Анненкова в. В. Пешковой е. П

товарищу ПЕШКОВОЙ Екатерине Павловне

Варвары Владимировны, по

разведенному браку Дрешер,

г<ород> Саратов, Аткарская

ул<ица>, д<ом> № 70, кв. 1
ДОСТОЙНОЧТИМЫЙ ТОВАРИЩ
Разрешите мне обратиться к Вам не только как к председательнице Общества Помощи Политзаключенным, но и как к товарищу, чье сердце не устало быть отзывчивым к людскому горю, тем более, что я имею некоторое моральное или, вернее, историческое право просить Вашего сочувствия и помощи в моем грустном деле, как прямая правнучка Декабриста Анненкова И. А. и родственница Декабристов Рылеева и Шаховского.

Эти исторические имена и принесенные их носителями жертвы, включая до собственной жизни на благо свободы крестьян, не могут быть Вам чуждыми и в подробности неизвестными. История моего дела изложена мною в прилагаемой при настоящем письме просьбе в Народный Комиссариат Внутренних Дел на предмет пересмотра распоряжения Управления НКВД по Ленинградской области о высылке меня 30 марта 1935 г<ода> из Ленинграда, где было мое постоянное местожительство, в г<ород> Саратов на пять лет, без какой бы то ни было моей вины и без предъявления ко мне какого либо обвинения.

Всем событиям, изложенным мною в просьбе в Комиссариат Внутренних Дел, предшествовало еще то, что в начале марта 1935 г<ода> в мою квартиру явился знакомый моего отчима, гр<ажданин> Филимонов с предложением продать в Торгсин что-либо из имеющихся у меня картин Русской школы. Имея же нужду в приобретении необходимой одежды для себя и моей дочери, я просила моего отчима предложить в Ленинградский Торгсин две из моих картин.

Гр<аждани>н Филимонов передал это предложение заведующему Универмагом Торгсина в Ленинграде гр<ажданину> Бельвину, и Бельвин просил моего отчима принести 14 марта в 2 часа дня картины в квартиру Филимонова, чтобы удостовериться, подойдут ли они для Торгсина. Вместо Бельвина 14 марта мой отчим встретил в квартире Филимонова неизвестного ему иностранца, явившегося от имени Бельвина, который предложил моему отчиму купить у него картины за наличный расчет немедленно на валюту, чеки на Банк или иные деньги, которые были с ним. От сделки этой мой отчим отказался, указав на то, что имеет от меня полномочие продать картины только Торгсину, но предложил иностранцу другие мои картины, чтобы он, если пожелает, мог бы некоторые из них приобрести затем через Торгсин. Когда они вышли на улицу, то оба были задержаны представителями НКВД, которые, очевидно, заранее их поджидали. В руках моего отчима были картины, а при обыске у него было обнаружено сорок копеек денег (советских). Я лично во всей этой инсценировке никакого участия не принимала, и все это не было мне инкриминировано НКВД.

Принося Вам мое глубокое извинение в причиняемом Вам беспокойстве, я все же прошу Вас, как Председательницу Общества Помощи политзаключенным, учитывая мое социальное происхождение прямой правнучки Декабриста Анненкова И. А., и принимая во внимание беспомощность моей семьи и мое личное болезненное состояние, не отказать мне в своем сочувствии и помощи для пересмотра моего дела на предмет отмены распоряжения Управления НКВД по Ленинградской области о высылке меня в Саратов и о досрочном возвращении меня в Ленинград для дальнейшего моего в нем проживания и моей работы.

В заключение же этих моих строк прошу Вас принять уверение в моих весьма почтительных чувствах и живой симпатии.

Варвара Анненкова.

1936 г<од> Февраль 9 дня»¹.

«Взять материал для препров<ождения>. ЕП. 13/II».

«26 апреля 1936 г<ода>.

Остаюсь готовой к услугам.

В. Анненкова.

Саратов, Аткарская ул<ица>, д<ом> 70, кв. 1»².