[00: 00: 00] [Начало записи] Модератор
Модератор: Спасибо большое. Вопрос? Пожалуйста. Из зала
жүктеу/скачать 261.5 Kb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Галина Манзанова
- Модератор
- [02:45:55] [Конец записи]
| Модератор: Спасибо большое. Вопрос? Пожалуйста.
Из зала: Я хотел бы спросить: что вам мешало в период социализма, с одной стороны, или буржуазного общества использовать, допустим, как идеологию федерализма, вообще, саму историю великого переселения народов, а, с другой стороны, использовать в вопросах внутренней миграции не идеологию, а, наоборот, воссоздание бренда «старый город», то есть воссоздание средневековых исторических центров, поддержание их воссоздания? О том, что было великое переселение народов, знают прекрасно в Германии, в Казахстане, кельты знают. У всех центры городов исторические, у нас ничего нет. Что вам мешало это сделать? Галина Манзанова: Дело в том, что я недавно работаю, так сказать, я вообще человек из науки. Мы только раньше писали такие же докладные записки, как вы, допустим, говорите, но нас никто не слушал. Я надеюсь, что, может быть, сейчас услышат. Из зала: Честно говоря, у меня два вопроса. Первый вопрос. Красной нитью через все ваше выступление прошла мысль о том, что традиционализм, скажем так, населения провинций говорит о том, что мы склонны к тому, чтобы осваивать территории, но ведь сейчас же, наоборот, люди стремятся в центр, как минимум в областной, в Санкт-Петербург, в Москву, то есть они не осваивают территории. Я просто проходил практику в Минэкономразвития. [02:19:51] Там большая проблема найти 200 000 человек – не освоить, а просто даже как-то поддержать все это дело. Это первый вопрос. Люди, наоборот, сейчас в центр тянутся, а не осваивать территории. [02:20:00] Второй вопрос – это, скорее, даже, может быть, крик души, я бы сказал. Вы говорите о традиционализме и так далее, но ведь это основано больше на старых ценностях, на советских и так далее. Вот я 1994 года рождения. Мы уже все-таки несколько иные, это нужно понимать. Нам все-таки чуть ближе ценности индивидуализма. Вот вы сходите в Президентскую академию, в Высшую школу экономики, даже в МГУ, то есть просто ценности все-таки немного меняются. Мы будем жить в несколько иной парадигме в ближайшие десятилетия, когда наше поколение будет править балом, то есть все-таки изменения будут. Галина Манзанова: Я об этом говорила вначале, что произошел очень высокий уровень неопределенности при резкой смене, и люди в качестве страховки стали действовать оппортунистично, то есть не как представители определенных социальных групп. Вы, например, группа студенчества, молодые люди, надо, допустим, развивать территории. Раньше были комсомольские призывы или еще что-то такое, но сейчас люди думают о своих личных интересах, потому что произошел шок, стресс, высокий уровень неопределенности, и человек действует уже не как представитель определенной социальной группы, а как индивид. В результате очень высокий уровень коррупции, и эта форма выражается в экономических соглашениях, в виде взяток и взаимодействия между людьми. Почему я говорила о традиционалистских ценностях вначале? Люди стремительно выезжают из регионов Сибири и Дальнего Востока, и здесь уже население постепенно становится другим. Мы видим, в Москву переезжают, допустим, люди. А где они селятся? Вот в этих городах вокруг Москвы: Балашиха, допустим, Бутово, Подольск, и постепенно это становится Москвой, то есть это новая Москва. В результате происходит реструктуризация социальной структуры населения, и постепенно выбор становится другим. Неслучайно, я уже об этом говорила, у нас на повестке дня стоит новый курс, и неслучайно мы сейчас говорим о таких ценностях. Это же не индивидуалистические ценности, а эти ценности выше, чем уровень чисто семейных, индивидуальных ценностей. Это ценности, которые стоят над человеком. Каждый человек хочет, прежде всего, тоже приносить пользу, и тогда у него возникает высокий уровень удовлетворенности – удовлетворенности не только тем, что он родил детей, допустим, и их воспитывает, а тем, что он приносит пользу, допустим, своему предприятию, как это было раньше, своей стране, своей территории. Эти ценности, которые стоят над человеком, они выше. Раньше говорили, что, конечно, все мы представители человеческого сообщества, но человеческого, а не какого-то другого, а так много вообще биологических сообществ. Модератор: Спасибо. У нас выступает Канарш. Григорий Канарш: Добрый день, уважаемые коллеги! Я работаю в Институте философии РАН, в секторе социальной философии. Я тоже продолжу тему ценностей, но в аспекте такого вопроса, как труд и экономическая культура в России. Почему я обратился к этой теме? [02:25:00] Не так давно мне пришлось участвовать в одном семинаре в Высшей школе экономики на факультете психологии, и там с докладом выступал мой коллега, экономист, доклад которого назывался «Национальный характер и технологический процесс». В общем-то, его идея была очень проста. Она заключалась в том, что он опирался на ряд конкретных социологических исследований, которые показывают, что производительность труда в России очень серьезно, в разы, даже в десятки раз отстает от производительности труда на Западе, в частности в Соединенных Штатах Америки. Он говорил также о том, что проблема здесь, вероятно, заключается не только в том, что у нас нет надлежащих условий труда, каких-то, может быть, технологий (скорее, это есть), а проблема заключается больше в качестве самих работников. Он предлагал, в общем, простую и даже банальную вещь, что нам нужно менять ценности, нужно менять экономическую культуру, а для этого снова нужно идти в Европу за учителями. В его презентации на одной из иллюстраций была представлена фигура Петра Великого. Конечно, его критиковали, но, тем не менее, меня это заставило обратиться к теме труда и экономической культуры в России, и мне захотелось немножко об этом поразмышлять самому. Что бы мне хотелось коротко по этому поводу сказать? Труд сегодня, как и многие другие явления социальной, экономической и политической реальности, одним из ведущих направлений, в рамках которого эти темы получают осмысление, это так называемая культурная парадигма американских авторов. Я имею в виду известную книгу «Культура имеет значение» под редакцией Харрисона и Хантингтона. Соответственно, ученые, которые работают в этой парадигме (в нашем секторе, например, это Валентина Гавриловна Федотова и другие), подчеркивают влияние прежде всего культурных факторов на процессы социального развития. Исходя из ведущей роли культурных факторов, ситуация видится так, что есть два ведущих мировых региона, в которых существует высокая производительность труда, – это, прежде всего, Европа и Северная Америка и страны восточной и юго-восточной Азии. В одном случае это объясняется влиянием протестантской этики, а в другом случае это объясняется влиянием близкого к протестантизму по своим мировоззренческим основаниям, как ни парадоксально, конфуцианства. И там и там, как известно, доминируют прагматические ориентации, утилитаризм и ориентация на успех в посюстороннем, земном, мире. Россия в этом смысле, конечно, находится между этими регионами и существенно им проигрывает в отношении труда, отношения к труду и производительной деятельности. Это тоже объясняется в том числе культурными факторами – например, влиянием православия, в котором существует приоритет духовного над материальным. Это как одно из объяснений, а есть и другие. Мне стало интересно прочесть ряд исследований. В частности я прочел очень интересную книгу Ирины Марковны Супоницкой, историка. Это книга 2010 года, называется «Равенство и свобода. Россия и США. Сравнение систем». Вот, собственно говоря, в чем особенность этого исследования и других исследованиях, с которыми приходилось сталкиваться. Могу назвать еще книгу тоже профессора Розова из Новосибирского университета «Колея и перевал: макросоциологические стратегии развития России в ХХI веке» и ряд других исследований. [02:29:51] Знакомство с этими работами убеждает меня в том, что до сих пор в России среди отечественных интеллектуалов остается очень сильной тенденция видеть Россию и российское развитие в свете концепции догоняющего развития или догоняющей модернизации, где Запад и, прежде всего, Соединенные Штаты выступают таким культурным и социальным образцом, а Россия, напротив, выступает образцом «социального недоразвития». Ирина Марковна Супоницкая в своем фундаментальном исследовании, сравнивая социальные системы России и США и происходящие из них особенности национальных характеров русских и американцев, она подчеркивает приоритет американской культуры перед российской в отношении экономики, в отношении социального развития и, по сути, говорит об исчерпанности потенциала социокультурного традиционализма, включая сюда и опыт советского развития, и говорит о безальтернативности движения по пути западной цивилизации. О том же говорит и Розов в своей фундаментальной монографии. Одна из сравнительно недавних статей Розова, например, в журнале «Политические исследования» так и называется «Императив изменения национального менталитета». Я хочу не согласиться с этими исследователями, поскольку, следуя здесь за Валентиной Гавриловной Федотовой, считаю, что концепции догоняющего развития сегодня в целом являются неадекватными как по причинам эмпирического характера, так и по причинам теоретического характера. Федотова много пишет о смене концепции модернизации и о свершившимся в мировой науке переходе от концепции догоняющего развития к теории национальной модели модернизации, то есть речь идет о модернизации, которая опирается на собственную культурную специфику, на собственные ценности, на собственные ресурсы развития, при этом, не отказываясь от заимствований чужого опыта. Эмпирическим подтверждением такой концепции является мощный экономический подъем стран юго-восточной Азии. Что бы еще мне хотелось сказать? Существуют и иные концепции, которые, на мой взгляд, являются более адекватными современным задачам социально-экономического развития. Одна из таких концепций – это концепция русского мира. В русле этой концепции написана тоже фундаментальная монография профессора Анны Валентиновны Павловской. Она заведующая кафедрой региональных исследований в МГУ. Павловская в своей работе, исследуя в том числе и традиции предпринимательства в России, стремится развеять миф о том, что предпринимательство не присуще русской натуре. Наоборот, она говорит о том, что крестьянское хозяйство не включало в себя предпринимательскую деятельность и этого не могло не быть. К сожалению, я не успеваю многого сказать. Остановлюсь только на такой последней, может быть, вещи, опуская ценностные изменения. Сегодня существует целый ряд проектов экономического развития. Я вижу проект мейнстрим, такой капиталистический и либеральный мейнстрим, предложенный Федотовой и Колпаковым в одной из их статей. Речь идет о новой индустриализации России, но не как реанимации советского наследия, а формирования новых производящих индустрий, то есть предприятий, которые бы работали на современных технологических основаниях. Есть левая идея, которая опирается на советский опыт, но существенно корректирует его в области демократических прав и свобод и развития гражданского общества. Есть традиционалистские модели. Например, недавно вышла книга «Артель и артельный человек» (Центр динамического консерватизма). Они подчеркивают ценности таких артельных или кооперативных форм низовой самоорганизации и достаточно убедительно показывают, что такая форма является адекватной русскому национальному характеру. [02:35:00] Сегодня этносоциологические исследования показывают, что Россия по-прежнему тяготеет к Западу, но она находится как бы на периферии западного мира, и что удивительно, ближе всего из стран к России находится Израиль. Я ссылаюсь на исследование Института социологии РАН 2010 года. Авторы этого исследования предлагают нам подумать о том, что стоило бы, возможно, как-то попытаться поразмышлять над израильским опытом. А чем ценен израильский опыт? Тем, что Израиль создал многоукладную экономику. Это многоукладность экономики, это многоукладность социокультурного развития. Вероятно, стремление к этой многоукладности должно все-таки лежать и в основе нашего развития. Мне кажется, когда мы сегодня говорим о новом курсе, о новой экономической политике, нам все-таки стоит принимать в расчет разные подходы, разные позиции, разные точки зрения, имея в виду либеральные модели, левые модели, социалистические и консервативные модели. Каждая из них, конечно, обладает разной степенью практической реализуемости, но все-таки я думаю, что дело за неким левоконсервативным или леволиберальным синтезом. Модератор: Спасибо. У нас выступает Лабзунов и, пожалуй, на этом мы завершаем. Петр Лабзунов: Уважаемые участники конференции! Я человек непубличный, не политик, не публичный деятель, а всего лишь ученый. Позвольте представиться: Лабзунов Петр Павлович, доктор экономических наук. Кроме того, я еще возглавляю научную Школу управляемой экономики. В прошлом году мы выпустили сборник трудов нашей школы под названием «России нужна другая модель развития». Я бы хотел, учитывая лимит времени, очень коротко доложить вам некоторые важнейшие идеи нашей школы. Что хотелось бы вам, во-первых, сказать? Много всевозможных предложений. В докладе под редакцией Михаила Делягина даже 125 предложений по изменению экономической политики. Большинство из них совершенно разумные, но, на наш взгляд, главная проблема заключается не в экономической политике, а главной проблемой является, мягко говоря, не подходящая для нашей страны либерально-монетаристская модель экономического развития, которую нам, так сказать, наши друзья американцы подарили, но не бесплатно, кстати сказать, а за большие деньги, и мы уже мучаемся с ней почти 25 лет. Два слова о результатах. Все, конечно, понимают, но некоторые все-таки надеются, что эта модель что-то даст. За 25 лет наша страна развивалась хуже всех в мире среди крупных развитых и развивающихся стран. В 2012 году якобы мы по валовому продукту достигли уровня 1990 года, но на самом деле это тоже не совсем так, поскольку промышленность и сельское хозяйство достигли 90% уровня 1990 года. Еще один наглядный пример, чтобы вы понимали. В 1990 году наша промышленность выпустила 75 тысяч металлорежущих станков, а в 2013 году аж 2800 штук. Вот этот период рыночной экономики принес стране больший вред, чем Великая Отечественная война. Тогда было падение валового продукта на 21% в 1942 году, а у нас в 1995 году падение валового продукта было на 45%. Это о причинах. [02:40:12] В модели развития вообще две движущие силы – это, естественно, все-таки экономическая политика и, во-вторых, это экономический механизм, точнее говоря, механизм управления экономикой. Механизм управления экономикой понимается, как правило, примитивно: написали инструкцию и кричат: «Вот мы механизм новый создали». На самом деле механизм включает в себя систему принципов, методов, инструментов, и самое главное – это, конечно, кадры, не говоря об информационном обеспечении. Здесь, конечно, и зарыта, по-русски говоря, собака. Дело в том, что под управлением либералов, вообще говоря, ничего другого и не могло быть, поскольку у них другие приоритеты. По существу, они занимаются двумя вопросами. Они занимаются приватизацией ими созданного богатства, и они занимаются распилом бюджета. Все сегодняшние предложения правительства посвящены, по существу, распила бюджетных денег и направлению их тем-то и тем-то, выдачей их тем-то и тем-то, кто им понравится. Ничего серьезного нет и, конечно, ожидать не приходится. Больше того, они сами это отлично знают, и у них менталитет не такой, чтобы заботиться о благе населения, поскольку запланировали до 2035 года вероятный рост экономики 2,5% в год. Вы, наверное, все знаете, что мировая экономика имеет прирост 3,5-4% в год. С этой моделью продолжится дальнейшее отставание России, и мы превратимся, если сохранятся эти управленцы, в экономического карлика. Вот такое будущее. В чем же выход? Мы видим выход в том, что необходимо начать немедленно реформировать, точнее говоря, обновлять механизм управления экономикой. Естественно, как еще давно сказал наш руководитель СССР Иосиф Сталин, а человек он был достаточно мудрый, в отличие многих других: кадры решают все. Сейчас это все чаще повторяется. Необходимо, конечно, менять как минимум экономический блок правительства. Это все понимают, и хотелось бы, чтобы в какой-то форме и наша конференция это отразила. Это первое и самое главное. Второе, конечно, что за этим должно последовать, – это изменение экономической политики. Об этом я не буду даже и говорить, поскольку предложений масса, предложения в большинстве своем разумные. Я так понимаю, что задача конференции – это предложить ответ на вопрос: как добиться свободы, справедливости, развития? Больше всего мне понравился, в общем-то, вариант ответа, который предлагает Цаголов, но я считаю, что этого недостаточно. Он сказал, что надо переходить к планово-рыночной экономике, а переходить надо, на наш взгляд, к управляемой экономике. Ведь Китай, Индия, Казахстан, Корея и другие страны добились колоссальных успехов не благодаря тому, что у них социализм или капитализм, а благодаря эффективному управлению – это общепризнанный сегодня факт. Вот к этому и нам надо приходить. Спасибо за внимание. Модератор: Спасибо. На этом будем заканчивать, потому что от нас оргкомитет требует прекращать работу. Спасибо всем. [02:45:55] [Конец записи] жүктеу/скачать 261.5 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|