкнулся с мужчиной, шагавшим нагнув голову с низко надвинутым на глаза твидовым кепи. — Эй, раскрой зенки, растяпа! — крикнул ему Туз. Мужчина в твидовом кепи поднял голову, взглянул на Туза и оскалил зубы. В тот же момент он выхватил из кармана автоматический пистолет и направил его дулом в лицо Туза. — Не советую со мной шутки шутить, приятель, не то и тебе не сдобровать. Туз поднял руки и отступил. Он не испугался, он просто несказанно удивился. — Что вы, мистер Нельсон, я-то тут при чем? — Ладно, — примирительно произнес человек в твидовом кепи. — Ты случайно не встречал ублюдка Джуэтта? — Э-э-э… того, что в колледже преподает? — Того, что в средней школе штаны протирает! Здесь что, еще Джуэтты расплодились? Скажи мне, прошу, ради Христа! — Я только что приехал, — осторожно начал Туз. — Никого еще не видел, мистер Нельсон. — Ну что ж, я все равно его найду. А когда найду, превращу в мешок, набитый дерьмом. Он убил моего попугая и нагадил на портрет мамы. — Джордж Нельсон прищурился и добавил: — Никому не советую сегодня ночью попадаться мне под руку. Туз не стал спорить. Мистер Нельсон снова спрятал пистолет в карман и зашагал дальше, свернув за угол с видом человека, готового на все. Туз еще некоторое время так и стоял с поднятыми руками. Мистер Нельсон преподавал в старших классах столярное и слесарное дело. Туз всегда считал его человеком, не способным комара убить, но теперь решил, что пришла пора переменить мнение. И к тому же Туз узнал оружие. Как он мог его не узнать — только прошлым вечером целую кучу лично из Бостона приволок. 12 — Туз! — воскликнул мистер Гонт. — Ты как раз вовремя! — Мне нужен пистолет, — выпалил Туз. — И еще немного того порошка, если у вас, конечно, осталось в запасе. — Да, да… погоди. Всему свое время. Помоги-ка мне с этим столом. — Я собираюсь убить Пэнгборна, — заявил Туз. — Он украл мое сокровище, и я намерен его прикончить. Мистер Гонт посмотрел на него тем взглядом, каким кошка смотрит на мышь, перед тем как на нее наброситься. Такой мышью Туз себя и почувствовал. — Не трать попусту мое время, рассказывая то, что мне и так известно. Хочешь помогать — помогай. Туз взялся за стол с одной стороны, и они потащили его обратно в магазин. Мистер Гонт наклонился и поднял табличку, стоявшую на полу у стены. ЗАКРЫТО НАВСЕГДА — было написано на ней. Гонт повесил табличку на дверь и защелкнул замок. Он уже накидывал цепочку, когда Туз сообразил, что табличка ничем к двери не крепится — ни клеем, ни скотчем, ни присоской — и тем не менее не падает. Затем его взгляд упал на ящики, где хранилось оружие и боеприпасы. Осталось всего три пистолета и три обоймы к ним. — Свят-свят! — воскликнул он. — Куда же все добро подевалось? — Торговля сегодня шла неплохо, Туз, — объяснил мистер Гонт, потирая свои длиннопалые руки. — Отлично, я бы сказал. И думаю, что пойдет еще лучше. У меня есть для тебя работа. — Я ведь сказал вам, шериф заграбастал мое сокровище и… Лилэнд Гонт оказался рядом до того, как Туз успел заметить его движение. Длинные уродливые пальцы схватили его за грудки и подняли в воздух словно пушинку. Туз вскрикнул. Руки, державшие его, похоже, сделаны из стали. Гонт поднял его высоко, и он смотрел теперь сверху вниз в это нечеловеческое, дьявольское лицо и думал только об одном: как он сюда попал и что здесь делает? Затем, в кульминационный момент своих страхов, он заметил, что из ушей и ноздрей мистера Гонта поднимаются струйки пара — или дыма. Он теперь походил на дракона в человеческом облике. — Не говори мне ничего! — закричал в лицо Тузу мистер Гонт и просунул сквозь кривые желтые зубы язык, кончик которого был раздвоен, как у змеи. — Я сам тебе скажу все! Помалкивай, Туз, когда находишься в обществе более старших и мудрых. Заткнись и слушай! Заткнись И СЛУШАЙ! Он покрутил Туза над головой словно борец в цирке, изображающий самолет из своего партнера, и швырнул через весь торговый зал к задней стене. Туз ударился головой, и в мозгу у него вспыхнули разноцветные огни фейерверка. Когда он смог открыть глаза, то увидел над собой склоненное лицо Лилэнда Гонта, некий кошмар из горящих глаз, кривых зубов и валившего из всех отверстий на голове дыма. — Нет! — завопил Туз. — Нет, мистер Гонт. Пожалуйста, нет! Руки превратились в когтистые лапы. Ногти выросли с такой скоростью, что Туз не заметил… а может быть, они всегда были такими? У Туза начинались галлюцинации. Нет, не галлюцинации, подсказывал внутренний голос, они и в самом деле всегда были такими. Когти пропороли ткань его футболки и притянули Туза почти вплотную к дымящему лицу. — Ты готов меня слушать, Туз? — С каждым словом вылетала струя дыма, обдавая жаром лицо Туза и забивая его собственный рот и ноздри. — Ты готов меня слушать или я распорю твою ничтожную бесполезную оболочку и разбросаю повсюду мерзкое, зловонное содержимое? — Нет! То есть я хотел сказать ДА! Я готов слушать! — Ты станешь послушным исполнительным помощником? — Да! — И ты знаешь, что случится, если ослушаешься? — Да! Да! Да! — Ты — отвратительное существо, Туз. А я таких люблю, — сказал мистер Гонт. Он прислонил Туза к стене, подняв на ноги, но тот сразу сполз и опустился на колени, едва дыша и всхлипывая. Он смотрел в пол. Он не отваживался поднять глаза к лицу чудовища. — Если у тебя только мысль мелькнет о том, чтобы пойти поперек моих желаний и распоряжений, обещаю: отправишься прямиком в преисподнюю. Шерифа ты получишь, в этом могу дать тебе поруку. Но пока его нет в городе. А теперь — встать! Туз с трудом поднялся на ноги. Голова у него тряслась и гудела, майка превратилась в клочья. — Позволь мне задать тебе один вопрос. — Мистер Гонт уже снова мило улыбался. Ни один волосок не потревожился в его прическе. — Скажи, нравится ли тебе этот маленький городок? Любишь ли ты его? Развешаны ли по стенам твоей зловонной, убогой хижины фотографии тех золотых денечков, когда пчелы жалили, а собаки кусались? — Вот еще! — Голос у Туза был все еще слаб, но возмущение прозвучало явственно. На ногах он при этом удерживался с трудом, и сердце колотилось, как помешанное. Ноги можно было скорее сравнить со спагетти. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и затуманенным, измученным взглядом смотрел на Гонта. — Станешь ли ты возражать и сопротивляться, если я попрошу тебя взорвать этот никчемный городишко, стереть его с лица земли и карты мира, пока у тебя осталось время до приезда шерифа? — Я не совсем понимаю ваши слова. — Туз явно занервничал. — И не удивительно. Но думаю, ты понял то, что я этими словами хотел выразить, правда? Туз задумался. Он вспоминал те далекие времена, когда четверо сопляков обманули его и его друзей (в те времена у Туза были друзья или, во всяком случае, некоторое их подобие), обвели вокруг пальца, отняли то, что Туз считал своим по праву. Они тогда выловили одного из сопляков, Горди Лачанса, и отделали так, что сопли разлетелись во все стороны, но это не сыграло особой роли. Теперь Лачанс жил в другом конце штата, заделался известным писателем и, по всей видимости, подтирался стодолларовыми купюрами. Так получилось, что сопляки одержали верх, и с тех пор Тузу удачи не было. Фортуна повернулась к нему спиной. Одна за другой закрывались перед ним двери, которые раньше всегда гостеприимно распахивались. Мало— помалу Туз стал привыкать к мысли, что он не король, а Касл Рок не его королевство. Если так когда и было, то кончилось разом во время празднования Дня Освобождения, когда ему было шестнадцать лет и когда сопляки отняли у него и его друзей то, что они считали своим. К тому времени, когда Туз подрос настолько, что мог заходить в Мудрого Тигра на вполне законных основаниях, он из короля превратился в солдата без формы, разгуливавшего по вражеской территории. — Я терпеть не могу этот вонючий сортир, — заявил он. — Прекрасно, — обрадовался Гонт. — Просто замечательно. У меня есть друг — он сейчас сидит в машине неподалеку отсюда, — который поможет тебе справиться с этим делом. Ты получишь шерифа, Туз, а заодно и весь город. Разве это не соблазнительно? — он впился взглядом в глаза Туза. Нетвердый на ногах, в разодранной майке, Туз улыбался. Голова его уже не болела. — Да, — согласился он. — Это чертовски соблазнительно. Гонт сунул руку в карман пиджака и извлек оттуда пластиковый пакетик с порошком. — Придется поработать, Туз, — сказал он, протянув ему пакетик. Забирая его, Туз не сводил глаз с лица мистера Гонта, он смотрел, казалось, сквозь это лицо, внутрь самого мозга. — Да, — сказал он. — Я готов. 13 Умник видел, как из черного хода магазина в переулок вышел последний посетитель. Майка этого типа была разодрана в клочья и в руках он держал ящик. За пояс джинсов были заткнуты два автоматических пистолета. В инстинктивной тревоге Умник отодвинулся подальше от окна, когда подозрительный тип, в котором он успел узнать Туза Мерилла, подошел прямо к фургону и поставил ящик. Туз постучал в окно. — Открой заднюю дверь, приятель, — сказал он. — Нам с тобой кое-какая работенка перепала. Умник слегка приспустил стекло. — Убирайся отсюда, тюремная крыса. Проваливай немедленно, не то полицию позову. — Мне как всегда везет с напарниками, — пробормотал Туз и, выхватив из-за пояса один из пистолетов, сунул его в окно дулом на Умника. Китон только часто замигал. — Возьми его себе, — небрежно сказал Туз. — А потом открой заднюю дверь. Если ты еще не понял, кто меня послал, то значит даже глупее, чем с виду кажешься. — Он сунул в окно руку и пощупал парик. — Ну и шевелюра у тебя! Просто класс! — Перестань дурака валять, — сказал Умник, но страх и гнев уже утихомирились, судя по тону. «Трое добрых молодцов могут много дел сотворить, — сказал мистер Гонт. — Я тебе пришлю одного». Но Туз? Туз Мерилл? Он ведь уголовник! — Слушай, если тебе не терпится обговорить детали с мистером Гонтом, то он все еще у себя в магазине. Но, как видишь… — Туз потянул за обрывки майки, — …хозяин не в слишком добром расположении духа. — Значит, это ты должен помочь мне избавиться от Них? — переспросил на всякий случай Умник. — Точно. Нам предстоит превратить этот город в Олимпийский факел. — Он приподнял ящик. — Правда, не совсем представляю, как это возможно всего лишь с одним ящиком взрывных запалов. Он сказал, что на этот вопрос ты мне сможешь ответить. Умник растянул губы в улыбке. Затем вышел из фургона и открыл заднюю дверь. — Пожалуй, так оно и есть, — сказал он. — Залезайте в кабину, мистер Мерилл. Нам предстоит срочная работа. — Где? — Начнем с городской бензоколонки, — сказал Умник. Он не переставал улыбаться. жүктеу/скачать 1.39 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|