А. В. Суворов телетактор прообраз брайлевского дисплея

Moscow State University of Psychology & Education (MSUPE)

Непрерывного образования детей и молодёжи

С особенностями развития и инвалидностью
Ведущий научный сотрудник,

Доктор психологических наук

А.В.Суворов
ТЕЛЕТАКТОР – ПРООБРАЗ БРАЙЛЕВСКОГО ДИСПЛЕЯ
На самом деле мы всегда жили в информационном обществе. Просто информационные возможности в разные исторические эпохи были разными. Связывать эти возможности исключительно с компьютерными технологиями неправильно. И меня всю жизнь беспокоила тенденция отказываться от прежних возможностей ради новых. Убеждён, что прежние возможности должны сохраняться наряду с новыми, а не отменяться по мере появления новых.

Железные перья отменили гусиные, авторучки отменили железные перья, но сам способ письма от руки сохраняется и должен сохраняться, несмотря ни на какие пишущие машинки (в недавнем прошлом) и персональные компьютеры (сейчас). Нельзя считать грамотным человека, который не умеет писать от руки.

Электронная книга не отменяет бумажную. Я всегда настаивал на этом же, когда речь заходила о «говорящих» книгах для слепых – и о бумажных, брайлевских книгах. Отказ от брайлевской книги в условиях слепоты – это отказ от грамотности. И необходимость писать по Брайлю от руки так же неотменима, как необходимость писать от руки «по-зрячему».

К тому же электронные технические средства доступны далеко не всем, и они относительно недолговечны по сравнению с брайлевскими книгами, хотя эти книги очень громоздки, их сложно хранить в домашних условиях в сколько-нибудь серьёзных количествах… У меня всю жизнь всю квартиру загромождала домашняя брайлевская библиотека, которую сейчас приходится ликвидировать – сдавать в государственную библиотеку слепых, поскольку я перестал ею пользоваться и практически всё, что раньше использовал по Брайлю, имею в электронном варианте.

Но с ужасом думаю, что брайлевского дисплея хватает лет на десять, потом надо заменять, а механизм замены, во всяком случае в России, не отработан ни законодательно, ни финансово…

Поэтому износ брайлевских дисплеев может обернуться настоящей творческой катастрофой. И уже никакие бумажные издания, брайлевские машинки и средства письма по Брайлю от руки не смогут эту катастрофу предотвратить.

Возврата к прежнему нет, хотя отказываться от прежних возможностей не стоит – пусть ради тех, у кого новых возможностей пока нет.

И, в любом случае, эти новые возможности настолько революционны, что ими надо обеспечивать всех!

Иначе громадное большинство слепых и слепоглухих, не обеспеченных специальными компьтерными средствами, оказывается в условиях куда худшей дискриминации, чем когда бы то ни было раньше.

* * *

Нет, я вовсе не собираюсь рассказывать очередную сказочку на тему о том, что Россия – родина слонов. Я имею в виду целое семепйство устройств, которыми мы пользовались в детдоме, а затем в своей студенческой комнате. Назывались эти устройства телетакторами, и предназначались для одновременного общения одного зрячеслышащего с несколькими – смотря по количеству периферийных устройств, «такторов», - слепоглухими. Вся славная история телетакторов на моей памяти, и о ней неплохо бь знать русскому читателю, замордованному байками о том, что в России нет и не может быть ничего путного, кроме импортного.

Разработкой и изготовлением этих устройств занимался, если не ошибаюсь, физико-технический (или физико-математический, или просто физический) факультет Владимирского государственного педагогического института. Возглавлял там эту работу Александр Елисеевич Пальтов. Выполнялась она по заказу лаборатории изучения и обучения слепоглухонемых детей НИИ дефектологии АПН СССР, которую с 1960 до 1974 года возглавлял доктор психологических наук Александр Иванович Мещеряков, - а так же по заказу Загорского детского дома для слепоглухонемых, директором которого с 1968 до 1986 года был ученик А.И.Мещерякова, Альвин Валентинович Апраушев.

Первые телетакторы появились в детдоме не ранее лета 1965 года, и я участвовал в их испытаниях, пока другие способные на это ребята были по домам на летних каникулах. Альвин Валентинович Апраушев снял меня с качелей и привёл в слуховой кабинет, где несколько часов разговаривал со мной через первую модель телетактора. Он печатал на «зрячей» клавиатуре, я это воспринимал через брайлевское шеститочие, отвечая голосом.

Первая модель телетактора представляла собой центральный пульт с клавиатурой обычной пишущей машинки, к которому – пульту – подключались кубики-такторы, с шеститочиями на верхней панели. При нажатии той или иной клавиши на центральном пульте у меня под левым указательным пальцем выскакивали соответствующие сочетания точек - брайлевские буквы. Клавиши надо было придерживать, чтобы буквы не мелькали: стоило отпустить – и комбинация точек из-под пальца исчезала, так что не успеешь определить её.

Гнёзда для подключения кубиков-такторов располагались на задней панели центрального пульта - штук восемь или десять… Сколько такторов подключишь – с таким количеством слепоглухих и разговариваешь, потому что брайлевские буквы появлялись на шеститочиях одновременно у всех подключённых такторов.

Конечно, от будущего брайлевского дисплея тут был всего лишь оджин элемент, да и тот неполный, – шеститочие, который позже, на Западе, преобразовался в восьмиточие. Но первые брайлевские компьютеры с обычной магнитофонной кассетой вместо дискеты, версабрайли, имели дисплей – строку из двенадцати брайлевских шеститочий. Мне как-то довелось несколько часов поизучать версабрайль в Ленинграде, на одном из учебно-производственных объединений Всероссийского общества слепых… С помощью клавиатуры обычной брайлевской машинки текст набирасля на магнитофонную кассету, а воспроизводился через брайлевский дисплей, состоящий из двенадцати шеститочий.

А в Загорском детдоме не позже 1967 года появился телетактор, рассчитанный на десять слепоглухих. Представлял он собой десятиугольный стол, разделённый на две половинки, с пятью такторами на каждой (по ордному тактору на каждой стороне десятиугольника). Половинки раздвигались, чтобы за центральный пульт, расположенный на одной из половинок стола и обращённый к его центру, мог сесть наш собеседник. Мы были вокруг него. Та половинка стола, которая без центрального пульта, пододвигалась вплотную и подключалась к главной с помощью специального кабеля. Такторы теперь были снабжены не только шеститочиями, но и клавиатурой брайлевской пишущей машинки : две группы по три клавиши слева и справа от шеститочия, каждая клавиша, как и в машинке, отвечает за одну точку, а так же под шеститочием – клавиша пробела. На каждом такторе и на центральном пульте имелась и кнопка вибровызова: нажмёшь – и тарахтит весь «стол». Это чтобы привлечь наше внимание. На центральном пульте под клавиатурой обычной пишущей машинки тоже располагалась брайлевская клавиатура. Таким образом, к нам мог обращаться слепой человек, владеющий только брайлевской клавиатурой. Каждый из нас тоже мог обратиться ко всем остальным со своего места, через брайлевскую клавиатуру своего тактора.

Слоовом, если первый телетактор был односторонним – обращение только с центрального пульта на периферические устройства, - то второй телетактор уже имел обратную связь. Первый – для монолога (при диалоге предполагался устно-речевой ответ), второй – для диалога: ведь большинство слепоглухих ещё и немые. На центральном пульте было световое шеститочие: знающий систему Брайля человек мог считывать по вспышкам лампочек то, что говорилось кем-то из воспитанников. Ну, а вообще-то мы говорили одновременно и вслух, и через клавиатуру своих такторов.

Именно через такой телетактор в конце мая 1968 года с нами впервые разговаривал великий философ Эвальд Васильевич Ильенков.

* * *

Всего было три модели, три типа телетакторов, и каждая следующая революционно отличалась от предыдущей. Первая модель была односторонней, вторая – двусторонней, но обе – индикаторные, то есть на каждом такторе было по одному шеститочию. А вот третья модель, появившаяся не то в 1969/, не то в 1970 году, была уже строчной. Телетактор со строками. Такторы на этом устройстве и представляли собой уже почти современного вида брайлевские дисплеи.

Вибровызов на строчном телетакторе, по крайней мере на том, что был у нас, четырёх студентов (и соответственно периферических тактора было четыре), заменили вентиляторами. Можно было индивидуализировать вызов, предложив высказаться кому-то одному, чьё лицо обдувал в этом случае его персональный вентилятор. (Хороший способ разбудить закемарившего студента. Меня так будили много раз.)

Наш, студенческий, строчный телетактор был снабжён даже магнитографом, чтобы записывать беседу на специальную широкую ленту. Но он оказался ненадёжен, ломался без конца, и практически применялся мало.

Наш телетактор был не квадратный, как детдомовский, а прямоугольный. С одной длинной стороны располагался центральный пульт такого же вида, как и в предыдущей, двусторонней, модели, тоже с двумя клавиатурами – как «зрячей», так и брайлевской. Слева от центрального пульта стоял громоздкий магнитограф, который, за ненадобностью, через некоторое время куда-то исчез. Напротив центрального пульта – два такторных места со строками и брайлевскими клавиатурами, а на коротких сторонах стола – ещё по одному тактору, всего четыре. Один из такторов время от времени выходил из строя, и тогда тому, чей тактор сломался, переводил пальцами кто-нибудь из остальных ребят.

В общем, строчный телетактор располагал уже несколькими (тремя в детдоме, четырьмя в студенческой группе) самыми настоящими брайлевскими дисплеями, из двадцати четырёх шеститочий каждый. Устройство предназначалось для общения, а не для обработки текста, хотя делалась попытка и в сторону будущего версабрайля –магнитограф.

* * *

Длина строк варьируется: есть, говорят, совсем короткие, по двенадцать знаков, есть по восемнадцать, по двадцать, по сорок, даже по восемьдесят. Оптимальный и самый распространённый тип брайлевского дисплея – сороказначный. Я сейчас пишу эту статью как раз за таким. А для поездок и для работы лёжа (поскольку у меня больной позвоночник) мне служит органайзер «Пронто» с восемнадцатизначным дисплеем.

Самое принципиальное отличие современных брайлевских дисплеев от телетакторов и версабрайлей – восьмиточие вместо шеститочия. Для обработки текста, при совмещении брайлевской строки с обычным зрячим дисплеем, шести точек не хватило, внизу добавили ещё две, и уже на основе восьми точек разработали компьютерный вариант системы Брайля. Кому не нравится, может отключить восьмиточечный режим, довольствоваться обычным шеститочечным. Я работаю только в восьмиточечном режиме: мне важно различать большие и маленькие буквы, латиницу и кириллицу, а это возможно только с использованием двух нижних точек восьмиточия. Используюстя эти две дополнительные точки и для подчёркивания текста. Всего-то две, а как расширяются возможности!

Что же касается телетактора, то сейчас устройств такого класса, насколько знаю, нет. Зато есть общепланетный «телетактор» - интернет…

* * *

В моей жизни огромную роль сыграло, по инициативе А.В.Апраушева, освоение обычной «зрячей» («плоскопечатной») пишущей машинки. Ещё в докомпьютерную эру «зрячая» машинка сделала меня в моём творчестве максимально самостоятельным. Я сам писал свои труды сначала по Брайлю, от руки грифелем на приборе или на брайлевской машинке, а затем перепечатывал «по-зрячему». И поскольку в основе обычной компьютерной клавиатуры лежит именно клавиатура «зрячей» пишущей машинки, освоить компьютерную клавиатуру в начале 1995 года, при наличии приставки «Брайльбокс», было легко.

По-прежнему Дамокловым мечом висит надо мной перспектива замены этой техники, когда она износится, но пока живём…

* * *

Без тех или иных компьютерных устройств и возможностей я вообще не представляю своей жизни. Даже обычная литература по Брайлю давно издаётся на основе специального компьютерного набора, печатается на специальных брайлевских принтерах. Я получаю брайлевский журнал «Литературные чтения» и десять альманахов - приложений к нему, а так как для всего, что мне хотелось бы прочитать, места в квартире не хватает, многие издания заказываю по электронной почте в виде брайлевского компьютерного набора. Не говоря уже о таких возможностях, как компакт-диски с библиотекой Максима Мошкова, и практически любая литература, которую мои друзья находят для меня в интернете и пересылают по электронной почте.

Компьютер с брайлевским дисплеем служит мне только для текстовой работы. Тратить его ресурсы на прослушивание музыки, а тем более всевозможные игры, считаю для себя расточительным. Но к магнитоле вместо наушников у меня подключены активные компьютерные колонки с сабвуфером, и у моей магнитолы есть гнездо для флэшки, так что можно слушать музыку в формате MP3 не только с дисков.

Моё питание? Его техническая основа – микроволновая печь. Там тоже элементы компьютерных технологий (зрячий дисплей, кнопки, включающзие различные режимы, таймеры…).

Техническая основа личной гигиены – стиральная машина-автомат. Там дисплей, и всё управление на компьютерной основе. Грязная одежда и постельное бельё не залёживается, хотя сам я управлять стиральным автоматом не могу, ну и не надо – есть кому.

Гуляю с особыми ходунками-коляской: двигаю их перед собой и потихоньку иду следом, контролируя дорогу ориентировочной тростью слепых. Уж тут-то, казалось бы, ничего не только компьютерного, но и вообще электронного? Да, если забыть, что эти ходунки заказала для меня мой друг Марина Мень в интернет-магазине.

Работа с детьми в оздоровительных лагерях… Во-первых, чтобы ориентироваться в лагерном шуме, у меня цифровые слуховые аппараты – сами по себе маленькие акустические компьютеры. Во-вторых, чтобы вести дневник общения с детьми, мною с 1997 года использовался ноутбук «Давид-486», а теперь, если здоровье позволит снова поехать к детям, буду использовать «Пронто». Затем этот файл обработаю дома на основном компьютере, его можно будет разослать по электронной почте, поместить на моём личном сайте…

Итак, невозможно представить ни одной, сколько-нибудь существенной, области в моей жизни, в которой чаще прямо, чем косвенно, так или иначе, не применялись бы возможности, создаваемые компьютерными технологиями. Вот если бы брайлевский дисплей мог позволить себе каждый слепой, а тем более слепоглухой пенсионер… Но пока таких счастливых обладателей брайлевских дисплеев у себя дома, как я – единицы, особенно среди слепоглухих.

Слышащие слепые могут обходиться речевыми синтезаторами, а вот слепоглухим без брайлевского дисплея нельзя никак. Не случайно первые устройства, напоминающие современные брайлевские дисплеи, - телетакторы, - порождены потребностями именно слепоглухих, были разработаны для общения с ними. Для слышащего слепого брайлевский дисплей – удобство; для слепоглухого – единственный полноценный выход в мир современной культуры.

Очень большую роль в моей жизни с самого своего появления играет электронная почта. Через неё сейчас проходит вся рабочая переписка. Один из моих электронных адресов, asuvorov@yandex.ru, опубликован на моём сайте avsuvorov.ru, и каждый желающий может мне написать (так на меня выходят, например, журналисты).

Электронная почта меня и воспитывает, вынуждая строже, осторожнее обращаться с личной информацией, в чём я всегда был беспечен. Как человек пишущий, я привык быть откровенным в своих текстах, - иногда абсурдно откровенным. Некий абстрактный образ читателя-друга, перед которым можно душу наизнанку выворачивать, - этот абстрактный образ конкретизировался благодаря электронной почте, распавшись на образы отдельных живых людей, пусть я никогда и не встречал их лично. И не перед каждым вывернешь душу, у многих это, мягко говоря, вызывает недоумение, а то и озноб, как представят столь же откровенными себя. Так что интернет воспитывает, с неоспоримой наглядностью подтверждая правоту поговорки: «Болтун – находка для шпионов». Главное, прежде всего - себе же во вред…

* * *

Сначала, уходя от якобы унизительного термина «инвалид», приняли западное словотворчество – «лица с ограниченными возможностями», часто забывая добавить – «здоровья». Теперь, на волне фантастического прогресса информационной техники, расширяющего возможности всех, в том числе и инвалидов, - задумались: а не расширились ли возможности инвалидов настолько, что они, собственно, перестали быть инвалидами, «лицами с ограниченными возможностями»?

Брайлевский дисплей этих ограничений не снимает, а помогает их преодолевать, живя полноценно несмотря на них, вопреки им. И, увы, не приходится сомневаться, что зрение, слух, двигательные возможности у меня останутся ограниченными до самой смерти.

Вообще, всякого рода специальные устройства не снимают ограничений здоровья, а помогают более полноценно, чем раньше, жить вопреки этим ограничениям, несмотря на них. Так что и специальную технику придётся придумывать и впредь, и пенсию по инвалидности платить…

Учреждение для слепоглухонемых детей в России по-прежнему единственное – в Сергиевом Посаде (бывшем Загорске). Там два отделения – детское и взрослое. Воспитанников некуда выпускать, особенно после революции 1991 года, когда была обрушена вся российская промышленность, в том числе связанная с нею промышленность всероссийских инвалидных организаций – обществ слепых и глухих. Те, кто покинул детдом за эти двадцать лет, сидят по домам без работы, существуя со стареющими родителями на скудные пенсии по инвалидности и по старости. Да на посильную помощь родственников… Ни о каких брайлевских дисплеях подавляющее большинство из них и не мечтает. Мечтают о брайлевских пишущих машинках, но они тоже для неработающих пенсионеров-инвалидов запредельно дороги. В 2010 году мой друг Марина Мень узнавала о брайлевских машинках «Ятрань» - они стоят, оказывается, 30 тысяч рублей. Неработающему пенсионеру малореально скопить подобную сумму. Да и работающему, при копеечных, в подавляющем большинстве случаев, «зряплатах»…

Так что если технический прогресс наши возможности расширяет, то социальный регресс их сужает, делает ещё более узкими, чем до революции 1991 года. И денег у большинства инвалидов меньше, так как негде работать – социальный регресс уничтожил ранее гарантированные рабочие места. И возможности, которые были ранее, с появлением новых, компьютерных – исчезают. Меньше издаётся брайлевской литературы, она менее доступна, не говоря уже о вечной проблеме – в наших маленьких квартирках эти книги негде хранить. О проблеме пишущих машинок я уже говорил: раньше я мог сам купить и брайлевскую, и зрячую машинку, теперь нужны спонсоры, и мне повезло, как повезло очень немногим, - единицам: благодаря компьютерной технике с брайлевским дисплеем мне брайлевские и зрячие машинки давно уже просто не нужны. Оставшиеся у меня брайлевские машинки, ещё гэдээровского производства, я подарил в московскую экспериментальную группу детей со множественными дефектами, в том числе зрения и слуха.

Говорят, и специальную брайлевскую бумагу тоже сложнее стало достать, чем раньше… Специализированный магазин слепых «Рассвет» сдал практически все свои помещения в аренду. Не только брайлевскую машинку – механические брайлевские часы в «Рассвете» не купишь. Где-то их всё же можно купить, но опять-таки по космической для пенсионера цене.

Поэтому, восторгаясь техническим прогрессом, не стоит забывать о социальном регрессе, который подавляющее большинство не только инвалидов, а и вообще населения лишает и того, что у них когда-то гарантированно было.

Псевдо-реформы образования направлены прежде всего в сторону абсурдной платности образовательных услуг, - абсурдной, ибо «реформаторы» не желают считаться с тем, кто может, а кто не может платить. Мы уже, наверное, потеряли одно из величайших завоеваний Советской власти – сплошную грамотность населения. Творческий потенциал инвалидов и просто малоимущих детей негде формировать и впоследствии реализовывать. Сколько-нибудь ярких творческих личностей среди инвалидов скоро почти не станет – им злонамеренно мешают расти всякими псевдо-реформами образования. Конечно, прогресс информационно-коммуникационных технологий фантастичен, но его плоды доступны ничтожному меньшинству инвалидов и малоимущих. И я считаю прежде всего простым везением тот факт, что сам я попал в это ничтожное меньшинство. Мог бы и не попасть. И эта статья не была бы написана.

Псевдо-реформаторы рабски подражают Западу, игнорируя отечественные достижения. Это, к сожалению, касается и Сергиево-Посадского детдома. Там перенимают американские и западно-европеяские «педагогические технологии», и мало кто помнит само слово «телетактор» - по существу первый в мире прообраз брайлевского дисплея. Есть ли там современные брайлевские дисплеи, насколько широко они используются воспитанниками – ничего об этом не знаю. Каждый раз, когда просил показать, что-то мешало.

Я не против заимствования западных достижений, но я категорически против забвения, тем более игнорирования своих. И очень жаль, что идея телетактора к концу 70-х годов прошлого века заглохла. Как заглохло, ещё в советские времена свёрнуто у нас и отечественное производство брайлевских машинок. А теперь приходится импортировать то, что мы могли бы, наоборот, экспортировать…

Страна упущенных – хуже того, проигнорированных – возможностей.

Слово «реформа» в России безнадёжно дискредитировано. Но если всё же продолжать им пользоваться и заговаривать, снова и снова, о реформах в той или иной области, в том числе информационной, - то прежде всего нужен социальный прогресс, благодаря которому образование снова станет доступно всем поголовно, и на самом передовом техническом уровне. А обезьянничанье у Запада надо прекратить! Надо исходить из своей уникальной ситуации, в которой, возможно, какие-то западные достижения могут нас и выручить, а могут и оказаться ни к селу ни к городу, и тогда надо искать что-то своё. В любом случае, не должно быть так, как сейчас: нечто хорошо лишь потому, что оно западное. Но, навереное, сначала надо возродить многопрофильное отечественное производство (уничтожение которого начато ещё при Советской власти в рамках «интеграционной» политики СЭВ – Совета экономической взаимопомощи), а на этой базе можно будет возродить и отечественное, самостоятельное, не подражательное, образование.