НЕКОТОРЫЕ BОПPOCЫ АРХЕОЛОГИИ И ИСТОРИИ КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИИ В СВЕТЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ДАННЫХ

НЕКОТОРЫЕ BОПPOCЫ АРХЕОЛОГИИ И ИСТОРИИ КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИИ В СВЕТЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ДАННЫХ

Наиболее ранние известные здесь памятники относятся к эпохе мустье. Памятников более ранних – шелльской и ашельской – эпох на территории Карачаево-Черкесии пока неизвестно. Очевидно, заселение верховьев Кубани и Зеленчуков произошло в эпоху мустье (100 – 35 тыс. лет тому назад). Памятники Карачаево-Черкесии каменного века представлены или отдельными находками (часто в русле рек), или стоянками (Явора, Овечка). Возможно, заселены были также пещеры (Алимкина пещера, пещера Южный Слон).

В начале бронзового века (III тысячелетие до н.э., майкопская культура) покойников хоронили иногда без курганов (в каменных ящиках), но чаще под большой курганной насыпью, в каменных ящиках или в прямоугольной яме с закругленными углами. Костяки в основном были скорчены. В среднем бронзовом веке (II тысячелетие до н.э.) под курганами мы находим грунтовые ямы, накрытые каменными плитами, ямы с заплечиками, ямы, покрытые досками и булыжником, каменные склепы, каменные гробницы, катакомбы. Костяки скорченные, но есть и вытянутые. Известны поселения III – II тысячелетий до н.э. (в районе Курджинова и Усть-Джегуты). Поздний бронзовый век (кобанская культура, XII – Х вв. до н.э.) представлен отдельными находками бронзовых вещей – топоров, серпов и др. К раннекобанскому времени относятся также поселения у Исправной и Уллу-Баганалы. Очевидно, к этой эпохе относятся также каменные ящики, открытые у сел. Элькуш.

Отдельные находки, а также могильники и поселения характерны для начального этапа раннежелезного века (средний период кобанского времени – IX – первая половина VII в. до н.э.). Могильник с каменными ящиками у аула Инжиччукун датируется VIII – VII вв. до н.э. (а может быть, и несколько более ранним временем). К началу раннежелезного века относится поселение у Шханты (Карт-Джурт), два городища у Первомайского. VIII – VI вв. датируются поселения на холмах – Хумаринское и Тамгацикское.

В позднекобанское – скифское время (вторая половина VII – IV вв. до н.э.) формы погребальных сооружений были весьма разнообразны. Это бескурганные захоронения в каменных ящиках (Тамгацик, Исправная), в ямах – овальных, прямоугольных, края которых на поверхности были выложены камнями (Кызыл-Кала, Тамгацик), в сооружениях из камня, каменных плит (Тамгацик, Учкулан). Под курганами мы находим каменные ящики (Домбай), сооружения из досок и булыжников (Дружба). Обнаружены кремационные захоронения, относящиеся к кобанско-скифской эпохе (Карабашево, Кумыш, Терезе, Эшкакон, Тохтамышевский могильник на Бийчесыне). Кроме открытых поселений (селищ) на холмах (Хумара, Тамгацик) известны и городища (например, Дружбинские). Но, возможно, земляные укрепления на Дружбинских городищах были возведены не в скифскую, а в сарматскую эпоху.

К скифскому времени относится женская каменная статуя у Преградной.

Таким образом, на территории Карачаево-Черкесии есть памятники всех трех периодов кобанской культуры.

Несколько слов о кобанской и прикубанской культурах. В начале 50-х годов А. А. Иессен на Северо-Западном Кавказе выделил прикубанский очаг металлургии и металлообработки конца меднобронзового века. В верховьях Кубани и Зеленчуков, по течению Теберды и в других местах нашей республики А. А. Иессен отметил находки бронзовых вещей как кобанского, так и прикубанского типа. Термин «прикубанская культура» А. А. Иессен не употреблял [Иессен, 1951, с. 75 – 124]. Этот термин был введен в научный оборот Е. И. Крупновым, который считал Карачаево-Черкесию зоной стыка кобанской и прикубанской культур [Крупнов, 1957, с. 96; 1960, с. 79, 82, 140 – 142, 181]. В настоящее время есть все основания относить памятники кобанского времени Карачаево-Черкесии к западному варианту кобанской культуры. Памятники Карачаевю-Черкесии по всем признакам сближаются с кобанскими древностями более восточных районов Северного Кавказа [Козенкова, Найденко, 1980, с. 207; 1989]. Возможно, в верховьях Кубани и Зеленчуков существовал локальный вариант кобанской культуры [Алексеева, 1984, с. 48 – 49].

В сарматское время (III в. до н.э. – IV в. н.э) умерших хоронили без курганов и под курганами. Бескурганными были захоронения в продолговатых ямах, стенки которых были обставлены камнями; в грунтовых ямах, покрытых каменными плитами; в каменных ящиках, в каменных гробницах. Известен бескурганный дольменообразный склеп с захоронением этого периода (Кобу-Баши). Под курганами были прямоугольные ямы, стены которых были обложены камнем (Терезе). Костяки лежали вытянуто, на спине. Встречаются перекрещенные голени и деформированные черепа (Адиюх). Ориентировка в основном западная, но есть и другая. Перечисленные захоронения принадлежат местным племенам, в какой-то степени воспринявшим черты сармато-аланского погребального обряда. Но в последние десятилетия на территории Карачаево-Черкесии открыты и захоронения сарматов – впускные подкурганные погребения в Бесленее [Биджиев, 1983, с. 143] и возле Хумаринского городища – подбои сарматского времени [Биджиев, 1982, с. 67 – 68; Абрамова, 1985, с. 35 – 36]. На этом же могильнике открыты катакомбы, относящиеся к первым векам новой эры. Эти катакомбы бескурганные. Подкурганные катакомбы находились у селений Учкекен, Терезе, у г. Усть-Джегуты. Они датируются I – II, возможно, I – III вв. н.э. Скальные катакомбы IV – VII вв. н.э. известны у сел. Новая Джегута. Катакомбы сарматского времени на территории Карачаево-Черкесии, по-видимому, оставлены аланами.

Поселения capматского периода – открытые (Учкулан, Алибердуковский, Псыж), но есть и укрепленные городища (Дружбинские 1 и 2).

Период раннего средневековья можно разбить на три подпериода. В первом подпериоде (V – VII вв.) погребения были бескурганные, чаще всего без обозначения на поверхности могил. Только в некоторых случаях могилы были обозначены на поверхности – прямоугольными выкладками из камней (Кызыл-Кала, Куутум) и круглыми выкладками из камней (Гара-Туз).

Могильные сооружения были следующие: 1. Грунтовые ямы, покрытые каменными плитами (Тамгацик, Хумара, Узун-Кол и другие). 2. Грунтовые могилы, стенки которых были обложены камнями (Гиляч, Кызыл-Кала). 3. Каменные ящики (Хасаут). 4. Наземные гробницы с входом в фасадной части, иногда двухэтажные (Индыш, Кльян-Кала, Гиляч). Их можно назвать склепами, так как они имеют вход в боковой части. 5. Полуподземные гробницы: тыльная часть под землей, вход – в фасадной части (Сенты, Киир-Кол, Сынла). 6. Подземные гробницы. Некоторые имеют полки. Бокового входа нет (Гиляч, Узун-Кол, Боготобагде, Куутум, у сел. Коста Хетагурова, у Усть-Джегуты, Карачаевска и др.). 7. Земляные катакомбы (Байтал-Чапкан, Рим-Гора, Хумара, Исправная, Каракент, Кумыш и в других местах). 8. Скальные захоронения, как правило овальные или прямоугольные в плане со сводчатым потолком, но есть и другие формы. Лазы – круглые, полукруглые, овальные, квадратные. Эти высеченные в скалах камеры можно назвать катакомбами, но следует учитывать, что они не имеют дромоса. Скальные катакомбы имеются в местностях Бескес, Ахмат-Кая, в могильнике Мощевая Балка, Крейда, Гнакызы, Шубшурук и в других местах. В последние десять лет исследовались скальные катакомбы в Нижнем Архызе (Мцешта), в урочище Кёкле, в Каменномостском, Важном, Учкекене, Джаге, на Рим-Горе и в других местах.

В различных захоронениях V – VII вв. костяки, как правило, лежали вытянуто, на спине, головой на запад. Но есть и другая ориентировка. Изредка встречаются скорченные костяки. Отмечены также деформированные черепа и перекрещенные голени (Байтал-Чапкан, Гиляч, Тамгацик, у сел. Коста Хетагурова). Поселения – селища (Эльбурган, Тамгацик) и городища (Красновосточный, Адиюх, Учкулька и др.), сезонное городище – Узун-Кол. На городищах и селищах были каменные и турлучные постройки. Городища обнесены каменными стенами с башнями (Адиюх, Узун-Кол, Учкулька). В городище Узун-Кол имелся загон для скота.

Второй подпер и од. В VIII – IX вв. захоронения также бескурганные: 1. Наземные склепы (Муху, Терезе, Хасаут). 2. Прямоугольные ямы, стенки которых были выложены камнями (Адиюх). 3. Наземные гробницы с входом в фасадной части (Сенты, Кривая, Индыш). 4. Полуподземные гробницы под скальным навесом (Мощевая Балка). 6. Каменные ящики (Хасаут). 7. Погребения в деревянных гробиках с трупосожжением (Гоначхир). 8. Земляные катакомбы (Исправная, Рим-Гора). 9. Скальные захоронения – катакомбы без дромосов, реже с дромосами (Хасаут, Инджур-Гата, Джага, Рим-Гора, Ахмат-Кая, Токмак-Кая, Учкекен, Гиляч и др.).

В захоронениях VIII – IX вв. костяки лежали вытянуто, на спине, ориентировка различная, преимущественно западная. Поселения – селища (Бесленей, Эльбурган, Белая Круча у Исправной), городища с каменными стенами и башнями – Адиюх, Учкулька, Уруп и др.

Третий подпериод. В Х – первой половине XIII в. погребения были также бескурганные. На поверхности иногда встречались бугорки из камня, выкладки круглые из битого камня (Кубина), каменные плиты, столбы с изображениями и греческими надписями, кресты. В Адиюхе и Кубине найдены каменные плиты с прямоугольными отверстиями для вставки креста. На крестах тоже иногда были греческие надписи. На плитах заметны изображения людей, зверей, геометрические знаки, надписи. На одной из плит (Зеленчукская плита) была аланская надпись. Каменные плиты и кресты найдены главным образом у Шоаны, Хумары, Сторожевой, Преградной, Кардоникской, на Кяфаре и Бижгоне, в Старом жилище (Архыз).

Погребальные сооружения этого периода следующие:

1. Узкие ямы, стенки которых выложены камнями (Адиюх„ Дардон). 2. Каменные ящики (Нижний Архыз, Нижняя Ермоловка, Важный, Жако, Шубшурук (у Нового Карачая). Алибердуковский, Кубина). 3. Грунтовые ямы, покрытые каменными плитами (Каракент, Дардон). 4. Грунтовые могилы без камня (Рим-Гора). 5. Пещерные захоронения с мумифицированными трупами (Амгата). Пещерные захоронения с деревянными полками, каменными гробницами и мумифицированными трупами (Сенты). 6. Подземные склепы (Дардон, Нижний Архыз – левобережье). Есть склепы двухэтажные (Дардон). 7. Скальные захоронения – катакомбы без дромосов (Ахмат-Кая, Сары-Тюз, Индыш-Сынла, Учкекен; Кая-Баши, Хасаут, Крейда, Шубшурук, Кубрань, Гиляч, Рим-Гора и др.). 8. Наземные дольменообразные склепы (Гиляч, Кривая, Верхняя Теберда, Амгата). 9. Наземные гробницы с боковым четырехугольным входом в фасадной части. Их можно также назвать склепами, так как у них есть боковой вход. Иногда эти сооружения двухэтажные (Индыш, Киир-Кол, Гиляч, Кривая, Сторожевая, Уллу-Дорбунла. Нижний Архыз, Кардоникская, Шоана). 10. Полуподземные гробницы-склепы (Гиляч, Кардоникская, Нижний Архыз – гора Пароход, Киир-Кол и др.). 11. Подземные гробницы, иногда с нишами и полками, без бокового входа (Шоана, Нижний Архыз, Гиляч, Дардон). 12. Погребения под камнями (Гоначхир).

В захоронениях Х – первой половины XIII в. (скальных погребениях, естественных пещерах, искусственных пещерах – скальных катакомбах без дромоса) погребенные лежали на слое бересты, на угле, в деревянных гробах (Рим-Гора), в каменных гробницах (Сенты). Захоронения одиночные, парные и коллективные. Костяки вытянуты, на спине, часто головой на запад. Есть и другие ориентировки. При христианском обряде руки погребенного лежали скрещенными на груди или на животе. Есть чуть скорченные погребения на правом боку (Дардон). Иногда покойника клали на доску (Дардон). В каменных ящиках Нижнего Архыза найден толченый кирпич, реальгар, мел. У некоторых погребенных под головами были каменные плитки.

Из других находок этого периода следует упомянуть эпиграфические памятники. О Зеленчукской надписи мы уже говорили. Кроме того, на каменных плитах и на скалах найдены тюркские рунические надписи (городища Нижне-Архызское, Хумаринское, Каракентское, Красновосточкое и др.). На Нижне-Архызоком городище найдены греческие и арабоязычные надписи.

Статуи «христианских рыцарей» обнаружены у Бижгона, Нижнего Архыза, Сторожевой, Преградной и в других местах. Каменные бабы происходят из Исправной, Таллыка, Сторожевой.

Поселения без оборонительных сооружений – селища этого времени известны у Абазакта, Киево-Жураковского, Ново-Кувинского, Инжиччукуна, Белой Кручи (Исправная) и в других местах. Поселения с оборонительными сооружениями – городища – зафиксированы и обследованы у Нижнего Архыза, у Верхнего Архыза, Хумары, Кубины, у Медового водопада (Указатель), на Рим-Горе и т.д. Городища обнесены рвами, валами, каменными стенами, имеют башни, караульные помещения (Рим-Гора), каменные постройки (некоторые двухэтажные) (Инджур-Гата, Нижний Архыз), остатки оград дворов и усадеб (Верхний Архыз, Джингирик, Усть-Теберда), улицы и площади (Нижний Архыз), базарную площадь (Гиляч), мастерские (Нижний Архыз, Рим-Гора), каменные лестницы (Гиляч), церкви и часовни (Нижний Архыз, Адиюх, Гиляч, Первомайское на Большой Лабе и др.), полуязыческие капища (Гиляч, Нижний Архыз), кладбища, тюрьмы (Рим-Гора, Адиюх). Как правило, городища имели цитадели (Адиюх, Учкулька, Хумара, Кызыл-Кала и др.).

На Нижне-Архызском городище у Среднего Зеленчукского храма зафиксированы остатки стен и келий, – очевидно, руины монастыря. Возможно, на Хумаринском городище был водопровод (сохранилась керамическая труба). Большие городища представляли собой феодальные города, маленькие укрепленные пункты – феодальные замки (Токмак-Кая, Инджур-Гата, Аргы-Кала и некоторые другие).

В позднем средневековье (вторая половина XIII – XVII вв.) в горных районах покойников хоронили в деревянных гробах или в деревянных колодах, над могилами были курганообразные возвышения из камней; овальные и прямоугольные в плане выкладки из камней на поверхности земли. Могильные ямы были целиком завалены булыжником. Костяки лежали вытянуто, на спине, головой на запад (Карт-Джурт). В предгорных районах умершие лежали в деревянных гробах, покрытых полуколодой, на спине, головой на запад. Над погребенньими были курганы из земли и булыжника (Жако, Бесленей, устье Карабежгонки, Кубина, Важный, Байтал-Чапкан и в других местах). В Сары-Тюзе найден медный гроб.

Встречены также бескурганные захоронения, отмеченные на поверхности лежащими плашмя каменными плитами. Костяки помещались в ямах, стенки которых были обложены досками и укреплены булыжником. Покойники лежали вытянуто на спине, головой на запад, руки были скрещены на груди или на животе (Новокувинский могильник). Костяки со скрещенными на груди руками встречались и в левобережном Карт-Джуртском могильнике. У Усть-Джегуты обнаружен мавзолей XIV в. из кирпича.

Поселения эпохи позднего средневековья известны только в горных районах. На одном из них (Джалон-Кол у Каменномостского) кроме срубных жилищ обнаружены каменные сооружения. К позднему средневековью относятся также архитектурные сооружения, такие, как крепость Карча-Кала, XIV в., Хурзукская башня XIII – XIV вв. и Кызыл-Калинская башня XVI – XVII вв.

XVIII веком датируется башня Адиюх и сходная с ней башня в балке Клевцовой (у Новоисправненского). К этому же времени относится поселение Джамагат на Теберде с каменными фундаментами и часть захоронений левобережного Карт-Джуртского могильника (склепы и полусклепы). Возможно, что к XVIII в. следует отнести некоторые погребения Карт-Джуртского правобережного могильника.

XIX век в общем не входит в рамки настоящей работы, так как памятники этого века археологическими уже не считаются. Однако мы отметили два архитектурных сооружения – Каменномостскую и Красногорскую башни, сооруженные в 1832 г. и составлявшие звенья Кубанской оборонительной линии, построенной российским правительством.

Итак, памятники, находящиеся на территории Карачаево-Черкесии, отличаются большим разнообразием. Нет единства и в погребальном обряде, прослеживаемом в могильниках. Это свидетельствует не только о хронологических и идеологических различиях, но и об этнической пестроте населения Карачаево-Черкесии в различные эпохи. Эта территория издавна была заселена различными этническими группами.

* * *

Памятники конца бронзового века, открытые на территории Карачаево-Черкесии, принадлежат к кобанской культуре. Эти памятники оставлены древнейшими предками карачаевцев [Алексеева, 1971, с. 164 – 167]. Однако в Гиляче, Дауте (Дууте), Карачаевске, Худесе, Хурзуке найдены бронзовые изделия кобанского времени несколько иного облика, которые А. А. Иессен называл предметами прикубанского типа. Памятники прикубанского типа А. А. Иессен связывал с древнейшими предками меотов-адыгов [Иессен, 1951, с. 124].

Бронзы прикубанского типа продолжают существовать и в позднекобанский период: Они найдены на Агуре, в Верхней Теберде, на Индыше, в Кардоникской, Нижнем Архызе, Учкулане, Карт-Джурте. На территории Карачаево-Черкесии известно также много памятников кобанской культуры позднего периода (вторая половина VII – IV в. до н.э.). Кобанцам принадлежат погребения в каменных ящиках (Исправная, Тамгацик и другие), погребения овальные и прямоугольные в плане, стенки которых на поверхности были обложены камнями (Кызыл-Кала, Тамгацик и др.).

Местными племенами, очевидно родственными меотам-адыгам, оставлены такие памятники, как Дружбинские городища, жизнь на которых началась с V – IV вв. до н.э. Меотским же, как полагает П. Н. Шульц, является святилище у Преградной, где найдена каменная женская статуя [Шульц, Навротский, 1973, с. 189 – 204]. Возможно, еще в древности на территорию Карачаево-Черкесии просачивались древнейшие предки абхазов и абазин – об этом ниже.

На этой территории селились и скифы. Очевидно, им принадлежат курганы VI – V вв. до н.э. у хутора Дружба. Но скифы не оседали здесь надолго. Они через перевалы проходили в Закавказье. Возможно, часть скифов осталась в верховьях Кубани и Зеленчуков и растворилась в среде местного населения.

В сарматское время в горах продолжали жить потомки кобанцев. Им, например, принадлежат такие памятники, как каменные гробницы у Учкулана. В предгорной части обитали местные племена, родственные местам. Им принадлежали Дружбинские городища, Дружбинский могильник, где найдены кувшины, стоявшие ,в мисках, – черта меотского обряда захоронения. Очевидно, меотским является склеп Кобу-Баши, где найдены гальки, канфарообразный сосуд и другие предметы меотского инвентаря погребения. В сарматский период, на территорию Карачаево-Черкесии стали проникать сармато-аланы. Сарматскими являются впускные захоронения курганов у Бесленея, подбои у Хумаринского городища. С некоторой долей вероятности можно предположить, что сарматами оставлены захоронения у Хасаута II в. до н.э. – I в. н.э., со скрещенными голенями, погребения III – IV вв. Адиюхского могильника и некоторые могилы IV в. Тамгацикского могильника, где голени умерших были также перекрещены. Аланами оставлены подкурганные погребения в катакомбах у Терезе, Учкекена, Усть-Джегуты. Очевидно, аланской является скальная катакомба IV – VII вв. н.э. у аула Новая Джегута.

О скальных погребениях мы будем говорить несколько ниже. Здесь же коснемся вопроса об этнической принадлежности земляных катакомб сарматского времени.

В науке принята точка зрения о том, что катакомбные погребения сарматского времени оставлены аланами. Но в последнее время некоторые археологи стали отрицать аланскую принадлежность катакомб. Так, например, М. П. Абрамова объясняет появление катакомб на Северном Кавказе не этническими, а социальными причинами [Абрамова, 1976, с. 5 – 6; 1978, с. 40 – 42; 1982, с: 49 – 51].

Точка зрения М. П. Абрамовой не была принята археологами [Березин, Савенко, 1977, с. 38, 40 – 42; Ждановский, 1979, с. 39, 40 – 43]. Да и сама М. П. Абрамова теперь считает, что катакомбные могильники оставлены смешанной группой населения, состоявшей из потомков автохтонных племен и оседавших здесь сарматов [Абрамова, 1985, с. 35 – 36]. Местному населению, включавшему автохтонные и ираноязычные элементы, принадлежал, по мнению М. П. Абрамовой, Подкумский могильник [Абрамова, 1987а, с. 177 – 178].

Мы считаем, что подкурганные катакомбы первых веков новой эры оставлены именно аланами. Эти катакомбы появляются одновременно на всем Северном Кавказе в тот период, когда письменные источники начинают говорить о проникновении на Северный Кавказ алан. Никаких элементов, связывавших катакомбную форму погребального сооружения с местными погребальными сооружениями, мы не наблюдаем. Правда, на Северном Кавказе, в северо-западной и отчасти в центральной его части, имеются бескурганные катакомбы, в основном II – I вв. до н.э. Но они могли принадлежать не только местному населению, но и сарматам [Габуев, 1986, с. 19]. Возможно также, среди этих сарматов были и протоаланские группировки. В одной из своих работ мы высказали предположение, что катакомбный обряд захоронения был принесен на Северный Кавказ из Средней Азии, где находилась страна Аланья [Алексеева, 1976, с. 146]. Эта точка зрения находит подтверждение в последних исследованиях [Габуев, 1986, с. 20].

Таким образом, если об этнической принадлежности бескурганных катакомб последних веков до новой эры еще можно спорить, то подкурганные катакомбы первых веков новой эры следует со всей убедительностью называть аланскими. Это заключение подтверждается новейшими работами, в том числе и полевыми – А. М. Ждановского, Б. М. Керефова, В. Н. Каминского и других археологов.

Раннесредневековые катакомбы (Байтал-Чапкан, Хумара, Исправная и др.) также принадлежат аланам.

Относительно этнической принадлежности скальных захоронений единого мнения нет. Некоторые археологи – Т. М. Минаева, В. А. Кузнецов, В. Н. Каминский – считают скальные захоронения аланскими [Минаева, 1971, с. 174 и сл.; Кузнецов, 1974, с. 79; Каминский, 1984, с. 74 – 75]. X. X. Биджиев и И. М. Мизиев полагают, что скальные могилы оставлены тюрками, – возможно, болгарами [Биджиев, 1982, с. 67 – 68; Мизиев, 1986, с. 153 – 155]. Болгарскими скальные погребения считает и В. В. Ковалевская [Ковалевская, 1981, с. 89].

Мы думаем, что здесь надо учитывать различие в форме скальных захоронений на территории Карачаево-Черкесии. Есть скальные захоронения, весьма сходные с земляными аланскими катакомбами. Они имеют небольшое входное отверстие – лаз, в плане они, как правило, овальные, свод их сделан в форме купола. Такие катакомбы известны, например, на Ток-мак-Кая. Эти скальные катакомбы можно, на наш взгляд, связывать с аланами. Скальные погребения других форм – например, ниши и гроты – могли принадлежать и не аланским этническим группам, например тюркам.

Несомненно тюрками, – очевидно, болгарами, – оставлены такие памятники, как юрты, обнаруженные на городищах Хумара и Указатель [Биджиев, 1983, с. 38; Ковалевская, 1984, с. 148]. Глиняные котлы с внутренними ушками также считаются болгарскими [Кузнецов, 1964, с. 34 – 39]. Обломки таких котлов обнаружены на Рим-Горском городище, в балке Инал, на городищах Хумаринском, Первомайском (на Большой Лабе), Уллу-Дорбунла, у Исправной, Важного, на селище у Кызыл-Калы.

Проживание булгар-болгар на территории Карачаево-Черкесии документировано эпиграфическими и топонимическими данными. Так, в разных местах Карачаево-Черкесии найдены тюркские рунические надписи, которые исследовавший их С. Я. Байчоров считает протобулгарскими [Байчоров, 1983, с. 87 – 129]. В бассейне Верхней Кубани известны протобулгарские географические названия [Байчоров, 1978, с. 103 – 131].

Когда болгары появились в этих местах? Мы высказали предположение, что это произошло на рубеже VII – VIII вв. [Алексеева, 1971, с. 101]. Эта дата подтверждается и петроглифическим материалом, который может датироваться и VII – VIII вв. (см. далее). В. Б. Ковалевская также считает, что болгары пришли на территорию Карачаево-Черкесии в VIII в. [Ковалевская, 1984, с. 149]. X. X. Биджиев пишет, что болгары пришли в верховья Кубани, Зеленчуков и на Теберду в IV – V вв. после гуннского погрома. Их памятником является, в частности, Джамагатский могильник [Биджиев, 1979а, с. 40 – 41], Возможно, какая-то группа болгар проникла на территорию Карачаево-Черкесии и до рубежа VII – VIII вв. Болгары, как известно, являются одним из компонентов, может быть даже основным, в карачаево-балкарском этногенезе [Бабаев, 1960, с. 38 – 62; Соттаев, 1960, с. 81 – 95; Биджиев, 19796, с. 106 – 110].

Статуи «христианских рыцарей» (Бижгон, Нижний Архыз, Сторожевая и другие) принадлежат каким-то докипчакоким тюркам.

Известны в горных районах нашей области и карачаевские памятники. Так, карачаевцами оставлены Карт-Джуртские могильники XIV – XVIII вв.

В раннем средневековье в верховьях Кубани и Зеленчуков умерших хоронили не только в катакомбах и скальных захоронениях, но и в каменных ящиках, каменных склепах и гробницах. Принадлежат эти погребения местным племенам [Кузнецов, 1962, с. 63]. Возможно, среди этого местного населения были и адыги или родственные им этнические группы. А. А. Иерусалимская считает, что в Мощевой Балке, наряду с аланами, были захоронены и адыги – об этом говорят данные краниологии [Алексеев, 1961, с. 219] и археологический материал, в частности, анализ одежды [Иерусалимская, 1978, с. 153 – 154; 1978а, с. 93 – 95]. Правда, в настоящее время М. М. Герасимова опровергает точку зрения В. П. Алексеева об адыгской принадлежности черепов из Мощевой балки [Герасимова, 1986, с. 28].

И. В. Каминская и В. Н. Каминский полагают, что на Первомайском городище на Большой Лабе наряду с аланами и болгарами, жили и адыги. Очевидно, адыгами оставлена и красноглиняная керамика с сетчатым лощением, найденная на этом городище [Каминская, Каминский, 1986, с. 55]. Таким образом, наша точка зрения о проживании адыгов среди других этнических групп на территории Карачаево-Черкесии еще в эпоху раннего средневековья [Алексеева, 1971, с. 100] подтверждается новейшими археологическими данными.

Много позднесредневековых адыгских памятников открыто в Карачаево-Черкесии в прежние годы и в последнее десятилетие. Это курганные могильники с погребениями в деревянных гробах и колодах. Известны они в Жако, Бесленее, Кубине, у сел. Красный Восток, в местности Байтал-Чапкан и в других местах. Если раньше эти курганы датировались XIV – XVI вв., то теперь они датируются XIV – XVII вв.

Следует отметить, что эти курганные могильники принадлежат к двум группам – в курганах первой группы обнаружена :керамика (Бесленей, Байтал-Чапкан, раскопки Т. М. Минаевой), в курганах второй группы керамика отсутствует. Изделия из керамики клали в захоронения западные адыги – бесленеевцы и другие народы, без керамики хоронили кабардинцы

[Алексеева, 1971, с. 185]. Таким образом, в период позднего средневековья на территории Карачаево-Черкесии жили как западные адыги (бесленеевцы и, возможно, другие народы), так и кабардинцы. Это подтверждается и письменными источниками – показаниями турецкого автора XVII в. Эвлии Челеби [Эвлия Челеби. Книга путешествия, с. 78, 80, 86].

Некоторые памятники, открытые в КЧАО, можно предположительно связывать с предками абазин. На р. Кяфар имеются дольменовидные гробницы. В. Л. Кузнецов, впервые открывший их, считал их аланскими и датировал Х – XII вв. [Кузнецов, 1961, с. 106 – 117]. В. И. Марковин, также исследовавший этот памятник, отнес гробницы к эпохе бронзы [Марковин, 1983, с. 106; Марковин, 1985, с. 43 – 44]. В период раннего средневековья – пишет В. И. Марковин – в этих гробницах совершали захоронения аланы.

Мы полагаем, что прав В. И. Марковин, относящий дольменообразные кяфарские гробницы к III – II тысячелетиям до н.э., так как в них найдена керамика эпохи бронзы.

Дольмены связываются с абхазо-адыгским этническим массивом [Лавров, 1960, с. 101 – 178; История, 1988, с. 54]. Таким образом, можно предполагать, что среди строителей дольменообразных гробниц, известных в Карачаево-Черкесии, были и далекие предки абхазов и абазин [Марковин, 1974, с. 50].

Несколько слов о погребениях со следами кремации. Как мы уже указывали, на территории Карачаево-Черкесии есть захоронения со следами трупосожжения, относящиеся к кобанско-скифской эпохе (Карабашево, Кумыш, Эшкакон, Терезе, Тохтамышевский могильник на Бийчесыне). В. П. Любин считает, что здесь наблюдается скифское влияние [Любин, 1964, с. 258 – 261]. В. И. Козенкова видит в обряде трупосожжения у древних кобанцев влияние среднеевропейских культур [Козенкова, 1982, с. 14 – 33]. Мы высказали предположение, что кремационные захоронения в Карачаево-Черкесии могли возникнуть под влиянием закавказских культур [Алексеева, 1971, с. 196]. Известно, что в Закавказье, в частности в Абхазии, кремационные захоронения существовали еще в Х в. до н.э. [Шамба, 1965, с. 265].

Нет единой точки зрения и об этнической принадлежности раннесредневековых кремационных захоронений, известных на Северо-Западном Кавказе, в частности в Карачаево-Черкесии (Амгата, Ачитара, Гидам, Клухор). X. X. Биджиев считает их тюркскими, точнее болгарскими [Биджиев, 1979а, с. 40 – 41]. Мы считаем, что раннесредневековые кремационные захоронения Северо-Западного Кавказа, обнаруженные в Карачаево-Черкесии в районе Теберды, принадлежат протоабазинам [Алексеева, 1970а, с. 299 – 335]. Эта точка зрения поддержана некоторыми археологами, например Н. Г. Ловпаче. Близкую нам точку зрения высказал А. В. Гадло [Гадло, 1984, с. 22].

То, что в старину у абазин практиковался обряд трупосожжения, подтверждает и абазинское народное творчество. Существовал даже особый вид кустарника «мгы», на котором сжигались тела умерших [Абазинские народные сказки, с. 368, примеч. 8].

От кремационного обряда погребения абазины, видимо, отказались с принятием христианства. Ново-Кувинский бескурганный могильник XIII – XIV вв., который раскопавшая его Т. М. Минаева считает абазинским [Минаева, 1964, с. 193], был ингумационным. Погребенные лежали здесь головой на запад, со скрещенными на груди или на животе руками, вытянуто, на спине, в грунтовых ямах, стенки которых были укреплены досками и булыжником. На поверхности могилы были отмечены лежащими плашмя каменными плитами.

Возможно, с течением времени абазины, живя среди адыгов, восприняли у них подкурганный обряд захоронения в деревянных гробах и колодах. Таким образом, часть курганных могильников XIV – XVII вв., которые мы считаем адыгскими, могли быть и абазинскими.

Т. М. Минаева выделила на территории Карачаево-Черкесии кипчакские древности. Это – каменные бабы (ст. Сторожевая, Исправная, Зеленчукская, аулы Красный Восток, Таллык [Минаева, 1964, с. 175 – 186]). Интересно в связи с этим отметить, что, по сообщению Б. А. Карасова, у ногайцев Караногая до сих пор сохранился обычай возводить каменные изваяния в форме человеческой фигуры.

Известны в нашей республике и кипчакские могильники. Это – курган XII в. в Икон-Халке, осмотренный нами, Кубинский могильник XII в., раскопанный Т. М. Минаевой, также курганный [Минаева, 1964, с. 167 – 170], и курганы XII в. у Исправной [Федоров, Текеев, Эльканов, 1979, с. 147 – 148]. Кипчакские памятники могут пролить свет на изучение истории ногайцев, так как кипчаки были основным компонентом ногайского этногенеза ([Сикалиев, 1975, с. 52, 53]; см. также [Калмыков, Керейтов, Сикалиев, 1988, с. 13]) {* А. И.-А. Сикалиев – сотрудник КЧНИИ, филолог, специалист по ногайскому фольклору.}.

Ногайским является Байтал-Чапканский бескурганный могильник XVI – XVIII вв. [Минаева, 1954, с. 296 – 298].

Таким образом, археологические памятники Карачаево-Черкесии дают нам интересные сведения по этногенезу четырех народов – карачаевцев, черкесов, абазин и ногайцев.

Археологические материалы содержат ценные данные о социально-экономическом развитии древнего и средневекового населения Карачаево-Черкесии в различные эпохи.

Памятников каменного века в нашей области пока известно немного, но, сопоставляя их с памятниками всего Северо-Западного Кавказа, мы можем сказать, что главным занятием в период палеолита была охота на крупных животных (слонов, носорогов, бизонов, мамонтов, медведей). Кости этих животных со следами искусственных расколов встречены в палеолитических памятниках Северо-Западного Кавказа. В конце палеолита, в связи с вымиранием мамонтов, повышается значение собирательства. В период неолита охота остается главным занятием человека, но уже зарождаются зачатки скотоводства и земледелия. Каменные орудия высверливаются, многие из них тщательно шлифуются. Появляется ткачество, керамическое дело. В период палеолита люди жили эндогамными общинами, но уже в конце палеолита возник матриархально-родовой строй, расцвет которого падает на неолит.

Неолит сменился энеолитом. Название «энеолит» происходит от латинского слова «энеос» – медный и от греческого «литос» – камень. К этой эпохе относятся захоронения в курганах у Кардоникской, открытые в 1987 г. X. X. Биджиевым.

В начале бронзового века (майкопская культура) продолжают развиваться земледелие и скотоводство. Была одомашнена лошадь. Об этом говорят бронзовые псалии, найденные впервые X. X. Биджиевым на территории Карачаево-Черкесии в Кубинском кургане III тысячелетия до н.э. [Биджиев, 1977, машинопись; 1980а, с. 33 – 43].

Майкопское общество было патриархальным. Оно характеризуется господством вождя-мужчины как в хозяйстве, так и в общественной жизни майкопских племен. Может быть, существовало и патриархальное рабство. Археологические памятники показывают, что имел место торговый обмен, в частности с Передней Азией. Майкопская культура формировалась на местной неолитической основе [Формозов, 1965, с. 148 – 152], и она генетически связана с последующей северокавказской культурой II тысячелетия до н.э. [Формозов, 1965, с. 152; 1960, с. 32, 146, 147].

Во II тысячелетии до н.э., когда существовала северокавказская культура (северокавказская культурная общность), население занималось скотоводством, земледелием (находки костей домашних животных, бронзовых серпов), охотой. Важное значение имела металлургия и металлообработка. К середине II тысячелетия до н.э. относятся древние выработки медной руды в верховьях Большого Зеленчука на горе Пастуховой против селения Богословка. Ширятся связи с Предкавказьем, Поволжьем, Северным Причерноморьем, Крымом и Закавказьем. На север импортируется металл. Развивается и укрепляется патриархальный род. Интересны эмблемы власти – каменные топорики кабардино-пятигорского типа, которые найдены и в Карачаево-Черкесии.

На позднем этапе бронзового века (XII – Х вв. до н.э.) начинает свое существование кобанская культура. Памятников этой культуры, в основном могильников, на территории Карачаево-Черкесии известно довольно много. Есть и отдельные находки кобанских бронз. Обнаружены в этом регионе и бронзовые предметы прикубанского облика. Кобанская культура сформировалась на основе северокавказокой и закавказской культур II тысячелетия до н.э. [Крупнов, 1957, с. 56 – 79; Марковин, 1960, с. 147; Техов, 1977, с. 213 – 214].

Археологические памятники позволяют проследить, как древнее население Северо-Западного Кавказа, в том числе и верховьев Кубани и Зеленчуков, переходило от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству, как оно овладело керамическим и металлообрабатывающим мастерством. Одним из наиболее крупных центров добычи и обработки меди была территория Карачаево-Черкесии. Вспомним в связи с этим, что в Верхней Теберде были найдены каменные литейные формы, а в Муште обнаружены кобанские топоры с каплями литого металла, а также слитки меди. Древняя местная культура развивалась не изолированно, а во взаимосвязи с культурами Передней Азии, Закавказья, Центрального Кавказа и степей юга России. Уже в самом начале бронзового века общество было патриархально-родовым, особенно отчетливо это видно на памятниках майкопской культуры.

В раннежелезном веке развивается земледелие, скотоводство, охота. Процветает керамическое мастерство. Население было хорошо знакомо с добычей и обработкой металла – железа и меди. О земледелии говорят такие находки на поселениях, как каменные овальные зернотерки, песты, обломки пифосов для хранения зерна (например, на Дружбинском городище № 2), железный серп (курган в Терезе) и др. На поселениях много костей домашних животных – лошади, коровы, овцы. О большом значении овцеводства свидетельствуют также бронзовые амулеты – головки барана (например, из Кызыл-Калы). Следы железоделательного производства обнаружены на Хумаринском древнем поселении (железный шлак). В позднекобанскую эпоху (VII – IV вв. до н.э.) местные кузнецы производили высококачественные изделия из железа, в частности предметы вооружения, некоторые по скифским образцам. Об этом говорят находки в Уллу-Баганалы [Терехова, 1983, с. 117 – 119; 1985, с. 342 – 344].

Остатки керамических печей найдены на Хумаринском древнем селище (раскоп III, глиняное сопло) и на Дружбинском втором городище. В кобанское время (IX – первая половина VII в. до н.э.) глиняные посуды были лепные, но очень хорошего качества. Такие же сосуды изготовлялись в позднекобанское время. В сарматский период (III в. до н.э. – IV в. н.э.) значительная часть глиняной посуды была гончарная. Найдены пряслица и иголки – это говорит об изготовлении ниток и шитье одежды.

Как уже отмечалось, кроме поселений открытого типа (селищ) в раннежелезном веке существуют и укрепленные городища, типа Дружбинских № 1 и 2. Жилища строились турлучные, на каменных фундаментах. Для обогревания служили печи (Дружбинское городище № 2) и, очевидно, открытые очаги. Над очагами на железных цепях подвешивались бронзовые котлы. Такие котлы и цепи найдены в Терезе и в Учкекене.

В комплексах раннежелезного века найдены импортные предметы: стеклянные бусы, бусы из полудрагоценных камней, греческий (аттический) бронзовый шлем V – IV вв. до н.э. (Домбайская поляна), золотая монета IV – III вв. до н.э. – статир Александра Македонского (аул Адиль-Халк) и другие вещи. В сарматское время импортных вещей было особенно много – бронзовые и серебряные сосуды античного типа (Терезе), бусы стеклянные, бусы из голубого египетского фаянса, бусы из полудрагоценных камней, стеклянные чаши (Кобу-Баши, Преградная), опаловые навершия мечей (Верхняя Теберда, мраморный карьер), бляшки терракотовые, густо позолоченные с рельефным изображением Медузы Горгоны и Деметры, скарабеи из голубого и желтого египетского фаянса, глиняная посуда (миски из розовой глины, амфоры, очевидно для вина и масла). Все эти находки говорят о торговом обмене – в частности, с Боспором и Диоскурией (Сухуми).

Еще более выразительны памятники раннего средневековья. На раннесредневековых поселениях обнаружены каменные жернова, зернотерки, обломки пифосов для хранения зерна, железные земледельческие орудия, например: чересло от плуга (Адиюх) и палешник от плуга (Нижний Архыз). На Адиюхском и Рим-Горском городищах найдены обугленные зерна злаков – пшеницы, ячменя, проса, ржи. Может быть, остатками посевов этого времени является «рожь самосеянна», которая растет в Старом Жилище (Архыз). На Большой Лабе в верховьях Лабинского ущелья растет рожь Куприянова, которую тоже, очевидно, возделывали аланы [Пензиков, 1986, с. 4]. Все эти находки говорят о развитом плужном земледелии. Найдены кости домашних и диких животных (овцы, козы, коровы, лошади, косули, зубра, лисицы, медведя, клыки кабана, рога оленя). Все это свидетельствует о существовании скотоводства и охоты. Скотоводством на территории Карачаево-Черкесии занималось не только местное население, но и выходцы из Абхазии, которые через Санчарский и другие перевалы проникали в верховья Большой Лабы и в другие места и строили здесь свои коши-ацангуары, датируемые VIII и более поздними веками [Воронов, Гугуев, Каменецкий, Науменко, 1979, с. 119 – 120].

О железоделательном производстве говорят выработки железа на Марухе, железоделательная мастерская в Нижнем Архызе, железоделательная печь в Исправной, огромное количество железного шлака (Нижний Архыз, Хумара, Церковная поляна, Ахмат-Кая, Гиляч). Местными мастерами изготовлялась значительная часть украшений и принадлежностей одежды из серебра и бронзы. Так, на Рим-Горском нижнем поселении обнаружены остатки мастерской по холодной обработке металла, наковальня и обрезки бронзовых листов.

Развивалось гончарное дело. У Исправной найдена гончарная печь. Глиняная посуда была очень хорошего качества. Еще существовала лепная посуда, но большая часть сосудов были гончарными. На дне сосудов часто были клейма мастеров, что говорит уже не о домашней выработке, а о ремесленном производстве глиняной посуды. Возможно, какая-то часть стеклянных бус производилась на месте – вспомним, что на Рим-Горе найдены стеклянные шлаки.

Высокоразвитым было строительное дело. Местные мастера строили храмы (как, например, южный Зеленчукский), крепости, оборонительные сооружения городов, башни, каменные сооружения – жилые и общественные. На Адиюхском городище найдено железное орудие для тески камня. Искусно изготовлялись деревянные и костяные изделия. Существовало ткачество, шитье одежды, вышивание: ткацкие станки встречены в Мощевой Балке и Хасауте. Из других памятников происходят каменные и глиняные пряслица, костяные и медные игольники, кабаньи клыки для заглаживания вышивки, каменные утюжки.

Много импортных изделий – шелковые ткани, стеклянные бусы и перстни, бусы из полудрагоценных камней, оконное стекло для храмов, стеклянные сосуды, некоторые бронзовые, серебряные и золотые украшения, предметы христианского культа – кресты-энколпионы из меди и серебра и др. Энколпионы могли поступать из Руси [Кузнецов, 1968а, с. 80 – 86].

Импортные предметы обнаружены в памятниках, раскопанных в последние десятилетия. Так, в Джамагатском могильнике V – VII вв. найдены два красноглиняных кувшина из Абхазии, импортные стеклянные сосуды, бусы стеклянные, сердоликовые, хрустальные, медный котел [Биджиев, 1983, с. 110]. На городище Указатель обнаружены глиняные сосуды (фляги, чарка) среднеазиатского облика, а также железный колчанный крюк сибирского типа VIII – IX вв. [Ковалевская, 1977, машинопись]. Византийские вещи XI в. – ткани и золотая подвеска – происходят из Сентинского храма. Там же найдена хрустальная шахматная фигурка слона, очевидно привозная [Марковин, 1977, с. 4; Макарова, Марковин, 1981, с. 268 – 273; Марковин, 1983, с. 67 – 86].

Монеты, происходящие с территории Карачаево-Черкесии, в основном византийские – золотые (Амгата, Сенты), медные (Хумаринское городище, Нижний Архыз, Гиляч). Подражания византийским монетам, как правило изготовленные из золота, найдены в Мощевой Балке, Эшкаконском, Джагинском могильниках. Обнаружены также индикации с иранской, сасанидской монеты Кавада [Ртвеладзе, Рунич, 1976, с. 153 – 155; Афанасьев, 1981, с. 57].

Перечисленные находки свидетельствуют о торговых связях Карачаево-Черкесии с Византией, Ираном, Индией, Крымом, Русью (возможно, Тмутараканской), Согдом, Грузией, в том числе Абхазией, и с другими странами. Развитию обмена способствовало то обстоятельство, что на территорию Карачаево-Черкесии приходился отрезок Шелкового пути из Китая и Средней Азии в Византию.

Как мы уже указывали, в раннем средневековье в верховьях Кубани и Зеленчуков, а также на Теберде, Подкумке, Эшкаконе существовали городища и селища. Большая часть городищ возникла в VIII – IX вв. Как уже отмечалось, городища представляли собой феодальные города – центры ремесла и обмена. Кроме больших городов известны небольшие укрепленные поселения – феодальные замки. Одно из больших городищ – Хумаринское городище – могло быть Схимарисом. Городище Уллу-Дорбунла В. А. Кузнецов и А. П. Рунич отождествляют с городом Фустом [Рунич, Березин, Савенко, 1983, с. 62]. Рим-Горское городище также могло быть Фустом [Кузнецов, 1971, с. 151], но оно могло называться и Бургустант [Рунич, Березин, Савенко, 1983, с. 62].

Нижнеархызское городище, очевидно, следует отождествлять со столицей Алании Маасом [Кузнецов, 1986, с. 246]. Но В. Б. Виноградов считает, что Маас – это Алхан-Калинское городище около Грозного [Виноградов, 1970, с. 68 – 90].

Раннесредневековые городища Карачаево-Черкесии и по внешнему облику были феодальными городами. Они были защищены мощными оборонительными сооружениями – стенами, башнями, рвами. В них были такие помещения, как тюрьма (Адиюх, Рим-Гора). Городища были двухчастные (Балашовское, Хумаринское, Указатель и др.), иногда – трехчастные (Адиюх, Кызыл-Кала, Каракент и др.). Одна из частей городища представляла собой цитадель, или кремль. Это – крепость внутри крепости. Знать, таким образом, отгораживались от своих рядовых соплеменников. На городищах обнаружены христианские церкви, что также говорит о феодальном характере этих поселений.

Об имущественной и социальной дифференциации свидетельствует анализ одежды раннесредневековых жителей Карачаево-Черкесии (см., например, материалы с Мощевой Балки) [Иерусалимская, 1976, с. 23; 1978а, с. 93 – 95].

Многие городища погибли в результате татаро-монгольского нашествия. Но на некоторых из них (как, например, у Нижнего Архыза и у Сентинского храма) жизнь продолжалась и в XIII – XIV вв. [Кузнецов, 1986, с. 246; Марковин, Полихрониди и др., 1978, с. 129 – 130].

Таким образом, если говорить о социальном строе общества, то для V – VII вв. «были характерны черты военной демократии; в VIII – IX вв. стали возникать феодальные отношения и в Х – первой половине XIII в. они получили значительное развитие. Имели место имущественная и социальная дифференциация (существование одновременных богатых и бедных могил), сравнительно высокий уровень экономического развития, городская жизнь, черты государственности, христианская церковь. Но это был ранний феодализм, так как существовало множество пережитков патриархально-общинного строя [Алексеева, 1967 с. 95 – 101; Кузнецов, 1971, с. 197 – 240; Алексеева, 1971, с. 139 – 150].

В заключение раздела о социально-экономическом развитии раннесредневекового населения Карачаево-Черкесии приведем некоторые данные о памятниках, которые наиболее ярко свидетельствуют о развитии ремесла, домашнего производства и обмена в период раннего средневековья. К таким памятникам относятся могильник Мощевая Балка [Иерусалимская, 1978, с. 151 – 162; Савченко, 1981, с. 116 – 117; 1983, с. 131 – 132; Каменецкий, 1984, с. 121 – 122], Хумаринское городище [Бидждев, 1983, с. 61 – 82, 93 – 94], Рим-Горское городище [Рунич, Михайлов, 1976, с. 162 – 182].

В Мощевой Балке найдены многочисленные изделия местного производства, предметы быта: роговые стаканы с деревянными донцами, деревянные и плетеные шкатулки, пеналы, чашки, лопаточки, ложки, гребни и другие предметы из дерева; железные ножи, шпатели для обмазки, долота, тесла с Г-образными рукоятками, бронзовые зеркала в льняных мешочках, обшитых по краю шелком и с пуговками для застежки; бронзовые пуговицы. Предметы вооружения: деревянные луки с костяными накладками, детали колчанов, деревянные двусоставные ножны кинжалов, железные наконечники стрел и их деревянные имитации, железные топорики с деревянными рукоятками, звенья кольчуги. Украшения: перламутровые пуговицы, бронзовые перстни, кольца, фибулы, браслеты, бронзовые и серебряные серьги, в том числе двусоставные с серебряными бусами, бронзовые бубенчики. Керамика: лощеная столовая посуда – высокогорлые кувшины, кружки с В-образной ручкой, чайники; кухонные горшки с яйцевидным туловом, орнаментированные линейно-волнистым узором. Принадлежности одежды из шерстяных тканей, войлока, меха, кожи.

Импорт представлен шелковыми тканями китайского, среднеазиатского и византийского производства. Льняные ткани также, очевидно, были привозными. Импортными были изделия из перламутра (пуговицы, бляшки, подвески и др.), раковины каури, стеклянные вещи – сосуды, перстни, вставки с рельефными изображениями, браслеты, кольца; бусы сердоликовые, янтарные, мраморные, стеклянные, гешеровые. Найдена также золотая индикация с византийской монеты Льва III.

Керамика как местная (фрагменты кувшинов, горшков, пифосов, корчаг, сковородок и др.), так и импортная (обломки красноглиняных кувшинов и амфор) собрана на Хумаринском городище. Красноглиняные кувшины завозились из ремесленных центров Крыма и Приазовья. Амфоры с вином, маслом и, возможно, нефтью доставлялись из Северного Причерноморья, Приазовья, Подонья.

Местные мастера изготовляли глиняные пряслица, железные ножи, ножницы, наконечники стрел, оселки, пуговицы, бронзовые украшения (серьги, бляшки и другие), металлические зеркала. Таким образом, на Хумаринском городище было развито кузнечное, оружейное и гончарное дело, ювелирное искусство. На высоком уровне было и строительное мастерство.

На Хумаринском городище жили мастера по обработке железа, кожи, дерева, строители, специалисты по выделке кож, войлоков. К числу привозных вещей кроме амфор и красно-глиняных кувшинов относятся бусы, украшения, фибулы, найденные в погребениях II – VII вв. Часть этих вещей доставлялась из Закавказья. На Хумаринском городище найдены византийская монета и серебряная иранская монета. Стеклянные сосуды из хумаринских погребений сирийского происхождения; янтарные бусы попали сюда из Приднепровья. Еще до революции на Хумаринском городище найдено бронзовое зеркало с китайской надписью.

На Рим-Горе было развито камнетесное дело – все постройки возводились из хорошо отесанных камней. Столяры и плотники изготовляли рукоятки предметов вооружения и орудий труда, шкатулки, седла, сосуды, лестницы-носилки, гробы и др. Использовались тёсла, долота, циркуль и деревянная наковальня. Все эти предметы найдены при раскопках. Мастера-металлисты производили железные сабли, наконечники стрел, секиры, стремена, кольчугу, шлемы. Найдены остатки кошмы – значит, существовало валяльное производство, а также ножницы для стрижки овец. Многочисленные изделия из кожи свидетельствуют о кожевенном ремесле.

На Рим-Горе много обломков глиняных сосудов местного производства – кувшинов, кружек, и др., а также глиняных котлов с внутренними ручками-ушками.

На Рим-Горе найдены и импортные вещи: шелковые ткани, стеклянные сосуды, византийская монета Константина VII Багрянородного (945 – 959), подражания византийским монетам, стеклянные и каменные бусы, стеклянные браслеты и другие вещи, а также грецкие орехи и благородный каштан (из Причерноморья и Дагестана). Многие из названных вещей привозились из Византии, янтарь доставлялся из Приднепровья, стеклянные браслеты – из Киевской Руси.

Татаро-монгольское нашествие замедлило социально-экономическое и культурное развитие Карачаево-Черкесии и изменило этнический состав населения.

В позднем средневековье (вторая половина XIII – XVIII в.) карачаевцы занимались земледелием, скотоводством, охотой. Добывали руду и изготовляли изделия из железа, меди, серебра. Следы выработки железа имеются, например, в ущелье Сес-Кол (Карт-Джурт), где они связываются с легендарным Боташем. Металлические изделия местного производства находят в могильниках, например в Карт-Джуртском [Биджиев, 19796, с. 5 – 26]. В карачаевских позднесредневековых захоронениях найдены железные ножи, кинжалы, ножницы, скобы для гробов; медные наперстки {² В. Б. Виноградов считает, что ножницы и медные наперстки могли доставляться из России.}, серебряные серьги, в том числе в виде знака вопроса; серебряные и бронзовые перстни со вставками из цветных камней, бронзовые части островерхого женского головного убора. Одежду шили из местных шерстяных и привозных шелковых и льняных тканей. Остатки одежды, а также наперстки и ножницы обнаружены в погребениях.

Существовал внешний обмен – через перевалы. Через территорию Карачая проходил генуэзский торговый путь (XIII – XV вв.). За скот и продукты земледелия, а также, очевидно, за невольников (джасир) карачаевцы получали шелковые и льняные ткани, металлические вещи, фрукты и др.

Городов не было. Поселки были сельского типа, с деревянными срубными постройками. Впрочем, на некоторых поселениях были и каменные строения (Джалон-Кол, XV – XIX вв. у Каменномостского). Феодальные отношения существовали, хотя развитие их тормозилось сильной сельской общиной и многочисленными пережитками патриархально-родового строя.

Адыги и абазины в позднем средневековье занимались земледелием и скотоводством. В Восточном Причерноморье в адыгских и абазинских памятниках найдены железные плужные наральники и сошники. Очевидно, и на территории Карачаево-Черкесии у адыгов и абазин было плужное земледелие. О скотоводстве говорят находки костей домашних животных (быка и других), ножницы для стрижки овец. Разводили овец, коз, коров, лошадей, домашнюю птицу (кур), имели собак. Существовало пчеловодство. Подсобным промыслом являлась охота. Развивалось кузнечное, оружейное дело, ювелирное искусство – в курганах находят железное оружие и железные орудия труда, медные и серебряные серьги. В домашнем производстве изготовлялась одежда – в погребениях найдены каменные пряслица, наперстки, игольники. У западных адыгов существовало гончарное дело – об этом свидетельствуют находки обломков глиняной посуды в Бесленейских и Байтал-Чапканских адыгских курганах.

Торговый обмен по сравнению с предыдущим периодом был развит слабее, но все же имел место – в погребениях мы иногда находим импортные предметы – перстни из меди и серебра с цветными вставками, единичные бусины из хрусталя, сердолика, пасты и стекла и некоторые другие вещи. Найдены монеты XIII – XIV вв. – одна в Ново-Кувинском могильнике и серебряная золотоордынская монета у Большого Соленого озера (ныне Черкесского водохранилища). Поселения были сельского типа с турлучными постройками. Феодальные отношения сосуществовали с многочисленными пережитками патриархально-родового строя.

Ногайцы были кочевниками-скотоводами. Но уже во второй половине XVII в. какая-то часть ногайцев переходит к оседлому образу жизни – об этом говорит турецкий автор XVII в. Эвлия Челеби. Часть необходимых вещей выменивалась на скот и продукты скотоводства, но многие виды домашнего производства у ногайцев зафиксированы. Ножи, железные ножницы, найденные в ногайском Байтал-Чапканском могильнике XVI – XVIII вв., у аула Кубина, могли быть изделиями местных мастеров. Одежда, кибитки и другие вещи были местного производства. Говоря об общественном строе ногайцев, следует указать на наличие раннефеодальных отношений в Ногайской орде при отчетливо сохранившихся чертах патриархально-родового строя, например родо-племенном делении ногайского общества.

Итак, в позднем средневековье у всех народов Карачаево-Черкесии наряду с раннефеодальными отношениями существовало множество институтов патриархально-родового строя.

Археологические материалы, в частности полученные в результате исследований последних лет в Карачаево-Черкесии, представляют новые данные о духовной культуре этих мест.

В верховьях Кубани, Зеленчуков, Кумы и Подкумка обнаружены раннесредневековые тюркские рунические надписи [Кузнецов, 1963, с. 248 – 305; Щербак, 1962, с. 283 – 290; Хабичев, 1970, с. 64 – 69; Биджиев, 1983, с. 82 – 92; Байчоров, 1977; 1983, с. 87 – 129].

Петроглифами Карачаево-Черкесии занимались Г. Х.-У. Текеев [Текеев, 1978, с. 90 – 91] и С. Я. Байчоров [Байчоров, 1988]. Любопытны петроглифы балки Сутул на Урупе. Различные изображения сочетаются здесь с тюркскими руническими знаками. Среди рисунков довольно часты изображения всадников и солярных знаков-колес. Подобные же бронзовые фигурки всадников и подвески-колесики характерны для древней аланской культуры VII – VIII вв.

Жителям Карачаево-Черкесии, очевидно, не чужды были астрономические знания. Так, на Нижне-Архызском городище исследован круг из камней. У. Ю. Эльканов высказал предположение, что это календарь аланов [Эльканов, 1984, с. 137 – 138; 1986, с. 4]. Впрочем, кажется, исследования этого круга, произведенные в 1986 г., не подтверждают это предположение.

Некоторые археологические данные помогают восстановить религиозные верования раннесредневекового населения Карачаево-Черкесии. Так, в Мощевой Балке найдено много амулетов, а также деревянные палочки из лощины и таволги. А. А. Иерусалимская считает, что здесь имела место разновидность культа деревьев [Иерусалимская, 1980, с. 54 – 57]. X. X. Биджиев и А. В. Гадло исследовали на Хумаринском городище святилище зороастрийского типа VIII – IX вв. [Биджиев, 1983, с. 45 – 48].

Мы уже отмечали, что на территории Карачаево-Черкессии обнаружено много христианских церквей Х – XII вв. (Нижний Архыз, Шоана, Сенты, Адиюх, Гиляч, Амгата и др.). В 1975 – 1985 гг. христианские церкви зафиксированы на Первомайском городище (Большая Лаба), на городищах Шпиль, Рим-Гора, Уллу-Дорбунла.

Наличие храмов, церквей и часовен, а также могильников, где погребенные были похоронены по христианскому обряду, вытянуто, на спине, головой на запад, со скрещенными на груди или на животе руками, свидетельствует о том, что христианство в верховьях Кубани и Зеленчуков в Х – XII вв. было довольно распространено. Но в позднем средневековье в связи с замедлением социально-экономического и культурного развития население Карачаево-Черкесии возвратилось к своим языческим верованиям.

С XV – XVI вв. на Северном Кавказе стал распространяться ислам (из Турции и Крымского ханства). Возможно даже, что мусульманство проникало на территорию нынешней Карачаево-Черкесии и до XV в. – об этом свидетельствуют надгробные арабские мусульманские надписи XI в. на Нижне-Архызском городище и мавзолей XIV в. с арабскими надписями у Усть-Джегуты.

Известно, что археологический материал является основным, а порой единственным источником для изучения таких кардинальных исторических проблем, как этногенез, социально-экономическое развитие, состояние культуры. Открытие и исследование археологических памятников на территории Карачаево-Черкесии помогло открыть многие ранее неизвестные страницы ее истории в древности и в средние века.