Антиномии как принципы православного воспитания или основания догматической педагогики

главный специалист научно-методического миссионерского центра Екатеринодарской и Кубанской епархии, кандидат педагогических наук

Диалектика как «единственно правильная методология» выплеснута вместе с марксизмом. И даже если бы она оставалась таковой, то как метод примирения крайностей («разрешения противоречий») она вряд ли бы была приемлемой по причине её требования ликвидации противоположностей, исчезновения крайностей, какими бы привлекательными они ни были. На этом основании мы обращаемся к более традиционному методу, хотя и более непривычному для ума, воспитанного на диамате. Имя этому методу антиномизм или антиномический (или антиномистический) монодуализм (по терминологии С.Л. Франка). Эта методология лежит в основании православных догматов эпохи Вселенских соборов, в основании мистического богословия Св. Дионисия Ареопагита (а в последствии В.Н. Лосского), в богословии исихазма Св. Григория Паламы, в основании учения о concidentia oppositorum Николая Кузанского, в учении об автаркии Григория Сковороды. Антиномизм является методологической основой отечественной религиозной философии о. Павла Флоренского и о. Сергия Булгакова, А.Ф. Лосева и С.Л. Франка, кн. Е.Н. Трубецкого и Н.А. Бердяева. Во многом антиномизм стал основой современного учения синергетики.

Отец Павел Флоренский:

«Антиномия есть такое предложение, которое, будучи истинным, содержит в себе совместно тезис и антитезис, так что недоступно никакому возражению. Тезис и антитезис вместе образуют выражение истины. Другими словами истина есть антиномия, и не может не быть таковою»³.
Он же:

«<…> все построения держатся лишь силою противоборствующих начал и взаимоисключающих начал. Непреложная истина – это та, в которой предельно сильное утверждение соединено с предельно же сильным его отрицанием, т.е. – предельное противоречие: оно непреложно, ибо уже включило в себя крайнее его отрицание. И поэтому все то, что можно было бы возразить против непреложной истины, будет слабее этого, в ней содержащегося отрицания. Предмет, соответствующий этой последней антиномии, и есть, очевидно, истинная реальность и реальная истина. Этот предмет, источник бытия и смысла, воспринимается опытом».⁴

«<…> единственно адекватная онтологическая установка есть установка антиномистического монодуализма. О каких бы логически уловимых противоположностях ни шла речь – о единстве и множестве, духе и теле, жизни и смерти, вечности и времени, добре и зле, Творце и творении, - в конечном итоге мы всюду стоим перед тем соотношением, что логически раздельное, основанное на взаимном отрицании вместе с тем внутренне слито, пронизывает друг друга – что одно не есть другое и вместе с тем и есть другое, и только с ним, в нем, и через него есть то, что оно подлинно есть в своей последней глубине и полноте. В этом и заключается антиномистический монодуализм всего сущего, и перед его лицом всяческий монизм, как и всяческий дуализм, есть ложная упрощающая и искажающая отвлеченность, которая не в силах выразить конкретную полноту и конкретную структуру реальности».⁵ Он же: «принцип антиномистического монодуализма – единство раздельности и взаимопроникновения».⁶

«Религиозная жизнь по существу антиномична, она заключает в себе для разума несовместимые и противоречивые тезисы и таинственно снимает эти противоречия. Антиномичность трансцендентного и имманентного разумно неразрешима и непреодолима; она изживается в религиозном опыте и там снимается. В высшем озарении совмещаются противоположности».⁷

«Антиномия не означает ошибки в мышлении или же общей ложности проблемы гносеологического недоразумения, которое может быть разъяснено и тем самым устранено. Разуму присущи вполне закономерные антиномии».⁸

« <…> трансрациональная позиция – будучи в отношении объединяемых ею противоречащих отвлеченных познаний, «витанием» между и над ними – сама по себе есть совершенно устойчивое, твердо опирающееся на саму почву реальности стояние. Всякий окончательный сполна овладевающий реальностью и ей адекватный синтез никогда не может быть рациональным, а, напротив, всегда трансрационален».¹¹

« <…> всякое живое мышление опирается на противоречие и живет им. И чем оно жизненнее, тем острее противоречия. Религиозное мышление не смазывает, а утверждает сразу и да, и нет. Каждое да есть нет другого. И когда это сделано, то актом веры человек подымается над рассудком и опять воспринимается как единое целое. <…> Ереси же с самого начала в том и заключались, что они брали или ту или другую сторону. А жизненное мышление утверждает антиномичность категорий религиозного мышления”.¹²

« <…> друг против друга стоят две полярно противоположные по всем своим характеристикам сферы: тождество их (факт их согласия – истина) осуществляется как раз через переход, превращение одной в другую. Но переход, самый момент перехода иррационален и не может быть выражен через непротиворечивое понятие, ибо в этот-то момент как раз и совершается превращение А в не-А, их совпадение, тождество. Выразить его в понятии – значит разрушить форму понятия».¹³

«Интуиция предстает как пульсация сверхсознания над сознанием, которые развертывают, раскрывают перед человеком подлинное разноцветье и полифонию мира».¹⁴

«Чтобы не оторваться от реальностей Откровения, подменяя их понятиями человеческой философии, необходимо сохранять равновесие между двумя членами антиномии. <…> Антиномия возвышает ум над областью понятий, возводя его к конкретным данным Откровения».¹⁵

Идея использовать антиномизм в педагогике принадлежит священнику и психологу протоиерею Борису Ничипорову¹⁶. И это не вызывает удивления, ибо православное мышление изначально антиномично, а сама “антиномия есть некое таинство, где встречаются и объединяются в Святом Духе две противоположности”¹⁷, а “догматы Церкви представляются нашему рассудку антиномиями, тем неразрешимее, чем возвышеннее тайна, которую они выражают”¹⁸. К сожалению, данный подход в отечественной педагогике практически не реализован. В зарубежной литературе нам известна только работа немецкого профессора Р. Винкеля.¹⁹

Необходимо заметить, что антиномия принципиально отличается от диалектического противоречия тем, что она не требует своего разрешения. “Антиномичный подход не только учитывает полярности, но и считает их правомерными, равноценными и предлагает искать пути адаптации к ним”.²⁰

Рис. 1
Немецкий профессор Х.-Й. Гамм считает при этом диалектику “первичной формой балансирующего мышления”. Поэтому антиномизм как высшая форма балансирующего мышления позволяет нам сформулировать принцип разумного баланса как принцип соединения антиномических крайностей. Непрерывность же (и не только образования) можно обозначить как “единство разделения и слитности (взаимопроникновения)”.²¹

Антиномичный принцип разумного баланса позволяет примирить крайности - “педагогика-наука” и “педагогика-искусство”. Да, педагогика в своих антиномичных крайностях научна, рассудочна, рациональна, доказуема, ибо изначально антиномия предполагает единство одинаково доказуемых истин. Но при этом соединение крайностей трансрационально, оно предполагает интуитивное балансирование между ними. И поэтому можно говорить, что педагогика есть искусство, что она допускает импровизацию, основанную на интуиции. Таким образом, педагогика антиномично соединяет в себе рационализм науки и чувственную импровизацию искусства.
Основные антиномии православной педагогики
В настоящее время появилось множество изданий по православной педагогике. Даже поверхностный их анализ позволяет сказать, что современная православная педагогика (а особенно православная дидактика) находится в самом начале своего пути. Как правило, различные авторы (а для православной педагогики это не является исключением) для построения своих педагогических рассуждений изначально выдвигает ряд, на их взгляд, основополагающих принципов, на базе которых и пытаются выстроить здание педагогики. Но даже беглый взгляд позволяет сказать, что каждый из авторов приводит свой набор принципов, а их сопоставление позволяет говорить об их взаимоисключаемости. Ситуация разнобоя подходов в православной педагогике аналогична ситуации в официальной научной педагогике, о которой мы говорили выше. Отсутствие полноты в научной педагогике называется вариативностью и является предметом особой гордости “демократических” господ в сфере управления образованием, олицетворяемых бывшим заместителем министра образования А.Г. Асмоловым. Именно вариативностью (как великим благом) называется весь беспредел современной массовой школы.

Отсутствие цельности подхода наблюдается и в православной педагогике. Так в докладе Председателя Отдела религиозного образования и катехизации Московского Патриархата игумена Иоанна (Экономцева) на Архиерейском Соборе РПЦ в 1994 году сформулированы основные принципы православного образования. В их числе такие: личностный характер встреч учителя и ученика, приоритет духовного и нравственного перед материальным и экономическим, ощущение сотварности с природой и т.д. Надо полагать, что мнение отца Иоанна близко к официальному. Во всяком случае, в светских педагогических журналах озвучивается именно оно. Но одновременно с этим в большинстве православных изданий, претендующих на теоретическое обобщение обнаруживается та самая взаимоисключающая вариативность. Так, в переизданных трудах протопресвитера Василия Зеньковского, в современных публикациях Л.В. Суровой, протоиерея Бориса Ничипорова, протоиерея Евгения Шестуна, С.Ф. Ивановой обнаруживаем такое многообразие взаимоисключающих подходов к формулированию принципов православной педагогики, что свести их воедино, на первый взгляд, кажется невозможным.

Выход из сложившейся ситуации, на наш взгляд, следующий. Уже названный нами тверской священник Борис Ничипоров в своей книге “Введение в христианскую психологию” отмечает изначальную антиномичность православного мышления. Мы согласны с отцом Борисом в том, что принципы православной педагогики можно сформулировать в виде ряда фундаментальных антиномий: «Надо просто пытаться удерживать тот принцип, который мы имеем от Халкидонского собора, - о неслиянном сосуществовании двух природ, божественной и человеческой, во Христе. И этот принцип должен быть перенесён нами на образовательную почву».²² Напомним читателю, что IV Вселенский Собор, созванный в 451 году в Халкидоне утвердил православное учение об образе соединения Божественной и человеческой природы в Лице Иисуса Христа, в котором Божество и человечество «соединилось в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно»²³. Полностью определение Халкидонского Собора звучит так:

«Последуя святым отцам, все соглас­но научаем исповедывать одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в Божестве, совершенного в человече­стве, истинно Бога, истинно человека, того же из разумной души и тела, единосущного Отцу по Божеству и того же единосущного нам по человечеству, одного и того же Христа, Сына, Господа единого прежде веков от Отца по Божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения от Марии Девы Богородицы по человечеству, одного и того же Христа, Сына, Господа единородного в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, так что соединением ни сколько не нарушается различие двух естеств, тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно лицо, в одну ипостась,, — не в два лица рассекаемого или раз­деляемого, но одного и того же Сына, Единородного, Бога Слова, Господа Иисуса Христа, как в древности пророки (учили) о Нем и как Сам Господь Иисус Христос научил нас, и как предал нам сим­вол отцов».²⁴

Эта православная формула утвердила антиномизм как основу православной догматики, как методологию православного мировоззрения, в которой Бог «неразделен в разделениях и непреумножаем во множественности».²⁵ «Антиномия разума – это краеугольный камень при объяснении в построении догматов. Догмат потому и абсолютен, что он сопряженно противоречив: наиболее устойчива наша позиция может быть тогда, когда на прямое отрицание можно ответить: «Я это самое и говорю», когда берётся наиболее широкий диапазон между да и нет».²⁶

«<…> догматы Церкви часто представляются нашему рассудку антиномиями, тем неразрешимее, чем возвышеннее тайна, которую они выражают. Задача состоит не в устранении антиномии путём приспособления догмата к нашему понимению, но в изменении нашего ума для того, чтобы мы могли прийти к созерцанию Бого-открывающейся реальности, восходя к Богу и соединяясь с ним в большей или меньшей мере».²⁷

Прежде, чем мы приступим к формулированию педагогических антиномий как своеобразных педагогических догматов, заметим, что мы принципиально согласны с протоиереем Евгением Шестуном в том, что “воцерковить педагогику — это значит наполнить православным смыслом уже сложившийся научный и категориальный строй педагогики как теории, как науки”.²⁸ В связи с этим некоторые антиномии мы будем приводить в двух формулировках: в категориях, общепринятых в педагогике, и в категориях, которые, на наш взгляд, не противоречат православному мировидению.

Выявленные антиномии являются следующими. Первые шесть сформулированы протоиереем Борисом Ничипоровым в книгах «Введение в православную психологию» (1994) и «Времена и сроки. Очерки онтологической психологии» (2002).

1. Двойная антиномия власти и безвластия, свободы и послушания, первая пара из которых «имеет отношение к самому педагогу, вторая – к ученику».²⁹

2. Антиномия вселенского и местного (в категориях официальной педагогики: антиномия общекультурного и национального) провозглашает путь «освоения духовного и культурно-исторического наследия своей земли к освоению вселенского духовного опыта».³⁰

3. Антиномия традиционного и инновационного. Известно, что инновации, захватившие школы, привели во многом к разрушению традиционных школьных устоев, но, с другой стороны, те школы, которые игнорируют новое в педагогике обречены на отставание, в первую очередь, в уровне образования. Необходим разумный баланс в этом (как и в других) вопросах.

4. Антиномия молчания и назидания (или недеяния и активности). Учитель «должен и неустанно назидать»³¹ и молчаливо являть пример и образ чистоты.

5. Антиномия победы и поражения (антиномия братства). Братство (как и соборность) иерархично узаконивает неравенство старшего и младшего, руководителя и подчиненного, ведущего и ведомого. «Братство должно выдержать самое разное испытание пути: славой и успехом, скорбями и гонениями».³²

6. Антиномия романтизма и реализма (антиномия духовника) обуславливает руководящую роль взрослого, разумно в себе сочетающего «наивность романтика» и «жёсткость прагматика».³³

7. Антиномия цельного и частного (частичного). Данная антиномия “примиряет” сторонников интеграционных и дифференцированных подходов. Здесь мы согласимся с отцом Василием Зеньковским, считавшим, что, “кроме целостности в самом явлении, важна и многосторонность его восприятия”.³⁴ В научной педагогике эта антиномия отражена в концепции интедиффии образования известного психолога В.Ф. Моргуна.³⁵

8. Антиномия доступности и высокого уровня трудности. Эта антиномия “примиряет” классические воззрения Коменского с современной теорией развивающего обучения. Чередование доступности и высокого уровня трудности позволяет, закрепляя успех в обучении, двигаться высоким темпом в освоении учебного материала.

9. Антиномия соборного и индивидуального. В категориях официальной педагогики: антиномия коллективного (группового) и индивидуального. Чередования и баланс подходов позволяют активизировать образовательный процесс.

10. Антиномия открытости и автономности. Школа должна сохранять “разумный баланс замкнутости от мира и открытости к миру и людям в Боге”.³⁶

11. Антиномия телесного и духовного. В категориях официальной педагогики: антиномия физического и нравственного. Баланс данной антиномии обусловлен иерархическим соподчинением духовного, душевного и телесного в структуре личности, предполагающим “с помощью Божией не уничтожить, а подчинить сферу душевную и телесную духовным основаниям”.³⁷

12. Антиномия мистического и рационального.

13. Безусловно, что десятым и главным принципом православной педагогики, не предполагающим антиномичности является принцип Христоцентричности.³⁸

Таковы, на наш взгляд, тринадцать основных принципов-антиномий православного образования. В ответ тем, кто склонен к суевериям, утверждающим, что число «13» имеет отрицательный мистический смысл, напомним, что тринадцать – это число участников Тайной Вечери: Иисус Христос и двенадцать избранных им последователей-посланников – апостолов.

Данная методология позволила создать масштабную исследовательскую программу «Педагогика разумного баланса», которая с 2000 года реализуется в Краснодарском крае Азовским государственным педагогическим лицеем и рядом других учреждений при участии научно-методического миссионерского центра при Екатеринодарской и Кубанской епархии.